Я в моей голове

Глава 10. Четвертая неделя

В школе все было по-прежнему. Груши подвесили. Но убирающегося крючка в пол под маленькую грушу не было. Потому для тренировки ее пока использовать было неудобно.

На перемене отловил Фрола и вручил ему 81 рубль, добавив от своих 30 рублей в виде премии. Он был обрадованно поражен. Наверное, энтузиазм его возрастет. Не наделал бы глупостей. Договорились встретиться вечером — у него новая небольшая партия артефактов и не принятые иконы надо отдать.

В классе пацаны собирали деньги на подарки девчонкам. Сдал рубль, а от обсуждения чего дарить уклонился.

Дома впервые серьезно задумался — чего одеть на генеральную репетицию и на концерт? Выбор оказался не богат. Брюки и пиджак решил оставить школьные. Больше не было выбора. Надо озаботиться своим прикидом. Деньги есть. Придется, наверное, заказывать. В городе есть приличные мужские портные? Придётся мать подключать. Надо было в Москве прошвырнуться по магазинам, хотя и времени было мало. В нашем городе вряд ли фарцовщиков найти. Решил — надо обновлять гардероб для официальных мероприятий и для повседневной носки.

К назначенному времени сменил рубашку, снял комсомольский значок и взяв гитару, отправился в клуб. Как и ожидалось — в клубе бардак и суета. С трудом найдя Евгению Сергеевну и Наташку выяснил, что раздеться можно в зрительном зале и там ожидать нашего вызова на сцену. Наш номер в конце. Раздевшись, отправился к девчонкам «Домино». Особого волнения у девчонок не заметил. Они рассчитывали со мной встретиться вчера на репетиции, но в субботу в школе меня не было, и меня не смогли предупредить. Уверил, что они и сами умницы и в моих подсказках уже наверняка не нуждаются. Если сегодня у меня появятся замечания или идеи я им обязательно сообщу. Взяли от меня обещание на завтра быть с ними на городском концерте.

Не желая попусту терять время, утащил Наташку в пустое помещение клуба для репетиции. Так многие делали. Через час вернулись в опустевший зал. Вероятно, исполнители предыдущих номеров разошлись. Наш номер оказался почти в конце программы. Через некоторое время объявили наш номер. Отыграли и спели. Я почти не косячил, тем более я проследил, чтобы микрофон не был направлен на мою гитару. Посмотрел девчонок. Что сказать — молодцы. Танец усложнили и выглядели замечательно. Так и объявил после выступления. Девчонки, раскрасневшиеся после танца, смотрят с ожиданием, как на оракула. Обрадовались, загомонили. Похвалил и Толика. В ответ посыпались комплименты и поток вопросов:

— Откуда эти песни? Какие душевные! Правда, я их придумал? Когда научился играть на гитаре? Почему не пел раньше? Какие еще песни я знаю? Знаю ли песни о любви? Не могу ли спеть для них? Где я познакомился с Наташкой? — и еще много всяких вопросов и просьб. Еле отбился.

Вечером встретился с друзьями в спортзале. Интересовались моим отсутствием в субботу на танцах и в воскресенье. Самая обсуждаемая тема в поселке дважды вырубленный Грузин, каждый раз с одного удара. Теперь мы в поселке самая популярная компания, а я вообще самый крутой теперь в поселке. (Не надо бы мне такой славы.) Откуда-то ребята прослышали про предстоящее мое выступление под гитару на концерте. Но не поверили. Слишком маленький срок, чтобы играть на гитаре, да еще и со сцены. Пришлось слух подтвердить. Но объяснил, что выступать буду с девчонкой, которая будет реально играть, а я игру буду изображать. Пообещал что нибудь сыграть для них. Сходил с благодарным Крюком к Горбатову. Нашли его в раздевалке наших хоккеистов. Он в окружении ребят из юношеской сборной точил коньки. Кто-то, из них увидел меня. Что-то сообщил соседям, и все они уставились на меня. Наверное, из-за Грузина. Тот раньше иногда играл в хоккей и футбол за сборные команды юношей города. Когда Горбатов отдал наточенные коньки, я подошел к нему и поздоровался. Тот протянул мне руку для рукопожатия. (Расту однако!) Спросил про крючок для груши и про дополнительные перчатки. Трех пар явно не хватает. Горбатов махнул мне рукой — за мной. В кабинете протянул половой крючок приржавевший к крепежной пластине:

— Отмочите в керосине и пользуйтесь. Перчатки посмотреть можно, но лучшие я вам уже отдал.

Он замолчал и смотрит на меня. Я понял:

— За сколько и сколько? А шлемов нет?

— Это ты Груздева уложил? Перчатки помогли? Аппетит появился? Вот молодежь пошла! Шлемов нет. Еще три пары перчаток найду за 15 рублей, — выдал тираду.

Я кивнул, пожал плечами и сообщил:

— Народу прибавилось. Мы раньше собирали по 4 рубля. Пусть так и будет. Возьмем за 16. Когда зайти?

Он пожевал губы и ответил:

— Завтра.

— Завтра и послезавтра не смогу — концерты, — объясняю.

Он поднял на меня глаза и снял очки:

— Ты еще и танцуешь?

— Пою и морально поддерживаю. Но у меня есть и другие недостатки, — шучу довольный.

— Разносторонний и язык подвешен. Приходи после праздников. — Заключает.

Крюку передаю крючок:

— У тебя мопед есть, значит и бензин есть или керосин найди. Отмочи, пожалуйста, и в школу занеси. Алексé скажи — пусть с новичков собирает по 4 рубля. Нужно 16 рублей к четвергу. Будут еще 3 пары перчаток.

