Японская молитва

Глава 8

Ранним утром, проснувшись, Лена с ужасом поняла, что она в комнате одна. Кровать, на которой спала Нина, аккуратно застелена, а ее самой нет. Нет ни единой вещи, которая напоминала бы о ее присутствии.

Боже, да она мне, видно, приснилась…

Но эта иллюзия прожила всего лишь несколько минут: распахнулась дверь, и Нина ворвалась в комнату как ветер.

– Всем доброе утро. Встала? Отлично. Завтрак уже на террасе. Эта милая девушка приготовила нам оладьи с вареньем, а по всей гостинице витает аромат кофе… Прекрасное утро, нежаркое солнце, чудесная погода и… ни одного трупа…

– Ты была в поле? Искала? Не нашла?

– В поле я нашла лишь чьи-то кружевные трусики да пару презервативов. Думаю, так развлекаются проезжие дальнобойщики… – И вдруг добавила довольно серьезно: – Понимаешь, дорогая, если бы ты волокла труп, то маленькие подсолнухи оказались бы примятыми, другими словами, в поле появилась бы дорожка, тропинка… Но ничего такого нет. Вытоптана лишь небольшая полянка, где предавались любви, и все. К тому же я нигде не заметила роящихся мух или дурного запаха. Это означает лишь то, что трупа поблизости нет.

– И что теперь? Домой? Делать вид, что мы здесь ни при чем?

– Ну уж нет, дудки. Пока я не увижу, что труп хорошо спрятан от людских глаз, я не успокоюсь. Я предлагаю отправиться на юг…

– Но зачем?

– А затем, моя дорогая, что ты могла отправиться туда одна, забыв напрочь о моем существовании и уже не по дороге в Мичуринск, а в противоположной стороне закопала, ну, или спрятала труп…

– Но я не собиралась на юг, я не помню такого…

– Ты вообще ничего не помнишь, ты уже говорила, зачем повторяться. Пойми, мы должны его найти. Возможно даже… Ты только не пугайся, но я встала рано и долго думала… Возможно даже, что этот труп украли для того, чтобы похоронить в том же Лазаревском.

– Кто, Мила? Да как же она может похоронить его, не сообщив о его смерти, точнее, его убийстве? Ты случаем не тронулась умом?

Нина резко повернула голову. Лицо ее вмиг побелело.

– Ты снова принимаешься за старое? Хочешь вывести меня из себя? Ты, идиотка, из-за тебя мы потеряли труп! Пораскинь мозгами – кто мог его спереть? Кто?

– Я не знаю… Я представлению не имею…

– Тогда слушайся во всем меня.

– Если бы она захотела его похоронить, то привезла бы его в город, зачем ей везти его на юг? Да и вообще, ее здесь нет, ты же сама говорила, что она сейчас в Лазаревском!

– У нее, я так думаю, есть доверенные лица, которым она могла поручить такое дело.

Нина вдруг смягчилась:

– Вообще-то, ты права… Нет, у тебя никто не крал труп, это действительно бред, такого не может быть. Но поскольку и трупа нет, значит, ты спрятала его сама. Пойми, другого не дано. Посторонним он не нужен. Предлагаю тебе следующий план.

Лена похолодела. Что еще придумала эта ненормальная?

– Мы вообще забудем про убийство, про труп.

Это было неожиданно.

– И что же? Вернемся домой?

– Да что ты заладила: домой да домой. Нет, мы поступим мудрее. Мы поедем в Лазаревское, снимем домик на берегу моря поблизости от того места, где живет Белоус, и разберемся, что к чему. Уже по поведению этой старухи мы поймем, в курсе ли она смерти своего молодого мужа или нет. Если Мила будет спокойно плавать в собственном бассейне в компании молодых самцов и попивать «Кампари», значит, она счастлива и ни о чем не догадывается. Это будет также означать и то, что никакого детектива в природе не существовало, что все это – плод воображения трусливого Тахирова. Мы будем следить за ней: кто к ней пришел, кто ушел, какое у нее настроение… И когда ей все же позвонит кто-то из друзей и скажет об исчезновении мужа, она, если следовать логике, сорвется и помчится в Адлер, в аэропорт, самолетом до Саратова – искать Вадима. Для нас же это будет знаком… Пусть она летит, а мы останемся спокойно загорать на песочке, подцепим парочку симпатичных парней и с их помощью обеспечим себе алиби. Ну, как тебе этот план?

