Я прекрасна!

Глава шестнадцатая

Наша поездка в Калифорнию проходит даже лучше, чем я могла предположить. В самолете, в течение всего шестичасового перелета на Западное побережье, Скайла не перестает болтать, и я счастлива, что она выбрала меня доверенным лицом. В Лос-Анджелесе мы селимся в «Реджент Беверли Уилшайа» и в первый же вечер устраиваем вечеринку: заказываем в номер еду и смотрим фильмы с Джулией Роберте.

— Ты уверена, что завтра я могу пойти с тобой на съемки? — не перестает волноваться Скайла.

— Ты официально моя помощница! — успокаиваю я ее.

У меня никогда не было такой хорошей ассистентки. Честно говоря, никакой вообще не было. На следующий день Скайла протягивает мне тщательно составленный список вопросов для интервью с Тоби Магуайром.

— Как здорово ты придумала! — с удивлением замечаю я, прочитав их.

— Ты не обязана их задавать, — скромно опускает глаза Скайла. Но я вижу, что мои слова ей приятны.

На съемках она очень выдержанна и отлично помогает мне. А когда в конце интервью я дословно задаю три ее вопроса, девочка чуть не прыгает от восторга. На прощание Тоби Магуайр дарит ей фотографию с автографом и целует в щеку, и Скайла смотрит на меня, а не на Тоби, как будто это я — самый потрясающий человек в мире.

Вернувшись домой, я сразу же рассказываю о поездке Берни.

— Мои поздравления! Это твое первое интервью с настоящей звездой! — говорит она мне.

— Дело не в этом. У нас со Скайлой наконец-то наладились отношения!

— Отлично! А ты слышала, что у этого выпуска, где вы готовили на кухне у Спайдермена, был самый высокий рейтинг в истории телеканала? Кен Шабли так доволен, что посылает вам с Керком по стодолларовому сертификату на ужин в новом ресторане «Пер Се».

— Потрясающе! — только и могу вымолвить я.

— Как сказать… Там любое блюдо стоит больше трехсот.

— Тогда я не смогу сполна поблагодарить его, — смеюсь я. — Между прочим, ты тоже заслуживаешь поздравлений.

Пока меня не было, Берни провела свой первый интернет-аукцион в рамках проекта «Одежда детей звезд» и выручила невероятную сумму — сорок четыре тысячи долларов в помощь обездоленным детям. В одном из таблоидов на целом развороте были опубликованы фотографии вещей, которые пожертвовали звезды, среди них сумка для подгузников от Гвинет Пэлтроу и старые подгузники ее дочери Эппл. Естественно, из ткани.

Берни только начинает разворачивать свою деятельность. В нашем городе без ее внимания не осталось ни одной знаменитости с младенцем. Даже если это не ее бывшая клиентка, подруга или жена брата двоюродного брата кого-то из знакомых, с кем она хотя бы раз перебросилась словом на какой-нибудь вечеринке, Берни все равно находит способ, как подобраться к жертве. Ее последняя добыча — Тери Энн Томас, известная как «ТЭТ», — начинающая молодая актриса, которую в прошлом году чуть не номинировали на «Золотой глобус».

— Три недели назад Тери родила ребенка весом в десять фунтов. — Берни говорит таким тоном, словно сообщает о результатах соревнований рыбаков. — Крупный малыш. — Она качает головой. — Роды, похоже, были чертовски трудными. Зато теперь он наверняка уже вырос из множества вещей.

Имея целью выследить восходящую звезду, Берни тащит меня в фитнес-клуб «Эквинокс» в Верхнем Вест-Сайде. Говорят, что до родов Тери дала обещание быстро привести себя в форму перед съемками в новом боевике и теперь старается сдержать слово. Она приходит в клуб трижды в день и занимается до полного изнеможения. В буквальном смысле.

Мы быстро переодеваемся. Натягиваю сетчатые шорты и футболку и понимаю, что мне больше не нужно ходить в один известный нью-йоркский ресторан, чтобы почувствовать себя одетой не по моде. Даже здесь, в спортивном клубе, я выгляжу «ну-очень-старомодно». Такое впечатление, что все остальные женщины готовятся к Олимпийским играм — на них современные спортивные костюмы, которые помогают улучшить результаты. Чтобы надеть их, требуется минут двадцать, не меньше.