Зашли с ребятами в зал тяжелой атлетики и я, скинув верхнюю одежду, потягал железо. Не старался увеличивать вес, а делал с небольшим весом максимальное количество движений за несколько подходов. Мне не нужна мышечная масса, а нужна мышечная выносливость. Ребята, кто трепался сидя на лавочке, а некоторые тоже со мной занимались со снарядами. Перед закрытием спортзала разошлись по домам. Вечером родителям сообщил, что завтра выступаю на концерте. Буду петь под гитару. Бедные родители оторопели.

— Ты же еще учишься играть! Какую песню будешь петь? Почему мы ничего не слышали? Не опозоришься? — посыпались вопросы.

— Мы придем, — решает мама и поворачивается в отцу, — а ты только попробуй завтра хоть пробку понюхать, — с угрозой.

— Вот завтра меня услышите, и танец посмотрите, — проговариваю и сваливаю в коридор к Фролу.

— Ой, а что мне завтра одеть? — слышу уже за дверью извечный женский вопрос.

Фролу передал две его иконы и объяснил почему их не взяли. Перечислил из списка Соломоныча, что от нас ждут. Обнадежил, что на каникулах будем сдавать все им собранное. Так что в конце месяца у него будут деньги. Фрол притащил еще 6 предметов. Ткнув в список, вернул подстаканник и осмотрев — одну икону. (Экспертом становлюсь.)

За уроки сел опять поздно у бабушки. Мама заняла стол и что-то строчила на машинке. Увидев машинку вспомнил про утяжелители.

На следующий день перед уроками ребята раскладывали по партам открытки и подарки девчонкам к празднику — большие шоколадки. Молодцы додумались. Валентине Ивановне — гвоздики. Где достали? А мне маме стоит дарить? У нас в семье подарки не приветствовались. Мама не любит тратить деньги зря сама и огорчается, если я ей что-либо куплю и подарю. Упрекает:

— Лучше мне деньги отдай. Я лучше знаю, как их потратить.

Обратил внимание, что отдельных подарков удостоились Филина, Белянина, Оськина, Белова, Шитикова и кто-то еще. Даже Фил подарил что-то соседке по поселку Надьке Федорычевой. Надо было бы подарить что нибудь Евгении Сергеевне. Мог бы купить бы Москве. Но как она к этому отнесется? Лучше словами.

После школы застал маму дома. У нее на работе короткий день и с обеда у них в женском коллективе чаепитие, на котором она не задержалась, т. к. спиртного в рот не берет. Мама попросила меня снять школьный костюм для глажки. Озадачил ее пошивом нового костюма у хорошего портного. Задумалась. Потом пробормотала, что слышала про какую-то портниху. Поел и забрав у мамы сшитые мешочки для утяжелителей пошел на песочную гору наскрести песка в них и завтра опробовать на зарядке. Надо еще и обувь для бега купить.

К пяти пошел в клуб. Увидел уже привычную обстановку. Только у девчонок из «Домино» прошлого волнения не было. Поздравил с наступающим праздником и продекламировал девчонкам:

И добавил:

— Я и другие мужчины могут честно признаться, что завтра не наш день!

Завтра день подруг защитников Отечества!

— Девочки, поверьте, так не хочется от вас уходить, но долг зовет, — сваливаю искать организаторов и Наташку.

Никого не нашел и очутившись в репетиционной вокально-инструментального ансамбля завис у ребят. Коллеги как-никак. Травили анекдоты. Поучаствовал. Потом посмотрел как десятиклассник наигрывает в сторонке. Одноклассник Серега Семихин тоже трогает струны. Я тоже достал гитару и начал репетировать, отрабатывая пока сложные для меня связки. Приходили и уходили ребята и девчонки, а я все поигрывал в своем уголке. Потом подсел Семен и поинтересовался, как так быстро я освоил гитару. Пальцы уже подустали, и я отложил инструмент.

— Еще рано так говорить. Сам знаешь сколько времени надо на это потратить. Кстати анекдот:

«Дочка спрашивает мать: — Мама, а почему ты встаешь у окна, когда я пою?

— Чтобы соседи видели, что я не бью тебя».

Забежала какая-то девчонка, увидела меня и выпалила:

— Идите скорее, Вас там ищут!

Спросил у ребят, где они свои вещи держат. Оказалось здесь же. Оставил свои. Пошел с гитарой гадая, кому я понадобился и что случилось. Оказалось меня разыскивали Ольга и Евгения Сергеевна. (Сами нашлись.) С ними была бледная Наташка с гитарой. Накинулись на меня — почему не показался им перед концертом. Объяснил, что искал, но не нашел, а с ребятами из ВИА интереснее, чем болтаться по клубу с гитарой. Оказалось, что очередность нашего выступления изменилась. Наш номер разбили. Песня про бабушек должна разбавить первую половину концерта, а «ребят» как и планировалось. Первая песня уже через два номера. Пожал плечами — надо, так надо. Подмигнул Наташке. Она робко улыбнулась. Поздравил женщин с наступающим праздником. У Евгении Сергеевны поинтересовался ходом концерта. Пожаловалась в зале слишком много выпивших, шумно. Подумал — то, что мне надо, гитару не услышат.

