Я больше не твоя…

Глава 12

/Марина/

Прошел уже целый месяц лета. А мне казалось — что я попала в другую реальность. Все было настолько хорошо, что даже не верилось.

И няня у нас хорошая: с детьми ладит просто замечательно. Наши малыши всегда с ней охотно играют. Я сначала переживала за Юлю, думала что дочь не пойдет на контакт, но все сложилось как нельзя лучше.

Сегодня, мы с Вадимом собираемся идти на пикник у озера. Няня присмотрит за малышней, накормит и уложит спать. А мы сможем побыть вдвоем не только ночью.

Собрав в корзину еду, пошла проверить детей. Они увлеченно строили башню из кубиков.

— Мы пошли? — шепотом спросила няню. Та улыбнулась и кивнула, заговорив с детьми, перетягивая внимание на себя.

По дороге к озеру дурачились. Я дразнила Вадима и убегала от него. Он бросил корзину и с громким рыком прижал хохочущую меня к дереву.

— Попалась? — горячие губы требовательно закрыли мой рот. Руки скользнули вверх по бедрам, задирая сарафан.

А дальше нам было не до смеха.

К озеру спустились лишь после того, как вдоволь насладились друг другом.

Вода была теплая и скинув всю одежду, ступила в нее полностью обнаженной. Вадим горящим взглядом проводил меня, рывком стаскивая с себя футболку. Мало. Ему меня мало. Он словно голодный зверь, дорвавшийся наконец до добычи, утоляет свою страсть. А мне все нравится.

Его руки, губы, ласки. Я растворяюсь в ощущениях.

Потом был костер и мы жарили шашлыки и пили вино. Разговаривали, словно не могли наговориться. А он все время пытался удержать меня в объятиях. Словно боялся, что если отпустит, то я исчезну.

Домой мы вернулись с первыми загоревшимися на небе звездами. Вошли внутрь, собираясь в душ. Я пошла проверить малышей. Стояла тишина. Спят уже.

Я осторожно приоткрыла дверь в детскую и вошла. Детей не было.

Страх скрутил мне горло. Я не могла даже выдохнуть. Трясущейся рукой щелкнула по выключателю. Пусто.

Рванула в комнату няни. Никого.

— Вадим! Дети пропали! — рыдания вырвались из горла. Мужчина, вышедший из спальни на мой крик, рванул в детскую.

— Тише. Успокойся. Нужно осмотреть дом.

А сам вбежал в комнату и схватив телефон, набрал номер. Чертыхнулся. И снова набрал.

Пока он вызывал полицию, мы оббежали дом. Но все тщетно.

В гараже стоял лишь его внедорожник. Моя машина пропала.

Меня трясло как в лихорадке. Как же так?! Недоглядели, не уберегли…

Доченька моя маленькая! Где же ты?!

— Ты должна остаться здесь, на случай, если нянька вернется. Я поеду.

— Куда?! Куда ты поедешь?! — кричала я, после того, как сообщила обо всем полиции по телефону. Назвала марку и номер машины. Ожидание сводило с ума. Я не знала, в какую сторону ломиться, но и сидеть в ожидании не было сил.

— Черт! Не знаю! Проедусь по ближайшим окрестностям, может кто видел. Где-то ведь должны быть камеры — Вадим бледный и напуганный, пытался успокоить меня — Охранник в отключке. Будь здесь. Дождись полицию. Я буду на связи.

Он выбежал из дома, и сев в машину, выехал.

Трясущимися пальцами нажала вызов Марку. Дозвониться смогла лишь на третий раз.

— Нашу дочь украли — сказала сразу, не затягивая.

— Ты пьяная? — со смешком ответил он, и вызвал такую истерику, что материла я его сильно и от души.

— То есть, ты серьезно? Где брат?

— Уехал искать.

— Сиди там. Никуда не уходи — рявкнул он и отключился.

/Вадим/

Я гнал по трассе на пределе скорости, матеря себя последними словами. В погоне за счастьем — допустил пропажу детей. Куда эта чертова дура увезла их?!

А ведь у меня даже мысли не возникало, что нянька окажется чокнутой. Характеристика у нее была идеальная, да и с Русиком она возилась почти с самого рождения.

Руки дрожали. Я чуть не пролетел поворот. А дома осталась перепуганная Марина.

Блять! От бессилья разрывало.

