Янтарь

Глава 1

Против лома — нет приема

Это знает каждый человек, ходя еще под стол пешком в раздутом памперсе.

Теоретически я знала тоже.

Ну, как знала? Догадывалась!

Но только это у других людей был здравый смысл, инстинкт выживания и все такое прочее, а я не была человеком.

Верее была им наполовину.

Ну, лаааааадно!

Врать не буду — была человеком процентов на восемьдесят.

Зато оставшаяся двадцаточка была из разряда — оторви и выбрось куда подальше. ибо я была дочерью Берсерка!

Первая. Единственная. Любимая.

Дочерью того, кто холил и лелеял во мне эти самые двадцать процентов. доводя их до совершенства….и мааааленького такого безумия, от которого у наших соседей всегда была в запасе валерьянка и ружье!

Поэтому я сжала в руке увесистую дубину, даже если с трудом могла ее удержать.

Мда…замахиваться придется, держа эту балду обеими руками. но я рассчитывала. что одного раза мне хватит.

И это вы вряд ли пойдете на медведя с дубиной и шокером!

А я — пойду!

Пффффф! Что мне стОит?

Главное косу под пуховик запрятать, а там я была готова и бешенного медведя на скаку остановить, и в воняющую берлогу залезть.

План был проще некуда — ворваться в берлогу. «приласкать» мишку шокером. огреть сверху дубиной до явно летающих звездочек в медвежьих глазах, схватить. что мне было нужно и делать ноги. как можно скорее!

Кстати, я сказала, что берлога была удобно расположена почти на склоне большого пригорка, где я запасливо поставила саночки для более успешного и быстрого спуска?

И пусть они были детские и желтые, а еще скромно одолжены без разрешения у каких-то людей в таежном поселке далеко отсюда, это было единственных скороходным средством моего передвижения, ибо ноги были не в счет!

Главное, что они были в любом случае быстрее моих ног в валенках сорок второго размера на мой родной тридцать седьмой!

Кстати, этот камуфляжный костюмчик защитного цвета последней модели «Привет братьям ВДВ» пятьдесят второго размера на мой сорок четвертый, я одолжила у тех же милых людей!

Одолжила бы и ружье. если бы только нашла…

Да, оно бы мне пригодилось гораздо больше шокера, но, как говориться, на безрыбье и гусь сойдет… только бы батарейки не сели.

Я постучала шокером по углу деревянного стола своего последнего прибежища, на тот случай, чтобы батарейки зарядились от стука по старой отработанной веками традиции. боясь его включать раньше времени. и проверять еще раз, чтобы он сработал в нужный момент.

Много вреда мишке он не нанесет, зато явно удивит!

В моем новом жилище было практически все необходимое — пара сломанных кроватей, тонна пыли, грязь. клочки какой-то шерсти, разбитые окна, кроме одного. и покореженная дверь, но все лучше, чем ютиться на холодной земле под хвойными ветками, сложенных шалашиком.

Самое главное, что здесь была печка. а еще подпол. где я с визгом обнаружила целую батарею зимних заготовок, сало и пару шматков валенного мяса! А еще посуду. которая осталась на удивление целой, и даже кое-какие вещи, которые мне очень пригодились.

Страшно было представить, что стало с теми. кто мог здесь жить.

После грубого, непростительного и жестокого нападения Кадьяков, в наших землях едва ли можно было встретить хоть кого-либо.

Я осталась жива лишь потому, что папа отправил меня к людям, начиная подозревать, что дело идет к войне и пользуясь тем, что я не обладала его слухом, нюхом и обаянием.

Я бы никогда не уехала, если бы почувствовала что-то неладное!

Никогда бы не оставила его одного!

Но даже если бы встретила своих медвежьих сородичей, то не была бы рада…

…Я была беглянка, которую нельзя было найти.

И не важно, что меня могли искать.

Не важно, что за разбитыми окнами, которые я закрыла ставнями и занавесила одеялами, трещал январский мороз.

Не важно, что я толком не спала и не ела уже много недель подряд — у меня была цель в жизни, от которой я не отступлюсь, чего бы мне это не стоило!

И пускай у меня не было и десятой части силы истинных Беров, клыков и способностей слышать и видеть далеко вперед, я не боялась ничего в этой жизни….кроме пауков!

Вот и сейчас, пытаясь согреться у маленького огонька в печи, и согреть небольшое помещение, которое очевидно было спальней какой-то девочки, судя по найденным вещам и запылившимся куклам, я все-равно косилась по темным углам, даже если понимала, что в такой мороз ни один нормальный паучок просто не выживет.

Жаль, что я не могла ощутить то, что было нужно, как это делал мой отец…

При воспоминании о нем в груди защемило, перехватывая дыхание.

Мой большой, добрый, громкий папа-медведь, который рокотал своими басами, искренне хохотал, запрокидывая голову, и сводил с ума женщин в поселке один только лукавым взглядом своих каштановых глаз.

Он жил среди людей много лет и был кузнецом, и еще в раннем детстве я отчетливо поняла, что все эти легенды и сказания про богатырей, были не о ком ином, как о Берах, потому что среди человеческого рода не могло быть таких огромных и сильных мужчин.

Мой папа был для меня богатырем из сказки, волшебником, доброй душой, чистым сердцем, искренним смехом… а я была его сладкой Ягодкой.

Кстати, да, это мое имя.

Ягода.

Нет, это не прозвище.

И да, у всех Беров и их детей всегда жутко странные имена.

Папа не был оригинальным. Он просто любил малину и дальше этого его мысли никуда не ушли. Я часто стонала и фыркала, что мог бы назвать меня Викторией — тут тебе и ягода и вполне себе нормальное имечко для нормальной девочки, вот только папа всегда хохотал, что если бы я была нормальная, то, может, и имя у меня было бы другое.

….Я его так сильно любила…

Злобно вытерев с влажных щек свои слезы, я надулась сама на себя, что снова позволила себе раскиснуть.

Теперь за мной не было сильного, надежного плеча, за которое я могла спрятаться.

Теперь у меня была только я…и моя цель.

Время не ждало.

Событие могло начаться в любую минуту и нельзя было опоздать, поэтому, не погасив огня и запихивая шокер в немыслимых размеров костюм. подвязанный какими-то тряпками, я торопилась в темный, ночной лес, освещенный лишь светом серебряной луны.

Дубинку приходилось волочь за собой, чтобы не растерять силы для решающего броска.

И как бы я не храбрилась, а в копчике свербело и скреблось от явного страха.

Мне еще никогда не приходилось сталкиваться с настоящими медведями, не Берами.

И пусть они были меньше представителей моего рода, проблема была в том, что от человека я ничем не отличалась внешне, да и внутренне, но при этом во мне текла та самая кровь, которая жутко раздражала лесных мишек.

От папы я запомнила четко, ясно и еще в глубоком детстве, что мишки воспринимают нас врагами и одной мне с ними лучше не встречаться…

Эх, папочка….если бы только знал, куда я торопилась сейчас!

Увязая в снегу по колени, и стараясь не завалиться, даже по заранее вычищенной мной дорожке, я пыхтела и потела под этим одеянием настоящего охотника, цвета белого снега и зеленых веток ели, пробираясь вперед к намеченной цели.

Меня не пугал мороз и клубы пара, вырывающиеся изо рта при каждом выдохе, а еще то, что я пробиралась сквозь снега в вековом лесу, куда не забредали нормальные люди

… меня пугало лишь то, что я могу не успеть.

