Я не Спок

С 1950 года, когда я впервые связался с кино, и до 1966, когда начались съемки Стар Трека, я ощущал себя профессиональным сиротой. Студии представлялись домами, а актеры, работавшие на них по контракту, были часть самой «семьи». Те из нас, кто «подрабатывал» лишь во время нескольких дней, был, в лучшем случае, дальним кузеном или просто временным гостем, которому разрешили прийти, хотя его и не ожидали вовсе.

В течение 16 лет я никогда не имел студийной работы, длившейся более двух недель. Моя гримёрка и парковочное место, если они вообще мне предоставлялись, имели временную карточку с именем, которая легко удалялась в последний день работы. Я никогда не осознавал, насколько нуждаюсь в том, чтобы меня приняли в одну из таких «семей».

Когда это наконец-то произошло, когда было запущено производство Стар Трека, я был очень удивлен. В любом случае, прием был тем, что я и ожидал. Я приветливо обращался к охраннику у ворот каждый день, и получал в ответ теплое приветствие, водители же впереди меня и сзади были вынуждены сообщать о своих делах на студии и надеяться, что ворота откроются и для них. Табличка с моим именем была надежно прикреплена к двери моей гримёрке шурупами, а на парковочном месте моё имя было написано краской!

Мои друзья-актеры были моими братьями и сестрами, и у меня было несколько родителей: режиссеры, продюсеры и главы студии.

Но все же было непонимание между ближайшими родственниками. Когда мне были необходимы лучшие вещи и услуги для лучшего выполнения моей работы, я наивно полагал, что родители, которым я направил мою просьбу, увидят мою нужду и немедленно отреагируют. Совсем не так. Отцы часто отвергали просьбы своего сына как «ненужные», «слишком дорогие», «если я сделаю это для тебя, придется делать и для других» и т.д. и т.п.

Есть несколько вещей, которые устанавливают границу в отношениях между студией и актерами. Они зовутся контрактом. До того, как он подписан, всё доступно. Жалованье, предоставление счета, гримёрка, трата денег, телефон, парковочное место… всё! После того, как он подписан, доброжелательность исчезает.

Когда Спок стал таким успешным, каковым является сейчас, я начал чувствовать себя сыном, который трудиться, чтобы взять на себя бремя забот семьи. Юридический департамент студии видел во мне угрозу. «Он стал популярным, и он начинает хотеть больше, чем прописано в контракте. Это проблема». Намного позже я научился предусматривать все мои нужды и вносить их в контракт заранее во избежание недопонимания.

Но в то время мы играли в некую интересную игру.

Через десять дней после старта шоу я получил свою первую пачку писем от фанатов. Она состояла из восьми или десяти писем, которые здорово меня обрадовали. Спустя годы мне доставили случайное письмо от фаната, а однажды я получил просьбу от людей, которые хотели организовать фан-клуб. Тем не менее, тогда было очевидным, что я делаю достаточно для подобной активности моих фанатов. Я не был готов к обвалу, который позже имел место.

В тот же день я сидел на обеденном перерыве час и лично отвечал на каждое письмо и собственноручно подписывал каждую фотографию с личным автографом. Несколько дней спустя была получена другая пачка писем – она состояла из 40 или 50 писем. На этот раз я потратил время перерывов между съемками и пару часов обеденного перерыва. Примерно неделю спустя прибыли три или четыре сотни писем. О персональном ответе на каждое не могло быть и речи.

По прошествии пары месяцев моя почта начала прибывать в мешках и выросла приблизительно до десяти тысяч писем в месяц. Фан-клубы росли по всей стране как сорняки. Это представляло новую серию проблем с того времени, как стало дорого отвечать на письма. Далее следует серия воспоминаний о цене ответов на письма фанатов и общение с фан-клубами.

Desilu Productions Inc.

Внутренний департамент связи

КОМУ: ЛЕОНАРДУ НИМОЮ ДАТА: 12 ИЮНЯ, 1967

ОТ КОГО: ЭДА ПЕРЛШТЕЙНА ТЕМА: ПИСЬМА ФАНАТОВ

Дорогой Леонард:

За прошедшие несколько недель я проконсультировался относительно твоей проблемы с персональным ответом на почту от фанатов и повторно просматривал соглашение, которое заключает наши обязательства перед тобой. С целью пояснения тебе и тем, кому будут разосланы копии, я бы хотел повторить условия соглашения:

1. Студия Desilu, дополнительно к компенсации, согласна платить тебе 100$ на секретаря и материалы, необходимые для персонального ответа на письма фанатов.

2. Все необходимое будет закупаться тобой, за исключением перечисленного ниже. Мы согласны обеспечить тебя следующим:

А) твоими фотографиями по нашему выбору.

Б) оплачивать все почтовые расходы на отправку писем в обычных конвертах, предназначенных для фанатской почты.

В) для ответов на письма будет предоставлена бумага с подписью Desilu, а не твоя собственная, не одобренная компанией. Конверты также будут предоставлены студией.

Это не означает, что в соответствии с соглашением мы будем снабжать тебя карандашами, ручками и т.д., ты их будешь покупать сам, также мы рассматриваем то, что ты сам обеспечишь себя печатной машинкой и прочим оборудованием.

Исходя из запроса, который ты подал нам и который мы отклонили, мы будем взимать плату за предметы, такие как степлеры, скобы, ручки, карандаши, точилки, записные книжки, заявления на членство в фан-клубе Леонарда Нимоя и другие расходы на общение с фан-клубами, которые не имеют отношения к Стар Треку и потому считаются личными.

Это не охота на ведьм, а своего рода деловое письмо, написанное с целью защиты интересов всех участников, включая сотрудников сети, продюсеров, студию и прочих заинтересованных лиц. Никто из заинтересованных лиц или участников не были осведомлены о твоих просьбах и не повлияли на отказ в твоей просьбе и в вопросе относительно расходов. Как я говорил, есть много вопросов, касающихся верной классификации нужд, именно поэтому я уверен в необходимости данного письма.

Если у тебя возникнут вопросы относительно этого письма, варианты за и против, буду рад тебя выслушать и для этой цели предлагаю воспользоваться, в свободном доступе, почтой внутреннего департамента связи.

Я настаиваю еще раз на том, что стоит рассматривать это письмо как необходимость, связанную с распределением расходов, которые в должном размере оплачивает студия, и тех расходов, которые считаются личными.

Копия: Хербу Соло

Джину Родденнберри

Джину Куну

Бобу Джастману

Лео Пепину

Биллу Итерли

Ширли Штенки

Бобу Уинслоу

Дику Штейнбергу

КОМУ: ЭДУ ПЕРЛШТЕЙНУ ДАТА: 13 ИЮНЯ, 1967

ОТ КОГО: ЛЕОНАРДА НИМОЯ ТЕМА: ПИСЬМА ФАНАТОВ

Дорогой Эд:

Хочу тебя поблагодарить за то, что ты нашел время для того, чтобы отправить мне твою пояснительную записку – или попытку прояснить наше соглашение по теме: почта фанатов, доставка и т.д. У меня сложилось впечатление, что в письме подняты два (2) спорных вопроса, и я бы хотел разобраться с ними немедленно, чтобы таким образом мы пришли к должному взаимопониманию.

Первый спорный вопрос состоит в том, что делать с обеспечением ручками, карандашами и т.д. я спешу заверить тебя в том, что мой секретарь и я уже натаскали столько карандашей и ручек с различных офисов студии, что долгое время сможем обойтись ими, не делая запроса.

Второй спорный вопрос касается расходов и я процитирую это из твоего письма: «…расходы на общение с фан-клубами, которые не имеют отношения к Стар Треку и потому считаются личными». В этой области мы можем создать подразделение, куда смогут войти не все 160 фан-клубов, со всей справедливостью, они будут отбираться персонально.

Я составил список из нескольких примеров клубов, которые могут попасть в «личную» категорию:

"Crew of the Enterprise" (Экипаж Энтерпрайза) — Мобайл, Алабама

"Star Trek Association" (Ассоциация Стар Трек) — Лос-Анджелес, Калифорния

"Spock" (Спок) — Лос-Анджелес, Калифорния

"The Enterprise II" (Энтерпрайз 2) — Оушенсайд, Калифорния

"The Star Trek Club" (Стар Трек клуб) — Джексон Хайтс, Нью-Йорк

"Enterprise, Inc." (Корпорация Энтерпрайз) — Грейт Нек, Нью-Йорк

"Star Trek" (Стар Трек) — Эльмира, Нью-Йорк

"Vulcanian Enterprises" (Вулканский Энтерпрайз) — Бруклин, Нью-Йорк

"Star Trekkers" (Звездные треккеры) — Бруклин, Нью-Йорк

Это несколько примеров клубов, которые, как мне кажется, станут самыми важными на территории Стар Трека, и со всей справедливостью не могут быть отнесены к «личным».

А теперь те, которые, как мне кажется, мы разделим. Например:

"Nimoy Enterprise" (Нимой Энтерпрайз) — Сан Хосе, калифорния

"Leonard 'Spock' Nimoy Fans, Inc."( Объединение фанатов Леонарда «Спока» Нимоя) —B.C. Канада

"Yomin Enterprises" (Старшина Энтерпрайза) — Понтиак, Мичиган

(Название корабля следует сначала, а мое имя – после, - возможно, мы имеем соотношение 75% против 25%).

Справедливости ради, я советую периодически проводить ревизию файлов фан-клубов, чтобы определять, куда же должны направляться расходы. Возможно, Прайс Ватерхауз будет в силах сделать такую проверку, и мы сможем отобрать список дл драматической презентации результатов в закрытых конвертах.

Всецело за честное и справедливое распределение расходов,

ЛЕОНАРД НИМОЙ

КОМУ: ЭДУ ПЕРЛШТЕЙНУ ДАТА: 14 ИЮНЯ, 1967

ОТ КОГО: БОБА ДЖАСТМАНА ТЕМА: ПИСЬМА ФАНАТОВ

Дорогой Эд:

На днях я получил копию переписки между Леонардом Нимоем и тобой. Со всем уважением к письму мистера Нимоя от 13 июня, обязан сообщить тебе, что я заметил, что ручки и карандаши исчезли из моего офиса с феноменальной скоростью. У меня нет улик, поэтому я не думаю, что могу логически кого-то обвинить в этих кражах. Однажды я остался на ночь в своем офисе в попытке идентифицировать вора.

К несчастью, неизвестный нападавший подкрался ко мне со спины и произвел крепкий, словно тиски, захват где-то в районе между шеей и плечом. Я потерял сознание в то же мгновение и не приходил в себя несколько секунд. К своему ужасу я заметил, что было больше потерь в моем офисе.

Кто бы ни атаковал меня и не похитил мои запасы, он должен обладать сверхъестественным слухом, потому что я определенно не издавал ни звука и фактически старался дышать так тихо, как только возможно.

После инцидента у меня появилась идея. Я достаточно мастерски замаскировал лезвие бритвы внутри моей коробки с карандашами, поэтому, кто бы ни воровал мои карандаши, при удобном случае он или она порежет свой палец. Во время осмотра опустевшей коробки из-под карандашей я обнаружил небольшое количество странной зеленой жидкости на лезвии и вокруг коробки. Я даже не могу представить, что это было. Это, конечно же, не кровь, ведь всем нам известно, что человеческая кровь красная.

Между прочим, вернемся к почте фанатов. За этот сезон я получил три письма от фанатов. Я быстро на них ответил. Прошу выслать мне 15 центов на покрытие почтовых расходов.

Искренне ваш,

БОБ ДЖАСТМАН

Копия: Леонарду Нимою

Хербу Соло

Джину Родденберри

Джину Куну

КОМУ: ЭДУ ПЕРЛШТЕЙНУ ДАТА: 15 ИЮНЯ, 1967

ОТ КОГО: СПОКА ТЕМА: ПЕРВАЯ ПОМОЩЬ

Дорогой мистер Перлштейн:

Я бы хотел пожать жалобу на счет предоставления первой медицинской помощи на студии.

Кажется, поздней ночью на прошлой неделе, пока я делал одну очень важную работу в своем офисе, случился небольшой инцидент и я порезал палец. Я пошел в пункт оказания первой помощи только для того, чтобы обнаружить, что он закрылся после окончания съемок. Я думаю, крайне нелогично считать, что подобный инцидент может иметь место только во время съемок.

Что можно с этим сделать?

СПОК

Копия: Хербу Соло

Джину Родденберри

Джину Куну

Бобу Джастману

Примерно через месяц после начала съемок у меня возникла проблема с телефоном. На съемочной площадке был всего лишь один телефонный аппарат для актеров и работников сцены, а это было около пятидесяти человек, звонивших и принимавших звонки. Я получал звонки на счет интервью и выступлений со всей страны. Мне не всегда удавалось подойти к телефону, потому что большую часть времени мы репетировали и снимались. Листочки с сообщениями копились, и когда у меня начинался перерыв, я отправлялся к телефону чтобы хоть кому-нибудь перезвонить только для того, чтобы обнаружить очередь из тех, кто ожидает телефон. Другой ближайший телефон – телефонная будка на улице – располагался на улице за съемочным павильоном. Это означало несколько приятных минут до платного телефона и обратно, и очень часто он тоже был оккупирован желающими позвонить.

Я рассказал менеджеру производства и моей проблеме и попросил студию установить телефон в гримерке моего трейлера, находившегося возле съемочной площадки. Он сказал, что передаст мою просьбу дальше, и в течении следующей недели я об этом ничего не слышал. Я снова задал вопрос, и мне сказали, что Херб Соло, глава телевизионного производства студии, был осведомлен о моем запросе и хочет лично это со мной обсудить.

Я предположил, что разговор будет касаться финансовой стороны вопроса. В моем контракте не было пункта о телефоне. Следовательно, от меня могли потребовать, чтобы я сам оплатил телефон. Я решил не досаждать Соло. Он – занятой человек, а мой вопрос был малозначительным. Я сказал менеджеру производства, что не обязательно вовлекать в решение этого вопроса Соло и что я сам заплачу за телефон.