Через некоторое время неизменная ведущая Ленка Малкова объявила нас, как дуэт гитаристов… Автор песни — Сергей Соловьев и протянула руку в нашу сторону. Пошли. (Вот и второй поход за славой!) Встали возле микрофонов. А народу-то, наверное, побольше, чем на прошлом концерте. Зал хлопает, орет. Различаю — Соловей, давай…А-А-А! Постепенно успокаиваются. Спокоен и я. Начинаю импровизацию, не предусмотренную на репетициях.

— Сегодня мы поздравляем наших дорогих женщин с наступающим праздником — наших мам, подруг, женщин-учителей, жен, дочерей, но зачастую забываем про наших бабушек, которые не менее нам дороги. Бабушки в жизни каждого человека занимают не менее важное место, наряду с мамами. Не меньше любят, заботятся и переживают за нас. Потому эту песню я посвящаю нашим бабушкам.

Смотрю, зал затих, задумался над моими словами и дружно захлопал. Начинаю говорить подыгрывая на гитаре:

Начинаю играть и петь, а Наташа играть:

Поем и играем с Наташей вместе:

Снова я:

Снова вместе:

В середине песни зрители начали хлопать в такт песне, а второй припев начали подпевать. Некоторые женщины и девчонки вытирали глаза.

Повторяем припев:

Теперь казалось, пел с нами весь зал. А потом были ОВАЦИИ! Люди встали с мест и продолжали хлопать. Что говорить — песня людям понравилась. Задела. Наташа поклонилась, я скромно наклонил голову. Надо бы Наташку реверансу научить. За кулисами нас тоже стали поздравлять. А Ольга отметила:

— Ну Сережка! Ну молодец! Опять меня поразил. А зал-то как доволен. Опять Ленка зрителей не успокоит никак. Слышу со сцены Ленкин голос:

— Уважаемые зрители, этот молодой дуэт вы еще услышите на нашем концерте. А сейчас следующий номер нашего концерта…

Евгении Сергеевны за кулисами не было. Зато тут собирались выходить на сцену девчушки в красных платьицах с орнаментом, наверное, танцевать. А дальше толпа артистов. Среди толпы виднелись черно-белые трико. Вся лестница под сцену и выход в фойе были забиты.

— Куда пойдем? — поворачиваюсь к радостной с блестящими глазами Наташе.

— Не знаю, — пожала плечами. Я не услышал, понял по губам.

— Тогда пойдем к музыкантам, там еще поиграем, — решаю. Кивает.

Девчушки выпорхнули на сцену и мы стали протискиваться к выходу в фойе. По дороге нас поздравляли, что-то говорили, спрашивали. Я как таран, пер через толпу, таща за собой гитару и Наташку. Вырвались. Пошли на второй этаж к музыкантам. Ребята тоже только вернулись, рассаживались переговариваясь. Наташка опять сжалась, увидев одних ребят. Я согнал кого-то со стула и перенес его в угол, усадив на него девчонку и громко объявил:

— Благородные Доны, среди нас дама, прошу себя вести прилично и не выражаться. Анекдоты приветствуются, но вместо мата проигрыш на инструменте. Вешаю гитару на ремень. Например:

«Родители выгнали из спальни Вовочку в его комнату, чтобы заняться (щипаю струны ля-ре-до). Вовочке стало интересно и он подглядел. Возвращается обалдевший, с вытаращенными глазами: — И эти люди запрещают мне ковыряться в носу!!!» — Громовой хохот. Наташка тоже смеется.

Смех разрядил обстановку. Похвалили нашу песню. Душевно спели — высказался их лидер Антон. А кто-то взгрустнул:

— А я свою бабулю вспомнил. Уже умерла. Сколько от меня вынесла, а сейчас не хватает.

Помолчали. Потом Семен встрепенулся:

— Серега, а у тебя ведь еще песни есть?

— Перед вами еще одну будем петь. Вы ее вчера слышать могли. — Пожимаю плечами.

— А другие есть? — подключается Антон.

Я вопросительно смотрю на него.

— Понимаешь, мы только перепеваем чужое, а своего ничего нет. Хотелось бы, что нибудь свое спеть, — поясняет он общую проблему подобных молодых музыкальных коллективов. — А ты мог бы солировать у нас, — подкидывает приманку.

— Нет, пока ничего, — не собираюсь никого осчастливливать нетленками. — Зачем вам? Вас и так девчонки на руках готовы носить. Сколько вам осталось играть вместе? — раскрываю всем известную перспективу. — Через три месяца у тебя Антон и тебя Леня — Госэкзамены и вам будет не до музыки, а потом разлетитесь по институтам. Через год у Серег ждет то же самое, — киваю на одноклассников.

— Вы уж извините нас с Наташей, но мы к вам пришли порепетировать, — поворачиваюсь к девчонке.

— Да, да. Давайте. — Послышалось от ребят.

И мы начали сыгрываться, напевая вполголоса.

Ребята лучше меня ориентировались во времени концерта и подсказали, что нам пора идти готовиться к выходу на сцену. Пошли. По дороге Наташа, смущаясь, спросила почему я не стал ребятам отдавать песню, ведь у меня есть, она почувствовала. И почему отказался петь с ними. Вот женская чуйка! Что ей сказать?

— Петь не стал, я уже сказал почему, да и не интересно мне это. А песню не отдал — я тебе потом может быть скажу, если сама не поймешь.

На пятачке нас уже ждали. Евгения Сергеевна прошептала:

— Молодцы, что подошли, собирались за вами посылать. Где вы были, у ребят?

Кивнул.

— Хорошо спели, я даже прослезилась, — призналась она. Вот почему ее не было за кулисами.