Последние метры до берлоги были самыми напряженными, когда нервы были натянуты, как антенна кабельного телевидения. и я остановилась на секунду, чтобы перевести дыхание и не пыхтеть, как паровоз в прямом смысле этого слова, потому что пар от меня шел даже от меховой шапки, завязанной под подбородком.

Стянув варежки, я обхватила рукой дубину, пробираясь вперед, как только могла тише, прекрасно понимая, что медведь слышит, видит и чувствует лучше меня раз так в двадцать…оставалось надеется лишь на то, что он будет крайне занят и ему будет явно не до меня.

Вернее ОНА!

Кстати, кто-нибудь знает, медведицы стонут, когда рожают2…

Ну уж точно не визжат, не матюгаются, и не поют песни, выплясывая от боли по кругу берлоги, как это делали люди.

Вернее женщины в стенах род. дома, где мне довелось поработать какое-то время назад.

Подползая к берлоге почти в плотную, я прислушивалась, как только могла, затаив дыхание, убрав с одного уха шапку и оттопыривая попу, словно она была моим персональным локатором низкочастотных волн, не иначе!

Медведица пыхтела….и меня бросило в холодный пот от осознания того, что, кажется, НАЧАЛОСЬ!

Прости, родная, шарики у берлоги, шампанское мед. сестричкам и летающий торт по отделению временно переносятся на более поздний срок.

Клятвенно обещаю банку меда и булку хлеба, если только выберусь отсюда живой!

Главное, чтобы я успела вползи и выползти!

Отец всегда говорил, что Беры рождаются в самую последнюю очередь… после всех новорожденных медвежат, вреда которым медведица мама не причинит никогда.

По-пластунски я пыталась пролезть тишком в берлогу, прикинувшись сугробиком снега, когда в нос ударила жуткая вонь, вперемешку с затхлым запахом земли и мокрой шерсти, когда я поняла, что ни черта не вижу!

Не думаю, что взять с собой фонарик было бы хорошей идеей, потому что для начала его нужно было где-то раздобыть, но рука упорно тянулась к шокеру, когда я замерла, понимая, что медведица толкнулась, рыкнув, и послышался едва слышный писк, явно не похожий на звериный.

Ахнув, я дернулась, пытаясь нащупать руками сама не пойми каким образом голенького, маленького и скользкого малыша, который даже не кричал, а издавал едва слышные жалобные звуки, в тот момент совершенно помешавшись рассудком, и не думая о том, что могу нащупать в первую очередь пасть медведицы, которая вырвет мои загребущие ручонки с корнем, а там никакие саночки уже не помогут!

Почувствовав на себе что-то тяжелое и горячее, я завизжала, словно серена, брыкаясь, кусаясь и отбиваясь, замахав вперед дубиной со всей силы, понимая, что едва ли смогу вытащить в этой потасовке шокер и слыша над собой низкое, грохочущее и утробное рычание почти вперемешку с воем:

— ТВОЮ МАААААТЬ! ПРЯМ ПО ОРЕШКАМ!

Нифига себе медведица!

Оглохнув лишь на секунду, и понимая, что звездочки из глаз планировались далеко не у меня, но почему-то они летали и сыпались мне прямо на нос, я дернулась, когда что-то сгребло меня за комбинезон, буквально отрывая от земли и вышвыривая из берлоги, где раздалось оглушительное рычание, визг, писк и утробное, злобное бормотание, про то, что кто-то лишится своих кривых ручонок, которые окажутся скоро…кхм…в сидалищном месте крест накрест.

И к черту, что едва ли это медведица вдруг заговорила человеческим матом!

Взревев, я дернулась обратно, оглушенная своим шоком лишь на долю секунды, не боясь того, что в берлоге возились и громогласно рычали звери, а дубинка была уже в паре метров от меня, хлопнувшись у самого «порога», я чуть не лишившись чувств, когда в лунном свете увидела темный сверток каких-то лохмотьев и тряпок, где пищал новорожденный малыш.

Большего мне ничего и не нужно было!

Пусть в берлоге будут хоть семеро гномов и одним матерящийся басом медведь — их проблемы были не моими!

Ноги дрожали от переполняющих эмоций, и сердце громыхало не только в ушах, но и под пятками и коленями, когда я подползла по сотрясающейся от драки земле к малышу, быстрее поднимая его со снега и прижимая к себе, съезжая на заду по снегу в сторону санок. когда огромная ручища схватила меня за шкирку, больно встряхнув, и на затылке послышалось грозное грохочущее рычание:

— Ну-ка стоять! Я с тобой еще не…ЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙЙ……

Шокер в действии был фееричен и могуч, заставив долго, протяжно и мучительно заикаться моего преследователя, которого я для пущей убедительности куда-то пнула, скатываясь вниз по снегу и, повалившись на санки, оттолкнулась ногами, полетев вперед с таким ускорением, что ветер свистел в ушах.

Сердце колотилось, как сумасшедшее, когда я летела вперед, прижимая к груди мое маленькое чудо, за которого порву не только медведиц. но и весь этот мир!

Путь до своего полуразрушенного домика я даже не помнила, слыша лишь грохот своего сердца и кряхтение малыша, который иногда переходил в тонкий жалобный плачь.

Он был еще маленьким Бером, и сейчас я боялась только одного — что он не чувствует меня! Не чувствует, что теперь он не один, а под моей защитой и огромной любовью, с которой я ждала его всё это томительно долгое, бесконечное время.

Успокаивало только одно — у нас впереди была целая жизнь, чтобы научиться понимать друг друга и этот мир, в котором мы затеряемся, чтобы никто не смог причинить нам вреда.

Поэтому я шептала малышу ласково и успокаивающе, прижимая его к груди и вваливаясь в дом, чтобы скорее завершить все необходимые процедуры.

Конечно же я знала по рассказам папы, что истинные Берсерки, рожденные от медведиц и спасенные своими отцами не нуждались в том, чтобы их мыли, пеленали и закутывали в кокон из всех найденных шкур и тряпок, из которых я просто соорудила самое настоящее гнездо, чтобы малышу было максимально тепло и уютно.

Медвежьи отцы с трепетом и гордостью носили своих малышей на груди, не только защищая и даря свое обволакивающее тепло. но позволяя новорожденному услышать стук своего сердца, который успокаивал крох и убаюкивал.

Но я не была папой Бером…

И боялась что моего тепла для малыша будет просто недостаточно, поэтому и влетела в дом, поспешно закрывая всеми найденными одеялами проход в единственную целую комнату, с единственных не разбитым окном, где горел ровный огонь, и ждало ведро с теплой водой, и даже бутылочка с молоком!

Да, я готовилась к этому событию основательно и заранее.

Но вот к чему я точно не была готова, так это к тому. что нас найдут!

— Твою мать!.. прости, маленький!

Осторожно уложив крошку в приготовленную кроватку по типу гнезда и укрыв его бережно какой-то шкурой, я понимала одно — если я чувствовала ЕГО, то и он чувствовал меня тоже!

А знаете что еще?

Пусть я не была чистокровной и вообще была в большей степени человеком, чем потомком Берсерка, но даже своей разбавленной кровью. я ощущала, что он в десятки раз сильнее меня.

Лишь однажды в своей жизни я чувствовала такую дикую и совершенно не поддающуюся описанию энергетику — когда к моему отцу приходили те. которых называют чистокровными!

Единицы в нашем роду Бурых!

