Кирби сидел в ненавистной ему «Корсе», над которой потешалась даже его мать, называвшая ее «машиной студента». Он находился у главного офиса «Отдела по расследованию убийств № 29», который был известен всем под названием «Маунт-Плезант». Их участок был одним из двадцати четырех отделов столичной полиции по расследованию убийств в Лондоне и располагался в здании бывшей скотобойни в Саутуарке. Почему его именовали «Отделом по расследованию убийств № 29», было загадкой для всех, как и название «Маунт[6]-Плезант[7]» – это место не было ни приятным, ни стоящим на горе.
Босс Кирби, главный детектив-инспектор Идрис Хамер, назначил на 20:00 оперативное совещание, чтобы обсудить информацию, которую удалось получить за день. Прежде чем зайти в здание, Кирби решил собраться с мыслями и подытожить то, что на данный момент имелось по делу: пожилая женщина, личность которой все еще не установлена, жестоко избитая и оставленная на больничной койке заброшенной психбольницы; мобильный телефон; бывший пациент лечебницы с доступом на ее территорию. А еще – чертова погода, стирающая любые следы убийства и сбивающая с толку собак-ищеек. И это подводило его к самому главному вопросу: как убийца и жертва попали в больницу? Ни одной камерой над двумя входами в психбольницу не было заснято, что кто-то приходил или уходил с пожилой женщиной – живой или мертвой. Кто-то поработал над камерами и впустил убийц? Может, это был Рэймонд Свит или Лерой Симмонс? А теперь добавилась еще одна проблема: Лерой Симмонс пропал. После того как Кирби поговорил с ним в вагончике, его отвезли в участок, где он дал показания. Несколько часов спустя Кирби и Андерсон в разговоре с Рэймондом Свитом обнаружили, что показания Свита и Симмонса не согласуются друг с другом, но к тому времени Симмонса уже отпустили. А теперь он исчез.
Стук в окно машины вернул Кирби в реальность. Это был Хамер.
– Готов к оперативному совещанию, Лью? – спросил он через стекло.
– Да, конечно. Уже иду, – Кирби взял с пассажирского сиденья телефон и блокнот и выбрался из машины.
Хамер был примерно одного возраста с Андерсоном, 45–50 лет. Он возглавлял «Отдел по расследованию убийств № 29» почти два года. Кирби считал, что тот эффективно руководил несколькими командами по расследованию убийств и прекрасно справлялся с тем, что самому Кирби было бы ненавистно, если бы он когда-нибудь поднялся по карьерной лестнице: Хамер хорошо смотрелся в кадре и пресмыкался перед высшими эшелонами столичной полиции. Не то чтобы Кирби был враждебно настроен против начальства; просто пытался свести общение с ним до разумного минимума. Впрочем, это не помешало ему заметить, что за последние шесть месяцев или около того босс изменился. Впервые он это подметил на прощальной вечеринке коллеги. Хамер вел себя как-то скованно и, казалось, все время был начеку. Возможно, причиной были проблемы в браке – насколько Кирби знал, детей у начальника не было – или давление на работе.
– Кто-нибудь уже нашел охранника? – спросил Хамер, когда они зашли в главный офис «Отдела по расследованию убийств № 29».
– Еще нет. Мы были у него дома, но его там нет. Мы пытаемся разыскать его друзей или родных.
Хамер проворчал:
– Нам нужно найти его как можно быстрее. Последнее, что нам сейчас нужно, – это пропавший подозреваемый.
– А то я не знаю.
Они стали ждать лифт. Хамер глянул на Кирби.
– Кое-что в этом деле уже меня беспокоит.
Кирби чувствовал то же самое.
– Что-то определенное?
– Место, жертва, отсутствие свидетелей, – Хамер загибал пальцы. – Что-то подсказывает мне, что тут не все так просто. Для прессы будет раздолье.
Он был прав, так все и будет. Как только появляется какая-нибудь новость, связанная с «Блэквотер», – пресса тут как тут.
