Я - биологический робот (СИ)

Глава 7

Оставшись вдвоём, мы с Дмитрием слегка осмелели и начали осматривать помещение, в котором находились. В нём не было окон. Глухие стены, из неизвестного нам материала, имели светло-серый, приятный оттенок. Весь потолок целиком равномерно светился мягким светом. Пол был сделан из литого материала сероватого цвета с более тёмным сетчатым рисунком. Дверь не распахивалась, а поднималась вверх. Мебель показалась нам необычной, не похожей на нашу по форме, но предназначалась для тех же целей и была удобной в использовании. Мы попробовали выйти из нашей комнаты, чтобы посмотреть, что находится за пределами её стен. Но, как только мы подошли к двери, сразу же услышали предупреждение на русском языке:

— Вы не можете покидать помещение без сопровождающих лиц!

— Ну, так дайте нам сопровождающих! — разозлился Дмитрий.

Но лишь тишина была нам ответом.

— Ладно, коллега, — обратился он ко мне с иронией, — садись поудобнее за стол и рассказывай всё, что знаешь о наших похитителях.

Сам он тоже присел на стул и приготовился слушать. Я обрадовалась, что могу, наконец-то, рассказать свою тайну. Поведать её кому-либо на Земле я не решалась, чтобы за сумасшедшую не приняли. Поэтому, смакуя каждую мелочь, начала рассказывать айтишнику то, что узнала об инопланетянах от них же самих, что видела на их корабле, слышала, испытывала с ними… Обо всех их проделках с детьми и их родителями. Сообщила, что их кровь по кровеносным сосудам гоняет вовсе не такое сердце, как у нас, а что-то другое, но я не успела узнать, что. А в конце добавила:

— У них нет души, но на планете существует какой-то информационно-энергетический пояс, который наделяет их энергией жизни при рождении и даёт нужные знания. Они бесполые. Рождаются уже с эмбрионом своего единственного, будущего ребёнка внутри и производят его на свет в положенное время. Практически в тот же день, после рождения, их дети могут сами ходить, говорить и есть твёрдую пищу. Численность населения инопланетян быстро сокращается из-за частых межпланетных войн. Поэтому Нгва с Флимом прибыли на Землю, чтобы создать по парочке разнополых, модифицированных детей, способных адаптироваться к среде обитания на их планете, забрать их с собой и повысить с их помощью рождаемость населения в будущем. Так как женщины, которых они упорно называют биологическими роботами, способны производить на свет не одного ребёнка, как они, а много. И двуполое общество более совершенно, чем бесполое. Кстати, они утверждали, что всё живое на нашей планете, в том числе и людей, создали их предки. Их мы называем богами.

— Ну, и создали бы людей на своей планете, зачем надо было забирать наших ребятишек? — возмутился айтишник.

— Их закон запрещает у себя создавать новые существа из крови и плоти. Разрешает это делать только на других планетах и отслеживать, как они размножаются, эволюционируют, не агрессивны ли. Лишь после этого, изучив все «за» и «против», они имеют право поселять их у себя. Кстати, даже человек не сразу показал себя с хорошей стороны. Прошло около сорока тысяч лет после первого его появления на свет, прежде чем его потомков признали пригодными для размножения на этой планете, и то только в модифицированном виде.

— Вот чует моё сердце, Аннушка, что и над нами они будут проводить опыты, в целях роста населения здесь, у себя.

Только он это сказал, как в дверном проёме появился Гна.

— Вашу просьбу я передал Нгва. Он дарует вам это, — сказал он айтишнику, положил на стол видеотранслятор и тут же вышел из комнаты.

Увидев его, мы с айтишником бросились в разные стороны и задрожали.

— Нет, я не хочу больше в него всасываться! — завопила я.

Дмитрий, слегка отдышавшись, разразился бранью, потом извинился за неё и медленно направился к гибкому экрану, сложенному вдвое.

— Может, всё-таки рискнём вернуться домой? — с сомнением в голосе спросил он. — Мать без меня там помрёт, Ань.

Я продолжала молчать.