Прошла неделя, и снова я ничего об этом не слышал. Ситуация становилась критической. Большинство моих телефонных дел было с восточными городами. Когда я заканчивал дневные съемки, было уже слишком поздно для того, чтобы звонить людям с Восточного побережья.

Я снова поднял эту тему, и мне сказали, что я должен обсудить это лично с Соло. В конечном итоге, он пришел в мою гримёрку, чтобы высказать свою позицию. Было еще несколько актеров в группе, которые хотели личный телефон. Я не мог быть единственным, кому позволят иметь персональный телефон, иначе это создаст прецедент. Другие актеры захотят последовать моему примеру. «Херб», сказал я, «это создает перебой в общении. Я ведь буду сам платить за телефон». «Я это знаю», ответил он, «но я не могу тебе позволить иметь личный телефон». Я попросил его объяснить причину. Он сказал «Если другие актеры узнают, что он есть у тебя, они тоже захотят. Я скажу им, что ты сам за него платишь, но мне не поверят. Будет потом много разговоров».

В конечном счете, мне удалось уговорить Херба, аргументируя тем, что студия будет терять деньги, если я буду вынужден бегать к платному телефону на улице, пока компания ждет меня. И я заполучил телефон. И платил за него сам.

Весной 1967 года мы запустили второй сезон Стар Трека. Я нанял Терезу Виктор для обработки моей почты на постоянной основе. Вскоре стало очевидным, что для нее было физически невозможно заниматься моей почтой и вести все остальные дела в офисе. Мы направили почту фанатов в особый отдел, который специализировался на этой работе. Во время перерыва между первым и вторым сезонами я перезаключил контракт со студией. Мой контракт включал в себя выросшее жалованье, и студия обеспечивала меня постоянной примеркой, оборудованной как офис. Во время первого сезона у меня был небольшой трейлер рядом со съемочной площадкой. Тереза въехала в офис и приступила к своим обязанностям. Все звонки проходили через нее, она было координатором моей активности. Планы путешествий, просьбы выступлений, фотосессии, интервью для прессы и т.д.

Офис состоял из двух комнат, каждая примерно по 12 квадратных футов⁹, и небольшой ванной комнатой посередине. В каждой комнате было по окну, но хорошая вентиляция отсутствовала. Как только наступило лето, и температура повысилась, в комнатах стало невыносимо жарко. Мы нуждались в кондиционере.

Я подошел к Моррису Чапнику, ассистенту Херба Соло, который решал все проблемы. Моррис пообещал «разобраться в этом». Прошло несколько дней. «Моррис, что на счет моего кондиционера?»

«Я проверил контракт», сказал он, «там нет ничего на счет дополнительных вещей, только то, чем оборудован офис». «Моррис», сказал я, «это правда, в контракте нет ни слова о кондиционере, но без него офис абсолютно бесполезен». Он сказал «Посмотрим, что я смогу сделать». Через несколько дней прибыл рабочий и установил маленький вытягивающий вентилятор на верхнем углу окна. Это было полностью бесполезно.

Через пару дней стало намного жарче. Я сказал Терезе лечь на пол и разыграть обморок. Затем я позвонил студийной медсестре. Когда она пришла, я сказал, что обнаружил Терезу лежащей на полу, очевидно, она потеряла сознание от жары. Медсестра сделала Терезе холодный компресс, и она тут же «ожила». Потом я позвонил Чапнику и рассказал об инциденте. Он связался со студийной медсестрой. В течение двух дней нам установили вентилятор.

Все вышеупомянутое можно отнести к категории «Забавы и игры». С этим было связано много переживаний, но спустя время это выглядит слегка глупо. Намного более важными были предпринимаемые усилия для успешного обмена идеями в семье, со всем уважением к натуральности качеству сценария и, для меня в частности, с особой выразительностью составляющих моего персонажа.

Последующие ниже служебные письма я посылал разным продюсерам в годы съемок. Вопросы о некоторых специфических проблемах сценария, и, что более важно, моя постоянно возрастающая забота, связанная с сохранением лучших и самых важных элементов Спока.

Ответы на эти служебные записки, если они приходили, были в форме беседы или представляли собой особые изменения в сценарии. Было намного больше обсуждений персонажей и сценария, чем показано в этих письмах. Особенно во время первых двух лет была постоянная дискуссионная переписка с Джином Родденберри и, в конечном итоге, с Джином Куном. Большинство из них были плодотворными. Во время третьего сезона, когда Родденберри и Кун отошли от сериала, общение между мной и сценаристами, продюсерами, режиссерами было не столь успешным. В конечно итоге, общение между нами зашло в тупик. Последнее письмо в этой главе покажет, насколько глубоким было мое разочарование.

КОМУ: ДЖИНУ РОДДЕНБЕРРИ ДАТА: 18 МАЯ, 1967

Копия: Джину Куну

ОТ КОГО: ЛЕОНАРДА НИМОЯ ТЕМА: Amok time

Только что прочитал черновую версию сценария «Amok time» и очень, очень этому рад. Я думаю, что в эту историю весьма успешно вписаны все центральные персонажи в сильных и многозначных отношениях. Сквозь сценарий проходит сильная линия беспокойства и эмоционального контакта. Тем не менее, у меня есть основания критиковать следующую часть сценария. На странице 52, Кирк говорит МакКою «Ты говорил, что битва может спасти ему жизнь». Мне кажется, что эта мысль не совсем понятна. А именно, как может Кирк спасти жизнь Споку, если будет с ним драться? Из сцены № 87 и к сцене № 105, мы теряем связь со Споком, и поэтому не видим ничего, что могло бы показать его отношение к битве; или более подробно о том факте, что ему пришлось драться с Кирком после того, как Кирк был выбран его соперником. Мы имеем взаимодействие Кирка и МакКоя, которые показывают нам их чувства по отношению к тому, что Кирку пришлось драться со Споком, но нет никаких намеков на мнение Спока или его точку зрения на происходящее. Я чувствую, что здесь необходимо развитие, чтобы мы могли увидеть, каково же внутренне состояние Спока. Настолько ли он был не в себе, что даже не заметил, с кем дрался? Или он ощущал боль от самой идеи того, что ему придется драться с Кирком?

Начиная со страницы 64, ближе к теме шоу, я чувству, что мы можем обмануть себя более сильной неожиданность от того, что может быть по существу, сильным сценарием. Совет будет заключаться в том, что, зная природу эмоционального опыта Спока с Кирком в лазарете, возможно, они были здесь одни. Я чувствую, что Споку не просто показывать свои эмоции по отношению к Кирку, который предположительно мертв, на глазах у доктора МакКоя и Кристины. Я думаю, что Споку надой уйти и проявить свои чувства наедине с собой. Но, с того момента, как он поверил в смерть Кирка, мне кажется, должен появиться удобный случай для него, чтобы выразить эмоции в присутствии предположительно мертвого Кирка.

Также традиция шоу, как мне кажется, нарушена тем, что Спок отвлекается на более незначительную миссию (немного супа… ). Мы не могли бы сделать более сильную сцену с Кирком, Споком и МакКоем?

В целом я получи огромное удовольствие, читая этот сценарий, и я ожидаю большого удовольствия от съемок.

Искренне ваш,

ЛЕОНАРД НИМОЙ

КОМУ: ДЖИНУ РОДДЕНБЕРРИ

ДАТА: 21 февраля, 1968

ОТ КОГО: Леонарда Нимоя ТЕМА: мистер Спок/ Стар Трек

Дорогой Джин:

Мне доставило огромное удовольствие узнать о том, что это ты сидишь за столом продюсеров и обсуждаешь серии совместно с авторами нового сезона. Глубоко внутри, я чувствую, что твой талант, твой вкус и твои способности вновь сделают «Стар Трек» и «мистера Спока» исполненными опыта, не смотря на поразительное давление извне, которое испытывает на себе проект.

Вкратце скажу, я верю, что наши цели совпадают, и я бы хотел воспользоваться случаем и представить некоторые размышления на счет мистера Спока.

Во время первого сезона «мистер Спок» был Первым офицером Энтерпрайза, умным, изобретательным, когда того требовали сложившиеся обстоятельства. Он был офицером по науке на Энтерпрайзе, использовавшим огромный запас знаний и способный обработать информацию с удивительной логичностью и точностью компьютера по приказу разобраться с точки зрения науки с появившейся проблемой. Он был иногда прав, иногда не прав, но мог определенно осознанно иметь индивидуальную и уникальную точку зрения. Его терпение иногда было драматизировано обстоятельствами, чаще показывалось простым движением губ. Его вулканская душа однажды может гореть в аду за те вещи, которые он делал и говорил для защиты своих друзей-людей, он часто сдерживал свой язык и делал это потому, что именно в этом он видел свой долг. Иногда он спасал жизни, один раз или дважды даже на Энтерпрайзе, потому что, как вулканец, он был в состоянии делать то, что было выше человеческих возможностей. Он был пунктуальный, весьма загадочный, физически мощный и даже мистический. Я могу продолжать еще и еще, но достаточно будет сказать, что во время брифинга в этот персонаж было вложено намного больше, чем мы можем порой увидеть в целой группе телевизионных персонажей. Реакция публики показывает, что мы сделали универсальную вещь.

Ученых привлекали в нем логическая точность и научный тип мышления. Хиппи привлекала в нем его крутость и мистичность. Детей веселила его сила и колкое сухое остроумие, и это еще не говоря о его поразительных ушах.

ВТОРОЙ СЕЗОН

Я постараюсь быть и справедливым. Были некоторые приятные моменты в этом сезоне. Но оглядываясь назад с этой позиции, Спок выглядит целостным с:

1) Вздернутыми бровями

2) «Поразительно»… «Логично»… «Нелогично»…

3) Нервным захватом

4) «Извините, капитан, но в настоящее время и с имеющейся информацией, я не в состоянии дать вам что-то большее, чем это…»

5) «Планета класса М, не похожая на вашу Землю и пригодная для человеческой жизни»…

6) Несколько комедийных скетчей-диалогов между Споком и МакКоем, чаще не значительных по сути, и обычно заканчивающихся с «Джентльмены, вы бы не могли прекратить пререкаться, мне нужны ответы, а не аргументы» (капитан Кирк)

Джин, я не могу сказать точно, сколько раз были представлены такие сцены: Кирк и Спок входят, далее следуют несколько страниц диалога, который завершается поднятой бровью Спока, и в конце Кирк и Спок выходят. Были случаи, когда писатели попросту забывали, что они должны ввести в сцену Спока во время выхода Кирка, и ключевые сцены с Кирком пропадали. Это было бы то же самое, если бы Шекспир написал «Быть или не быть…» на двух персонажей вместо одного.

Часто Билл и я находили себя в бессмысленном обсуждении проблемы в течении двух или трех актов, не смотря на тот факт, что мы чувствовали, что аудитория, должно быть, уже устала от нас, но мы все же не могли прийти к соглашению, потому что это было бы слишком просто. Сцена в комнате совещаний выглядит так, будто создана для того, чтобы убить время за объяснением друг другу, что мы знаем о том, что творится или что хотим с этим сделать.

Капитан Кирк: Быть…

Мистер Спок: … или не быть…

Доктор МакКой: Да, вот в чем вопрос…

Капитан Кирк: Я принял решение.

Доктор МакКой (раздраженно): Джим, ты ставишь под угрозу тысячи жизней…

Мистер Спок (его брови медленно поднимаются): Поверьте мне, я знаю, что мир и гармония существенны в ряде ситуаций, но здесь о них стоит забыть…

Спок заходит на мостик и приближается к капитанскому креслу…

Спок: Капитан, кажется, я нашел…

Кирк: Ответ, мистер Спок?

Спок: Да, капитан. Я убежден, что планета…

Кирк: Заражена, мистер Спок?

Спок: Да, капитан, редкими и уникальными болезнями, которые способны…

Кирк: Способными становиться невидимыми для наших сенсоров, мистер Спок?

Спок: Именно, капитан…

Кирк: Это я и ожидал, мистер Спок. Хорошая работа. Каковы наши шансы, мистер Спок?

Спок: Я бы сказа, примерно 47,3 к одному, капитан.

Кирк: Я использую этот шанс… Приготовьте фазеры, мистер Сулу.

Пожалуйста, Джин, позволь капитану Кирку быть гигантом среди людей, позволь ему быть лучшим капитаном во всем флоте, позволь ему быть лучшим командующим офицером флота, позволь ему быть величайшим любовником флота, позволь ему быть способным в безвыходной ситуации смело броситься в атаку на пятерых, превосходящих его вдвое, но кроме всего, позволь ему быть ЛИДЕРОМ, который, по моему мнению, позволяет своим подчиненным сохранять чувство собственного достоинства.

КОМУ: ДЖИНУ РОДДЕНБЕРРИ

ДЖИНУ КУНУ

БОУ ДЖАСТМАНУ

ДЖО ПЕВНИ

ОТ КОГО: ЛЕОНАРДА НИМОЯ ТЕМА: «DEADLY YEARS»

Я бы хотел вам напомнить о том факте, что в прошлом мы установили, что жизнь вулканцев длиннее человеческой примерно в три раза.

То, что Споку 50 (стр. 23), оставляет некоторые вопросы, например, как то, что возраст имеет значение, возможно лучшее, что мы можем сделать, это отказаться от возраста вулканца вообще, или обращаться с ним более аккуратно, и даже если тот факт, что Споку может быть сто лет и более, что дает ему больше понимания возрастных процессов, которые происходят с остальными людьми.

Акт 3, страница 40.