– Думаешь, нас не найдут?

– Если до сих пор не нашли, значит, и не найдут. Да и вообще, где доказательства того, что мы там были?

И тут Лена вспомнила про пистолет.

– Я не спросила тебя, куда мы дели пистолет, которым я застрелила Тахирова?

– Мы вложили его в руки Вадима, он находится в этом жутком свертке… Послушай, нам надо как-то абстрагироваться от всего этого кошмара, чтобы не сойти с ума. Никто не виноват в том, что у тебя в голове что-то заклинило, все-таки ты пережила шок, потрясение… Но теперь-то ты не сомневаешься, что мы должны держаться вместе? Это непременное условие успеха. Нам нужно вести себя так, словно нас эта история совершенно не касается…

– А детектив? Вадим говорил мне, что постоянно чувствует за собой слежку. Разве ты не понимаешь, что если это действительно так и он ничего не выдумал, значит, этот детектив видел и тебя, и меня. Думаю, что у него могут быть снимки, свидетельствующие о том, что мы с ним были хотя бы знакомы. Поэтому, когда обнаружится труп и начнется следствие, нас обязательно будут искать, чтобы задать какие-то дежурные вопросы. Если же выяснится, что детектив снял нас в тот момент, когда мы укладываем труп в багажник, то нам двоим крышка…

– Мы говорили уже про это. Если бы было все так, нас бы давно схватили. Мы вон сколько постов ГИБДД проехали, где я так нарисовалась – не смоешь, что называется… Нет, не думаю, чтобы у него были такие снимки. Хотя… Знаешь, что мне сейчас пришло в голову? А что, если этот самый детектив хочет погреть руки на нас?

– Как это?

– Имея на руках снимки как доказательство нашей причастности к убийству, он может элементарно начать нас шантажировать.

– Тогда почему же он до сих пор не вышел на нас?

– Думаю, потерял из виду. Поэтому нам тем более необходимо как можно скорее уехать отсюда, затеряться, спрятаться на юге… Нам нельзя медлить.

После завтрака они выехали на трассу и помчались в противоположную от Саратова сторону – на юг.

Машину вели по очереди. Решили даже в разговорах не вспоминать Тахирова, а потому всю дорогу промолчали, потому что каждый, как считала Лена, думал именно о нем.

Устроившись на заднем сиденье, Лена, обхватив голову руками, словно это могло ей помочь, силилась вспомнить, как же это могло такое случиться, что она убила своего любовника. Если сопоставить все, что она помнила, с той информацией, которой с ней щедро поделилась Нина, получалось, что она действительно была на днях в «Спящем мотыльке», откуда они с Тахировым собирались отправиться в Синенькие – там находился дом, где предполагалось убить Милу Белоус. Помнила она отлично и то, что приняла решение никого не убивать. Помнила и ту злость, ярость, которые охватили ее, когда до нее дошло, что ее любовник хотел просто использовать ее, убив свою жену, что называется, чужими руками. Помнила она и то, что ей принесли пакет с пятью тысячами долларов и что она хотела скрыться в Москве, остановиться там у тетки, которая присмотрела ей жениха… Получалось, что как раз между решением вернуться обратно в Саратов, чтобы объявить Тахирову о том, что она выходит из игры, и моментом передачи ей пакета с деньгами и произошло то, что начисто выпало из памяти… Выходит, она вернулась в Саратов и отправилась к Тахирову. Он открыл дверь, впустил ее в квартиру (а почему бы и нет, раз жена уехала на юг). Но в квартире была уже одна любовница. Спрашивается, зачем же он впустил вторую? Захотел, если верить Нине, нас познакомить? Этого она не помнила точно. Да и на Тахирова это не похоже. Разве что он напился до такой степени, когда и сам не знал, что творил. Хотя Нина утверждает, будто бы это она, Лена, перепила виски… «Ты вообще стала такое говорить! Что он, мол, хочет тебя подставить, что он – в это, конечно, трудно поверить! – просил тебя якобы убить Милу, что он эгоист и свинья…» Во всяком случае, это входит в ту схему и последовательность событий, которую она себе нарисовала. «Говорила про какие-то Синенькие, про подружку, про то, что ты его где-то там ждала, про мотылька…» Про мотылька тоже было все понятно – вероятно, речь шла о том самом мотеле «Спящий мотылек», где на нее снизошло озарение и она поняла, что даже ради своего чувства к Тахирову она не сможет перешагнуть грань и совершить преступление – убить его жену. «Думаю, ты просто много выпила. А потом ты вдруг бросилась к комоду, открыла ящик и достала оттуда пистолет, крикнула, чтобы все легли на пол, что ты так больше не можешь жить…» К своему ужасу, она поняла, что и эта сцена также вполне логична, учитывая ее состояние: мало того, что он не приехал в мотель и оставил ее одну, находящуюся на грани нервного срыва в страхе перед готовящимся убийством, так он еще в это же самое время развлекался с другой женщиной! Конечно, не каждый человек выдержит такое. Видимо, и она не выдержала… «Тахиров сказал, побелев, что пистолет заряжен, что Мила зарядила его, собираясь на юг, она просто забыла его на столике рядом со своей сумкой… И тогда на твоем лице появилось довольно странное выражение… Ты как-то нехорошо улыбнулась выбросила вперед руку с заряженным пистолетом и выстрелила. Это все». Да это действительно было все, дальше некуда. Не убила Милу, так убила Тахирова. Алкоголь по-разному действует на людей: кто-то становится мягким, добродушным, готовым на любое благое безумство, а кто-то, наоборот, становится агрессивным, непредсказуемым и даже опасным. Вероятно, Лена относилась к последним.

