Пир

Давно пора было уходить, ведь идти есть куда. Вопреки желанию князя Оттара могу сбежать в любой момент, но я все ещё оставалась на месте. Неизвестность в башне Колдуна страшила и держала меня в доме князя лучше любых стражей и оков. Светловолосый гигант шёл на поправку, каждый день он требовал свою спасительницу к себе. Он пытался разговорить меня, но я отмалчивалась, не писала ему больше ни строчки на доске. Только показывала жестами, что мне нужно осмотреть больного или, что нужно выпить лекарство. А после застывала статуей на табурете, никак не реагируя на его попытки вовлечь меня в происходящее. Он при мне обсуждал с Даном, начальником преданного ему лично войска ветеранов, все новости. Челядинцы исправно снабжали воинов слухами и сплетнями. Из собранных воедино фактов, очищенных от досужих вымыслов, выходила неприглядная картина. Старый друг князя оказался предателем. Посчитал ли себя незаслуженно обиженным, когда Дана поверх его головы, после смерти старого предводителя головной сотни, передвинули на это место. Птичка ли нашептала, слухи о той птичке ходили и глаза князя недобро сверкали, когда он слышал высказываемые на их основе предположения. Но предал, ранен князь был его рукой.

Я же хоть и делала вид, что мне абсолютно не интересно, сама держала ушки на макушке. Мне совершенно не нравилось то, как развивались события. И меньше всего хотелось присутствовать при кульминации, потому что, зная князя, не сомневалась в том, какой она будет. Князь Оттар всегда жестоко карал своих врагов.

Холодный ветер пронизывал до костей, но это не мешало мне стоять на примитивном балкончике — месте своих ежедневных прогулок, дальше него меня не выпускали — и смотреть вдаль. Той дали много видно не было, но хоть какое-то ощущение свободы. Скоро совсем похолодает и до той поры стоило бы поискать, где остановиться на зиму. Это летом можно ночевать под открытым небом, зимой подобный ночлег чреват вечным сном. Тряхнула головой, отгоняя привычные мысли. В этом году мне не понадобится искать пристанище на зиму, меня ждет Колдун. Зачем я ему? Зачем сильнейшему из сильнейших простая Ведающая? Для любовных утех? Так не лучше ли пригласить девушку, простую и готовую ко всему? Может, ему нужна помощница? Зачем? Чем я могу помочь Колдуну? Он знает и умеет в разы больше чем я. Загадка, которую смогу разгадать, только оказавшись снова в башне из чёрного камня. Загадка, что рождает смутное предчувствие, пробегающее холодными лапками по затылку.

— Ты здесь, — знакомый голос бывшего врага. — Ты снова здесь. Мне говорили, ты приходишь сюда каждый день. Не считай меня неблагодарным, ты спасла мне жизнь и этого я не забуду. Ты могла бы и не делать этого, но сделала. Только ты могла так поступить. Молчишь? Да, ты и не можешь, и не хочешь мне ответить. За что ты сердита на меня? За то ли, что удерживаю тебя в своем доме силой? Но ты должна понимать, что сейчас тебе лучше находиться здесь. Человек, который спланировал и осуществил покушение, не простит тебе моего исцеления. Ты в опасности, а значит, я сделаю всё, чтобы защитить тебя.

Пожала плечами в ответ. Князь как всегда видит то, что ему хочется видеть и нисколько не думает о том, чего может хотеться или видеться другому человеку, не ему. Проводила взглядом расторопного слугу, который бежал по двору по каким-то своим делам. Снова подивилась тому, что флер сонливости и апатии постепенно исчез из дома князя. Интересно, если снова спуститься в деревню, то и там теперь не будет признаков угасания?

— В нашей семье издревле есть обычай, связывать кровавой клятвой вступающего в наследство и челядинцев. Это красивый обряд и он обладает реальной силой, — в очередной раз попытался завязать разговор мужчина.

Обернулась на князя Ливенийского и встретилась с внимательным взглядом голубых глаз. Нахмурила брови, задавая немой вопрос: “Мол, как это?”.

— Говорят, этот обряд подарил моим предкам Великий Колдун, за верную службу. Тогда когда мир был другим, и волшебство ещё существовало, — мужчина задумчиво смотрел вдаль и говорил тихо, размеренно. — Никто, кроме истинного наследника, в котором течёт кровь князей Ливенийских, не сможет владеть этими полями, лесами, замком и деревнями. Только кровь наследника, пролитая на землю в день вступления в наследство, способна остановить медленное умирание этих владений. Вместе с людьми, вместе с животными, вместе с растениями. Не знаю, дар ли это, проклятие ли. Но убивая меня, предатель убивал вместе со мной эту землю. А я выздоровел и земля, и люди снова здоровы. Никто, кроме моего прямого наследника не смог бы возродить эту землю к жизни. Только князья Ливенийские могут владеть этой землей, только те, в ком течет наша кровь. И если умру я, земля умрет. В роду князей Ливенийских остался только я. У меня нет живых дядей и братьев, нет детей, нет дальних родственников. С годами семья выродилась, а значит всей этой земле, после моей смерти, грозит запустение. Я доверил тебе тайну, которая раньше не была тайной. Тогда, когда люди ещё верили в волшебство. Сейчас в нашем мире нет волшебства, нет больше Великого Колдуна, а этот замок обречен. Всё зависит от тебя, Алинэя. От твоего ответа.

