Я все знаю

Глава 9

Рэндалл сидел в опустевшем офисе, уставившись в монитор. Он просматривал очередное видео. Пациент номер два, Джейсон Харрис, сидел на краю стула и нервно пощипывал свои джинсы.

– Как твои дела? – послышался голос Питера. – Хочешь что-нибудь обсудить?

– Да нет, нет. Все было как обычно. Стало холоднее, так что мы вовсю работаем. Когда холодает, все вспоминают, что надо бы купить новые шины. В магазине сейчас куча народу, но я не против. Мне нравится работать. Так дни быстрее проходят.

– А как дела дома?

– Да все то же.

– Как поживает твоя мать?

– Ничего не изменилось. Понять не могу, как можно позволять кому-то так на тебе виснуть, убирать за человеком все его дерьмо, выслушивать его нытье и при этом считать, что живешь как все нормальные люди. Впрочем, это ее дело, а не мое. Как по мне, она сама себя загнала в это рабство и не может сделать шаг в сторону. Вечно мирится со всем этим. Она будет это терпеть, пока один из них не умрет. Она понятия не имеет, существует ли какая-то другая жизнь.

– Ты говоришь о своем отце?

– О ком еще?

– Как он?

– Все еще такой же засранец, если вы это имеете в виду.

– Поясни.

– Ну, короче, моя мать кашляет уже что-то типа трех недель: весь день, всю ночь. Мне кажется, это бронхит, пневмония или что-то в этом роде, но к доктору она не идет – говорит, что это слишком дорого. Я предлагал деньги, но она отказалась. Она покупает всякие аптечные леденцы и пилюльки, но они ни хрена не работают. Я говорил с отцом, но он от меня только отмахнулся. Недавно она так сильно кашляла ночью, что он выпихнул ее из кровати и заставил лечь на диван в гостиной, ему же надо было выспаться перед работой. Вот такой вот он ублюдок.

– Что ты почувствовал, когда об этом узнал?

– А вы как думаете? Он просто ужасный человек, ужасный эгоист. Всего-то и делов, что отвести ее к доктору и купить лекарство, которое ей выпишут, – и больше не придется слушать этот кашель. Ей не пришлось бы так мучиться. Но он говорит, что это слишком дорого. Имей он работу, на которой платили бы нормальные деньги, может быть, все было бы по-другому.

– Ты говорил с отцом насчет того, чтобы помочь им деньгами?

– На это он приказывает мне заткнуться и не совать нос в чужое дело. Я так и поступаю. Но вот я в очередной раз захожу домой и вижу, что она отскребает пол в кухне, потому что он прошел по нему прямо в ботинках. Ему всего-то надо было снять чертовы ботинки при входе в дом! Но нет, это было бы уже слишком. Он идет куда хочет и оставляет после себя кучу дерьма, а ей приходится на четвереньках отчищать эти пятна. И это при том, что она по-прежнему кашляет и отхаркивается. И знаете, где он в итоге оказался? На диване, с пивом в руках, перед теликом.

– Что ты почувствовал, когда это увидел? Поточнее, пожалуйста.

– Злость.

– Насколько сильную?

Камера повернулась к Джейсону. Он крепко сжимал трясущиеся кулаки; его грудь ходила ходуном.

– Я захотел ему вломить.

– Что именно ты захотел сделать?

– Ударить его так сильно, как только я могу, дать прямо в нос. Я хотел бы услышать, как у него там ломаются все хрящи, а потом повалить его на этот вонючий пол. Было бы здорово ткнуть его прямо в эти пятна. О, это было бы просто замечательно!

– Что еще?

– Я бы забрал мать и убежал из дома. Мы бы оставили этого сукиного сына валяться на полу и пустились бы прочь. Все это время она была просто вынуждена его обслуживать. Я опустил руки, потому что это никогда не изменится. Но если честно, я бы очень хотел убежать с ней куда подальше. Она заслуживает чего-то получше.

– Спасибо, Джейсон. Спасибо, что поделился.

Рэндалл нажал на паузу и закончил записывать последнюю фразу – он собирался подшить ее к материалам исследования. Было похоже, что с Джейсоном тоже получится добиться успеха. Если они смогут довести его до той точки, когда ему больше не захочется представлять насилие над отцом, это будет настоящей победой. Более того, возможно, такой исход смягчит реакцию на неудачу с Джерри Осборном.

В самом начале Джейсон воображал, что отрезает отцу язык, чтобы тот больше не командовал его матерью. Он также хотел выдавить ему глаза: по его словам, отец часто бросал на него неодобрительные взгляды. После этого Джейсон планировал отрезать отцу руки, чтобы он больше никогда не избивал жену. Наконец, он собирался усесться рядом и начать в подробностях рассказывать ему о своей ненависти, пока старик не истечет кровью до смерти.

