Я заберу тебя себе (+ Бонус 18+)

Глава 32

АНЯ

- Ать, - разносится над ухом сквозь сон, - амм, - чувствую, как сверху на меня вскарабкивается маленькое тельце.

Закрытыми глазами обнимаю раннюю пташку, губы непроизвольно растягиваются в улыбке.

- Аг, - продолжает лепетать Никита, пытаясь выкарабкаться из моих объятий.

- Не-а, не отпущу, - говорю малышу и открываю глаза, щурясь спросонья.

- Ууу, - протестующе.

- Ну куда ты собрался? – ладонью смахиваю упавшую на лицо прядь волос, ловлю недовольный взгляд.

Никита замирает, губы растягиваются в широкую улыбку, и малыш, пружиня, поддаётся вперёд всем тельцем носом клюёт в мою грудь. Как же хорошо, что я его придерживаю, иначе бы он своей головой зарядил мне точно в лицо.

- Ам, - пыхтя приподнимается, ручками упираясь мне в живот, - ам, - продолжает Никита.

Ясно! Надо вставать и кормить раннего и очень голодного птенчика. Я за неделю научилась понимать, чего он хочет, что пытается донести до взрослых. Тиму труднее, он может минутами смотреть на Никиту, и пытаться расшифровать его детский лепет, иногда сам догадывается, но в основном помогаю я.

- Тим, - зову мужчину, чтобы разбудить и попросить сделать кашу ребёнку, пока я буду умывать эту егозу.

В ответ тишина, и меня это настораживает. Поворачиваюсь к мужчине, да только вторая половина кровати пуста, Горского нет. Перевожу взгляд на дверь душевой, прислушиваюсь, льётся ли вода, да вот только и там тишина. Тима нет в палате. Аккуратно стаскиваю с себя Никиту, усаживаю его посередине постели, присаживаюсь.

Поднимаю руку с часами, смотрю на время, семь-тридцать! И куда же мог отправиться Горский, в такую рань? И словно в ответ, память подкидывает ночное воспоминания.

«- Ань, мне отъехать надо, по делам, через пару часиков вернусь.»

Перед глазами циферблат моих часов, и время на них.

- Ничего себе «пару часиков»!

«- Ты не жди меня, ложись, возможно мне придётся задержаться до утра.»

Всплывают в памяти следующие слова мужчины.

- Мда, - бормочу себе под нос, - и что же тебя там так задержало, Горский?

- Ам, - напоминает о себе голодный ребёнок.

- Сейчас, малыш, - встаю с постели, - сейчас будем кушать, но сначала умываться, - протягиваю руки к Никите, чтобы взять его.

Путаясь в одеяле, маленький торопыга ползком спешит ко мне на руки.

- Оп, - подхватываю белобрысого ангелочка.

Меня тут же обхватывают за шею, радостно вопят. Морщусь от пронзительного крика, направляюсь к столу, где стоит чайник и пачки с детскими кашками, пюрешками, соками и смесью. Открыв крышку чайника, наливаю в него воду из фильтра. Ужасно неудобно работать одной рукой, а второй держать малыша. Я первый раз делаю всё в одиночку, и в груди нарастает волнение. Вдруг у меня, что-то не получится?

- Зараза ты, Горский, - ругаюсь на мужчину.

- Аг! – лепечет Ник, словно соглашается со мной, а может и соглашается.

Нажимаю на кнопку, включаю чайник, и быстро иду в душевую. Водные процедуры занимают у нас целых тридцать минут. Некоторые товарищи любят поплескаться в воде, поэтому дала волю ребёнку, и набрав ванночку тёплой воды, погрузила в неё малыша. Благодаря такому манёвру, умылась и почистила зубы, чуть не девять пастой от смеха, наблюдая за маленьким лягушонком.

А вот дальше начался Армагеддон. Маленькие дети не умеют ждать и терпеть. Ник начал капризничать, прося свой завтрак, который я не могла никак приготовить! Уж не знаю, что я делала неправильно, но трижды, заварная каша для маленьких детей превращалась у меня в один большой комок. Смесь у меня свернулась хлопьями, второй раз даже не стала пробовать её наводить. Я готова была уже рыдать, подвывая Никите, когда взгляд наткнулся на детское пюре.

- Дура! – рявкнула сама на себя и схватила баночку с мясным пюре, - всё, тише малыш, тише, - подхватила на руки Никиту, что стоял у моих ног обхватываю их руками и плача.

Забралась с малышом на постель, усадила его посередине кровати, открыла крышку баночки, как можно быстрее стала перемешивать содержимое. Видя еду, малыш ещё больше стал плакать, что ему её не дают. Первой ложечкой с пюре, я оборвала крик ребёнка, следом вторая, за ней третья, Ник что утёнок проглатывал еду и тянулся за новой порцией. Когда половина банки было съедено, и малыш уже не так рвался за ложкой, я выдохнула.

В груди стала разрастаться злость на Горского. Время половина девятого, а эта зараза даже не звонит. Отправив в открытый рот Никиты очередную ложку с пюре, полезла за телефоном под подушку, чтобы позвонить этому гаду и сказать пару ласковых! Успела только снять блокировку с телефона, как дитё потребовал продолжения завтрака. Взяв телефон и переложив его в другую руку, а баночку с пюре рядом на постель, заметила весящие сообщение с незнакомого номера, ткнув на него пальцем, открыла, содержимым оказалось видео, нажав на пуск, отвлеклась, чтобы зачерпнуть пюре.