Руки князя Оттара показались мне очень тяжелыми и горячими, когда он положил ладони мне на плечи. Передернула плечами, выскальзывая из-под его рук. Упрямо взглянула ему в глаза, поджала губы. Весь мой вид говорил о том, что хочу уйти и не хочу продолжения разговора. Знакомая ярость загорелась в голубых глазах князя Ливенийского, но я уже не боялась его.

— Ты все так же упряма, — процедил он сквозь зубы. — Иди, но мы продолжим этот разговор.

Когда я уже сделала несколько шагов, услышала брошенное вслед:

— Сегодня вечером ты обязана присутствовать на пиру.

Князь явно что-то задумал, раз так настаивает на том, чтобы я пришла. Сегодня впервые за несколько дней жалела, что не взяла с собой табличку с мелом на балкон. Мне так хотелось задать вопрос князю Оттару. Как и когда досталось его предкам проклятие, или дар от Колдуна. Сколько же лет тому, кто живет в башне из чёрного камня, если даже сам факт существования этого человека стал легендой, которую краем уха слышали только единицы? И насколько силен этот человек, если дар действует до сих пор?

Лихорадочное возбуждение владело мной до самого вечера. Ходила взад-вперед по комнате, обдумывая варианты. Год пробуду в башне Колдуна. Возможно, мне удастся убедить его забрать свой дар у князей Ливенийских обратно. Стоит ли говорить князю Оттару о своем знакомстве с Колдуном и о цене, которую запросил тот за спасение? И что запросит с меня Колдун за избавление людей от нелепой смерти? Или лучше понадеяться на темперамент князя Оттара и на то, что он ещё успеет завести детей? Но судя по всему, в роли матери этих детей князь Ливенийский видит только меня. Каким образом, если уже женат? Что за игру затеял этот хитрец? Что-то должно случиться на том пиру, на который он меня так настойчиво звал. Возможно ли, что дети любовницы могут стать законными наследниками? Возможно, именно это он и имел в виду? Только он забывает одно — становиться его любовницей я не собираюсь. И у меня есть способ испортить ему все планы. Достаточно уйти к Колдуну. Так что могу безбоязненно пойти на этот ужин, при людях он мне ничего не сделает. Вот только одежды подходящей нет. Но когда это меня смущало? Моё одеяние знахарки подходит на все случаи жизни. А если кто-то будет воротить нос… То мне до этого человека нет дела.

Достала всё-таки чистую смену одежды, и переоделась. Такая же скромная туника, как и предыдущая, разница только в том, что свежая. А старое надо бы постирать. Завтра узнаю, где это можно сделать.

По дому могла передвигаться свободно, вот только выйти мне из него не давали. Впрочем, не только мне, но и жене князя и бывшему другу. Воины курсировали по двору, по двое стражников из сотни Дана стояли у каждого выхода из дома и на воротах у крепостной стены. Ворота вообще не открывались без соизволения на то князя, мы жили как на осадном положении. Вооруженные люди ходили и по коридорам каменного дома, бдительно присматривая за прислугой.

Атмосфера с каждым днём становилась всё напряжённей, и напряжённей. Тучи сгущались над головами вполне определенных обитателей дома. Жена князя не выходила из своих покоев. Его провинившийся друг так же сидел где-то взаперти. Испуганные, но энергичные челядинцы ходили, опустив глаза долу. Гроза должна была разразиться в ближайшее время.

Понадеялась на то, что правила здесь такие же, какие соблюдались когда-то в доме моего отца и ужин подается в то же время, что и там. Но промахнулась. Когда спустилась в залу для вкушения пищи, обнаружила там только слуг, расставляющих на столе разнообразную снедь. Вот уж воистину не стоило так торопиться.

— Не уходи. Ты как раз вовремя.

На выходе меня остановил сам князь. Он стоял в дверях, не давая мне возможности пройти мимо, не прикоснувшись к нему, и оправлял кружево пышного одеяния. Из-под рукавов тяжелого, расшитого серебром, длинного кафтана выглядывала тонкая, белая рубашка. На шее висела тяжёлая, серебряная цепь. В блестящие, высокие сапоги были заправлены светло-серые штаны. Сам кафтан был светло-голубого цвета, и этот цвет очень шёл к глазам и волосам князя Ливенийского. В подобном наряде я впервые видела этого воина, предпочитавшего простую походную одежду, парадной.

— Не бойся, кроме нас с тобой, будут ещё люди, — усмехнулся он, когда испуганно отпрянула от него. — Садись по правую руку от меня.

Отрицательно помотала головой, отказываясь от законного места жены подле супруга.

— Теперь ты настроена на разговор, — кинул мужчина одобрительный взгляд на дощечку в моих руках.

Князь осмотрел зал, кивнул слугам, давая понять, что доволен выполненной работой и крепко обхватил пальцами моё запястье, не давая возможности вырваться. Подвёл к тяжёлому табурету, возле полагающегося главе дома подобия трона и усадил, не забыв пригвоздить к месту словами:

— Ты моя будущая жена и это место по праву твоё.

