Японская война 1904. Книга вторая

Глава 5

Ругаюсь.

Пока ехали назад, я начал для себя подбивать итоги операции, и в свете строгих цифр успех рейда уже не казался таким однозначным. В минус пошли… Декавилька, которую мы прокладывали от Вафангоу до Мяогоу — мортиры-то мы по ней отправили назад, а вот ее саму разобрать было уже некому. Ну, не мог я тогда оставить на это людей! Дальше холодильный вагон. Сколько он стоил, сколько я его выпрашивал — а пользы вышло чуть. И в атаку с собой не взяли, и даже, пока он был рядом, использовать заготовленную и перевезенную в нем кровь ну никак не получалось. Даже после всего лишь суток хранения она густела, и дальше можно было работать разве что ложкой, а не шприцом.

Похоже, без антикоагулянтов вся эта история не имела никакого смысла! Или… Я резко замер — в моей-то истории переливания начинали без них. Варфарин, гепарин — это, конечно, хорошо, но если не гнать галопом, то почему бы не использовать цитрат натрия? Он же — натриевая соль лимонной кислоты. Именно этой штукой во время Второй Мировой получалось поддерживать кровь в жидком виде несколько дней, и даже сильно позже, в мое время, его использовали для хранения анализов крови. Осталось только этот цитрат получить, но, думаю, Корф должен справиться. Наш аптекарь любит всякие такие штуки, а нейтрализация кислоты конкретным веществом — это уже не самый сложный процесс.

Настроение сразу прыгнуло на пару делений вверх. Все-таки холодильный вагон еще принесет пользу. И мысли с медицины перескочили на другие мои изобретения. Прицелы… Несмотря на то, что я, помня о хрупкости половинок биноклей, изготовил их с запасом, они закончились. И ведь стреляли, если сложить, всего два полных дня, а все равно! Вернемся, пока будет время до следующего сражения, придется, кровь из носу, искать мастеров и делать что-то нормальное. И к черту секретность! Без нормальной базы в виде людей, которые умеют ими пользоваться и учитывать при планировании операций, пользы для возможных похитителей все равно будет немного. В ближайшие годы так точно!

Теперь тачанки. Изначальная конструкция — пулемет на телеге — уже стала устаревать. А почему? Потому что все мои прошлые придумки не решали главной проблемы: чтобы в таком виде солдат за Максимом мог стрелять, телега должна остановиться. Иначе — хоть по кочкам, хоть даже по относительно ровным китайским дорогам — ствол так прыгает, что попасть даже по целой колонне врага можно разве что чудом. Значит, нужны брички, ну или доработка телег под рессоры. Вот только рессоры сейчас все идут на эвакуационные линейки. И как их оттуда вытащить? Разве что доводить до ума систему санитарных поездов и дорог под них.

Надеюсь, у меня будет на это время и возможности!.. Я вспомнил, как по пути заехал к одному из крупных чиновников южной части провинции Ляоян с небольшой просьбой, и Гуй Бин отнесся к ней с полным пониманием. Небольшая взятка из отложенных на этот случай японских денег еще больше укрепила нашу дружбу, и он разослал оговоренный пакет новостей всем заинтересованным сторонам. Кажется, этот человек был готов пойти мне навстречу и бесплатно, рассчитывая получить свою долю именно за информацию, но мне не хотелось оставлять долгов.

Теперь бы еще понять, насколько велики возможности местных журналистов. Хватит ли их, чтобы правильная пресса прикрыла мне тыл?..

— Петр Николаевич, — я приметил подъезжающего ко мне со спины барона. — Какие новости?

— Новости все те же, — немного с обидой ответил Врангель. — Не знаю, как так выходит, но к вам, Вячеслав Григорьевич, не подобраться!

Это у казака в последнее время появилась новая забава. Прям дело чести — доказать обычному армейскому полковнику, кто лучше всех в армии в плане скрытности. А я бы и рад поддаться, чтобы барон успокоился, но куда там. Те же рефлексы, что помогали наводить снайперскую винтовку на врага, чувствуя точку и мгновение, когда и как нажать на спуск — они же прямо-таки кричали, когда кто-то пытался двигаться вне поля моего зрения.