Наконец, подошел наш номер. Ленка объявляет:

— А сейчас наш концерт продолжает, так понравившийся вам молодой дуэт…

Выходим под сумасшедшие овации. Встали, приготовились, начали — проигрыш и вместе запели:

Поет Наташка:

Вместе:

Я:

Вместе:

Я:

Вместе:

Наташка:

Вместе:

Опять в середине песни нам начали хлопать в такт, а потом поднялись руки над головами (в основном девичьи) и начали раскачиваться сцепившись. По окончании песни опять гром оваций. И люди начали вставать, продолжая аплодировать. Я опять кивнул, а Наташка поклонилась. Ушли за кулисы и там опять нас принялись поздравлять. Наташка заплакала, улыбаясь. Евгения Сергеевна стояла с мокрыми счастливыми глазами. Сейчас уже не ушла. Гляжу, стоят мои доминошницы, некоторые тоже с мокрыми глазами. Я тут же пришел в себя, им же сейчас выступать (опять переиграли) и зашипел аки змей:

— Вы что, девочки, а ну-ка собрались, все лишнее из головы вон! Взяли себя в руки! Сейчас вы должны всех покорить! Смотреть всем на меня! Подняли головы! Я хочу, чтобы зал был у ваших прекрасных ног.

Слышу Ленка уже докричалась до зала и объявляет «Домино» и уже занавес закрывается. К ней пошел какой-то мальчик. Я посторонился, пропуская девчонок на сцену. Решил смотреть отсюда. В зал все равно не попасть, зал битком. Даже у сцены стояли в боковом проходе. Ольга пошутила:

— Теперь на Соловьева надо билеты продавать. Сейчас девчонки зрителей с ума сведут.

Слышу за занавесом Ленка объявляет танец и занавес раздвигается. В зале рев и топот, даже оваций не слышно. Толик начинает проигрыш и девчонки синхронно начинают двигаться. А в автоматизме и мастерстве прибавили, молодцы, отмечаю. Вижу новые движения. Оригинально. А зал сходит с ума. Нет, отсюда вид не такой, как из зала, нет той зрелищности. С сожалением делаю вывод — моей помощи им уже не нужно. И нового я уже ничего придумать не смогу. Для нового им нужен профессиональный хореограф. Танец закончился, все умирают со смеху, один я тут с кислой рожей. Молодцы девочки. Заставят сегодня бисировать организаторов? Ждем-с. Занавес закрыли, а зал не унимается. Ленка с Ольгой переглядываются. Девчонки стоят не расцепляются, смотрят на нас. Толик с аккордеоном тоже смотрит с азартом в газах. Наконец Ольга с Ленкой что-то решили, и Ленка пожав плечами, пошла что-то объявлять. Бисирование! Давайте девочки. Порвите всем мозг. Танец повторяется. Пора сваливать. Но куда там!

— Сергей не уходи, у тебя еще выход с Анатолием, — громким шепотом напоминает Ольга.

Наконец, занавес закрывают, девчонки расцепляются и стоят, ждут. Занавес. Ленка объявляет исполнителей и нас с Толиком вызывая опять рукой. Выходим. Поклон, кивок. Обращаю внимание при поклоне девчонки взяли друг друга за руки. Сами придумали или подсказал кто? Уходим под неумолкаемый рев зала. Перед сценой в готовности ребята из ВИА. Последний номер концерта. Мы, с Наташкой и Доминошницы в тренде. Последними всегда выставляют лучшие номера. А ВИА последние по традиции. На лестнице девчонки опять виснут на мне и визжат.

— Вы уже выступаете профессионально. Молодцы. Завтра вы должны влюбить в себя и шокировать отцов города. Вы не можете не понравиться, — хвалю их и думаю, как потактичнее оказаться от своего присутствия на концерте. Но женщин не проведешь, они сердцем чуют, как говаривал Горбатый. Так и они:

— Ты обещал завтра с нами быть.

Пожимаю плечами:

— Обещал, значит буду. Только не понимаю, зачем? Вы уже обогнали меня с моими идеями. Даже улучшать нечего.

— Нужен, нужен, хотя бы для моральной поддержки, — слышу за спиной голос Евгении Сергеевны.

Девчонки обрадованно заулыбались и закивали.

— Все, идите, переодевайтесь и готовьтесь принимать поздравления от родных и поклонников. Один уже у ваших ног. — Делаю кивок головой. Засмеялись и потянулись к раздевалке. За спиной начали играть электрогитары.

— Возможно, вам с Наташей тоже придется принимать участие в завтрашнем концерте. — Ошарашивает меня.

— Но так не должно быть! Спонтанно, перед ответственным мероприятием не подбирают исполнителей, — пытаюсь прийти в себя от сообщения.

— Все ты правильно говоришь. Только откуда ты это можешь знать? Сегодня здесь и на других концертных площадках города присутствуют представители отдела культуры и другие опытные представители организаций культуры. Они отбирают наиболее яркие, подготовленные номера и выдвигают их на специальную комиссию перед концертом. Там и принимают решение кто достоин принять участие в официальном концерте. Из этих номеров формируется первое отделение. Так что завтра в 12 часов вам с Наташей и девочками нужно быть в клубе ГАРО. — Разъясняет Евгения Сергеевна терпеливо.

— Отказаться можно? — интересуюсь.

— Можно конечно, — огорченно отвечает.

— Вам лично, это важно? — твердо спрашиваю.

— Конечно, от нашего концерта из моих только два номера, а вас с Наташей точно возьмут, — воспряла.

— Не понял? Ведь у нас было много вокальных номеров. — Удивляюсь.