— Ну, как хочешь, а у меня другого выхода нет.

Его сердце билось так сильно, что было видно, как ритмично сотрясается всё тело. Не мешкая ни секунды, он решительно разложил на столе экран, взглянул на него и вскрикнул. На него с полотна смотрела мать, сидящая на больничной койке с радостным выражением лица.

— Димончик, дорогой, — пропела она счастливым голосом, — здравствуй! Спасибо тебе за врача. Он за минуту вернул меня к нормальной жизни и сказал, что я ещё сто лет проживу.

Айтишник растерялся:

— Ты о ком говоришь, мам?

— О красивом докторе с изумрудными глазами. Он сказал, что ты нанял его лечить меня, а сам вынужден был улететь в длительную командировку и теперь переживаешь, что оставил меня одну в больнице. Так ты не волнуйся за меня, сынок, у меня теперь всё отлично. Он вручил мне эту твою штуковину, — показала она пальцем на экран, — и сказал, что я смогу по ней общаться с тобой, когда ты сможешь выходить на связь. До чего техника дошла! На прозрачной ткани сына вижу! Вот только домой меня не пускают, просят сначала узнать у тебя, где можно найти этого доктора. Многие хотели бы обратиться к нему за помощью.

Только теперь Дмитрий понял, что мать получила помощь от Нгва или Флима, ибо хорошо запомнил, что у них глаза изумрудного цвета. Поэтому тихонько сказал ей:

— Этого доктора больше нет. Собирайся и немедленно уходи домой.

— Как это нет, сынок?

— До следующей связи, мама! — быстро сложил он видеополотно вдвое и уставился ничего не видящим взглядом в стену. Я молча пошла к кровати. Бухнулась в неё и закрыла глаза. Тревога постепенно улеглась, а на душе стало хорошо оттого, что инопланетные друзья избавили моего коллегу от переживаний по поводу немощи его матери. Восхищало и то, как быстро они смогли оказаться на Земле.

Не знаю, сколько бы ещё времени так просидел айтишник, только я заскучала и зачем-то с иронией произнесла вслух по слогам:

— Ди-мон-чик!

Айтишник пришёл в себя и разразился истерическим смехом:

— Ну, попало на язык! Я так и знал, что ты заостришь внимание на имени, которым называет меня мать. Не смей ко мне так обращаться! Слышишь?

— Слышу-слышу, Димончик, — повторила я и рассмеялась.

— Не поверишь, Анечка, теперь, когда моя мать выздоровела, я готов на любой эксперимент надо мной.

Я же его энтузиазма не разделяла, но не сказала ничего в ответ, лишь загрустила.

В этот день нас ещё дважды покормили той же самой пищей. Мы съели её всю и выпили жидкость, потому что очень хотелось есть и мучила жажда. На память пришли слова Ксюши о том, что здесь всегда кормят одним и тем же. Это показалось нам ужасным.

Прошло ещё немного времени. В комнату вошёл Айта и пригласил меня пройти с ним в санузел перед сном. Я с удовольствием потопала следом. Он прикоснулся к стене, и та отъехала влево. Айта жестом пригласил войти внутрь небольшого помещения, помог мне раздеться и тихонько подтолкнул в прозрачную кабину, напоминающую нашу душевую. Когда я встала на поддон, то услышала шум ветра. Сильные струи воздуха с мелкой моросью начали обдувать меня. Вскоре вся поверхность тела покрылась пеной, а сильные струи воздуха с завихрениями продолжили массировать его. Я только успевала подставлять под них подмышки, спину и всё остальное. Внезапно ударили приятные, тонкие струи воды и стали щекотать и обмывать меня всю сверху донизу. Когда тело полностью избавилось от пены, подул приятный тёплый воздух и подсушил кожу. Дверь кабины сама открылась, а робот указал мне рукой на следующую кабину. Я догадалась, что это туалет, вошла в него и присела на удобную чашу с водой на дне, напоминающую наш унитаз. Когда я справила нужду, то чудо-унитаз сам всё смыл, провёл мне нижнюю гигиену и мягко промокнул промежность. Довольная сервисом, я вышла из кабины. Там меня ожидал робот с мягкой, белой рубашкой в руках до самого пола. Молча надев её, я вставила ноги в предложенные белые тапки и направилась к кровати, совершенно не стесняясь Дмитрия. Мягкая постель буквально «поглотила» моё тело, и я забылась в приятном сне. Не знаю, сколько времени я проспала, только почувствовала, как кто-то тормошит меня. Я открыла глаза. Передо мной, в полумраке стоял мальчик. Он молча протянул мне два шарика и быстро побежал к выходу. Я даже не успела его поблагодарить, зажала их в руках и снова заснула. Только утром полностью осознала, какой бесценный подарок он сделал нам с айтишником. Один шарик я сразу же отдала ему. Дмитрий очень обрадовался подарку.

