Яхтсмен

Глава 5 Лояльность и мелкая лгунья

Похоже, если продолжать в том же духе, денег мне надолго не хватит. Я в уме прикинул свои текущие расходы и понял, что, если предложение Арама будет оплачено, то отказываться от него не стоит ни в коем случае. Погруженный в свои мысли, я медленно шел в сторону причала и своей яхты. Миновал парковку, освещенную яркими фонарями и уже слышал, как слабые волны тихо бьются о бетон отвесной набережной, как сзади мелькнула тень.

Почти неслышно кто-то подбежал ко мне со спины и, стоило мне только развернуться, прыснул в лицо из баллончика. В глазах тут же все расплылось, лицо нападавшего в том числе. Я чувствовал, как по щекам почти ручьем текут слезы. Сразу же мощный удар под дых, что выбил из носоглотки все, что там оставалось. Ноги подкосились и я уже готовился ощутить спиной холодный камень, но сильные руки подхватили меня под мышки и поволокли так, что я не мог даже ногами перебирать.

Похоже, что тащили меня по стоянке в сторону от воды. Уши заложило, слышал я довольно плохо, но гул автомобильного двигателя я все же ощутил. Где-то вдалеке раздался приглушенный окрик, но меня тут же с силой втолкнули в салон автомобиля, громко хлопнули двери и машина резко рванула с места.

Я пошевелил руками, с удивлением обнаружив, что меня никто не связывал. Осторожно провел пальцами по лицу, вытирая влагу, но глаза по-прежнему почти ничего не видели. Тем более в салоне было темно.

— Дай ему салфетку, иначе он все сиденье соплями измажет, — голос шел спереди, словно его владелец сидел ко мне лицом. О, да я в лимузине?

Мне в лицо ткнули тканой салфеткой, которой я тут же не преминул воспользоваться.

— Это было обязательно? Баллончиком? — в горле жутко жгло, но я все же выдавил из себя эти слова, продолжая растирать лицо салфеткой, хоть это и не приносило никакого облегчения.

— После твоего представления сегодня днем — обязательно.

Голос был суховат и казался грубым. К кому я попал? Конечно, были подозрения, но влиятельных личностей, которым я мог помешать сегодняшним посещением клуба Дельфин, было очень мало. Вернее, всего одна. Я уже знал, в чьей машине я сидел.

— Я всего лишь хотел заглянуть в гости, посмотреть, что да как.

— Хотел в гости, — рассмеялся мой собеседник. — Этой яхте и всем, кто с ней связан, в мой клуб дорога закрыта.

— Я купил ее только вчера, — вытерев последние слезы я наконец обрел способность видеть. Только вот в салоне было темно, хоть глаз выколи. Попытка дотянуться до телефона, чтобы включить фонарик, тоже не дала никакого результата — стоило мне только шевельнуться и сунуть руку в карман, как что-то тяжелое навалилось на грудь, вдавив меня в мягкое сиденье. — Можно мне, — воздуха совершенно не хватало на длинные фразы, — вынуть, — я снова попытался сделать вдох, — телефон.

Давление слегка ослабло, чтобы я смог дышать, но на туловище словно давила стокилограммовая плита. И пусть мои глаза все еще слезились, я четко понимал, что на мне нет ничего и никого. Но что-то все же не позволяло мне шевелиться.

— Правда? — голос звучал теперь чуть удивленно. — Что ж, это еще предстоит проверить. Заберите у него телефон.

Левое запястье сдавило клещами чьих-то мощных пальцев и смартфон, светя экраном, переместился в руки сидящего напротив меня человека. Зрение, похоже, еще не пришло в норму.

Сделать я больше ничего не мог и сосредоточился на том, куда мы могли ехать. Только вот запомнить первоначальное направление, когда мы выбрались со стоянки, мне так и не удалось. Я только чувствовал, что автомобиль мчит с хорошей скоростью по ровной дороге.

— Итак, Виктор, — телефон швырнули мне обратно на колени и я поспешил убрать аппарат обратно в карман, — давайте предположим, что вы честный человек. Совершенно честный, хочу заметить, и не собираетесь лгать мне. Я задам всего один вопрос и хочу услышать от вас простой и понятный мне ответ. Кто вас отправил ко мне?

