Яхтсмен

Глава 8 Медвежья голова

Выспаться хорошенько мне не позволили: бодрый стук разбудил меня еще до того, как Лайма подала голос. Вставать с плохим настроением даже после хорошего вечера — это не то, на что я рассчитывал, когда перебирался сюда.

— Сейчас! — прохрипел я и осторожно встал, трогая живот. В этот раз ничего не болело, только немного ныли мышцы. Лайма сразу же успокоилась. Умный лабрадор. В этот раз выведу ее погулять.

Снаружи стоял Максим. Моя яхта сразу же показалась миниатюрной в сравнении с широкоплечим гигантом, который, не дожидаясь моего приглашения, протиснулся внутрь.

— Привет! — бодро гаркнул он. — Что-то ты бледный.

Еще бы мне не быть бледному, если после того, как ты саданул мне под ребра, я остался не только без остатков последнего обеда, но еще и без четверти литра крови минимум. Но вместо возмущения я только развел руками:

— Акклиматизация.

— Желудок шалит? Это нормально, — он быстро пробежался глазами по содержимому каютки. — Неплохо у тебя тут, уютно. О, собака!

Здоровяк тут же опустился на корточки и протянул Лайме раскрытую ладонь. Собака сперва посмотрела на меня, жалобно и недоверчиво, а потом неспешно, виляя хвостом, приблизилась и обнюхала Максима.

— Хорошая животинка, — он ласково потрепал ее по холке и за ухом, а потом снова взглянул на меня. Мой сонный вид его наверняка озадачил: — тебе бы в душ, что ли, взбодрись.

— Лучше сразу за борт, — зевнул я громко. — Что ты здесь вообще делаешь?

— Если ты вдруг забыл, у тебя теперь есть важные дела. Работа и прочее. Кто сломал причал в «Дельфине»?

— Не напоминай, — простонал я и здоровяк хмыкнул.

— То-то же! Давай в душ!

Мысленно матеря все происходящее и себя, как главного виновника, в том числе, я стоял под струей воды. Чтобы отвлечься, задумался, откуда берется вода и, решив при первом же удобном случае выяснить это у Арама, выбрался в комнату, сразу же обернувшись полотенцем.

— Что за работа? — полюбопытствовал я, представив, что мы будем ездить по городу и разбираться с конкурентами. От одной только этой мысли начал дергаться глаз.

— Надо кое-куда съездить и Петр Григорич решил, что я должен взять тебя с собой.

— Меня, потому что я проштрафился или потому что есть какие-то другие причины? — недоверчиво спросил я, глядя как собака тянется к незнакомцу с явным намерением поиграть. — Слушай, может мы возьмем ее с собой?

— А почему бы нет, давай, — сходу согласился Максим. — Полюбуется местными видами. И ты развеешься.

Я осторожно, чтобы не упало полотенце, наклонился, выглянув в иллюминатор и не поверил своим глазам.

— Сколько сейчас?

— Половина шестого утра, самый рассвет.

— Ты с ума сошел⁈ В такую рань!

— Тише-тише, — здоровяк умиротворительно поднял руки. — Нам надо встретить гостя с самолета, поэтому так рано.

— По-прежнему не понимаю, зачем там я, — бешенство от раннего подъема уже прошло.

— Давай сойдемся на том, что надо просто долг выплатить. И мы работаем над этим. Такой расклад тебя устроит?

— Устроит, — буркнул я, натягивая трусы так, чтобы не свалилось полотенце. — У меня вещи в машине, я их до сих пор не принес.

— Если ты хочешь, чтобы я сходит и принес — не рассчитывай. Мы не друзья, чтобы я тебе вещи таскал.

— Но ты стоишь на моей яхте, пока я замотан в полотенце!

— Господи, ладно! — махнув рукой, Максим взял ключи, на которые я указал, и вышел. Я же получил пару минут на раздумья.

С одной стороны, прокатиться на машине до аэропорта — не худшая затея. Можно посмотреть окрестности, поговорить с личной охраной Петра Григорьевича, узнать его получше. Еще можно попробовать сделать работу хорошо, проявить инициативу и по возможности быстро избавиться от долга.