По дороге они останавливались в маленьких мотелях, где их кормили невкусной и дешевой едой. Пока они мылись и отдыхали в душном маленьком номере, в мастерской при мотеле меняли масло, делали мелкий ремонт машины, приводили ее в порядок.

Находясь на территории такого мотеля, и Лена, и Нина одинаково внимательно рассматривали всех посетителей, пытаясь определить, все ли они оказались здесь случайно или же кто-то появился тут по их души. Но в мотелях им, по счастью, ни разу не встретился один и тот же водитель дважды – это успокаивало и делало их поездку в собственных глазах обоснованной, необходимой.

– Это было правильное решение, – сказала за ужином Нина, глядя поверх головы Лены на сидящих в кафе мужчин. – Ты не находишь?

– Нахожу.

Да, и у нее вскоре появилось чувство, что чем дальше от места преступления они находятся, тем спокойнее становится на душе. Когда впервые открылась серая полоска моря, – были сумерки, они подъезжали к Лазаревскому, – все оставшееся позади показалось лишь дурным сном.

В Лазаревское они приехали уже ночью. За рулем была Нина, и чувствовалось, что она очень хорошо знает местность. Машина лихо двигалась по узким, утопающим в густой, подсвеченной фонарями зелени улицам. Проплывали уютные, крытые черепицей домики с цветами вдоль изгороди, витрины магазинов, пустынные рыночные ряды, клумбы, фонтаны… Это был настоящий рай – влажный, напоенный прохладным морским воздухом и запахами буйно цветущих растений.

Лена вздрогнула, когда услышала:

– И вот в этом раю у нее дом.

– Ты что, мысли читаешь? – Она даже закашлялась, прочищая горло, поскольку почти всю дорогу молчала. – Я только что про себя назвала это место раем.

– Большого ума не надо, чтобы сравнить эти места с райскими кущами. Если я не ошибаюсь, ее дом стоит особняком за пирсом, прямо на берегу моря.

– А ты откуда знаешь?

– Я в прошлом году отдыхала здесь…

– …с Вадимом, – Лена это поняла только что, хотя догадаться можно было и раньше. – И где же ты жила?

– Почти рядом с ними.

– Она ничего не заметила?

– Нет. Ей казалось, что он всегда рядом, хотя на самом деле мы встречались у нее под самым носом, в саду…

– Я вот никак не могу понять: зачем он встречался со мной, когда у него была ты? И потом, каким же сильным мужчиной надо быть, чтобы спать сразу с тремя: с женой, с тобой и мной?

– Мужчинам нравится обладать сразу несколькими женщинами. Это их подогревает и, быть может, придает силы. Господи, как же я устала…

– А где мы будем ночевать? Думаешь, здесь и в два часа ночи можно снять комнату или квартиру?

– Вот смотри… – Машина свернула вправо и плавно подкатила к небольшой асфальтовой площадке перед двухэтажным беленьким особнячком, в окнах которого горел свет. – Тут я жила в прошлом году. Я знаю хозяйку, думаю, что и она меня тоже помнит. Она с семьей занимает лишь четверть дома, остальное сдает. Видишь, левое крыло не светится – значит, там либо спят, либо – никого. Здесь шикарные апартаменты, ванная комната с бассейном, даже кухня есть… Дорого, потому не всегда все дома на побережье заняты. Надеюсь, деньги у тебя есть?