– Даже моя жена говорит, что «Блэквотер» – проклятое место, – продолжил Хамер. – А ведь обычно она очень скептично настроена по отношению к таким вещам.
Кирби знал об этих слухах: начиная от рассказов о призраках бывших пациентов и странных огнях в ночи – и заканчивая уверениями, что сама земля, на которой размещалась больница, была проклята. Все глобальные планы новой застройки территории по той или иной причине проваливались, и это лишь добавляло масла в огонь. Не говоря уже о тех нескольких бедолагах, которые за прошедшие годы погибли на территории «Блэквотер»: сталкер, двое наркоманов и самоубийца, попавшие на первые полосы газет.
– Начинаем через десять минут, – произнес Хамер, проходя через главный офис. Он зашел в свой кабинет и захлопнул за собой дверь.
Кирби подошел к своему столу и, сев в кресло, принялся рассеянно просматривать гору записок, большинство из которых можно было сразу выкинуть в мусорное ведро. Впрочем, лежавшая наверху записка, написанная рукой Андерсона, стала для него сюрпризом: «Джон Кирби звонил в 19:40». Его отец. Детектив проверил мобильный телефон и увидел пропущенный звонок. Интересно, что тому было нужно. Они виделись не так часто, как хотелось бы, – его отец жил в Корнуолле, и они оба были занятыми людьми. Странным было то, что он позвонил в офис и оставил сообщение.
– Ты говорил с моим отцом? – спросил он, взглянув на Андерсона, чей стол стоял напротив.
– Ага. Он звонил как раз перед твоим приходом.
– Он сказал что-нибудь?
Андерсон отрицательно покачал головой.
– Только то, что пытался связаться с тобой. Все в порядке?
– Надеюсь.
– Скорее всего, хочет познакомиться с твоей новой девушкой. Кстати, как идут дела? Ну, ты знаешь… – он вопросительно поднял брови.
– Прекрасно, спасибо, – отрезал Кирби.
– Это хорошо. Значит, чучело лисицы ее не отпугнуло, – усмехнулся Андерсон.
– Нет, хотя она переживала из-за отсутствующей ноги, – Кирби взглянул на свои часы – если он поторопится, то успеет позвонить отцу. Детектив взял в руки телефон, но тут услышал свое имя.
– Лью, – к его столу подошел молодой сержант по имени Стив Кобрак.
– Что такое? – спросил он, убирая телефон.
– Пришел первый отчет из Ньюлэндса насчет найденного в «Блэквотер» телефона, – Кобрак передал Кирби документ.
Тот просмотрел его содержание.
– Отличная работа. Пробил его по системе?
Кобрак кивнул.
– Он чист. Двое офицеров уже едут к нему на квартиру.
– Хорошо, спасибо, – Кирби встал и направился к кабинету Хамера. Он постучал и, не дожидаясь ответа, зашел внутрь. – Мы узнали имя владельца телефона, – сказал он. – Это ассистент учителя в школе Роял-Оук по имени Эдвард Блейк. Офицеры уже едут к нему.
– Хорошо, – ответил Хамер, глядя на часы. – Ладно, давайте начинать.
Кирби проследовал за главой отдела и вышел из кабинета.
– Прошу вашего внимания, – Хамер хлопнул в ладоши, и все замолчали.
Кирби подошел к кулеру и налил себе стакан воды. В помещении было душно, несмотря на арктическую температуру снаружи.
– Вот что нам на данный момент известно, – начал свою речь Хамер. – Сегодня утром около 7:30 охранник из «Эмерис» по имени Лерой Симмонс услышал, что внутри психиатрической больницы «Блэквотер» звонит телефон, и пошел проверить, что там. В одной из заброшенных палат он обнаружил тело пожилой женщины. Раны на ее лице указывают на то, что ее жестоко избили; скорее всего, это произошло в другом месте. Хотя криминальному эксперту еще нужно подтвердить причину смерти, он считает, что возможными причинами являются удар по голове и переохлаждение. Приблизительное время смерти – между десятью вечера и полуночью. В центральном Лондоне сильный снегопад начался примерно в одиннадцать вечера и не прекращался до четырех утра, а значит, у убийцы было достаточно времени, чтобы бросить тело в больнице и сбежать, не оставив и следа.
