Японская молитва

Глава 15

– Она отказалась говорить… Сначала несла какую-то ахинею про японские стихи… И это вместо того, чтобы бить себя кулаком в грудь и доказывать свою невиновность.

Велькин и Медведкин курили на крыльце отделения милиции, в изоляторе которого продолжала находиться Лена Оленева.

– Я сказал ей, что адвокат не приедет, – сознался Велькин. – Понимаешь, время идет, такую бабу замочили, а она молчит как рыба об лед. Что мне было делать?

– Собакина звонила мне, она уже через час будет в Лазаревском. Значит, говоришь, что у нее не все в порядке с головой?

– Уверен. Или же она просто находится в шоке.

– И ты думаешь, что это она убила?

– Не знаю… Если бы смерть этой Белоус наступила недавно, я бы еще и поверил, но зачем ей возить в машине полуразложившийся труп, от которого так смердит? Я тоже начинаю думать, что его подложили. Но она все равно что-то знает.

– Почему ты так думаешь?

– Нам звонили из Саратова. Оказывается, Оленева – любовница Тахирова, мужа Белоус. Но у Тахирова алиби. Железное. Что касается причины смерти… Ночью провели вскрытие – смерть наступила от инъекции сильнодействующего яда. Укол ей сделали после того, как она приняла большую дозу снотворного. И произошло это 13 или 14 числа, как раз в эти дни Тахиров был в Саратове, имеются свидетельские показания… Он два дня находился почти безвылазно в автосалоне, принадлежавшем его жене, и, по словам сотрудников, сильно волновался по поводу ее исчезновения. Постоянно звонил общим знакомым, места себе не находил… А потом поехал, точнее, полетел в Лазаревское…

– А где он был вчера?

– Мы отвезли тебя в пансион, а сами поехали к дому Белоус. Хотели уже взламывать замок, но охрана открыла ворота… Тахиров был мертвецки пьян… Мы нашли его в спальне. Он так много выпил виски – горничная сказала, что это его любимый напиток, – что находился в полной отключке. Мы попросили ее сообщить нам, когда он придет в себя.

– А ты спросил ее, почему они никому не открывали дверь?

– Таков был приказ хозяина.

– А что с Милой? Когда ее видели в доме последний раз?

– 12 июля, в день ее приезда. Она приехала одна, в прекрасном настроении, распаковала вещи и ушла на море. Вернулась, отпустила горничную, пообедала и легла спать. Охране приказала никого в дом не впускать… У нее в Лазаревском было много знакомых, которых она приглашала к себе, устраивала вечеринки, но иногда ей просто хотелось побыть одной. Но самое интересное началось вечером двенадцатого… В ворота постучалась женщина, представилась, кем ты думаешь?

– Представления не имею…

– Леной Оленевой. Она так настаивала на встрече, что разбуженная и недовольная Белоус вынуждена была приказать открыть ворота… Думаю, услышав фамилию, она сразу поняла, что к ней заявилась любовница мужа, а это, согласись, бывает не каждый день… Охрана впустила женщину. Мила ее приняла. Из дома они не выходили, на террасе чай не пили. Примерно через час Лена Оленева ушла, а Мила – исчезла. Ну, как тебе история?

– Но как же тогда показания официантки из кафе, которая буквально вчера видела Милу на террасе?

– Она могла спутать…

– А охрана? Спустя два дня приехал Тахиров, услышал от охраны и горничной всю эту историю с Оленевой и исчезновением Милы и запил…

– Но на террасе была женщина! – не унимался Медведкин.

– Это и могла быть Лена Оленева. Если учесть, что она была любовницей Тахирова, то почему бы не предположить, что он мог провести ее в дом, минуя охрану. Охранники – тоже люди. Они могли, предположим, сидеть на кухне и обедать, а в это время Тахиров впустил в дом свою любовницу. К тому же он мог просто заплатить охране и горничной, чтобы они помалкивали. Все очень просто.

– Но я встретился в кафе с Леной утром… Хотя нет, был почти обед… Да, она могла быть в том доме. Но тогда куда же подевалась другая девушка, Нина?

– О ней нам вообще ничего не известно. Мне еще предстоит встретиться с хозяйкой пансиона, где они остановились, спросить ее, кто был там и кто мог взять машину… Но вообще-то, если принять во внимание то, что Оленева живет в Лазаревском с первого июля, она запросто могла проникнуть в дом, убить Милу…

– А ее тело? Куда она могла его деть? Унести с собой, взвалив на плечо?

– Это хороший вопрос, но я уже устал говорить. У меня скоро на языке вскочит мозоль. Да… Забыл сказать тебе самое главное: твоя Оленева твердит, что Белоус – жива, живее всех живых… Думаю, у нее точно крышу снесло…

– Может, ты разрешишь мне встретиться с ней?

– С Оленевой? Думаешь, она тебе что-нибудь расскажет?