— Подумать только, когда-то у меня была форма из обычной лайкры, — говорит соседке стройная дама, натягивая бриджи. — Ты должна непременно попробовать. Рельефные вставки поддерживают суставы и расслабляют сухожилия. Я ношу только поддерживающие мышцы итальянские костюмы.

Я тоже была бы не прочь иметь такой, но тратить двадцать минут на одевание — нет, это не по мне. А сухожилия я могу расслабить и в гамаке.

Мы находим Тери Энн в раздевалке. На двери надпись: «Интенсивные тренировки». В видеосалоне «Блокбастер» я обычно проскакиваю мимо зала с фильмами «интенсивного» содержания. Возможно, именно поэтому я не видела ни одной из ранних лент с этой актрисой.

Возле нас тут же оказывается мускулистый инструктор. Недоуменно оглядев нас с головы до ног, он, словно сержант-инструктор морской пехоты, приветствующий новобранцев, энергично констатирует:

— Новички! Вы сделали правильный выбор, придя к нам — в самый сложный зал клуба. Я называю его «Кардиобой». Мы увеличим частоту вашего пульса, снизим стресс и справимся с агрессией. В ходе занятий вы сначала захотите разделаться со мной, а потом наброситесь с поцелуями, потому что количество эндорфинов в вашем организме зашкалит.

Зал и в самом деле забит устрашающего вида кардиотренажерами и неподъемными штангами и гантелями. Инструктор подходит ближе и кладет сильные руки мне на грудь.

— Кардиомонитор, — поясняет он, и я понимаю, что это не руки, а черный эластичный ремень, который вдруг обхватывает меня. — Начинай вон с того велотренажера и помни: максимальная частота пульса для тебя составляет… — он задумывается на секунду, — сто сорок три.

— Как вы это определили?

— Формула простая. Двести двадцать минус возраст. И восемьдесят процентов от этой цифры. Ведь вам сорок один?

— Разве? — удивляюсь я. — Мне казалось, я выгляжу моложе.

— Всем так кажется. — Инструктор жестом отправляет меня к тренажеру, давая понять, что разговор окончен.

Пожалуй, он прав. В сознании большинства образ сорокалетней женщины такой: передник, увядшая кожа и пышная прическа. Глядя в зеркало, я радуюсь, что не соответствую этому образу. И ощущаю свое превосходство, впрочем, лишь до того момента, пока не осознаю, что таких, как я, много. Да почти все! Было бы гораздо приятнее, если бы с возрастом все старели и лишь мы с Мишель Пфайффер оставались бы молодыми и сексуальными!

Тем временем Тери Энн карабкается на велотренажер. Берни торопится занять соседний и глазами указывает мне еще на один — с другой стороны: возьмем жертву в кольцо. Но я мешкаю, прилаживая кардиомонитор, и какая-то другая женщина занимает свободное место. Я тут же узнаю в ней Оливию — бывшую соперницу Берни.

— О-ли-ви-я! Надо же, и ты здесь! — восклицает Берни.

— Какой сюрприз! — притворно радуется Оливия. — Как приятно тебя видеть!

— Правда?

— Еще бы! Мы так переживали из-за твоих ужасных «галифе»! Если не липосакция, то вся надежда на тренажер.

Берни сжимает губы и начинает быстрее крутить педали.

— Мне нравится быть в форме.

— Да ладно… Уже совсем не важно, как ты выглядишь. Клиентов у тебя нет, а маленьким проказникам все равно. Хотя, смотри, как бы твоя грудь не придавила их.

— По крайней мере, она натуральная, — парирует Берни.

Тери Энн Томас никак не реагирует на это замечание, хотя год назад поговаривали, что она увеличила себе грудь. В газете «Стар» тогда появилась статья «Титьки для ТЭТ?». Сейчас ТЭТ смотрит прямо перед собой и усиленно крутит педали, не обращая никакого внимания на болтовню рядом. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: насколько я слышала, Тери весьма недалекая, где уж ей уловить иронию.

— Твои дети не будут стесняться тебя, пока не пойдут в детский сад, — одышливо роняет Оливия. Пульс ее вряд ли дотягивает до ста. — Если их куда-нибудь примут! Видишь ли, ты так выглядишь, что…

— Я думаю о домашнем обучении, — прерывает ее Берни. Я знаю, что ни о каком обучении она не думает. Но продолжаю слушать диалог. — Если у тебя когда-нибудь будет ребенок, я бы рекомендовала отдать его в школу. Домашнее обучение только для умных.