— А если по делу?

— Если по делу, то от нас японский разъезд ушел, — еще больше расстроился Врангель. — Выскочили из распадка, увидели и вместо нормальной драки сразу развернулись, и драпать. Вот о чем их командиры думают, что позволяют такое поведение?

— Не знаю, но я бы на месте их начальства за такое премию выписал, — улыбнулся я. — Они ведь свою главную задачу выполнили: узнали о нашем приближении, и теперь Оку будет готов.

— Черти… — выругался Врангель.

— Вы, кстати, тоже свою задачу выполнили, — так же спокойной продолжил я. — Петр Николаевич, вы же не думали, что я буду ждать от вас совсем уж невероятных подвигов? Вроде вырезать дозоры целой армии?

— Кхм, — Врангель закашлялся и, кажется, он на самом деле не собирался размениваться на что-то меньшее. — А ведь и правда, после того как блокировали китайцев, что-то я слишком размахнулся. Подождите… Что значит мы тоже выполнили задачу?

— Узнали о близких силах врага — раз, — я начал загибать пальцы. — Не дали ему прорваться дальше и узнать точно, сколько уже у нас тут сил — два. Теперь благодаря этому мы сможем оттянуть внимание японцев к железной дороге, а сами уйти чуть в сторону.

— Но наши запасы? — Врангель с обидой бросил взгляд на ползущий вслед за армией поезд. — Там же столько всего!

Неожиданно барон оборвал сам себя на полуслове и хитро улыбнулся.

— Поняли? — спросил я.

— Ну, конечно, мы ведь уже почти рядом с Мяогоу, а там и остатки нашей же полевой железной дороги. Там ведь если что и успели утащить, то та ветка, вдоль которой мы наступали, точно осталась! И китайцев-кули вы, значит, вот зачем все это время за нами тащили!

Тем временем к нам подтянулись остальные офицеры, и мы начали готовить план завтрашней операции. Заранее-то не было смысла — разве у Цзиньчжоу мы могли догадаться, что японцы так продвинутся и подтянут тылу уже почти вплотную к Вафангоу? Впрочем, пока удача была на нашей стороне. Пока…

Отряд генерала Иноуэ вышел к позициям армии Оку на неделю позже запланированного, и это несмотря на то, что им пришлось бросить свои обозы, чтобы не отстать еще больше.

— Какие новости? — Хикару Иноуэ требовательно посмотрел на полковника Хагино.

Генерал Куроки выделил начальника разведки, чтобы тот помог 12-й дивизии лучше разобраться в маневрах хитрого русского лиса, но пока у того получалось не очень. С другой стороны, а мог ли Хагино что-то сделать с подрывами железной дороги? Особенно подлыми тем, что рельсы и шпалы крушили с помощью их же, японских, снарядов.

— Мы встретили дозоры армии Оку, — начал тот.

— 2-я армия? Но где Макаров?

— Они шли вдоль железной дороги. Вагоны, с обеих сторон полотна пехота — все на сотни метров в каждую сторону затоптано, поэтому не потеряешь.

— Не нужно рассказывать мне очевидное.

— Мы их потеряли, — Хагино нахмурил брови. — В десяти километрах от Вафангоу, не доходя до позиций Оку, Макаров свернул направо.

— И при чем тут тогда «потеряли»? Просто продолжаем преследование, тем более что, бросив поезд с пушками и припасами, они существенно себя ослабили.

— Мы потеряли поезд, — кашлянул Хакино. — Поворот сводного полка с его обозом мы не могли пропустить, но вот поезда не было. Как не было и следов его уничтожения.

— Куда может исчезнуть целый поезд⁈ — рявкнул Иноуэ.

— Я отправил людей назад по путям, возможно, там было что-то, на что мы не догадались обратить внимание…

Хагино не договорил. Именно в этот момент рядом с ними появился один из офицеров особой роты с привычно каменным лицом, но его напряженная поза прямо-таки кричала о том, что новости есть.