Уж огорошил, так огорошил. Был бы дар речи, потеряла бы его. А так сидела и только хлопала глазами, пытаясь сообразить, о чём это он вообще. При живой-то жене? А вот и она, вошла в залу, опустив глаза и теребя юбку роскошного синего платья. В пылу борьбы за выздоровление больного, не успела толком рассмотреть эту юную девушку. Сейчас у меня эта возможность была. Тёмные волосы, темные же глаза, бледное круглое личико. Курносый нос, розовые губки. Девушка была красивой, но очень испуганной. Она вскинула взгляд на супруга, который стоял возле меня, и ещё больше побледнела, хотя казалось, куда уж больше. Робко спросила:

— Где мне сесть?

— Сюда, — кивнул головой князь на длинную скамью, стоящую у стола. — Рядом со мной.

Княгиня присела на самый краешек скамьи и застыла испуганной мышью, не смея поднять глаз. Мне было жаль её. Неужели она могла быть замешана в подлой попытке убийства князя? Мужчина же продолжал стоять возле меня, подавляя своей силой и мощью, не давая подняться с незаконно занятого места. Он наблюдал за тем, как приходят приглашенные на пир воины, как ведут под руки темноволосого, высокого мужчину, чьи виски посеребрила седина и сажают его подле жены хозяина дома. Князь оставался невозмутимым и отстраненным, только губы изредка кривились в усмешке. Когда все места на скамьях были заняты, мужчина подошел к своему месту во главе стола и произнёс короткую, но содержательную речь:

— Вы созваны сегодня для того, чтобы на честном пиру отпраздновать моё выздоровление и восславить мудрость Ведающей, которая спасла меня от неминуемой смерти.

Чувствовала себя очень неуютно под взглядами множества людей, некоторых из них ещё помнила по истории трёхгодичной давности. Из женщин на этом пиру были только я, да княгиня и каждая из нас располагалась не на своем месте. Там, где сижу я, должна была находиться она. От этого положения дел холодок страха пробегался своими тонкими лапами по затылку и по спине, да кусок не лез в горло. Впрочем, князь тоже не ел, взглядом змеи перед смертельным броском он наблюдал за женой и её соседом. Повинуясь жесту хозяина дома, слуга наполнил кубок князя вином и отошел в сторону.

— Проверь, — князь протянул золотой кубок мне.

Вздрогнула от неожиданности, в тишине, в которой проходил пир, просьба прозвучала громом с ясного неба. Протянула дрожащие руки к кубку. Металл, казалось, обжигал ладони. Тяжело сглотнула, отдернула руки и вывела на табличке мелом: “Яд”.

— Подойди ко мне, — тяжело роняя слова, велел слуге князь.

Тот, бледный как мел, подошел к столу, кувшин с вином выпал из его рук:

— Я не виноват, — залепетал молодой парень.

— Кто приказал? — ледяным холодом повеяло от этих слов.

— Я! — вскочил темноволосый мужчина, что сидел подле хозяйки дома.

— Врёшь, — спокойно заключил князь и ещё раз спросил у слуги. — Кто приказал?

— Х-х-хозяйка, — с трудом выговорил парень, трясясь как осенний лист на ветру. — Она поведала, что это любовное зелье. Мол муж охладел… мол мучается она… любит… — завершил он шёпотом.

— Дурак! — бросил князь. — Сто ударов плетью за глупость.

Темноволосая девушка, наконец, прекратила изображать из себя испуганную дурочку и посмотрела на мужа с такой ненавистью, что если бы взгляд мог убивать, князь Оттар давно был бы мёртв:

— Ненавижу, — только и сказала она.

— Она ни в чем не виновата, — вступился темноволосый мужчина.

— Я жду твоего ребенка, Оттар, — гордо вскинула голову девушка. — Ты ничего мне не сможешь сделать. Это будет твой наследник, твой сын. Ты не убьешь его а, значит, и меня.

— Ведающая, — обратился князь ко мне, казалось, новость, вываленная на него женой, нисколько не взволновала его, словно он ждал подобного заявления. — Ты же можешь узнать, чей ребенок?

Отрицательно помотала головой, не собиралась участвовать в том, что задумал князь Ливенийский. Только сейчас поняла, зачем он всё это затеял, для чего позвал меня и столько свидетелей.

— Можешь, я точно знаю, что Ведающие это всегда знают. Может жена моя и не знает об этом, а я знаю. Тебе придется сделать это, Алинэя. Ведающие умеет гораздо больше, чем показывают обычным людям. Иди.

Темноволосая девушка вскочила со своего места и с ужасом произнесла:

— Ты не посмеешь! Ты никогда не посмеешь!

— Или ты, Аллон, сам расскажешь, кто на самом деле отец этого ублюдка? — лениво произнес князь, наблюдая, сощурившись, за двумя глупыми птицами, которые еще пытались трепыхаться.

Темноволосый мужчина молчал, жена князя предпочла упасть в обморок, а сам князь повернулся ко мне и приказал:

— Ты должна сделать это, прямо сейчас.