Чуть не пролетел поворот. Резко затормозив, свернул на обочину. Зазвонил телефон. Звонили с полиции. Сказали что нашли машину Марину возле местного супермаркета. В ней была девочка. Сейчас она находится в детской больнице. Эта тварь бросила ребенка в машине на стоянке. А сама уехала на такси с мальчиком. Тот высадил их возле центрального парка. Куда она ушла дальше — пока неизвестно. Но поиски идут.

Позвонил Марине, она уже выехала. Вызвала такси и движется к городу.

Я поехал к парку. Черт знает, может кто видел куда дурная нянька утащила сына.

Но оказавшись на месте, ничего не узнал.

В полиции посмотрел камеры, уставленные в парке. Видел что она проходит по аллее, неся на руках моего сына. Выходит с другого входа и исчезает между домов.

Дальше был ад: фотографии сына показали по новостям. Начались звонки с якобы видевшими женщину с ребенком. Были отправлены патрули на поиски. Я сам объездил несколько мест до утра. Но все тщетно.

Несколько раз звонила Марина. Она забрала дочь и уехала к себе. Потом мы созванивались еще, но новостей не было.

Марк приезжал ко мне. Сказал что тоже организовал поиски.

Была мысль, что Дашка могла быть причастна, но ее мать сказала что она уехала заграницу еще месяц назад. Марк уже звонил ей. Звонил и я. Только ей насрать. Она была пьяной и орала чтоб я не лез в ее жизнь, и разбирался сам в пропаже своего сына.

Волонтерские группы, обследовавшие местность, тоже вернулись ни с чем.

С рассветом, объездив все ближайшие улицы и оставшись снова ни с чем, я поехал в участок.

Там тоже не было новостей. Меня отправили домой спать, сказав что свяжутся, если будут новости.

Я остался в машине, положив голову на руль, периодически вырубаясь и вскакивая.

Три дня. Сука, три гребаных дня прошло! А моего сына так и не нашли. Я отправил следака проверить Дашку, но тоже безрезультатно.

Поиски продолжались. По телевизору, радио, интернету и всеми доступными способами. Было обещано щедрое вознаграждение, но все было тщетно.

Эта тварь будто сквозь землю провалилась.

Я чувствовал, что схожу с ума. Не мог ни спать ни жрать.

Марину не видел, лишь отвечал на звонки.

Блять, будто душу вывернули наизнанку.

Одно желание: найти и задушить эту тварь голыми руками.

Беспомощность вызывает панику и бессилие. Никакие деньги не помогают. Как же она так спряталась и где?

Что она делает с моим сыном?

Мысли, одна хуже другой, скачут в голове.

Поехал к Марине. Черт, чувствую себя до мерзости отвратительно и выгляжу соответствующе.

Она выбегает навстречу: бледная и испуганная. Обнимает и заливается слезами. Стоим во дворе, и я сжимаю ее так сильно, будто в надежде что проснусь и пойму что видел дурной сон. Хочется выть от отчаянья.

Не помню как вошли в дом. Как оказался под душем, уткнувшись лицом в кафель и не чувствуя стекающие капли воды. Я хреновый отец. Ничуть не лучше его дуры-матери. Не уберег.

— Ты самый лучший отец — Марина обнимает меня, уткнувшись лицом мне в спину. Пытается успокоить. А я не могу. Я виноват. Сильно.

— Его обязательно найдут. Найдут — уверяет меня и я хочу верить. Хочу знать, что мой сын в порядке. Видеть его хочу…

/Марина/

Такого ужаса не испытывала никогда. Пережить пропажу ребенка — кошмар наяву. Когда позвонили из полиции и сказали что Юля в больнице, я готова была пешком идти. Такси ехало долго, но наконец — то я смогла обнять свою дочурку. Самое ценное, что есть в моей жизни.

Руслана не нашли. Вадим был раздавлен. Я переживала его боль как свою.

Сегодня уже неделя с того дня, как малыша ищут. Видеть сломленного мужчину тяжело. Он объезжает дворы, гостиницы, общежития, вокзалы и ищет…

Возвращается только с рассветом. Обессиленный, с потухшим взором.

Я чувствую такую вину, что она гложет меня днями и ночами. За счастье приходится платить…

Только плата немыслимо высока.

Вадим стоит и смотрит в окно.

— Тебе нужно поспать. Я разбужу тебя, если будет звонок — он качает головой и молчит.