— Говори, — приказал Хагино, увидев разрешающий жест генерала.

— Тайсё, — вытянулся офицер. — Мы нашли следы. В двух километрах отсюда, за полосой, по которой шла пехота, были обнаружены следы повозок и отпечатки переносной железной дороги Декавиля.

— Это же их старые позиции, — Иноуэ вытащил карты, переданные ему генералом Куроки. — Именно тут Макаров встретил Оку почти две недели назад, дал бой и здесь же он прокладывал ветку полевой дороги. Выходит… Они нашли ее кусок, притащили сюда и по ней увели поезд в сторону? Как это возможно? Там же если что и осталось, то не больше пары сотен метров полотна! А еще разная ширина колесной базы.

— В принципе… — задумался Хагино. — Если ехать эти пару сотен метров, потом разбирать за собой и собирать впереди — все возможно. А русские не зря продолжали таскать с собой захваченных китайцев-кули. Те хоть две линии проложат, по одной под каждое колесо.

— Если верить донесению от Ноги, то под Цзиньчжоу Макаров захватил еще и под 10 рот наших солдат. Их ведь тоже можно использовать, — задумался Иноуэ.

Картина выстраивалась фантастическая, но от этого не менее реальная. Небольшая армия, и в два раза больше нестроевых чинов, которые прокладывают ей дорогу со всей возможной скоростью. Использовать что-то подобное для армейских операций было бы непозволительно дорого, но вот если, как Макаров, набрать рабочие руки в чужом тылу, то все возможно.

— Продолжим преследование? — нарушил повисшую паузу Хагино.

— Нет… — принял решение Иноуэ. Иногда нужно признать поражение и прекратить гоняться за ветром. — Все-таки мы сражаемся не против полковника, а против всей русской армии. Так что, пока о нашем появлении не известно основным частям 2-го Сибирского корпуса, устроим им обход. Мы же тоже захватили несколько километров полевой дороги? Вот и повторим прием Макарова, загоним побольше пушек прямо в тыл к его друзьям!

Мы прорвались! Почти четыре тысячи китайцев и пленных японцев работали на износ, перетаскивая на своих спинах секции железной дороги Тахтарева и укладывая их в две линии, чтобы по ним смогли пройти даже вагоны с нормальной колеей. Чтобы такие пути не расходились, приходилось тащиться со скоростью черепахи, но… Учитывая, что мы перешли на ручную тягу, у нас и не было возможности двигаться быстрее.

Сначала я думал с помощью этого маневра зайти в тыл армии Оку и силой пробить дорогу к своим, но… Риски были слишком высоки, а у меня совсем не было информации о текущем положении на фронте, и в итоге мы просто сделали крюк побольше. Пленные с китайцами выложились на полную: таскали секции тахтаревки, работали бурлаками для вагонов и паровоза. Мы потеряли на этом маневре почти два дня, но сохранили всю технику с грузами и в итоге вышли к уже нормальной железной дороге за зоной контроля японских патрулей.

После этого оставалось только снова встать на рельсы и попытаться понять, где сейчас находится штаб 2-го Сибирского, чтобы прибыть туда с докладом. Конечно, в моей истории после битвы у Вафангоу наши довольно быстро откатились назад, но здесь-то все было по-другому. После потерь первых дней, после перерезанных линий сообщений, после паники в тылах, которая не могла не подняться, я был уверен, что даже Одишелидзе должен удержаться.

Мы только успели построиться и привести себя в порядок, когда дозоры заметили и доложили о приближении неизвестного полка. Впрочем, тайна быстро развеялась, приближающиеся солдаты пели:

Грянем песню веселее, вспомним подвиги отцов.

В целом мире нет храбрее нас, тобольцев-удальцов…

— Значит, 38-й Тобольский, — сразу же сориентировался Хорунженков. — У них командиром полковник Буссов Константин Иванович. Хороший служака, помню его еще по Турецкому походу.

— Усиление? — я задумался. — Значит, у наших все хорошо, раз Куропаткин решил добавить корпусу ударной силы?