После завтрака к нам наведались Нгва с Флимом. Поинтересовались нашим самочувствием, настроением. Айтишник поблагодарил их за исцеление его матери и возможность общаться с ней. И уже без всякого страха спросил: — Зачем мы вам понадобились?

— Поговорим об этом позже, — уклонился от ответа Нгва. — А сейчас мы покажем вам нашу планету. Пройдёмте с нами.

Покинув комнату, мы долго шли по очень длинному коридору с множеством дверей. Наконец, зашли в одну из них и очутились в огромном, высоком помещении. В нём стоял воздушный транспорт различных моделей и размеров. Не успели мы рассмотреть всё вокруг, как нас пригласили сесть в один из них и надеть ремни безопасности. Напоминал он овальное судно с прозрачным куполом. Судно тихонько засвистело и поднялось вертикально вверх. Там открылся люк, и оно вылетело наружу. Двигалось оно медленно и плавно, а мы глазели по сторонам, ничего не понимая. Всюду виднелись сплошные руины да кучи земли и булыжников. Не один глизеец не попал в поле нашего зрения. Мы подняли глаза к небу, там ворочалась какая-то странная масса, переливающаяся, как бензиновая плёнка на воде.

— Что это? — испуганно спросила я.

— Это и есть информационно-энергетический пояс планеты, дающий нам знания и жизненную силу. Ибо в него обратно возвращается и накапливается умная энергия ушедших из жизни жителей нашей планеты, набравшихся мудрости за годы своей жизни.

— Но почему не видно ваших жителей и жилищ?

— Они находятся внутри планеты. На поверхности мы складируем почву и камни, когда продлеваем внизу дополнительные туннели и строим здания. Жить на поверхности не безопасно. Планету постоянно бомбят. Мы всё время воюем с кем-нибудь.

— А что находится вон там, сизо-голубого цвета? — показала я пальцем.

— Это наши леса и растения. Они у нас не зелёного цвета, как у вас на Земле.

В этот момент мимо пролетел огненный вихрь, Нгва еле успел увести судно в сторону.

— Ну, всё, пора возвращаться, нас заметили и сейчас начнут бомбить. Мы лучше погуляем по подземному городу.

Судно медленно влетело обратно в люк и опустилось на литой пол. Мы выбрались из него, направились к выходу, а потом ещё долго петляли по длинным коридорам.

— Что заставляет жителей других планет вести с вами войны? — поинтересовался Дмитрий.

— «Единство и борьба противоположностей» — это закон, на принципах которого способна существовать Вселенная и всё в ней существующее. Например, рождение человека и смерть; добро и зло; рождение одних и гибель других планет; подвиг и преступление; война и мир… Всё это запланировано и закодировано живой Вселенной. Не может существовать одно без другого и находится в постоянной борьбе и противостоянии друг к другу, чтобы уравновесить и не допустить перепроизводства, перенаселения и всего прочего, ведущего к истощению природных ресурсов, загрязнению планет, хаосу во Вселенной… Кроме того, всему установлен свой срок существования и жизни. С нами ведут войны разумные существа планет, которые, вопреки этому закону, искусственным путём продлили годы жизни уже нескольких поколений. В результате этого численность населения на них возросла до критических цифр. Голод и жуткая экологическая катастрофа заставляют их завоёвывать другие планеты, чтобы переселиться на них. Воюют они с особой жестокостью, так как терять им уже нечего.