— Многие вокальные исполнители от музыкальной школы, от различных вокальных клубных кружков, т. е. не от школы, — делится секретами профессии.

— Мы будем. — Твердо обещаю я и вспоминаю:

— А как Наташу предупредить?

— А она уже знает и ждет твоего решения, — улыбается. — В фойе, — уточняет, видя, как я завертел головой.

Пошел ошарашенный наверх пока народ не повалил с концерта и не затоптал. Одевшись, спустился в фойе. Там ко мне подошла улыбающаяся Наташа с какой-то невысокой женщиной. Похожи. Наташина мама. Женщина заговорила первой:

— Спасибо Вам, Сережа!

— За что? — оторопел. Сегодня все меня удивляют. Сговорились?

— За песни. Я даже заплакала от обеих. За Наташу. За то, что согласились с ней петь, — объяснила.

— Не за что меня благодарить. Ваша дочь большая умница, замечательно играет и поет. Это ее заслуга, что песни так прозвучали. Так что это я должен благодарить Вас и Наташу, — расшаркиваюсь и склоняю голову.

— Наташа, ты в курсе, что завтра в 12 мы должны быть в ГАРО на комиссию, — смотрю на смущенную моими словами покрасневшую девочку. Услышав про ГАРО вскинула голову и с радостью на лице и закивала.

— Прошу меня простить, мне пора. До свидания, — прощаюсь с мамой Наташи.

— До завтра, — с Наташей и подмигиваю.

— До свидания, — чуть ли не в унисон голоса мамы и дочки.

Надо валить отсюда, вижу народ потянулся из зала пока мелкими группами. Вышел из клуба, вздохнул еще зимний морозный воздух и почесал домой. Второй поход за славой закончился успешно.

Дома не успел раздеться, как пришли радостные родители. Мама кинулась меня обнимать и теребить:

— И в кого ты такой у меня талантливый? Какой ты молодец! Какие песни трогательные.

Отец, снисходительно улыбаясь ее заложил:

— Наша мать даже заплакала.

Вот это да! Мама, как железная леди, не признает никакой слабости, в том числе слезы. Мама, увидев удивленное мое лицо, смутилась.

— Но ведь песни и правда замечательные, — оправдывается.

Отец согласно кивает и вспоминает:

— А танец-то какой необычный придумал, я чуть со стула от смеха не свалился. В цеху меня все спрашивали, как мой сын умудрился придумать такое.

— И правда откуда это у тебя? — подхватывает мама.

— Про бабушку придумал, ведь я у нее живу сколько лет. Текст и мелодия там примитивные. Про Ассоль — это не моя песня, в пионерлагере слышал. Танец придумал только частично. Видел что-то похожее по телевизору. Подал девчонкам идею. Уж очень они хотели выступить на концерте к 23-му февраля. Они и ухватились. Движения придумали, костюмы заказали и сделали. Только идея моя и все, — разложил все.

— Все у тебя просто. Вроде и хвалить тебя не за что. Только никто не смог придумать и спеть такого, от чего люди плачут. А ты смог! — заключает мама, указав на меня пальцем.

— Вот, напридумывал на свою голову, завтра отборочная комиссия в 12 часов на общегородской концерт, — информирую родителей.

— Правда что-ли? — пугается мама.

— А что? С такими песнями не стыдно и на городском концерте выступить и на областном, — пытаясь справиться с удивлением, утверждает отец. — Ты обратила внимание, все номера, связанные с Сережкой получились самыми лучшими из всего концерта, — продолжает самоутверждаться он.

— И правда, — соглашается мама. — Надо Сергею костюм новый быстрее справить, чтобы не стыдно было на сцену выходить, — видит мама другую проблему.

— Мне еще обувь подходящую надо для костюма и для зарядки, а то скоро лужи будут, а я в ботах бегаю, — дополняю. — А раз я такой талантливый, может меня кто нибудь покормит? — напоминаю.

— Ой, я сейчас, — спохватывается мама.

Пошел к бабушке, полежать и подумать о дальнейшем. Ведь с ростом моей популярности просьбы, требования и проблемы будут только возрастать. У меня сейчас уже времени не хватает. А дальше будет еще хуже. Только улегся с гитарой, входит смущенная мама.

— Сережка, ты очень занят? — смущенно спрашивает. Что-то необычно мама ведет себя. Не похоже на нее. Обычно у нее командно-приказной тон, без тени смущения и неуверенности. Смотрю на нее удивленно и жду продолжения.

— Там соседи просят тебя спеть и с других подъездов подошли, — с едва скрытым торжеством объясняет она.

О чем я, только что сейчас и думал. Что мне делать? Маму понять могу. Она наконец-то может законно гордиться своим сыном.

Ведь, еще полгода назад она жила, как на вулкане, постоянно ожидая неприятностей, связанных со мной. В поселке и на заводе все друг друга знают и слухи, как правило плохие, распространяются мгновенно. Там молодые ребята подрались, кого-то избили, порезали, кого-то забрали в милицию, ограбили, где-то подломали склад, напились, кого-то посадили. Помню, как мама с отцом орали на меня, когда мы с ребятами угнали несколько лошадей из соседнего колхоза ночью и катались по поселку на лошадях (джигиты блин!). Даже милиция ходила по поселку опрашивала. Я тогда только морщился от боли в паху, равнодушно выслушивая их упреки. Мы же только покатались и отпустили их… попастись на футбольном поле. Других неприятностей тоже хватало. На третий день после торжественного поступления в первый класс, я подрался с соседом по бараку, неудачно стукнулся головой и получил сотрясение мозга. Первую четверть первого класса я провел в больнице и дома. Что тогда испытала мама, я могу только догадываться. Помню, как отец порол меня, уже «взрослого» (перешел в седьмой класс), проводом от удлинителя. Я тогда приполз домой, пьяный в дупель, и меня начало тошнить от дрянной «гнилухи». (Яблочного вина — за рубль семнадцать). С другом по бараку выпили по бутылке на рыло за сараями. Больно было, блин! Потом перед друзьями хвастался рубцами. А сколько они про меня не знают?

