Я, ты и шизофрения

Глава 4

Чувствовать боль и причинять её другим – совершенно разные вещи, но очень схожие в эмоциях. Это как эффект домино – тебе причиняют боль, а ты причиняешь боль другим, потом другой причиняет боль остальным, потому что ты причинил боль ему, и так по цепочке. Все начинают задумываться об этом после главной своей ошибки. Но лучше поздно, чем никогда, правда?

Одно дело сделать это на эмоциях, а другое в целях простого издевательства. Не смогу забыть тот ужасный день, когда стало ясно, что со мной творится какая-то чертовщина. Вроде обычный день в школе, но за пять секунд все перевернулось с ног на голову. Мир навсегда изменился, а вместе с ним и вся моя жизнь.

Я помню мы с Алисой и Ларой сидели в кафетерии, уплетая всякую гадость, от которой часто обостряется язва, но никто все равно не перестаёт глотать эту еду. Все было хорошо, даже лучше, чем просто хорошо. Лара, которую мы деловито звали «L», рассказывала о последних сплетнях в школе, а мы с Алисой, развесив уши, внимательно слушали её истории, время от времени смеясь, давая прозвища провинившимся. Но потом я задумалась: «Ведь те, с кем мы сплетничаем о других, могут сплетничать и о нас». Мои ослепшие от подхалимства глаза распахнулись, и я поняла, как глубоко ошибалась в людях. Обозвав лучших подруг сплетницами, стервами и тупыми куклами (отсюда и их сегодняшнее прозвище), я выбежала из столовой и канула прочь. С одной стороны я даже рада, что мы больше не общаемся. Я научилась различать людей, словно над их головами светятся значки: «Годен», «Гнилой». Но также мне порой без них тяжко, я скучаю по ним, по нашим разговорам, по шуткам, по весёлым похождениям. Я осталась одна, и меня это убивает, ведь шизофрения питается моим настроением, одиночеством и страхом. Она питается этим, подобно монстру.

Одна секунда, за которую я оказалась на полу коридора, перед глазами прошло всего одно видение. И это было не воспоминание с детства, и не родительские лица, и уж тем более не разговор с мистером Мартином. То, что я увидела, было странно и прекрасно одновременно. Перед глазами призрачно блистал Сэм Гилмор, который нежно держал меня за руку, словно ангел хранитель. Не успела сказать, но ладонь этого парня была холодней льда, снега и Северного Ледовитого океана. Именно поэтому по мне прошлась дрожь, но речь сейчас не о терморегуляции его организма. Ровно пять секунд назад я упала в обморок. И прямо сейчас нахожусь в темноте своего рассудка, которого почти лишилась. Это немного необычно: вроде бы я в сознании, но не могу ничего предпринимать. Очень похоже на реалистичный сон, только наяву. Хотя кто его знает: сон это или реальность? То, что ученые не могут объяснить, они оправдывают фразой: «Временные аномалии, коллеги». Ха, кого они хотят оболванить? Люди не могут прожить без каких-либо чудовищ, призраков, вампиров и другой нечисти. Им нужно какое-то оправдание, иначе люди свихнутся. И я с ними согласна, ведь жизнь и так скучна до потери сознания. Кстати о потери сознания… Я чувствую, как сильные папины руки помогают мне подняться, они хватают мое «безжизненное» тело и несут в гостиную. При этом слышен мамин вопль и отцовское: «Все будет хорошо». Уже через пару секунд я была на мягком диване, который пахнет домашним запахом. Это может быть печенье, или парфюм, или папироса. Думаю, вы поняли меня. В каждом доме есть свой запах уюта и тепла.

– Аманда, открой глаза, дорогая! – мама судорожно гладит мою голову. Чувствуется, как её тёплые руки дрожат, а по голосу ясно, что она плачет. Если бы я могла, мамочка… Но не получается, веки словно под замком.

Я нахожусь в сознании и одновременно вне границ разума. Будто придавило куполом, который невозможно разбить. Это не в моих силах…

– Боже, Брюс, она не просыпается! Звони в скорую! – продолжает паниковать мама.