Наконец-то, мы вышли на просторную улицу. Ничего необычного на ней не заметили, если не считать своеобразной архитектуры, высокого светящегося купола над городом и всюду летающих низко над дорогой двух- и трёхместных личных транспортных средств горожан. Как ни странно, но под землёй ощущалось приличное дуновение ветра. Айтишник тоже заметил это и спросил:

— А ветер-то здесь откуда берётся?

Нгва ответил:

— По четырём сторонам света в земле и дополнительно между ними имеются огромные шлюзы, ведущие на поверхность. Они автоматически открываются с подветренной стороны и с противоположной ей. Тогда образуется сквозняк и обновляет здесь воздух.

Немого освоившись мы начали задавать Нгва и Флиму вопросы на интересующие нас темы. А узнать нам хотелось многое. Например, как они развлекаются; есть ли у них театры, клубы; что продают в магазинах; ходят ли они друг к другу в гости? А если ходят, то чем занимаются? Как и где они обучаются и работают? Они старательно нам всё разъясняли. К концу экскурсии у нас уже мозги пухли от информации. Наконец, нас завели в какой-то клуб и усадили за стол. В нём было довольно-таки много посетителей, одетых в одинаковые белые, сетчатые комбинезоны, и лишь зона бикини была сшита из более плотной ткани. Заметив нас в сопровождении Нгва и Флима, они поприветствовали сначала их, ткнув в их сторону растопыренными указательным и средним пальцами, как рогаткой, а затем принялись рассматривать нас и нашу одежду. Немного погодя к столу подошёл робот и поставил на стол четыре стакана с розовой жидкостью. В это время заиграла музыка, такая красивая, что затрепетали все струны моей души. Я взяла в руку стакан и сделала один глоток его содержимого. Оно показалось мне таким вкусным, что я сделала ещё один глоток, а потом и ещё. Всё вокруг сразу преобразилось, наполнилось красками, душа развернулась, а все мои способности в танце и гимнастике, которыми я хорошо владела с детства и обучалась им, полезли наружу. Чудесная музыка была им в помощь. Удерживать себя я даже не собиралась, а вышла в пространство между столами и начала развлекаться. Как долго это продолжалось, я не знаю. Только пришла в себя в нашей с Дмитрием комнате от какого-то крика.

— Ай-тиш-ник! Ай-тиш-ник! — услышала я, — я люблю тебя!

Но уже в следующее мгновение поняла, что это горланила я сама. Приходила в себя я не очень долго. Дмитрий периодически подходил к моей кровати и спрашивал:

— Как ты?

— Уже лучше, — отвечала я каждый раз.

Наконец, наступил момент, когда я смогла сесть на край кровати и попытаться вспомнить всё, что со мной произошло.

— Как я оказалась здесь? — спросила я Дмитрия.

— Мы еле унесли ноги из того заведения, — пояснил он. — Глизейцы решили, что ты развлекающий робот, сделанный по образу инопланетянина. Им понравилось твоё выступление, и они по очереди начали подходить к нашим сопровождающим и требовать продать тебя на время каждому из них. У них так принято. Как назло, в это время ты сама начала вешаться им на шею. Пока Нгва с Флимом общались с ними на своём языке, я оторвал тебя от глизейца, схватил за руку и потащил на улицу. Вскоре подоспели наши сопровождающие. Мы все вместе тебя, буянящую, кое-ка доставили сюда.

Глаза айтишника лукаво светились. Ну, ещё бы! Ведь я призналась ему в любви. Не даром говорят: что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. А мне этот Димончик уже действительно стал нравиться. Мне было стыдно за своё поведение и я начала оправдываться:

— Как скверно всё вышло. Но я ведь не знала, что пью, ты же понимаешь? Спиртного запаха этот напиток не имел, поэтому я спокойно присосалась к стакану. В кои-то веки нам дали здесь вкусный напиток! А Флим с Нгва тоже хороши! Могли бы предупредить, что от него дуреешь.

