Я не брошу тебя (СИ)

II

— Два мальчика и три девочки. Девочки — высший класс... Особенно третья. Похоже, самая молодая, — Гуммо повернулся, гоготнул.

— Ногастая... — Камбетэ навел стереомат. — И вообще посмотреть есть на что... И пощупать особенно... Хи-хи-хи.

— Какие волосы! Схватить за такие, загнуть...

— Я первый.

— Я первый.

— Ну-ка, — Хайдег забрал у Камбетэ стереомат, вернул на шлем, всмотрелся. — Первый я. Да, кто бы подумал. Такой товар в такой преисподней. Что им здесь надо? Было? Ладно, дырки не убегут. Что с машиной?

— Обычная туркапсула, — Камбетэ взял у Гуммо стереомат, навел на вскрытый борт. — Они, я понял, хотели переключить аварийку. Вскрыт аварийный блок. Только напрасно. Эти железки рассчитаны на дураков. Упал — «автосос», сидишь, загораешь, ждешь пока заберут. А так... Нужна либо полная схема, либо стенд. Ни того, ни другого у них нет.

— У нас тоже, — Хайдег снова всмотрелся. — Поэтому здесь, скорее всего, ловить нечего.

— А девочки? — Камбетэ хихикнул.

— А не хватит тебе девочек, Кам?

— Тебе про девочек тоже бы помолчать, Хайде...

— Ладно, хорош вам, — перебил Гуммо. — Здесь ловить нечего, это так. И правда, как их сюда занесло? Сектор не для коротких юбочек.

— Это платья, кретин.

— Какая разница? — Гуммо на предельном увеличении разглядывал бедра третьей девушки. — Задрал-содрал, и поехали.

— Только спросить не забудь, как их сюда занесло.

— А что спрашивать? Сам вылупком не был? Сам сюда как попал? В жизни все неприятности от того, что не слушаешь мамочку. Родители говорят, детки не слушают... Нет, только посмотри какая! — Гуммо почмокал и покачал головой. — Сейчас мы возьмем эти ноги... И покажем глупым детишкам, что значит не слушать мамочку.

— У них, похоже, один разрядник, и все.

— И то хорошо, — Хайдег оглядел лес вокруг одинокой точки костра на поляне. — С третьим стволом будет легче, даже с таким. Они уже близко. А что это за ребята — вы хорошо знаете. Вперед.

Они продолжили путь, осторожно пробираясь сквозь длинные колкие листья. Тусклое пятно костра неясно мерцало в тухлом холодном мраке; рядом можно было различить капсулу — отблик костра виднелся в полировке бокового экрана. Лес отражал пламя костра, которое рассыпа́лось по блестящим листьям тускло-бурыми точками.

Земля пошла под уклон; через пару минут Хайдег, Камбетэ и Гуммо спустились к подножью пригорка и снова остановились. Отсюда все было видно детально уже без оптики. Большая поляна, огонь, едкий дымок — вонь ощущается уже здесь. У костра вскрытый аварийный комплект — флуоресцент упаковки отражает слабый свет догорающего костра. Невдалеке капсула — все аппараты отключены, борт вскрыт, люки задраены.

— Спрятались, маленькие засранцы...

— Не напрягайся, Кам, — Хайдег поднял ствол вверх. — Это туркапсула, говорят тебе.

Они пробрались к самому краю поляны, притаились между стволами. Здесь внизу слой палых листьев стал таким толстым, что было трудно идти; листья цеплялись колючими кромками за брючины, собирались в гроздья, которые приходилось волочить за собой как гири. Хайдег махнул — Гуммо, высоко поднимая ноги, двинулся в обход направо. Камбетэ, переступая также осторожно и высоко, направился в противоположную сторону.

— На месте, — сообщил Гуммо через пару минут. — Сюда им все равно не свалить. Какой-то овраг, я сам чуть не рухнул.

— На месте, — сообщил Камбетэ еще через пару минут. — Здесь тоже не убегут, хи-хи-хи. Засранцы, не засранцы, но кто у них там пилот? Воткнуть такое ведро на такой пятачок... Я бы не смог.

— Верно, так ты втыкать не умеешь, — гоготнул Гуммо. — Да, барахло еще то. Где они ее раскопали? На какой свалке?

— Угнали, сто процентов. Скатнуться на какой-нибудь нулевой курорт.

— Я на таком ведре к Зоне даже подходить бы не стал, — сказал Хайдег. — На что они надеялись?