Через мгновение я уже видела люстру и мамину улыбку безмерного счастья, облегчения и ликования. Ко мне подбежал папа, он начал смеяться подобно пятилетнему ребёнку, которому сообщили о поездке в Диснейленд. Наверное, они думали, что больше никогда не увидят мои карие глаза, да и у меня была такая мысль. Благо все обошлось…

– Как же ты нас напугала! – вытирая слезы, смеётся мама, которая любит меня больше всех на этом свете.

Они набросились на меня и крепко-крепко обняли. В этот момент понимаешь, что ты не одинок. Пусть это длится вечно.

* * *

Я сижу на своей кровати и собираю небольшой чемодан вещей. После долгого раздумья я все же решила, что будет лучше оставить этот дом и город на два дня. Мне нечего было терять, кроме встреч с Сэмом, по которому я уже успела хорошенько соскучиться. Родители поддержали меня, хоть и передумали отпускать, боясь, что у меня опять возникнут проблемы со здоровьем. Однако, моя взяла. Папа подвез меня до центра города, на вокзал, и посадил на нужный автобус. По пути, я точно знала одно – мне надо сесть возле окна любым способом, иначе нет смысла уезжать. И опять же, мне крупно повезло.

Городок недалеко от нашего, время езды составит около трёх часов. Так что к обеду я буду там.

Тётин дом прекрасен: он трехэтажный, расположен на окраине города, где растянуты кукурузные поля. Это место можно назвать фермой. У женщины двое детей – девятнадцатилетний Кайл и моя ровесница Джини. Мы не виделись три года, и я не знаю, о чем с ними говорить, какие у них интересы или хобби. Словно еду к малознакомым родственникам, с которыми мне доводилось видеться раз в жизни. Но ведь это не так…

Спустя двадцать песен и один альбом любимой группы, я уже была у ворот большого немного потрепанного дома, чьи стены окрашены в бежевый цвет, однако невооружённым глазом была заметна ссыпающая штукатурка со стен. Дом постарел… Меня встретила собака по кличке Робинзон и служанка Наталия – полноватая женщина с дулькой на голове. Она дружелюбно улыбнулась мне, помогая с чемоданом, и открыла скрипучую калитку. Двор был большим. На желто-зеленой траве стояли ржавые качели и полностью заросшая мхом беседка. Боже, по груди ударила ностальгия.

– Фу, проклятье божье, пошел прочь! – ругает женщина пса, который прыгает мне на ноги, высунув язык наружу и радостно виляя пушистым хвостиком. Робинзон просто хочет поиграть, возможно, ему одиноко?

Наконец я вошла в тёмную прихожую, которая состояла из вешалки, комода и старенького зеркала. На испачканном паркете были разбросаны туфли и домашние тапочки: некоторые были очень старыми, другие почти новые и вкусно пахнущие. Наталия провела меня в гостиную и попросила подождать хозяев. Я кивнула и, не дожидаясь её ухода, принялась разглядывать большую комнату. Как все изменилось за это время. Раньше в гостиной стояло старое фортепиано и висели чучела оленьих голов, а теперь здесь расположились два кожаных дивана, большой старинный ковёр с непонятными рисунками, телевизор и деревянный стол в углу, покрытый лаком, на котором уместилась хрустальная ваза с подсолнухами. На секунду мне померещилось, что цветы начали двигаться, но это лишь очередная галлюцинация, к которой я успела уже привыкнуть.

– Аманда! – поспешно входит в комнату статная женщина с тонкой талией. Её волосы черны, как ночь, и собраны в пучок ровно также, как и у служанки. На тете надета кофта с пуговицами, сверху шарф и строгие брюки. Этот дом не подвластен времени, как и его владельцы? Она подошла ко мне и крепко-крепко обняла, отчего я почувствовала хруст своих костей. До меня сразу доходит запах её парфюма, напоминавший запах лилий.

– Тетя Эмма! Ты вообще не изменилась! – произнесла я, и она перестала душить меня в объятиях, принимаясь оценивающе разглядывать с макушки головы до кончиком пальцев ног.

– Зато ты изменилась, выросла, похорошела! Как мы рады, что ты приехала к нам в гости! – не скрывая улыбки, хлопнула в ладоши тетя.