С другой — мне не дают никакого отдыха. Вероятнее всего, будут требовать исполнения поручений в самое неудобное время. И неизвестно, задания какого плана выделять на меня в следующий раз. Не то что бы, я как бывший руководитель подразделения (а это звучит гордо, между прочим!) не исполнял указаний. Я не исполнял именно таких указаний, которые не имели четкой формы.

Внутрь снова протиснулся Максим и втащил чемодан с вещами, отчего пространство стало еще меньше. Я выбрал себе футболку поплотнее и еще одни брюки, на этот раз темные.

— Сойдет, — прокомментировал мой выбор одежды здоровяк. — Пошли, время поджимает.

— Что же ты не рассчитал время? — съехидничал я, одновременно с этим ощущая, как сосет под ложечкой. Теперь еще и голод.

— Я все рассчитал. Это ты копаешься, как красная девица.

Тут бы впору вспыхнуть от ярости, но когда твой обидчик выше на полголовы и заметно шире в плечах, он не такой уже и обидчик. Да он пошутил просто, ну что вы! Словом, успокаиваться мне придется гораздо чаще.

Когда мы шли по причалу, солнце еще только-только выглядывало из-за дальних холмов. Рано, слишком рано! Я зевнул, широко раскрыв рот и собака забавно повторила то же самое за мной.

Максим шел впереди, широко расставляя ноги. С его ростом можно было не спешить перебирать ногами. Я старался не отставать от него. Утренняя прохлада бодрила — даже вчерашний вечер был теплее.

Нас ждал рабочий автомобиль: «тойота», выкрашенная в классический белый цвет, оптимальный для южного солнца. На машине не было даже пятнышка грязи и мне даже стало немного совестно, что я уговорил «коллегу» взять с собой собаку.

Но Лайма сразу же взгромоздилась на заднее сиденье, стоило Максиму открыть дверь. Он что-то сказал ей, а мне подумалось, что он этакий сказочный гигант, большой, но добродушный. Но может мне не стоит делать поспешных выводов, подумал я, инстинктивно приложив ладонь к животу.

— Ну и чего ты встал? Кофе стынет.

Я недоверчиво заглянул в салон. Действительно, в подстаканнике стояла картонная емкость. Незамедлительно приземлившись на сиденье из кожзама, я протянул руку к картонке.

— Не бойся, он уже остыл, — добавил Максим, усаживаясь за руль.

Он развернулся и вытащил из-за сиденья пакет, тщательно завернутый и замотанный.

— Что это? — подозрительно покосившись на сверток, спросил я. Лайма не менее подозрительно водила носом.

— Завтрак тебе захватил, а то окочуришься у меня в машине с голоду. Надо думать, ешь ты мало, раз отхватил себе такую яхту?

— Ну, я… В общем, ты прав, но исключительно про голод. Я же не дурак, спускать все до копейки на лодку!

Я вложил все свое возмущение в последнюю фразу, но Максим остался невозмутимым. Некоторое время я молча держал сверток в руках, а потом решил, что лучше все-таки набить желудок.

Сухпаек в виде внушительной толщины бутербродов с ветчиной, сыром и салатом и кофе в придачу сделали свое дело: я взбодрился и смотрел на предстоящее дело уже не так скептически.

Максим немного опустил стекло сзади и собака сразу же высунула любопытную морду наружу. Идиллия.

— Ты извини, что я на тебя наехал, — принялся объясняться я, чувствуя себя неуютно. — Просто я не ожидал, что ты приедешь, тем более так рано.

— Пустое, — здоровяк махнул рукой. Ехали мы не спеша, не больше пятидесяти километров в час, поэтому его можно было немного отвлечь от дороги. Кроме того, в такую рань дураков, кроме нас, не было.

— Хорошо! — быстро согласился я. Значит мои извинения приняты.

— Я и сам не ожидал, что придется ехать так рано, но тут такая ситуация… — он побарабанил пальцами по рулю и немного напрягся, — неприятная, знаешь ли.

На миг я подумал, что может быть неприятнее, чем человек, который приходит к тебе, тычет в лицо телефоном и утверждает, что твоя новая пассия — его жена. Или, например, неожиданный гость разламывать тебе причал. Чтобы совесть меня не заглодала совсем, я решил развить тему.

— Надеюсь, со мной это никак не связано?