И тон, и взгляд не оставляли сомнений, что если понадобится, мужчина заставит меня встать с места силой. Медленно, медленно обошла стол, подошла к изображающей обморок девушке, прикоснулась к её руке, в горле пересохло, не знала, как поступить, сказать правду или соврать. Спасти отравительницу, или… Коснулась руки отшатнувшегося от меня мужчины, но места для маневра у него было мало, поэтому касание получилось достаточно длительным, чтобы узнала всё, что нужно.

— Кто? — тягуче спросил князь, и поняла, что он и так знает всё.

Чутье подсказывало, что скажи я, что отец он… он найдёт другие аргументы, уличив меня во лжи. Поэтому вздохнула и показала рукой на темноволосого мужчину.

— Каждый знает, что гласит закон. Жена, преступившая закон, пытавшаяся убить мужа, не избежит наказания. Жена, прелюбодействующая, будет наказана. Неверная жена, понесшая ребенка не от мужа, должна быть уничтожена вместе с бастардом. Ты знаешь, что гласит закон, Аллон. Воин, покусившийся на чужую жену в дружественном доме, тоже должен быть наказан. Раньше бы я вызвал тебя на честный поединок, Аллон. Но бешеная собака, укусившая за руку хозяина, достойна только смерти смерда. Все слышали? — обвел взглядом князь воинов, собранных отнюдь не для того, чтобы пировать. — Запороть предателя, как шелудивого пса насмерть и смерть прелюбодейке будут справедливым наказанием.

Князь поднялся со своего места взял кубок с отравленным вином и подошел к жене, которая уже пришла в себя и смотрела расширившимися от ужаса глазами на своего убийцу:

— Это не я, это не я, — шептала она бледными губами, но князь был неумолим.

— Пей, — сказал он. — Или мне придется заставить тебя.

Несколько воинов, давно уже вставших со своих мест и занявших позицию за спиной преступников, придвинулись ближе и схватили за руки мужчину, который собирался выбить кубок из рук любовницы. Девушка кинула затравленный взгляд на любовника и отползла от князя подальше.

— Подержите её, — холодно попросил князь Оттар.

Двое воинов поднялись со своих мест и рывком, крепко держа девушку под руки, подняли её с пола. Как и когда-то в истории с Нахалом и в истории с Уиттом, попыталась остановить неумолимую силу в лице светловолосого мужчины, рванулась вперёд, но напоролась на тяжелый взгляд. Князь не помиловал бы в этот момент и меня, но я всё равно упрямо смотрела ему в глаза, стараясь донести мысль, что нельзя, так нельзя поступать. Мужчина усмехнулся, мягко оттолкнул меня и прошептал:

— Она всё равно раньше или позже отравит и тебя, и меня.

Князь поднес кубок к губам жены, не обращая внимания на рычание, которое вырывалось из горла её любовника:

— Пей, или умрешь, как и он, на позорном столбе, под плетью.

Девушка сделала два маленьких глотка и забилась в агонии: захрипела, лицо её посинело, на губах выступила пена.

— Ты заплатишь за это, — просипела она, но смотрела не на мужа, а на меня.

— Заберите его, — указал князь Оттар на любовника жены. — А вот теперь можно продолжить пир.

Я покинула зал, не дослушав, мне не хотелось более там оставаться. Князь Ливенийский мог продолжать празднование подле трупа своей жены. Я же не могла. Мне тяжело дается находиться рядом со смертью. В природе Ведающей спасать, но не казнить. Меня мутило от того, что пришлось увидеть. Да, князь был в своем праве обманутого супруга. Закон был на его стороне, и никто из воинов и соседей не осудит его за принятое решение. Но мне было плохо, я помнила полный ненависти взгляд молодой девушки, адресованный мне, и не могла смириться с чувством вины. Ведь скажи я, что отцом является князь, жена его была бы ещё жива. Да, я знала, что по слухам он и пальцем к жене никогда не прикасался, слышала шепотки слуг на эту тему. Но заявление его супруги, о том, что он является отцом ребенка, имело юридическую силу. Князю было бы сложно его опровергнуть, если бы не я. Да, он мог бы вызвать жриц Богини Майи. Мог бы принести клятву Богине в том, что никогда не касался супруги, но где-то за его спиной продолжали бы шептаться о том, что всё равно могло быть иначе, могло быть по-другому, что он всё-таки мог быть отцом. Впрочем, шептаться будут и сейчас, что его любовница, Ведающая, знахарка, специально оклеветала законную супругу, чтобы занять её место. О сколько слухов породит решение князя! Пора уходить из его владений. Князь Оттар вполне способен уже завтра, сразу же после похорон княгини, провести брачную церемонию, выбрав в качестве невесты меня.

В своей комнате собрала вещи, благо их немного. Очень не хватало Нахала, его успокаивающего мурлыканья. Вот за своим котом и следовало вернуться в башню, пусть и не хотелось совать голову в пасть Колдуну.

— Ты хочешь уйти? — князь покинул пир и решил составить компанию мне.

Мужчина стоял на пороге моей комнаты и наблюдал за тем, как задумчиво стою и держу походную сумку в руках.