Мне кажется, мы упустили удобный случай в моменте, когда капитан Стокер допрашивал Кирка и других свидетелей о его слухе. Это могла бы быть своими эффектами очень глубокой или драматической сцены между Кирком и Споком, с того момента, как становится ясно, что Спок не хочет, чтобы в это дело вмешивали слух, и мы имеем превосходную драму, если этот подтекст сработает, Спок вынужден не только присутствовать, но и вести допрос. Самым удивительно неожиданным было то, что после успешного проведения допроса предельно «логично», Спок отклоняет предложение Стокера принять командование на себя. Это очень драматично подчеркнет «логичную» позицию Спока в обвинении и его позицию справедливости при отказе от принятия командования.

Сцена № 63

Снова это должна быть сцена Кирк-Спок. В сцене допроса мы имеем, в действительности, Барни Гринвальда, ведущего допрос капитана Квига так, как он обязан, даже не смотря на то, что он верит в Квига и не хочет уничтожить этого человека¹⁰. Итак, мы имеем возможность сыграть удивительно свежий аспект отношений между Кирком и Споком. Кирк, стареющий и подходящий на роль отца, которого шокировал Спок и причинил ему боль, хорошо подходящий на роль сына, отвернувшегося от своего родителя. В этой сцене у нас появился шанс сыграть «Вилли Ломана» и «Биффи», Вилли в параноидальном состоянии (Кирк), воспринимает все вокруг как личное. Спок пытается его успокоить, и желает, чтобы он понял, что не было иного выхода, в этом не было ничего личного, включая личное предательство

Страница 71 – сцена 87.

Спок и МакКой выходят. МакКой собирается сделать Споку выговор в лазарете.

Страница 72

Кирк поворачивается к Споку и говорит «Мистер Спок, принимайте командование на себя».

Извините, капитан, Спока здесь нет, он ушел в лазарет.

КОМУ: ФРЕДУ ФРЕЙБЕРГЕРУ ДАТА: 6 МАЯ, 1968

КОПИЯ: БОБУ ДЖАСТМАНУ

ОТ КОГО: Леонарда Нимоя ТЕМА: «The Last Gunfight»

Дорогой Фред:

Как и после нашей телефонной беседы, у меня есть несколько идей, которые бы я хотел сложить воедино перед тем как уйду. Так как другие проблемы уже обсуждались, я верю, что «Спок» начнет рабоут над сооружением своего устройства (чем бы оно ни было) не позднее сцены № 31. Возможно, страницы 18, где «Кирк» говорит «Я не намерен позволить кучке примитивов убить моих людей и меня». В это момент, если даже не раньше, как мне кажется, мы должны начать вводить идею о том, что мы здесь оказались из-за научной или телепатической силы, и мы должны найти путь побороть ее. Если «Кирк» начнет использовать свою общительность для решения задачи, «Спок» задействует свою научную активность.

Как по мне, так более вероятно то, что «Спок» попытается собрать коммуникатор или некий электронный сигнальный маячок, чем то, что он сделает фазер. Я думаю, что его главная цель – выбраться отсюда, а не победить в битве с тех пор, как мы были вынуждены принять то, что не должны этого делать. Если мы продолжим играть идею – мы должны выиграть битву – то мы отвергнем предпосылку, заключающуюся в том, что мы «братья Клентоны» и мы проиграем эту битву в любом случае. Возможно, эта идея может быть драматизирована в попытке «Спока» использовать порох для изготовления его оборудования. Остальные могут быть мотивированы в использовании оружия, в то время как «Спок» указывает на тщетность использования оружия в попытке отбиться от истории, в которую они оказались вовлечены.

Сцена № 46: Лошадь проходит сквозь защитное поле, а «Кирка» отбрасывает назад. Я ничего не сказал по этому поводу по телефону, и я должен указать на то, что защитное поле - это что-то типа невидимой стены. Оно не может делать выбор между животным и человеком. Я думаю, мы переходим опасную грань в определении сроков будущего, в соответствии с чем я это рассматриваю, в лучшем случае, как посредственную шутку.

Новая мысль, если окружающее является лишь фасадом, можем ли мы предполагать или даже понимать, что все вещи вокруг – всего лишь иллюзия, следовательно, попытаться позже неким телепатическим методом, или через самогипноз или как-либо еще разрушить иллюзии?

Кстати, что на счет времени? Можем ли мы рассматривать реальность того времени, что показывают часы, или следует подумать о том, что время останавливается и даже подстраивается под события?

Вопрос: Если окружающее нереально, то из этого следует, что мы знаем, что все вещи – иллюзия, следовательно, перестрелка на ранчо «Коррал О.К.» нереальна, умирать в перестрелке нет необходимости. Возможно, мы можем это использовать для поддержания беспокойства за исход событий.

Сцена № 109: «Кирк» инструктирует «Спока» на счет того, что надо устранить из реальности только пули. Становится ясно, что он хочет сохранить остальное, именно поэтому мы можем быть вовлечены в перепалку с «Эрпами». Так как вы знаете меня лучше, вы обнаружите, что это вещи, подобный тип вещей, раздражают меня очень сильно. Мне становится скучно от битв, в которые нас вовлекают, и я могу их терпеть, если только они обоснованы и хорошо прописаны в сценарии. В данном случае, мы можем, как хорошо сказал капитан «Только исключить пули, Спок, потому что я хочу участвовать в большой битве».

Вопрос: Если «мелькотеане» настолько сильны, что смогли создать окружающий мир, в котором изобретение «Спока» не сработало, почему они позволили нам выиграть битву с «Эрпами»?

Извините, но больше я не могу вам помочь. Это выглядит так, будто я выбрал роль «адвоката Дьявола»! Желаю вам всего наилучшего и быть на связи, когда я вернусь.

Мира вам!

Леонард Нимой

Кому: Джину Родденберри, Дагу Крамеру Дата: 15 октября, 1968

Фреду Фроейбергеру, Джону Рейнольдсу

ОТ КОГО: ЛЕОНАРДА НИМОЯ

ДЖЕНТЛЬМЕНЫ:

Во время первого сезона «Стар Трека» персонаж по имени «мистер Спок» был сформирован окончательно. У этого персонажа были остроконечные уши, необычайно высокий уровень интеллекта, он был одарен идеальной дедуктивной логикой, мог вступать в контакт с человеческим разумом, мог выдавать информацию о Земле, космосе, времени и т.д., будто его разум вмещал в себя целую библиотеку, был невероятно силен физически, был горд, имел еще качества, которые вкупе делали его умником.

Сейчас мы знаем, что никто, никто не любит умников, и все остальные персонажи ТВ-сериалов должны быть не только любимы, но и горячо любимы. Поэтому я хорошо понимаю попытки изменить моего персонажа в этом сезоне, так мы будем иметь более понятный американской публике персонаж. Сейчас мы начинаем переделывать серию, которая была в первом сезоне и называлась «Dagger of mind», с приглашенной звездой Джеимсом Грегори. История о планете, которая поддерживает исследования разума. Название было тщательно замаскировано и теперь серия называется «Whom Gods Destroy». С того момента, как стал очевиден успех первого раза, мы решили сохранить большую часть истории для второго раза. Я подметил одно главное различие, которое ярко показывает решительные изменения в «Споке». В «Dagger of mind» «Спок» получает некую ценную информацию при помощи майнд-мелдинга с человеком, чей разум был значительно поврежден, и «Спок» мог получить от него информацию только при помощи контакта разумов, на что способны только вулканцы. В нашем следующем эпизоде «Спок» сталкивается лицом к лицу с тем, что выглядит как упрощенный вариант этой ситуации. Он входит в комнату, в его руке фазер, и там он находит двух «Кирков». Очевидно, что один из них его настоящий капитан, а второй – самозванец. Может ли «Спок» разрешить ситуацию, используя свою дедуктивную логику, фазер в его руке, его предыдущий опыт общения с «Кирком», майнд-мелд, или что-нибудь еще, что обычно используют вулканские умники? Ответ: НЕТ.

Не только из-за того, что он способен прийти к более умному, драматическому, удивительному решению, он также доказывает, что он паршивый стрелок, он позволил двум мужчинам вступить в драку в то время, как он стоял тут же с фазером в руке, не уверенный в том, то ли ему выстрелить в одного или обоих, то ли позволить драться в надежде на то, что «победит лучший».

Сейчас я написал это, чтобы понять, что битва между двумя «Кирками» существенна для нашего сериала. Я полагаю, что смогу это понять с точки зрения производства. Кажется, что большинство серий сокращают, или вырезают сцены с насилием, и я полагаю, что «Стар Трек» займет свое место на рынке с этим видом тайной деятельности

Моя главная цель связи с вами, джентльмены, мое беспокойство на счет опыта игры болванов. Возможно, вы сможете меня обучить этому делу. Возможно, если я посмотрю несколько эпизодов «Блонди» и «Дагвуда» как пример, я смогу что-то перенять. Или даже лучше, я мог бы добиться практического результата, нося косички и перья и научившись ворчать «Уф, Кимосаабе»?

Какие-нибудь советы?

В надежде на лучшее,

Леонард Нимой

Почему?

На сегодняшний день действует много фан-клубов сериала Стар Трек по всему миру, и ежегодно проходит несколько стартрековских конвенций по всем Штатам. Интерес к шоу не угасает. Почему? Есть старинное китайское проклятие, прелестное в своей иронии, которое звучит следующим образом «Чтобы ты жил в интересные времена».

Годы Стар Трека, с самого начала и на протяжении всех съемок, были годами драматически насыщенными, годами политической поляризации, сексуальной революции, злоупотребления наркотиками и множества других беспокойных вещей. Персонажи Стар Трека – семья. Они связаны друг с другом общими интересами и терпимостью. Разные по происхождению, они глубоко уважают таланты друг друга и индивидуальность. Именно в такой атмосфере это становится местом, где каждый делает важный вклад по своим возможностям. Людей оценивают по их заслугам без учета их происхождения или личной философии. Это общая здравая цель – исследовать, находить ответы, решения сложных проблем и делиться их решением со всеми разумными существами. Это надежда. В 22 веке мы существуем. Мы пережили атомный и водородный век. Мы встретились с разумной жизнью с других планет. Мы присоединились к межгалактической федерации, чтобы трудиться вместе во имя всеобщего блага. Мы полезны для себя и других, мы уважаем истину, признаем, что красота существует во множестве разнообразных и интересных форм. Мы выжили при загрязнении среды и истреблении природных ресурсов. Мы сражались с диктатурой и политической демагогией, и мы победили. Это хорошее место для жизни и хорошее время для жизни сейчас.

Насилию не отводится главной роли, и, конечно же, оно не используется как метод достижения цели. Жизнь – драгоценна. Первая директива, не смотря на то, что мы несколько раз были близки к краю, гласит, что мы не должны вмешиваться в естественный ход развития любого общества. Без сомнения, есть много молодых людей, которые хотели бы жить в таком мире и которые, с надеждой, способствуют этому.

На днях я отметил, что Детройт установил рекорд сомнительной чести, прожив 48 часов без убийств. Любимая Марком Твеном река Миссисипи загрязнена и многие думают, что её вода вызывает рак, цены на еду стремительно растут, молодые люди убивают свои семьи без причины. Жертвы террористов атакуют Средний Восток с криками о мести через осквернение тел своих обидчиков. Большинство военных [фигур] воскрешают призрак антисемитизма, их речи звучат совсем как слова фашистов в 1930-х гг. Во Вьетнаме мы оставляет наши тела, нашу кровь и наше самоуважение. Концепция романа Джорджа Оруэлла «1984» о «двойном мышлении» и «новоязе» уже пробралась в наше общество. Публичная вера в общественных лидеров разбилась вдребезги. Наука легче находит средства на изготовление оружия массового поражения, чем на изготовление новых лекарства. Кому какое дело? У кого есть выдержка и сила духа, чтобы продолжать надеяться на то, что это состояние само собой придет в норму? Есть ли что-нибудь удивительное в том, что миллионы остаются дома в День выборов?

Однажды на станции метро в Нью-Йорке меня остановила одна леди. Она сказала, «Извините меня, сэр, но у меня есть небольшое замечание. Вы же и есть тот самый человек из сериала про космос?» Я согласился, что был им. «Это очень хорошее шоу. Но некоторые серии слишком фантастические. Вы должны сделать их более непритязательными». Я полагаю, она избежала слова «реалистичными»¹¹, потому что это могло прозвучать как плохой каламбур. Но Стар Трек был реалистичным. Если с затрагиваемых нами проблем убрать внешний глянец, то перед нами предстанут проблемы нашей Земли. Перенаселение, загрязнение, расизм, уничтожение естественных природных ресурсов, слепой страх перед всем новым или иностранным, безработица, наркомания, машины и электронные приборы, заменяющие рабочих, и т.д., и т.д. Если бы эти истории были рассказаны земными, всем понятными терминами, та леди удержалась бы от подобного замечания.

При учете всего этого, было бы прекрасным существование Энтерпрайза на самом деле? Если бы существовала другая, параллельная вселенная, населенная людьми, прошедшими через все это, они бы могли нам помочь преодолеть подобные трудности? Сколько телевизионных сериалов успешно обеспечили материал для курсов психологии или социологии, как это сделал Стар Трек?

Во всем своем великолепии, Стар Трек был о чем-то. В нем поднимались темы, упущенные другими шоу. Да, здесь были приключения, оружие будущего, романтика и другие развлекательные элементы. Но большинство шоу и, конечно же, сериалов, были о чем-то, показывающем и имеющем дело с недостатками существования как представлении об идеальной жизни.