— Непосредственно с тобой — нет. Скорее с девушкой. Но хотя да, если она действительно твоя бывшая жена…

— Мы не разведены, — вставил я.

— Ах, вот оно как. Очень интересно, — пробормотал Максим себе под нос и замолчал.

— Так что произошло? — продолжил любопытствовать я.

— Ты, может, не обратил внимания на ковер, когда был в кабинете у Петра Григорича?

— Обратил, почему же. Хороший ковер.

— Вот, все началось именно с ковра.

— Не понимаю, при чем здесь он вообще?

— Я тоже не понимал, но, когда вернулся назад, шеф меня закидал вопросами, видел я или нет, что там творилось. Как раз перед нашим с тобой уходом.

— Но ведь, — начал я и в памяти всплыло, как дрогнул ковер. Конечно, тогда мне было не до того и не придал никакого значения происходящему.

— Ага, значит, ты тоже что-то видел и нам это не почудилось.

— Зависит от того, что именно вы все видели. Я вообще смотрел на твоего шефа и думал, что он мне зарядит своей медвежьей головой в висок, и меня больше никто не увидит.

— Но ты же заметил, как ковер дернулся?

— Да заметил, заметил. Но не придал этому особого значения. Тогда не придал, вернее. А сейчас, когда ты про все это говоришь, мне кажется, что это странно. Но разве не может быть какого-нибудь логичного объяснения?

— Какого, например? — Максим повернулся ко мне, строго посмотрев на меня, словно я предложил самую дурацкую идею на свете. — Про вентиляцию, сквозняки и ветер мы уже говорили с Петром Григоричем. У него полностью герметичный кабинет с кондиционером, который в ночь всегда выключается.

— А-а-а, — протянул я, убедившись, что самое простое объяснение происходящего не прокатило. — Может, он дернул ногой?

— Если бы ковер был в подвешенном состоянии — может такое и стало бы причиной. Но он лежал на ровном и твердом полу. А еще это случилось только после того, как он ударил тростью в пол.

— Ну, вот и объяснение! — довольно заулыбался я. — Он ударил, а потом пошла волна. Как же это в физике, погоди, — я попытался вспомнить давно забытую теорию. — А! Действие и противодействие!

— И? — нахмурился Максим. — Нет, я понимаю, физика почти никому не пригодилась, но более тупого объяснения я не слышал, — но заметив, как я изменился в лице, добавил: — так не бывает. Понимаешь?

— Честно тебе скажу — я запутался. Как и что вообще здесь может происходить? — я покачал головой. — С самого приезда мне травят байки про разрушенный город и съеденных людей, потом переубеждают в этом, а сегодня еще оказывается тростью можно гонять волны по ковру! Да зато его от пыли выколачивать не придется!

Закончив свою жаркую, но в целом бесполезную речь, я замолчал. Я высказался, стало лучше, но в мозгу все равно оставалось полнейшее непонимание. Ведь я собственными глазами видел эту волну, которая прокатилась до самых кончиков. И логичного объяснения этому не было вовсе.

— И из-за этого всего мы с тобой в такую рань тащимся в этот проклятый аэропорт?

— Именно, — коротко ответил Максим. Похоже, он обиделся.

— Э-э, то есть дело в трости, ты так считаешь?

— Так считает мой шеф.

Добряк быстро исчез, уступив место суровому парню, который теперь не собирался говорить многого. Я попытался исправить ошибку.

— Нам ведь часто предстоит работать вместе, как я понимаю?

— Похоже на то.

— Я думаю, что нет смысла ссориться, разве не так? — ох уж этот чертов учебник психологии. Все эти особые формулировки вопросов и хитрые вопросы, которые так прочно засели у меня в голове и иногда мешали нормально разговаривать. Ведь можно же просто предложить: «Давай не будем ссориться или ругаться, будем напарниками».

Да, прямо так. Как в кино, взять и выдать простую фразу. От того, что я высказал, сделалось тошно и я уже подумал, что опять меня беспокоит пострадавший желудок. Но нет, с ним было все в порядке.

— Да никто и не ссорится, Виктор. Просто ты ведешь себя, как говно, — с легкими нотками раздражения и презрения бросил Максим в мою сторону.

