Взорванный океан

Глава 18

– Кажется, очухался, ублюдок… – было первым, что сквозь звенящий шум, наполнявший голову вместе с тягучей, пульсирующей болью, услышал господин Уэмада, когда наконец-то пришел в себя. Затем последовал болезненный пинок в бедро – очевидно, носком жесткого ботинка. – Глаза открой, тварь! Давай-давай, я же вижу, что ты в себя пришел…

Сам Уэмада-сан так не считал. Первой мыслью управляющего была: «Где это я? Что со мной случилось? Голоса…Чьи это голоса?» Однако все попытки что-либо вспомнить были тут же отодвинуты на задний план резкой, сильной и рвущей болью, отозвавшейся во всем теле. Уэмада в этот момент вряд ли смог бы подобрать наиболее точные слова, которыми можно было бы описать его ощущения. Все равно главным словом было бы короткое: «боль». Мелькнула смутная мысль, что, наверное, так чувствует себя человек, упавший на камни с высокой скалы, или тот, по кому проехал трактор с прицепленной к нему бороной. Хотя глупость, конечно – при чем тут трактор…

В разламывающейся от боли голове вдруг возникла и с неимоверной быстротой пронеслась рваная цепь отчетливых картинок: серый полумрак позднего вечера, море, ледяные брызги горько-соленой воды, летящей в лицо… а потом была темнота. Нет, сначала была боль, а темнота наступила уже потом…

– Поговорим? – предложил тот же голос по-английски.

Уэмада приоткрыл правый глаз – левый почему-то открываться решительно отказывался – и попытался сфокусировать взгляд на темном силуэте, маячившем перед ним. Получалось плохо. Кто-то, весь в черном, стоял напротив, склоняясь над пленником. И лицо черное? Нет, маска это. Черная маска с прорезями для глаз. Склонился, руками в колени упирается, говорит что-то…

– Я спрашиваю: говорить будем? – Последовал еще один пинок, и управляющий сначала инстинктивно зажмурился и сжался, но тут же вытянул шею, торопливо кивнул несколько раз и замычал нечто невразумительное. Они что, не видят, что его рот заклеен пластырем? – Слушай сюда, урюк! Я сейчас сниму скотч и освобожу твою пасть. И ты будешь отвечать на мои вопросы. Вздумаешь орать – горько пожалеешь… Хотя, если очень хочется, можешь попробовать пару раз вякнуть – все равно местечко здесь такое, что хоть ты лопни от крика, никто тебя не услышит…

Незнакомец протянул руку, подцепил кончик липкой ленты и одним рывком освободил губы пленника, в очередной раз болезненно сморщившегося, поскольку рот его был также разбит.

Уэмада, наконец-то вдохнувший свежего, прохладного воздуха полной грудью, в эти секунды испытывал к своим мучителям почти искреннюю благодарность, впрочем, тут же сменившуюся ненавистью и страхом. А что еще должен испытывать человек, обнаруживший, что руки и ноги его стянуты полосами крепкого скотча, а сам он, избитый и абсолютно беспомощный, находится в каком-то грязном сарае во власти каких-то непонятных бандитов? Понять, что эти люди в масках не имеют никакого отношения к обычной полиции, было не так уж и сложно…

– Подышал? Хорошо? Молодец. А теперь расскажи нам, куда ты возил своего постояльца.

– Господа, я не очень понимаю, о чем вы говорите… – Лицо японца выражало такую неподдельную растерянность, такое искреннее непонимание, что Воронин на какое-то мгновение даже усомнился, что они с Малышом находятся на верном пути и взяли того, кого следовало.

– Ты сейчас выбрал неправильную дорогу, – сокрушенно кивнул Стас, и в ту же секунду на пленника обрушился град ударов. Бить правильно бывший капитан Воронин умел: ни один из ударов не мог ни сломать что-либо, ни лишить японца сознания, но каждый из них был очень болезненным. Остановился Стас ровно за мгновение до того, как избиваемый готов был снова выпасть из реальности и провалиться в темноту. – Вопрос повторить?