Огромные, жутко сильные. клыкастые…устрашающие своей силой и быстротой.

И вот я снова чувствовала это!

Но, знаете что?

Кто может быть сильнее раненного зверя?

Только зверь. у которого есть малыш!

Поэтому я вышла по порог, снимая с себя шапку и неудобный огромный комбинезон, вглядываясь в темноту, серьезно и решительно настроенная на то, что чьи-то кости лягут под этот дом.

И эти кости будут не мои!

Да. мои глаза не были такими зоркими и в темноте видели не так, как у настоящих Беров, но даже своим взглядом я увидела его сразу.

Огромная. высоченная фигура с мощными плечами. которая приближалась медленно, но неуклонно.

А потом я увидела то, что меня заставило растеряться.

Словно два небольших огня, которые парили над землей.

Словно кусочки солнечной лавы, которые в этой темноте лесной непроглядной ночи выглядели, как омут.

Завлекающий и пугающий одновременно.

И когда Берсерк остановился у самой кромки леса, не показывая себя, я не сразу поняла, что это были его глаза.

Чертовски странно было чувствовать себя почти обнаженной под этими глазами. даже если я не видела лица… вернее беззащитной. И как бы я не ершилась и не храбрилась, а понимала. что он настолько силен, что я даже себе представить не могу!

— Так значит это ты чертова воительница, которая поджарила мой лица: Ох тыж блин!

У меня клацнули зубы от басов. которые пробрались словно через саму землю. касаясь меня своей вибрацией от пяток до кончиков волос. Но голос был под стать той бешенной кусающей энергетике, которая кружила вокруг меня. когда я с трудом удерживала себя от того. чтобы не поёжиться.

И только одна сила удерживала меня от побега без оглядки — мой малыш!

Поэтому я нахально вскинула подбородок, скривив губы в колкой усмешке:

— А ты не суй их куда попало, и будут твои яйца в целости и сохранности!

Великан хмыкнул громко и весело, делая пару шагов вперед, когда словно сами черные кусты расступались перед этой огромной фигурой, пробасив:

— Если бы я засунул, то горело бы кое-что другое. И не только у меня.

Пфффффф!

Зря что ли я успела поработать медсестрой в нашей маленькой местной больнице. даже если так и не доучилась до последнего нужного курса?

Да если бы я боялась голых мужиков, то из дома не выходила бы, будучи дочкой полумишки-получеловека, которые в принципе по своей сущности не слишком то жаловали одежду как таковую!

Стоило вспомнить хотя бы моего любимого папу, который довел не одну женщину в поселке до легкой эротической контузии, выскакивая из леса в чем Адам заделал и весело заявляя, что он ходил по грибы!

И вот хоть бы кто-нибудь когда-нибудь у него спросил. в каком таком месте он их нес!

Грибы эти!

Вот и этот!

Напугал ежа голыми ягодицами ей-богу!….

Но в тот момент, когда он вышел из тени окончательно и, так сказать, весь. я поняла, что даже если ежа и не напугать, то удивить можно и очень даже от души!

И не то. чтобы я не видела детородных органов!

Я вас умоляю!

А как иначе готовить пациентов к операциям?

Просто этот ОРГАН был таким. очень даже неплохим органом то!

Думаю, поэтому я бесстыже уставилась ему далеко не в лицо, даже если эти необычные глаза стали ближе и можно было рассмотреть всё в принципе — вдруг там что-то еще было крайне интересное — вот только пока мне было почему то не до глаз. И всего остального тоже!

-..а бегать он тебе не мешает? — хмыкнула я немного нервно, предательски вздрогнув, когда услышала низкий до жути, но при этом на удивление мягкий голос, который явно не скрывал удовольствия оттого, что смог меня впечатлить.

Да, черт побери!

Жаль, что я не смогла этого вовремя скрыть и вот теперь краснела, бесилась и недовольно поджимала губы, проклиная свой длинный язык и излишнюю прямоту, которая в этой жизни мне еще ни единого раза не помогла!

— До сегодняшнего дня жили с ним душа в душу, и бед не знали — веселился довольный великан, на которого я бросила предупреждающий и весьма красноречивый взгляд исподлобья, шикнув:

— Вот и идите куда подальше, окольными путями. Вместе!

Вот только он моего грозного предупреждения не оценил.

И зря!

Потому что если бы он знал меня немного лучше, то понял бы сейчас очень отчетливо только одно — чем больше я боюсь или смущаюсь, тем наглее и сумасшедшее становлюсь! А тогда от меня нужно было ожидать любой самой отвязной глупости, за которую я потом могу стыдиться и жутко переживать. но как говориться — поздно греметь яйцами, когда омлет уже в сковородке!

И он бы ломанулся перепуганным тушканчиком, протаранивая в снегах дорожку, куда глаза глядят, но только бы подальше от меня, если бы только знал, что в возрасте юных двенадцати лет, когда, случайно услышав, что наши соседи устроили ругань с выяснением отношений, и нерадивый муж принялся бить свою жену, я огрела его лопатой с такой мать его душой, что погнула черенок о его хрупкий хребет, поломав при этом еще и рукоять!

И меня не остановил даже их двухметровый забор, через который я сиганула похлеще белки-летяги!

И даже море брани и проклятий, которыми сосед подавился. когда на его крики прибежал мой большой медвежий отец, в целях профилактики сломав ему два ребра и нос!

А вот ногу сосед сломал сам, когда с визгом пытался перебраться через свой же забор, спасаясь от моего отца с вилами, и неудачно шарахнулся вниз словно мешок с навозом!

Но он даже со сломанной ногой еще пытался бежать, повизгивая и пытаясь взывать к помощи сельчан!

В общем, как понимаете, после этого больше никто из наших соседей уже не ссорился.

По крайней мере, прилюдно и так, чтобы это могла услышать я, а потом и мой папа!

Знаете, что я чувствовала в той ситуации, когда была готова порвать ягодицы даже взрослому мужчине?

Бешенный адреналин, который затмевал не только мои глаза красной дымкой, но и мозги, отчего я начинала творить то, на что в любой другой ситуации у меня бы не хватило ни смелости, ни силы!

Знаете, что я чувствовала сейчас?

Тот же адреналин!

Он появился в моей крови словно укус, особенно, когда мужчина так и не понял надвигающейся беды, да еще и напротив зашагал ко мне!

Нагло, уперто и решительно. словно паровоз!

С чувством собственного превосходства надо мной!

— А может я не хочу никуда идти? А хочу быть здесь.

Он зашел на скрипящий и полуразваленный порог, который под его весом хрустел и держался из последних сил, не давая нам уйти под снег на метр вниз, если доски все таки рассыпятся под тяжестью этого великана, чьи титьки сейчас маячили прямо перед моими расширенными зрачками.

Поморгав и пытаясь сфокусироваться на собственных мыслях. а не на том, что мужская грудь может быть выпуклее твоей собственной, я решила силой своей тонкой воли дать ему последний шанс унести отсюда свои длинные накаченные ноги куда подальше! При чем раз и навсегда!

Словно натянутая струна, отчего казалось, что моя коса сейчас встанет дыбом к потолку. я заставила себя повернуться к нему спиной, прошагав за порог дома и кидая через плечо максимально холодно и резко, чтобы он услышал интонацию. даже если слова его не особо интересовали:

— Ваше присутствие здесь лишнее.

Вали колбаской в лес густой!!!

Катись к черту со своим дружком с яйцами!

Отчисти помещение. здесь и без тебя тесно!!!

