Взорванный океан

Глава 14

«Все-таки выследили, твари, обложили! Как волка флажками окольцевали и теперь, уроды, ружья готовят, медные рога до блеска начищают, собачек гончих за высокую холку треплют. Хотя какие, к дьяволу, гончие – там волкодавы в чести! Какие-нибудь кавказские овчарки злющие… А наивный обыватель до сих пор думает, что КГБ давно приказал долго жить, а современные службы работать уж точно не умеют. Дурачье! Как буквы ни переставляй, ни изменяй, а Контора была, есть и будет. И серьезных профессионалов там еще предостаточно. Не дай вам Бог никому узнать, как эти ребята умеют делать свою работу. И умеют делать на совесть, всерьез, ничуть не хуже легендарных чекистов из прошлых времен.

Весь вопрос только в том, на кого они работают. Да и Служба внешней разведки тоже… Вон, Витька Суворов, еще при Советах к смерти за измену Родине приговоренный, в Лондоне гужуется и плевать хотел на все наши службы. Да и тот же Липковский, лучший друг семьи пьяного барабанщика, не больно-то прячется. Вот если бы им «МОССАД» пальчиком погрозил, то парни, задрав штаны, понеслись бы в дикие леса землянку рыть и прятаться. Хотя от израильских «ангелов смерти», пожалуй, и на Марсе не спрячешься. И у нас когда-то так было: Троцкого аж в самой Мексике нашли и раздавили, как клопа. То было – сейчас и интересы, и расклады несколько другие…» – Ковалев устало смежил тяжелые веки, тут же встряхнулся и отхлебнул солидный глоток из плоской бутылки виски. Ладонью вытер губы, навинтил крышечку и сосредоточенно посмотрел на пальцы вытянутой ладони. Пальцы не дрожали, и это Ковалеву понравилось.

Сразу, помимо воли, вспомнилась предыдущая ночь и взломщик, вообразивший себя неуловимым ниндзя, невидимым и умеющим двигаться бесшумно. Да вот прокол случился. И на старушку бывает прорушка, а уж на таких-то уголовных шестерок… Егор ядовито усмехнулся.

…Эту «киносъемочную троицу» Ковалев засек практически в первые же минуты, как только они появились в турпоселке, и почти сразу же внутреннее чутье, которое его практически никогда не подводило, шепнуло ему, что эти парни явились сюда вовсе не затем, чтобы какое-то дурацкое кино снимать. Кто же красивое курортное местечко снимает в межсезонье, когда вместо солнца, моря и сосен в объектив попадает лишь тоскливое серое небо и прочая скука и унылость природы! Это уже антиреклама получается, господа…

Ковалев Нобелевской премии по математике, конечно же, никогда не получал, но два и два складывать умел: то, что эти европейцы, рядящиеся под киношников, прибыли сюда, на край земли, именно по его душу, для беглеца было бесспорно. Мало того, пан Ковальский подспудно чувствовал, знал, что рано или поздно, но подобные гости в этот тихий уголок страны Нихон обязательно заявятся. Знал и заранее принял некоторые меры…

«Одно плохо: скорее всего, этот ниндзя все-таки сдох», – Ковалев вновь посмотрел на свои длинные сухие пальцы и с силой сжал их в кулак, вспоминая, как стоял в непроглядном сумраке холла с металлической клюшкой наготове и, сдерживая дыхание, поджидал, когда гость закончит возиться с плевым замком и войдет в дом. Хватило бы, конечно, и одного удара, но в тот момент Егор не смог сдержаться и тщательно загнанные глубоко внутрь страх и ненависть неожиданно вырвались и буквально заставили ударить того мужичка и второй раз. Правда, вспышка слепой ярости тут же погасла, и когда Ковальский спешно покидал дом, тот налетчик был еще жив. Точно жив. А что уж там было дальше… кто ж его знает.

«Да нет же, что это я забыл… – стукнул себя по лбу Егор и неприязненно покосился на фляжку с виски. – В новостях местных передали, что неизвестные грабители проникли в бунгало, которое занимал турист из Польши, и этого самого поляка грохнули… Типа ограбление, да то-се. Значит, я перестарался, или… черт возьми, ну точно – его же свои добили, сообщники! Как это я сразу не догадался-то?! Им же его ни в больницу, никуда… А на меня теперь полиция всех собак спустит. Если найдет, ха-ха! Ну уж нет, я им этого удовольствия не доставлю! Ешче Польска не згинэла, пан Ковальский… Нет, есть и получше вариант: я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, а от вас, бонды хреновы, и подавно уйду. А если все же встретимся… Я вам, недоумкам, объясню, что даже зайца или ту же крысу в угол загонять нельзя! Слишком опасно. Они, бедные твари неразумные, от отчаяния на человека бросаются, и плевать им, сколько противников перед ними и какой они величины… Нет, про крысу я зря, пожалуй. Зря-я – они ведь поумнее и похитрее многих людишек будут. А я, надеюсь, ха-ха, не глупее серой крыски… Нет, получается, что глупее – что ж вы, пан Ковальский, так нажрались-то? От страха, что ль? А-а-а… А со страхом надо поступать вот так!»