— Пожалуйста. Я очень за тебя переживаю. Если тебе станет плохо, никому от этого лучше не будет — он неохотно поддается на уговоры. Но все же удается уложить его в постель.

Сижу рядом, поглаживая по голове, щекам, касаюсь отросшей щетины. Глубокие тени под глазами — результат бессонницы и сильного стресса. Он засыпает, но спит плохо: вздрагивает и метается.

Моя няня в детской играет с Юлей. А я теперь жутко боюсь, поэтому не закрываю двери спальни. Лишь когда Вадим успокаивается и начинает дышать глубже, я выхожу, прикрыв дверь.

/Вадим/

Утро следующего дня. Пью кофе и пытаюсь впихнуть в себя омлет, чтоб еще больше не расстраивать Марину. Она тоже выглядит подавленной и нервно вздрагивает от каждого резкого звука.

Тишину разрывает звук входящего звонка. Хватаю телефон и жму ответить.

— Ваш сын найден. Он в Красноярске. В больнице. Машина вылетела в кювет, женщина мертва, ребенок в коме — В ушах шумит. В глазах темнеет. Трясу головой, не давая себе провалиться в черную дыру. Вскакиваю и лечу на выход, по дороге объясняя Марине. Она охает и зажимает рот рукой. Плачет. Крепко обнимаю и выхожу.

Вцепившись в руль, пытаюсь сохранить самообладание. Мчусь в аэропорт, требуя билет на ближайший рейс. Скоро. Скоро папа будет рядом. Потерпи сынок. Держись мой маленький, словно мантру повторяю про себя.

Расстояние. Чертово расстояние убивает. Еле выдерживаю полет.

Наконец я на месте. Но меня не впускают, лишь дают увидеть его.

— Он обязательно очнется. Потерпите. Прогноз благоприятный — бормотание врача доносится словно сквозь вату. Меня бомбит. Хочу схватить его за шиворот и треснуть об стену. Благоприятный прогноз? Тогда какого черта он в коме?!

Усмиряю эмоции и пытаюсь вести разговор.

Сильный ушиб головой, сотрясение какой-то степени. От смерти спасло детское кресло.

А эта тварь умерла на месте, разбив бошку при столкновении машины с землей.

Потом была полиция и опознание тела. При ней был дневник, в котором она писала, что считает Руслана своим сыном, ведь вырастила его с пеленок.

Сбежала, потому что боялась что ее выгонят за ненадобностью. Хотела и Маринину дочь забрать, но не справилась с двумя детьми. И тогда решила бросить ее на парковке.

Вот так и выяснилось, что моя няня, имевшая отличную характеристику, была чокнутой, от того что не могла иметь своих детей.

В дневнике она описывала каждый день, проведенный рядом с сыном. Она называла его своим сыном, и не смогла смириться с тем, что Русик стал питать симпатии к Марине.

В дневнике были еще снимки с узи, которые выкрала у Дашки. В планах у нее было доехать до деревни, в которой жили раньше ее родители. Но в последнее время, у нее был сильный стресс, в связи с тем, что она была объявлена в розыск.

Успокоительные таблетки почти не действовали на нее, и она решила увеличить дозу.

Я был зол и счастлив одновременно. Зол, потому что не могу задушить гадину, ведь она и так уже мертва. Счастлив, потому что наконец-то увидел своего малыша.

Капельница, торчащая из маленькой ручки, заставляла сильно стучать сердце. В глазах жгло.

Я опустился на скамейку, обхватив голову руками.

Позже, позвонил Марине, пообещав рассказать все при встрече.

Я провел в больнице трое суток, и чудо наконец случилось: мой сын открыл глаза.

/Марина/

Сколько человек должен пережить боли, чтобы стать счастливым? Неизвестно. Ведь каждая беда что — то ломает внутри нас, забирая частичку света.

И каждый раз мы становимся другими, пересматривая свои жизненные ценности. То что казалось неважным, несущественным, становится жизненно необходимым. Либо наоборот…

После произошедшего я боялась смеяться. Мне страшно было даже улыбаться, ведь в голове сразу мелькали картинки того, что я пережила, когда не нашла дочь в доме. Я улыбалась только Юле, потому что нельзя не ответить на искренний детский смех. Радовало то, что моя малышка находилась в том возрасте, когда не могла понять того, что с ней случилось. Что ее увез чужой человек и бросил в машине. Благо что ее нашли неравнодушные люди и вызвали полицию.