Я продолжаю глупо улыбаться и смотреть в серые глаза тётушки, а затем мое внимание привлекает к себе молодая девушка, которая с широкой улыбкой буквально летит в нашу сторону. Ей понадобилось секунд шесть, чтобы предстать передо мною во всей своей красе.

Я сразу же узнала Джини, которая за этот промежуток времени изменила цвет своих волос на рыжий, когда раньше пряди были бронзово-коричневые. С громким хохотом мы обняли друг друга и начали кружиться в разные стороны, восклицая, как скучали друг по другу. В детстве мы были не разлей вода, но потом все изменилось и наши пути разошлись.

– Ах, как я рада! Разрази меня гром, какая же ты красотка! – щупает мои руки Джини.

– Тоже самое говорю о тебе! Ты проколола уши?

Мы продолжаем перебивать друг друга и не можем остановить поток слов, скопившийся у нас за три года. Тетя Эмма попросила дочку показать мою комнату, а потом спуститься к столу, обедать. Джини схватила мою ладонь и плавно повела за собой на второй этаж дома. Лестница на каждом шагу скрипела, и эти звуки наводили на меня ужас, особенно ночью, когда тени начинают бесчинствовать.

Моя комната была светлой и пахла только что испёкшимся яблочным пирогом, поскольку под нами точно находилась кухня. Большая деревянная кровать с необычной вырезкой расположилась посередине уютной комнаты. Слева от двери стоял раритетный комод прошлого века и небольшое зеркало, которое местами было поцарапанным. Мы сложили мои вещи в шкаф и с облегчением прыгнули на пружинистую кровать, растянув руки в стороны. Тишина. Где-то далеко доносится рёв трактора и весёлые возгласы детей, играющих в салки. Несмотря на конец февраля, здесь было достаточно тепло.

– Честно говоря, я удивлена, что ты приехала к нам, – произнесла Джини, боковым зрением уставившись в мою сторону. Неловко улыбаюсь. Вообще-то, я тоже.

– Просто подумала, что пора сменить обстановку и повидать близких людей.

– Да, – согласилась она, – я рада, что мы вернулись в детство! Сегодня разожжём костёр, будет весело!

– Костёр? В честь чего? – я перевернулась на живот.

– Наша соседка выходит замуж, а у нас традиция устраивать костер и провожать невесту. Тупость, но зато очень весело, – объяснила Джини и немного задумалась. – Ладно, вставай, ленивая задница, мама потушила рыбу специально для тебя!

Я, Джини и тетя Эмма сидим за большим столом, который забит разной вкусной едой и посудой, хоть нас и было всего-то три человека. Наталия отказалась есть. Любопытно было спросить, зачем им столько сервиза, но я боялась обидеть родственников или показаться грубой невоспитанной девчонкой.

Наталия положила в мою тарелку большой кусок рыбы, салат и по традиции апельсиновый сок. Джини рассказывает, как она победила в конкурсе танцев, получив первое место. Кузина очень талантлива и умна, полная моя противоположность. Родители не имели такую плохую привычку сравнивать меня с ней, однако за них это делала я. Мне всегда неуютно, когда семьи собираются вместе, делятся новостями и успехами. Я ничем не увлекаюсь, не люблю школу, не умею петь и танцевать. Все, что мне нравится, так это смотреть сериалы и есть вредную пищу. Папа пытался заинтересовать меня в спорте, а мама в вышивке, но бесполезно. Мои руки-макаронины ни на что не способны.

– А где Кайл? – вспоминала я о кузене. Мы с ним еще не успели встретиться. Ясно одно – его нет дома.

– Этот обалдуй в городе, – пробурчала тетя, видно она была зла на своего сына. – Он играет в группе и выступает в забегаловке! Позор!

Джини закатила глаза и раздраженно вздохнула. Начинается семейная драма.

– Мама, ему это важно! Он хочет этим заниматься, что тут плохого?

– Джини, ты же знаешь, что ваш отец хотел другого! Кайл должен продолжить его дело, почему вы это не понимаете?

Муж тети, то есть мой дядя, умер шесть лет назад. Это был чёрный день для всей семьи. Его схватил сердечный приступ, видно, он сильно перенервничал и его накрыл какой-то стресс. Дядя руководил большой компанией по производству бумаги, но после его смерти все пошло ко дну, а дело остановилось.

