Янтарь

Глава 4

Не знаю почему, но мне нравился это домик.

Вернее его и домиком-то уже тяжело было назвать.

Скажем так — нравилось даже то, что от него осталось после нападения Кадьяков….и двух часов насилования в попытках Янтаря отремонтировать хоть что-то!

Нравилось, даже не смотря на то, что у нас было всего одно целое окно, и часть пола едва держалась и не проваливалась под пол, а под крышей завывал январский колючий ветер, мне было здесь уютно.

Сложно сказать, почему…

Может потому. что это было мое первое почти нормальное пристанище за последние месяцы и иметь крышу над головой, а не сложенные хвойные ветки — дорогого стоило!

А еще потому, что эта комнатка, в которой сохранилось почти всё нетронутым, была милой и уютной.

Было в ней что-то такое теплое, настоящее — в том, как стояли на полочках глиняные игрушки, сделанные вручную. как аккуратными стопочками лежали полотенца и даже одежда. В том. что на деревянных стенах висели аккуратные рисунки, изображавшие лес с такой неподдельной любовью, когда можно было на них рассмотреть даже капельки росы на зеленой траве.

Именно здесь теперь была моя жизнь.

Мой маленький мир.

Мой сломанный рай, где было тепло в душе от треска огня, от аромата колючего мороза за стенами и запаха смолы.

Где спал мой маленький ангел, сложив губки бантиком и сладко улыбаясь во сне.

Где меня ждала моя смерть, до которой оставалось всего пара часов, но которую я больше не боялась, смирившись с неизбежным и даже попрощавшись с Молчуном.

Через пару часов должна будет придти Тайга, чтобы забрать кроху в его новую семью.

И было идеально…почти все.

Если не считать этого прилипчивого огромного Берсерка, который возомнил себя спасителем и прилип к нам, как репейник на зад!

Его не смущали мои шиканья и рык, мои намеки, что ему пора бы унести свои прокаченные ноги куда-нибудь на север, или восток — к черту на куличики, и найти себе кого-нибудь еще для роли безропотного и беззащитного, потому что я не была такой ни одной капли, и моя чугунная сковородка была тому подтверждением!

Только, кажется, Янтарь и правда был больной во всю свою гривастую головушку. не понимая ни намеков, ни прямого текста.

Пол часа назад с неимоверным усилием и почти скандалом я отправила его в другую часть леса, где было застывшее озеро за рыбой в надежде на то, что он провозится там как раз до рассвета и когда вернется, то будет уже все закончено.

Возможно он даже тела моего не найдет и не увидит.

Но сейчас я едва не взвыла, сжав руки в кулаки до боли от заостренных ноготков, потому что этот громогласный зверюга пытался пробраться в дом.

СНОВА!

Второй фингал под ярким глазом, отбитый сковородкой копчик и поцарапанное плечо, его ничем не научили! И снова эта двухметровая мускулистая тушка, пыталась не провалиться под пол еще на веранде, пробираясь поближе к двери.

Вот ведь наказание божье!

Кивнув быстрый взгляд на малыша и убедившись. что он по-прежнему сладко спит и ничего не слышит, я ринулась из занавешенной, словно юрта, комнатки, прямо в большую комнату, которая, по всей видимости, когда-то выполняла роль зала, столовой и отчасти даже кухни, потому, что здесь были и обеденный стол, и даже сохранившийся шкафчик с посудой.

Меня не останавливало то, что я была облачена с одно лишь короткое подобие полотенца на обнаженное тело, и что в этой части дома не было пол стены — стараниями этого громилы! — отчего было весьма прохладненько.

Меня мало удивляло, когда мой мишка-папа мог ходить в одном свитере на жгучем морозе, когда все остальные в поселке кутались в дубленки и тонну одежд, чтобы не околеть.

Конечно же, они не знали, что в папе была кровь зверя, которая его грела, но этот Бер….он ввергал меня в шок, разгуливая нагишом жуткими ночами, когда от мороза трещали кончики деревьев, при завывающем ветре, от которого любой нормальный человек уже давно бы обморозился и окоченел под ближайшей елкой. Ладно…он был не человек.

Огромный, мускулистый, с золотистой кожей, копной непослушных волос и глазами, в которых можно было утонуть, словно в потоке солнечного света…я бы сказала, что солнышко прячется в этих необычных глазах на ночь. и поэтому его глаза казались такими невыносимо яркими… а еще теплыми и согревающими, что и теперь было совершенно невозможно противиться себе самой, и строить из себя рыжеволосую воительницу, которая в гробу видела все попытки помочь и защитить от этого мира.

Мы словно вернулись к тому, с чего начинали наше бурное знакомство.

Только в этот раз я была настроена решительно и не собиралась отступать!

Он уберется отсюда! И точка!

Вот и сейчас я заняла свою излюбленную позу, расставив босые ноги и упираясь руками в бока, как бы смешно это не выглядело в данной ситуации, когда мне приходилось запрокидывать голову. чтобы заглядывать в это необычное, красивое и такое доброе лицо мужчины, который всегда отчего-то улыбался, и явно забавлялся моим подчеркнуто воинствующим видочком.

Слон и Моська в натуральную величину!

И снова он с явным интересом рассматривал меня, даже не пытаясь этого скрывать и забавно выгибая свои резко-очерченные и изогнутые брови, одна из которых была поделена пополам небольшим шрамом.

Что? — рявкнула я, как только можно приглушеннее, стараясь смотреть исключительно на его лицо и не миллиметром ниже…где было просто чертовски идеальное большое тело, с выпуклыми мышцами, куда так и хотелось ткнуть ногтем и почувствовать отдачу упругой мощной плоти.

— Рыба! Как ты и заказывала! — пробасил Бер так же приглушенно и от этого еще более низко, чем обычно. отчего его голос буквально завибрировал, странным образом отдаваясь в моем теле мелкой дрожью.

Вот ведь какой странный голос! Словно в нем рокочет раскатистый гром, который при этом ты не боишься, а ждешь, когда его сила и мощь коснется твоей кожи, оставляя не разряды и ожоги, а глубокое и необъятное тепло.

Я быстро покосилась на его руку, в которой болтались пара больших рыбин, стараясь при этом самым случайным образом не задеть взглядом его тела.

Вернее бедер….куда так и хотелось глянуть хоть мельком, чтобы иметь представление о том, что Беры во всех местах могучи и… кхэм….велики.

А еще то, что я так и не смогу заполучить себе.

Язык так и чесался сказать ему «большое спасибо», вот только я его прикусила на секунду, чтобы вернуть ход мыслей в правильное направление, сведя недовольно брови и шикнув:

— Разве я не говорила тебе не заходить в этот дом больше?

Он даже бровью не повел, закинув на покосившийся стол то, что поймал, и выпрямляясь надо мной, словно волосатая гора, которая смотрела чуть склоняя голову вниз и пытаясь растопить меня своими умилительно-теплыми глазами.

— Разве я не говорил тебе, что это дом моей сестры, и я могу входить сюда, когда посчитаю нужным?

— Так значит, да? — деловито и подчеркнуто предупреждающе изогнула я свою бровь, видя, как Янтарь едва сдержал улыбку, явно копируя меня, и размеренно пробасил:

— Да, значит так.

— Кажется, ты забыл, что у меня есть моя подружка, которая готов подарить тебе еще с десяток синяков и шишек, — ядовито выдавила я, дернувшись к тумбочке, где и лежало орудие массового поражения с увесистой ручкой и плоским наконечником, а проще говоря — большая чугунная сковородка, которую я и сейчас едва удерживала на весу двумя руками, с большим трудом не улетала вслед за ней после каждого замаха.