- Как же я по тебе соскучился, - раздался хриплый голос Тима.

Вскинула голову на дверь палаты, готовясь встретится глазами с одним гадом, да вот только у дверь была закрыта, и мужчины не наблюдалось. Не успела даже сообразить, что к чему, как по ушам ударил знакомый голос.

- Я тоже, милый, я тоже…

Замерла, стоило понять откуда идут голоса. Словно в замедленной съёмке оторвала взгляд от закрытой двери палаты, перевела его на экран телефона не моргая. Сердце замерло, а следом ухнуло вниз, от увиденного.

На экране телефона был он, мой Тим. Сидит на диване, откинувшись на спинку. А сверху на нём… Людмила, которую он держал руками за ягодицы.

Лицом к лицу. Он улыбался её так тепло, так счастливо, в глазах такой смерч чувств, что я даже дышать перестала, продолжая пялится на экран.

Её рука скользнула по его животу вверх, по груди, на шею, выше, замерла на затылке, зажала в кулак волосы, потянула голову Тима к себе. Нечеловеческий рык Горского, довольный смех матери Никиты и следом она отстраняется, съезжая по его коленям ягодицами чуть вниз. В следующею секунду её руки на пряжке ремня мужчины, несколько ловких движений и ремень расстёгнут, следом пуговица, молния…

- Девочка моя! – хрипит ей Тим и….

К горлу подкатила тошнота, рот наполнился горечью, выронив телефон и ложку, зажала рот обеими ладонями, соскочила с постели, опрометью понеслась в туалет. Только и успела открыть крышку унитаза, как всю нутро стало выворачивать наизнанку. Ноги подкосились, рухнула на колени, разбивая их о керамическую плитку пола. Больно, но не так, как в груди! Там всё скальпелем вскрывают, режут нещадно.

Вывернув из себя всё, что можно, захлопнула крышку унитаза обессиленно облокотилась плечом и головой о стену рядом. Стеклянным взглядом устремилась в никуда. Перед глазами заплясали кадры из видео, в голове его голос «Девочка моя».

- Уг, - словно через толщу воды, а следом в пижаму на плече вцепились и дёрнули.

Вздрогнув, посмотрела на того, кто рядом. Сдыхая от адской боли внутри, забыла, где нахожусь. Забыла, что рядом со мной ребёнок… их ребёнок!

Не в силах больше сдерживаться я отпустила себя, расплакалась, сначала бесшумно, трясясь всем телом, а после из разрывающей от адской боли груди стали вырываться рыдания, громкие, надрывные. Следом за мной заревел Ник, словно почувствовал, как мне больно.

- Ма! – громкое сквозь слёзы от Никиты и маленькое тельце жмётся к моему.

Две буквы, один слог, но такое дорогое… Меня словно подбросило вверх, высоко-высоко, а следом бросило вниз, на острые штыри, что пронзили каждую клеточку моего тела, никогда ещё не испытываемой болью. Я заскулила, что раненая волчица, превозмогая боль, подняла руки, обхватила прижимающиеся ко мне тельце плачущего ребёнка, прижала к своей груди.

«- Анют… скажи…, а если Ник, скажет первое слово «мама»…, скажет, обращаясь к тебе, как ты на это отреагируешь?», - раздался голос в голове.

«- Если Никита и правда твой сын, я буду рада услышать его «мама» в свой адрес».

- Ненавижу, - давлюсь рыданием, - подонок!

Сколько времени я выплёскивала свою боль, не знаю, в себя пришла словно от толчка, обвела взглядом помещение, поняла, что продолжаю сидеть на полу туалета. Руки затекли от непонятной тяжести, опустила взгляд, прикрыла глаза. На моих руках спал Никита. Его светлые волосики были влажные, то ли от моих слёз, то ли ему было жарко в моих крепких объятий.

Он назвал меня мамой!

- Прости, малыш, не могу я стать твоей мамой, - произнесла шёпотом.

В глазах вновь запекло, зажмурилась. Нет! Хватит! Не одной слезинки больше не пророню, как бы больно не было!

Дав себе обещание, стала аккуратно подниматься на ноги, но тут же села обратно, зашипев от боли. Как и думала, разбила колени, кровь уже засохла и стянула кожу. Предприняла вторую попытку, сжала зубы, неуклюже поднялась со спящим малышом на руках. Как оказалось затекли не только руки, но и всё тело, отчего каждый шаг давался с трудом, а ещё меня пошатывало.

Кое-как дойдя до постели, уложила на неё Никиту, прикрыла одеялом, присела на край. Взгляд наткнулся на брошенный телефон, но взять я его не решилась, на нём всё ещё открыто видео. Оно уже давно завершилось, но оно на экране, и стоит только взять мобильный, как экран засветится, и вновь покажет мне…

- И что мне делать с тобой, малыш? – вернула взгляд на ребёнка.

Я хочу домой, в свою квартиру, закрыться от всего мира, переболеть, выкорчевать Горского из своего сердца и души. Вот только как оставить малыша одного? Заплатить медсестре, чтобы она присмотрела за ребёнком до появления его родителей? Задумалась, что даже не услышала, как в палату зашли.

- Анют, - раздалось каркающим шёпотом.

Вздрогнув, резко повернула голову в сторону звука.

В шаге от закрытой двери палаты, стоял Горский.