— На завтра назначено наше с тобой бракосочетание, — заявил этот самонадеянный нахал. — Тебе придется повременить с уходом.

Сердито нахмурилась и безбоязненно встретила горящий взгляд голубых глаз:

— Я виноват перед Тэллой, я никогда не любил её. Мой отец перед смертью настоял на моей женитьбе на Тэлле, я выполнил его волю… Но вот заставить себя прикоснуться к жене так и не смог. Ты же другое дело. Ты знаешь о моей страстной любви к тебе, о том, что всё, чем владею, я готов положить к твоим ногам. Но снова, и снова ты выбираешь свою невзрачную сумку с травами и ношу Ведающей. Почему?

Не собиралась ничего объяснять ему, просто окинула усталым взглядом этого большого и упрямого мужчину и отвернулась к окну. Князю никогда не понять и не осознать того, что зов, который гонит меня часто в ночь, в холод и дождь из дому, ведет куда-то туда, где во мне нуждаются, где угасает чья-то жизнь. И что противиться этому зову я не в силах, да и желания нет.

— Алинэя, — мужчина приблизился ко мне, страстный шепот звучал прямо у моего уха. — Ты моя, с самого рождения моя. Ты мне предназначена и тебе нужно признать это. Перестать сопротивляться, выйти за меня замуж, родить мне детей.

Князь обнял меня, прижался к моей спине, склонил голову на плечо, обжигая дыханием шею. Скользнула взглядом по сильным рукам, с ловкими пальцами, остановившись на массивном перстне, на безымянном пальце. Большой каплей крови горел в нем яркий камень, привлекая внимание. Выскользнула из объятий мужчины, который неохотно отпустил меня. Что-то в перстне на его пальце было магнетическое, потому что взор от него удалось оторвать с трудом. Мужчина проследил за тем, куда я смотрю и сказал:

— Это украшение передается из поколения в поколение, оно символ нашего рода, подтверждающий титул носителя. Существует легенда, что это тоже дар Колдуна. А камень в перстне символизирует кровь, которая была пролита моими предками за него. Этот перстень достанется в наследство нашему с тобой сыну. Спи сегодня спокойно, Алинэя. Я не нарушу твой покой. Завтра приедут жрицы, завтра великий день и для меня, и для тебя.

Упрямец решил всё-таки поступить по-своему. А я поступлю по-своему. Нахал ждёт меня, как и Колдун. Мне больше незачем оставаться в доме одержимого своей страстью князя Оттара.

Колдун

Темным, грохочущим небом встретили меня окрестности башни. Длинные молнии змеились по тучам, сердито мигали, а гром ворчал на них вдогонку. Трава полегла под зло хлещущими струями дождя и не было того волнующегося зеленого моря, которое видела в первое свое посещение. Сильные порывы ветра сбивали с ног, казалось ещё чуть-чуть и оторвусь от земли и полечу лёгкой пушинкой ввысь, к небу.

Промокла мгновенно, плащ, мой верный спутник в странствиях, превратился в мокрую, непригодную к носке тряпку. Туника прилипла к телу и меня била мелкая, противная дрожь, продрогла очень сильно. Меня либо не ждали, либо не хотели впускать, и пришлось довольно долго мокнуть под дождём. Погода хмурилась всё больше и больше, вода лилась стеной, и земля под ногами быстро раскисла, было очень неприятно переминаться с ноги на ногу в чавкающей грязи. К тому моменту, когда чёрная, грозная стена передо мной расступилась, прокляла всё на свете, в том числе и своё решение вернуться к Колдуну именно сегодня.

Сделала шаг в помещение, но легче не стало. Ливень последовал вслед за мной, а тихий шепот: “Ты не торопилась выполнить обещание, Ведающая” — пробирал до костей не хуже холода за стенами башни. Дождь прекратился внезапно, пол, черный, зеркально-гладкий, высох мгновенно, только вокруг меня тут же опять образовалась лужа.

— Напачкала? Убирай сама, — прозвучал приговор невидимого собеседника.

“Как?” — мысленно простонала я.

— Сама решай как, — неприкрытая издевка ответа заставила меня опуститься на пол, в лужу.

Холоднее или мокрее не стало, куда ещё больше, чем уже было? Закрыла глаза, закусила губу, сдерживая рыдания. Мимо моего внимания прошло то, что Колдун ответил на невысказанный вопрос. Прямо мне на голову спланировала большая тряпка:

— Как уберешь за собой, поговорим, — в помещении стало очень тихо.

Двигаться не хотелось, но сделала усилие над собой, поднялась с пола и принялась за уборку. Но стоило вытереть одну лужу, как тут же с мокрой насквозь одежды набегала новая. И так плохое настроение испортилось окончательно. Тряпка быстро промокла, и от неё больше не было толку, только грязь размазывать по полу. Плюнула на это дело, и без разговора с Колдуном обойдусь. Выпрямилась, отбросила тряпку и хмуро осмотрелась.

До сих пор не удавалось согреться, для того чтобы чувствовать себя более комфортно следовало бы переодеться. Но не здесь же? Да и одно переодевание не поможет. Сейчас не помешала бы кружка горячего целебного питья и тёплое одеяло. Не могу назвать себя неженкой, но даже у меня есть предел прочности, как и у моего терпения.