— Я исправлюсь, честно! — выдал я, отбросив все эти психологически штучки подальше. Ведь я раньше действительно был вполне себе нормальным. — Так, давай серьезно. Я обещаю больше не выдавать ненужных предположений и тупых теорий. Конечно, я целый месяц был один, но нет, вряд ли… Целый месяц я себя жалел. Хватит.

— Ты целый месяц один был? — переспросил Максим, выруливая за пределы плотной застройки.

Несмотря на то, что городок казался маленьким, выбраться из хитросплетения его улочек оказалось не так-то просто. Да и окраины его тоже были застроены небольшими коттеджами. И только потом, когда здания уступили место скромной растительности, я решил, что мы наконец-то выбрались.

— Ну, как тебе сказать, — я обернулся назад посмотреть на лабрадора. — Вот, с ней. Не так уж и скучно было.

— Я надеюсь, что крыша у тебя от одиночества не поехала? — в его голосе звучало явное беспокойство.

— Нет, не переживай, со мной все нормально. Но я думаю, что еще одного признания я не выдержу, — я позволил себе рассмеяться, полагая, что уж это явно никак не говорит о съехавшей в одиночестве крыше.

— Хочется верить, — настороженно ответил Максим. — Что там с признанием? Кому ты уже успел?

— Да так, — я не хотел говорить об Оксане. Хватало того, что про нее знал Арам, который сразу же похвастался тем, что знает еще и ее семью. — Познакомился с девушкой.

— Ты шустрый малый, как я погляжу! Всего два дня, а уже нашел здесь кого-то! Познакомишь? Ты не подумай, я без задней мысли, — затараторил здоровяк, — просто хочется понять, как, что — не верится мне, что можно вот так вот просто.

— Да мне тоже не верится, — вздохнул я, наблюдая, как редкие деревеньки мелькают за окном. Мы разогнались до предела разрешенной скорости и держали темп. — Она служит в полиции.

— Кхе! Кха-хм! — подавился Максим и едва удержал машину на узкой асфальтовой полосе. — Как же тебя так, а?

— Чего такого? Милая девушка, патрулирует улицы. Хорошенькая… — дальше я продолжать не стал. — Давай вообще по делу. Подумаем с тобой. Дело точно в трости?

— Хорошо, я не буду спрашивать, просто обещай, что познакомишь. Хотя я не люблю полицейских, но все же мне интересно, что за такую девушку ты умудрился найти.

— Обещаю, — честно ответил я. — Познакомлю. Не могу сказать, что сделаю это сегодня или завтра, но познакомлю.

Конечно, хорошему парню можно было доверять, но вот так сразу я бы не бросился что-то делать по его просьбе. Пройдет неделя или около того — тогда да, обязательно.

— Только скажи мне, почему ты не в ладах с полицией?

— Ну, скажем так, — уклончиво ответил верзила, — я часто пользовался не слишком-то законными методами, поэтому у них в свое время был на меня зуб. Может быть сейчас уже все прошло, но я все равно стараюсь как можно меньше попадаться им на глаза. Наверно, это просто паранойя. А может — здравый смысл.

— Моих коллег тоже ищут, — ответил я. — За хищения, взятки и подкупы. Я чист. Но все равно побаиваюсь, что когда-нибудь могут привлечь.

— Тут нам обоим нечего хвастаться. Совсем нечем. Ладно, давай займемся делом. Если шефа что-то беспокоит, ему надо дать ответ, иначе он будет давить своей проблемой всех окружающих. И тогда эта медвежья голова станет сниться и мне, и тебе, и еще десятку человек из его окружения.

— Так значит, специалист, которого мы встречаем — чем он занимается?

— Не он. Она. Это очень странный и узкий специалист, которая помимо древностей и артефактов прошлых лет изучала еще уйму всякой всячины. Я даже не берусь вспомнить, что именно.

— А как Петр Григорьевич нашел ее?

— Не спрашивай даже. У него люди практически везде и найти нужного специалиста для него не составляет труда. Поэтому я просто делаю, что он попросит и потихоньку выплачиваю свой долг. Еще около пяти лет и все будет в порядке.

— Я искренне надеюсь, что у меня это займет не так много времени, — сказал я и подумал, что если история с тростью с медвежьей головой действительно имеет в себе что-то мистическое, то я серьезно влип.