— Ань, забудь и не парься по этому поводу, — попытался успокоить он меня. — Просто впредь нам надо быть осторожней с приёмом местных напитков. Кстати, Флим сказал, что на них этот коктейль так зверски не действует, лишь слегка поднимает настроение.

Он замолчал, сделал серьёзное лицо, задумался. Я уже собралась снова завалиться в постель, но он заговорил снова:

— Знаешь, вчерашняя экскурсия произвела на меня удручающее впечатление.

Я даже представить себе не могу, что наши потомки тоже когда-нибудь будут жить не на поверхности Земли, а внутри неё из-за межпланетных войн. Нгва сказал, что сейчас глизейцы живут в режиме жесточайшей экономии из-за них. Все носят одинаковую одежду, одинаково питаются из-за невозможности выращивать на поверхности нужные растения для производства одежды и продуктов. Живут скромно. Большая часть заработанных ими средств идёт на развитие техники и технологий, в основном — военных. Численность населения сокращается катастрофически. Теперь я понимаю их проблемы.

Весь остаток дня мы болтали с айтишником без остановок, даже во время приёма пищи. Спать мы легли в одно и то же время, каждый в свою кровать. Спала я беспокойно, снилась какая-то ерунда, которую я даже не запомнила, а проснулась оттого, что кто-то ворочался рядом со мной и что-то напевал мне по птичьи. Я открыла глаза. В комнате стоял полумрак, а рядом лежал Дмитрий и заливался чуть ли не соловьём.

— Ты что тут делаешь, придурок? — с силой толкнула я его.

Тот с грохотом упал с кровати на пол, ойкнул, затем медленно поднялся и начал растирать левый бок со словами:

— Ну, и дура же ты, Анька! Я просто хотел показать тебе, что уже изучил глизейский язык и спокойно говорю на нём. Ночью ко мне приходил мальчик. Он предложил сделаться невидимыми и пройти в лабораторию. Я согласился. Там он нашёл атлас планеты Глизе 581. Я снова проявился, он надел мне на голову шлем с наушниками, усадил в кресло, и я заснул. Когда проснулся, снова утопил кнопки в шарике и сделался невидимым. Он проводил меня сюда и ушёл, а я решил показать тебе свои знания языка и кое-что сказал тебе на глизейском.

— И что ты мне сказал?

— Ничего! — отвернулся он от меня обиженно. — Завтра пацанчик придёт за тобой.

В следующую ночь я так и не заснула, всё ждала его. Мальчишка действительно пришёл и отвёл меня в лабораторию. Проделал со мной всё то же самое, что и с Дмитрием, а потом вернул обратно в комнату. Теперь уже я присела на кровать Дмитрия и «пропела» ему кое-что на глизейском. Оказывается, он не спал, переживал за меня и за мальчишку, ждал, когда я вернусь. Как только я закончила свою речь на местном языке, он открыл глаза и ехидненько так выдал:

— А вот я тебя на пол швырять за это не стану, воспитание не позволяет, знаешь ли. Кстати, я вчера сказал тебе то же самое.

Он гордо отвернулся к стене. Теперь я знала, что он ко мне не равнодушен. Ведь на глизейском я именно об этом ему и сказала.

— Ну, Димончик, не сердись на меня, пожалуйста, — виноватым голосом попросила я. — Пойми, я спросонья долго прихожу в себя, вот и сотворила такое с перепугу. Я же не знала, где ты побывал, и с какой целью улёгся в мою кровать.

— Ладно, проехали, — улыбнулся он. — Ну, что, потрещим на языке Нгва и Флима?

— А давай? — махнула я рукой и начала первой.

Мы болтали о всякой ерунде и «ржали» одновременно.

— Представляешь, что о нас подумали бы россияне, услышав наши трели и пересвисты? — рассмеялся Дмитрий.

— Ха-ха-ха! — закатилась я, — решили бы, что мы ненормальные.

— Весело тут у вас, — услышала я голос Нгва. — А мы пришли рассказать, зачем вы здесь нам понадобились, но сначала покажем вам кое-что. Идёмте.