Я могла бы придумать еще с десяток предложений выметаться отсюда по добру-по здорову, понимая только одно. что моя надежда на счастливый и максимально простой исход этого мероприятия только что померла, как хрупкий зародыш кузнечика под чьим-то увесистым тапком!

Он не уйдет.

Более того, сделает это скорее из вредности, чем из каких-либо других сугубо благородных побуждений!

А это означало, что пришел мой черёд действовать!

Когда я была маленькой, папа не учил меня драться. но учил уметь постоять за себя в любой ситуации.

И каждый такой урок начинался со слов о том, что если моей силы недостаточно, то нужно включать хитрость и смекалку: не можешь достать до затылка, чтобы ударить по нему бревном? Значит, заставь сделать так, чтобы человек сам наклонился!

Теперь надо было действовать быстро, а главное не задумываться над тем, какой именно план зрел в моей шальной голове. потому что в своем нормальном состоянии я бы такого в жизни не сделала!

Время тикало быстрее, чем колотилось мое гневное сердце и раздавалось его дыхание, от которого даже в этом слегка прогретом помещении «предбанника». выступали клубы пара, словно великан был огнедышащим драконом, когда я еще раз просканировала в темноте комнату, даже если прекрасно успела изучить каждый её укромный темный уголок.

То, что мне было крайне необходимо сейчас, лежало как раз на свалке посуды из битого стекла и покореженных алюминиевых тарелок, которые я пару дней назад сгребла в кучку мусора, не выбросив лишь потому. что решила, а вдруг они смогут пригодиться для чего-нибудь.

Пригодились!

— …а если Я не хочу, чтобы в моем доме были посторонние? — приглушенно и даже вкрадчиво проговорила я, когда дошла осторожно до нужного мне отрезка покосившегося дома, слыша за своей спиной нахальный смешок и резко разворачиваясь к великану….

..чтобы задрать свою тонкую кофту, вместе со спортивным топиком, который заменял нижнее белье, демонстрируя свою обнаженную грудь. надеясь, что в темноте не видно, как даже на ней кожа начинала краснеть от собственной наглости, пока с торжеством и чувством полного восторга от своей нелепой затеи я услышала, что мужчина подавился собственными словами, выпучив свои огненно-желтые глаза.

ДЕЛАЙ РАЗ!!!

И пока он не очнулся, и не успел подобрать собственную челюсть из района коленей, тут же ДЕЛАЙ ДВА!!!

Мне потребовался всего лишь один порывистый шаг чтобы подлететь к нему, цепляясь мертвой хваткой в то, что было ближе всего

…И не виновата я, что в данном случае удобнее всего выпирало то, что торчало из бедер прямо в мою ладонь, которую я сжала так, что вены напряглись и проступили под кожей даже у меня!

На руке!!!

После второй манипуляции великан опешил настолько, что воздух с тонким свистом вылетел из его груди, а глаза ошалело распахнулись да так, что наверное больше уже было просто некуда, ибо промежутка между его забавными резкими бровями и ресницами просто не было, вот только сосредоточиться на мне никак не могли, кажется в эту секунду фокусируясь лишь на том, что его впечатляющий дружок был придушен мной, словно змея мустангом!

Пару раз он даже силился что-то сказать, открывая и закрывая рот, словно оглушенная рыба, вот только совершенно безуспешно и явно не в силах собрать все свои мысли в кучу.

Кто молодец?

Я молодец!

Окрыленная первой победой и настроенная весьма решительно, я обхватила его «дружка» сильнее, стараясь не думать о том, что теперь собственной ладонью ощущала его легкую вибрацию явно оттого, как кровь наматывала круги, делая вены выпуклыми, тугими и весьма ощутимыми, придвинувшись к великану ближе, и прошипела с чувством полной победы, даже если для этого мне пришлось задрать голову вверх, чтобы заглянуть в его глаза:

— …Я ведь по хорошему сказала тебе валить на все четыре стороны! Ты сам выбрал другой вариант!

Не смотря на то, что мужчина стоял в одной позе, только хлопая глазами и явно начиная приходить в себя от первого шока, в какой-то момент я поняла. что в моем гениальном быстротечном плане где-то была недоработочка. Которая теперь могла стоить мне жизни и содранной наживо шкуры!

Почему?

Он усмехнулся.

Медленно, лениво. но хищно.

И почему-то только тогда я сполна ощутила все его эмоции.

Вернее ту часть, которую могла ощутить своим неидеальным нюхом полукровки, в жилах которой текло больше человеческой крови, чем Беровской.

Почувствовала бурлящую в нем эйфорию большого интереса, который всплыл из-под волны первого шока. словно он неожиданно для себя обнаружил какой-то новый вид невиданной зверушки.

Почувствовала кураж брошенного вызова, который он принял не только с большим интересом. но и азартом. явно не собираясь сдавать своих позиций. даже после моих манипуляций, красноречиво показывающих, что ему пора делать ноги с этого дома!

А еще возбуждение…

При чем, его почувствовала не только своим маленьким медвежьим нутром, но и рукой!

Даже наверное рукой более явственно. когда поняла, что больше мои пальцы не могут соприкоснуться своими кончиками, оттого что «кое-кто» вырос как на долбанной «Растишке» в период полового созревания всех тычинок и пестиков этого леса!

И даже если он по-прежнему не двигался и смирно стоял на одном месте, прожигая меня своими бессовестными практически желтыми глазами. ситуация в целом изменилась и покатилась по плоскости, про которую я изначально даже и не думала.

Просто прекрасно мать его!!

Да, удивила его!

Да, схватила за яйца…или почти за них!

А что дальше-то?!

Теперь пришел мой черёд хлопать глазами, судорожно и натужно пытаясь придумать не только дальнейшие свои действия, но и ходы к отступлению… которых на данный момент мой мозг не видел!

Даже если изловчиться и пнуть его посильнее между ног. не факт, что я успею сбегать за малышом и унести нас вместе достаточно далеко, чтобы он не смог отыскать нас.

На стороне этого великана была не только явная сила, но и все главные атрибуты истинного Берсерка — скорость, зоркость, нюх, тотальная выносливость, На моей же стороне не было ничего…кроме его члена в моей подрагивающей ладони, которую я силилась не разжимать, даже если от натуги пальцы уже начинали затекать и медленно неметь!

— Что дальше, цыпочка? — пробасил великан нахально, но в то же время мягко и почти плюшево, отчего я насупилась, словно ребенок, у которого сейчас пытались отобрать игрушку, — Оторвешь его и заставишь съесть? Или найдем применение получше?

ДЕЛАЙ ТРИ не было запланировано, и появилось как-то само по себе при этих словах, от которых из моих глаз должны были повалить искры на пару с дымом из ушей!

Каков нахал!

Адреналин и злость давали такую силу, о которой в обычной серой жизни я могла только тихонько мечтать, когда даже не поняла, как смогла изловчиться и схватить свободной рукой увесистый атрибут для грозного наказания.

БДЗЫЫЫЫЫНЬ был громким и неожиданным.

Его эхо еще долго разносилось в самые отдаленные уголки ночного притихшего леса, пугая полусонных зайцев и ужинающих кабанов, как и последующим за ним рев оглушенного великана, который словил удар чугунной сковородой всей правой стороной своего наглого ухмыляющегося лица.

Хотелось громко хмыкнуть и подергать бровями, глядя прямо в эти огненные глаза, которые снова сначала наполнились шоком, а потом вспышкой явно треснувших в конец нервов!