Я едва сдерживаю смех. Как же они хороши! Оснований для смертельных схваток между ними уже нет, но соревновательный дух по-прежнему жив. Хотя, вероятно, Оливии теперь не так весело работать агентом в Голливуде — ведь там больше нет Берни. Она всегда на шаг опережала ее.

— О Господи! — вдруг восклицает Оливия, изображая, будто только что заметила знаменитую актрису. — Неужели это Тери Энн Томас?

Теперь я все понимаю. Если Берни нужна одежда ребенка Тери Энн, то Оливии — очередной клиент. А мне-то казалось, что хорошеньким женщинам в тренажерных залах докучают лишь потные мужчины, приглашая их на свидания.

Но ТЭТ не успевает отреагировать на слова Оливии. К ней подходит инструктор, хлопает по плечу и ведет в другой конец зала, к гантелям и штангам. Тери берет штангу весом в сто фунтов и поднимает над головой.

— Быстрее! Еще! Еще! — командует инструктор.

Мы с Берни переглядываемся и давимся смехом.

— Как в постели, — прыскает она. И добавляет: — Насколько я помню.

«Сержант-инструктор» наконец замечает, что мы не налегаем на снаряды, а лишь глазеем по сторонам.

— Двигайтесь! — кричит он. — Работайте! Болтовня не способствует стабильному пульсу!

Ах, жаль, что он не слышал перепалку Берни с Оливией.

Оливия послушно идет туда, где трудится Тери Энн, и берет штангу весом в сорок фунтов. Поднимает ее — всего на дюйм, и штанга падает прямо ей на ноги.

— О, моя спина! — кричит она, потирая ягодицы. Но что такое боль по сравнению с профессиональными целями? Оливия снова берется за штангу и подвигает ее чуть ближе к Тери, на которую она упорно старается произвести впечатление. Я бы не удивилась, если бы она сшибла с ног актрису и прижала ее к полу. В достижении намеченного Оливия способна на все.

Но я ошиблась относительно ее намерений.

— Тери Энн, послушай, — говорит Оливия. Она прилипла к десятифунтовым гантелям, и у нее больше нет сил ходить вокруг да около. — Я планирую новую благотворительную акцию. Ну что-то в этом роде… Детали не важны, но, в общем, я собираю детскую одежду. А потом продаю ее. Мне нужны вещи твоего ребенка.

— ЧТО?! — Изумленный возглас моей подруги разносится по всему залу. Ее соперница с довольным видом оборачивается и наблюдает, как Берни сползает с велосипеда и ковыляет к ней. — Что ты сказала? Это я собираю детские вещи! Я! А не ты.

— Что бы ты ни делала, я сделаю это лучше, — улыбаясь Берни в лицо, заявляет Оливия.

— С каких это пор ты занимаешься благотворительностью?

— Со вчерашнего дня. Когда узнала о твоих планах. Почему вся слава должна доставаться тебе? Мне всегда удавалось опередить тебя с клиентами. А уж одежду их отпрысков я тем более раздобуду.

Берни, подбоченясь, сверлит взглядом Оливию. Она просто кипит гневом.

— Значит, ты делаешь то же, что и я? Продаешь одежду детей знаменитостей, чтобы собрать деньги для малоимущих?

— Да, — кивает Оливия. Видно, что она лихорадочно заполняет план действий. — Ты так, и я так.

Берни опускает руки. Я подумала было, что она сейчас взорвется, но нет — она, наоборот, успокоилась.

— Что ж, отлично! — Кажется, она даже рада.

— Отлично? — недоумевает Оливия. — Ты же I должна рвать и метать. Ведь я по-прежнему выигрываю у тебя на твоем поле!

Берни мило улыбается:

— Я не играю. Я хочу помочь тем, кто в этом нуждается. И чем больше нас будет, тем лучше.

Оливия открывает рот, но сказать ей нечего. Смысл всего этого спектакля был в том, чтобы вывести Берни из себя. Если это не удалось, никакая благотворительность ей не нужна — все равно, что обменять «мерседес» на мини-вэн.

— Если это тебя так сильно расстраивает, возможно, я и оставлю эту затею, — наконец произносит Оливия, стараясь достойно выйти из ситуации. — Мне пора идти — мы подписываем контракт с Джудом Лоу, съемки уже вот-вот. Ты собирай пинетки, а мы пока пообедаем.