Ковалев на мгновение замер, твердея лицом и перестав качаться, и вдруг резким и точным броском швырнул недопитую фляжку в торчавший из кирпичной стены подвала металлический костыль, с которого свисала какая-то цепь. Фляжка угодила точно в крюк костыля и с влажным хрустом разлетелась на мелкие кусочки, звонким дождиком осыпавшиеся на керамическую плитку пола.

«А вот так, панове, – Ковалев ладонями потер виски, как-то по-собачьи встряхнул головой и почти трезвым взглядом посмотрел на часы, обвивавшие его запястье золотым браслетом в стиле «милитэри», точно имитировавшем траки танковой гусеницы. – Ешче Польска не згинэла… Так, время. Пора бы и якудзе моему явиться…»

Со стороны входной двери в подвал послышался негромкий шорох, затем в замке дважды что-то клацнуло, дверь чуть скрипнула, и в круг рассеянного света вошел невысокий полный мужчина с маленькой корзиночкой в руке. Мужчина окинул взглядом обитателя подвала, дружелюбно улыбнулся, от чего его и так далеко не широкие глазки жителя Востока совсем спрятались в припухлых веках, и качнул корзиночкой, в которой что-то заманчиво звякнуло.

– Вот, мистер Ковальский, принес вам немного перекусить. Есть там и пара бутылочек неплохого пива… Как вы тут освоились, не замерзаете? Может быть, приготовить для вас фуро? У нас ведь есть и отдельные кабинетики для особо уважаемых…

– Благодарю вас, Уэмада-сан, горячая ванна – штука замечательная, но с ней пока обождем. Может быть, чуть позже, – устало улыбнулся Ковалев, уже полностью взявший себя в руки. Стараясь, чтобы вопрос прозвучал небрежно и беззаботно, спросил: – Как там дела у местного шерифа? Как же у вас его офис называется… тюдзайсё, вот. Этот участковый тюдзюк, значит, и криминальную полицию из префектуры вызывал… Так что со следствием?

– Надеюсь, мерзавцев непременно разыщут и закуют в наручники, – многозначительно кивнул господин Уэмада, управляющий местного рёкана – гостиницы, выстроенной в традиционно японском стиле. В рёкане жили постояльцы, по каким-либо причинам не желавшие селиться в индивидуальные домики. Управляющий поставил корзиночку на узкую полку, тянувшуюся вдоль стены, и не без гордости объявил: – У нас раскрываются до 97 процентов убийств.

«Утешил, родной… Ну, будем стараться попасть в оставшиеся три», – помрачнел Ковалев и, разбирая содержимое корзинки, спросил: – Что с моей просьбой, дорогой Уэмада-сан?

– Думаю, все будет в порядке… – Управляющий вздохнул, немного помялся и все-таки вновь задал вопрос, на который тайный постоялец старого подвала уже неоднократно отвечал: – Ведь вы действительно непричастны к этому убийству? Мне очень не хотелось бы однажды понять, что я помог убийце скрыться от правосудия…

– О господи, – Егор, закидывая голову, страдальчески поднял глаза и со злобой посмотрел в потолок, – я же вам столько раз объяснял на неплохом английском… Это трудно рассказать в двух словах, но я ни в чем абсолютно не виновен! Во всяком случае, перед законами Японии чист на все сто. А в Польше я был всего лишь помощником не очень большого босса, который был замешан в очень серьезных махинациях. Теперь его хотят посадить за решетку, а я – главный свидетель. Поэтому меня и хотят убить люди из нашей мафии, понимаете? Вы же теперь прекрасно знаете, что в мой дом забрался человек без документов – наверняка наемный киллер. Он меня убить хотел. Убить, понимаете?

– Из-за мелкого босса? – недоверчиво сузил глазки Уэмада.

– Нет, конечно, – с досадой взмахнул рукой Ковалев, думая, что японец-то зрит в корень и прекрасно понимает, змей черноглазый, что из-за мелкой сошки никто не станет посылать наемных убийц на другой конец света. – Просто если мой босс сядет за решетку, то он сдаст и тех, кто сидит намного выше. Это очень большие люди. И невероятно опасные… Взятки текли рекой. И река эта доносила свои воды вплоть до… Вы понимаете меня, дорогой Уэмада-сан?

– Да-да, коррупция, – важно кивнул управляющий. – Полиция говорит, что в ваш дом забрался человек без документов. Вообще-то я мало что понимаю… Чиновника только собираются брать под стражу, а свидетель, вместо того чтобы давать показания, уже прячется на краю света, куда за ним тут же прибывает мафия. Неужели у вас нет программы защиты свидетелей или чего-то подобного?

– У нас все есть, ясновельможный пан, но ни хрена не работает, понял? – вконец обозлился Ковалев, уже плохо соображая, о какой же стране он сейчас толкует этому марсианину узкоглазому – о Польше или о России. – А то, что работает, почему-то делает это обязательно вверх задницей! Понятно? Нет? И замечательно! Что там с нашим траулером?

– Судно уходит завтра, рано утром, – самую малость насупился Уэмада, но на его недовольство Ковалеву было решительно наплевать – он уже отвалил этому хитроглазому корчмарю столько бабок, что тому было впору и в тюрьму присесть вместо беглеца, прятавшегося в его подвале «от злобной польской мафии». – Я проведу вас к причалам так, что ни одна портовая крыса вас не увидит. Подниметесь на борт, ну а дальше – все, как и договаривались…