Я псих

***

Домой я вернулся во втором часу ночи, потому что потерял полчаса, болтая с Питом, нашим лифтером. Он рассказывал о своем шурине. Его шурин - полицейский, и он застрелил какого-то парня; стрелять было необязательно, но он сделал это, чтобы показать какой он крутой, и теперь сестра Пита больше не хотела его видеть. Паршивая история. Мне не было жаль сестру Пита, а вот шурина было жаль — этого несчастного дурака.

Меня впустила Жаннетта, наша служанка из цветных. Я где-то потерял свои ключи. На голове у нее были эти алюминиевые штуки, которыми распрямляют волосы.

— Ты чего делаш дома, мой мальчик? - спросила она, — Ты чего делашь дома, мой мальчик? Она всегда повторяет по два раза.

За сегодня я уже был сыт по горло этим «мой мальчик» и перешел сразу к делу:

— где предки?

— В бридж играють, - сказала она, - в бридж играють. Ты чего делаш дома?

- На гонку приехал.

— На каку гонку? — спросила наша дурочка.

— Наперегонки с человечеством, ха-ха-ха, сказал я. Бросив чемодан и пальто в прихожей, я проскользнул по коридору к комнате Фиби и Виолы. Я сдвинул шапку на самый затылок и почувствовал себя, на удивление, хорошо. Там было жутко темно, и я чуть шею себе не сломал, пробираясь к кровати Фиби.

Я сел к ней. Она спала. Хорошо.

— Фиби, - позвал я ее, — Фиби!

Она сразу же проснулась.

— Холден! — удивилась Фиби, — что ты делаешь дома? Что происходит? Что случилось?

— Да ничего, все как обычно. Что нового?

— Холди, что ты делаешь дома? Ей только десять, но если она захочет вас достать - она достанет.

— Что у тебя с рукой? — Спросил я. На руке у нее был большой кусок пластыря.

— Ударилась о дверцу шкафа. Миссис Кифи назначила меня дежурной. Я отвечаю за всю одежду, сказала она и опять:

— Что ты делаешь дома?

Иногда она разговаривает как пай-девочка, но это только со мной. Она меня любит. Хотя на самом деле никакая она не пай-девочка. Она своя в доску, насколько это возможно для ребенка.

Я сказал, что буду через минуту, сходил обратно в гостиную, достал несколько сигарет из пачки, положил в карман и затем вернулся в комнату. Фиби сидела, выпрямив спину и выглядела чудесно. Я опять сел с ней рядом.

— Меня снова отчислили.

— Холден, папа убьет тебя!

— Ничего не вышло, Фиб. Сплошная обязаловка. Экзамены, уроки и тому подобное, надо то, надо се, и так без конца. Я от этого чуть с ума не сошел. Мне такое не нравится.

Тебе ничего не нравится, Холден. — Она правда за меня переживала.

— Да нравится, нравится. Не говори так, Фиб. Мне много что нравится.

— Что, например? Назови хоть что-нибудь.

— Не знаю, что назвать, честно. Думать сегодня больше не хотелось. — Нравятся девчонки, которых я ни разу не встречал; девчонки, которых ты видишь с затылка, сидящие за несколько рядов от тебя в поезде. Миллион вещей. Нравится сидеть тут с тобой. Я не шучу, Фиб. Вот так просто с тобой сидеть.

— Иди спать, Виола, — сказала Фиби. — Виола проснулась. Она может просачиваться прямо через прутья кроватки.

Я взял Виолу на руки и посадил на колени. Абсолютно сумасшедший ребенок, но тоже своя в доску.

— Холден, заставь Жаннетту отдать мне Дональда Дака.

— Виола обидела Жаннетту, и та забрала Дональда Дака, — пояснила Фиби.

— У нее всегда изо рта плохо пахнет.

Виола сказала Жаннетте, когда та надевала леггинсы, что у нее изо рта плохо пахнет, — снова взялась объяснять Фиби.

— Жаннетта все время дышит на меня. — Теперь Виола стояла у меня на коленях.

Я спросил у Виолы, скучала ли она по мне, но она выглядела так, будто и не знала, что я отсутствовал.

— Иди обратно в кроватку, — сказала Фиби. — Она просачивается прямо сквозь прутья.

— Жаннетта все время дышит на меня, и она забрала Дональда Дака, - опять повторила Виола.

— Холден вернет его, — пообещала Фиби.

Фиби не такая, как все дети. Она не встала на сторону служанки.

Я поднялся, отнес Виолу обратно в кроватку и уложил ее. Она попросила что-то принести, но я не разобрал, что именно.

— Овилки, — пояснила Фиби, — так она называет оливки. она помешалась на оливках. Готова есть их хоть целый день. Сегодня после обеда вызвала лифт, когда Жаннетты не было дома, и попросила Пита открыть для нее банку оливок.

— Овилки, Холден, принеси мне овилки, — сказала Виола.

- Хорошо.

— С красной штукой внутри.

— Я сказал «хорошо» и чтобы она ложилась спать. Я укрыл ее одеялом. Возвращаясь к Фиби, я вдруг остановился как вкопанный, так что чуть не упал. Я услышал, как они вошли.

— Это они, — прошептала Фиби, я слышу папу.

— Я кивнул и направился к выходу из комнаты. Я снял свою шапку.

— Холди, — позвала меня шепотом Фиби, — скажи, что сожалеешь о произошедшем. И все такое. И что в следующий раз ты приложишь усилия, и все будет хорошо!

— Я кивнул.

— Возвращайся. Я тебя дождусь.

Я вышел и закрыл за собой дверь. Жаль, что я не повесил пальто и не убрал чемоданы. Я знал, что они скажут насчет пальто, сколько оно стоит, и что люди спотыкались о чемоданы и ломали себе шеи.

Когда со мной закончили, я вернулся в детскую. Фиби спала, и я какое-то время наблюдал за ней. Милашка. Потом я вернулся к кроватке Виолы, поправил одеяло и положил рядом Дональда Дака; затем достал несколько оливок, я держал их в левой руке, и аккуратно выложил в ряд на спинку кроватки. Одна упала на пол. Подняв ее я увидел, что она запылилась. Я убрал ее в карман куртки. Потом я вышел из комнаты.

Я зашел в к себе, включил радио, но оно оказалось сломано, поэтому пришлось лечь в кровать.

Я долго лежал без сна, чувствуя себя ужасно. Я знал, что все они правы, а я ошибаюсь. Знал, что не буду одним из тех успешных парней, что не буду похож на Эдварда Гонсалеза, Теодора Фишера или Лоуренса Мейера. Когда отец сказал, что я буду работать в офисе, о котором он рассказывал, это значило, что я никогда снова не вернусь в школу, и что работа в офисе мне не понравится. Теперь я знал это наверняка. Я опять начал представлять, что происходит с утками в Центральном Парке, когда пруд замерзает, и, в конце-концов, уснул.