Джини с тетей долго спорили, и мне стало как-то не по себе. Находиться между огнём и водой не очень приятно, знаете ли.

– Мама, давай просто спокойно поедим и оставим этот спор, чтобы не портить друг другу настроение, ладно? – хмуро предложила кузина и уткнулась в свою тарелку.

Тетя Эмма глядит на неё и разочарованно качает головой. Она подняла брови и посмотрела на пол, затем встала и молча покинула комнату. Обычно так себя ведут подростки, но и взрослым иногда хочется побыть наедине. Джини протяженно выдохнула и облокотилась на спинку стула, прикрыв лицо руками. Она бросила столовый предмет на стол, после чего послышался хрустальный звон, плавно переходящий в эхо.

– Прости, тебе выпала участь стать свидетелем очередной семейной ссоры, – устало сказала сестра.

– Все нормально, у меня дома тоже самое.

– Просто мама не понимает, как для брата это важно! Это его мечта!

– Мама не понимает, как это важно для брата, а брат не понимает, как это важно для мамы… Замкнутый круг, – я ухмыльнулась, и последовало молчание.

Кажется, я сболтнула лишнего. Почему такое всегда происходит именно со мной? Джини продолжает молча сидеть и смотреть в одну точку, а затем её голова начала медленно кивать.

– Ты права, – посмотрела она на меня. – Я и не думала, что для мамы это тоже важно. Вот черт, а! Я просто защищала интересы брата.

– Я поняла, – моя рука коснулась стакана с соком, – ты в порядке?

– Да, все нормально… Пройдёмся?

Мы с сестрой встали со стульев и вышли во двор, где витал запах сена и все того же яблочного пирога. Наталия не переставала ругаться из-за того, что никто почти не притронулся к еде, которую она так долго готовила, но нас вернуть уже было нельзя. Желтовато-зеленый газон очень колюч и неприятен на ощупь. Джини, протерев рукой грязь, села на скрипучие качели и принялась медленно отталкиваться ногами от земли. Я же присела на беседку, покрытую мхом оранжево-жёлтого расцветка. Небо было бледно-голубым и на нем плыли облака, которые собирались в разные фигуры, а когда ветер подгонял их дальше, те меняли формы. Например, одно облако напоминало крокодила, другое – мужской профиль. От такой атмосферы стало зябко на душе.

– Расскажи что-нибудь, – попросила Джини, все больше и больше раскачиваясь на качели. – Что нового?

– Оканчиваю школу, планирую уехать в колледж, пока что все, – мне нечего было рассказывать сестре, ибо в жизни практически ничего не происходило. Не могла же я рассказать ей о лишении ума?

– Я тоже оканчиваю школу и уезжаю учиться на хореографа, хочу покорить Бродвей! – мечтательно произносит она. – У меня есть парень, его зовут Эван. Ты сможешь с ним сегодня познакомиться!

И вот еще одно: у Джини все хорошо в личном плане, в то время как у меня вязкое дно. Ну, она обаятельная девочка, которая способна подружиться с кем угодно, даже с драконом, если бы тот существовал. Я за нее рада, честно, просто мне не по себе… Дело в одиночестве. Хотя, разве со мной кто-то будет встречаться? Я же больная девчонка, которая не может сдерживать гнев и слезы. От меня всегда шарахаются парни. Думаю, дело в характере.

– Это классно, – лишь вымолвила я, вспомнив о Сэме и нашем прикосновении.

– А у тебя есть парень?

Тишину заполнил живой смех, я ожидала этого вопроса.

– Нет, но, кажется, что мне нравится один парень…

Джини звонко рассмеялась, тем самым загнав меня в краску. Я чувствую, как кровь приливает к щекам. Раньше я бы сказала, что это простая простуда, но теперь с уверенностью скажу, что я чувствую трепет в животе. И пусть это прозвучало банально и по-детски. Вообще-то, мне кажется, что я влюбилась в Сэма с первой встречи, как врезалась в него. Он интересный, весёлый, любит романтические фильмы… С ним весело и хорошо, я знаю, что могу доверять ему.

– Так, так, так, расскажи мне о нем поподробней! – сестра перестала качаться и теперь просто сидит, улыбаясь, смотрит на меня лисьим взглядом.