Практика в технике боя последних дней не помогали мне совершенно!

Я дернулась за сковородкой в красивом фееричном па, словно была, по меньшей мере, наемным убийцей, которая глушила всех направо и налево своей чудо-сковородой, поздно сообразив, что нахожусь в не слишком-то удачном для драки одеянии, и понимая, что мое полотенце просто сползает по мне, устремляясь с — БЛИИИИИН-…..

— …оооооох, — выдохнул за моей спиной глубоко и раскатисто Янтарь, кашлянув, словно поперхнулся и явно самым бессовестным образом рассматривая мой голый зад, пока я судорожно натягивала на себя полотенце снова, пылая от стыда и унижения так, что должна была просто стать одного цвета с моими волосами, особенно слыша его хрипловатый голос, который проурчал, — Блинчиков не заметил, а вот булочкииииииии…..

— ОТВЕРНИСЬ!

— Зачем?

Еле как замотав на себе полотенце снова, и прячась за своей напускной яростью и возмущением, я снова развернулась к нему, готовая высказать все, что я думаю о нем, его поведении и этой навязчивой заботе, если бы мой взгляд не зацепился за то, что я хотела увидеть.

И вот я видела!

Оторопев на несколько долгих секунд, просто выпадая из жизни, я глазела на великую и могучую эрекцию огромного Бера, которая… эм… ВЫПИРАЛА и вытягивалась прямо на глазах, словно была отдельным живым организмом, который вдруг решил проявить себя и явно тянулся, чтобы поздороваться!

В этот раз протяжный и ошарашенный «оооооох» исходил явно от меня, когда я отшатнулась назад, отчего-то заметавшись, и зашипев на невозмутимого мужчину, который даже не попытался отвернуться и привести себя в порядок. Как-нибудь.

Понимая, что он просто продолжает стоять, разъедая меня своими глазами, цвет которых теперь не просто грел, а начинал кусаться и обжигать, я зашипела:

— Убери эту штуковину!

— Штуковину? — изогнулась его резкая бровь. и глаза смешливо сверкнули.

— Да!… его!…вот это!.. черт!… — кажется, снег уже должен был начать плавиться и испаряться, пока я злилась и заикалась, пытаясь донести до мужчины то, что он и без меня прекрасно понимал, явно находя забавным мое состояние полного душевного и физического раздрая, — Ну как ты там его называешь?

— Называю? — хохотнул Бер, отчего его вторая бровь изогнулась, и глаза буквально переливались смехом.

— Дружок? Малыш? Великан? Оно?

От хохота Янтаря даже вьюга притихла, когда он веселился от души, едва ли не вытирая слезы от смеха:

— О, боги, ты это сейчас серьезно?

Я надулась, сощурив глаза и скрестив руки на груди на тот случай, если полотенце захочет сползти снова и показать во всей красе теперь и меня спереди:

— Разве мужчины не так не делают?

— Понятия не имею, что делают человеческие мужчины, но, кажется, они не слишком уверены в себе, если говорят подобное!

Ей-богу хотелось фыркнуть и закатить глаза от этой невероятной наглости и самоуверенности…если бы я не покосилась снова на его «великого друга», который на самом деле не нуждался в особом представлении, говоря сам за себя, и вздрогнув, когда Бер поймал мой взгляд, широко улыбнувшись и чуть сощурившись, отчего я слишком явно почувствовала себя добычей большого хищника.

Горячего хищника.

Возбужденного хищника.

— …Я тебе серьезно говорю и в самый последний раз — убери его!

Бер усмехнулся, пристально глядя на меня и проговорив так мурлыкающе мягко и опьяняюще:

— Куда я его уберу, клубничка? Это же не съемная часть моего тела. К тому же, эта часть реагирует на тебя, так что это не мои проблемы.

— Убери ее сам, или это сделаю я! — рыкнула я, не сразу сообразив, почему его глаза вдруг полыхнули, словно вспышка на солнце с выбросом обжигающей энергии, когда Янтарь вдруг сделал шаг ко мне, проговорив снова так отчаянно низко и вибрирующее, что я невольно отступила назад:

— Сделай. Я даже не буду сопротивляться.

Я сделала шаг назад снова, чувствуя, как на мне выступил мелкими капельками пот, от тех эмоций, которые взорвались внутри, кружа голову и путая мысли.

Я была смущена, испугана, растеряна, оглушена!

Я никогда не думала, что буду думать о том, что пронеслось в моей голове при виде этих глаз, в которых было пламя и голод.

Глаз, которые кусали и облизывали меня, завораживая и заставляя отступать назад все дальше и дальше, прижимая к груди кулаками края полотенца и путаясь в собственных мыслях, когда пискнула ему: «Больной!», шмыгнув в другую комнату и плотно запахивая за собой края тяжелого материала, который был стенами нашей юрты….и который совершенно не спас бы меня от этого огромного мужчины, как не смог спасти бы и этот дом, чью стену он так и не смог отремонтировать.

Дрожа от сгустка эмоций, который пока была не в состоянии распутать, я, затаив дыхание, ждала.

Ждала, с ужасом понимая, что перед ним я совершенно беззащитна, и вся моя бойкость и эта тяжелая сковородка не значат ровным счетом ни-че-го.

Я знала, что он постоял еще какое-то время в комнате, и быстро вышел, устремившись к своему насиженному месту у большого дуба, где он разбил себе ночлег, накидав на снег хвойных веток и разведя огонь, который постоянно поддерживал после того, как я сказала, что в дом он больше не войдет, всеми правдами и неправдами пытаясь отправить как можно дальше от себя.

И обидеть так, чтобы он ушел, даже не оборачиваясь….

Это место истинного зверя было хорошо видно из того единственного окна, что сохранилось целым и которое располагалось как раз в нашей юрте, даже если для того, чтобы увидеть его, мне приходилось прижиматься щекой к холодному стеклу.

Что я сделала и сейчас, чтобы посмотреть, чем решил заняться это огромный Бер….и торчит ли до сих пор его дубина!

Мужчина натянул на себя кожаные брюки, оставаясь по-прежнему с обнаженным торсом и босыми ногами, сосредоточенно глядя в огонь, блики которого играли в его солнечных глазах, словно разжигая изнутри прозрачно-желтое пламя.

Усевшись прямо на подоконнике, я медленно дышала, боясь признаться даже себе, что это местечко у окна стало уже насиженным, и если я не была рядом с малышом, то шпионила за ним, восхищаясь его грацией и поражаясь тому, как настолько большой и мускулистый мужчина может быть таким осторожным и вместе с тем опасным.

В нем совершенно невероятным образом сочетались хищность истинного зверя и вместе с тем тепло и добродушие истинного солнца.

Он весь был странный, невероятный…. и завораживающий.

Господи, ну как отправить его от себя?!'…

Злобно соскочив с подоконника, я сделала круг по комнате, в сотый раз проверив малыша и укутывая его в одеяло, когда вдруг услышала голоса.

Нет, я бы совершенно не удивилась. если в эту секунду поняла, что ко всему прочему Бер еще и разговаривает сам с собой, вот только голоса было два.

И они были разные.

Один — низкий, приглушенный и грохочущий. Тот, который я уже не смогла бы спутать больше ни с одним другим голосом в мире.

Второй — плавный, красивый и чистый. Так говорят дикторы на радио.