Поджала губы, ещё раз осмотрела пол, на который капало с моей одежды. Раз мне здесь не рады… Я не напрашивалась в гости. Развернулась в ту сторону помещения, где по моим прикидкам должен был находиться выход.

— Не так быстро, Ведающая, — бесстрастно сказал Колдун, появляясь прямо передо мной.

Не сдвинулась ни на шаг, хоть и стоял мужчина прямо передо мной, так близко, что я могла чувствовать его дыхание. Почему-то была уверена, что чем спокойней он говорит со мной, тем сильнее сердится. Будто уже знала когда-то этого человека и его характер, и его привычки. Странное наваждение, но над ним стоит подумать после, когда буду менее раздражённой.

Колдун махнул рукой, и вода с пола испарилась, а те капли, что срывались вниз с моего плаща и туники, стали недолетать до пола, превращаясь в пар прямо ещё в воздухе. И почему нельзя было сразу сделать так? Зачем было издеваться надо мной? Наказание за то, что не сильно к нему торопилась? А чего он хотел? Странно, но страх и благоговение перед Колдуном, которые не давали мне связно мыслить при первой нашей встрече, сейчас отступили. Остались только злость и обида. Не могу я уважать того, кто способен так мелочно мстить.

Мужчина, не сказав ни слова, исчез, а я осталась дура дурой в огромном зале, в котором только и видны были пол, да высокий потолок. Мрачные, зеркально-чёрные. Стен либо не было, либо они были, но абсолютно прозрачные. Потому что я терялась в этом пространстве, казалось, что зал бесконечен и выхода из него нет. Глупостью было пытаться найти здесь дверь. Её не было. Проклятый Колдун, мог хотя бы объяснить, что мне делать дальше.

— Ты пока свободна. Можешь осмотреться, — объяснил, так объяснил, сразу всё стало понятно.

На холодную, дрожащую руку села, появившаяся непонятно откуда, бабочка. Ярко-алая, как капля крови, она сидела на моих пальцах и перебирала черными лапками. Стоило мне шевельнуться, бабочка полетела вперёд. Я следила взглядом за её полетом, не в силах оторваться от этого яркого пятна на черном фоне. А свет в этом зале неясно откуда берется. Ведь я могу видеть окружающее, в отличие от источников света.

Бабочка вернулась ко мне и снова села на руку, которую в этот раз я вытянула вперед, чтобы насекомому было удобней держаться. Снова шевельнула пальцами, бабочка снялась с места и улетела. Загипнотизированная движением ярко-красной точки, двинулась следом. А крылатая летунья летела и летела, словно приглашая следовать за ней. Ускорила шаг, чтобы не потерять её из виду. И не заметила, как зал неожиданно закончился и начался коридор, стены в котором горели желтым, бездымным пламенем. Маленькие огненные язычки скользили по стене, переплетались, играли, плясали, но стена оставалась стеной и совсем не собиралась обгорать или превращаться в уголь.

Вытаращилась на стены как на диво дивное и замедлила шаг, даже дрожать от холода перестала. Тянуло потрогать чудо-стену рукой, но побоялась обжечься. Хорошо, что только стены пылают, если бы ещё и ноги лизали языки пламени, даже не знаю, как бы я реагировала. Бабочка вернулась ко мне и снова села на руку. Проводник, предоставленный мне Колдуном? В этой сказочной башне такое возможно. Как только продолжила свой путь по коридору, бабочка полетела впереди меня, указывая путь. Или это мне только кажется?

Коридор, как ни странно, завершился вполне банально. Деревянная дверь преградила мне дорогу. Неуверенно коснулась гладкой, отполированной поверхности. Дверь подалась под прикосновением. Зашла в представшую передо мной комнату, дверь закрылась сама-собой за моей спиной. В комнате, в которой я очутилась, меня ждал приятный сюрприз. Нахал нагло разлёгся на кровати, прищурив хитрые зелёные глазищи. Котяра лениво помахивал хвостом и выглядел недовольным.

“А чего ты хотел?” — мысленно спросила у питомца. — “Сбежал к Колдуну, а теперь злишься”.

Судя по всему, данное помещение предназначено для моего проживания. Кровать, стол, пара стульев, несколько полок на стене. Не царские хоромы, но мне роскоши и не нужно. Бывало и под открытым небом приходилось ночевать.

Следовало побыстрее избавиться от мокрой одежды. Так как горячего питья мне здесь не предлагают, а где взять его самой даже не представляю, необходимо сделать максимум из имеющегося минимума, чтобы не заболеть.

К одежде было противно прикасаться, меня била мелкая дрожь, а пальцы плохо слушались, но с задачей я постепенно справилась. Пришлось поменять и нижнюю, нательную рубаху. Моя грязная обувь оставила неприглядные следы на полу, не догадалась я разуться до того, как в комнату зашла, но сейчас мне было не до этого. Кровать как никогда казалась вожделенной пристанью и, позабыв о том, что хотела поискать место, где можно было бы хоть немного смыть грязь с себя, забралась под одеяло. Тяжкое забытье навалилось на меня темнотой и мутными снами.

