Я воевал в Корее

Глава 4 Китайцы приходят — мы уходим

В бессвязных, туманных сводках американского командования как-то упомянули, что, когда наши войска занимали Тхэчхон, к северу и востоку от него уже находились китайские части. Это послужило для наших солдат первым конкретным подтверждением слухов о наличии китайских войск в Корее, хотя, конечно, разведка давно располагала соответствующими данными.

Первые части китайских добровольцев вошли в Корею для непосредственной защиты своей границы до тех пор, пока не прибудут достаточные силы, чтобы надежно обеспечить ее безопасность. Сначала их намерением было лишь усилить оборону границы и предупредить вторжение противника на китайскую территорию. В своих сводках китайцы сообщали, что хотя темп продвижения американцев к китайской границе несколько замедлился, американские войска все ближе подходят к границе и на востоке и на западе.

Как явствует из этих сообщений, китайский народ, считая, что государственной границе Китая грозит серьезная опасность, вынужден был направить в Корею более мощные контингенты, чем обычный экспедиционный отряд — только они смогли бы решительно противостоять любому удару. Часть этих сил стояла теперь в боевой готовности, а вскоре всем им пришлось вступить в бой.

Первого ноября разведка донесла о крупных сосредоточениях китайских войск — были установлены части нескольких дивизий. Это были передовые части, а вскоре сосредоточились все дивизии в полном составе.

На следующий день нам встретилась колонна американцев. Они пояснили: «Мы идем к югу, чтобы создать там прочную оборонительную линию и закрепиться на ней». Закрепиться! Хорошо еще, что их начальству пришло в голову внушить им эту мысль, иначе вся американская армия на полной скорости покатилась бы на юг. Обстановка на фронте резко изменилась. В сущности, это был полный разгром. Высшее командование допустило трагический просчет и постыдно скрыло его. Не посчитавшись с весьма убедительными донесениями разведки, предвещавшими нам одни неприятности, оно погнало нас на север. А теперь эти чины отнюдь не считали себя повинными в том, что своими действиями вынудили китайцев нанести удар.

В такой «веселой» обстановке мы оставили Тхэчхон и двинулись на Пакчхон.

Встретившихся нам американцев, которые раньше нас вышли из Тхэчхона на север, внезапно атаковали китайские войска. Что ж, янки получили возможность красочно описать, какое впечатление произвели на них китайцы. Была глубокая ночь, и американцы безмятежно спали. Застигнутые врасплох, они обратились в паническое бегство. Им даже не хватило времени завести моторы своих машин. Многие попали в плен, некоторым удалось пробраться к нашим позициям.

Этот случай — один из многочисленных примеров отступления американцев. Чаще их застигали врасплох, и в результате вместо организованного выхода из боя отступление принимало характер панического бегства и сопровождалось большими потерями. Все это явилось следствием полного отсутствия дисциплины, а также безответственности командиров и их неспособности руководить боевыми действиями.

В Пакчхоне царил хаос. Американские части отступали во всех направлениях, а штабные офицеры, окопавшиеся на юге, сообщали о полном окружении наших войск. Четвертого ноября стало известно, что шесть китайских дивизий перешли реку Чхончхонган в северном направлении и развивают наступление на запад, собираясь атаковать нас с тыла.

Мы получили приказ удерживать плацдарм на этой реке до тех пор, пока дезорганизованные лисынмановские и американские войска не выберутся с севера. Под Тхэчхоном противник остановил и отбросил наступающие лисынмановские войска. Наша 29-я бригада очутилась в нелепом положении. Она не могла двигаться на север к нам на помощь, так как для ее танков «Центурион» требовалась отдельная дорога, а все дороги, естественно, были забиты американскими автоколоннами, двигающимися в южном направлении. Конечно, 29-я бригада не сразу решилась двинуться на север без своих танков.

В воскресенье пятого ноября на всех направлениях появились крупные силы китайских войск. Богослужение вообще проводилось в армии нерегулярно, не говоря уже о том времени когда она воевала в Корее; но в этот день о молебствии и думать было нечего. Увидев полкового священника, направляющегося на воскресную молитву, адъютант закричал: «Уходите, святой отец, у нас и без того достаточно неприятностей».

Обстановка осложнилась. Командир бригады решил, что пора, пока не поздно, отводить свои части. Между Пакчхоном и Анчжу завязался ожесточенный арьергардный бой. Единственная дорога из Пакчхона простреливалась противником с севера и востока. В это время китайцы уже прорвались западнее Пакчхона и отрезали нас. Пока австралийцы стойко обороняли господствующую над этой местностью высоту, а артиллерия прикрывала нас с тыла, наша бригада стала пробиваться из окружения.

Как нам удалось спастись, я до сих пор не понимаю. В сущности, мы не представляли себе той опасности, которая нам грозила. Мы вырвались из окружения по единственной свободной дороге. Китайцы непрерывно обстреливали нас, просачиваясь через боевые порядки австралийских частей. Дорога вела к мосту в Анчжу. Этот мост имел важное значение, так как по нему проходили на юг все автоколонны. Удерживая мост, мы заняли позиции строго к северу от него, а войска наших союзников все еще находились к югу и востоку от Пакчхона. Таким образом, нам удалось по крайней мере избежать окружения и удержать дорогу для отступления.