– Босс, ты его так до смерти забьешь… – Малышев мягко отстранил напарника и присел перед тихо подвывавшим от боли пленником. – Или вдруг сердце не выдержит… Господин Уэмада, вы совершенно напрасно упорствуете. Ну, ей-богу, что за детство? Неужели вы до сих пор не поняли, что помогли скрыться от правосудия преступнику? Мы понимаем, что он хорошо заплатил вам и попросил молчать. Вы хотели немного заработать – и это нормально, это просто бизнес. Мы даже не спрашиваем, сколько он вам заплатил – мы ведь не налоговая полиция…

– А кто? – Голос пленника был настолько жалким, а неожиданно прозвучавший вопрос настолько по-детски наивным, что Малыш непроизвольно улыбнулся и продолжил:

– Да какая вам-то разница, Уэмада-сан? Ну, допустим, мы из спецслужб… И просто обязаны выполнить приказ и добиться от вас правды. И мы ее добьемся, поверьте мне. Если вы будете и дальше играть в самурая, который боится потерять лицо, то вы рискуете потерять гораздо больше: остатки здоровья и… жизнь вообще. Если же вы сейчас нам откровенно все расскажете, то мы просто уйдем, а вы через недельку залечите все ваши ссадинки и забудете все как страшный сон… Вы же умный человек, Уэмада-сан! Ну, давайте, все по порядку… Вы помогали прятаться господину Ковальскому после ночного нападения на него. Потом он попросил вас помочь ему покинуть страну, так? Вы договорились с капитаном русского траулера… Я пока все правильно излагаю?

– Да, все верно, – Уэмада кивнул, пытаясь изобразить некое подобие улыбки и поклона – то и другое получилось неважно. – Господин Ковальский придумал план, по которому я должен был привезти его в порт в ящике из-под сетей. А после выхода сейнера в море я должен был подойти к судну на катере и забрать Ковальского с траулера. Все это было придумано, чтобы сбить со следа возможных преследователей…

– Значит, те козлы не соврали – пана уже не было на том корыте… – Воронин щелкнул зажигалкой, прикуривая, подошел поближе к мгновенно напрягшемуся японцу и насмешливо выпустил дым в искаженное страхом и побоями лицо. – Да не трясись ты, не трону. Пока… А теперь, гражданин добрый следователь, узнайте-ка у этой мартышки адресок.

– Судя по времени, почтенный Уэмада-сан, вы на своем катере дошли примерно до острова Яку, нет? Или куда-то дальше? Где вы высадили Ковальского?

– Танегасима. Тоже остров, – раздельно произнес пленник. – Там есть частная авиакомпания и небольшой аэропорт. Грузовые и пассажирские перевозки по всем островам архипелага…

– Отлично, уважаемый! – вновь ободряюще улыбнулся Малышев. Хотя вообще-то улыбка в узкой прорези маски выглядела жутковато. – Уже кое-что. Осталась сущая мелочь: припомнить, куда господин Ковальский собирался лететь? Напрягитесь, Уэмада-сан, подумайте…

– Клянусь, я точно не знаю, – отрицательно покачал головой японец и, увидев, что куривший в стороне второй бандит отбрасывает в сторону окурок и явно собирается помочь своему напарнику методами, в которых главными аргументами являются не слова, а кулаки и тяжелые ботинки, торопливо добавил: – Правда, не знаю! Но он как-то вскользь обмолвился… Он называл остров Окинава. Да-да, я вспомнил – Окинава…

– Окинава? Это точно?

– Да-да, Окинава…

– Ну вот и славно, – Малышев подцепил край ткани под подбородком и одним движением снял с лица маску. – Фу-уу, утомил гад… Какой-то мудрец, дорогой Уэмада-сан, сказал, что многая знания таят в себе многая печали. Может, и так, но, как видите, иногда они могут и жизнь спасти… Да что это с вами, уважаемый? А-а, понимаю: догадался-таки…

Управляющий рёкана не был мудрецом, но иногда смотрел полицейские боевики и прекрасно знал, что если похитители вдруг снимают маски и позволяют жертве увидеть свои лица, то означать это может лишь одно: пленник приговорен, никто не собирается оставлять в живых свидетеля, который впоследствии может опознать бандитов…

Малыш почти с сочувственным интересом наблюдал, как ужас понимания на лице японца сменился отчаянием, а еще через долю секунды – отрешенным спокойствием обреченности.

– Прости, брат… – Бандит сокрушенно вздохнул и с неуловимой быстротой нанес пленнику страшный удар в висок. – Вот и все. Теперь тебе уже не больно…

– Слушай, артист хренов, кончай свой балаган! – Воронин раздраженно прикурил новую сигарету. – Псих… Нам надо о другом думать: куда его теперь…

– А что велосипед изобретать? – равнодушно пожал плечами Малыш. – Можно здесь прикопать, можно в море отвезти подальше да в мешке с камнями утопить. Или автокатастрофу изобразить… Ты босс, тебе и решать. Стас, а ведь ему сейчас хорошо: ничего не надо и все уже знает… В смысле – как оно там…

– Если мы по-быстрому его не спрячем и не уберемся отсюда, то вполне можем словить по пуле от местных шерифов и тоже… все узнать! А мне не к спеху. Давай, за ноги его бери…