Я снова юркнула на подоконник, отбросив в сторону полотенце и впечатавшись левой частью лица в стекло, едва не вываливалась наружу в попытках понять, что же происходит.

Янтарь крутил в руках молоток с отломленной рукояткой, ворча себе под нос:

— ….Да чтоб тебя порвало от газов!

— И тебе привет, братец, — на поляну перед домом вышел мужчина.

Мужчина, облаченный в короткую куртку, обтягивающие джинсы и стильные ботинки.

Он вообще выглядел настоящим стилягой со своей идеальной прической, идеальной щетиной и не менее идеальными чертами лица, которые я смогла рассмотреть лишь когда он присел возле Янтаря у костра, с интересом заглядывая на него и прыснув от смеха, когда увидел сияющий фингал под глазом:

— Ого! Классный макияж!

— Могу тебе оформить. На оба глаза! — недовольно пробурчал Янтарь, не пытаясь кинуться в драку и выкинуть этого одетого с иголочки мужчину за пределы своей территории.

Если бы не габариты этого нового, я бы на полном серьезе решила, что он человек!

При чем, какой-нибудь магнат, который решил прокатиться ночью по лесу на снегоходе и случайно заблудился.

Вот только для человека он был излишне крупным.

Я бы даже сказала, что крупнее Янтаря!

— Сам постарался или кто помог?

-..Да эта фигня кривая! Как ей вообще можно что-то сделать? — Янтарь отбросил от себя несчастный молоток.

— Фигня кривая — это ты, Янтарь. А молоток не виноват, что твои руки вставлены не под тем углом, — хохотнул мужчина, сидя на корточках и с явным интересом покосившись на полуразрушенный дом, кажется, не заметив меня, прилипшей к оконной раме и осуществляющей наблюдение за этими двумя красавчиками, которые к роду людей относились едва ли. И явно знали друг друга, что лично меня очень сильно успокаивало, ибо ружье я так и не раздобыла, а завалить этого громилу одним шокером явно не получится.

Просканировав дом, второй Бер повернулся к Янтарю- Ты чего тут делаешь?

— СИЖУ! — рыкнул он, очевидно не слишком радуясь тому, что придется объяснять, почему именно он решил заночевать на пороге дома. где кто-то уже был.

Я слишком хорошо знала Беров и было мало вероятным, чтобы этот второй, в одежде, не учуял меня.

— Грибочки жаришь?

— Будешь?

— Я не ем поганки, спасибо. Сам знаешь, диета и все такое…

— У меня еще шишки есть, — миролюбиво проговорил Янтарь, отчего его друг прыснул от смеха:

— Не показывай, я тебе на слово верю!

— НЕ ЭТИ! Кедровые мать твою!

— Чищенные?

— Угу.

На какое-то время мужчины затихли. принявшись грызть орешки, оба глядя на огонь, пока первым не заговорил Янтарь, поворачивая голову к своему другу. который, судя по внешности, был не из рода Бурых:

— Ты далеко?

— До дома. — повел своим мощны плечом второй Бер, — Сам знаешь, из-за последних событий пришлось перенести некоторую работу, которую теперь нужно сделать.

Если не выполню подписанные контракты, то платить придется мне…

Янтарь лишь закивал в ответ, словно прекрасно понимал, о чем шла речь:

— И надолго?

— На пару месяцев. Договорились с Севером, что потом будем наводить порядок у нас, Берам надо дать время, чтобы в головах все улеглось. Могу забрать тебя на обратом пути… если захочешь, — судя по тому, что оба Бера повернулись на дом, и оба посмотрели на окно. в котором я прилипла к стеклу, рассматривая их, они поняли все и сразу, одновременно усмехнувшись, когда я поспешно юркнула под подоконник, но все-таки успела заметить, как полыхнули смешливо глаза Янтаря, и слыша его низкий голос:

— Пока не знаю, брат… пока я ничего не знаю.

БЕДА!

Мне хватило и услышанного, чтобы в ту секунду понять очень отчетливо, что никуда Янтарь не собирается уходить в ближайшее время! А ему нужно было уйти уже ОЧЕНЬ СРОЧНО!

Время неумолимо двигалось к рассвету, скоро должна была прийти Тайга за малышом, которую он конечно же почувствует рядом и никакая сила в мире не удержит этого любопытного Бера оттого, чтобы не узреть лично, когда это мы успели спеться за его спиной!

Тяжело опускаясь на кровать, я закрыла глаза, потирая указательными пальцами свои гудящие виски. Мысли совершенно не хотели работать, когда я не могла придумать больше ничего. кроме того, чтобы отправить его за рыбой. Снова. При чем на его резонный вопрос относительно той, что он недавно приволок. у меня был только один ответ — хочу другую! Нет, ну а что еще можно было сказать? Что у меня аллергия на ту, что уже лежала на столе?

— Господииии….что же все так сложно то!

А если попросить его самого отнести Молчуна к остальным детям? И сказать, что я расскажу ему все, когда он вернется…

Дальше развить эту тему у меня не получилось, потому что я поняла, что мое время вышло, ощущая. что Тайга уже где-то близко.

И как бы я не готовилась попрощаться со своим малышом, а сердце сдалось так невыносимо больно, словно его окутали колючей раскаленной проволокой, чьи шипы впивались до самого нутра, отчего колени задрожали, как и нижняя губа, которую я отчаянно прикусила, чтоб сдержать себя в руках.

Я уже буду мертва к тому времени, когда за мной придет Палач… мое сердце останется с малышом. потому что ни одна мама по своей воле не отдаст то, ради чего она живет.

Может, так будет лучше и к Палачу выйдет лишь пустая телесная оболочка в раной в груди, где теперь будет пусто.

Я не вздрогнула, когда услышала осторожный шорох за окном, которое выходило на противоположную часть дома от той части, где расположился со своим костром, орешками и грибами Янтарь.

Умно, конечно! Так он не увидит Тайгу сразу, но ведь почувствует!

— Ты рано! — зашипела я на девушку. стоило ей только осторожно влезть в окно, словно это каким-то образом могло спасти наше глубоко конспиративное дело от вездесущего Янтаря и его золотых глазищ! И пары секунд не пройдет, как он по варварски вломиться внутрь, чтобы узреть своими собственными глазами, что его нюх не подводит, даже если мозг явно коротнет при виде нашей рыжеволосой парочки двух гребанных агентов 000, которые были не способны даже просто вынести ребенка из дома без лишних свидетелей!

Ей-богу в моей голове носились шальные мысли о том, хватит ли сил у Тайги, в которой было достаточно медвежьей крови, чтобы шарахнуть сковородкой Янтарю с такой силой, чтобы вырубить его хотя бы ненадолго!

Конечно же, я не хотела, чтобы он пострадал!

Но лучше пусть ходит с шишкой на голове, чем останется без головы совсем!

— Мы же договорились, что ты придешь перед рассветом!

Тайга как обычно была крайней немногословной и до безобразия спокойной, не потрудившись даже просто кивнуть мне, но отправляясь прямиком в спальню, где спал мой кроха.

Я даже руками всплеснула, двигаясь за ней и постоянно пытаясь заглянуть через плечо в ее глаза:

— Что теперь с Янтарем делать будем?! Он же вломиться сюда паровозом с минуты на минуту!…

В моменты, когда ты близок к истерике и лютому рукоприкладству. такая вот невозмутимость, как была у Тайги в эту секунду, выводят из себя лишь еще сильнее! Пока мне казалось, что у меня мозг пойдет трещинами и голова лопнет, выпуская струю пара до самых небес, эта девушка без особой торопливости аккуратно достала из гнезда Молчуна, ловко и явно со знанием дела завернув его в один из приготовленных пледов, оборачиваясь ко мне, чтобы кивнуть на одежду, разбросанную на полу:

— Оденься и выходи.