Оливия поспешно оставляет нас, и я замечаю, как инструктор демонстрирует Тери Энн поднятый вверх большой палец. Она улыбается и вынимает из ушей беруши. Так вот почему звезда была так невозмутима! Она попросту ничего не слышала.

Потянувшись за бутылкой воды «Поланд спрингс», актриса замечает, что мы таращимся на нее. Думаю, подобное ей не в диковинку, но на этот раз Тери Энн, похоже, действительно рада.

— Ты та самая Берни Дэвис, которая занимается благотворительностью? — спрашивает она, сжимая руку Берни. — Я собиралась позвонить тебе. Ты, может быть, не знаешь, но я недавно стала матерью. И уже могу кое-что передать вашему фонду.

— Это просто замечательно! — восхищается Берни, профессионально очаровывая собеседницу. — Не могу поверить, что у тебя недавно появился ребенок. Ты так великолепно выглядишь, я о таком даже мечтать не могла.

— Спасибо, — отвечает Тери Энн. Ей льстят слова Берни, и она уже готова пожертвовать в два раза больше.

Они обмениваются еще несколькими фразами и расстаются. Берни прячет глаза. Она прекрасно знает, о чем я думаю. Возможно, она ушла из бизнеса, но не из профессии — ее навыки действуют безотказно. Однако сейчас она использует их ради благородной цели.

Мы заканчиваем занятия, и Берни зовет меня посмотреть склад вещей. Подвал в ее доме уже забит ими, и она ищет свободное помещение в Лонг-Айленд-Сити. Но у меня в жизни и так достаточно проблем, и еще одна — эта поездка в отдаленный район Нью-Йорка — мне совсем не нужна.

И все же новый проект дал Берни столько сил, что вся жизнь представляется ей теперь в розовом цвете.

— Мы с Эйденом устраиваем романтический вечер. Только для нас двоих, — смеясь, сообщает она. — Настоящее свидание! А ты знаешь, что бывает после свиданий!

Я изо всех сил пытаюсь вспомнить. Ах да, он целует ее. А потом? Что потом — я уже помню смутно.

— Желаю хорошо повеселиться! — говорю я.

— Наконец-то это чувство возвращается в мою жизнь, — радостно признается Берни.

Мы прощаемся, и тут мне на мобильный звонит Скайла.

— Мамы сегодня вечером не будет дома. Можно я переночую у тебя? — спрашивает она.

— Конечно! — Похоже, я единственная, кто проведет сегодняшний вечер дома. Но я рада, что со мной будет Скайла. После того как мы наладили отношения, мне все интереснее общаться с ней. И я решаю пошутить: — Я буду рада видеть тебя только в том случае, если ты позволишь мне прикоснуться к фотографии с автографом, которую подарил тебе Тоби Магуайр.

— Хорошо, — смеется Скайла. — Но только в том случае, если ты дашь мне в школу свои темные очки от «Л.А. Уоркс».

— Договорились, — улыбаюсь я в трубку.

Мы еще несколько минут болтаем. Скайла рассказывает о своих «я думаю, он мог бы стать моим бойфрендом, потому что я ему по-настоящему нравлюсь и, думаю, он классный, этот Джастин» делах. Я внимательно слушаю ее и иду в сторону Центрального парка. Там, в лодочном павильоне, меня должен ждать Джеймс. Ему нужно обсудить со мной какой-то вопрос, и мы договорились о встрече. Закончив разговор, я бреду по парку, пытаясь сориентироваться. Трижды обхожу всю территорию, прежде чем понимаю, что все деревья тут выглядят одинаково и что я… я заблудилась! В унынии плюхаюсь на скамейку. Снимаю туфельку, тру мозоль на пятке и размышляю, куда двигаться дальше. Но через минуту на скамейку рядом со мной опускается Джеймс.

Я удивленно смотрю на него.

— Я правильно все нашла? Мы встречаемся здесь?

— Нет, — усмехается Джеймс. — Просто когда ты не появилась в назначенный час, я понял, что ты заблудилась. А где тебя искать, я знаю всегда.

— И не только меня. — Намекая на Дилана, я не скрываю своей радости. И меня не особенно волнует, что за поисковую систему Джеймс использовал на сей раз. Я просто счастлива, что он рядом.

— Я знаю это лучше всех, — говорит. Джеймс, положив руку на спинку скамейки. — Ведь мы все-таки женаты.