Все сидящие в комнате обменялись взглядами. Смерть ребенка всегда была худшим из возможных происшествий, но подозрительная гибель пожилого и уязвимого человека по-своему была не менее шокирующей. Фотографии жертвы повесили на доску, как и снимки здания, в котором ее нашли, а также окружающей территории.
– При жертве не было никакого документа, удостоверяющего личность, – продолжил Хамер, – как и пальто или какой-то другой теплой одежды, так что ее, возможно, забрали из дома. Охранник Симмонс исчез после допроса этим утром.
В помещении со всех сторон раздалось бормотание.
– Рэймонд Свит, шестьдесят семь лет, – продолжил Хамер, постучав пальцем по фотографии Рэймонда. На снимке тот выглядел гораздо моложе, чем при встрече с Кирби. – Бывший пациент «Блэквотер», живущий в старом доме привратника на территории психиатрической лечебницы, утверждает, что прошлым вечером между 22:00 и 22:45 играл в карты с Симмонсом. Затем Симмонс выпустил его через главный вход на Баттерси-Филдс-драйв, и тот отправился в закусочную «Скалистое дно». Ник Катсарос, сын владельца заведения, это подтверждает. По вторникам вечером они продают Рэймонду то, что осталось, за полцены.
– Прошлой ночью они отдали пирог «Питерс», – произнес Кирби, вспомнив свой изматывающий разговор со Свитом.
– С какой начинкой? – спросил Марк Дрейтон, отчего в помещении отовсюду раздались смешки.
– Курица, по его словам.
– Ну, хорошо, теперь мы знаем, что Рэймонд Свит ел, направляясь домой. Двигаемся дальше… – сказал Хамер. – Камера у входа на Дейлсфорд-роуд засняла, как он зашел на территорию психбольницы в 23:36. Что он делал, оказавшись там, мы знать не можем. Но он был один, когда уходил оттуда, и вернулся тоже в одиночку.
– Нам нужно найти Симмонса, – проговорил Кирби. – И выяснить, почему он солгал.
– В охранной фирме «Эмерис» сказали, что его смена начиналась в шесть утра, а перед этим на ночную смену должен был выйти Дэнни Монахэн по прозвищу «Чипс». Из показаний Монахэна следует, что Симмонс захотел отработать двойную смену, поскольку испытывает трудности с деньгами, и Монахэн согласился, – сказал Хамер, зачитывая показания, которые держал в руке.
– У Симмонса есть судимости? – спросил Андерсон.
– Он чист, – ответил Хамер. – Как сказал Лью, нам нужно найти его и понять, почему он соврал, – а мы знаем, что он соврал. На записях с камеры видеонаблюдения на главных воротах четко видно, что он пришел в 18:30 во вторник.
– Идиот, – пробормотал кто-то.
– Может, он и не гений, но это означает лишь то, что он не ожидал, что запись проверят, – произнес Кирби. – Стало быть, нужно быть полным идиотом, чтобы совершить преступление в ту же ночь.
– Возвращаясь к Свиту – какое у него прошлое? – спросил кто-то из присутствующих. – Он провел в психушке несколько лет, не так ли?
– Верно. Он более двадцати лет являлся пациентом «Блэквотер». Попал туда после того, как потерял мать при пожаре в собственном доме в 1966 году, – ответил Кирби. – Точная причина его помещения в больницу непонятна. Согласно социальным службам, не сохранилось записей о том периоде, когда он попал в лечебницу.
– Как так получилось? – спросил Андерсон.