Почему? Почему поколение, выросшее под влиянием доктора Спока, прильнуло к мистеру Споку? Спок был радушно принят, потому что человечество погрязло в потоке проблем? И здесь – инопланетянин с превосходными способностями и блистательным разумом. В силах принимать трудные решения, не зависящие от его эго, давления извне и эмоционального составляющего, имея дело только с реальными фактами и приходя к логическому решению. Время, в котором появился Спок, разрывалось от противоречий, в большинстве в политических и социальных вопросах. Война во Вьетнаме, господство наркотиков, черная революция, террористические акты и т.д. Возможно, Спок представлял мудрую отцовскую фигуру, человека, к которому люди могли обратиться за помощью в решении своих проблем. По многим причинам люди разрываются между тем, чтобы делать правильные вещи и между тем, чтобы делать выгодные для себя вещи. «Я знаю, что это верно, но если я сделаю именно так, что скажут мои соседи? Как это отразится на моей семье? Чего мне это будет стоить?» Спок свободен от всех этих дилемм. В вулканской культуре только одно является верным.

Возможно, связь с другими вымышленными персонажами будет полезна. С тех пор, как я играл Спока, мне несколько раз предлагали роль Шерлока Холмса. Действительно, Джин Родденберри посоветовал мне это для сериала несколько лет назад. В конечно итоге, я сыграл Холмса в январе 1975 года в 15-ти минутной передаче, финансируемой образовательным телевидением Кентуки. Она входила в цикл научно-познавательных передач, специально снятых для школьников средней школы. Фильм был снят в Легсингтоне, штат Кентуки, и представлял Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Их ранее известные способности детективов были показаны в ином свете: они демонстрировали школьникам, как ученые используют дедуктивные рассуждения в научном исследовании. В комнату к Холмсу доставили глобус, и ему был брошен вызов – узнать содержимое глобуса без нарушения поверхности.

Фильм снимал Джордж Расмуссен, и сценарий, написанный Ричардом Л. Смитом, доставил удовольствие его играть. Также, как и остальные элементы, способствующие принятию решения сыграть эту роль, было сравнение, написанное Смитом, где он приводил сходства и различия между мистером Споком и Шерлоком Холмсом. Оно было приложено к сценарию, который первым делом был отправлен мне, и выглядело следующим образом:

Шерлок Холмс – первое и последнее создание интеллекта. Сверх того, его интересы узко направлены. Его природное терпение в некой степени близко характеру мистера Спока, но есть важные различия.

Например, хотя оба они умны и безымоциональны, предпосылки этого разные. Спок подчинил себе эмоции при помощи железной дисциплины с самого начала, в случае Холмса они атрофировались из-за невнимательности. Спок всегда флегматичен, а Холмс – часто нервный и возбужденный. Его нервы часто находятся в видимом возбуждении, и все его мысли можно прочитать по лицу. Темперамент Холмса артистический по своей сути, хотя его ум объективен и рационален. Не похожий на Спока, Холмс никогда не сможет быть частью команды, особенно, на вторых ролях.

Спок, мы чувствуем, человек глубокого внутреннего конфликта и напряжения, человеческая сторона его сути может пробиться и освободиться из оков, но мы видим его, потрясенные, и ожидаем, когда она сделает это.

У Шерлока Холмса нет подобного конфликта, артистическая и научная стороны его натуры дополняют друг друга. Все, что не служит его личной цели, отмирает по его позволению. В своей детской непосредственности он похож на какого-нибудь лауреата нобелевской премии по физике. Холмс любит и уважает Ватсона, но он видит различия между ними. Их отношения – как у хозяина и собаки, которая может однажды случайно спасти ему жизнь.

Для меня ключевым в сходстве Спока и Холмса является их способность решать проблемы, отметая риторику, ложь, обман и фантазию. Телевизионные детективы очень популярны. Аудитория в них верит.

Сержант Джо Фрайдей, в исполнении Джека Вебба, прервал бесполезную беседу фразой в стиле Спока «просто предоставь нам факты, Ма’ам». Возможно. Спок с его сверхчеловеческим интеллектом, есть величайший детектив среди всех. Это потому, что Спок от части человек, и мы ожидаем от него сострадания, и даже, возможно, тайного гуманизма, мы чувствуем себя в безопасности, доверив свою судьбу в его руки. И да, он никогда не примет решение, которое, рассуждая логически, может оказаться антигуманным.

В драматической версии истории Калигулы Альбера Камю, безумный император обращается к помощи «логики» как средству облегчения экономических проблем его царства. Когда растет необходимость в деньгах, богатые люди просто подвергаются казни, а их деньги конфискуются.

Логика в одиночку в один день может продиктовать уничтожение миллионов невинных людей в порядке уменьшения перенаселения, сокращения пищевых ресурсов и решения прочих экологических проблем. В этом случае вернемся к Споку-ученому и будем надеяться, что он скорее найдет научный подход для решения этих проблем, чем уничтожит часть человечества.

Итак, это конкретный инопланетянин. Или вид инопланетян, лучший в своей способности принимать решение, и лучший в своих научных знаниях. Но мы верим в то, что он будет применять свои превосходные ценные качества в наших интересах. Может быть, он ответит на несколько важных для нас вопросов.

НИМОЙ: Спок, что такое жизнь?

СПОК: Состояние бытия.

НИМОЙ: Позволь мне задать иначе: для чего нужна жизнь?

СПОК: Твоя или моя?

НИМОЙ: Жизнь любого.

СПОК: Ты пропустил мой вопрос.

НИМОЙ: Который?

СПОК: «Твоя или моя»… Я пытался кое-что подсказать.

НИМОЙ: Я в растерянности…

СПОК: Как это может быть? Потерять что-то – означает, не знать его место нахождения. Ты все еще здесь.

НИМОЙ: Это всего лишь экспрессивное выражение. Я имел ввиду, что не понимаю тебя.

СПОК: Твой вопрос основан на персональном предположении. «Для чего нужна жизнь» предполагает, что есть единственная причина для всего в жизни.

НИМОЙ: Это неправильно?

СПОК: Это необходимо?

НИМОЙ: Многие люди обеспокоены этим вопросом. Они ощущают, что их жизни были бы полнее, если бы они знали причину своего нахождения здесь.

СПОК: Ты религиозен?

НИМОЙ: Я думаю, что да.

СПОК: Тогда, возможно, ты здесь, потому что Бог так захотел.

НИМОЙ (ошеломленно): Спок, я по-настоящему удивлен, услышав от тебя такое. Ты действительно так думаешь?

СПОК: Почему это так важно? Мы ищем возможности. Этот вариант тебя устраивает?

НИМОЙ: Возможно. Временами.

СПОК: Ты веришь в идею служения человечеству?

НИМОЙ: Да.

СПОК: Тогда, возможно, ты здесь для того, чтобы служить.

НИМОЙ: Полагаешь, ни один из этих вариантов не удовлетворит некоторых людей?

СПОК: Мы сделали только два предположения. Не бесконечны ли возможности? И почему ты чувствуешь себя ответственным за нахождение ответов для всех? Ты выбрал это как причину оправдания своего существования?

НИМОЙ: Тогда каждый человек должен найти свою причину?

СПОК: «Должен»… Это предполагает эмоциональную нужду, которую я нахожу сложной для изложения фактов.

НИМОЙ: И ты собираешься прятаться за маской логики?!

СПОК: Ты на меня злишься?

Подросток, совладая с большим количеством проблем юности, часто ощущает себя слишком одиноким. Его друзья и ровесники все понимают, но они сами погрязли в тех же проблемах и не могут найти решений. Они могут только сочувствовать. Родители утверждают, что у них есть ответы, но они слишком далеки от сострадания и понимания. Потом, также проблема отцов и детей делает трудным для ребенка восприятие родительского решения. Оно выглядит старомодным, или, в лучшем случае, оторванным от конкретной ситуации. Слишком часто родительский совет излагается очень эмоциональными выражениями.

Спок просто решит эту дилемму. Он обладает превосходной проницательностью. Он может быстро понять природу проблемы. Он учился у человеческой расы. Он абсолютно властен над субъектом. Ему не нужно затачивать топор, потому что он полностью защищен. Он, конечно, не может быть обвинен в старомодности. Он – будущее. Он может быть сострадающим в своем осуждении и хладнокровным в своей помощи. Для юной леди здесь нет сексуальной угрозы. Спок – асексуален. Ей не нужно бояться, что он воспользуется своим преимуществом. Фактически, все с точностью наоборот. Он, возможно, станет объектом сексуальной фантазии, потому что он одновременно безопасный и вызывающий. Это подтверждается опытом большого количества женщин.

Однажды я выполнял какую-то работу по дому. Не осознавая того, я начал тихонько напевать песню Жака Бреля:

Если у нас будет только любовь

Мы сможем протянуться к ней сквозь боль,

Мы сможем залечить все свои раны,

Мы сможем использовать наши собственные имена.

Если у нас будет только любовь,

Мы сможем растворить все оружие,

А затем подарить новый мир

Нашим дочерям и сыновьям…

Я был напуган, услышав голос Спока позади меня, задававшим вопрос «О чем эта за песня?»

НИМОЙ: Ну, это поэтическая идея. Она говорит о том, что мы можем добиваться всего лучше, если нас будет объединять с другими людьми любовь.

СПОК: Ты веришь в возможность этой концепции?

НИМОЙ: Я не вижу ничего плохо в том, чтобы верить, что однажды человечество сможет обрести настоящее братство…

СПОК: Нет необходимости в обороне…

НИМОЙ: Спок, есть вещи, о которых мы волнуемся, и они могут показаться тебе странными, и даже глупыми. Что не так с маленькой надеждой в поэзии?

СПОК: Я интересуюсь поэзией. Я ее понимаю. Она изучена довольно хорошо, и некоторые изображения достаточно милы. Поэзия занимает значимое место в литературе Вулкана.

НИМОЙ: Тогда каково твое мнение?

СПОК: Поэт говорит, что любовь может выступать как самостоятельное эмоциональное существо.

НИМОЙ: Когда он это сказал?

СПОК: «Если у нас будет только любовь, мы сможем растворить все оружие».

НИМОЙ: Он имеет ввиду, что если люди будут любить друг друга, им не надо будет больше воевать.

СПОК: Нелогично.

НИМОЙ: Почему?

СПОК: Война – это результат расстройства рассудка. Это эмоциональное противостояние. Устранить войну – значит лишиться эмоций. Любовь, будучи эмоцией, в связи с этим должна быть устранена.

НИМОЙ: Ты хочешь сказать, что мы не может одновременно иметь и любовь и рассудок?

СПОК: Во многих произведениях земной литературы говорится о том, что рассудок исчезает с появлением любви.

НИМОЙ: Под влиянием наркотика, ты однажды влюбился.

СПОК: Правда…

НИМОЙ: Когда все закончилось, я слышал, как ты сказал «впервые в жизни я был счастлив…»

СПОК: Твое типично человеческое предположение заключается в том, что я жил отрешенной жизнью, и сейчас, в конечном итоге, проникся счастливым состоянием.

НИМОЙ: Это не то, что ты мел ввиду?

СПОК: Не обязательно. Мое утверждение может быть интерпретировано так, как имелось ввиду изначально «У меня был необычный опыт человеческой расы».

НИМОЙ: Это звучит не так, как ты сказал.

СПОК: Это значение индивидуальной интерпретации.

НИМОЙ: Тебе понравился этот опыт?

СПОК: Я могу понять то, что ты хочешь, чтобы он мне понравился.

НИМОЙ: Почему?

СПОК: Потому что ты хочешь, чтобы я был похож на тебя. Значение вещей, которые ты ценишь, поддерживаешь и в которые веришь, составляет твой стиль жизни.

НИМОЙ (теряя терпение): Послушай, Спок, это все конечно очень интересно, но ты сказал, что был счастлив. А это означает удовольствие и эмоциональный опыт.

СПОК: Я знаю, что для тебя это трудно. Но, пожалуйста, постарайся понять. Я сказал «Я был счастлив впервые в моей жизни» с тем же чувством, что и впервые посетивший Америку может сказать «Я попробовал гамбургер впервые в своей жизни». Конечно. Большинство американцев захотят услышать, как он добавляет «… и мне понравилось».

НИМОЙ: Спок, ты невыносим!

СПОК: Ты злишься на меня?

Спок хороший человек для окружения. Он умный, достойный и хладнокровный. Во время кризиса, когда люди оступаются, Спок действует с логической продуктивностью. Он крайне честный и неподкупный. Он может быть сострадающим, и в то же время отрицать это из-за отстранения эмоциональности.

Предполагается, что у Спока есть знания, которые будут полезны погрязшему в проблемах человечеству. Со мной связывались метафизические организации. Одна из групп сказала мне, что я был выбран для роли Спока потому, что я был носителем идей, о которых сам мог и не знать. Моя настоящая функция в сериале – подготовить человечество к будущему и ослабить волнение публики на счет грядущего феномена. Эта группа располагалась в пустыне Невада и имела личный и прямой контакт с инопланетянами, которые их посетили и взяли нескольких участников этой группы в небольшое путешествие на своем космическом судне. Они могли бы показать себя мне, потому что я был способен принять и понять. Однако они почувствовали, что публика будет настроена враждебно и она нуждается в дальнейшем обучении посредством ролей, таких, как у меня.

Спок надежный и успокаивающий, даже желанный для решения инопланетного вопроса. Многие люди посылают мне длинные письма, в которых пишут мне о влиянии, которое он на них оказал. Они всегда трогательно пишут о том, что он демонстрирует достойный путь для конкретных людей как выжить в месте, которое является для большинства враждебным обществом. Если есть инопланетяне, если мы их найдем, или они нас посетят, большинство людей вздохнут с облегчением, если они все будут похожи на Спока.

Молодые люди потрясены « нервным шейным захватом Спока», захватом, который распространен на Вулкане – между плечом и шеей, отключающим человеческое сознание. Большинство подростков хотят продемонстрировать его, предпочтительно на друзьях. Один не может помочь, но представьте реакцию на то, если бы Спок был один из группы представителей Вулкана на Энтерпрайзе. Существование одного вулканца, которого мы все знаем, любим и которому доверяем, было бы во всем верно и хорошо. Но представьте несколько вулканцев, объединенных в политически активную группу? «Один – это хорошо, но когда его друзья и родственники придут… тогда и начнется соседство».