— Были, — автоматически поправляю его я и смотрю вперед, на пруд. Там запускают радиоуправляемые модели лодок: трехмачтовую шхуну и парусный корабль. Что-то из девятнадцатого века.

Джеймс начинает говорить, но замолкает.

— Тебе бы понравилось, если бы мы сейчас были женаты? — вдруг спрашивает он.

— Это было так давно…

— А что, если бы это было прямо сейчас? — Не унимается Джеймс. — Теоретически. Что бы ты чувствовала?

— Это могло бы помешать моему браку с Брэдфордом, — беспечно бросаю я.

— Да, могло бы. Определенно.

Что-то начинает меня тревожить, но я отмахиваюсь от смутных ощущений и смотрю мимо лодок, на огромные деревья по ту сторону озера, на их ярко-красные и медно-рыжие листья, все в расцвете осенней красоты. Бодрящий ветерок заставляет меня застегнуть верхнюю пуговицу на джемпере и скрестить руки на груди.

— Тебе нужно было потеплее одеться, — говорит Джеймс, накидывая мне на плечи свой мятый фланелевый пиджак.

— Спасибо, — говорю я и не отодвигаюсь, когда он придвигается ближе.

Мы сидим рядом. Я смотрю, как по глади пруда скользят лодки. В моей голове нет ни одной мысли, мне спокойно, кажется, я могла бы просидеть здесь целый день. Но потом вспоминаю, зачем я тут.

— Ты говорил, что хочешь обсудить что-то важное? — спрашиваю я Джеймса.

— Да, хотел. Хочу. — Джеймс лезет во внутренний карман пиджака и достает конверт. Не открывая, он кладет его себе на колени. — Во-первых, я обратился к адвокату, чтобы открыть счет для обучения Дилана в колледже. Я буду перечислять на него деньги. Хочу, чтобы ты не беспокоилась об этом. Хотя бы об этом.

— Очень мило с твоей стороны, — говорю я. Какие бы возмутительные поступки ни совершал Джеймс, он всегда старался возместить ущерб. В первые годы после отъезда он регулярно перечислял деньги на мой банковский счет. Но я не потратила из них ни цента, просто переводила на счет Дилана. Тогда я не могла оценить щедрость Джеймса, потому что мне нужно было от него лишь одно — его присутствие рядом. Сейчас же я понимаю: Джеймс никогда не уходил от ответственности.

— И еще… — Джеймс помолчал. — Когда адвокат оформлял бумаги, он обнаружил один интересный документ. — Он ткнул пальцем в конверт. — В какой-то момент ты подала на развод. Но мы не подписывали совместное заявление. И если верить адвокату, до сих пор женаты.

Я и хотела бы как-то отреагировать на эту новость, но у меня перехватывает дыхание. Лодки в пруду начинают кружиться все быстрее, их движение становится все более беспорядочным. Или это у меня кружится голова? Ну как мне было тогда разобраться в законодательной системе, если я с трудом справлялась с собственными эмоциями? Уверовав, что Джеймс никогда больше не вернется, я почему-то решила, что суд Нью-Йорка примет это во внимание. А может быть, мне просто хотелось так думать. Или я продолжала надеяться, что «навсегда» не значит «вечно».

Джеймс протягивает мне бумаги в конверте.

— Тебе не обязательно брать их. — Он крепко держит конверт. — Можно просто порвать. И начать все сначала.

Я тяну конверт к себе. Моя рука дрожит.

— Сара, все это не случайно, — слышу я голос Джеймса. — Ты позволила мне снова стать отцом Дилана, и я благодарен тебе. Но есть еще одна роль, которую я хотел бы взять на себя в этой жизни. Если бы ты дала мне шанс, я мог бы остаться твоим мужем. Я не верю, что могу полюбить кого-то так, как люблю тебя. У меня больше никого не было. Никаких серьезных отношений.

Я судорожно сглатываю, а когда начинаю говорить, у меня вырывается лишь тонкий писк.

— А в моей жизни есть серьезные отношения.

Джеймс кивает:

— Я знаю. Но последние месяцы рядом с тобой показались мне такими замечательными! — Он больше ничего не говорит. Наклоняется и целует меня. Я чувствую крепкие мускулы его груди. Он натягивает пиджак на нас обоих, и на долю секунды все прошедшие годы исчезают. Но я быстро отстраняюсь.

— Мне нужно идти, — говорю я, плененная пиджаком и… Джеймсом.