Ну еще бы!

Думаю, он был в ярости скорее на себя самого, ибо так сосредоточился на своем «дружке», что не успел среагировать на мой выпад и явно все еще слушал шум в своей озабоченной головушке!

Вот только и моя эйфория от новой маленькой победы была ой какой преждевременной!

Наверное, я привыкла к тому, что всё и всегда мне сходило с рук!

Ну а как иначе, когда папа боготворил меня, а все вокруг боялись даже посмотреть косо, что бы я не натворила, потому что знали заранее в каком месте будет торчать вся сподручная домашняя утварь стараниями того, кто был намного сильнее всех мужчин вместе взятых в нашем поселке!

Отчасти моя безнаказанность даже окрыляла!

Только не подумайте ничего плохого!

Ведь я никогда не пользовалась силой отца и его безграничной любовью ко мне со злым умыслом!

И я никогда его не обманывала.

Если и била кого-то, то всегда честно признавалась за что и куда именно, а там уже либо папа качал сокрушенно головой и улыбался…или поддавал несчастному еще, принимая мою веру и доводы в каждой отдельной сложившейся ситуации, которая довела до драки.

…и я так и не успела привыкнуть, что теперь в этом мире я была совсем одна…

И больше за моей спиной не было моего грозного и горячо любимого защитника, который уделал бы даже этого великана, обрушив на его голову дом, пусть был гораздо меньше в габаритах, когда этот ненормальный вдруг одним выверенным молниеносным движением дернул меня за тугую косу, рывком наматывая на свой кулачище, и совершенно не обращая внимания на мой разъяренный визг и попытку все таки пнуть его!

Вот только как бы я не пыталась махать снова сковородкой, продолжая упрямо держать его за самую стратегически важную мужскую часть тела, а в этот раз великан был готов уже ко всему, ловко выбивая ее из моей руки, и в ответ крутанув косу в новый виток вокруг своего пудового кулака, когда я была готова поклясться, что даже сквозь мое пыхтение и его смех, слышу вполне отчетливо, как начинают со скрипом вырываться волоски от головы!

И как бы я не рычала, не пыталась его поцарапать или вывернуться — он умеючи и даже как-то слишком игриво держал мои волосы, словно поводок в своей руке, заставляя меня шипеть и скалиться от осознания того, что я попалась.

Всё! Приехали!

Довыпендривалась!

А самое обидное, что в этой унизительной ситуации, когда меня в прямом смысле этого слова поставили на колени, и держали почти за шкирку, как нашкодившую рыжую кошку, не оставив даже возможности для самообороны, мой чертов мозг краснел и как-то подхихикивал. посылая совершенно не те образы, которые помогли бы мне спастись!

Ой, не спрашивайте о чем я думала, стоя на коленях перед этим озабоченным громилой, продолжая скорее из упрямства хвататься за его член и все еще надеясь сжать его так, чтобы не возбудить еще сильнее, а наконец-то сделать больно!

— Ну так что дальше, куколка? — снова почти промурлыкал этот чертов мужлан, у которого кажется не было ни одной болевой точки, на которую можно было бы удачно надавить!

Или если она и была, то в каком то очень труднодоступном месте, куда я добраться никак не могла!

Сурово насупившись и стиснув губы до посинения, я не собиралась ему отвечать все еще надеясь на то, что мой контуженный мозг очнется с минуты на минуту, и осенит меня каким-нибудь новым гениальным планом, при чем на это раз желательно без обнажения, предательским вздрогнув всем телом, когда великан неожиданно прикоснулся кончиками пальцев к моему подбородку, заставляя приподнять лицо и смотреть в его веселые прищуренные глаза.

Сколько бы я не пыталась сделать ему больно или хотя бы неприятно. а его прикосновения были лишены агрессии и попытки причинить мне боль в ответ, что совершенно и абсолютно сбивало с толку!

У него были длинные сильные пальцы, слегка шершавые на кончиках, которыми он прикасался к моей коже осторожно, но при этом настойчиво, рассматривая мое розовеющее лицо неторопливо и с легкой улыбкой на губах.

От первого шока я даже на пару секунд притихла, остановившись, перестав брыкаться, и позабыв о том, что мне нужно думать, как из этой ситуации спасти меня и малыша, но всей своей кожей ощущая его невероятную силу и вместе с тем…удивительное тепло.

Нет, дело было не в температуре его большого тела, в котором была медвежья кровь, что спасала от любого даже самого страшного мороза!

Это была иная теплота…

Душевная.

Странно и невероятно, но после всех моих манипуляций и даже проступающего синяка на скуле от встречи со сковородкой, в нем не было ни капли агрессии по отношению ко мне.

Скорее он был заинтересован в том, что происходило сейчас.

Впрочем, это не нужно было даже пытаться почувствовать, все было прекрасно видно по его глазам — таким и необычным не только своим цветом, но и формой.

У меня не было возможности рассмотреть его до этого момента.

По крайней мере, до лица мои глаза никак не доходили сосредоточившись исключительно на том, что было в моей ладони и продолжало… кхэм… увеличиваться и набухать.

А ведь он и правда был необычный.

Под резкими изогнутыми бровями, одна из которых была рассечена почти пополам шрамом, были его добрые глаза, в которых словно расплескался желтый океан, озаряемый закатным солнцем, когда вода окрашивается в лучи заката, нагретая солнечным теплом за долгий знойный день.

Глаза с веселым прищуром и задорным блеском, в которых хотелось утонуть, ощущая, как тепло словно проникает тебя, начиная греть где-то изнутри, расползаясь медленно и осторожно по венам чем-то волнующим и приятным.

Экзотические глаза, похожие на которых я не встречала никогда в своей жизни, ни у людей, ни у полукровок, ни у чистых Берсерков, что в нашем роде остались лишь единицы.

Очертания его лица прятались за густо отросшей щетиной, но второе от чего сложно было отвести свой взгляд, была его улыбка — открытая, бесшабашная, широкая, добрая и теплая.

Почему-то совершенно не зная этого мужчину и видя перед собой очень короткий временной промежуток, мне даже сейчас казалось. что он любил похохотать от души, не скрывая своих эмоций и запрокидывая голову назад

..именно так смеялся и мой папа, иногда оглушая своим смехом, и заставляя ворчать на него, чтобы он делал это потише.

… сейчас же я бы отдала всё в своей жизни лишь бы услышать смех папы, чувствуя, как из глубин души снова поднимается невыносимая боль и горечь от потери самого близкого и любимого человека, который был моей семьей.

Это всё он!

Этот великан!

Заставил меня вспомнить о том, что убивало своей болью и чувством полной беспомощности, которые я гнала от себя, как призраки прошлого, заставляя хмуро свести брови и поджать плотно губы, чтобы не ляпнуть снова лишнего, когда на языке уже вертелся вопрос про его клыки.

Вернее их отсутствие!

Ведь по своим габаритам и той силе, которую я отчетливо ощущала, он был похож на тех чистокровных Берсерков, которых я видела в глубоком детстве!

А еще я прекрасно знала, что он ощущает мои эмоции гораздо острее, чем я могу ощутить его, и меня сводило это с ума, потому что помимо злости теперь во мне было и чертово смущение, ведь я не понимала его!

Его доброту и то тепло, с которыми он касался ко мне, улыбнувшись шире, когда я резко дернула головой, демонстративно скидывая его руку со своего лица.

Они сейчас не злился.