Питер и Рэндалл неутомимо заставляли Джейсона раз за разом повторять эту историю, пока не начали меняться хотя бы отдельные детали. Сначала Джейсон согласился не выдавливать отцу глаза, а вместо кистей рук отрезал только пальцы. Еще через какое-то время вместо ножа в истории стало фигурировать ружье. Правда, в какой-то момент Джейсон неожиданно упомянул, что предпочел бы застрелить обоих родителей – он начал считать, что мать проявляет слабость и поэтому тоже заслуживает смерти, – но это быстро прошло. Расправа снова приобрела личный характер, но исследователи зафиксировали коренной перелом: Джейсон больше не хотел убить отца и описывал только избиение. Оставалось довести его до последней ступени, включающей полное отрицание насилия и стремление вперед, подальше от прошлого.

Рэндалл поднялся из-за стола и присел на подоконник. Отсюда был виден квадрат двора и три других здания, отданных их департаменту. Солнце только начинало показываться из-за деревьев. Вокруг не было ни души, как ему и хотелось: нужно было отдохнуть после вчерашнего вечера и звонка Джины, которая сначала устроила форменную истерику, но потом, слава богу, успокоилась и согласилась передать печальные новости остальным друзьям Аманды.

Аманда была единственным ребенком, и теперь единственным оставшимся в живых членом семьи была ее переехавшая на Западное побережье мать. У Рэндалла не было никакого способа связи с ней, так что он позвонил тете Аманды, проживавшей во Флориде, и ее двоюродным сестрам из Колорадо и Миссисипи. Ответом ему были очередные порции слез и куча обещаний поскорее приехать и устроить все как нельзя лучше. Родственницы Аманды предложили передать новости остальным членам их сравнительно небольшой семьи, и он с облегчением согласился. Они обменялись электронными адресами; Рэндалл пообещал, что вышлет информацию о дате и месте похорон, как только сумеет более-менее прийти в себя. Горе вперемешку с огромной ответственностью волной обрушилось на его плечи и словно бы бросило на острые скалы. Аманда была мертва – и ее нужно было достойно похоронить.

Зеленая аллея, обычно заполненная студентами, была пуста. Рэндаллу нравилось, каким оживленным порой бывал кампус: здесь повсюду чувствовалась сила молодости, оптимистический настрой и заразительная жажда успеха. До возвращения молодежи с каникул оставалась еще пара-тройка недель. Рэндалл задумался, сможет ли он когда-либо снова почувствовать что-то светлое – даже в окружении всех своих учеников. Что-то внутри его безвозвратно исчезло.

– Доктор Брок?

Рэндалл чуть не свалился с подоконника, оборачиваясь назад. В дверном проеме виднелась мужская фигура – там стоял человек примерно его роста и возраста, может быть, чуть моложе, но уж точно не студент. Взлохмаченные волосы свешивались ему прямо до бровей, почти все лицо покрывала густая щетина. Человек стоял в тени коридора, и его глаза казались почти черными. Он был одет в длинное черное пальто.

– Вчера вы были у меня на участке, – проговорил Рэндалл. – Я помню ваше пальто.

– Да, это так.

– И на вечеринке Аманды. Вы там были, да, да, я помню, только у вас была несколько другая прическа.

– Нам нужно поговорить.

Человек пересек комнату и опустился в одно из кресел, в которых Питер и Рэндалл обычно сидели во время встреч с пациентами. Сбоку стояла выключенная камера на треноге. Человек откинулся назад, сбросил пальто с плеч и скрестил ноги. Одет он был довольно просто: джинсы и белая рубашка на пуговицах.

– Я увидел вас с веранды и окликнул, – сказал Рэндалл, все еще не двигаясь с места.

– Я вас слышал, но время для разговора было неподходящее. Мне не следовало приходить. Все-таки то, что случилось с Амандой… вы же едва успели добраться домой после того, как обо всем узнали. Я совершил ошибку, навестив вас.

– Откуда вам все это известно? – спросил Рэндалл. – Откуда вы знаете об Аманде?

Человек на мгновение уставился прямо на него:

– Знакомо ли вам мое лицо?

– Не то чтобы. Я видел вас на вечеринке – на этом все.

– Мы многие годы вращались в одних и тех же кругах, но я не думаю, чтобы нас друг другу представляли. Можете звать меня Сэм.

Рэндалл промолчал.

– Разумеется, это не мое настоящее имя. Пока мне важно сохранять анонимность, но я выбрал имя, которое может вам кое о чем напомнить. Это имя вашего брата.

У Рэндалла слегка закружилась голова, но он двинулся навстречу гостю. Каждый шаг давался ему с огромным трудом.