Очень легко забыть, что Спок создан людьми. И если фактически он представляет возвышенное представление о жизни, о ее ценности и значимости, тогда это возвышенное представление должно быть приписано человеческой расе. Лично для себя я нашел это в необычно волнующем изменении – пытаться жить с более широким вИдением и более глубоким восприятием, которые я помог внести в этот выдуманный персонаж.

Повторы

У каждого поклонника сериала Стар Трек есть своя любимая серия. Из обсуждения этого с людьми, связанными с шоу, я узнал, что и у каждого из нас есть любимый эпизод. Выбор делается по личным причинам. В некоторых случаях бывает совпадение, когда мы все соглашаемся с тем, что серия или группа серий стоят в стороне как «особые». В других случаях любимая серия выбирается в связи с соотнесением себя с происходящими в ней событиями или в связи с тем, что конкретный эпизод был особо значимым в развитии персонажа, сыгранного нами.

Рискуя проявить неуважение к некоторым очень хорошим сценаристам и режиссерам, и возможностью пропустить некоторые названия, являющиеся личными фаворитами фанатов, я попытаюсь представить небольшой список серий, которые на сегодняшний день значат для меня много.

Серия «This side of paradise», сценарий к которой написала Д.С. Фонтана, основана на потере этики работы в колонии землян. Ее обитатели были заражены спорами, родными для этой планеты, которые отключали их мотивацию для дальнейших достижений. Они счастливы, просто получая удовольствие от нахождения в мирном поселении. На мистера Спока споры повлияли совершенно иначе. Он встретил девушку, которую он знал много лет назад, и когда его обстреляли споры, его сознание сопротивлялось и вернулось к той точке, когда он понял, что влюбился в эту девушку и все еще ее любит. Кроме капитана, все члены экипажа, в том числе и мистер Спок, были готовы отречься от своей службы на Энтерпрайзе и остаться в этом блаженном краю. Конечно, экипаж должен вернуться к работе и снова отдать свой служебный долг Звездному Флоту и обществу. В одной трогательной и нежной сцене было почти раскрыто первое имя Спока. Когда Лейла сказала, что он никогда не называл своего первого имени, Спок ответил «Ты не сможешь его произнести». Это был особенный эпизод для меня по очевидным причинам и, в частности, потому, что Спок был настолько зрелым в своей позиции и реакции на происходящее в сериале, что этот эпизод позволил показать скрытого ребенка. Мы видели его влюбленным, на пикнике, развлекающимся и игриво раскачивающимся на дереве. Было выставлено на показ все самое сокровенное, что скрываемо Споком, поэтому мы можем увидеть все то, что предполагали многие.

«City of the edge of forever» – прекрасно построенная история любви капитана Кирка, написанная Харланом Эллисоном. Главную женскую роль исполнила Джоан Коллинз. История произошла на Земле в 30-е годы во времена Великой Депрессии. Во время путешествия в прошлое капитан Кирк встречает прекрасную женщину – социального работника и влюбляется в нее.

История изысканно построена по трагедийному плану, по которому капитан Кирк и девушка глубоко влюблены, но девушка погибает в дорожной аварии. Зная, что девушка умрет, капитан Кирк, конечно же, пытается ее спасти, но мы знаем, что если он это сделает, течение будущего будет разрушено. Поэтому, все герои любовной истории заключены в трагическую конструкцию. История была прекрасно написана, поставлена и снята. И как мне кажется, это было одно из лучших исполнений Билла Шатнера.

«Amok time» - прекрасный поэтический сценарий, написанный Теодором Стердженом, был очередной особой серией для мистера Спока, в которой мы впервые посетили планету Вулкан. Представилась очень интересная возможность увидеть мистера Спока в его родной культуре среди ее представителей. Сюжет основан на том, что каждые семь лет у вулканцев наступает брачный сезон, и сейчас пришло время мистера Спока. Он возвращается домой, где ожидает его вторая половинка, выбранная для него еще в юности. История была богата вулканскими ритуалами, и в ней впервые был использован вулканский салют. Он представляет собой поднятую руку, ладонью наружу, большой палец отставлен в сторону, второй и третий пальцы отделены расстоянием с обеих сторон. Этот салют был введен в момент, когда Спок пребывает на планету и встречает Т’Пау, вулканского матриарха, которую сыграла Селия Ловски. Она восседает на портшезе¹². Она отвечает ему тем же жестом приветствия.

Сейчас, как мне кажется, уместно будет рассказать о чем-то особом, касающемся вулканского приветствия. Выбранный мной жест пришел из ортодоксального иудаизма, моей родной религии. Этот жест-символ используется коганами, иудейскими пастырями, которые благословляют таким образом своих прихожан во время Великих праздников. Произносится: «Пусть господь повернется к вам лицом и подарит вам мир и прочее». Во время этого они простирают обе руки по направлению к своей пастве в том жесте, который я описал.

Существует множество интерпретаций данного символа, но одна из них выглядит наиболее очевидной: когда ладонь складывается подобным образом, она образует букву Шин. Это первая буква в слове Шадаи – имени Всемогущего. Следовательно, коганы используют этот символ имени Всемогущего для благословления своей паствы. Этот жест хорошо подходит для встречающихся в Стар Треке вулканцев. Его также переняли тысячи поклонников Стар Трека, и я приветствую всех вулканским салютом, где бы я ни был.

Другим основополагающим эпизодом должен был стать «Dagger of mind». Не потому, что он сам по себе был одним из главных эпизодов Стар Срека. Но потому, что в нем впервые был показан очень особый талант мистера Спока… вулканский контакт разумов. Это было отличное нововведение Джина Родденберри. В этом эпизоде мы имели дело с человеком, который владел важной для нас информацией и чей разум был сильно покалечен. Из-за его нестабильного состояния невозможно было получить вербально то, что нам было необходимо. Вместо того, чтобы включать длинный вымученный и глупый диалог, Джин задумал идею о том, что Спок, через контакт своих рук и лица человека, способен соединиться с его разумом и выяснить нужную нам информацию на подсознательном уровне. Именно так он сможет исследовать разум человека и получить информацию.

Это было представлено так, что процесс был сложным и утомительным для Спока. Это был еще один магический прием, захватывающий воображение зрителей. К сожалению, позднее в сериях эта особая техника была использована в менее драматических моментах, что сделало ее почти что обыденностью, тем самым отвергая магию и напряженность момента. Слишком часто авторы использовали мелдинг, чтобы разрешить трудную для себя ситуацию в сценарии. Тем не менее, идея была крайне эффективной и серия «Dagger of mind» послужила ее рождению.

Конечно, список любимых эпизодов был бы не полным без серии «The menagerie». Эта серия была очередным образцом лучших творений Джина Родденберри. Это был двухсерийный эпизод, сконструированный по большей части из материала, снятого для первой пилотной серии Стар Трека. История была основана на захвате Споком Энтерпрайза в попытке вернуть его бывшего капитана на Талос 4 – капитана Пайка, который был парализован в результате радиационной аварии. На Талосе 4 он имел возможность жить полной жизнью, не смотря на физическую ограниченность, потому что талосиане обладали высокими возможностями для создания иллюзорной реальности.

Это всего лишь несколько эпизодов, которые первыми приходят на ум. Очевидно, что есть еще много отличных серий. Нельзя не упомянуть, например, «Miri», «The naked time» и многие другие серии, в которых был отличный сценарий и прекрасное исполнение. Я попытался здесь в общих чертах описать некоторые из них, мои постоянные фавориты по очень субъективным причинам.

Я заканчивал сессию вопросов и ответов после вечерней лекции в Эшвиле в Северной Каролине. Я сказал «Последний вопрос», и обвел взглядом множество поднятых рук, чтобы выбрать задающего вопрос, когда аудитория начала скандировать «Маленький мальчик, маленький мальчик!» Там был маленький мальчик, стоявший в проходе между рядами кресел, он тянул руку некоторое время, но я его не спрашивал. Когда я его спросил, он задал такой вопрос: «А вы можете мне сказать, что на самом деле происходит, когда вы опускаетесь на планету и возвращаетесь обратно на корабль с помощью телепорта?» Аудитория взорвалась аплодисментами, от того, что, очевидно, этот вопрос был на уме у каждого в аудитории. И стар, и млад желал услышать ответ.

Процесс телепортации – мы покидаем корабль и оказываемся на поверхности планеты, потом возвращаемся тем же путем обратно. Этот процесс возник в результате креативного подхода к проблеме. Это решение было принято во время предпроизводственных работ, потому что для шоу было бы слишком дорого снимать приземление и взлет корабля с поверхности планеты. Поэтому, Энтерпрайз никогда не приземлялся. Конечно, было необходимо доставлять на планету и обратно на корабль людей, и для этого Джином Родденберри был придуман процесс телепортации.

Технически это очень простой процесс. Он снимался быстро и не был ужасно дорогим в исполнении. Поэтому он годился для нас. И кое-что захватывало воображение зрителей. Теоретически, мы конвертировали материю, в нашем случае – человеческое тело, в энергию, транспортировали эту энергию куда-либо угодно и реконвертировали ее обратно в материю. На самом же деле мы использовали очень простой процесс, известный как кино - монтаж. Любой, кто смотрел фильмы или телевизионные шоу, увидит монтаж и даже не осознает этого. Он имеет место в тот момент, когда одна сцена подходит к концу и постепенно уменьшается четкость изображения, пока ее полностью не затмит следующая сцена. Итак, вот что видят зрители во время смены сцен. Тот же самый процесс используется и для создания «эффекта телепортации». Сначала снимается пустая транспортаторная, затем – несколько кадров с персонажами в ней. После накладки этих двух сцен и добавления спецэффектов, появление и исчезание визуально создается с минимальными затратами времени и денег. Если пустая комната снимается первой, потом мы появляемся в сцене с эффектами «появления». Если действие происходит в обратном порядке, тогда – персонажи в комнате, затем пустая комната, и постепенное растворение создает эффект «исчезания». То же самое справедливо и для планет. Простая и классическая демонстрация старой поговорки «Нужда – мать изобретений».

Без сомнений, я вспоминаю, что визитеры съемочной площадки Стар Трека, ожидавшие съемок на мостике корабля, были обычно удивлены и разочарованы тем, что они увидели. Несколько небольших секций коридора, каюта капитана, лазарет, транспортаторная и т.д. Качество декораций Мэтта Джеффриса и фотографии Джерри Финнермана, а позднее Эла Френсиса, создали вид на телевизионных экранах, который заставлял визитеров ожидать прогулки по борту огромного корабля. Их работа, совместно с талантливыми мастерами спецэффектов и звуковых эффектов, создала потрясающе реалистичную обстановку. Как мне известно, съемочная площадка была демонтирована и списана, чтобы сделать космос доступным и для других телевизионных производств.

Миссия в Миссии

Работа над Стар Треком завершилась после трех сезонов: 1966, 1967 и 1968. Я ощущал, что лучшая работа была проделана во время первых двух сезонов и что сценарии и съемки во время третьего года не в полной мере отражали прежнее высокое качество шоу, если не сказать, что они пришли к низкому качеству. Меня наполняли противоречивые чувства в связи с возможностью продолжения исполнения роли мистера Спока. Я ощущал, что должны произойти коренные изменения, которые смогут вернуть сериал к его исходному качеству.

Существовало два проблемных вопроса. Что касается истории, я ощущал, что наши сценарии движутся к точке, где они не смогут долго представлять отличную научную фантастику, какую мы снимали в наши лучшие времена. Большинство из них были оправданием для того, чтобы вовлечь нас в опасности и вытащить из них, вписавшись в час. Когда мы по-настоящему работали, мы связывались с некоторыми очень волнующими и очень мудрыми идеями, касающимися человеческих отношений. По большему счету, серии третьего сезона были лишены каких бы то ни было идей.

В плане персонажей имела место растущая нечеткость образов. Оригинальные персонажи находились в противоположности из-за особого вида характеризации и взаимодействия, сейчас же появилась эрозия, разрушавшая цельные, сложившиеся персонажи, в частности, отношения между тремя центральными персонажами, капитаном Кирком, мистером Споком и доктором МакКоем. Простые, прямолинейные истины было не интересно долго играть.

Мой контракт со студией Парамаунт требовал еще 2 года работы. Тем не менее, я остро ощущал, что с меня хватит этих проблем и придется противостоять возвращению к царившим нынче условиям. Это бы означало разрыв моего контракта со студией Парамаунт и возможно даже для меня – запрет (судебный запрет) для работы где в кино и на телевидении в любом месте. Отсутствие этого было важно для меня, и не только в то время. Если бы я сделал простой выбор «работы ради жизни», я смог бы найти более надежную работу в другой области гораздо раньше. Правильно или нет, но драма для меня – это своего рода духовный крестовый поход. Когда все элементы находятся на своих местах и идеально действуют, это дает мне ощущения благополучия и заставляет меня чувствовать, что с миром все в порядке. Наблюдать все более растущее разрушение прежнего Стар Трека было для меня невыносимо, даже невзирая на то, сколько я получал.

К счастью, или к сожалению, смотря, как на это взглянуть, противостояние со студией стало не нужно по причине того, что канал Эн-би-Си закрыл сериал после окончания третьего сезона. Я принял эту новость с противоречивыми чувствами. Конечно, могло бы быть очень волнующим – войти в четвертый сезон со свежими идеями и возможностью повторить все лучшее, что мы сделали. С другой стороны, я чувствовал, что, возможно, лучшее, что мы сделали в шоу, осталось позади и следует двигаться вперед к новому.

Актер, работающий в сериале, сродни винтику в студийной машине. Отношение к нему может иметь крайности – от любви до ненависти, - но актер спокойно участвует в повседневной жизни студии. Студия ненавидит убирать актеров из снимающегося сериала. Для этого должны быть веские причины, например, когда отношения становятся абсолютно несостоятельными. Более эффективной будет попытка сохранить отношения, как есть, чем вызвать негативные эмоции у зрителей удалением или заменой действующего актера в сериале.