— Иди, только возьми пиджак. Холодно. — Джеймс наклоняется и проводит пальцем по моей щеке. — Ты плачешь?

— Да. — Кутаясь в пиджак, я устремляюсь к выходу из парка.

Пройдя два квартала, набираю номер Кейт. Я знаю, что рабочий день у нее сейчас в самом разгаре, но она спокойно слушает, пока я сбивчиво объясняю, что случилось. Я всхлипываю, икаю, но ей все же удается ухватить суть.

— Невероятно! Так вы не разведены?

— Так утверждает Джеймс. Мы по-прежнему муж и жена. — Я опять икаю. Мне очень трудно говорить.

— Посмотри на это с другой стороны, — ободряет меня Кейт. — Потому ты и тянула со свадьбой с Брэдфордом.

— Это все серьезно! — кричу я в трубку.

Кейт вздыхает:

— Я понимаю. Приезжай, я почти закончила прием.

Приемная Кейт, как обычно, полна, но Нина — ассистентка, работающая у моей подруги уже много лет, — сразу же проводит меня в одну из комнат в глубине офиса — я даже не подозревала о ее существовании.

— Кейт сказала, что ты расстроена, — понизив голос, говорит Нина, — и рекомендовала получасовой сеанс в Кабине спокойствия.

Я останавливаюсь. Кабина спокойствия? С обитыми стенами? А через воздуховод там, случайно, не распыляют прозак?

— Это место для релаксации, — объясняет Нина, открывая дверь и пропуская меня вперед. Мы оказываемся в комнате с мягким освещением, оформленной в темно-серых тонах. — После того как спа-салоны по всему городу начали предлагать дерматологические процедуры, Кейт решила, что мы здесь тоже можем оказывать разнообразные услуги.

Нина обходит комнату и зажигает с полдюжины ароматических свечей с надписями «Спокойствие», «Исцеление» и «Гармония». У каждой сильный запах, и смесь ароматов иланг-иланга, илинг-илинга и герани я называю про себя тошнотворной.

— Тебе понравится диск «Сад спокойствия», — заверяет меня Нина, включая систему объемного звучания «Босе». В комнату врываются задушевные аккорды гитары и пронзительное завывание флейты — все эти звуки ужасно раздражают меня. — Он записан с использованием особой технологии контроля мозговых волн и подсознательного внушения, погружающего тело и душу в состояние блаженства.

Подсознательное внушение? Я внимательно прислушиваюсь к музыке, и, когда начинает звучать арфа, мне и в самом деле слышится едва различимое бормотание: «Отправляйся за покупками в „Барни“».

Я устраиваюсь на низкой кушетке и жалею о том, что мне нечем заткнуть уши. И нос. Ноу Нины, в ее Кабине спокойствия, припасено еще одно волшебное средство. Она протягивает мне две капсулы и чашку с чаем.

— Это отвар ромашки и эвкалипта, а капсулы «Дзэн» содержат магний, водоросли литотамнион и… — Споткнувшись, Нина останавливается. — Ладно, в любом случае все это полезные вещества, помогающие противостоять негативным тенденциям жизни.

Проглатываю капсулы целиком. С учетом нынешнего состояния сила мне не повредит.

— И последнее… — Нина что-то сует в микроволновку. Кажется, Кабина спокойствия все же действует на меня, потому что я наконец, забываю о Джеймсе и на секунду задумываюсь, уж не попкорн ли собирается готовить для меня ассистентка Кейт. Но нет, она достает из микроволновки согретое покрывало. — Мое любимое, — сообщает Нина. — «Травяное объятие фантазий». Очень похоже на настоящие объятия. Это помогает успокоиться.

Я заворачиваю руки в покрывало — оно действительно теплое и приятное, но прогрелось неравномерно. Я чувствую обжигающий жар на левом запястье. Метафора моих объятий с Джеймсом? Хоть и приятно, но нужно быть начеку…

Нина оставляет меня наслаждаться, но как только дверь за ней закрывается, я вскакиваю с кушетки и принимаюсь крутить ручки настройки музыкального центра. «Лед Зеппелин». Вот что мне надо!

— Что ты делаешь? — кричит через несколько минут Кейт, застав меня танцующей под ритмы рока. Она недовольно ударяет ладонью по панели настройки. Музыка обрывается. — Ты разрушишь вибрации спокойствия, и я не смогу восстановить их!