Мне казалось, что в комнату кто-то вошел и что-то сказал, но мир потерял свою устойчивость, и не могла ручаться наверняка, что мне это не померещилось, только в ушах звучал зловещий шепот, полный сдержанной ненависти: “Ненавижу, ненавижу, ненавижу”. Или все-таки померещилось?

Три года назад

Поздним вечером того же дня, в который бежали из замка, отряд, возглавляемый князем Ливенийским, остановился на ночлег. Тёмная, дождливая ночь надвигалась на беглецов. Князь бы предпочел двигаться дальше, но лошади не вынесли бы такой бешеной скачки, необходимо было дать им отдых. Да и пугала его мертвящая неподвижность лица украденной невесты.

Шатры разбили быстро, лёгкие, переносные, складывающиеся конструкции не занимали много места, а от дождя, в собранном состоянии, могли защитить. Запалили костры, разогревая воду из ближайшего ручья. Сытная каша из запасенных круп была не лишней роскошью, как и горячие травяные чаи.

Алинэя соскользнула с лошади сама, не дожидаясь, когда князь поможет ей с этим. Обхватив себя руками, зябко вздрогнула, холодной сыростью тянуло от оврага и ручья. Вскинула глаза на Оттара Ливенийского и пошла прочь, в кусты. Тот шатнулся пойти следом, да не решился. Не след мешать девушке в такой момент. Только тревожно поглядывал в том направлении, в котором удалилась невеста, отдавая последние команды о размещении себя и украденной добычи. Ночевать в одиночку этой ночью он не собирался.

Как только девушка вернулась, протянул ей руку, приказывая взглядом подать свою. Алинэя хмуро глянула на протянутую руку и вопросительно посмотрела на князя, мол, чего тебе нужно.

— Идём! — властно сказал он и обжёг взглядом.

Девушка достала из сумки табличку и начертала: “Где Уитт?”.

— Давно уже движется куда-нибудь в сторону границы. Там пришлые люди не вызывают внимания. Беглый смерд? Да кому это интересно. Идём, — повторил князь, не показывая удивления от такого способа общения. — Иначе я пожалею о том, что помог щенку.

Алинэя устало вздохнула и неохотно пошла за Оттаром. Полог самого большого шатра был приглашающе откинут. Колеблясь, с опаской ступила девушка под матерчатый свод.

— Подожди немного, скоро будет готова еда, — к её удивлению князь вёл себя пока тихо и не начал уединение с приставаний.

Девушка кивнула головой, давая понять, что услышала и кинула испуганный взгляд на постеленные шкуры. Они, небрежно брошенные на землю, изображали ложе, единственное в этом шатре. Испуганный взгляд на Оттара Ливенийского и дрожь неприятного предчувствия пробежала по спине беглянки. Она нервно сглотнула, попятившись к выходу. Но убежать ей не дали. Мужчина внимательно следил за передвижениями добычи, перекрывая все пути к бегству. Крепко ухватил за запястье и мягко прошептал:

— Чего же ты боишься? Я тебя иначе как женой не вижу. Раньше или позже, сегодня, или завтра, но это произойдет. Так не все ли тебе равно, в каком порядке всё будет? Первая ночь, потом брак или наоборот.

Расширившимися от испуга глазами девушка смотрела на своего мучителя и горько жалела о том, что родилась на свет. Медленно, без резких движений, вызволила руку из захвата и открыла сумку, давая возможность котенку выглянуть на свет. Нахал высунул любопытную мордочку, фыркнул на князя и выпрыгнул наружу, а после и вовсе выскользнул из шатра. Удерживать питомца Алинэя не стала, думая о том, что, возможно, завтра у малыша уже не будет хозяйки. Так просто отдавать свою честь мерзавцу князю она не собиралась. Следовало хорошенько подумать над тем, как избежать позора.

— Значит, ты немая, — задумчиво сказал князь. — Жаль, что у тебя нет голоса. Думаю, он был бы словно звонкий ручеек, нежный и чарующий. Тогда бы я совсем сошёл с ума, кольок, — хрипло произнес он, прожигая девушку взглядом. — И так мои думы всегда с тобой. А если бы в ушах звучал твой голос, я точно не знал бы где я, наяву или во сне.

Страстный тон князя Оттара Алинэе не понравился, и она сделала три шага назад, увеличивая расстояние между излишне эмоциональным мужчиной и собой. Князя очень вовремя позвали, иначе он не преминул бы сократить дистанцию. Мужчина разрешил воину зайти. В руках у визитера обнаружились золотые чаши, доверху наполненные кашей. Во второй приход он принес вино в бурдюке. Разлил по золотым же кубкам и удалился, оставляя господ наедине.

— Садись, — похлопал князь по шкуре рукой, как только удобно устроился, откинувшись на свернутый валиками мех.

Девушка поколебалась немного, но решила повиноваться пока. Устроилась как можно дальше от князя и, кидая опасливые взгляды на него, протянула руку к чаше с кашей.

— Нет, — тихо сказал князь Ливенийский. — Сам покормлю.