Меня долго преследовали кошмары. Лицо той няни я будто видела иногда в прохожих женщинах и вздрагивала, уговаривая себя что мне лишь только мерещится.

Я общалась с психологом, но в глубине души страх оставался. Тот, что будет напоминать о себе.

Марк повел себя очень ответственно. Поднял на ноги всю полицию и общественность, задействовав все свои связи. Он тогда тоже приехал в больницу и впервые обнял дочь. И я видела что он реально рад тому, что она нашлась.

После того дня, он стал звонить и интересоваться состоянием дочки, но не вмешивался. А еще он помогал Вадиму искать сына.

То, что с нами произошло, заставило пересмотреть мою жизнь.

Когда уехал Вадим за сыном, я поняла что мужчина мне не безразличен. Более того — я люблю его. Все что я так старательно скрывала даже от самой себя — выползло наружу. Он был мне нужен: как мужчина, друг, любимый.

И я привязалась к Руслану. Стала воспринимать его как своего. Маленький мальчик, лишенный материнской любви нашел отклик в моем сердце и душе.

Но после пережитого, я боялась. Боялась что Вадим закроется в себя. Отстранится. Вычеркнет нас с Юлей из свой жизни. Что мы снова останемся одни. Без них.

Даже не представляю, что было бы со мной, если бы мою дочь похитили так надолго. И кома…

Страшное слово. Заставляющее нервно сжиматься все внутренности. А он такой маленький… Ангелочек, не совершивший в своей жизни ничего дурного, но уже перенесший столько стрессов.

Когда позвонил Вадим и сказал что сын пришел в себя, я расплакалась от облегчения. В тот же день, собрав дочку и взяв немного вещей на смену, мы вылетели. Юля, на удивление, вела себя тихо и полет прошел спокойно.

По прибытии, набрала Вадима. Он очень удивился и обрадовался. А мне крайне необходимо было увидеть моего мужчину и малыша.

Усевшись в такси, назвала адрес больницы, где лежал Русик. Юлька клевала носом, то засыпала, то просыпалась. Мне было жаль малышку, но оставить ее я с няней я не смогла. Хоть и нельзя всех считать такими, но теперь, это моя скрытая фобия.

Нас с Юлей пропускать не хотели, но Вадим договорился и ненадолго мы вошли. Правда увидеть смогли лишь через стеклянную дверь, но это такое облегчение. Вадим был уставший и замученный, но с надеждой, горящей в глазах.

— Как наш малыш? — разглядываю бледное личико.

— Он спит. Просто спит сейчас — Вадим обнимал нас с Юлькой, я плакала, а моя малышка обнимала его за шею. Пусть уже все пройдет. Пусть малыш выздоровеет и вернется домой.

— Где вы остановились? — Вадим отстранился и Юля нехотя разжала пальчики.

— Я не знаю… Мы с аэропорта сразу сюда приехали — я растеряно села на лавочку, усадив дочь на колени. Вадим рассеянно запустил пальцы в волосы:

— Я ведь не знал, что вы приедете. Ночевал здесь.

— Ничего страшного.

— Сними номер в гостинице. Юле отдохнуть — он кивнул на дочь, которая начинала засыпать — Я приеду позже, когда обговорю все с врачом.

Мы попрощались и я вызвала такси, попросив отвезти нас до ближайшей гостиницы. Когда заселились в номер, я заказала еду и накормив дочь, уложила спать. Потом позвонила Вадиму и сказала где мы.

Мы прожили в Красноярске еще две недели. Навещали малыша каждый день. Его немного позже перевели в другую палату, которую Вадим оплатил, чтоб быть рядом с сыном. Руслан шел на поправку и когда все показатели стали стабильны, его выписали.

Мы вернулись в свой город.

Сначала я не придала значение тому, что меня периодически подташнивает и появляется слабость. Но потом, подсчитав дни, поняла что у меня задержка.

Сходила в аптеку за тестом и он показал положительный результат.

Я сидела и смотрела на тест, не зная, как рассказать об этом Вадиму. Мне было страшно. Да и момент был неподходящий. Скажу позже, когда все станет немного попроще. Сейчас, он еще не готов для таких откровений.