Кейт распахивает окно, словно я выкурила здесь пачку «Мальборо». Ну, разумеется, шум и смрад на Мэдисон-авеню — это то, что необходимо для восстановления вибраций.

— Итак, Джеймс, — поворачивается ко мне Кейт. Неужели она не понимает, что это имя может разрушить атмосферу Кабины спокойствия гораздо быстрее, чем музыка «Лед Зеппелин»? — Как же ты об этом не догадывалась?

— Очень просто, — говорю я. — Откуда мне было знать? — Я поворачиваю кольцо, которое Брэдфорд подарил мне в знак помолвки, камнем внутрь, сжимаю кулак и чувствую, как бриллиант впивается мне в ладонь.

— Ты знала, — решительно заявляет Кейт. — Где-то в глубине сердца или головы, или где еще у тебя сконцентрирована вся информация, ты знала. И, думаю, именно поэтому не торопилась заниматься свадьбой с Брэдфордом.

Я разжимаю кулак и смотрю на ладонь.

— Я была уверена, что все бумаги о разводе в порядке! Но, знаешь, случившееся не слишком удивило меня, — медленно говорю я. — Мне всегда казалось, что наша с Джеймсом история не закончилась. Что бы я себе ни говорила…

— И как же ты теперь хочешь поставить точку?

Я откидываюсь на спинку кушетки и тут же выгибаю спину. Тот, кто разработал этот удобный предмет мебели, очевидно, никогда не сидел на нем.

— Я не осталась равнодушной, когда Джеймс поцеловал меня, — решаю признаться я. — Но возможно, эти эмоции нахлынули из прошлого.

— Или из настоящего — ведь мужчина, который ушел от тебя, причинив так много боли, сейчас мечтает, чтобы ты вернулась. Какой успех! Ты должна была бы вскочить, воздеть кверху руки и закричать: «Ура! Победа!»

Я пытаюсь улыбнуться:

— Как бы плохо он ни поступил, нам было хорошо вместе, когда мы были женаты.

Кейт понимающе кивает:

— Нам всегда нравятся плохие парни.

— А когда Джеймс вернулся, он уже не был плохим, он стал таким основательным…

— Как скалы в Патагонии?

— Нет, я говорю серьезно. В нем по-прежнему осталась притягательная авантюрная жилка, но сейчас я знаю, что могу положиться на него.

Кейт никак не комментирует мои слова.

— Моя жизнь с Джеймсом осталась в прошлом. А я шла вперед. И обручилась с Брэдфордом. Но почему-то меня всегда тяготило какое-то нерешенное дело. И в сердце всегда оставалось свободное место.

— И ты хочешь, чтобы его занял Джеймс? — осторожно спрашивает Кейт. Она не знает, какой выбор я сделаю, и заметно волнуется.

Я прижимаю руки к груди, как будто хочу нащупать это свободное место.

— Думаю, это уже произошло, — медленно говорю я. — Он вернулся, и это позволило мне примириться с прошлым. Наверное, именно этого мне и не хватало. Но я уже не та женщина, которой была когда-то. Мне больше никогда не будет двадцать пять. И я не могу снова стать женой Джеймса.

Кейт кивает.

— И кем же ты хочешь быть сейчас?

Я надолго задумываюсь. И не тороплюсь отвечать. Надеюсь, в соседнем кабинете Кейт не оставила пациентку с гликолевой кислотой на лице.

Наконец я поднимаю глаза и улыбаюсь:

— Я хочу, чтобы все оставалось по-прежнему. Быть школьной учительницей и одновременно телезвездой. Матерью, которая без ума от своего очаровательного сына — охотника за лягушками. Счастливой женщиной, у которой есть замечательные друзья. — Я делаю паузу и закрываю окно, поскольку уверена — спокойствие полностью восстановлено. — А еще я хочу быть подругой Скайлы, человеком, которому она может довериться. Чтобы она была моей приемной дочерью. А я — женой Брэдфорда.

Кейт подходит ко мне и крепко обнимает.

— Тогда ты должна добиться всего, чего хочешь.

— Если из этого ничего не выйдет, только я буду во всем виновата, — говорю я с такой решимостью, что сама себе удивляюсь. Направляюсь к двери и, уже взявшись за ручку, поворачиваюсь к Кейт. — Я хочу, чтобы Брэдфорд снова был здесь. Хватит терять время. Я должна попытаться вернуть его.