— И это всё, что ты хочешь мне сказать?!

Ей-богу я была готова перейти на визг, наблюдая, как Тайга просто кивнула в ответ. размеренно двинувшись к тому же окну, через которое вошла, бережно прижимая к себе Молчуна, и оборачиваясь лишь на долю секунды, чтобы прошептать, чуть улыбнувшись:

— И ничего не бойся.

Я была слишком сосредоточена на Тайге и своем бешенстве. И в этом была моя большая проблема!

Потому что тогда бы я почувствовала немного раньше, что теперь проблема не в Янтаре.

Вернее, не в нем одном!

— ТАЙГА! — прохрипела я так, что это было бы оглушительным криком, если бы только не нужно было привлекать лишнего внимания, — Ты же обещала помочь!

— Я помогаю.

Уже выпрыгнув через окно, девушка обернулась ко мне, прежде чем скрыться в лесу, еще раз кинув:

— Оденься, чтобы потом было не стыдно.

Стыдно?!

Вслед Тайге мысленно полетели как минимум с три десятка отборных ругательств, на какие я только была способна, почему-то кинувшись первым делом к одежде, проклиная девушку, которую едва знала и которой доверилась. Напрасно!

— ….Господи, хоть бы с Молчуном все было хорошо!

По крайней мере, утешало только то, что с малышом она обращалась ловко, но осторожно. Про остальное думать пока не получалось, когда я прыгала на одной ноге, натягивая на себя штаны, водолазку, и валенки, чтобы потом вывалиться на улицу.

Вернее не вывалиться сразу, а застыть на пороге, застучав зубами оттого, что меня в прямом смысле подкосило от переизбытка тестостерона, который теперь буквально окружал дом, словно невидимый кокон.

Было стойкое ощущение, что Тайга привела целую армию, судя по той бешеной беровской энергетике, которую я ощущала настолько остро, как еще никогда в своей жизни, когда казалось, что зашевелились даже волосы на затылке!

Думаю, именное такое состояние бывает перед тем, как тебе в макушку шарахнет молнией, потому что даже сам воздух вокруг стал каким-то вязким и тугим, заставляя дышать урывками, когда не спасал даже январский мороз.

Я так и жалась у сломанной двери, которая меня не спасет и явно не сделает невидимкой, пока не в силах собраться с духом, чтобы выйти на порог и своими глазами узреть всю суть происходящего, когда услышала голос Янтаря:

— …Э…Пап? Вы чего тут?…

Ну по крайней мере, судя по голосу варвара, в глубоком удивлении была не я одна!

Хотя бы это отчасти успокаивало, даже если захотелось спрятаться под полом, когда меня пронзило новое осознание…. ПАП?!

Там был отец Янтаря?!

На секунду мир просто помутнел перед глазами и стало плохо настолько, что даже резко затошнило. когда я подпрыгнула истерично и дергано, услышав новый голос такой басистый и раскатистый, что даже голос Янтаря как-то мерк и казался не таким уж и громким:

— Свататься пришли епт!

— Чего?!

— Прикуси блинорезку!

Ей-богу, я бы поперхнулась сейчас от смеха, если бы не было так страшно и жутко опозориться перед отцом Янтаря, когда уже очень скоро мне нужно было как-то сбежать…

Вот уж спасибо от всей души, Тайга, мать твою! За ногу! Об косяк! Раза три!!! Как минимум!!!

Мало было того, что мне нужно было как-то сбагрить самого Янтаря, так ты еще и отца его привела, чтобы жизнь сказкой не казалась!

— Ну и где твоя заноза?

— Зазноба, пап!

— Один хрен!

Нелепо потоптавшись на месте. я все таки сделала последние пол шага к двери, чтобы осторожно выглянуть в приоткрытую щель, стараясь не показывать. не дышать и не двигаться больше, когда сразу встретилась с глазами.

Необычными, странными, настолько светло-серыми, что они казались практически прозрачными, словно лед.

Глазами, которые тут же взяли меня в суровый плен. заставив замереть по стойке смирно и увидеть теперь и суровое мужское лицо с белоснежной аккуратной бородой и такими же белоснежными волосами, зачесанными назад.

— Иди-ка сюда.

Я тяжело сглотнула, не смея даже моргнуть и видя теперь с подступающим ужасом, что мужчина был настолько огромный и широкий, что ему пришлось склониться вперед, поманив указательным пальцем, чтобы быть наравне с моим лицом.

Я вышла, словно нашкодившая школьница первого класса, которая устроила канализационный потоп в кабинете директора, в первую секунду пряча свои подрагивающие пальцы за спиной и боясь поднять ресницы, чтобы понять, что на самом деле Беров-то было немного. но они были ТАКИМИ черт побери, что запросто могли бы разбить целую армию воистину!

Чистокровные! Все, как один!

Здоровущие просто до головокружения!

Я и не представляла себе до сегодняшнего дня, что Берсерки могут быть такими огромными!

…как тот Палач, который явно ходил где-то рядом и ждал своего часа.

Я пыталась осмотреть всех хотя бы мельком, честно говоря. боясь даже задержать излишне долгий взгляд, чтобы его не посчитали навязчивым и неприлично рассматривающим, растерявшись настолько, что перестала дышать.

И хрен с ними с габаритами!

Они не были моего рода!

Они не были Бурыми!!

Блондин с жуткими глазами холоднее этого страшного дня. Тот, что был папой с седыми волосами для был не опознаваемый из-за цвета своих волос.

Черноволосый с синющими глазами. Еще один черноволосый с глазами цвета темного-темного леса….и тот, что стоял рядом с Янтарем. Тоже темный и с неоновым взглядом, который вообще выглядел каким-то ненастоящим!

Минуточку.

Три Кадьяка?!

А разве могли быть какие-то сомнения? У всех черные волосы. у всех светлые яркие глаза и черты лица такие. что…в мыслях одни только грех! При чем с моей стороны, грех про убийство!

Конечно же, смену моего настроения с перепуганного и смущенного, на воинственный и яростный они ощутили сразу же, наверное даже вперед того. как я сама успела понять, что почувствовала.

Синеглазый медленно моргнул своими черными ресницами. выглядя явно слегка растерянным.

Тот, что был старше, с сединой в черных волосах и с темно-зелеными глазами. чуть нахмурился, а потом хмыкнул, но как-то жестоко и сухо, не отводя своих глаз, от которых веяло чем-то страшным и язвительных.

А седовласый великан хохотнул, стрельнув по мне своими светлыми глазами весело и лукаво, вдруг пробасив:

— А готовить умеешь?

— Умею! — буркнула я в первую секунду, не задумываясь о том, что делаю, и сосредоточившись лишь на том, что рядом со мной были те, кого я ненавидела больше всего в своей жизни, какими бы знойными красавчиками они не были черт побери!

Никогда не прощу того, что они сделали с моим родом!

Я даже не заметила, как рядом со мной оказался Янтарь. стоя у порога в снегу и заглядывая в глаза так проникновенно и тепло, словно пытался успокоить и сказать одними лишь своими золотыми глазами.