Когда сериал заканчивается, актер необходим студии, как верблюду третий горб. Он попросту занимает место. В начале апреля 1969 года стало ясно, что Стар Трек не был продлен на новый сезон. Я до сих пор занимал место в офисе вместе со своей Пятницей – Терезой Виктор. Я получил неизбежный звонок от Эда Милкиса со студии Парамаунт, который проинформировал меня о том, что с тех пор, как Стар Трек закрыли, студии понадобился мой офис, и они хотели бы узнать, когда я его освобожу. Я сказал Эду, что мне надо сделать пару небольших поездок за город и, как только я вернусь, я начну подыскивать себе новый офис. Он был весьма доброжелателен и согласился, что в течение двух-трех недель это будет не проблема. По прошествии нескольких дней я получил от Эда новый звонок. На этот раз ситуации была более серьезной.

Как оказалось, новый сценарист приступил к работе над сериалом Миссия: невыполнима и ему немедленно нужен был офис. За какое время я могу освободить место? Я обратил внимание Эда на то, что у меня еще не было времени, чтобы решить, где я буду располагаться, и, если мы будем придерживаться нашего первоначального соглашения, я все еще буду тут до назначенного времени. Максимально тактично для себя, Эд сказал, что офис им требуется немедленно. На следующий день, по приказу об освобождении мной помещения, транспортный департамент прислал небольшой фургон и двух рабочих. Они загрузили принадлежащие мне вещи в фургон, и мы повезли все это к Терезе домой, где вещи будут храниться до тех пор, пока мы не найдем новый офис, в котором можно будет работать. Было очевидно, что сейчас я находился в роли третьего горба.

Стар Трек закончился, и у меня не было никаких планов на будущее. Меня очень интересовала возможность расширения моей актерской базы новыми ролями, которые открыли бы новые горизонты и публичную известность.

В компании сериала Миссия: невыполнима появились проблемы. Миссия и Стар Трек были родственными шоу. Оба производились на студии Парамаунт, появились в один год и вышли в эфир бок о бок, и практически производились на соседних съемочных площадках в течение прошедших трех лет. Стар Трек начинался как уважаемое телевизионное шоу, но его со временем начали давать в эфир во все более и более слабое время, пока в конечно итоге, во время третьего сезона его не стали показывать в пятницу в 10 вечера, в самый плохой период для шоу. Наша потенциальная аудитория, состоявшая из молодых людей, в это время как раз начинала отдыхать. Куда более вероятно, что зрителями были люди, которые договаривались о встречах либо раньше и смотрели шоу вместе, либо встречались после шоу. Тем не менее, этого было не достаточно. Пятничная активность сделала физически невозможным для людей находиться дома в то время, когда шел Стар Трек.

Миссия: невыполнима, с другой стороны, начинала с очень низким рейтингом, и это заставляло думать о ее низких шансах на выживание. Различие было в том, что кто-то на СиБиЭс имел высокие надежды на это шоу и верил в его будущее. Оно продвигалось на все более хорошее время, пока, во время второго или третьего сезона, не завоевало свою постоянную аудиторию. Случившись раз, это делало очевидным долгое существование сериала.

В конце третьего сезона, Мартин Ландау и Барбара Бейн были вовлечены в очень сложные переговоры со студией Парамаунт. Ландау работал по контракту от сезона к сезону и был свободен от всяких разговоров и обсуждений, у него были свои интересы на сезон вперед.

В то время, когда стало ясно, что Стар Трек закрыт, также стало ясно, что Мартин Ландау и его жена, Барбара Бейн, не пришли к удачному завершению переговоров на счет четвертого сериала Миссия: невыполнима. Зайдя в тупик и решив двигаться в новом направлении, студия связалась с моим агентом.

Было несколько аспектов сделки, выглядевших особенно привлекательно. Во-первых, это означало, что я смогу вернуться в эфир немедленно в новом сезоне и сыграть широкое множество персонажей, которых играл Ландау на протяжении предыдущих трех лет. Это означало, что, по крайней мере, я смогу заново открыть и испытать свои способности харАктерного актера. По ощущениям это было то же самое, что вернуться к самому началу, когда я обнаружил, что актерская игра – это нечто вроде восхитительного приключения. Возможность сыграть все виды людей всегда интриговала меня. Вдобавок ко всему, это уже было успешное устоявшееся шоу. Это устраняло своеобразный вызов быть вовлеченным в новый сериал, и компенсировалось тем, что формат шоу был надежным, и я мог спокойно приступить к работе. Предложение компании Парамаунт было абсолютно великодушным по сравнению с тем, что я зарабатывал во время работы над Стар Треком. Проработав на соседней площадке в течении трех лет, я ощущал себя абсолютно комфортно с компанией Миссии и предвкушал работу с ними. Я подходил к ситуации очень бережно. Было выучено много уроков о работе в сериале, полученных во время производства Стар Трека. Между моим агентом, студией Парамаунт и мной были установлены рабочие отношения по определенной формуле, посредством чего, я так сказать, мог сначала «попробовать воду», прежде чем погружаться в Миссию с головой. Студия Парамаунт поставила передо мной обязательное условие сняться в восьми эпизодах М:Н. сценарии были предложены мне на рассмотрение и одобрение, их выбор основывался на моем в них присутствии. Вот, что я посчитал бы идеальной ситуацией для актера. Это попросту означало, что студия Парамаунт предлагала мне 8 сценариев на выбор и по щедрой цене. Я же, в свою очередь, мог принимать сценарии, ели они мне нравились и не конфликтовали с другими обязательствами. На основе этого я приступил к работе.

Я позвонил Эду Милкису, который был так полезен в содействии при моем переезде с прежнего места после закрытия Стар Трека. Эд тогда сразу же сообщил, что он выполнял соглашение с сериалом Миссия: невыполнима и немедленно послал грузовик с двумя водителями, чтобы перевезти мои вещи обратно. Я со смехом прокомментировал, что мы могли бы сэкономить пару действий, если бы они позволили мне остаться чуть дольше в моем офисе. Ведь прошло всего три недели с тех пор, как они выставили меня. Эд выразился об этом очень просто: «Мы не любили тебя тогда, но мы любим тебя сейчас».

Первым был предложен сценарий, созданный из двух и переработанный в двухсерийный эпизод. Пока сценарий не был лучшим из того, что я видел, мне предложили сыграть 3 или 4 разных персонажей, с моментальным изменением стиля игры, маскировкой, разными диалектами и тому подобным. Пока мы работали над съемками двухсерийного эпизода, студия Парамаунт предложила мне следующий сценарий, и он был прекрасен. Я играл персонажа, в основе образа которого лежал образ Че Гевары – революционного лидера. Сценарий был хорошо построен, и персонаж был очень сообразительный. Я согласился на работу и начал вести внутренние поиски, чтобы как можно лучше прочувствовать свой персонаж. Для гардероба и грима мы собрали фотографии Че и, конечно же, здесь была неизбежная кубинская сигара. На протяжении съемок шоу имеющийся материал должен отразить всё то веселье, которое я испытал. В этот момент студия Парамаунт и СиБиЭс видимо согласились на том, чтобы я был больше задействован в сериале и предложили мне снова заключить долгосрочный контракт. Мы согласились и заключили сделку на 4 года.

На следующие полтора года я погрузился в изображение человека с тысячью лиц. Это было забавно какое-то время. Я вернулся к поиску персонажей, изучению диалектов, экспериментам с гримом и тому подобным. В некоторых случаях маскировка была настолько успешна, что зрители не осознавали, что роль исполнял я. Атмосфера на съемках была отличная. В компанию входили близкие по духу люди, и в работе создавалась добродушно веселая химия. Моего персонажа звали «Парис». Я часто удивлялся тому, что, возможно, это имя было выбрано из-за моего успеха в роли персонажа с одним именем – «Спок». Но были различия – Парис был поверхностным.

Когда-то был сделан отличный выбор – дать мистеру Споку внутреннюю духовную жизнь, но у Париса ее не было. Таков был план всех персонажей сериала Миссия: невыполнима. Не было поисков того, кем были персонажи или их личных взаимоотношений с остальными. Акцент ставился на том, что они делают, какую роль играют в осуществлении плана команды Миссии.

Для меня рабочий график был намного свободнее, чем в Стар Треке. В приключениях Энтерпрайза и его экипажа капитан Кирк и мистер Спок были вовлечены практически во все события, которые там происходили. А это означало, что Биллу Шатнеру и мне, и довольно часто ДиФоресту Келли, требовалось находиться на съемочной площадке и работать все двенадцать часов съемочного дня – пять дней в неделю. В случае М:Н, построение сценария давало каждому случайные перерывы в работе. Мы собирались вместе в начале шоу, когда «Фелпс» объяснял и раздавал каждому обязанности, и обычно в последней сцене шоу, когда КНМ¹³собиралась уезжать, завершив миссию. Между этими моментами каждый персонаж шел своим отдельным путем бóльшуя часть времени. В таком случае, это означало, что мне не требовалось быть под рукой, когда Грег Моррис рыл туннель в стене для того, чтобы заложить туда свое электронное оборудование. Такое распределение рабочей нагрузки означало, что каждый из нас мог иметь свободное время, свободный день, или, конечно же, в большинстве случаев, несколько свободных часов, чтобы отдохнуть, подучить роль и, главное, запастись энергией.

Одного мне серьезно недоставало. За то время, что я провел в М:Н, я никогда не был эмоционально или духовно вовлечен в сценарий, как это было в Стар Треке. Честно говоря, я иногда их просто не понимал. Но это было успешное шоу, и я думал, что осложнения сценария были частью его успеха. Зачем-то зрителей томили большим объемом информации, и они верили, что если будут смотреть более внимательно, не отрываясь от экрана, они, в конечном счете, поймут все, что там происходит. В ретроспективе я понял, что это было не обязательно делать. В некоторых случаях осложнения истории делались только ради самой истории, и не подытоживали ее, как в хорошем пазле, сложившись как надо. В любом случае, я выполнял свою работу более менее изолированно. Я пытался понять, о чем мои сцены и как в них сыграть самого себя. Все это было забавным недолго, и, в конце концов, я осознал, что сделал достаточно. Я сыграл диктатора из Южной Америки, греческого корабельного магната, европейских революционеров. Когда это было сделано и без подпитки личной увлеченностью материалом, веселье пошло на убыль. В середине второго сезона я сказал своему агенту, что хотел бы попросить уволиться из сериала.

Если есть одна заветная мечта агента – то это пристроить своих актеров в телевизионный сериал. Это означало бы самый большой потенциальный доход и меньшее напряжения со стороны агента. Сериал означал постоянную работу в бизнесе, который обычно предлагал очень мало. Было дико и шокирующее, когда актер просил увольнения.

Прошло несколько недель, пока мой агент воспринял меня всерьез. Он предположил, что у меня был конфликт на съемочной площадке или в главном офисе студии Парамаунт, и в припадке раздражения меня попросили покинуть сериал. Он проделал отличную работу, ожидая меня, прежде чем приступить к действиям. Я убеждал его неделю за неделей, что в основе моего решения не лежит никаких обид. Я не шутил, когда сказал, что мне стало скучно, и я чувствовал, что возвращаюсь к «работе ради жизни». Следует отметить, что это была неплохая жизнь. Следующие два года моего контракта, если бы я продолжал его выполнение, принесли бы сумму, близкую к трем четвертям миллиона долларов с вычетом налогов. Агент получает сумму, равную десяти процентам. Это означает, что я просил своего агента отказаться от семидесяти пяти тысяч долларов, которые он мог получить в следующие два года. А это очень болезненно для агента.

Я проявил решительность в своем намерении. Я проделал хорошо оплачиваемую работу – 3 года в Стар Треке и 2 года в Миссии: невыполнима. Я был озабочен тем, чтобы выбраться отсюда и открыть для себя новые возможности. В конечном итоге, мой агент понял, что я абсолютно серьезен в своем намерении. Он пошел на студию и после нескольких обсуждений, на паре которых присутствовал и я, мы согласились разойтись полюбовно, и я распрощался с шоу в конце второго сезона. Я никогда не жалел об этом решении.

М:Н прекрасно просуществовала без меня еще три года до тех пор, пока, очевидно, не сбилась со своего прежнего курса и не была закрыта.

Если бы я остался в шоу еще на два года, предусмотренных контрактом, и, возможно, на 3 года до конца сериала, я бы повторил себя профессионально и заработал кучу денег. Различие лишь в том, что, будучи богатым человеком сегодня, снимаясь и дальше в М:Н, я был бы сейчас очень богатым человеком.

Коробка с леденцами

В интервью Дику Кеввету Кетрин Хепберн сказала: «Вы приходите в город с коробкой леденцов, и коробка леденцов – это вы, и вы начинаете использовать ее и продавать леденцы, а потом, естественно, она опустеет и вам придется вернуться куда-то еще, чтобы наполнить коробку новыми леденцами».

За два года, прошедшие с моего ухода из сериала Миссия: невыполнима, я смог открыть новые границы своей актерской игры, которые привели меня к фантастическому театральному опыту. Я смог открыть для себя фотографию и писательство, которые безмерно расширили мою жизнь. Я вновь наполнил свою «коробку леденцов». Я убежден в том, что ничего этого бы не случилось, если бы я продолжал «работать для жизни» и оставался под защитой сериала Миссия: невыполнима.

Многие люди настолько заняты своей работой, что даже не имеют возможности узнать, что они могут еще.

Для меня это было очень волнующим временем. Когда я закончил работу над Миссией, я просто пришел домой и засел за размышления. Было достаточно денег в банке, зарплаты, которую мне еще не выплатили, для того, чтобы заботиться о нуждах моей семьи некоторое время. Конечно, я чувствовал себя в безопасности в течение будущего года или двух, если не буду ничего зарабатывать. И это с учетом того, что наши стандарты жизни выросли и теперь мы жили очень комфортной жизнью в очень большом доме.