— А на что все надеются, на таких ведрах? — отозвался Камбетэ. — Пилот у них не безрукий, но голову на плечах тоже иметь надо. Или неопытный вундеркинд, или просто дурак.

— Ничего, сейчас станет поопытней, — гоготнул Гуммо. — Я готов.

— Я готов.

— Маленькие идиоты, — Хайдег прицелился. — Получайте что заслужили.

Хайдег выстрелил. Разряд вскрыл блокиратор люка; раздался звонкий удар, сразу увязший в толстой подушке листьев; крышка отъединилась от плоскости борта. Хайдег ударил еще, в зону крепления, — рассыпались белые искры, крышка вздрогнула и бесшумно упала в листья. Треск растворился в тиши; дым перегретой обшивки, мерцая в свете костра, стал расползаться по сторонам.

В капсуле закричали. Через пять секунд с другой стороны выстрелил Гуммо — треск, зарево искр на листьях, звон блокиратора, крик, прозрачный дымок обшивки. Еще через три секунды вышел разряд из капсулы — характерный звонкий щелчок, приглушенный завесой леса, сполох огня по ветвям — россыпь белеющих искр.

— Ах ты, сука! — заорал Гуммо. — Сука!

Он выстрелил снова. Треск разряда угас, уступив крику боли.

— Ты там осторожней, кретин! — не удержался Камбетэ. — Убивать рано, кретин!

— Заткнись! Сученыш меня чуть не поджарил!

— Сученыш ладно, а вот...

— Молчать! — крикнул Хайдег. — Жестянку вскрыли. Гуммо, бьешь в элемент, с твоей стороны. Нам он все равно без толку. И ждем пока полезут.

Гуммо выпустил четыре разряда. Последовал глухой взрыв; завеса ветвей и листьев озарилась белым огнем. Капсулу обволок густой сизый дым.

— Не замерзли, маленькие? — хихикнул Камбетэ. — Тут ведь так холодно, малыши. Ничего, к вам пришли добрые дяди. Сейчас погреетесь, детки.

Капсула раскалилась быстро — через три минуты листва под черным металлом стала парить; пар пополз по поляне, мешаясь с горячим дымом и мерцая в свете тлеющего костра. Из вскрытого люка со стороны Хайдега выпрыгнул юноша в майке и легких брюках, за ним девушка в светлом коротком платье. Юноша схватил девушку за руку; они замерли, оглядываясь в растерянном страхе. В своей нелепой здесь светлой одежде они были похожи на два привидения.

Хайдег, предупреждая, что бежать некуда, воткнул разряд метрах в полутора перед ними. Из пылающей жаром капсулы показалась третья девушка — она вытащила второго парня, который упал в листву как мешок. В свете костра можно было разглядеть, что юноша сильно ранен — плечо и грудь искалечены, кровь черным пятном расплывается по светлой рубашке. Бросив второго, девушка кинулась обратно в капсулу и выволокла вторую туристку, в темном, — та сразу повалилась в листья. Затем третья снова сунулась в капсулу, выскочила с разрядником, замерла, оглядываясь и беспомощно опустив ствол.

— Бросай железку! — закричал Гуммо. Он вышел из леса и стоял теперь в двадцати метрах у нее за спиной. — Будь умницей.

Девушка вздрогнула и обернулась. Гуммо выстрелил в листья у нее под ногами.

— Ну! Можешь бежать, если хочешь. Большая девочка. Гуляешь уже сама... Без мамочки.

Девушка отшвырнула разрядник. Железка беззвучно упала в листья; девушка замерла.

— Умница, — сказал Гуммо, приблизившись. — Когда большие дяденьки говорят, маленькие шалунишки слушаются.

— Кто вы такие? — вскинулся парень, который выскочил первым. — Что вам надо? Что вы здесь делаете?

— Ты слышал? — подошел Камбетэ. — Мальчик спрашивает, что мы здесь делаем.

— Мальчик не понимает, — Гуммо подошел сзади, — что мы делаем здесь, на этой вот точке. На этой точке, — Гуммо заломил юноше руки за спину, начал вязать, — мы топчем каторгу. Вернее, топтали. Видишь ли, мой хороший, — Гуммо ударил юношу в спину — тот упал на колени, воткнулся головой в листья, вскрикнул, — мы беглые каторжники.

— Поймали ваш сигнальчик, наивные ребятишки. Хи-хи-хи.

Хайдег схватил за плечи первую девушку, Камбетэ вторую, Гуммо третью. Те закричали, задергались, но бесполезно — через десять секунд все трое лежали в вонючей листве, связанные по рукам и ногам.