– Я знаю, о чем вы думаете, – продолжал Сэм, растягивая губы в улыбке, – или о чем должны думать. Если я знаю о вашем брате, что еще может быть мне известно?

– Чего вы хотите?

– Я хочу вам помочь.

– Мне не нужна ваша помощь.

Сэм снова уставился на Рэндалла.

– Вы с маленьким Сэмом любили играть на отцовской ферме. Отец нечасто позволял вам кататься на лошадях; ферма – это не шутки, да и обязанностей у вас было предостаточно. Обычно ваша помощь была очень важна, но в тот день вы были предоставлены сами себе и хотели как следует насладиться свободой. Неожиданно из ниоткуда возник Сэм, вечно ходивший за вами по пятам. Он умоляюще посмотрел на вас, порой он бывал совершенно несносным мальчишкой, но разве не таковы все младшие братья? Впрочем, вам так никогда не казалось, для вас он был всего лишь еще одной обязанностью. Вы оба отправились в лес – вы впереди, он сзади. Вы сделали все, что просили родители, и делали вид, что не замечаете брата. Какая жалость! Похоже, на вас частенько сваливаются неприятности, а?

Рэндалл молча опустился в свое кресло.

– Вы должны были охранять Сэма. Он был вашим братом, а не строчкой в списке дел на день. Вы должны были за ним приглядывать.

– Как вы об этом узнали? – сдавленно проскулил Рэндалл.

– Вы задаете неверный вопрос.

Сэм наклонился вперед:

– Верный вопрос заключается в том, что еще я могу знать.

В офисе повисла гробовая тишина. Рэндалл скрестил руки на груди, пытаясь скрыть мелкую дрожь в ладонях. Он ощутил отдаленный прилив головной боли, она быстро набирала силу. Края комнаты начали размываться. Он мгновенно понял, что скоро начнется сильная мигрень – куда хуже той, которая приключилась с ним на вечеринке Аманды.

– Вам пора, – осторожно сказал Рэндалл, стараясь не дать голосу дрогнуть и выплеснуть наружу весь копившийся у него внутри ужас.

– Сначала я должен кое-что вам… тебе сообщить. Причину, по которой я здесь нахожусь.

– Что?

Сэм понизил голос и прошептал:

– Аманду убили. Я знаю, кто это сделал. Я все видел.

Рэндалла словно бы выбросило из кресла. Он нервно зашагал по комнате, чувствуя, как его переполняют вина и жалость.

– Что за чушь! – наконец воскликнул он. – Моя жена попала в автомобильную аварию.

– Нет. Ее убили.

Рэндалл не мог поверить в саму возможность такого события. Он прикрыл глаза, чувствуя, как нарастает боль.

– Хорошо. Тогда скажите, кто это сделал. Вы сказали, что были там и все видели, так расскажите же! Я обращусь в полицию.

– Так это не сработает.

– Это вы это сделали? Вы убили мою жену?

– Нет.

– Тогда скажите, кто в этом виноват.

– Скажу, когда придет время. Не сейчас.

– Я вызываю полицию.

Рэндалл протянул руку к настольному телефону. Он уже взял трубку, как вдруг почувствовал на своем плече ладонь незнакомца и резко обернулся.

– Никакой полиции, – сказал Сэм. – Это касается только нас двоих. Я могу тебе помочь, но если ты вызовешь полицию, то навлечешь на себя подозрения и будешь вынужден рассказать им то, о чем еще не готов заявлять вслух. Ты знаешь, что я не вру. Я помогу тебе выяснить, что случилось с Амандой, и открыть правду о самом себе.

Он взял руку Рэндалла и вложил в нее какой-то предмет.

– Что это?

– Телефон Аманды. С его помощью ты раскроешь ее первый секрет. Но, повторяю, никакой полиции.

– Как у вас оказался ее телефон?

– Все люди носят маски, – Сэм не обратил на вопрос Рэндалла никакого внимания, – у некоторых это получается немного лучше, но это делает каждый из нас. Жизнь – это сплошное ухищрение. Никогда нельзя утверждать, что знаешь кого-то в полной мере; ты не знал Аманду, а она не знала тебя. Но я могу помочь тебе как следует рассмотреть то, о чем вам нужно знать.

– Что вы за это хотите?

Сэм снова натянул капюшон и отступил в тень.

– Я знаю больше, чем ты можешь вообразить, – произнес он с порога, – никакой полиции. Я все знаю.

Он исчез.

Рэндалл повесил трубку и медленно опустился на пол. Мигрень растекалась по черепу, отрезая его от действительности. Растерявшийся и напуганный, он прижимал к себе телефон Аманды и раз за разом поглаживал его поверхность большим пальцем, пока не провалился в полную боли тьму.