— Это самое главное! А что тощая — не страшно! Откормим! — хохотнул светловолосый великан своими басами, от которых у меня с непривычки просто закладывало уши, когда я даже не поняла, что в данном случае речь шла обо мне и моих скромных габаритах.

— Мне кто-нибудь объяснит в чем дело-то? — выгнул брови Янтарь, выглядя не слишком довольным и, прямо скажем, нервным, но стоя рядом со мной, и совершенно не переживая. что вся эта компания огромнейших мужчин толпилась рядом, — Паап?

— Что «пап»? Спросишь все у Тайги, когда вернёмся домой.

— Вот именно! Возвращайтесь домой, и спросите ее! — рыкнула я, готовая просто придушить эту девушку, которая творила то. о чем мы совершенно не договаривались! Пусть только попробует прийти еще раз, и я ей устрою!…если выживу….

Я покосилась на того Кадьяка, который был старше и с такими глазами, от которых бросало в дрожь.

Он смотрел на меня так, словно расщеплял на мелкие частицы — медленно, тщательно, холодно, заставляя отступить на шаг назад, когда это заметили все и сразу, покосившись на него со всех сторон сразу строго, недовольно и угрожающе, вот только совершенно бесполезно.

Он продолжал смотреть только на меня, кажется, даже не моргая.

Словно видел все мои тайны, словно знал всё то, что я прятала в себе, отчего пугал так, как не пугал никто другой до него.

Даже Палач со своей неизбежной смертью не казался теперь таким устрашающим, как этот чертов Кадьяк.

Так и хотелось шикнуть на него, мол, чего уставился, если бы только было смелости побольше.

-..он где-то поблизости, — проговорил вдруг этот жуткий тип, не пытаясь даже покоситься по сторонам и продолжая смотреть только на меня, отчего мне хотелось спрятаться за широкую спину моего большого и надежного Янтаря, чтобы закрыть глаза, никакого не видеть, не слышать, и в принципе позабыть о том, что меня ждало, — Позови его, девочка.

Твою маааааааать…..

Вся кровь отхлынула от моего лица, словно просто куда-то провалившись в недра тела, отчего перед глазами на секунду потемнело от осознания того, что Тайга рассказала им.

Все рассказала.

До последнего слова, до последней буквы.

Сдала с потрохами и последней капелькой крови.

Как теперь выкручиваться из этой ситуации я не знала.

Если начну придумывать — они почувствуют ложь.

Если скажу, что все правда — спросят почему Палач пришел за мной.

Пусть придет, пусть заберет! Лишь бы только не приходилось стоять перед этими мужчинами, даваясь своей болью и ненавистью к себе за то, что я натворила.

— Кого позвать? — пробурчал Янтарь напряженно и недовольно, и конечно же я не собиралась отвечать, вздрогнув, когда услышала, как ответил кто-то из чистокровных:

— Его.

Ну, вот и всё.

Теперь можно было не переживать о том, что я смогу опозориться перед этим странным громкоголосым отцом Янтаря. Что бы там не было, сделано правильно или нет, но скоро мне будет совершенно без разницы.

Вот только будь трижды проклята Тайга!

Ведь я была готова! Я была спокойна!

А теперь…черт возьми, теперь внутри меня теплилась совершенно ненужная и такая хрупкая надежда, что я смогу жить! Ведь все эти мужчины вместе взятые, они должны бил быть сильнее Палача. Единственное, что я пока смутно представляла чем смогу заинтересовать их ради собственного спасения, и чем затем смогу отблагодарить, совершенно не уверенная в том, что они не захотят убить меня сами, если узнают правду.

Я молча наблюдала за происходящим, стоя прямо за спиной Янтаря. которая напряглась и застыла, когда мужчина обернулся, чтобы увидеть того, кто стоял в тени заснеженных деревьев все такой же страшный и загадочный. Без единой эмоции на своем красивом лице. Без единой ощущаемой эмоции.

— Это еще кто? — буркнул Янтарь настороженно и недовольно, но бесстрашно, наверное, не сразу понимая кто именно стоит перед всеми. И для чего.

— Да ладно! — как-то ахнул отец, вдруг шлепнув себя по бедрам, когда все мужчины теперь были сосредоточены исключительно на Палаче, очевидно. начиная понимать, что они тоже ничего не чувствуют. Ни его природного Беровского запаха, ни его эмоций.

Но я была благодарна Палачу хотя бы за то, что теперь все взгляды были обращены на него одного, включая глаза того жуткого Кадьяка, который словно рылся в моей голове, заставляя чувствовать себя уничтоженной и беззащитной перед его пронзительным тяжелым взглядом.

Теперь и он смотрел на Палача, при чем, был явно удивлен. Я бы даже сказала, что отчасти растерян, если Берсерки, подобные ему. вообще способны когда-либо теряться или смущаться.

— Ты тоже видишь? — вдруг пихнул локтем отец того самого жуткого зеленоглазого Кадьяка, на которого я почему-то косилась больше, чем на кого-либо еще, когда тот даже не моргнул оттого, что ему нехило прилетело, лишь выдохнул приглушенно, но холодно:

— Утихни.

Странно, но отец и правда притих, когда стало понятно, что все эти чистокровные хоть и были совершенно из разных родов, но очевидно неплохо все знали друг друга, и забрели на полянку к Янтарю не просто так.

— Пап, так это правда? — кивнул тот, что был блондином с жуткими голубыми глазами, которые горели так, что невозможно было смотреть в его глаза больше пары секунд, явно обращаясь к отцу Янтаря, отчего я быстро заморгала, пока не в состоянии разобраться в этих замысловатых родственных связях и надеясь заняться эти в плотную позже, если все таки буду жить.

Мужчина просто кивнул в ответ, и снова все застыли глядя на Палача, который даже не собирался бояться такого скопления чистокровных в одном месте, вдруг спокойно и размеренно зашагав вперед, прямо на нашу полянку перед покосившимся домиком, который грозился рухнуть вместе с моими дрожащими коленками, оттого что меня просто сносило этими волнами их совершенно необъяснимой Беровской силы.

— Уходите. Не втягивайте себя в проблемы, — просто, спокойно и совершенно безэмоционально проговорил Палач, заставляя меня поежиться оттого, что в каждой его букве каждого сказанного спова сквозила лишь скукота и ничего больше.

Это было даже страшнее, если бы он говорил подчеркнуто холодно и резко, показывая этим, что он зол и готов идти до конца.

Можно было даже сразу не понять. о чем именно говорит этот Бер со странными и ужасающими шрамами на груди, если бы он не кивнул в мою сторону.

Но если я не ощущала совершенно ничего от Палата, то, стоя за спиной Янтаря я чувствовала не только его родной аромат и жар большого тела, но и то как резко и яростно в нем вспыхнула злоба, словно в тлеющий уголочек плеснули бензином, отчего произошел взрыв и пламя поднялось до самых небес.

— Моя девушка — мои проблемы, — прорычал Янтарь хрипло, сильно и с такой волнующей слух ноткой собственничества, что хотелось сейчас ущипнуть его за упругий зад, протянуть вперед руку и прошептать на ухо: «Смотрииии!

Мурашкиииииь, потому что мурашки выступили по всему моему телу, которое на секунду сжалось от испуга, а затем восторженно дрогнуло от ощущения этого огня и каменной стены передо мной, за которой я мечтала спрятаться столько времени, что сейчас просто хотелось потерять сознание от счастья!