— Меня никто не направлял.

Еще один удар в живот и я согнулся на сиденье, прижавшись к собственным коленям. Вот оно, дружелюбие южных земель. Выпрямиться обратно было довольно сложно.

— Еще раз повторю свой вопрос, — вежливость была явно притворной, — Кто?

— Я сам, — прохрипел я в ответ и уже услышал, как сидящий слева от меня человек шевельнулся, чтобы нанести еще один удар, но собеседник напротив махнул рукой, остановив избиение.

— Или ты очень упорный, или… Останови здесь, — бросил он водителю.

Машина прошуршала на гравийной обочине и плавно остановилась. Меня грубо выволокли наружу и поставили на ноги. Ощущать себя безвольной куклой было не самым приятным занятием.

— Ты можешь видеть? — поинтересовались у меня.

Когда я с трудом разлепил веки, уже опухшие от вещества из баллончика. Но зрение постепенно стабилизировалось. В свете придорожного освещения я различал серость одежды бугая, что придерживал меня за руку так, словно хотел оторвать ее. Справа от меня, почти сливаясь с асфальтом, находился мужчина, в черном костюме. Я поднял голову, чтобы рассмотреть его получше, если потом не выдастся возможности. Что ж, он действительно походил на свою фотографию в газете: вытянутое лицо, прямой нос, высокий лоб и зачесанные назад седеющие волосы. Выглядел он не слишком молодо, но что-то в его внешности казалось мне неестественным. Возможно, то были глубоко посаженные глаза, а, может быть, это просто были особенности внешности, смешение кровей разных национальностей, которые редко встречались в моих широтах.

— Максим, будь добр, — обратился владелец клуба Дельфин к своему помощнику.

Клешня тут же сжалась еще сильнее, и я уже испугался, что он просто передавит мне руку. Максим широкими шагами пересек проезжую часть узкой дороги и подвел меня к отбойнику. Мы остановились на повороте, кажется. Вдалеке блестели огни города. Сзади слышались мягкие шаги и постукивание. Мужчина остановился чуть сзади нас.

— Здесь не очень высоко, метров десять, может, чуть больше, — он говорил спокойно и мягко. — От этого мало кто умирает, но переломы со смещением заживают очень долго и беспокоят потом до конца жизни. У некоторых — очень короткой жизни. Я повторю свой вопрос в третий, последний раз…

— Меня никто не посылал! — выкрикнул я так громко, насколько хватило сил отбитых ударом легких.

— Кричишь зря, — заметил человек с тростью. — Максим, действуй.

Бугай схватил меня за вторую руку. Я дернулся, но таким рывком, я, пожалуй, вывихну себе что-нибудь еще до того, как мое тело спустят с обрыва. Затем меня бесцеремонно подхватили за промежность и приподняли над землей. Никогда не относил себя к категории легкого веса, так что силище бугая оставалось только удивляться. Но продлилось это ощущение недолго, когда я представил, как меня швырнут вниз.

— Это все из-за моей жены! — переборов себя, бросил я, уже безо всякой надежды.

— До твоей жены мне нет никакого дела. Ты не ответил на мой вопрос, поэтому, как говорится, сам виноват…

— Я увидел фото в газете! — орать, повиснув над головой бугая, будучи стиснутым его клешнями, ну очень некомфортно. — Там ваше фото вместе с ней!

— Максим, опусти его! — резко произнес мужчина и я услышал, как его трость цокает по асфальту.

Меня осторожно поставили на землю, предварительно развернув лицом к своему боссу. Я еще раз внимательно посмотрел на него и теперь он показался мне слишком старым для моей дражайшей супруги. Хотя, если прикинуть, сколько у него было денег…

— Надеюсь, ты понимаешь абсурдность своих слов?

— Они не абсурдны, — я аккуратно поправил рубашку и брюки. Последние были прилично испачканы грязью и кровью. — Вы знаете, о каком фото речь. На нем — моя жена, рядом с вами.

Спокойное лицо мужчины с тростью скривилось и тяжелая рука бугая снова легла мне на плечо так, что ноги едва не подкосились под ее тяжестью.