А теперь ее сын прославился на весь поселок в положительную сторону. И она может заслуженно гордиться своим сыном и купаться в лучах его славы.

Маму мне не хотелось обижать. Так же не следовало игнорировать соседей — скажут, загордился.

— Но у меня готово только две песни под гитару? — пытаюсь оправдаться.

— Они их и хотят послушать. А что у тебя еще песни есть? — не сразу улавливает мою оговорку.

Подростковые воспоминания про мои катания на лошадях, натолкнули на другие воспоминания из будущего. Песня про коня Расторгуева. Надо вспомнить ее.

— Есть, только «а капелла» спеть смогу. Мне нужно некоторое время перенести текст на бумагу, а то сразу весь текст я не вспомню.

— Какая капелла? — удивляется.

— Без музыки, — поясняю.

— Пойду, обрадую, что ты скоро выйдешь. Мама, ты пойдешь про себя Сережкину песню слушать? — обращается к лежащей бабушке и убегает довольная.

— Какая такая песня про меня, ты только бренчишь на гитаре и мычишь что-то. А песен-то не поешь, — кряхтя, встает с кровати бабушка.

Я хватаю свою тетрадь, вырываю из середины лист и начинаю набрасывать слова песен Любе — «Солдат» и «Конь». Через минут десять выхожу с гитарой в коридор. Вот это да! Похоже, в наш коридор сбежались жильцы обоих наших бараков. Увидев меня, народ радостно загудел. Кто-то пару раз хлопнул в ладоши. Послышались шутки, смех. Слышу:

— Вот у нас и свой Магомаев появился!

Какой-то мужской голос:

— Скоро мы будем гордиться, что с этим пацаном в одном бараке жили и на соседнем очке в сортире сидели! — в «зале» смех.

Невозмутимо улыбаясь и здороваясь со знакомыми, прохожу к нашему умывальнику в торец коридора. А в кухне-то слева тоже народ толпиться и в коридоре на входе в дом справа тоже. Поворачиваюсь к зрителям в коридоре. Вижу гордых и радостных родителей в первых рядах. Прошу:

— Бабушку мою пропустите, пожалуйста, вперед.

Мама метнулась в нашу комнату и вынесла для нее табурет. Послышались возгласы:

— Нам не видно, пусть на табурет встанет.

— Серега, встань на что-нибудь!

— Чего на него смотреть, видите каждый день. Слушайте.

С кухни мне передали табурет. Пришлось встать на него. Накинул ремень гитары. Сосредоточился.

— Все вы знаете, что я живу с бабушкой. У вас всех есть или были бабушки. Вот про бабушек я и написал песню. И начал говорить подыгрывая на гитаре:

Начал петь и играть:

Внимательно вслушиваясь в простые слова, люди задумчиво улыбались и глядели на меня. У некоторых женщин глаза заблестели. У мамы тоже. Она даже положила руку бабушке на плечо.

По окончании песни захлопали. Женщины вытирали глаза. Поднялся гомон. Все активно стали делиться впечатлениями и обмениваться мнениями. Донеслось:

— Кто бы мог подумать, что Серега на такое способен?

— Я считала, что его только тюрьма ждет.

Я поправил гитару. Народ постепенно затих. На тех, кто не мог угомониться, зашикали.

— Следующая романтичная песня не моя. Мне пришлось ее подготовить и разучить для сегодняшнего концерта. Она больше подходит для подростков, — довожу до зрителей.

Послышались поощрительные голоса. Начинаю:

Закончил. Люди немного помолчав начали дружно хлопать и снова заговорили.

Я стою, молчу.

— А еще, — кто-то спросил сбоку. Все замолчали и смотрят в ожидании на меня.

— Я недавно только взял в руки гитару. Музыка подготовлена только для этих песен. Я могу спеть вам, только без музыки, — предлагаю.

— Давай, хорошо поешь, — опять мужской голос.

— Недавно прошел мужской праздник — 23-го февраля. Многие мужики и мой отец служили в Армии. (Было дело! — выкрик). Я еще не служил, просто представил каково это там. И у меня сложилась песня, которую еще никто не слышал. Вы будете первыми. Мужчины могут оценить. И начинаю Солдата, выстукивая ритм на деке:

Замолкаю. Возник снова гул голосов, выкрики, дружные хлопки. Мужичок, похоже, поддатый, из соседнего подъезда выкрикнул:

— Молодец парень! Здорово!

Выдерживаю паузу. Постепенно шум стихает.

— И последняя песня, которую я придумал и надеюсь, она тоже вам понравится. Тоже исполняется впервые, пока без музыки.

Тихо начинаю:

Пою громче:

Начинаю голосить:

Снова стихаю:

Тихо:

Замолкаю. Дружные аплодисменты. Я понимаю этих бывших сельских жителей. У них еще ничего не забыто. В душе они так и остались деревенским ребятами и девчатами. Спускаюсь с табурета и иду к бабушкиной комнате. Меня хлопают по плечам, жмут руку, обнимают, прижимая к пышной груди, кто-то из женщин целует. Кто-то из мужиков зовет выпить. Кто-то пьяный громко сомневается:

— Не мог сам пацан такое написать. Слышал, наверное, где-то, — много голосов его обрывают.