— Или, наоборот, все плохо, — Хорунженков был настроен не так оптимистично.

Впрочем, как оказалось, прав оказался все же я. Полковник Буссов нашел нас и с ходу рассказал все новости, переданные с передовой по телеграфной линии. Как оказалось, вчера 2-й Сибирский отбил все атаки японцев, и сегодня Одишелидзе планировал развить успех.

— А вместе с вами у нас точно все получится, — Буссов был полон энтузиазма и то и дело бросал взгляды на закрепленные на платформах 120-миллиметровые морские орудия.

Да, такая мощь в полевой битве может много пользы принести, вот только вряд ли враг покажется так близко к железной дороге. Да и в целом после похода к Цзиньчжоу я планировал дать своим отдых… Увы, желания и реальность могут сильно различаться. Я внезапно вспомнил, где именно слышал о тобольцах на Русско-японской… Битва при Вафангоу — вот эта самая битва! Сибирцы собираются в атаку, но японцы обходят с фланга, угрожая окружением, и именно в этот момент, помогая сдержать их финальный рывок, и появился 38-й Тобольский.

А вдруг и здесь наши пропустят глубокий обход?

— 2-й корпус сейчас усилен Уссурийской бригадой Самсонова, так что я могу выделить своих кавалеристов, чтобы помочь вашим сопроводить пленных к Ляояну, — предложил тем временем Буссов.

Очень разумное решение, но что, если мои подозрения окажутся верны? Что будет опаснее: возможный японский бунт в тылу или нехватка рабочих рук для быстрой подготовки укреплений?

— Это лишнее, — решил я и принялся отдавать приказы своим подошедшим офицерам.

Мы выдвигались вперед вместе с Тобольским полком, вот только если Буссов шел за победой, то своих я сразу начал настраивать на то, что нам придется прикрывать отступление. И иногда так хочется ошибиться, но уже скоро долетевший до нас грохот пушек и столбы дыма, стоящие именно там, где должны были находиться позиции 2-го Сибирского, не оставляли сомнений.

— Подполковник Шереметев! — рявкнул я. — На вас пленные с китайцами и подготовка второй линии укреплений! Не забудьте сделать насыпь, чтобы скрыть дорогу для санитарного эшелона!

— Есть!

— Подполковник Мелехов, на вас будет первая линия! И берите себе в усиление все части 11-го полка!

— Есть!

— Капитан Хорунженков, а от вас я жду вторую ветку железной дороги! Капитан Афанасьев подскажет дистанцию, но любой ценой через полчаса мы должны иметь возможность двигать пушки вдоль линии фронта!

— Есть!

— Барон… — следующим был Врангель. — Где-то на правом фланге должна работать кавалерийская бригада Самсонова. Вам нужно найти генерала и подсказать, когда ему нужно будет ударить. Сигнал вы знаете!

— Есть! И… — Врангель в отличие от остальных позволил себе кривую усмешку. — Я понял, надо все сделать, как и другим. Любой ценой!

Не дождавшись ответа — как будто кому-то он был нужен — он резко крикнул, созывая своих, и две казачьи сотни тонкой змеей начали удаляться вправо.

Павел Анастасович Мелехов никогда не боялся крови, ни чужой, ни своей. Правда, раньше вступать в уже идущее сражение ему не очень нравилось — тяжело это, по собственной воле бросаться в огненный ад, который ты видишь во всех деталях. Но сейчас все было по-другому: после тренировок с полковником Макаровым Мелехов осознал, что именно в такие моменты ты лучше всего понимаешь, где сильны твои союзники и где слаб враг. А значит, куда и когда бить!

— Господин подполковник, что же это творится? — идущий рядом с Мелеховым капитан Сомов удивленно присвистнул. — Неужели японцы совсем наших окружили?

— Судя по знаменам, — поставленный на бинокль поручик Зиновьев принялся докладывать, — справа нас зажала 4-я дивизия Оку, а сзади зашла 12-я Иноуэ. Еще и артиллерия у японцев работает сразу и с тыла, и с фланга.