— И пришли посмотреть, кто же тут у нас терпит крушеньице.

— Вы хотите нас взять в заложники! — воскликнула вторая девушка.

— Нет, моя хорошая, — ухмыльнулся Камбетэ. Он задрал на ней платье, оглядел бедра, пощупал. Девушка дернулась, Камбетэ перевернул ее, хлопнул по ягодицам, выпрямился, ударил ботинком в спину. — Сейчас, детка, сейчас... Я вижу, как тебе хочется. Я уже здесь... С заложниками столько возни — ты, маленькая, даже не представляешь. Не ситуация, как бы сказать, для заложников, — он подошел к третьей.

— Вы... Нас убьете?

Девушка пронзила его взглядом. Камбетэ опустил руки.

— Конечно. Только не сразу. Сначала... Ну, ты уже взросленькая, понимаешь. Хи-хи-хи.

— Этот? — Хайдег ткнул стволом в раненого.

— Отходит, — Гуммо наклонился, пощупал на горле пульс. — Скоро будет на небесах, — он отошел к первому.

Тучи тем временем разошлись; яркие звезды и сверкающие туманности освещали поляну холодным светом, все было хорошо видно. Гуммо схватил первого, поволок к ближнему дереву в центре, привалил к стволу, похлопал юношу по щекам.

— Удобно? Не колет? Что не так — говори.

Камбетэ помялся, затем вцепился в длинноногую, потащил ее к соседнему дереву, привалил к острой коре.

— Дурак! — вскрикнула девушка. — Больно! Я тебе что, мешок?

— Листики? — хихикнул Камбетэ. — Ну да, колюченькие. Так, теперь...

Он вернулся к костру и принес упаковку от аварийного комплекта. Оторвав сегмент, он скомкал его, схватил девушку за длинные волосы так, что она не могла вздрогнуть, затолкал яркий кляп в рот.

— Заткнись.

Затем содрал шнур активации и обмотал его девушке вокруг головы — так, чтобы кляп сидел намертво. Хайдег и Гуммо приволокли и бросили рядом двух других.

— У нас ноль времени, — Хайдег посмотрел на дисплей пеленгатора. — Они уже рядом. Шарим в капсуле и отваливаем.

— Успеем, — хихикнул Камбетэ. Он прошел к капсуле, поднял из листьев разрядник, нацепил на свое пустующее кольцо. — Сейчас по девочке... По каждой... И тогда отваливаем.

Гуммо подошел сзади и посмотрел на статус-табло разрядника.

— Тоже в ноль. Опять экономить.

— Через две недели как раз кислота, — Хайдег направился к капсуле, — вот сэкономишь. Мы ведь их не будем развязывать, — он остановился у вскрытого люка, заглянул внутрь, во влажный горячий дым. — Не остыло, но жить можно, — он помахал рукой, разгоняя едкие клубы и всматриваясь в панель контроля. — Посмотрим, что тут у них... — он занял кресло пилота, включил аппараты, активировал навигатор. — Шли из Ноль-восемь-четыре.

— И куда? — отозвался Гуммо.

Он набрал ворох веток, отнес к ближнему дереву, сложил неаккуратный костер, отошел, дал разряд. Огонь вспыхнул, затрещал, задымил.

— Гуммо! — обернулся Камбетэ.

— Что «Гуммо»? Чем прикажешь зажечь, слякоть эту? Хреном твоим? Он у тебя постоянно дымится.

— Сдался тебе этот костер, вообще? В темноте не можешь? Боишься промазать?

— Не боюсь. Просто хочу, чтобы все было видно, по-человечески. Надоело шкуру над унитазом гонять.

— Ладно, не парься... Ведь просто праздник какой-то.

— Просто подарок, ну да. Хайде?

— Вы пока начинайте, — отозвался Хайдег, не отвлекаясь от навигатора, — я скоро. Только эту не трогать. Эта моя. Она, вижу, девочка... Потом делайте что хотите. Здесь ничего интересного, — он отвлекся на табло статусов экипажа. — Еще три комплекта, как надо... Только у нас свои, не такой детский сад... В этих даже аптечка — минус один, таблетки от поноса и солнечного удара... А общей нет... Кто их так выпустил, интересно... Так, что здесь со связью? — он снова просмотрел навигатор. — Связь очень не помешает. Надо знать, что происходит в Секторе... Попробую повозиться. А так — ничего, даже аптечки нет.

— Я же говорю — на свалке, — гоготнул Гуммо.