Согласна, Янтарь и раньше не особо то скрывал своих чувств и желаний в отношении меня. но мне всегда казалось, что в его эмоциях преобладало желание обладать. а еще лишний раз довести меня до состояния ядовитого ёжика, чтобы затем вдоволь потешиться и еще раз что-нибудь сломать. Теперь же я отчетливо чувствовала, что он считает меня своей! Своей!

Вот только мой восторг и радость были недолгими, когда я поняла, что Янтарь не отступится. Не оставит меня. Встанет на пути Палача…и умрет вслед за мной, чего я допустить никак не могла.

Оттого, как Плача перевел взгляд на Янтаря, я была готова тут де слететь с порога, закрывая его собственной грудью, даже если моя грудь была в области его живота!

Даже дернулась, вздрагивая, потому что Янтарь взгляд меня за руку, сжимая в своем большом горячем кулаке мои холодные пальцы, вселяя даже своими прикосновениями надежду и даря такое тепло, от которого просто хотелось разрыдаться, повиснув на его плече.

— Она не твоя.

Палач даже не моргнул, проговорив три слова, от которых веяло холодом, но правдой…

Ни в теории. ни фактически я Янтарю не принадлежала, покраснев не смотря на жуткую обстановку, когда услышала громогласный голос отца Янтаря, который усмехнулся:

— Дай им пару минут исправить это нелепое недоразумение и всё будет ладОм! Еще не успели пометиться в жизни и такое бывает, — пожал плечами седовласый великан, глядя на Палача хоть и лукаво, но явно через чур напряженно, словно ожидая от него выпадав любую долю секунды.

— Я давал ей сутки для брата. Время вышло, — все так же спокойно и со скукой в голосе отозвался Палач, переводя глаза на отца и даже не пытаясь осмотреть остальных Беров, которые явно не уступали ему не в росте, не в ширине плечей, ни в силе…наверное. Неужели он не чувствовал хотя бы доли смятения и страха за свою жизнь? Или был уверен в том, что эти огромные чистокровные мужчины не встанут на мою защиту, побоявшись его статуса? Да, и я сама не видела причины, по которой они могли бы сделать это, просто видела, что поляна словно была разделена теперь на две условные части, на одной из которых стоял обнаженный и величественный Палач. а все остальные были рядом со мной и Янтарем. На нашей половине, где был домик. Может в этом был какой-то скрытый смысл?

— Это кто такой вообще? — прорычал Янтарь, обращаясь не понятно к кому, но оборачиваясь ко мне, чтобы яростно и очень по-собственнически полыхнуть своими глазами, которые в эту секунду начинали загораться в прямом смысле этого слова, если только у меня не начались очевидные проблемы со зрением от неврозов последних дней, когда он изогнул одну свою бровь, буркнув, — Твой бывший?!

— Хуже! — хрипнула я, понимая, что начинаю отчаянно бледнеть. потому что мы все ближе и ближе подбирались к тому, что скоро я должна буду рассказать все без утайки. И как я буду надеяться после этого, что Янтарь останется рядом, и все так же будет считать меня своей, крепко держа за руку?

— Не затягивайте зря время. Она пойдет со мной и понесет свое наказание, — Палач кажется вообще не обращал никакого внимания на наши слова и взгляды, но когда сделал шаг по направлению ко мне, я подпрыгнула даже за спиной Янтаря, не оттого, что этот тип стал ближе, а потому что все чистокровные Беры в один миг словно по команде встали впереди, закрывая нас полукругом, отчего я шокировано захлопала глазами, не в силах даже пикнуть.

— Полегче, сынок Ты конечно красавчик, силач и всё такое, но и мы не пальцем деланные! — пробасил отец с кривой ухмылкой, — Если ты не понял сложившейся ситуации, то я объясню. Мой сын считает ее своей, теперь девушка часть нашей семьи, а мы своих не отдаем. Больше скажу, будь ты хоть Палач, хоть королева Великобритании, даже ногтем ее волоса не тронешь ее, пока есть мы!

Мое сердце сначала словно упало с высокого обрыва, полетев, задыхаясь от переполняющих эмоций, но не для того, чтобы разбиться вдребезги внизу. а чтобы обрести свои крылья и воспрять над всеми бедами и проблемами от ощущения того, что я не одна!

Что теперь передо мной появились мужчины, которые даже не зная меня, были готовы защитить и поддержать в трудную ситуацию, назвав частью своей семьи!

Как же давно я не чувствовала этого — быть защищенной и хрупкой, зная, что есть те, на кого я могу положиться в трудной ситуации и спрятаться, когда мне было страшно!

И пусть дальше будет разочарование и возможно даже ненависть, я всей своей уставшей и израненной душой цеплялась за слова, сказанные отцом Янтаря, пытаясь моргать часто-часто, чтобы не даст волю своим слезам, чувствуя, как ладонь Янтаря сжалась сильнее, обхватывая мои дрожащие пальцы, снова поддерживая и даря свой жар.

— …послушайте, — прохрипела я, с удивлением слыша, как дрожит мой голос, — …вы вовсе не обязаны…

— Цыц! Сначала разберемся со здоровяком, потом с тобой решим! — рыкнул отец хоть громко и резко, но все равно совершенно не злобно, полностью сосредоточившись на Палаче, когда в какой-то момент мне показалось, что он шепнул куда-то за спину: «Срочно зови мелкого!»

Я даже покосилась по сторонам, пытаясь понять или учуять хоть кого-нибудь, к кому этот седовласый великан мог обращаться, вот только никакого эффекта не было — я никого не видела, и никого не чувствовала за исключением тех мужчин, которые уже были рядом.

— Отойдите с дороги, — сухо и все так же спокойно проговорил в напряженной тишине Палач, но только в этот раз в его голосе явно слышались нервозные нотки.

Кажется, здоровяку уже надоели эти разговоры, а мое время восторга и трепета подошли к концу, — Уйдите с миром и останетесь живы. Мне нужна только она.

— ОНА МОЯ! — прорычал Янтарь, не отпуская моей руки, но двинувшись вперед, когда ряды мужчин перед ним в буквальном смысле сомкнулись, словно не выпуская самого Янтаря, но и не позволяя Палачу добраться до меня.

Подумать только Кадьяки стояли плечом к плечу с Полярными, чтобы защитить нас двоих — Бурых!

Когда этот мир успел сойти с ума?!

Ведь я точно помнила, как папа рассказывал мне, что именно Кадьяки и Полярные были словно два полюса в мировом устройстве Беров, которые всегда враждовали и ненавидели друг друга — одни были льдом, вторые пламенем.

Думать дальше у меня не получилось, когда на поляне вдруг появился еще один Берсерк.

Огромный, обнаженный, черноволосый.

При чем не просто появился, а черт побери, словно сформировался из самого воздуха, потому что я совершенно точно не видела ни одного его движения, истерично вздрогнув и шарахнувшись назад, когда он проговорил совершенно жутким двойным голосом:

— Я тут, бать.

Еще один Кадьяки И какой то… бракованный!

Или что за бес вселился в этого Берсерка, делая его голос именно таким, а скорость просто какой-то немыслимой?!

Только одно успокаивало — все остальные обитатели поляны восприняли его совершенно спокойно, поэтому вроде как и мне можно было не дергаться.

Опять же это обращение к отцу. Они явно были знакомы.

Пока я старалась не думать о том. как у одного Берсерка могут быть сыновья из разных родов, надеясь на то, что потом у меня еще будет возможность сделать это в более спокойной обстановке, когда рядом не будет Палача. если такая обстановка для меня в принципе реальна.