Алинэя покачала головой, отказываясь, но мужчина не стал её слушать. Просто взял чашу в руки и зачерпнул из неё куском хлеба, который лежал ранее поверх. Придвинулся к пленнице и сказал:

— Давай, не бойся. Я не сделаю с тобой ничего плохого.

Аппетит у девушки тут же пропал, и она отодвинулась от воина подальше.

— Не зли меня, — глаза князя сузились, мужчина медленно закипал.

Девушка упрямо помотала головой, отказываясь есть.

— Слишком плох для красивой госпожи? — ядовито спросил Оттар, отставляя чашу в сторону.

Алинэя подняла на него прозрачные глаза, сглатывая набежавшие слезы. Мужчина, глянув на несчастное выражение лица будущей жены, скрипнул зубами, сдерживаясь, сжал кулаки и вкрадчиво спросил:

— Неужто совсем плох? И что же тебе во мне не по сердцу? Я богат, знатен. Взял в походе богатую добычу. У тебя будет всё! Шелка, драгоценности, меха. Только подай знак и я брошу к твоим ногам всё.

Девушка опустила голову, руками бессильно оперлась о шкуру и тяжко вздохнула и тут же вздрогнула, когда услышала стук ударившейся об землю чаши. Князь вскочил, отшвырнул посудину и в ярости вышел из шатра. Алинэя сжалась в испуганный комочек, только долго на одном месте сидеть не стала. Подумав немного, порылась в сумке и нашла то, что искала — острый кинжал, старое, но верное оружие, которое использовала при сборе трав. Предчувствие ей подсказывало, что придется пустить его сегодня в ход. Руки дрожали, слёзы так и норовили навернуться на глаза, но она старалась себя успокоить и подготовиться к тому, что придётся продать честь подороже.

Встала со шкур и отошла подальше от входа, спрятав нож за спиной, не верилось ей, что князь ушёл надолго, и оказалась права. Оттар Ливенийский скоро появился, внешне спокойный, но напряжённый как струна. Подошёл, вглядываясь в голубые глаза, провел пальцами по длинной, разлохматившейся косе. И отдернул руку, как только заметил скопившиеся слёзы, готовые прорваться наружу рыданиями от одного неосторожного слова или движения. Мужчина чуть не зашипел от раздирающей его злости, но сдержался и почти спокойно сказал:

— Если ты не хочешь есть, ложись спать. Но женой моей станешь, попомни моё слово. Не люб? Стерпится-слюбится. Не мил? Привыкнешь. Будет так, как я решил. После того, как переночуешь в моём шатре, обратно дороги не будет.

Позвал давешнего воина и приказал убрать разлетевшуюся по земляному полу еду и посуду. Мрачно посмотрел на девушку и жестом пригласил устроиться на шкурах. Увидев, как та упрямо помотала головой, яростно блеснул глазами и сделал несколько шагов к украденной добыче:

— Не раззадоривай меня. Я не так терпелив, как ты думаешь, Алинэя. Пожалеешь, если выведешь меня из себя.

Но эти слова не возымели никакого действия. Девушка как стояла, так и осталась стоять, спрятав руки за спину, готовая метнуться к выходу по первому знаку агрессии. Сжав изуродованные, алые губы, светловолосый воин сделал несколько шагов к ложу и, делая вид, что не обращает внимания на напряженную добычу внимания, снял сапоги. Улегся спиной к девушке, лицом к входу и замер так, накрывшись предварительно шкурой.

Алинэя долго колебалась, попробовать ли выскользнуть из шатра или остаться и с тяжёлым вздохом, понимая, что мимо князя так просто не пройдёшь, присела прямо на землю, не решаясь лечь на меховую постель. Вздрогнула и подняла голову, когда почувствовала, как её подхватывают на руки. Испуганно, боясь как бы не заметил этого движения князь, попыталась спрятать кинжал. И застыла пойманным мышонком, когда мужчина в ярости посмотрел прямо ей в глаза:

— Так, значит? — прошипел он, укладывая её на шкуры.

Пальцы свело от напряжения, но Алинэя гордо вскинула голову и закусила губу.

— Не стоило этого делать, — мужчина навис над добычей, уже более не сомневаясь в том, как поступить. — Могло бы быть всё иначе.

Девушка с ним не согласилась, проскользнула под рукой, извернувшись, и попыталась встать.

— Нет, — протянул он руку, чтобы выхватить оружие из её рук.

Не успел всего лишь на один миг, этого мгновения хватило беглянке, чтобы вонзить кинжал себе в живот, она, как и князь более не сомневалась в выборе. Острая боль пронзила её насквозь, а князь Оттар, извернувшись, схватил девушку за плечи и начал трясти. Его лицо исказилось так, будто оружие она вонзила не в себя, а в него. И не только вонзила, но и проворачивала его в ране.

— Зачем?! Что же ты наделала?! — князь в отчаянии шептал вопросы, прижимая девушку к себе, крепко, словно пытаясь изменить то, что было уже сделано.

А Алинэя смотрела на него, сквозь катившиеся от боли слёзы и чувствовала, как вместе с текущей из раны кровью силы покидают тело. Честь была защищена, так чего же боле? Боле и не нужно девушке, вычеркнутой из жизни родных и бесправной перед законом и укравшим её мужчиной.

Загрузка...