* * *

— Начнем в порядке появления.

Камбетэ подошел к первой девушке. Она лежала в зловонных листьях, на боку, подтянув ноги; платье задралось до груди, обнажив бедра, ягодицы, живот. Камбетэ вцепился в тело, девушка застонала, дернулась.

— Девчонок связывать так и не научился, кретин, — Камбетэ ударил ее по затылку. — Держи тогда, крепче...

Гуммо придавил голову к корню.

— Осторожней, кретин! Я что, некрофил?

— Она дерганая, как...

— Держи, говорю, а не дави... Вот, чтобы повыше... — Камбетэ сорвал трусики, отшвырнул в темноту, сорвал нижний клапан костюма, начал насиловать. — Не может быть... Просто праздник какой-то... Не может быть...

Девушка застонала. От соседнего дерева донесся невнятный звук. Юноша в майке, пытаясь подняться на ноги, дернулся, подскочил, упал лицом в вонючее месиво.

— Задохнется, — гоготнул Гуммо.

— Держи... Крепче, кретин...

— Сейчас, — Гуммо навел на юношу ствол и вдавил спуск. — Все равно задохнется. Листья вонючие — просто ужас.

— Ну, и зачем тратил заряд тогда?..

— Я немножко.

Камбетэ мучил девушку недолго. Через пару минут он кончил, выпустил тело, постоял отдуваясь, отошел.

— Хайде! — крикнул он в сторону капсулы. — Тебе ничего не останется!

— Ты, Кам, пару раз за глупые шутки уже висел на палке, — донесся насмешливый голос, — и, видно, без толку. Мне надо снять связь. Ты умеешь снимать связь? Тогда заткнись. Развлекайся. Если еще не забыл, как суют в девочек.

— Развлекайся, Гуммо, — хихикнул Камбетэ. — Твоя очередь. Нет, это просто праздник какой-то... Если, конечно, еще не забыл, как суют в девочек.

Он перехватил тело, придавил к корню, отгреб листья от лица, отбросил мокрые волосы, подоткнул кляп.

— Ты, Гуммо, убогий и криворукий, каких я не видел. Служил в Безопасности, а кляп втыкать как следует не научился? Ну-ка, покажи хрен! Он у тебя такой же кривой?

— Заткнись.

Гуммо опустил штаны. Девушка застонала снова, тихо, затем замолчала, отвернулась, спрятав лицо в гниющих листьях.

— Хочешь задохнуться? — Камбетэ вывернул голову. — Не получится... Гуммо, полегче... Мне ведь держать как-то надо.

Гуммо, пыхтя, отдуваясь, кончил так же быстро. Отступив на пару шагов и радостно оглядев облепленное листьями тело, он осмотрелся.

— Нет, просто подарок, — он подошел, хлопнул девушку по ягодицам. — Не сдохла еще? Как бревно.

Камбетэ оглядел остальных. Вторая лежала в трех шагах, так же молча, так же закрыв глаза. Третья сидела с другой стороны, спиной к стволу дерева. Она смотрела на скрюченное тело первой, на грязное задранное платье — в глазах сверкал ужас, по щекам текли слезы.

— Скучаешь? — хихикнул Камбетэ. — Ничего, потерпи немножко, минуток десять. Сейчас дядя Хайдег выдернет связь...

Он подошел к девушке, подергал-проверил, как связаны ноги, наклонил, откинул волосы, посмотрел, как связаны за спиной руки.

— И придет... Ай, тварь! Кора колючая, режет просто...

— Хрен не суй — все будет нормально.

— Заткнись, умник, — Камбетэ вернулся к телу. — Давай вторую.

— Погоди, давай передохнем пару минут.

— Натрудился? Хи-хи-хи.

— Натрудился. За три года первая дырка. Своя специфика, как понимаешь.

— Еще бы... Вспоминать теперь будешь долго. Ну! — Камбетэ подошел ко второй девушке, схватил за локти, подволок к первой. — Здесь светлее и веселее, — он кивнул на третью. — Девочка наша тоже скучать не будет.

— Что он там возится... Не дергайся, дура, — Гуммо ударил вторую, разодрал платье, отшвырнул в темноту. — Или думаешь убежать? Гы-гы-гы.

Он привалил ее к корню рядом с первой, согнул. Камбетэ второй раз сорвал трусики, ухватился за талию, навалился всем телом, вцепился ладонями в груди, стал мять и дергать. Девушка застонала.

— Насчет специфики это ты прав...