Все завертелось сейчас слишком быстро, и прямо перед моим носом за плечами Янтаря было слишком много огромных мужчин, чтобы в голове держалось еще ито, что они не знали. Ничего обо мне не знали, бросившись защищать, и окружая теперь так, чтобы Палач не подобрался ко мне ни с какого бока.

Но ведь это не могло длиться вечно.

— В общем я тебя предупредил, здоровяк, — усмехнулся даже немного надменно отец Янтаря, очевидно думая, что в нынешнем составе перевес сил был на нашей стороне, а Палач должен был с позором сбежать, или умереть смертью храброго, — Как видишь у нас большая и весьма специфическая семья, и мы явно сможем постоять за своих, так что по добру по здорову…

— Подожди, — вдруг проговорил тот Кадьяк с темно-зелеными глазами, от взгляда которых меня пробирало просто до самых костей, делая пару шагов вперед по направлению к Палачу, который не менял положения своего тела, не выдавал совершенно никаких эмоций, и как-то не торопился уносить свои длинные сильные ноги.

Он дошел почти до Палача, остановившись напротив него и глядя хоть и сдержанно, но все таки с плохо скрываемым вниманием, явно видя представителя этой рассы впервые, когда продолжил:

— Тебе подобные не приходят просто так и ни за что не покажут себя.

Палач перевел свой бесстрастный взгляд на Кадьяка, словно перед ним было пустое место и в какой-то момент я даже подумала, что он отвернется, снова уставившись на меня, когда он неожиданно кивнул головой, при этом не произнося ни слова.

— Есть какой-то закон, по которому…

— Я и есть закон! — вдруг рявкнул Палач так резко и неожиданно, что я испуганно взвизгнула, попятившись назад и непременно упала бы в спешке на порог, если бы Янтарь не продолжал крепко сжимать мою дрожащую холодную ладонь.

Думаю, что мужчины этого тоже не ожидали, когда все напряглись и застыли, как один, а отец вдруг ринулся к тому Кадьяку с жуткими глазами, который не дрогнул даже ресницей, продолжая всматриваться в Палача тяжело и пронзительно, словно на самом деле мог видеть даже его душу.

— …ведь вы покидаете свои запредельные земли только если нарушена кровавая клятва полной секретности существования нашего вида… — продолжил Кадьяк приглушенно, но твердо, не спрашивая, а скорее делясь тем, что он знал сам с остальными, когда я с ужасом и холодном в легких поняла, что вот и настал мой судный час, оттого что эти огромные мужчины вдруг дрогнули один за другим, переглянувшись недоуменно и потерянно, но не позволяя себе повернуться ко мне, пока я была под их защитой.

— Зачем тебе эта девочка? Она еще совсем ребенок.

— Ты только что сам ответил на свой вопрос, воин, — впервые Палач хоть как-то выразил свои эмоции, словно сняв невидимую маску со своего на удивление миловидного лица, когда чуть изогнул кончик брови, сверкнув взглядом по Кадьяку. чье лицо побледнело и будто заледенело.

У меня было жуткое ощущение, словно теперь Кадьяк нацепил на себя невидимую маску, когда его черные густые ресницы повернулись в мою сторону и взгляд прошелся по моему белому лицу быстро и цепко, моргнув только раз, чтобы снова сосредоточить всё свое внимание лишь на Палаче.

— Откуда такая уверенность, что это именно она? — в этот раз дрогнула черная бровь бесстрашного Кадьяка, который стоял ближе всех к Палачу, словно совершенно не беспокоясь о собственной безопасности в отличие от отца Янтаря, который так и продолжал стоять рядом, напряженно и собранно, ожидая выпада и нападения в любую секунду.

И быть может совершенно не зря, когда вздрогнула и застыла, дрожа от нервов, даже я, видя, как Палач сделал один плавный размеренный шаг к Кадьяку, чуть прищурив свои глаза и проговорив так низко и почти мурлыкающе, словно наслаждаясь каждым сказанным словом:

— А ты прислушайся к ней. Её страх. Безнадежность. Паника. Но самое главное — стыд и раскаянье…

Палач замолчал, явно не договорив и делая паузу лишь затем, чтобы дать возможность всем Берам на поляне ощутить собственным идеальным нюхом, что он говорит правду.

Боже мой…

Я буквально кожей ощущала, что теперь все эмоции каждого из этих огромных мужчин были направлены лишь на меня одну, прощупывая тщательно и так глубоко, что я мне казалось, словно вся кровь отхлынула куда-то под ноги в снег, оставляя на пороге уже не меня, а лишь бездушное изваяние.

Я была противна сама себе.

Я ненавидела себя больше, чем кто бы то не был на этой земле, вынужденная проживать свою убогую жизнь, осознавая каждую секунду, что именно я стала катализатором трагедии, которую теперь едва ли можно было исправить.

…но еще сильнее я боялась ощутить ненависть Янтаря по отношению к себе.

Именно поэтому я хотела уйти незаметно и принять свою участь, в последние минуты жизни помня лишь троих мужчин самых важных в моей судьбе — улыбку отца, мордашку спящего Молчуна и теплые золотые глаза Янтаря, который подарил мне веру в то, что я могу быть кому-то дорога не смотря ни на что.

Как же теперь было жаль, что я умру в ненависти и боли, окруженная мужчинами, которые были готовы защищать меня…но которые отвернуться, когда поймут, что я была предателем.

У меня не было сил даже на то, чтобы попытаться что-нибудь объяснить.

К чему слова, когда каждый из них все прочувствовал сам и понял, что Палач говорил чистую правду? Мне не нужно было даже подключать свой нюх, чтобы попытаться понять, что витало надо мной. Я не хотела этого.

Лишь скованно пошевелила своей холодной рукой, пытаясь осторожно достать ее из хватки Янтаря, прощаясь мысленно с его теплом и добрыми глазами, чтобы теперь в полной напряженной тишине пройти через ряды Берсерков, вставая напротив Палача и готовая принять свое наказание, когда поняла, что его горячие пальцы не собираются разжиматься и отпускать меня.

— Говорю еще раз, последний — наши дети — наши проблемы! Мы сами разберемся с ней и решим, как наказать, что бы там не было! А ты можешь идти дальше по своим палачевским делам!

Когда я услышала рокочущий голос отца, то мне показалось, что я уже умерла и оказалась где-то в Беровском Раю!

Или что на фоне переживаний и стрессов последних дней мой разум слегка помутился, и теперь я слышала то, что хотела б услышать больше всего на свете!

Я бы даже поверила в то, что начинаю медленно, но верно сходить с ума, если бы не увидела собственными глазами, как беловолосый великан вдруг оттолкнул Палача от Кадьяка, который спокойно продолжал стоять рядом, оттаскивая своего ненаглядного зеленоглазого друга обратно в стан Берсерков.

Всё происходящее было правдой?!

Меня никто не проклинал, не тащил за волосы в руки Палача?…

Сквозь подступающие слезы, где смешалось столько эмоций, что я не могла сделать ни единого вздоха, я видела, как ряды Берсерков из двух Полярных и четырех Кадьяков стали лишь еще плотнее, когда мужчины встали плечом к плечу, словно создавая собой живую броню.

— ….Прошу вас, оставьте! Я не заслуживаю… — всхлипнула я, чувствуя, как дрожат мои губы от невыплаканных рыданий, которые поднимались с каждой ошеломительной минутой все выше по горлу словно гелевый шар, от которого я не могла дышать, и судорожно замолкая от рокота спереди:

— Ну-ка цыц! Сказал же, что дома потом разберемся!