Кто-то вспоминает нашу джигитовку по ночному поселку. (Все всё знают, блин!)

(Третий поход за славой?)

За ужином мама села рядом и внимательно смотрит на меня.

— Мам, ты меня смущаешь, я, что много ем? — смущаюсь от пристального взгляда.

— Я все думаю, откуда это у тебя? Слушаешь твои песни и как будто все это видишь? — не отвечая задумчиво произносит она.

— У меня образное мышление или богатое воображение, — есть расхотелось и я встаю из-за стола.

— Ты мало поел, — замечает. Как можно есть, когда тебе смотрят в рот?

— Будешь композитором? Песни будешь писать? Хорошо бы. Они много зарабатывают, — мечтает она.

— Вряд ли. В какой нибудь технический ВУЗ пойду, — заявляю.

— Ты ведь хотел в военное училище? — подал голос отец с дивана, ранее внимательно прислушиваясь к нашему разговору.

— В институтах бывают военные кафедры. Кстати знаете, как празднование Нового года на военной кафедре называют студенты? — Все дубы и все шумят! — выдаю я.

— Почему? — не понимает мама.

— Потому, что военных считают дубами, — постучал костяшками по лбу. — Якобы у них, одна извилина, и та от фуражки, — добавляю и направляюсь к бабушке.

— А как же песни и музыка? У тебя так хорошо, получается, — вспоминает мама.

— Пока пишутся — буду писать, вот только зарегистрировать бы их как? — останавливаюсь у двери.

— Зачем? — наивно удивляется она. — Если песня хорошая и людям нравится, то пусть ее поют. А ты станешь знаменитым, — опять мечтает.

— Потому что песни, как книги и изобретения — являются продуктом интеллектуальной собственности. Если песня станет популярной, ее начнет исполнять какой-то популярный певец, она прозвучит по радио или телевизору, тогда она начнет приносить деньги автору песни. Автору должны идти отчисления от ее исполнения. Только боюсь, автором песни тогда уже буду не я, — откровенно рисую вероятные перспективы.

— А кто? — интересуется.

— Тот, кто официально зарегистрирует песню, — терпеливо разъясняю.

— Но мы же на концерте все слышали, что это твоя песня. Кто же теперь может назвать ее своей? — удивляется мама.

— Тот, кто первый официально зарегистрирует ее под своим именем, возможно изменив пару нот и слов.

— И что же делать? Ведь все же знают, что это ты придумал. А это дорого регистрировать? А как это делается? — посыпались вопросы.

— Если мою песню на каком нибудь Правительственном концерте исполнит Кобзон, как автор? Где мы — жители поселка и где Кобзон? Мне, что судиться с ним и в свидетели жителей приглашать? Регистрировать я думаю не дорого, а где и как это делают пока не знаю. Можно просто продать исполнителям мою песню и пусть они тогда делают с ней все, что захотят. — Вслух размышляю.

— А за сколько можно продать? — встрепенулась. Тема денег ей близка.

— Наверное, зависит от уровня исполнителя. В наш ресторан музыкантам — можно предложить за 100 рублей, и то они могут отказаться. У них ведь утвержденный сверху репертуар. Кстати ресторан наш тоже делает отчисления с каждой исполненной песни авторам. В областном элитном ресторане можно предложить и за 500 рублей. А популярному певцу — на порядок больше — за 5000 рублей.

— Не может быть! Это же какие деньжищи! — отмахивается.

— В эстраде вообще огромные деньги крутятся. Гитарист в московском популярном ресторане в неделю может зарабатывать от 500 до 1500 рублей. А автор и исполнитель своих песен может зарабатывать от 3000 до 10000 рублей в месяц.

— Не верю! — твердо заявляет мать. Такие суммы ее просто шокировали. — А если тебе стать таким певцом?

— Не хочу я соваться в это болото. Это — такой гадючник! Хуже, чем у тебя в отделе, — слышал, как мама жаловалась отцу на интриги, зависть, кляузы в ее женском коллективе на работе. — Кроме того — сколько времени пройдет, пока про меня услышат и я стану популярным? Меня это не устраивает. У меня другие планы.

— Ты слышишь, отец, планы у него? А где ты, все это узнал? — иронично обращается к отцу, а затем подозрительно смотрит на меня.

— Заинтересовался, когда понял, что мои песни нравятся людям. Поспрашивал кое-кого, до чего-то сам догадался, — напускаю тумана.

— Кто эта хорошенькая девочка, которая с тобой пела? Вы так хорошо смотритесь вместе! Как ее зовут? — резко переходит мама на другую, интересующую ее тему. (Это в каком месте она хорошенькая?)

— Учительница музыки привела. Зовут — Наташка. Я ведь еще плохо играю на гитаре, а она в музыкалке училась, — перевожу стрелки. Мама явно начнет собирать сведения про Наташку. Как и ее мать про меня. Все матери такие, наверное.

— Я бы не сказал, что ты плохо играешь, — высказал свое мнение отец.

— Плохо. Сам знаю. — Утверждаю я.

У бабушки снова заваливаюсь на свою кровать с гитарой. Но постепенно глаза слипаются. Последнее, что слышу — непрекращающийся за стеной бубнеж родителей.