Просто послушно убрал свои горячие пальцы все таки продолжая удерживать за волосы и смотреть на меня сверху вниз, не торопясь говорить еще что-либо, но и не отводя своих глаз, отчего непристойные мысли лезли в голову как-то сами по себе, словно специально!

А он, черт побери, и это чувствовал, когда вдруг проговорил своим жутко низким, но при этом таким приятным голосом. который прошелся словно терпкий туман по полу, подбираясь мягко и незаметно, чтобы окружить собой, совершенно зачаровывая:

— …Может и мне расскажешь, что тебя так смущает и заводит, куколка?

Словно он сам не понимал, поставив меня на колени перед собой с его членом в моих руках и волосах в его кулачище!!

Ну прямо сама мать его невинность во плоти с торчащим возбужденным «дружком» и взлетевшей нахальной бровью, по которой мне снова отчаянно захотелось звездануть сковородочкой…если бы я только смогла дотянуться!

Для начала хотя бы просто подняться на ноги и встать носом к титьке!

До нос к носу мне нужна была еще как минимум небольшая табуреточка!

И пока мои эмоции штормило и выворачивало наизнанку от чувства полной растерянности и смущения, до животной ярости от собственной беспомощности, я понимала только одно — в этой ситуации силой действовать смысла нет, потому что он сильнее при любом раскладе.

Значит, что?

Значит, нужно было попытаться поговорить, и выяснить доводы обеих сторон, чтобы понять на кой хрен он приперся в мой дом, да еще и не хотел теперь уходить!

Главное теперь было собрать все мысли в кучу и не срываться на рычание и попытки укусить его. Как раз за то самое, что я продолжала держать, как заколдованная!

Может как раз и болевая точка проявится! Главное потом было не лишиться челюсти….

Пытаясь занять самую послушную и максимально расслабленную позу, я чувствовала на себе его веселые и заинтересованные глаза, когда деловито откашлялась, проговорив почти как истинный дипломат, который старательно не обращал внимания на яйца перед собственными глазами:

— Может, все таки мы успокоимся и поговорим, как цивилизованные люди?

Кажется, я снова удивила его, когда брови великана вдруг взлетели, и он расхохотался:

— Как кто?!

Иисусе…

И правда, о чем это я?

Мы даже имен друг друга не знали и видели-то всего пару минут, как я показала грудь и схватила для очень дружеского пожатия его за самое интимное место, а он в принципе был не против такого расклада, и выглядел скорее как обросший варвар, чем как человек в принципе!

— …ну. Мы можем хотя бы познакомиться, — пожала я плечами, стараясь не обращать внимания на его смех, — Я вот Ягода. И мне… — я запнулась, но все таки выдавила, — … приятно с вами познакомиться.

— Ну что тебе приятно я и так чувствую, — усмехнулся весело мужчина, намекая на то, что мое «дружеское рукопожатие» явно затянулось, на что я лишь недовольно и нервно шикнула:

— Отпустишь мою косу, и я твою тоже отпущу!

— А может мне так нравится? — полыхнули его необычные глаза хоть и весело, но вместе с тем явно излишне горячо, когда я снова слишком отчетливо почувствовала пульсацию крови под горячей тонкой кожей и набухшие упругие венки в собственной ладони.

— Извращенец что ли?

— Точно я? — хохотнул он снова, заставляя меня покрыться красными пятнами смущения и ярости, когда больше всего на свете мне хотелось сейчас дернуть за его «дружка» и показать кто в доме хозяйка…но я же решила действовать дипломатично, да?

Так, ладно.

Меняем тактику и пытаемся показать, что даже с голыми сиськами я могу быть, как это там называется?

Покладистой и смирной?

Ага, именно такой!

Ох и каких же мне усилий стоило просто разжать свои окоченевшие пальцы, чтобы показать, что я готова идти на компромисс первой. с трудом удержав пакостливую улыбочку на его разочарованный. глубокий вздох:

— …а начало было многообещающим!

Великан не торопился отходить от меня. оставшись на прежнем месте, но и моих волос не отпуская, когда протянул задумчиво, но тепло:

— Ягода значит. А какая?

— Что значит «какая»?

— Клубничка? Облепишка? Смородинка?

Насупившись и хмуро сведя брови я кинула на него предупреждающий жгучий взгляд, красноречиво говорящий о том, что за всю свою жизнь я просто замучилась пояснять выбор собственного имени моим папой, а в последние года просто одаривая каждого излишне любопытного человека уничтожающим взглядом.

Как правило, этого было вполне достаточно.

Для нормальных людей!

Но то, что этот мужлан был истинным варваром, пусть и с добрыми глазами, можно было понять по одному его видочку, даже не пытаясь завести беседу, поэтому пришлось шикнуть:

— НИКАКАЯ! Просто Ягода!

— Значит вся, — радостно проурчал он своим низким раскатистым басом, улыбнувшись широко и, я бы сказала, слегка плотоядно, — И сладенькая, и кисленькая, и терпкая…

— …И ядовитая! — закончила я, многозначительно изогнув бровь и стараясь не обращать внимания на его смех и излишне хорошее настроение для всего, что происходило здесь и сейчас.

Было ясно, как белый день. что никуда он не собирается удаляться и твердо намерен капать на мои и без того пошатнувшиеся нервы своим навязчивым присутствием, словно у меня и без него сейчас проблем не хватало!

В отдельной занавешенной со всех сторон и единственно целой комнатке меня ждало мое маленькое сопящее сокровище, которое я даже не успела помыть и должным образом запеленать!

Вместо этого мне приходилось вести нелепую беседу с каким-то странным Берсерком, за пару десятков минут «познакомившись» с ним настолько близко, что можно было смело идти в баню на пару! Ибо скрывать уже было просто нечего!

Тяжело вздохнув и на секунду прикрывая глаза, я тяжело помассировала свою шею. пытаясь найти правильные слова, чтобы он согласился со мной и ушел.

Было просто идеально то, что он не нес никакой угрозы или злости на меня.

Поэтому было вдвойне непонятно. почему мужчина не торопился уходить, а продолжал рассматривать меня своими теплыми желтыми глазами, неожиданно проговорив приглушенно, но так же низко своим басистым басом:

— Просто супер, — наверное, моя улыбка не получилась широкой и естественной, и выглядела явно нервно и наиграно, потому что всё, о чем я могла думать сейчас — как выпроводить его из дома в конце то концов! Уже не прибегая к своим провальным планам и уж тем более силе! Но делая это так, чтобы он ушел сам, добровольно и уже больше не возвращался!

— Уверена, что у вас масса важных и неотложных дел, поэтому не буду настаивать на примирительной чашке кофЭ! Всё понимаю, и не смею вас больше задерживать!

Нет! Сковородкой он понимал явно лучше!

А главное быстрее!

И жаль, что этот наглец успел откинуть ее на безопасное для себя расстояние вне поля моей досягаемости, потому что, видя его улыбочку, я понимала, что мое желание огреть его во второй раз проснулось с новой силой!

— Разве я могу отказаться от такого заманчивого предложения? — манерно пробасил великан, все таки наконец отпуская мою косу из своей ладони, но глядя при этом весело и даже наверное вызывающе, явно надеясь на «продолжение банкета» с дальнейшим еще более плотным знакомством, — Ты права, дел у меня полно, но раз уж ты стала их частью, то я согласен на кофЭ и даже блинчики подожду, Малинка!

— Я-ГО-ДА!!!

— Так а я что сказал?