— Возможно, мне стоит просто без вопросов выбросить тебя в море, но что-то в твоем голосе показывает, что ты веришь в правдивость своих слов. У тебя есть доказательства? Хоть что-то, что ты можешь показать мне прямо здесь и сейчас?

Он подошел ко мне вплотную и, хотя его фигура казалась худощавой и слабой, его энергия давила на меня и вжимала в землю не хуже, чем рука бугая на плече. Я сунул руку в карман и вытащил телефон. При этом пальцы слегка дернулись, впившись в ключицу, словно в моих бездонных карманах могло быть еще что-то.

Я пролистал альбом и нашел несколько фотографий, а потом бесцеремонно сунул смартфон под нос своему похитителю. Опираясь одной рукой на трость, свободной ладонью он осторожно взял телефон и пролистал несколько фотографий. Лицо его мрачнело с каждой секундой.

— Мы поговорим у меня, — произнес он, возвращая мне телефон. — Похоже, ты попадешь в клуб Дельфин, как и хотел. Едем.

Автомобиль, что вез нас, оказался лишь переделкой длинного премиального седана, не очень примечательного среди прочих дорогих машин, что мне довелось увидеть за пару дней на улицах приморского города. На этот раз мне позволили сесть в него самостоятельно. Некоторое время мы ехали молча.

— Что ж, — сказал наконец человек с тростью. — Петр Камышин.

Руки он не протянул, поэтому я просто кивнул. Он продолжил.

— Хотя я могу принять и понять твои действия, если смотреть ну очень со стороны — но все же они нанесли мне серьезный ущерб. И материальный, и имиджу. Сам понимаешь, — продолжил объяснять Петр, — в месте, куда могут заплыть опасные люди, капиталы долго не задержатся.

— Конечно, понимаю, но все дело в том… — я попытался оправдаться, потому что начал чувствовать себя немного неудобно.

— Ты не знал. Да. Ты руководствовался иными принципами и не стремился нарочно навредить мне. Я думаю, мы это сможем как-нибудь уладить, — он внимательно посмотрел на меня, словно хотел прочесть мои мысли и от этого мне стало немного не по себе. — Сможем, я уверен. Я верю в твою лояльность.

— Лояльность? — удивленно переспросил я, оторопев от термина, который после всего происходящего ожидал услышать меньше всего. — При чем здесь это?

— Все просто, Виктор, проще, чем ты можешь себе представить. Неужели ты думал, что я не знаю, на чьей яхте ты приплыл? И почему привлек так много внимания? Человек, которому она прежде принадлежала, уже делал мелкие пакости в мой адрес. Поэтому я подумал, ты поймешь, в чем причина всего, что сегодня произошло. Но ты не сдал Арама мне и отсюда я делаю вывод о твоей лояльности.

— Угу, — я кивнул, ощутив, что весь этот спектакль я терпел зря.

— Правда, если раньше это было похоже на некое соревнование, в последние месяцы оно становится скорее колким, чем забавным. Но тебя расспрашивать бесполезно. Здесь ты не сможешь мне помочь.

Он снова замолчал, опершись на небольшую трость. Я обратил внимание на интересное сочетание красного дерева и тяжелой свинцовой головки, которая была выполнена в форме головы медведя: широкая, округлая, без острых элементов, но на вид грозная. Ее вполне можно было бы использовать, как оружие. Заметив мой взгляд, Петр слегка сдвинул пальцы с набалдашника, чтобы я мог получше рассмотреть вещицу.

— Мне тоже нравится. Семейная ценность. Ей уже больше ста лет. Говорят, такие штуки сейчас могут стоить до полумиллиона долларов. Для меня она бесценна.

— Никогда не интересовался древностями, — я пожал плечами, — но вещь действительно красивая. И как оружие она тоже хороша, должно быть.

— Не использовал. А сейчас, с возрастом, уже нужда заставляет. Старая травма, — добавил Петр, заметив на моем лице немой вопрос. — Меня вот что беспокоит. Ты приехал сюда, купил яхту — и все ради того, чтобы вернуть жену?

Я хмыкнул и откинулся на дорогое кожаное сиденье, уперев ладони в колени. Ребра снова заныли, но я радовался хотя бы тому, что мое лицо было сухим.

— Как раз наоборот, — ответил я, выдержав небольшую паузу. — Я сбежал сюда.