Мы с Дмитрием переглянулись и поплелись за ними. Нас снова долго вели коридорами. Затем спустили в лифте вниз и, наконец, завели в бесконечно длинное помещение. В нём, на протяжении всей его длины, в два ряда стояли какие-то прозрачные капсулы с шлангами, а у стен с обеих сторон — столы и различное оборудование.

— Это наш инкубатор, — пояснил Флим, показывая на капсулы. — В них мы будем выращивать наших будущих граждан. А поможете нам в этом вы.

Мы с Дмитрием снова переглянулись.

— Вы, что, собираетесь навсегда оставить нас здесь? — заволновался Дмитрий.

Я же медленно начала оседать на пол. Нгва подхватил меня и усадил на стул.

— Не переживайте напрасно, вы пробудете здесь не более года, — уточнил Флим.

— Но нас же все потеряют: на работе, родители, друзья, полиция начнёт искать, признают пропавшими без вести, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Спешу вас успокоить. Речь идёт не о земном годе, который в среднем длится триста шестьдесят пять дней и шесть часов, а о нашем. А его продолжительность всего тридцать семь земных дней. К тому же мы сделали всё, чтобы вас никто не искал. Давайте вернёмся в вашу комнату, а там мы в спокойной обстановке расскажем, чем вы нам сможете помочь.

Возвращались мы молча, с понурыми головами. Как только я переступила порог комнаты, так сразу же направилась к кровати и буквально свалилась в неё без сил. Дмитрий присел рядом, на краешек.

— Ничего страшного мы не будем с вами делать, — поспешил успокоить Нгва. — Нам нужны только ваши половые клетки. Вы, Дмитрий, будете сдавать нам эякулят каждые два дня. Уверяю вас — не один сперматозоид не погибнет. А их миллиарды в одной порции. У тебя, Анна, мы намерены взять несколько женских половых клеток. Мы будем выращивать такие же, только искусственным путём, основой этому послужат ваши яйцеклетки. Позже начнём оплодотворять их сперматозоидами Дмитрия, модифицировать и выращивать в инкубаторах младенцев. Состав питательной среды для этого мы изучили на земле при внутриутробном взращивании детей, ты знаешь, Анна, каких.

— Я не согласна на эти эксперименты! — категорично заявила я. — Не желаю, чтобы меня резали.

— Мы не собирается этого делать. Ты этого даже не почувствуешь. Разве Ксюшина мать ощущала моё присутствие в ней.

— Кстати, о Ксюше! — вы же именно с этой целью забрали её и ещё троих ребят сюда. Что-то пошло не так?

— Мы не можем ждать наступления их половозрелости. Время дорого.

Я немного успокоилась, и прежде чем согласиться на их просьбу, выставила им ультиматум:

— Тогда и вы исполните моё требование.

Нгва с Флимом напряглись.

— По истечении года вы отправите нас с Дмитрием домой, но не вдвоём, а с теми четырьмя детишками, которых вы отобрали у матерей на нашей планете.

— Но, зачем, Анна, тебе это надо? — начал протестовать Нгва, — Родители и думать о детях забыли, а они вдруг раз и появятся. К тому же в них нет души, как у землян, их жизнь поддерживает другая энергия. Как они смогут жить на вашей планете? Выбрось свою идею из головы!

— Даже не подумаю! — стояла я на своём. — Я знаю, как вы можете стирать всё из памяти землян, а, значит, и воскрешать в ней тоже способны. Вопрос с душами тоже решите. Ведь вы сами утверждали, что людей создали ваши предки. А значит, и души для них были творением их же рук. Попробуйте доказать мне обратное!

Я отвернулась к стене, давая понять, что разговор окончен. Флим и Нгва холодно попрощались с нами и удалились из комнаты.