Он даже сел на корточки, чтобы подмигнуть мне и легко щелкнуть по носу, успев подняться еще до того, как я укусила его палец. Вернее просто откусила бы ко всем чертям, если бы была такая возможность!

Я выдохнула сдержанно, но с явно долей усталости, понимая, что с этим Янтарем можно говорить только очень прямо и наверное очень серьезно, чтобы не было возможности перевести беседу в новый виток нашего уморительного противостояния, которое только забавляло его, а меня же ставило в очень невыгодное и унизительное положение.

-..у меня нет кофе, — честно призналась я. поднимаясь с колен, чтобы выпрямиться и внимательно проследовать своим сосредоточенным взглядом за телодвижениями этого огромного мужчины, который совершенно не смущался, что расхаживал передо мной голым и вообще вел себя так, словно был у себя дома.

И это хорошо, что я знала о том, что мужчина рода Берсерков любители походить в эффектном ню, распугивая всех местных жителей, которые уже как несколько столетий не торопились ходить по лесам в поисках грибов и ягод, ибо найти что-либо съестное становилось делом хлопотным, а вот голые огромные мужики шастали по лесу в завидной периодичностью!

— Я знаю, — тут же раздался его низкий, но при этом надо сказать, что приятый голос, когда мужчина остановился и осмотрелся, словно искал что-то глазами, остановив взгляд на свалке мусора из разбитой посуды и каких-то деревянных осколках, которые я собирала тщательно и долго, чтобы устроить безопасную спаленку для малыша, — Но у сестренки точно где-то был чай! И даже конфеты…

Честно говоря, у меня уже просто не осталось ни сил, ни желания разбираться в словах этого странного мужчины, когда я проговорила твердо, хоть и довольно примирительно, делая это на чистоту и, на самом деле, не желая обидеть:

— Послушайте. Я не знаю, как еще объяснить вам сложившуюся ситуацию. У меня нет времени шутить и заниматься вашим увеселением дальше. За этой шаткой стенкой меня ждет малыш, с которым я бы хотела остаться один на один… — когда великан обернулся на меня, и желтые глаза, взгляд которых был отчетливо виден даже в полумраке комнаты, остановились на мне, я почему-то смутилась.

Снова.

Даже если не подала вида и продолжила хоть и мягко, но прямо, потому что привыкла говорить только так и никак иначе:

— Вы пришли сюда, чтобы увидеть, кто нанес вам вред? Увидели. Но не стоит предавать значения тому. что было здесь и сейчас…

Ну, то что я показала свою грудь был лично мой прокол. И я надеялась, что мужчина не успел впечатлиться ею настолько, чтобы продолжить знакомство…

Если бы он сейчас усмехнулся или вскинул свою резкую забавно очерченную бровь, я бы почувствовала себя явно лучше.

Но он просто молчал и смотрел на меня.

Тепло. Спокойно.

И так… уютно.

Словно я не пыталась выставить его за дверь, пусть даже делая это максимально мягко и даже непривычно для меня дипломатично.

Будь на его месте наглый тип, который бы пытался показать свою силу и вел себя вызывающе, я бы не церемонилась в выражениях, послав его так далеко и глубоко в дебри леса, как он себе и представить не мог даже в самом страшном сне!

Говорят, что все рыжие, словно ведьмы.

Я же была рыжей до кончиков своих ресниц!

Рыжей даже в душе, где всегда сверкали искры моего вечно метающегося настроения!

Но в какую-то секунду я растерялась, потеряв весь свой запал и едва не начав заламывать руки.

Ну почему он не злится?

Почему не начинает рычать и скалиться?

Его глаза не теряли своего тепла, от которого хотелось растаять, словно шоколадка. может так и было бы, встреть я его еще пару лет назад.

Но не сейчас.

Вот только все равно вздрогнула, когда он вдруг проговорил приглушенно и впервые серьезно:

— Ты не справишься одна.

Так, секундочку.

Наваждение от тепла его глаз, как рукой сняло, словно новая волна злости укусила меня бешеной кошкой за задницу.

— В спальне спит не просто карапуз, он — Берсерк.

— Это МОЙ ребенок и я сама знаю, что с ним делать! — прошипела я, готовая снова броситься в бой даже без помощи увесистой сковородки, которая валялась где-то на полу в полной темноте.

Если он посмеет тронуть малыша, я его порву на тысячу мелких Берсерков с желтыми глазами!

Пусть даже не сомневается!

— Точно знаешь? — его губы чуть дрогнули в улыбке, но когда он неожиданно приподнял руки, разворачивая ко мне ладони, словно показывая, что сдается, а я сначала оторопела, но быстро поняла, что он ощущает мои эмоции слишком сильно, и знает, как вспышка ярости вспыхнула огнем в моей крови, заставляя практически зарычать, — Полегче, клубничка. Я не пытаюсь отобрать его, я просто пытаюсь сказать…

— Ты ничего не знаешь обо мне! Ты ничего не знаешь о моем ребенке!

— Я знаю, что в нем течет медвежья кровь, — он не кричал, не рычал, но оттого, как прищурились глаза и голос стал еще ниже, я притихла, быстро моргнув и вслушиваясь в то, что он говорил, — И пусть этой крови в его жилах всего несколько капель — он маленький медведь, и нуждается в том, чтобы рядом с ним были ему подобные.

— Я тоже медведь! Пусть даже отчасти!

И снова его глаза стали теплыми, словно расплавленное солнце, а улыбка мягкой и проникновенной:

— Я знаю. Иначе не отдал бы тебе ребенка.

После такого откровения я не знала, мне начать улыбаться или отыскать сковородку ради еще одной попытки наказания, потому что этот мужчина просто сводил меня с ума своим теплом и откровенностью, а еще силой, с которой мне было никак не справиться.

Ядерная смесь, от которой было не скрыться!

— Только не говори, что ты прибежал к берлоге помогать мне!

Я бы фыркнула, если бы он не пожал плечами, чуть улыбнувшись:

— Я бы пришел в любом случае, была ты там или нет, малинка.

— Я-ГО-ДА!

Складывалось очень яркое ощущение, что ему нравилось дразнить и злить меня!

В такие секунды мне казалось, что даже его желтые глаза становятся чуточку ярче и начинают сверкать весело и задорно, словно медведь нашел мелкого рыжего котенка, постоянно пытаясь погладить его против шерсти, от души веселясь над его попытками покусать мишку своими маленькими зубками.

— Что, забыл какую именно медведицу ты оприходовал? Теперь приходится шастать по всем берлогам в поисках своей мохнатой любовницы? — хмыкнула я язвительно, искренне пытаясь задеть того, кто никак не хотел злиться, даже если лучше бы мне этого было не делать.

Они на эти слова почему-то не обиделся, чуть хохотнув, но отвечая серьезно, даже если его губы продолжали улыбаться:

— Нет, просто пытаюсь спасти со своими братьями остатки нашего рода.

Большего и не требовалось говорить, когда я почувствовала, как мое сердце сжалось от своей ярости, боли и полной беспомощности перед страшными обстоятельствами, что настигли наш род совсем недавно.

Кадьяки!

Чертовы демоны в плоти и крови, которых я ненавидела и проклинала каждый день своей жизни!

Они отняли у меня дом, мой маленький теплый мир, и того, кто был для меня смыслом жизни!

И был проклят тот день, когда наш великий Праотец сотворил своего последнего сына именно этого рода — самого жестокого, хитрого и алчного!