Я просто бродил вокруг дома без цели 3 или 4 недели. Я выходил во двор и направлял свои руки к земле, чего я не делал последние 5 лет. Где-то внутри меня есть резервуар идей и созидательной энергии. 5 лет работы, прошедшие за работой над сериалами, истощили этот резервуар настолько, что я буквально видел, что отметка близка к большой букве П, обозначающей – Пусто. Я чувствовал, что мне необходима некая подпитка, возвращение к тесному соприкосновению с семьей, с миром. Я начал слушать больше музыки, посещать концерты, ходить в театры, и, главное, наполнять себя новыми чувствами. Это было следующим большим шагом в моей жизни и карьере.

Альбом моих родителей был наполнен черно-белыми снимка времен моего детства размером 2¼* 3¼ дюймов¹⁴. Снимки были сделан камерой Kodak, популярной в 30-е года. Она называлась Kodak Autographic. Это был простой складной фотоаппарат с мехом, который был сконструирован таким образом, что на обратной стороне пленки можно было делать надписи. Эта камера поразила меня и стала важной частью моей жизни. В подростковые годы я для себя обнаружил, что можно было купить немного фотореактивов и бумаги, закрыться дома в ванной с несколькими старыми негативами и выйти потом оттуда с черно-белыми фотографиями. Это была волшебство, которое поражает меня и по сей день. Взять светочувствительный лист бумаги, положить его за негативом, облучить светом, и погрузить эту бумагу в поднос с проявителем – до сих пор это один из самых магических опытов, о которых я могу думать.

На протяжении своего детства я экспериментировал с этим и даже построил домашний увеличитель по схеме, найденной мной в журнале Mechanics illustrated. Складной фотоаппарат был центральной частью проекта и стоил со всем необходимым примерно 3 или 4 $. Конструкция включала в себя основание из хлебной доски, пару кусков дерева для подставки и металлическую коробку для обедов в качестве легкой ниши. Когда мне было 15 лет, эта грубая конструкция открыла мне путь в бизнес – фотографирование детей, проживающих по соседству в разных частях Бостона. Я приносил камеру, один осветительный прибор и оконные жалюзи для фона. Я стучал в двери соседних квартир, предлагал сфотографировать детей и показывал 3 или 4 примера, расширение 8*10 по их выбору на общую сумму в доллар. После этого я фотографировал и спешил со своим грубым оборудованием в ванну нашей семьи. Я никогда не думал об этом, как о процессе зарабатывания денег. Это было лишь возможностью использовать камеру и провести время в магической изолированности в темной комнате.

Фотография периодически захватывала мою жизнь на протяжении многих лет, но в январе 1971 года она вылилась в лихорадку. С поддержкой и напутствием Джоби Бейкера, моего друга – актера и отличного фотографа, я купил свою первую сложную фотокамеру. Это была 2 ¼-форматная Mamia 330, отлично сконструированная, преимущество которой – взаимозаменяемые линзы. Я провел несколько первых недель 1971 года, фотографируя все, что попадется на глаза и метаясь в небольшую комнатку в моем доме, которую я оборудовал как темную комнату для проявления фотографий. Я использовал очень старый увеличитель, когда-то купленный в Сирс за 30 $, что сказывалось на конечно результате. Моя работа страдала от плохого оснащения, и поэтому я заменил старый увеличитель частью нового оборудования. После этого передо мной встал большой вопрос. А зачем я занимаюсь фотографией?

И по сей день я не нашел ответ на этот вопрос, я не знал, что по-настоящему хочу фотографировать. Я знал, что мне нравилось, когда смотрел на снимки других фотографов. Меня привлекала природа и абстрактные идеи, выраженные в черно-белых снимках. Конечный продукт интриговал меня, но у меня не было никаких соображений о том, как художник размышляет о задуманной картине. Я чувствовал себя пустым в этой области и решил, что здесь мне нужна помощь.

Я поступил на дополнительные 7-ми недельные курсы фотографов в Калифорнийский университет Лос-Анджелеса (UCLA), проходившие по четвергам вечером. На курсах больше внимания уделялось вИденью, а не технике. На этот счет у меня были такие же ощущения, если бы я начал брать уроки актерского мастерства, проработав 10 лет в кино и на телевиденье. Я был достаточно опытен в технике, но мне недоставало мотивации и концепции. Сейчас у меня было время, техника в моей голове идеи, и я приступил к работе с большим чувством, словно человек, готовый к завоеванию новых миров. Я проводил дневные часы за съемкой, ночные – в темной комнате, чтобы стать искусным мастером печати фотографий.

В моей темной комнате стоял телефон, и самым возмутительным было, когда он начинал звонить во время создания визуальной идеи. За много лет до Стар Трека телефон был центральной частью нашей семейной жизни. Это был инструмент, с помощью которого я получал благие вести от своих агентов. Сейчас это выглядело почти так, что предложение о работе вторгается в самое волнительное действо, которое я когда-либо совершал.

Качество моих черно-белых снимков быстро росло. Я даже рассматривал возможность привлечь к этому интересному занятию всю свою семью. Кроме всего прочего, это была отличная терапия. Я наполнил себя вновь и научился чувствительности через новый творческий процесс. И один элемент выходил на главный план, и был, прежде всего, самым важным и радующим из всего остального. Я мог задумать идею, сфотографировать, обработать и взять в руки завершенный продукт. Что бы я ни делал – это было моим, и я мог делать это когда и как угодно.

Мое фотооборудование всегда было частью моего багажа, куда бы я ни путешествовал. Однажды в темной комнате, освещенной красным светом, когда я работал, раздался телефонный звонок, и я протянул руку, чтобы ответить. Как раз в этот момент незавершенная фотография находилась в проявителе, и мое внимание было разделено между ней и последующим далее разговором. Звонок был от моего старого друга и продюсера Эвана Ллойда. Это было предложение поехать в Испанию и сняться в его вестерне, с Юлом Бриннером и Ричардом Кренной в главных ролях. Мы кратко обсудили все возможности, из чего я помню, как он предложил прислать сценарий и связаться с моим агентом. Я повесил трубку и вернулся к работе, которая, как я считал, была намного важнее прерванной. Почему-то это никогда не касалось меня, и поэтому, возможно, я был впечатлен тем фактом, что меня пригласили в мой первый за 8 или 10 лет полнометражный фильм.

В картине было несколько приманок для меня. Это означало возможность поработать с несколькими замечательными людьми. Режиссером был Сэм Уонамейкер, актер и режиссер, чьи работы в прошлом я всегда уважал. Эван Ллойд и его жена, Патриция, были нашими хорошими друзьями многие годы, и мы могли провести вместе с ними время в Испании, и мой старый партнер и учитель актерского мастерства Джефф Кори, появлялся в фильме, что означало, что мы сможем провести вместе приятное время у Средиземного моря. Также, что было не маловажным, это означало, что я мог увидеть новые волнующие возможности для фотографии.

В это время я отрастил весьма неплохую бороду. Это начиналось как просто протест, но потом стало допустимо, когда Сэм Уонамейкер сказала, что она будет весьма полезна для моей роли в вестерне. Я должен был отправиться в Испанию 7 апреля, а моя семья должна была последовать за мной примерно через неделю.

Во время последней недели марта я совершил поездку в Нью-Йорк, которая, в конечном итоге, привела меня в Бостон, где я повидался со своей семьей. Нью-Йоркская поездка имела в основном политическую направленность. Я устроил выступление на благотворительном вечере по сбору средств одной леди, балатирующейся в Конгресс. Я нашел несколько свободных часов в тот день, пока оставался в отеле Ворвик в центральном Манхеттене.

Эрик Шепард, театральный представитель Международного Агентства Знаменитостей в Нью-Йорке был, что немало важно для повествования, моим театральным представителем последние 3 или 4 года. Мы никогда вообще-то не искали ролей и не заключали контрактов с тех пор, как я стал недоступен из-за моих сериальных обязательств. Сейчас же возникла мысль о том, что пора бы впервые встретиться лицом к лицу, чтобы поговорить о возможностях на будущее. Я позвонил Эрику и сказала, что пока нахожусь недалеко от отеля Ворвик, и у меня есть немного свободного времени. Он пригласил меня пройтись и заглянуть к нему, что я и сделал. Мы беседовали несколько минут о разных возможностях на будущее. Эрик – агент с живым воображением. Мне кажется, именно борода натолкнула его на мысль, и он спросил, не было бы мне интересно сыграть Тевье в пьесе «Скрипач на крыше». Я ответил, что, конечно же, согласился бы на такое предложение, и он позвонил Стивену Слейну, продюсеру Музыкального Театра Северного побережья в Беверли, штат Массачусеттс. Слейн, вместе со своим режиссером, Беном Шактманом, как раз был в процессе набора актерского состава для пьесы, которую он ставил этим летом. Мы встретились со Слейном и Шактманом часом позже, и я устроил весьма неловкое прослушивание – я был абсолютно не подготовлен, я только слышал музыку из пьесы и имел смутное представление о самом сюжете. Я никогда не видел постановки «Скрипача на крыше». Слейн, Шактман и я провели вместе несколько часов, обсуждая возможно и рассматривая мое расписание. Репетиции «Скрипача» начнутся сразу же, как только я освобожусь со съемок фильма в Испании. Шактман колебался. Он считал, для того, чтобы сделать работу как следует, актер, играющий Тевье, должен находиться в Нью-Йорке и быть доступен до начала репетиций, чтобы, по крайней мере, обсудить и раскрыть другие грани роли и подать их должным образом. Мы вновь встретились на следующее утро, и этим вечером я отправился на Бродвей смотреть постановку «Скрипача на крыше».

Это был ошеломляющий опыт. Не потому, что постановка была хороша. Нет, она таковой не была. «Скрипач» существовал в таком виде примерно 8 лет, и мне грустно говорить о том, что увиденное мной на сцене не раскрывало в полной мере потенциал истории. Я полностью распознал персонажей на сцене. Их история была историей моей семьи и их удачного опыта эмиграции из России.

Утром я чувствовал себя полностью вооруженным и готовым к убеждению Слейна и Шактмана тому, что сейчас я знаю точно, о чем вся история, как я буду к ней подходить и что нового смогу в нее вложить как актер. В назначенное время встречи, в 9:15, у меня в номере зазвонил телефон. Я принял это знаком того, что Слейн и Шактман прибыли на встречу. В противоположность моей догадке, это звонил Слейн, чтобы сказать, что они не придут, потому что Шактман считает вероятность исполнения мной роли слишком маленькой из-за моего графика. Я смог увидеть, как превосходная и волнующая возможность ускользает и решил, что я должен ее схватить, пока она окончательно не исчезла. Я спросил Слейна, не мог ли я связаться и сам поговорить с Шактманом. Он уверил меня, что будет этому только рад. Он чувствовал, что я смогу сыграть эту роль, но все зависело от режиссера, Шактмана, который стоял на своем. Я позвонил Шактману и излил свою историю по телефону. Я рассказал ему о своем происхождении и происхождении моей семьи, и очень личной и глубокой общности с персонажами пьесы. Как-то я даже сослался на «Мамашу Кураж» Бертольда Брехта. Представление о человеке, семье и повозке соотносились с героиней Брехта. Это был удачный решающий довод. Шактман был режиссером постановки «Мамаши Кураж» в Европе, и мои слова тронули решающую струну. Он спросил, сможем ли мы встретиться у музыкального руководителя в течение следующего часа. Часом позже я вошел в апартаменты Херба Гроссмана на Парк Авеню в Нью-Йорке. Херб был руководителем тура. Я никогда не встречал более одаренного и чувствительного человека в своей театральной карьере. Я оказался в кампании двух людей, чьи идеи, энергия, взгляды и талант взволновали и поразили меня очень глубоко. Что-то в этой встрече, химия, согласованность, люди, вовлеченность в проект, пробудили во мне все лучшее, и я показал себя на прослушивании очень хорошо. Шактман признался, что был поражен. Я думаю, что его доброта явилась отзывом на мой всплеск энтузиазма. Сейчас он находился в позиции, когда у него полностью изменилось представление о кастинге на роль знаменитого молочника Тевье. Высокий, худощавый Тевье, хорошо известный по роли персонажа с остроконечными ушами – это совсем не тот исполнитель роли, которого он представлял с самого начала. Он сказал мне, что серьезно над этим думает, и спросил, где сможет застать меня с течение ближайших дней. После этого мы тепло распрощались. В конечно итоге я подумал, что отдал этому свой лучший выстрел.

Я поехал в Бостон и провел день со своими родителями, а затем вернулся в Калифорнию, чтобы подготовиться к отъезду в Испанию.

Я вернулся в Лос-Анджелес вечером вторника, 1 апреля, и провел долгие три дня под впечатлением от соображений Шактмана на счет нашей совместной работы. В следующую среду я намечал отъезд в Испанию. В понедельник я уже начинал терять терпение. Я не мог дольше оставаться сдержанным и ждал звонка. Я позвонил Эрику Шепарду, чтобы сказать, что я должен принять одно из решений. Или немедленно поехать в Нью-Йорк и провести с Шактманом и Гроссманом некоторое время, или иначе возможность будет потеряна, и я уеду в Испанию без сценария «Скрипача».

Пока я разговаривал с Эриком Шепардом, засыпая его вопросами, он получил звонок от Бена Шактмана, который пытался меня найти. Шепард сказал «Повесь трубку, тебе сейчас же позвонит Шактман». Я сделал, как было велено, принял звонок и услышал голос Бена Шактмана «Ты все еще интересуешься ролью Тевье?». Следующим утром я был в пути в Нью-Йорк. Большую часть следующих 24 часов я провел, работая с Шактманом и Гроссманом в маленькой студии с пианино. На кассету мы записали всю музыку, с которой я должен был работать во время отъезда. Мы расстались с большими впечатлениями и большими ожиданиями. Я уехал в Испанию со сценариями к «Скрипачу на крыше» и «Кэтлоу», вестерну, над которым я должен был работать, а также моей камерой, которая стала неотъемлимой частью багажа.