Он начал, грубо и глубоко. Девушка застонала громче. Гуммо держал недолго; Камбетэ кончил почти так же быстро и, отдуваясь, выпустил тело.

— Ты поосторожнее со своим хреном, мутант. Она сейчас трос разорвет. Нам-то оставь хоть кусок.

— У вас еще две, — Камбетэ перехватил дрожащие плечи, придавил к дереву. — Нет, ты прав — просто подарок. Какое мясо!

Гуммо начал еще грубее. Девушка стонала не переставая. Головой она билась о корень, с разодранного виска по лицу размазалась кровь.

— Заткнись! — Камбетэ остервенело ударил ее по затылку. — Что так воешь? Насилуют, что ли?

Гуммо наконец кончил, подтянул штаны, отошел, посмотрел. Вернулся, повернул окровавленную голову ботинком, обернулся к первой — та лежала не двигаясь.

— Ты, Кам, следующий раз все-таки осторожней, — Гуммо гоготнул, ударив в бедро, по которому текла кровь. — Мне больше живые нравятся.

— Успеешь, — Камбетэ поднялся с колен, толкнул тело ногой.

Затем обернулся к третьей девушке. Она по-прежнему сидела молча, не двигаясь. Слезы на щеках высохли; она не отрываясь смотрела на происходящее, в глазах горел злой ужас.

— Что он там возится?

Камбетэ подошел к девушке, присел на корточки, вцепился ладонями в грудь, через платье, стал лапать. Девушка вздрогнула, выпрямилась, посмотрела ему в глаза.

— Девочку ему захотелось... — Камбетэ отвел взгляд, убрал руки. — Девочки сейчас нарасхват. Можно и не дождаться. Нет, Гуммо, какое мясо!.. — он решительно задрал платье, стал лапать связанные бедра. — Эх ты, какая... Посмотри только, Гуммо. Я таких только на картинках и видел. И девочка. Хайде! — он вскочил, застегнул клапан, шагнул к капсуле. — Ты что там?

— Я сказал — десять минут, — донесся ответ.

— Десять минут уже прошло. Шевелись, а то ничего не останется. Гуммо уже на пределе — шляпа дымится, дым чуешь? — он вдохнул смрад от тлеющего костра.

Камбетэ, взрывая листья, направился к капсуле. Гуммо, застегнувшись тоже, пошел за ним.

— Ну как? — усмехнулся Хайдег, не оборачиваясь. — Не забыли еще? Куда у них там совать надо?

— Не ошиблись, не парься, — хихикнул Камбетэ. — Твоя по тебе исстрадалась. Все глазки проплакала. Иди скорее смотри, еще мокренькие.

— Нам крупно повезло, что они здесь упали, — Хайдег наконец обернулся и тронул рукой пульт связи. — С этой штукой мы будем в полном курсе. Кто, сколько, где, куда.

— Обычная туристическая ерунда?

— Это без разницы, Кам. Они все на стандартной схеме, и я знаю, как ее подкрутить.

— Ты у нас ловкий. Пять лет на Флоте прокис.

— Поэтому ты сейчас здесь, — отозвался Хайдег с усмешкой. — Суешь в живую девчонку, не гоняешь шкуру над унитазом, и так далее.

— Чего и так далее? Хи-хи-хи?

— Тебе это неизвестно? Насколько я знаю, известно, и вполне хорошо. Скажи спасибо, вообще, что здесь. На Флоте за такие дела... Больше не любят только когда дергаешь у своих.

— Ну, и что ты уже накопал? Со своей этой штукой?

— То, Камбетэ, что ящик с Особыми уже упал. Мятеж на каторге, Камбетэ, — это мятеж на каторге. Только про базу никто, кроме меня, не знает. Поэтому мы здесь, где нас искать будут в последнюю очередь. И вообще, трое — не восемнадцать, и это мой главный расчет.

— Только до твоей базы еще триста километров, — Камбетэ оглядел угрюмую стену леса. — А кислота на носу.

— У тебя есть свой маршрут, Кам? Что же ты раньше молчал? Можешь остаться здесь, — Хайдег отвернулся к пульту, вытащил блок связи, — и ждать кислоту в этой жестянке. Со скуки не сдохнешь. Если это ведро не растает, конечно... Вон у тебя целый гарем. Мы их тебе оставим. Только кормить чем будешь?

— Как чем, — осклабился Гуммо. — Всех пятерых!

— Заткнись, — оборвал Хайдег. — Они уже рядом — надо шевелить яйцами.

— Главное — жратву не забыть.