Вадим с Русланом остались у нас. Мы возили его на осмотр, следили за эмоциональным состоянием. Поначалу он молчал и плакал ночами. Звал папу и Вадим забирал его к нам в кровать. Тогда малыш засыпал, прижавшись к отцу.

Смотреть на это было тяжело. Я старалась как могла, отвлекала и развлекала детей, не оставляла их одних. Всегда старалась быть на виду.

Постепенно, наша жизнь начала налаживаться. Руслан стал более открытым и жизнерадостным. Были занятия с психологом и контроль врачей. Малыш приходил в норму. Легче шел на контакт и стал спать спокойней.

Я все-таки взяла академ. Сейчас здоровье и развитие детей было на первом месте.

Вадим стал уезжать на работу, а я оставалась с детьми.

— Нам нужен дом побольше — пробормотала я, выползая из ванной. Утренняя тошнота меня доконает.

— Что ты сказала, кисунь? — Вадим отставил кружку с кофе в сторону и внимательно посмотрел на меня. Ну да, зрелище еще то: бледная, лохматая. Настоящая «красавица»

— Я беременна — блин, у меня кажется еще и до кучи давление упало. Руки и ноги дрожат. Меня штормит. Открывая глаза и вижу ошеломленное лицо.

— Ты не рад? — и тут страх и паника накрывают меня. Ну какого черта он молчит?! Чувствую, как по щеке катится слеза. Он шумно выдыхает и осторожно притягивает к себе, усаживая на колени.

— Я безумно рад — целует мои мокрые от слез щеки — Я тебя так сильно люблю. Всех вас — поглаживает пальцами мой пока еще плоский живот.

— И я люблю тебя — целую его, обнимая крепко за шею. Мои первые слова о любви. Прям день признаний. Вадим довольно улыбается и целует меня так сладко, что все мысли вылетают из головы.

— Когда у нас Узи? Хочу тоже сходить.

— Не знаю. Я еще у врача не была — бормочу ему в шею — Хотела сначала поговорить с тобой.

— Тогда сейчас же поедем в больницу. Пошли собирать наших малявок.

А вечером у нас был романтический ужин. После того, как дети заснули.

— Я ведь теперь тебя никогда не отпущу — он обнимает меня, целуя мои глаза, лицо, губы — Ты теперь моя. И все дети мои. Ты выйдешь за меня? — и колечко на палец. Когда успел? Я смеюсь.

— Куда я денусь. Ты меня уже окольцевал.

— Потому что ты — моя.

— У нас все не как у людей, да? — меня разбирает от смеха.

— Потому что мы особенные. У нас есть то, что есть не у всех — любовь. А остальное — неважно.

Наша свадьба была спустя месяц. Отпраздновали скромно, были только самые близкие люди. Наши малыши были прелестны: Юля в нежно — розовом пышном платье принцессы и Русик в костюме. Прелестная парочка.

Удивилась, когда нас пришел поздравить Марк. Обнял брата и меня и пожелал нам семейного счастья. Он был с девушкой, которая смотрела на него так, как я смотрела на него раньше. Влюбленно. Надеюсь, у них все сложится.

Тот дом, был продан, потому что воспоминания о нем были самые неприятные.

В особняке жить я не согласилась и он даже не стал настаивать. Вместо этого, мы объездили несколько загородных домов и выбрали свой. Дом, в котором наша семья начнет новую счастливую жизнь.

Год спустя.

— Мама, я хочу кису!

— Нельзя. У нас еще Алена маленькая совсем. Вот подрастет, тогда и заведем.

Юлька обиженно насупилась и пошла жаловаться Вадиму.

— Папа, можно мне кису? Хочу.

— Малыш, давай пока обойдемся без кисы. Пошли, я покачаю тебя на качеле — он поднял Юлю на руки и слегка подкинул в воздух. Раздался радостный визг и смех. Дочка на моих руках закряхтела, выплевывая грудь и косясь в сторону исходящих воплей.

— Руся, выходи. Я тебя вижу — смеюсь, наблюдая за движением возле окна. Дети. Думает за шторкой его не видно. Раздалось хихиканье.

— Раз, два, три, четыре, пять — я иду тебя искать — и все, громкий смех и топот за спиной.

Иду и улыбаюсь, держа на руках четырехмесячную дочь.

Теперь у нас всегда звонкий детский смех. В доме — где живет счастье.

Конец