На отборочной комиссии нас с Наташкой отобрали на концерт, но только с одной песней про бабушек. Песня «Ребята надо верит в чудеса» не подходит для сегодняшней аудитории и концертной тематики, объяснила нам расстроенная Евгения Сергеевна. Мы выступали на большой сцене в просторном зале с рядами мягких бордовых кресел. В этом зале редко демонстрировали художественные фильмы. Здесь проводили торжественные собрания, многочисленные официальные мероприятия, городские концерты, смотры художественной самодеятельности, выступали приезжие артисты, ставили спектакли и прочее. Даже цирковые гастрольные выступления проводили здесь.

Мегера, которая организовывала прослушивание, шипела, как змея на испуганных подростков, готовящихся к выступлению. Мы в списке выступающих находились в середине. Когда подошла наша очередь, эта мегера уцепилась за мой рукав, что захотелось брезгливо выдернуть руку. Нас объявили и мегера, отдернув руку, прошипела нам:

— Вперед и без самодеятельности!

Перед нами был пустой зал, с редким зрителями. На переднем ряду сидели несколько представительных женщин и двое мужчин. Некоторые были с блокнотами.

Я не стал ничего говорить от себя, а начал сразу с песни:

Никто не хлопал, только после песни склонились над блокнотами и кивали головами, переговариваясь вполголоса между собой.

Спели вторую песню и под шипение мегеры ушли со сцены. Мне было все равно, отберут нас или нет. Мне не хотелось петь на концерте.

Спросил у Наташки о ее впечатлениях. Сообщила, что все в порядке, только жалко, что маму на концерт не пустят. Билеты на концерт именные. Я был раздражен, и хотелось поругаться. Кивнул Наташке — за мной. Подошел к Евгении Сергеевне и спросил, от кого зависит пропуск на концерт или тот, кто может помочь провести Наташкину маму. Она посмотрела на мое решительное лицо, кивнула и куда-то ушла. Потом поманила меня за собой и подвела к какой-то женщине. Показала нас друг другу, и наказала мне подойти к ней перед концертом. Она проведет. Позвал Наташку на улицу и по дороге сообщил переживавшей девчонке, что может приглашать маму. Времени до сбора участников было еще полно. Поэтому мы поехали по домам на городском автобусе, Наташке до ж.д. вокзала, а мне до самого барака.

Приехал к клубу опоздав немного. Возле клуба мерзла мама Наташки. Вот ведь — (до-ре-соль). Зачем так рано пришла? В фойе маялась Наташка. Подошел к вахтерше, сунул ей в руку три рубля и провел женщину в помещение. (Хорошо иметь карманные деньги.) Отметились у Евгении Сергеевны. (Она что, без обеда?) Я и не знаю, где она живет? Зато недалеко живет Павел. Хотя он музыкант, наверное, тоже здесь где-то. Перед концертом подошел к всемогущей женщине и усадили маму Наташки.

Спели и сыграли нормально. Уже появилась уверенность и некоторый автоматизм в перебирании струн и смене аккордов. А Наташка — молодец. При таком щуплом тельце, мощный голос. Старается меня не забивать и подстраивается. Перед песней сказал пару слов от себя и наплевать мне на всех мегер. Зал мы завели. Уже на втором припеве нам стали хлопать в такт, а на третьем подпевать. Правда не вставали и на бис не вызывали. Но хлопали дольше и громче, чем другим исполнителям. (Молодцы пельмени и Слава Мясников.) Мегера ничего не сказала, но встретила и проводила ТАКИМ взглядом! А я был воодушевлен.

Все-таки есть при исполнении со сцены, при большом скоплении народа, какая-то энергетика зала. Есть между исполнителем и зрителями какая-то связь. Ты передаешь что-то им и заряжаешься от их чувств. Только думаю, что много зависит от меня и от песни. Надо стараться передать свои чувства зрителям и они это почувствуют, а их радость передастся мне. Почему-то при отборе этого не было, наверное из-за отсутствия зрителей. Или зрители делали свою работу, а не наслаждались. В коридоре барака я испытывал другие чувства. Там и обстановка другая была и ответственность и атмосфера, как бы семейная. А на обоих концертах я почувствовал восторг и воодушевление. Вот почему артисты держаться за сцену до последнего. Боксеры с трудом уходят с ринга. Отсюда, от не востребованности, отсутствия привычных эмоций от радости зрителей, вышедшие в тираж артисты, спортсмены спиваются, депрессируют и рано уходят из жизни от сердечных болезней. Испытав медные трубы, не выдерживают обыденности жизни. Так же заметил, что перед сценой я не испытываю волнения. Сегодня, я даже не думал о тех, кто сидел в первых рядах, а пел для всех. Я пытался, как можно полнее передать свои чувства о бабушках, вспоминая себя, играющего в бабушкиной комнате, ее кисель, как она меня пыталась накормить, как читала детские сказки и рассказывала своими словами, о прочитанных ею когда-то книгах.

Наташка тоже была довольна и благодарна мне за маму. Она осталась дожидаться маму до конца концерта, а я попрощавшись с ней и Евгенией Сергеевной отправился домой. На выходе вахтерша сунула мне трешку назад, благодарная за песню о бабушках. Перед клубом стоял целый ряд Волг. Конечно, разве отцы города пойдут пешком на концерт и домой, как простые люди. Хотя из будущего знал, что директор одного из крупнейшего завода города всю свою жизнь на свой завод и обратно ходил пешком. А как его, в период приватизации подвинули (выперли), так с его уходом завод стал хиреть и там, так же как у всех предприятий, сразу появились проблемы.