— Кам, как можно забыть жратву? Жратва для тебя, я понял, даже важнее дырки, куда можно присунуть.

— Такое невозможно!

— Заткнись, кретин. Ты, Хайде, тоже... Сам.

— Что сам? — Хайдег посмотрел на Камбетэ без выражения. — Ты про что?

— Я ничего.

Хайдег отвернулся, разблокировал замок панели, щелкнул фиксатором, подхватил блок связи, спрятал в ранец.

— Готово. Где моя ненаглядная? Где моя девочка?

Они вернулись к дереву.

— Не понял, — Хайдег остановился, оглядел корни, три тела, чадящий костер. — Что за дурацкие шутки? Где моя красивая? Где моя длинноногая?

— То есть как... — Камбетэ подошел к дереву, попинал ботинком толстый корень, у которого сидела третья девушка, взворошил листья. — Что за ерунда? Гуммо! — он обернулся. — Только что здесь была! Ты, кретин, связывал? Как ты связывал, кретин?

— Как я связывал? — Гуммо подскочил, ударил ногой в дерево. — Как обычно я связывал! Как...

— Заткнитесь вы, оба, — Хайдег подошел, присел, всмотрелся в острые складки коры. — Видишь?

— Ну-ка... — Гуммо присел рядом. — Перетерла, сволочь? Волокна, смотри.

— Да, еще и порезалась. Вот кровь, смотри.

— Я, честно, даже и не подумал... — Гуммо в растерянности поднялся, ударил чешуйчатый ствол ботинком.

— Что делать? — Камбетэ оглядел поляну, посмотрел в небо. — Далеко она за три минуты не убежит, — он, взрывая тяжелые листья, подбежал к кромке леса, обернулся. — Хайде, не парься, догоним!

— В три счета... — Гуммо бросился за Камбетэ.

— Стоять! — окрикнул Хайдег. — Вот ведь два идиота. Во-первых, у нас есть еще две. Во-вторых — на первом курсе у вылупков мозгов больше! Сейчас все бросим — и за какой-то дыркой? Когда на точке борт с Особыми? Вам сколько лет? Что за ясли? Я бы вас давно пристрелил. Только одному здесь не выжить.

— Хайде прав, как всегда, — гоготнул Гуммо, направляясь назад. — Кам, лучше бы у тебя вместо хрена мозги так выросли. Хотя бы на одну десятую... Мутант.

— Заткнись, кретин.

— Заткнитесь оба. Еще пару раз, каждую, и вперед... Эге, — вгляделся Хайдег. — Кто-то из вас, похоже, перестарался, — он наклонился к девушке, которая была в светлом платье, приложил пальцы к горлу.

— Кто, кто, — гоготнул Гуммо, тронув ботинком окровавленное бедро. — Камбетэ, я так понимаю.

— Ну да, — тот наклонился, посмотрел, выпрямился, отвернулся, сплюнул. — Камбетэ, конечно, во всем виноват.

— У тебя хрен как бревно. Вот ты и виноват.

— Гуммо утопил третий ствол — Камбетэ крайний. Хайдег не дорезал того кретина — Камбетэ крайний. Дырка сбежала теперь — Камбетэ тоже крайний. А вязал кто, криво? У вас что, в Безопасности...

— У нас в Безопасности, вообще-то, были наручники.

— А если наручников вдруг нет? Отобрали бандиты?

— Молчать, — Хайдег закрыл девушке глаза, поднялся.

— У вас во Флоте так делают? — гоготнул Гуммо.

— У нас во Флоте так делают.

— Даже дыркам?

— Гуммо, — Хайдег выпрямился, обернулся, проколол Гуммо взглядом. — Повторяю тебе в седьмой, или даже в восьмой раз.

— Ладно, ладно. Мне-то что. Просто... Что там у вас на Флоте не нравится — это на Флоте. Как бы. А здесь... За такие дела...

— Что-то я, Гуммо, не понял, — Хайдег перешагнул через мертвую, подошел к Гуммо, ткнул в грудь стволом. — За какие такие дела? Вот за эти, да? — он указал большим пальцем за спину. — Ты это имеешь в виду? Или что-то, я понял, другое?

— Ладно, хорош, — Камбетэ подошел и опустил рукой ствол. — Мы уже не «здесь».

— Гуммо, в этом мире я не люблю одного. Когда болтают не по делу. За что здесь ты — не выживают на Флоте. Поэтому все твои реплики для меня не по делу. По умолчанию. Как понял?

— Понял вас норма.