Сквозь затягивающую пелену слез я видела, как Янтарь обернулся ко мне чуть подмигивая, лишь сейчас позволяя своей душе и телу открыться для того. чтобы почувствовать всё то, что ощущали по отношению ко мне эти бесстрашные мужчины, которые встали на защиту совершенно незнакомой девушки, которая по своей глупости стала врагом собственному роду.

— Что у нас по плану дальше? — сухо и холодно поинтересовался высокий блондин с такими же холодными, но жутко яркими голубыми глазами, чуть дернув своим мощным плечом и поворачивая голову к отцу, который в ответ буркнул:

— Что-что? Отбиваемся и тянем время, пока они поставят метку!

— В метке сейчас есть какой-то особый смысл?

— А я почем знаю?! Главное, что лишней она не будет! — рыкнул отец, зыркая недовольно на того Бера, который все это время молча наблюдал за всем происходящим, к счастью не пытаясь больше говорить своим ужасающим двойным голосом, от которого моя душа с лету падала в пятки пришибленным камнем, — И ведь не догадался взять мой боевой топор!! Где только твои мозги были?!

Мужчины говорили о чем-то еще быстро и приглушенно. при этом даже не глядя друг на друга, и лишь наблюдая пристально за передвижениями Палача, которого откровенно поспали по его неотложным делам подальше из этого леса, когда мне хотелось выйти на середину поляны и попросить минуточку тишины, потому что мои мысли не успевали за тем, что происходило сейчас!

На смену холоду в душе и теле, меня шарахнуло такой волной жара. что я на секунду просто таки оглохла, слыша лишь как мое сумасшедшее сердце набирает обороты, как те старинные паровозы, которые ездили люто дымя из большой трубы — ту-тууууууу ептить!

Какая метка?!

Где?

А главное, для каких целей именно в этой ситуации, когда лес трещал по швам от немереной силы и тестостерона, исходивших от этих огромных мужчин?!

Если бы только у меня была возможность пискнуть хоть что-то, то едва ли я бы нашлась, что сказать в первую очередь. только выпучив глаза, когда Палач понял, что меня отдавать не собираются ни при каком раскладе, и раздался такой треск и грохот, словно сама земля — замерзшая и спящая — пошла по шву от несправедливости.

Янтарь не отпустил моей руки и сейчас, даже когда я дернулась, пытаясь закрыть уши, и лишь сейчас видя, что земля целая и все такая же снежная, но Палач одним движением выдернул из нее огромную вековую ель прямо с покореженными скрученными корнями, на которых сейчас болтались куски промерзшей земли, явно намереваясь использовать как оружие.

Махни такой «волшебной палочкой», и все мои славные и бесстрашные защитники только и будут летать по лесу выше тех елей, что еще пока что были в земле!

Первым схлопотал отец!

Вернее почти получил, если бы тот Кадьяк с зелеными глазами не дернул его на себя практически за белую косу, отчего мощный ствол прошелся по широкому плечу Бера, оставив с сотню заноз и пару рваных ран, на которые тот даже не обратил внимания, кидаясь к нам с оглушающим воплем:

— Чего застыли, как замершие вши самочки тюленя?! Вам пинка дать для ускорения, или самому метку поставить обоим?!

Следующий замах деревом пришелся по остальным Берам, когда тот Кадьяк, что был с синими горящими глазами, успел подставить руки, разламывая дерево пополам и заехав отломанной частью куда то в то место, где только что стоял Палач.

Вот только и он передвигался так же, как тот бракованный Кадьяк, чей голос меня доводил до состояния полной отключки от ужаса!

— Брат, уходите! — обернулся теперь тот единственный, что был одет и чьи глаза горели такой зеленью, что буквально резало взгляд от этого цвета, — Мы будем держать его сколько сможем!

— И не рассусоливайте там! Пометились и быстро вернулись!

В грохоте, рычании и треске очередного дерева, которое теперь вырвал блондин с голубыми глазами. был едва слышан даже оглушительный голос отца, когда я завизжала от неожиданности и своих трещащих по швам нервов, оттого что Янтарь схватил меня в охапку, закидывая на плечо и ломанувшись в противоположную от драки сторону, как раз за домик, который покосился еще сильнее, не выдерживая вибрации земли от битвы титанов.

Мои зубы стучали от переизбытка эмоций и полного непонимания происходящего вокруг пока я упиралась ладонями в огромные плечи Янтаря, сотрясаясь всем телом оттого, что он бежал с немалой скоростью, даже не смотря на ношу в моем лице.

— Ты ведь это не серьезно про метку?! — выдохнула я охрипшим голосом, и содрогаясь каждый раз, когда раздавались грохот и хруст деревьев, что шли в ход, как главное оружие, при чем с обеих сторон.

Боже мой, да они весь лес так угрохают ради моего спасения!

Лучше бы снежками кидались или сосульками!

— Ты девственница?

Я покраснела во второй раз так, чувствуя при этом, что на душе стало очень противно и больно…я отдала себя человеку, который уничтожил не только мой род, но и всех Беров в целом, не разбирая ничего на своем пути. Доверяла тому, кто держал камень за душой, чтобы ударить им так больно и тяжело, что я до сих пор не могла подняться с колен.

Было стыдно вспоминать и уж тем более признаваться в этом мужчине, который заслуживал лучшего, потому что сам был самым лучшим из мужчин.

— Клубничка?

Он спустил меня чуть вниз, поддерживая горячими ладонями за ягодицы, и сжимая их с жаром, заглядывая при этом в мои опущенные глаза, которые я старательно пыталась спрятать за ресницами, понимая, что ничего у меня не получится.

Спрятаться от него самого, так же как и от этих ярких золотых глаз просто невозможно!

Особенно теперь, когда…я тяжело сглотнула, захлопав ресницами быстро-быстро и пытаясь прочистить горло, чтобы ошеломленно хрипнуть:

— Янтарь… — на его приподнятую бровь, я смогла лишь прошептать, не веря собственным глазам, — …у тебя глаза…светятся!

Они и правда светились так сильно и ярко, как у тех двух Кадьяков и одного Полярного, от которых я постоянно отводила глаза, потому что смотреть на них было практически невозможно — до рези в глазах от этого оглушающее яркого света!

Янтарь лишь весело хмыкнул, подергав своими резкими бровями и пробасил:

— Давно пора! Начали зудеть, как только я тебя увидел, облепишка!

Это был шок.

Такой, что я онемела на какое-то время, болтаясь в его руках, потому что все это время Янтарь не прекращал своего бега, выискивая место поудобнее, или пытаясь уйти от Палача и своих странных друзей, которые крушили лес направо и налево.

Глаза зажгись!

Думаете, я не знала, что это значит?

Еще как знала!

Янтарь выбрал меня свой парой!

И это было словно самое настоящее волшебство, которое я не заслужила.

— Поверить не могу! — выдохнула я. в первую секунду потянувшись вперед, чтобы прикоснуться кончиками пальцев к его пушистым ресницам, но вовремя останавливая себя, и снова начиная краснеть, как пятиклашка от внимания старшеклассника, который выразил свою симпатию весьма недвусмысленно.

— Ты так и не ответила! — Янтарь вдруг остановился посреди новой небольшой полянки, на которой снег был ему почти по самые бедра, не отпуская меня только потому, что я бы утонула сразу в этом белом ворохе, но опуская чуть ниже по своему полыхающему горячему телу, когда я сполна ощутила что он к метке готов.

Еще как готов!

А я?…