– Не знаю…

– Пойдем, я приведу ее в кабинет. Кстати, если уж ты так о ней печешься, купи ей каких-нибудь пирожков… Она нервничает и поэтому много ест. Все, что ты ей принес, она смела в один присест.

Олег купил еды, сок и вошел в кабинет Велькина с пакетом. Лена уже сидела там. Увидев его, она отвернулась.

– На, ешь…

Велькин оказался прав, увидев колбасу, она сразу переменилась в лице, словно ожила, и жадно набросилась на еду.

– Собакина будет здесь через полчаса, – сказал он как бы между прочим.

Лена замерла с куском колбасы в руке и медленно повернула голову – в глазах ее читалось недоверие.

– Я точно знаю, потому что она звонила мне уже из Адлера… Она уже почти тут, поняла? Так что настройся, чтобы рассказать хотя бы ей всю правду. Я знаю, Велькин обманул тебя. Но и ты должна понять его: ты же молчишь… Как еще заставить тебя говорить?

Лена поела, вытерла ладонью рот, откинулась на спинку стула.

– Мне бы помыться…

– Думаю, это несбыточное желание.

– Я никого не убивала. Белоус жива. Белоус – это и есть та самая Нина, с которой я снимала комнату в пансионе. Мы договорились встретиться с тобой, чтобы пойти в ресторан поужинать, выпить шампанского, а Нина проглотила снотворное и легла спать. Я еще сказала ей, что не стоило ей принимать эти таблетки, ведь мы собирались пить шампанское… Но она не послушала меня. Выпила и почти сразу же уснула. Она все то время, что мы с ней знакомы, клала себе под голову свою сумку. Это может насторожить кого угодно. Поэтому, когда она крепко уснула и я увидела, как сумка свешивается, я не удержалась и вытащила ее из-под головы… Заперлась с ней в ванной комнате. В сумке был обычный набор женских штучек – косметика, носовой платок, прокладки… и паспорт. Конечно, я заглянула туда… Представь, что я должна была подумать, когда увидела, что Нина – это Людмила Белоус?

– А что ты знала о ней?

– То, что она – жена одного моего знакомого…

– Тахирова?

– Да, здесь уже все знают, что мы были любовниками. Но это все в прошлом…

– Зачем ты приехала в Лазаревское?

– Больше я ничего не скажу. Мне же все равно никто не поверит. Да и я не верю вам, что в багажнике был труп Белоус. Это труп неизвестной женщины…

– Но сегодня Тахиров сам опознавал тело своей жены.

– Кто? – Лена сделалась белой, как мел.

– Тахиров. Больше скажу: вам с ним устроят очную ставку.

У нее был вид человека, только что осознавшего, что он совершил непоправимую ошибку.

– Я хочу обратно в изолятор. Уведите меня отсюда… – С ней начиналась истерика. – Уведи меня отсюда!!! Позови Велькина!

Ее увели. Олег убрал крошки со стола, вытер его. Велькин сидел за своим столом и следил за Олегом, словно ожидая от него что-то услышать.

– Ну что?

– У нее истерика. Я не добился ничего. Хорошо, что хоть поела… – солгал он, потому что не знал, какой смысл передавать Велькину, официальному лицу, расследовавшему дело по убийству Белоус, весь тот бред, что несла Лена. – Ты не мог бы показать мне тот паспорт Белоус, который вы нашли у Лены в одной из сумок?

– Да смотри… – Велькин открыл сейф и достал паспорт.

Медведкин открыл его, некоторое время изучал фотографию, после чего пожал плечами:

– Слушай, я вообще ничего не понимаю… На снимке-то действительно не Белоус. Это фотография той самой Нины, с которой Лена последнее время жила в пансионе. Я даже могу официально подтвердить это.

– Да я и сам знаю, что фотографию вклеили… Если честно, я окончательно запутался во всей этой истории…

В это время раздался стук в дверь.

– Можно? – услышали они довольно сильный грудной женский голос за дверью, которая тотчас распахнулась, и, не дожидаясь приглашения, в кабинет вошла невысокая, крепкого телосложения женщина со стрижеными седыми волосами. Половину лица ее закрывали большие стрекозиные очки, которые делали ее уродливой. – Моя фамилия Собакина.

Она не говорила, а гремела, казалось, на все отделение милиции.

– Да-да, проходите, пожалуйста, – Велькин вежливо указал ей на стул. – Вы завтракали?

– От кофе не откажусь. Кажется, ваша фамилия Медведкин? Олег? – Она какое-то время рассматривала его. – Где Лена?

– Ее сейчас приведут из изолятора, – ответил вместо него Костя.

– Вы позволите мне побеседовать с моей клиенткой с глазу на глаз?

– У вас есть ордер?

– У меня есть все, – Собакина выложила из пухлого, мягкой кожи саквояжа папку с документами. – Вот: и ордер, и мое удостоверение…

– Вам кофе с молоком, с сахаром? – спросил Велькин, просматривая документы.

– Без разницы. Я хочу поскорее увидеть свою подзащитную…