– Он безумно красив, кареглаз, строен… У него приятный голос и улыбка! Он обожает мелодрамы и его любимый фильм – «Привидение»! – я продолжаю с восторгом рассказывать о парне, совсем не заметив, как улыбка дошла до ушей.

Сердце ритмично и громко бьется, будто в микрофон. Это вышло само, но, когда я говорю о Гилморе, то вижу его лицо и наши руки.

– Ты меня заинтриговала, как его имя?

– Сэм Гилмор к вашим услугам! – я сделала руками точно так же, как и молодой человек, а потом засмеялась.

– Ой, ты, подружка, по уши влюблена, – со смешком произнесла Джини и вновь принялась раскачивать качели.

– Да, но… – я сделала паузу, чтобы правильно сформулировать предложение, но потом продолжила, глядя на жёлтый газон, – нравлюсь ли ему я?

– А вы целовались?

– Что? – будто мне предложили убить человека – этот вопрос заставил удивиться. Для меня самой это было неожиданно и как-то резко.

– Вы целовались? – повторила она.

– Нет, только держались за руки.

– А в глаза друг другу смотрели? – продолжает Джини, словно она специалист в любовных делах. Хотя…

– Смотрели…

– Ты ему нравишься, расслабься!

Я слабо улыбнулась, надеясь, что это правда, ведь тогда помимо моей разбитой психики, будет разбито и сердце. Чувствую на своём затылке холодок, потому испугалась, что это очередная галлюцинация. А затем ощущаю чьи-то руки на плечах.

– Кто кому нравится? – произнёс мужской голос за спиной, и я обернулась.

Кайл стоит в шаге от меня и смеётся, видя мое бледное испуганное лицо. Мы переплелись в объятиях, а затем кузен сел рядом со мной, обняв одной рукой за плечи. Мне стало так тепло и уютно. Кто бы мог подумать, чтобы я соскучилась по давним временам, когда мы втроем устраивали посиделки на этом самом месте. Все происходило как будто вчера: мы сидим у потухшего костра, рассказываем байки, которые слышали от взрослых. Уверена, каждый скучает по детству, когда мечты были досягаемы.

Вдруг к нашей компании подбегает Робинзон, весело виляя пушистым хвостиком. Собака бегает вокруг Джини и громко лает. Он явно рад, что его хозяева впервые за долгое время вышли во двор. Животные тоже скучают.

– Я даю советы Аманде, как влюбить в себя парня, – смеётся Джини.

– Эй! – я выпучила глаза, давая понять, что Кайлу этого знать не нужно. Это девчачьи секреты.

– Если хочешь понравиться парню, то обращайся ко мне, я в этих делах все понимаю! – вставил кузен.

– Ты ли? Не смеши меня, твои девушки все убегали с криком!

Брат и сестра принялись подстегивать друг друга, а Робинзон лёг рядом с моими ногами и переводил взгляд с одного человека на другого. Я была зрителем этого шоу, и верьте мне, было более чем смешно.

– С криком о том, как я хорош! – не растерялся Кайл.

– Эй, успокойтесь, сменим тему! – вмешалась я, поправляя волосы за ухо.

– Не-а, я не успокоюсь, пока вы с Сэмом не начнёте встречаться!

– Кто такой Сэм? – глаза кузена начали беспорядочно бегать. Он смотрел то ли на Джини, то ли на меня, ожидая долгожданных объяснений. Только не это…

– Паренек, который нравится Аманде! – играется бровями девушка и головой кивает на меня.

Я сдерживаю смех и жар, который овладел всем моим телом. Чувство стыда и стеснения показались на моем красном лице. Сердце поразил укол.

– У вас уже было?.. – не договорив предложение, спросил Кайл меня, тем самым очень разозлив. Нарушенная психика опять взяла вверх, и я воскликнула:

– Просто заткнись!

Было уже поздно сожалеть о своём крике, но я скрестила пальцы, надеясь, что кузен не обиделся. Все так хорошо шло, потому я боюсь испортить эту идиллию. Черт подери. Но на крик Кайл и Джини рассмеялись и спокойно отреагировали на мою резкую реакцию и гнев. Вздох облегчения. Он не принял этот комментарий серьезно, что меня и очень радует.