Никогда в своей короткой жизни я не видела ни одного Берсерка из рода Кадьяков, зная от папы, что все они очень сильны, ибо ненавидели и презирали род человеческий, не позволяя своей крови смешаться с людской и предпочитая убивать тех кто шел против этого правила, убивая и их детей вместе с медведицами и женщинами.

Я знала, что Берсерки этого рода отличаются тем, что обладают светлыми глазами, светлой кожей, но при этом черными волосами, даже в нашем глухом поселке обходя стороной простых людей, в которых не было и каплей медвежьей крови, но с такой внешностью.

Для меня они были страшными сказками, ужаснее которых не смогли бы стать ни приведения, ни маньяки с бензопилами!

Я ненавидела их всей своей огненной душой, видя зверства, которые эти медведи совершили над мои родом, не жалея никого!

Никто не знал, как я рыдала, пытаясь захоронить останки тех, кого находила случайно в нашем лесу по осени, пока снег не скрыл своей белой пеленой всего ужаса леса, где до сих пор можно было найти части тела убитых и растерзанных заживо Берсерков рода Бурых!

Никто не мог смог бы опознать своих родных и любимых в том, что осталось…

И теперь, глядя на этого великана с теплыми глазами, я снова готова была разрыдаться, судорожно пряча в своей памяти все, что увидела случайно и что не смогу забыть никогда, понимая, что он смог выжить лишь благодаря своей силе… даже если у него не было клыков, как у всех чистокровных.

-..После воины не осталось отцов, которые смогут придти и спасти своих детей сейчас, — приглушенно и мягко продолжил Янтарь. снова наверняка ощущая всю ту вереницу эмоций. которая кружила мою голову. бросая тело то в холод от воспоминаний, то в жар от моей ненависти, замолчав, когда я рыкнула:

— Это была не война. а акт чистого насилия! Они напали без предупреждения и просто уничтожили наш род!

Янтарь молчал, всматриваясь в мои глаза и словно пытаясь ощутить каждую грань моих эмоций, не торопясь говорить что-то еще или уходить, явно не ожидая, что мелкая пигалица. вроде меня способна чувствовать подобное.

Но когда заговорил снова, то не сказал ни слова о Кадьяках и своем отношении. чуть улыбнувшись:

— На нашем попечении сейчас шестнадцать спиногрызов… - остановившись, Янтарь окинул меня веселым взглядом. чуть выгибая бровь, что была рассечена шрамом, и добавил, — Вернее теперь уже восемнадцать! Но если за мелких я не переживаю. потому что они под бдительным надзором круглосуточно, то за последних двух…

— Это я спиногрыз?!

И опять он делал все. чтобы только позлить меня, словно ему нравилось такое мое состояние!

Дааа, определенно нравилось!

Это невозможно было не ощутить даже моим не идеальным нюхом!

Но даже в том, что он забавлялся над моими эмоциями, которые искрили и штормили из одной крайности в другую, я не находила ничего из того, на что можно было бы громко и демонстративно обидеться.

И я никак не понимала, как такое может быть.

— Ты еще очень маленькая, облепишка…

— Я-ГО-ДА- ЧЕРТ-ПОБЕРИ! — зарычала я вполне себе натурально. снова слыша его смех: низкий, глубокий, обволакивающий своими вибрациями и силой. и даже сквозь его игривость ощущая то. на что демонстративно выгнула бровь. копируя его, — Такая ли маленькая, Янтарь? Ты ведь хочешь меня!

А ведь я впервые назвала его по имени.

Да еще и в свете того, что сказала, ощущая странное волнение и совершенно не нужный внутренний трепет, даже если просто пыталась задеть его!

Знаете. папа часто говорил мне, что если я не прикушу свой язык, то рано или поздно обязательно попаду в большую беду, из которой даже он не сможет меня вызволить.

И почему я вспоминала об этом всегда слегка позже того момента, когда ляпала то. что совершенно было не нужно? Снова и снова!

Словно специально доводила жизнь до того, чтобы она обожгла меня настолько. чтобы я прикусила свою взбалмошность и язвительность навсегда, притворяясь немой!

Впервые его желтый взгляд, который буквально обволакивал теплом, стал обжигающе горячим, словно солнце взорвалось, выпуская сотни и тысячи острых, жалящих осколков, и таким тяжелым, что я по инерции сделала шаг назад.

Мне казалось, что от этого взгляда на мне останутся ожоги даже под одеждой, когда его густые ресницы дрогнули, опускаясь вниз медленно и решительно вслед за глазами, которые прошлись по моему сжавшемуся телу основательно и бесстыдно, без лишних слов подтверждая мои мысли.

Хотел!

Хотел так, что я ощущала это собственной кожей, вдруг смутившись так сильно, что убежала бы без оглядки, если бы только была одна!

Послушайте, я не была ханжой, да и в нашем поселке меня считали красивой девушкой, за которой ухлестывали…и мне нравилось это!

Нравилось внимание парней и даже более зрелых мужчин, но теперь я могла сказать наверняка, что их эмоции в отношении меня не шли ни в какое сравнение с тем, что чувствовал он!

Словно солнечный удар, от которого запросто можно потерять сознание!

Словно извержение вулкана, когда казалось, что земля уходит из-под ног и языки пламени лижут мою кожу от его солнечных глаз!

Вот что это было!

И вся моя храбрость, язвительность и природная ершистость не удержала меня на одном месте, когда Янтарь неожиданно в тишине, полной напряжения и искр, сделал шаг ко мне, пусть медленно и осторожно, но твердо и неумолимо, возвышаясь теперь во весь свой немалый рост и обволакивая своим ароматом, таким же теплым и терпким, каким был его взгляд до этой обжигающей своей правдой минуты.

Он даже пальцем меня не коснулся, просто склонил голову вниз, отчего прядки волнистых волос, слегка светлых на кончиках, казались мне ароматным облаком, а горячее дыхание коснулась моего стремительно краснеющего лица, когда он выдохнул приглушенно и хрипло:

— …ты как дикий мед. Сладкая. Душистая. Манящая… но чтобы добраться до тебя, придется быть покусанным дикими пчелами.

Он улыбнулся, но не так легко и забавляясь, как до этого.

Пусть весело, но без лукавого блеска, чувственно и горячо.

Не касаясь меня даже кончиком пальца, он касался этими словами, заставляя подрагивать и задерживать дыхание.

— Говоришь мне, уходи скорее, — его губы чуть дрогнули в усмешке и снова в глаза вернулся лукавый блеск и смешливые хитринки, которые кололи и словно щекотали кожу, — Говоришь, что ребенок ждет….- он замолчал снова окидывая меня взглядом жадным и горячим, не пытаясь даже скрыть того, что огнем бурлило в его крови, но кивая головой, — Хорошо.

Я шумно выдохнула в полном недоумении проследив за огромной чертовски ладно сложенной фигуры, которая скрылась в темноте январской ночи.

Вот так просто?!

Взял и ушел?!

Он даже дверь за собой закрыл тихо и аккуратно. а я продолжала стоять ошеломленная и смущенная, не в силах даже пошевелиться и все еще ощущая его необычный аромат и ауру тепла, которая не боялась мороза за шаткими стенами покосившегося домика.

Стыдно сказать, сколько я бы простояла так еще, если бы не услышала тонкий плачь моего маленького сокровища, вздрогнув всем телом и кидаясь в прогретую комнатушку, занавешенную всеми тряпками, какие только смогла найти в этом доме.