Лена почувствовала, как уши ее запылали. У нее оставалось лишь чуть больше десяти тысяч рублей – остальное она вместе с письмом вложила в пакет и попросила передать Оле из «Спящего мотылька».

– Да, конечно, не переживай… – сказав это, она снова почувствовала внутренний зуд, толкающий ее в спину и требующий немедленно исчезнуть из поля зрения всех, кто мог ее знать. Исчезнуть, раствориться, сделать так, чтобы ее никто и никогда не нашел… Но реально ли это? А как же ее квартира в Саратове? Кроме этой недвижимости, у нее не было больше ничего вообще. И если девушка, заступившая на дежурство в мотеле вместо Оли, окажется нечистой на руку, то у нее не будет и тех тысяч долларов, которые она передала вызвавшей у нее доверие рыженькой администраторше. Хотя, может быть, все сложится так, как говорит Нина: они проследят за Милой Белоус и по ее поведению поймут, насколько серьезна ситуация.

– Война план покажет, – как бы подводя итог ее размышлениям, снова выдала Нина. – Не переживай. Если ты будешь постоянно думать над тем, над чем думаешь, то вообще сойдешь с ума. Постарайся хотя бы немного расслабиться…

Она вышла из машины, хлопнула дверцей, подошла к воротам особняка и позвонила. Через некоторое время над ступеньками, ведущими ко входу, вспыхнул яркий фонарь, дверь открылась, и на крыльце появилась невысокая женщина в халате.

– Слушаю, – сказала она, всматриваясь в стоящую за воротами девушку. – Вам надо снять комнату?

– Да… Мы только что приехали… Я останавливалась здесь у вас в прошлом году, помните, я еще записывала ваш рецепт персикового варенья?

– Если честно, то я вас не помню, да и рецепт персикового варенья у меня многие спрашивают, но это и неважно. Проходите, пожалуйста. Вас сколько?

– Двое. Я и моя подруга.

– Две тысячи в сутки, устроит?

– Да, вполне.

– Пойдемте, я провожу вас… Оставьте ключи от машины, я сейчас позову мужа, он поставит ее под навес и поможет вам поднять вещи. Думаю, вам будет удобнее на втором этаже – оттуда открывается вид на море…

Нина махнула рукой, Лена вышла из машины и, покачиваясь от усталости и голода, поплелась следом за ней к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж. Ее меньше всего интересовал вид на море, которым так гордилась хозяйка и за который наверняка взяла в полтора раза больше положенного. Сейчас хотелось одного – в постель.

Тамара, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся довольно-таки молодой женщиной с уставшим, заспанным лицом, открыла им дверь, ведущую в апартаменты, привычными движениями включила повсюду свет и принялась показывать комнаты.

– В ванной есть все необходимое, даже шампунь, ну и полотенца, конечно. Вам здесь будет хорошо. Сколько дней вы намерены тут пробыть?

– Дней пять, а там видно будет, – ответила Нина, бросая многозначительный взгляд на Лену, пока еще не понимающую, чего от нее хотят. – Заплати десять тысяч, здесь принято платить вперед…

Лена достала из сумки деньги, отсчитала десять тысяч и протянула Тамаре. У нее оставалась лишь мелочь, и как она будет выкручиваться утром, когда им понадобятся деньги на самое необходимое – еду, бензин, – она понятия не имела и уже начала жалеть, что практически все деньги вверила совершенно незнакомой ей администраторше из «Спящего мотылька».

– Кушать хотите? – спросила хозяйка, принимая деньги и пряча их в карман халата. – А то у меня есть салат, сыр, чай…

– Я не буду, – замотала головой Лена. – Мне в душ – и спать.

– Да, мы не будем. Устали очень.

Нина уступила Лене первой ванную комнату, и когда Лена вымылась и вернулась в спальню, Нина уже крепко спала в кровати, подложив под голову сумку. Видимо, усталость взяла верх, и она решила не дожидаться, когда освободится ванная, и легла спать. С Леной же творилось что-то непонятное. Перед ее глазами стояла Тамара, точнее, карман ее халата, куда она опустила полученные с новых жильцов десять тысяч. Если завтра откроется, что у них нет денег, весь их план рухнет, им не на что будет купить себе даже чебурек!