– Главный врач, Алистер Брейн, забрал все с собой, когда вышел на пенсию в середине семидесятых. Его уже давно нет. Когда в 1993 году больницу закрыли, Свита отправили жить в пансион. Вот только он постоянно возвращался в «Блэквотер» и в конце концов поселился там – и постепенно исчез с радаров социальных служб. Он получил права поселенца и теперь на законных основаниях живет в старом доме привратника на территории больницы. На его счету нет преступлений и случаев проявления жестокости, – детектив отметил, что все обменялись взглядами. – Судя по первой встрече с ним, он мыслит здраво, хоть и со странностями. Насколько ему можно доверять, еще предстоит узнать.
– У него есть свободный доступ на территорию, – добавил кто-то.
– Как и у Симмонса, – заметил Кирби. – И у кучи других людей, нанятых застройщиками.
– Управляющий строительным объектом, Брайан Каплински, сейчас составляет список тех, у кого есть доступ на территорию, – произнес Андерсон. – Вообще-то, их не так уж много. Тех, у кого есть прямой доступ.
– Может быть, они в сговоре, Свит и Симмонс, – сказал Кобрак.
– Возможно, – согласился Кирби, бросив взгляд на Хамера. – Но если это сделали не Симмонс и Свит, то мы не знаем, как наша жертва и убийца пробрались на территорию. Камеры видеонаблюдения не засняли, что хоть кто-то заходил в больницу один, а уж тем более с пожилой женщиной.
– И ни на одной записи с камер на близлежащих улицах мы не увидели нашу жертву – по крайней мере, пока что. Нужно еще многое просмотреть, – добавил Андерсон.
– Итак, помимо того, что нам нужно найти Симмонса, нашим приоритетом должно стать опознание жертвы, – сказал Хамер. – Кто-то должен был ее хватиться, да и не сама же она туда добралась. Когда мы узнаем, кто она, – возможно, сможем понять, каким был мотив убийства, а затем, надеюсь, все прояснится.
– Есть еще мобильный телефон, найденный на месте преступления, – произнес Кирби. – Он принадлежит двадцатисемилетнему Эдварду Блейку, проживающему по адресу: SW19, Ворчестер Гарденс, дом 3. Блейк работает ассистентом учителя в школе Роял-Оук. Возможно, есть совершенно невинное объяснение тому, почему его телефон находился на территории больницы – может быть, его украли, хотя об этом и не сообщали в полицию, – но нам нужно найти Блейка и исключить из списка подозреваемых. Полицейские уже направляются к нему на квартиру.
На мгновение все затихли. Потом заговорила Анка, одна из протоколистов по этому делу.
– Я еще могу понять, почему совершают кражу или ограбление, но убить пожилую женщину и оставить ее в подобном месте – это попросту не имеет смысла.
– Согласен. Возможно, место преступления имеет значение, но мы не узнаем этого наверняка, пока не выясним, кто она такая. Будем надеяться, что к утру кто-то уже заметит пропажу этой женщины и поднимет тревогу, – заметил Хамер.
– Эксперты-криминалисты на сегодня закончили обыскивать место преступления, но пока не обнаружили других способов попасть на территорию больницы, кроме как через главные ворота, выходящие на Баттерси-Филдс-драйв, через проход на Дейлсфорд-роуд и сквозь дыру в заборе рядом с ним, неподалеку от реки. Дыра достаточно большая, чтобы пролезть.
– Вам не кажется, что через нее трудно протащить тело? Если только жертва сама не пробралась через нее, а избили ее уже на территории, – сказал Андерсон. – Но что в таком случае она там делала?
– Возможно, жертву завел на территорию больницы кто-то, кто там работает, и удерживал внутри, – предположил Кирби. – Участок огромен. Там полно укромных мест, где можно спрятать тело или удерживать пленника на протяжении нескольких дней, чтобы никто об этом не узнал.