— От нее?

— Нет, от прошлой жизни. Сперва она сбежала от меня.

— А ты тогда от кого сбежал? — посерьезнел Петр.

— От остатков прошлой жизни. Захотелось новенького.

— Но все оказалось по-старому? — бровь моего собеседника поползла вверх.

— Не совсем, но фотография оказалась уж слишком неожиданным приветом из прошлого. К такому я был не готов, — честно признался я.

— И решил ее найти? Зачем, если она ушла, да и ты не очень-то хотел оставлять все по-старому.

— Мне вдруг стало интересно, как много и как долго она мне врала.

— Например? — полюбопытствовал Петр, стараясь внешне оставаться бесстрастным.

— Например, она мне всегда говорила, что не любит море и здесь ей не нравится, а оказалось, что не так она и против морского воздуха, — я скрипнул зубами, — может быть, она еще и не против собак?

— У меня есть пара догов, — задумчиво произнес мужчина, перебирая пальцами набалдашник трости. — И Полина никогда не проявляла к ним неприязни, спокойно подходила и гладила их. Хотя они довольно нелюдимые у меня.

— Ее звали Мариной, — вставил я, — вероятно, она сменила имя, сменив и образ жизни.

Вот мелкая лгунья. Столько времени водила меня за нос. Но ради чего все это было?

— Может и сменила, — задумчиво произнес Петр. — Для тебя в этом, конечно, ничего хорошего нет. Да и мне с ней придется поговорить. За те недели, что она здесь…

Он осекся и замолчал. Похоже было, что этот разговор не принес ему ничего, кроме новых неприятных мыслей. Как и мне. Постукивая пальцами по свинцовой медвежьей голове, Петр смотрел в окно, за которым мелькали невысокие фонари, стоящие вдоль подъездной дорожки. Я тоже выглянул наружу — кажется, мы подъезжали к клубу. Газон, небольшая гостевая стоянка.

Извилистые тропинки для прогулок с немногочисленными отдыхающими. Каменная оштукатуренная стена с широкой аркой и ярким голубым дельфином сверху. Он поднимал хвост из вспененной волны и яркие неоновые брызги разлетались в разные стороны.

— Здесь красиво, — сказал я, наблюдая за сменой пейзажа за окном, когда ровные газоны сменились невысокими кустами, ограждающими дорожки уже на основной территории клуба. — Мне жаль, что так получилось с лодкой. Люди не пострадали, надеюсь?

— Те двое, что управляли катером, уже уволены, — суховато заметил Петр, а потом посмотрел на меня. — Они не показали того уровня профессионализма, который я выдвигаю для своих сотрудников.

Автомобиль тем временем свернул к комплексу освещенных зданий, выстроенных в стиле барокко. Большинство из них выглядели нежилыми: темные окна и отсутствие людей поблизости создавали впечатление заброшенности. Узкой улочкой мы проехали дальше, где в ярком свете фонарей стояло двухэтажное строение с окнами в пол и множеством декоративных фигур, подпирающих выступающие балконы и навесы.

Обогнув здание, мы нырнули вниз, на подземный этаж с просторным гаражом. Внутри стояли различные, в том числе премиальные и коллекционные автомобили, среди которых не было ни одной дешевле десятка миллионов. Я едва сдержался, чтобы не присвистнуть от удивления, но подумал, что по отношению к хозяину всей этой коллекции такое поведение было бы невежливым.

Зато я обратил внимание, что возле этого дома бродило несколько охранников. Двое попались мне еще перед спуском, парочка стояла перед въездом, а двое находились в гараже. Еще несколько наверняка были в доме и два десятка сотрудников — это минимум, который охранял Петра Самойлова. Безумное богатство, вот что держит их всех здесь. И мою жену тоже.

Я вышел из машины, Максим помог своему хозяину выбраться с противоположной стороны. В свете ярких ламп Петр казался еще старше. Он указал мне рукой на металлическую дверь, украшенную коваными листьями винограда. За ней оказался лифт.

— Предпочитаю беседовать в уединенной обстановке кабинета, а не в гараже, если не возражаешь, — сказал владелец клуба, заметив мое смятение, и первым вошел в лифт. — Ну, ты идешь?