— Обошли, значит, — сразу все понял Мелехов. — Причем дважды обошли! И о чем только Одишелидзе думал, что ничего не заметил[1]?

Ответа на этот вопрос не нашлось, да и не до того уже было. Выйдя на дистанцию в 2 километра, Мелехов начал окапываться. В отличие от продолжившего свой путь вперед Тобольского полка, он собирался сначала дождаться готовности артиллерии.

— Они совсем безумцы? — невежливо выругался Сомов, но кто же в бою следит за языком.

— Макаров предлагал им действовать вместе, но Буссов заявил, что у него приказ, и он его выполнит.

— Умрет же просто.

— Его-то и не жалко, — Мелехов, грубовато, но прямо, говорил то, что думал. — До седых усов дожил, а ума… Ладно, ради дела, но и столько солдат просто так поляжет!

Трубы тобольцев еще продолжали играть «В целом мире нет храбрее…».

Встретивший их огонь был страшен. Мелехов на мгновение задумался: изменилось бы что-то, если бы он ударил рядом? И нет, просто бы сдох рядом и все! Или же… В ответ на удар тобольцев начали свой прорыв и части 2-го Сибирского. До этого, словно лишившись воли к победе, они только огрызались, а тут как будто второе дыхание открылось.

— Держитесь, братцы! — до Мелехова долетел крик кого-то из солдат. Его солдат! Как же и им тяжело держаться, но нужно!

Бум-м-м-м! Басовитый гул пристрелочного выстрела 120-миллиметровой морской пушки разнесся над полем боя. Обычно Макаров использовал артиллерию против японской пехоты. Но не сегодня! В этот раз, пользуясь преимуществом в дистанции, маневренности и мощности залпа, 4 новые тяжелые пушки 22-го полка били по японским батареям. Тем, что еще недавно беспощадно косили ряды тобольцев, а значит…

— Пора… — Мелехов вышел вперед, вскинул вверх руку с зажатой в ней саблей и обвел взглядом ближайшие ряды солдат. — Я знаю, что вы устали! Я знаю, вы уже сделали столько, что про вас не то что в газетах будут писать, про вас песни можно петь! Но сегодня мы должны сделать еще больше! Мы — русские солдаты, поэтому мы справимся! Даже если умрем, то все равно справимся! Ура!

По сигналу подполковника приданный им капельмейстер Доронин заиграл сигнал к атаке, а потом они все вместе пошли вперед. Быстрее! Шаг начал переходить в бег, строй поплыл, но они это тренировали. Один батальон распался на роты, потом на взводы, и вот в них уже даже на бегу каждый знал свое место. Прикрыть огнем соседа, потом перебежать самому. Попался японский «свисток» — ничего страшного, снайперы, идущие во второй линии, следят и уже скоро снимут пулеметную команду, благо у французского Гочкиса даже щитка нет, чтобы укрыться. А значит, еще рывок. И еще!

Двести метров до японцев! Мелехов вел своих чуть в стороне от тобольцев, чтобы те, не зная, чего ждать, не помешали. Время собирать взводы обратно в роты и батальоны — словно пальцы сжались перед ударом. А теперь… Сначала вперед вылетели тачанки с пулеметами, разбивая плотные построения так и не успевших окопаться врагов — это пощечина. Она не может убить, только злит, отвлекает. И когда японцы потеряют концентрацию, последует уже настоящий удар кулаком.

Время! Мелехов увидел, как упал японский офицер, пытающийся успокоить своих солдат.

— Ура! В атаку! — крик вырвался из груди словно рык, а через мгновение 2-й усиленный батальон 22-го Восточно-Сибирского стрелкового полка обогнал его, пролетел отделяющие от противника две сотни метров и с ходу врезался в японские ряды.

Продолжение завтра в полночь.

[1] В нашей истории в сражении при Вафангоу такой же обход не заметил генерал Штакельберг, так что мы решили отдать долг Оку и подарить ему этот успех. А вот двойной обход Иноуэ — это уже только его личная заслуга после сражений с главным героем. Учитывая, как быстро японцы учились, мы решили, что это было бы совершенно логично.