Лена выключила везде свет, вышла на балкон, к которому примыкала винтовая лестница, спустилась в сад, прошла по узкой дорожке до крыльца, ведущего в комнаты хозяев, и остановилась в нерешительности перед дверью. Сейчас она попробует открыть дверь, и, если вдруг ее застукают, она скажет, что искала Тамару, чтобы спросить у нее аспирин. Она повернула ручку – дверь поддалась и открылась без скрипа. Это было удивительно, ведь в доме живут состоятельные люди, которым есть что терять в случае, если их ограбят. Но потом, оглянувшись, она поняла, что дом с прилегающим к нему садом окружает высокий забор с массивными воротами и наверняка с электронными замками, и, видно, поэтому Тамара не сочла нужным запирать дверь. Или же просто забыла. Как бы то ни было, но дверь оказалась открытой, и Лена без труда проскользнула в дом. Было темно, пахло чистым уютным жильем, откуда-то со второго этажа доносились звуки работающего телевизора. Как узнать, где располагается спальня Тамары? Скорее всего, она спит с мужем в одной постели. Деньги из халата она либо вынула и положила куда-то, либо оставила в кармане халата, который повесила на спинку стула. Была глубокая ночь, новые жильцы подняли ее с постели, а потому есть вероятность того, что она, едва зайдя в спальню, рухнула, уставшая, на кровать и тотчас забылась крепким сном. Или же, наоборот, ночным звонком хозяевам перебили сон, и теперь Тамара всю ночь будет мучиться бессонницей. Звук телевизора. Если работает телевизор, значит, кто-то наверху не спит. Может, это муж, который смотрит ночной канал в надежде уснуть, может, это сама Тамара…

Лена медленно двинулась по коридору прочь от лестницы, ведущей наверх, заглянула в залитую лунным светом большую комнату, служившую, видно, гостиной, поняла, что здесь Тамары быть не может, развернулась и пошла в противоположную сторону – набрела на кухню. Там она почувствовала запах свежести и, как ей показалось, моря. Она сделала еще немного шагов и поняла, что из кухни еще одна дверь ведет на террасу, выходящую, судя по всему, на море. Большой просторный дом, близость моря, мирно отдыхающие люди – сейчас она восприняла это как упрек своей несложившейся, запутанной, сложной и нелепой жизни. Почему это не ее дом? Что в ней не так, если не она сумела прибрать к рукам мужчину, способного построить такой вот дом и умеющего делать деньги? Зачем она вообще связалась с Тахировым, этим никчемным и опасным человеком, насквозь пропитанным корыстью, завистью, ленью и к тому же еще способным на убийство? Хотя точно так же он мог бы сказать Нине о самой Лене… Но об этом не хотелось думать. Она стояла на террасе, прозрачные голубоватые занавески надувались прохладным морским ветром, на выложенном мозаичной плиткой полу стояли большие кадки с пышными растениями.

Она вернулась в дом, поднялась по лестнице на второй этаж и остановилась перед дверью, находящейся справа от той, за которой голубела полоска телевизионного света. Понимая, что она совершает безумие, Лена открыла дверь и увидела небольшую спальню с кроватью возле окна. Она некоторое время стояла на пороге, привыкая к слабому лунному освещению, пока не разглядела (сердце ее в этот момент бухнуло в груди) небрежно брошенный на спинку кресла халат Тамары. Она сделала над собой усилие, вошла в комнату и невероятно ловким и быстрым движением сдернула халат с кресла, вылетела с ним в коридор, оттуда на лестницу, где замерла, прислушиваясь к тишине дома. Руки ее ощупывали тонкую бумажную ткань, пока не наткнулись на твердый сверток, запутавшийся в складках материи. Вот он, карман, воистину волшебная щель, откуда, просунь руку, добудешь целых десять тысяч рублей. Причем твоих денег. Так считала Лена, опрометью бросаясь обратно в спальню и швыряя халат в кресло. Ну вот, теперь с деньгами им будет намного проще приводить в движение рычаги своего плана, плана спасения.

Она сунула деньги в карман уже своего халатика, вернулась на лестницу и легко сбежала по ней вниз. И тут ее кто-то схватил за руку.

– Привет, – услышала она приглушенный мужской голос и тут же почувствовала, как чьи-то сильные руки держат ее в своих объятиях. – Попалась, птичка…