Было неприятно думать о том, что пожилую женщину, прежде чем убить, могли насильно удерживать в старой психиатрической лечебнице. Кирби не отметал такой вариант развития событий, но сама жертва казалась чистой и хорошо питавшейся. Если бы ее держали в плену несколько дней, на теле и одежде остались бы следы. Сам он ничего такого не заметил, но пока не придет отчет судмедэксперта, они не могут быть в этом уверены.
– Я разговаривал с владельцем дома Марш, это частное владение рядом с психиатрической больницей. Его зовут Чарльз Палмер, и он не видел и не слышал ничего подозрительного. Я обошел его участок – раньше в разделительной стене был проход, но его давно заложили кирпичами. Попасть из дома на территорию лечебницы никак нельзя.
– И что этот Палмер из себя представляет? – спросил Хамер.
– Лет пятьдесят, австралиец. Недавно унаследовал дом. Сейчас разбирает вещи. Прошлой ночью он ездил в таверну «Воксхолл». Я заглянул в нее по пути сюда, – поведал Кирби.
– Да ладно? – ухмыльнулся Андерсон. – А я-то думал, что у тебя новая подружка.
«Черт», – подумал Кирби. Теперь все в курсе, что у него новая девушка. Обычно детектив предпочитал разделять работу и личную жизнь.
– Я поговорил с барменом, Вихааном Джеймсом, он помнит Палмера. Сказал, что тот ушел как раз перед закрытием, а значит, в полночь. Это подтверждает слова Палмера о том, что он уехал около полуночи. Можно проверить дорожные камеры, чтобы убедиться, но, кажется, он вне подозрений.
– А что насчет компании-застройщика, «Патриси Девелопментс»? – спросил Андерсон. – У них должны быть и план территории, и доступ.
Кирби собирался что-то сказать, но в разговор встрял Хамер:
– Фирму «Патриси Девелопментс» возглавляет Патрик Колдер. Сейчас он в Шотландии, – произнес он. – Он вылетел туда вчера по делам, вернется послезавтра. Уверен, вы знаете: это огромная застройка, на кону миллиарды. Проект важен как с финансовой, так и с политической точки зрения, так что вряд ли Патрик Колдер будет рад новостям о том, что на его земле произошло убийство. Должен добавить, что Патрик Колдер – очень влиятельный человек, – Хамер обвел комнату взглядом, словно подчеркивая важность своих слов.
– Что мы знаем о нем? – поинтересовался Кирби, гадая, откуда Хамер так быстро узнал о местонахождении застройщика.
– Ближе к шестидесяти, миллиардер, всего добился сам; компания имеет несколько филиалов по всему миру. Выкупил психиатрическую больницу «Блэквотер» два года назад у «Таманака Холдингс». И прежде чем вы спросите – нет, у него нет судимостей, – ответил Хамер, обращаясь с последним комментарием к Кирби. Тот пожал плечами. Что, черт возьми, это должно значить? Богатый или нет, влиятельный или нет – Колдер все равно остается подозреваемым, пока его алиби не подтвердится.
– Может быть, какой-нибудь конкурент хочет его дискредитировать, – предположил Кобрак.
– Полагаю, это возможно, – согласился Хамер. – Лью, в пятницу первым же делом отправляйся к нему.
Кирби удивленно поднял взгляд.
– Разве ты не хочешь сам с ним разобраться, учитывая его влиятельность?
– Нет, думаю, будет лучше, если это сделаешь ты. Он не обрадуется задержке с проектом, так что будь вежлив. И запомни, мы не хотим расстраивать этого человека.
«Ну да, конечно, – подумал Кирби, усмехаясь про себя, – я буду паинькой, сэр».
– Отлично. На этом все, ребята. Завтра нас ждет новый день. Вперед! – Хамер отправился обратно в свой кабинет и захлопнул за собой дверь.
Кирби смял в кулаке стаканчик из-под воды и швырнул в мусорное ведро. Патрик, мать его, Колдер… Лью ненавидел застройщиков территории так же сильно, как и больницы. Почему Хамер не мог хоть раз сам заняться грязной работой?