На протяжение 90 дней с тех пор, как я покинул сериал Миссия: невыполнима, я взошел на платформу, которая стремительно пронесла меня через три значительные территории. Полнометражный фильм, волнующий театральный опыт и фото-поездка.

Живите долго и процветайте – Лехаим¹⁵

Были времена, когда казалось, что все элементы моей жизни собрались воедино, только для того, чтобы помочь в разрешении одного великого дела. И в это время я знал точно, что я делаю и зачем я это делаю. Принося извинения Аврааму Линкольну, скажу, что также были времена, когда я знал, что я делаю, но не знал, зачем я это делаю, или не был уверен в том, что я делаю, но знал, зачем.

Я отправился в семинедельную поезду в Испанию для съемок в вестерне. Роль была очень маленькая, даже не смотря на тот факт, что мое имя появлялось в титрах рядом с именами таких звезд, как Юл Бриннер и Ричард Кренна. Но инстинктивно я чувствовал, что я здесь не только во имя съемок фильма. Я надеялся, что мой хороший друг и продюсер, Эван Ллойд поймет меня, когда я скажу, что у меня были скрытые мотивы. Я был здесь, чтобы поработать с Сэмом Уонамейкером, готовиться к «Скрипачу на крыше» и делать фотографии. Сэм, как оказалось, имел творческий подход к любой мелочи, на что я и надеялся. У него был обширный и очень впечатляющий театральный опыт, включавший большое количество произведений Шекспира. Он играл Яго в «Отелло» Пола Робсона, и именно сейчас начинал строить планы для нового Шекспировского театра в Англии. Я сказал Сэму, что я хотел бы поучаствовать в театральных постановках, в том числе и в классических. На что он ответил, что театр глобус в Сан-Франциско будет заинтересован в моем участии, и настаивал на том, чтобы я с ними связался. Театр глобус на протяжение многих лет имел хорошую репутацию в организации Летнего Шекспировского Фестиваля. Я послал им письмо, в котором высказал свой интерес и сделал пробное предложение встретиться после того, как я приеду из Испании. Встреча действительно имела место и принесла неожиданные дивиденды. Т.к. моя роль была маленькой, у меня было много свободного времени. Большую его часть я провел, путешествую по склонам гор и фотографируя все вокруг. Потом я возвращался в свой номер в отеле, запирался в ванной, совсем как в детстве, и занимался своими пленками.

Когда я не снимался и не преследовал Юла Бриннера, я проводил свое время лежа на пляжах Средиземного моря и слушая мои записи музыки для «Скрипача на крыше». Я уверен, что это был очень странный и экзотичный вид для испанских мест. Мистер Спок на берегу в плавках и бороде, слушает записанные на пленку еврейские песни.

Телевиденье тогда было малодоступно в отдаленных городках на северном побережье Испании. Это означало, что я мог свободно бродить по улочкам селений как любой другой американский или английский турист. Стар Трек нагнал меня совершенно неожиданным образом. Приблизительно на второй неделе съемок, я сидел в кресле гримера в передвижном трейлере, который использовался гримерным ведомством на производстве Кэтлоу. Гример был дружелюбным молодым человеком из Мадрида, отлично говорившем на английском и позволившем мне практиковаться на нем в моем плохом испанском. В тот день в его глазах сверкнула искра, когда он сказал, «У меня есть кое-что вам показать». Он отправился в свой кабинет, откуда вернулся с маленькой деревянной коробкой для сигар.

Можете себе представить, как я был шокирован, когда он извлек из коробки пару моих остроконечных ушей из пористой резины. Я был действительно удивлен. Не потому, что не ожидал, что он знает Стар Трек и мистера Спока, но я не ожидал увидеть пару собственных ушей! Объяснение было простым. Уши для Стар Трека были сделаны мастером грима, человеком по имени Джон Чемберз. Чемберз специализировался на «технике», с помощью которой, очень аккуратно сформированными кусочками пористой резины менял внешность актеров. Позже он получил награду Киноакадемии за свою работу над фильмом «Планета обезьян». Чемберз работал в Испании, и мой гример был его ассистентом. На протяжении этого времени, Чемберз, будучи великодушным человеком со своими талантами, провел некоторое время, обучая испанского гримера работе с пористой резиной. Он привез несколько примеров своей работы, среди которых были и несколько пар ушей Спока. Некоторые он раздал гримерам в Испании, и вот каким именно образом мои уши закончили свой путь в коробке из-под сигар в Алмерии.

Позднее в этом году, будучи в Лондоне, я был гостем в доме торгового представителя студии Парамаунт. Его сын был приятным юношей в подростковом возрасте. Наше общение в конечном итоге перешло к теме Стар Трека, и его отец предложил ему сходить к чулану в холле. Он сделал это и, к моему удивлению, вернулся обратно облаченный в полную униформу мистера Спока. Голубая туника, черные штаны, черные ботинки. Они выглядели в точности как мои. В действительности, они по-настоящему были моими! Его отец был очень предприимчивым джентльменом и из-за того, что его сын был сильно увлечен Стар Треком, он связался со студией Парамаунт в Голливуде после того, как производство сериала было остановлено. Я был удивлен тем, что он действительно смог убедить кого-то в костюмерной студии Парамаунт выслать ему комплект униформы мистера Спока. Каким-то образом это заставило меня почувствовать меня, что части от меня самого разбросаны по всему миру. На сегодняшний день все, что я имею как материальную память о Стар Треке – это множество фотографий и единственная пара остроконечных ушей, которые моя жена, Сэнди, поместила в пластиковую коробку, стоящую на каминной полке в моем кабинете.

После трех или четырех недель съемок Кэтлоу, у меня образовался перерыв в графике, который позволил мне провести вне площадки четыре или пять дней. Я воспользовался представившимся случаем, чтобы посетить Лондон и решить кое-какие дела. За это время я провел вечер в театре Вест Энда за просмотром лондонской постановки «Скрипача на крыше». В этот раз, также как и в Нью-Йорке, это было чем-то вымученным и вязким, как и с самого начала постановки четыре или пять лет назад. Тем не менее, мое собственное представление материала было вновь подтверждено, и я ощутил больше уверенности в своей будущей роли.

10 июня моя работа в Кэтлоу была завершена, и я вернулся в Лос-Анджелес. Три дня спустя я поехал в Сан-Диего, чтобы впервые встретиться с Крейгом Ноэлем и Эдрианном Батлером из старого театра Глобус. У нас была долгая и результативная беседа о взаимных интересах в театре. Тем не менее, была проблема. Театр Глобус работает с постоянной труппой и подготовленным для сезона репертуаром, что означает, что актер должен взять на себя работу минимум на два с половиной, три месяца минимум и максимум четыре месяца с работой в летнем сезоне. Актер должен был участвовать в более чем одной постановке и работать в этом репертуаре все лето. Это было намного дольше, чем я планировал, и в любом случае, это лето не оставляло вопросов с тех пор, как я внес в свое расписание «Скрипача на крыше». Они обратили мое внимание на то, что у них свободен зимний сезон и сказали, что отправят мне список пьес, которые собираются ставить, и я могу выбрать близкую мне, если таковая будет. Они послали мне список, включавший в себя пьесу «Человек в стеклянной будке». Это была пьеса, которую я и выбрал, и было решено, что она будет открывать осенний сезон, к которому я присоединюсь после окончания тура «Скрипача».

Через 10 дней после встречи в Сан-Диего, 24 июня я вернулся в Нью-Йорк, чтобы начать активную подготовку для нашей постановки «Скрипача».

С первого же дня, как только мы приступили к работе, стало очевидным, что это та самая ситуация, когда я точно знаю, что я делаю и зачем я это делаю. Коллектив, подобранный Стивеном Слейном и Беном Шактманом был первоклассным. Репетиции проходили прекрасно и Шактман доказал свои экстраординарные режиссерские способности. С его изобретательным и чувственным руководством и невероятным музыкальным сопровождением Херба Гроссмана, семья из 25 человек объединилась в том, что для меня стало самым великим театральным опытом в жизни.

Мы репетировали в Нью-Йорке, а потом кампания отправилась в Хианнис, штат Массачусеттс, где мы отыграли две недели нашего семинедельного тура.

В первый свой вечер. Проведенный в Хианнисе, я вместе с Беном Шактманом отправился осматривать театр. Театр включал разноцветный брезентовый тент, расположенный под большим уклоном к сцене, что делало ее практически похожей на яму. К тому времени труппа «Скрипача» стала очень еврейской кампанией, и мне показалось очень ироничным, что в тот вечер на сцене шла постановка «Звуков музыки». В то время, как мы с Беном смотрели представление с верхушки одного из проходов между островками рядов, я повернулся к нему и сказал «На этой неделе христиане в яме, а на следующей неделе они будут брошены к евреям».

«Скрипач на крыше» в то время был настоящим событием. Впервые эта пьеса ставилась в главных театрах по всей стране. Наша постановка была долгожданной, и все билеты были заранее распроданы. Премьерный вечер был полон волнений, для меня в частности, потому что я играл в своем родном штате Массачусеттс, и множество моих близких и друзей были в тот вечер среди зрителей.

Это было мое первое выступление на театральной сцене за три года. Последний раз был легкий фарс под названием «Визит на маленькую планету», поставленный в летнем театре Иллинойса. Это не шло ни в какое сравнение. Премьерный вечер был показательным для постановки. Мы играли перед аудиторией с зудом ожидания. Кампания была высоко воодушевленная, хорошо отрепетировавшая и «годная» для волнующего вечера. Даже шторм с громом и молниями, который мог накрыть постановку, не был в силах заставить отсыреть дух этого вечера.

Постановка была отыграна прекрасно, наполненная смехом и слезами. Когда она завершилась, мы все знали, что мы сделали и для чего мы это сделали. Заполненный зрительный зал, все 1600 человек взорвались овациями и аплодировали стоя, и казалось, что они не хотят уходить из театра. Это было начало семи драгоценных и победных недель в жизни человека с остроконечными ушами.

Эллиот Нортон, уважаемый театральный критик Бостона, пришел посмотреть постановку. Он представил нас как « приятный сюрприз летнего сезона». Для нас это не было сюрпризом. Мы знали, кто мы есть, что мы делаем и для чего.

Мы играли перед заполненными залами, давали дополнительные представления, и зрители аплодировали нам стоя в Хианнисе и Беверли. Штат Массачусеттс; в Рочестере, штат Нью-Йорк; в Толедо, штат Огайо. Через шесть недель мы вернулась туда, откуда начали и завершили наш тур в Хианнисе. Состояние было таким, когда ты знаешь, что все хорошо и особые события происходят в твоей жизни, и обыденные мелочи, такие как погода, город, еда, номер в отеле составляют особый день. Это было сродни самому лучшему из Стар Трека. Когда ты идешь с гордостью и особой упругостью в походке из-за действа, кампании, момента, собравшего все вместе в неком волшебном слиянии для сотворения мистической ауры, останавливающей время на этом пути и превращающей его в незабываемые воспоминания, которые будут всплывать в памяти снова и снова.

Мы арендовали пляжный домик в Хианнисе, и я ехал из домика в театр на вечернее выступление последней недели тура. Я напевал песни из постановки, когда меня захлестнули эмоции и я сказал сам себе «Если я никогда больше не буду играть на сцене театра, это будет нормально». Это говорило о многом. Это говорило о том, что у меня была возможность поучаствовать в великом действе, под руководством великих режиссеров, и театрального, и музыкального, в кампании великих талантов - певцов, актеров и танцоров. Я был на гребне волны и я знал это. Когда хорошее событие происходит в чьей-то жизни, оно становится особенным. Когда хорошие события происходят в чьей-то жизни, и он это знает - это чудо. Я был вовлечен в чудо, и знал, что всегда смогу оглянуться назад с чувством счастливой случайности. «Если я никогда больше не буду играть на сцене театра, это будет нормально». Я был здесь. У меня все это было. Я никогда больше не смогу себя почувствовать тщетным или обделенным.

Я приехал в театр за час до начала действия. Следующие полчаса я провел, работая за пианино с Шоном Дэниелсом, который играл Констебля в постановке и был прекрасным тренером вокала. Шон и я по обыкновению разогревали мой голос примерно минут двадцать, а потом расходились по своим гримеркам, чтобы подготовиться к выступлению. Во время моего разогрева я заметил, что в репетиционном зале, который мы использовали, собралось несколько человек из труппы. Все больше и больше людей приходили в зал, и я ощутил, что должно случиться что-то особенное.

До того, как я заметил, собралась вся компания и окружила нас Сэмом около пианино. Они извинились и остановили нас. Затем один из труппы выступил вперед и сказал «Мы бы хотели кое-что вручить тебе». Они передали мне повязанную лентой коробку. Я открыл ее и обнаружил там пару роскошных оловянных канделябров. Это был подарок Сэнди и мне от всех, и на основании канделябров было посвящение – строчка из песни воскресной молитвы из «Скрипача на крыше». Она звучала так «Награди их, о Господи, счастьем и миром». Я сжал канделябры в руках и попытался высказать все, что переполняло меня в связи с вечерним представлением. Я сказал «Время, проведенное с вами, невероятно. Вы даже не представляете, что это для меня значит. По дороге я сказал себе в машине, что если я никогда больше не буду играть на сцене…» и это было все, что я смог сказать. Я плакал и не мог больше говорить. Следующие несколько минут, двадцать пять прекраснейших певцов, актеров и танцоров, работать с которыми было большой честью для меня, стояли со слезами радости. Этим вечером зрители, смотревшие «Скрипача на крыше», прикоснулись к святому причастию человеческого духа.