Китайцы, захватив в нескольких местах плацдармы на реке Чхончхонган, занимали теперь очень сильные позиции. Но завершив прорыв и охват наших войск, они выжидали благоприятный момент, чтобы возобновить наступление. Атаки их продолжались, но значительно меньшими силами. Мы несли немалые потери, но, судя по сообщениям, у китайцев они были еще больше.

По правде говоря, только здесь мы сумели наконец временно закрепиться на своих позициях. Китайцы, вероятно, решили, что для первого раза — достаточно.

Стали появляться сообщения о зверских расправах противника над американцами и лисынмановцами, изуродованные трупы которых были найдены в различных частях Северной Кореи. Но мы не будем сейчас останавливаться на этих страшных картинах, а вернемся к ним позже. Я видел жертвы злодеяний, вся ответственность за которые, по нашим сообщениям, возлагалась на солдат корейской Народной армии. Утверждалось, будто американские и лисынмановские военнопленные и местные жители убиты солдатами корейской Народной армии и их сторонниками. Но мне известно, что в. ряде случаев зверства, приписываемые «коммунистам», — дело рук лисынмановцев. Самая большая трагедия этой войны заключалась в том, что преступления совершались корейцами против корейцев. Среди убитых американских военнопленных были и такие, которые погибли от рук местных жителей, с ненавистью мстивших оккупантам за поруганную землю.

В то время для расправы с местными жителями достаточно было одного подозрения, что они оказывают содействие или сочувствуют корейской Народной армии. У меня есть неопровержимые доказательства, что многие корейцы убиты под этим предлогом местными антикоммунистами, лисынмановцами и солдатами войск ООН во время оккупации Северной Кореи. Но самым подлым является то, что во всех этих зверствах впоследствии обвиняли солдат корейской Народной армии и их сторонников на Севере.

Подробно останавливаясь на этом, я хочу доказать, что в опубликованных ранее сообщениях о событиях в Корее грубо, постыдно искажается действительность.

Десятого ноября было объявлено, что город Пакчхон свободен от противника, и австралийские части начали подготовку к дальнейшему продвижению. На это как раз и рассчитывали китайцы. Под прикрытием ночи они срочно перебросили к Пакчхону свои танки. Американские и лисынмановские войска, находившиеся на восточном побережье, стали встречать более сильное сопротивление китайских частей, в частности возросла активность авиации противника. В центральной части Кореи лисынмановские войска как будто не отмечали особой активности со стороны противника, но и на них была готова обрушиться мощная лавина.

Одиннадцатого ноября мы тоже двинулись на север, к Пакчхону, но наши позиции были намечены южнее и восточнее города. Мы шли через горы. Жаркое солнце еще напоминало о лете, но воздух уже не нагревался и дул пронизывающий ветер.

В это время на фронт прибыл командующий войсками Британского Содружества Наций в Японии и Корее генерал Робертсон. «Готовьтесь к зиме!» — вот все, что он мог сказать. А мы подумали про себя: «Легко рассуждать, имея роскошный дворец в Японии! У нас же нет ни, дворцов, ни домов, ни крова — ничего, кроме голой земли под открытым небом». Право же, это была жестокая шутка: нанести нам визит только для того, чтобы дать такой «гениальный» совет. Несмотря на это, ободренные обещаниями Макартура, многие из нас еще питали надежду возвратиться к рождеству домой или, в худшем случае, в Гонконг.

На следующий день ударил мороз. Зима застала нас совершенно неподготовленными. Многие были в летнем обмундировании, полученном еще в Гонконге. Только спустя много времени нам выдали зимнюю одежду. А пока приходилось полагаться на великодушие американцев и их запасы.

Как-то утром мы проснулись от свирепого холода. Мы занимали ряд холмов, разделенных открытыми долинами. Ветер с силой бросал нам в лицо мельчайшую ледяную пыль. Так мы впервые столкнулись с манчжурской зимой. Подумать только, всего два дня назад здесь стояли сравнительно теплые солнечные дни. А теперь бешеные порывы ветра обрушивались на вершины холмов и в долины и температура упала до минус двенадцати градусов по Цельсию. Никогда еще мы не испытывали такого холода, во всяком случае, в подобных условиях.

Никаких естественных укрытий здесь не было, а летняя одежда не могла защитить нас от холода. Морозы стали такими свирепыми, что солдаты целыми днями толпились у костров. Мы считали, что либо нам должны выдать теплую одежду, либо отвести в тыл, но ни того ни другого не произошло. Нас не сменили, а зимнего обмундирования пришлось ждать еще очень долго. Тяжелое это было время. От холода замерзали все жидкости. Чтобы набрать воды, под цистернами приходилось разжигать костры. Если бы нас увидели земляки, как удивились бы они жалкому виду великой английской армии!

В ночь на шестнадцатое ноября выпал первый снег. К счастью, он шел недолго и не засыпал нас, как потом часто случалось. Это было первое знакомство со страшной зимой, которая ко всем прочим неприятностям прибавила еще перспективу обморожения.

В тот день мы в третий и последний раз возвращались через горы в Пакчхон. В городе солдаты могли хоть немного укрыться от пронизывающего холода. Здесь мы ожидали подхода лисынмановских войск, которые должны были прикрыть участок фронта между нами и западным побережьем, после чего нам предстояло снова начать наступление.