Два дня нас никто не тревожил, только роботы приносили нам пищу и чистую одежду. Две ночи, становясь невидимыми, мы с Дмитрием бегали в лабораторию и изучали английский, немецкий, французский, японский и китайский языки… По несколько языков за ночь. Понимали, что на Земле они нам очень даже пригодятся. От них зависел уровень зарплаты во многих компаниях, да и на отдыхе за границей они не будут лишними. На третий день я начала волноваться, понимая, что Флим и Нгва способны не церемониться со мной и Дмитрием, а взять у нас всё, что им надо, без нашего согласия. Ведь с родителями похищенных детишек они так и поступили.

Однако после завтрака, в комнату вошёл Нгва.

— Мы обдумали твоё требование, — обратился он ко мне. — Дети вернутся с вами на Землю, а все вокруг будут обращаться с ними так, словно они всегда находились среди них. Теперь ты согласишься выполнить нашу просьбу?

— Да, — кратко ответила я.

— Тогда идёмте оба со мной.

Мы побрели за ним. Дмитрий чувствовал себя спокойно. Ему справляться с поставленной задачей было не сложно. А вот меня потряхивало от страха. По дороге его первым завели в какой-то кабинет, меня — чуть дальше, в другой. Нгва ушёл и оставил меня наедине с незнакомыми глизейцами в белых комбинезонах и в масках. Меня раздели и положили на стол. Один из них положил мне руку на лоб. Я тут же забылась сладким сном. Когда проснулась, Нгва уже стоял рядом.

— Одевайся, я провожу тебя в твою комнату, — спокойно сказал он мне. — Ну, что, больно было?

— Нет.

— Вот и хорошо. Напрасно ты боялась.

С этого дня детям разрешили приходить к нам в гости. Всем вместе нам стало веселее коротать время на чужой планете, тем более, что больше нас в город не выводили из соображений безопасности. Дмитрий каждые два дня бегал в лабораторию, а моя следующая явка в операционную должна была состояться только через три недели. Физиология! С ней не поспоришь! Спустя неделю зашёл Флим и сообщил, что, благодаря первым, взятым у меня клеткам, удалось начать выращивание большого количества таких же. Димончик каждый день подолгу ворковал со своей матерью по видеотранслятору. Мне тоже Флим устроил возможность звонить родителям на их мобильные телефоны, что мне казалось вообще невероятным. Я, как и Дмитрий, врала им, что нахожусь в длительной командировке. Дети, по нашим советам, изучали по ночам в лаборатории другие языки землян. Потом мы все вместе подолгу общались на них, и это нас забавляло. Наконец, пролетели три недели, и меня снова увели на забор клеток. Я шла в операционную уже спокойно. Всё прошло успешно, об этом, через два дня, мне снова сообщил Флим и добавил:

— Завтра вы все уже будете дома.

Нас трясло и «плющило» весь остаток дня. Не спали мы и ночью. Не верили, что это произойдёт на самом деле, и боялись видеотранслятора, как огня. В памяти всплывало, как нас в изменённом виде затягивало в него. Мы думали, что и возвращаться домой мы будем точно так же. Но всё произошло совершенно неожиданно. В комнату вошли Нгва с Флимом и предложили пройти с ними. Естественно, мы двинулись следом, ничего не подозревая, ведь видеотрансятор остался лежать на столе. Пока мы шли по длинному коридору, мне вздумалось спросить:

— Нгва, почему всё-таки вы решили взять наши клетки только после того, как мы дадим на это согласие? Ведь у родителей детей вы его не спрашивали. Бесцеремонно внедрялись в их матерей, модифицировали внутриутробно клетки эмбрионов, спустя какое-то время после рождения деток, похитили их. По законам нашей страны вы совершили преступление.

— Не думай, Анна, что нам было легко на это решиться. Мы прекрасно понимали, что родители не дадут согласия, а у нас не было выбора. На кону стояла судьба будущего нашей планеты, численность населения которой катастрофически снижается. Обещаю: мы исправим то, что совершили. А вам с Дмитрием, спасибо, за то, что дали согласие. Хотя, то что мы у вас забрали, всё равно утилизировалось бы организмами и пользы вам не принесло, а для нашей страны оно станет целым достоянием.