Гуммо отвернулся, подошел ко второй девушке, потыкал ботинком в живот. Девушка лежала на боку, в глине и листьях, связанные руки за спиной, мокрые от крови волосы прилипли к плечам. Она смотрела на свое изгаженное разодранное платье, которое валялось рядом, часто дышала.

— Да и вообще, Хайде.

Гуммо навел ствол, надавил спуск. Накопитель заряда вспыхнул рубином. Бледное лицо девушки осветилось алым огнем. Она повернула голову, посмотрела на горячий огонь, заморгала.

— Мы-то уже не «здесь».

Он дожал спуск. Сухой треск увяз в мокрых листьях.

— Поэтому бояться нам некого. Как пахнет! — он втянул носом запах. — Ромштекс. Даже есть захотелось. Кам, дай-ка мне шоколадку. Там у них в комплекте паек — с шоколадом, прикинь... У нас даже патруль не балуют... Не помню, когда последний раз ел шоколад.

— Ты дегенерат, Гуммо, — Хайдег отошел к костру, подхватил свой ранец. — Кам, мешок на спину. Ноги в руки.

— Нет, вот все-таки тварь, — Камбетэ взял свой ранец, тоскливо огляделся. — Как же она, тварь, сбежала? Такого мяса я еще не пробовал. Хайде, я не шучу, ты бы ее пощу...

— Ай, сука!!!

Гуммо заорал как резаный и рухнул в листья. Хайдег швырнул ранец через костер, перелетел сам и врылся в вонючее месиво. Камбетэ как подкошенный плюхнулся где стоял. Лес по краю поляны прожгла белая молния. Огонь растворился в ночи; по листьям рассыпалась тишина; пополз едкий дым.

— Сука! Откуда!

— Гуммо! Лежать!

— Жарит из-под актива. Лежать, Гуммо. Лежать! Спокойно.

— Что делать?

— Тебе, Кам, заткнуться. Хватаешь лямку, ползешь ко мне. Гуммо, ты к лесу.

— Там эти!..

— Что эти?

— Девчонки...

— И что?

— Они...

— Они мертвые, Гуммо. Ты же сам одну застрелил? Не кусаются. Или что? Ах, там еще мальчики. Большие мальчики, Гуммо. Не боишься больших мальчиков? Да еще мертвеньких? Не ходи гулять без мамочки.

— Я ползу?

— Да, Кам, да, родной. Ты ползешь.

— А где... Где он?

— Ты еще и слепой. Юго-запад. Ну!

— Листья эти проклятые... Задыхаюсь...

Камбетэ помешкал, пополз, одной рукой волоча ранец, другой разрядник. Он дополз до костра, который почти догорел и теперь шипел, трещал и дымил, когда новый разряд пронзил землю. Костер взорвался вонючим облаком; Камбетэ подскочил, как бревно от земли, заорал, съежился.

— Нам повезло, что он пока не в активе, — отозвался спокойно Хайдег. — Иначе трупов здесь было бы семь. Уже.

— Что делаем, Хайде?..

— Гуммо, я повторять не привык. Ты в курсе? Ты отползаешь за дерево. За то. Мы с Камбетэ за это. Он далеко, повторяю, ударить нормально ему проблема. Пошел.

— Нет, как же она, тварь, сбежала...

— Кам, еще раз выставишь задницу — и мы с Гуммо уходим вдвоем. Как понял?

— Да понял, понял... Ранец, тварь такая, тяжелый... И листья эти... Колючие, твари... Я порезался!

— Ай-ай-ай. Пошел.

— Хайде, он слышит? Он мне чуть голову, сука...

— Гуммо, он нас не слышит. Пошел.

Хайдег нашарил ранец, перехватил лямку, пополз к лесу. Камбетэ, громко дыша и кряхтя, пополз за ним вслед. Хайдег добрался до крайнего дерева, заполз за рукав корня.

— Я здесь! — Камбетэ, задыхаясь, высунулся рядом.

— Гуммо?

— Я на месте!

— Не испугался трупиков?

— Кам, я тебя пристрелю!

— Я сейчас пристрелю вас обоих, — Хайдег утер мокрый лоб. — Все равно не дойдете.

— Хайде, втроем-то мы его замочим?

— Гуммо, втроем-то мы его замочим. Хотя мы собственно не втроем... Поэтому он здесь не появится. Он будет держать приоритет и поджаривать нас из-под зоны. Пока нам везет — у него, я понял, сейчас левый ландшафт. Поэтому тестит из неактива, по нашим трассам. И надеюсь, пока ближе не подойдет. Иначе мы с тобой бы уже сыграли в плазму.