Они завели нас в какой-то ангар, попросили немного посидеть и подождать их в металлической кабине, а сами закрыли дверь и куда-то ушли. В ней уже находились дети. Мы присели рядом, сообщили им, что скоро они с нами вернутся на Землю. Раньше говорить им об этом мы не решались. Не успел восторг отразиться на их лицах, как все мы мгновенно отключились. Не знаю, сколько времени мы находились в таком состоянии, только, придя в себя и открыв глаза, поняли, что находимся с Дмитрием у меня дома.

— А-а-а-а! — брякнулись мы на диван и зарыдали в голос. Когда рыдание уже перешло в тихое нытьё, обнялись, затаились и долго просидели так, не шевелясь. Потом я встала, чтобы открыть окно и проветрить квартиру. И тут на столе опять раздалось противное «з-з-з-з-з». Я мгновенно схватила видетранслятор за угол и с силой швырнула его подальше через окно. Он шлёпнулся на газон, и воздух вокруг него засветился всеми цветами радуги. Я быстро захлопнула окно и, как заворожённая, уставилась на него сквозь стекло. Рядом пристроился Дмитрий и схватился за голову:

— Ой, что сейчас будет!

В это время по газону весело бежали две собаки. Внезапно их потащило в сторону видеотранслятора… Дмитрий резко задёрнул штору.

— Не смотри, Аня! Не надо! — крикнул он и увёл меня на кухню. Я безвольно опустилась на стул и взглянула на стол. На нём стояли всё те же чашки с кофе и вазочка со сладостями.

— Как я соскучилась по нормальной пище, — прошептала я, пытаясь совладать с собой, и начала смаковать кофе, из которого уже давно улетучился аромат, да и пыли, я думаю, в нём утонуло, за время нашего отсутствия, немерено. И тем не менее Дмитрий тоже припал губами к краю чашки.

Когда они опустели, я настояла, чтобы он немедленно отправился домой и порадовал своим присутствием мать. Оставшись в одиночестве, я прилегла на кровать и стала с удовольствием обозревать свою квартирку. Я так соскучилась по ней! Но тут я вспомнила о работе и взглянула на часы. Времени оставалось ровно столько, чтобы успеть принять душ, поужинать и приготовить одежду на завтра.

Утром я проснулась с мыслью, что меня уже уволили с работы из-за длительного отсутствия. Явилась туда с виноватым видом, поздоровалась со всеми. Коллеги вели себя так, словно мы расстались только вчера. Меня даже начали одолевать сомнения: а на самом ли деле я прожила на планете Глизе 581 целый глизейский год? Уж не грёзы ли это были? Но тут в кабинет вошёл айтишник, улыбнулся мне, подошёл вплотную, приобнял за плечи и на чистом глизейском языке пропел, прочирикал, просвистел:

— Выходи за меня замуж!

Ну, разве могла я отказать моему Димончику? И я нежно чирикнула ему:

— Согласна?

Вечером, после работы он проводил меня домой. На площадке своего этажа, перед лифтом, нам встретилась соседка из девятой квартиры. Она, как ни в чём не бывало, держала за руку Ксюшу. Я поздоровалась с ними, спросила: как дела!

— Да вот, — начала Ольга шутливым тоном, — моя дочка научилась копировать птиц. Теперь нет никакого покоя, всё поёт да поёт.

— А мне спой, Ксюша, — попросила я.

— Мы ведь никому не расскажем нашу тайну, правда? — сказала она мне по-глизейски.

— Никому, — пообещала я на этом же языке.

— И ты туда же, Анна! — улыбнулась соседка, когда услышала птичью трель из моих уст, и потянула дочку за руку к лифту.

Через два месяца мы с Дмитрием поженились, но тайну свою никому не рассказываем, даже родителям. Всё равно не поверят.

Из всей этой истории меня огорчало лишь одно — не по-человечески мы как-то расстались с Флимом и Нгва. Не обнялись на прощание, не сказали друг другу тёплых слов. Кто знает, может быть ещё встретимся, не с ними, так с нашими с Дмитрием потомками, которые появятся на свет на планете Глизе 581 и рискнут посетить Землю ещё при нашей с ним жизни.