— Поэтому валим? — Камбетэ вцепился в корень как будто тонул в болоте, судорожно перевел дух.

— Поэтому валим. Гуммо, ландшафт?

— Хреново. Лес плохой. Все видно.

— Здесь не лучше. Что, ты говорил, за капсулой?

— Овраг...

— Нам снова везет.

— Он мне чуть голову, сука, не отстрелил.

— Гуммо, сюда.

— Ползу.

Наступила тишина. Ветер по-прежнему шелестел листьями; из леса доносились непонятные звуки — отдаленное глухое шуршание, которое, растворяясь в общей тиши, усыпляло и цепенило. Вдруг новый удар разбил гнетущую тишину. Белый клинок огня пронзил дерево, лес на миг осветился миллионом холодных искр. Дерево заскрипело, начало падать, но удержалось завесой листвы и веток. Рдеющее пятно остывало во мраке, шипя и потрескивая.

— Сука!

— Гуммо, к тебе это тоже относится.

— Он мне чуть...

— Он вышел в активную зону, Гуммо. Поэтому любая задница будет не «чуть», а в пепел. Ну!

Через три минуты Гуммо, наконец, возник из листьев, весь в мелких царапинах, белый и мокрый — от страха и сырости. Он также вцепился в корень, также судорожно перевел дух.

— Где ранец? — спросил Хайдег, оглядев Гуммо.

— Ранец? — Гуммо облизнул губы. — А хрен его знает.

— Ползешь обратно и ищешь ранец.

— В смысле?

— В прямом. Ползешь обратно, находишь ранец.

— Какой на хрен ранец? — закричал Гуммо. — Ты спятил, дурак?

— Не орать. Где ты его отцепил? У девочек?

— Откуда я знаю?! Он мне чуть голову...

— Ползешь обратно, находишь ранец.

— Какой ранец?! Он мне чуть... — Гуммо облизнул губы, огляделся.

— И быстрее. Он ближе.

— Хайде...

— Вперед. Карабин бросил. Я, так и быть, присмотрю.

Гуммо тоскливо огляделся, выпустил из дрожащей руки ствол, перевел дух, помешкал, нырнул в листья.

— Где-то здесь... — сообщил наконец Гуммо. — Ай! Сука!

— В чем дело? Порезался?

— Не-е-ет... Рукой попал... Тут эта, мертвая... Дьявол! Да что же такое...

— Страшно? — хихикнул Камбетэ.

— Кам, я убью тебя, сволочь!

— Молчу, молчу...

— Нашел! Нашел...

— Назад, быстро. Быстро, он уже рядом! Ну!

— Сейчас...

— Задницу не высовывай, хи-хи-хи.

— Сейчас я вернусь и оторву тебе хрен, гнусная сука.

— Да, только вернись сначала. Там через мертвеньких надо переползать. А это тебе не у своих...

— Хайде, я его...

— Кам, заткнулся, — приказал Хайдег жестко. — Гуммо тоже. Отрывать хрен будешь на базе. Если доберемся. В чем я уже сомневаюсь.

— Ладно, Кам, ладно. Но на базе я с тобой разберусь.

Наконец Гуммо, еще бледнее и мокрее, покрытый еще большей сетью царапин, появился снова. Он вцепился в корень, выудил из листьев ранец, привалил к дереву. Хайдег усмехнулся.

Затем он подполз под низкую ветку, сбросил на нос стереомат. Высунул голову из-за корня, стал осматривать лес на противоположной стороне поляны. Он смотрел долго, медленно двигая стереоматом по линии горизонта, задерживаясь на свободных участках, затем с удовлетворением хмыкнул.

— Да, он один — все трассы из точки... И держит рельеф как в учебнике. Я бы вам рассказал что к чему, чтобы вы поучились. Только что толку... Если у вас в голове не мозги, а что там бывает в яйцах. Даже если он один, он — Особый. А что такое Особые — никому объяснять не надо, — Хайдег повернулся и усмехнулся. — Мы — беглые каторжники. Значит, мы просто бежим. И больше ничего не делаем. И если все будет по плану, успеваем как раз к кислоте.

— А если не будет? — хмыкнул Камбетэ.

— Значит, не успеваем. А если не успеваем, — Хайдег навел стереомат на обгоревшую капсулу, — значит, не успеваем. Потому что здесь не останется ничего, кроме живых деревьев. Даже этой железки.

* * *