Явления

Notes

1

Бенгтсон Г. Правители эпохи эллинизма. Μ., 1982. С. 192.

2

Knaack G. Aratos // Pauly’s Real-Encyclopädie der classischen Altertumswissenshaft (далее RE) / Hrsg. v. G. Wissowa. Dritter Halbband. Stuttgart, 1895. Sp. 391-399.

3

Среди археологических находок в кладе Бертувиля-Берне до нас дошли два скифоса, на которых Ш. Пикар видит изображение Арата в кругу Менедема, Ликофрона и Феокрита (Picard Ch. Un cénacle littéraire hellénestique sur deux vases d’argent du trésor de Berthouville-Bernay // Mon. et mem. publ. par l’Ac. des inscr. et belles lett. 1955. 44. P. 53-82). Иконография Арата, как считает Г. Хафнер, представлена также мозаикой работы Моннуса (III в. н. э.), обнаруженной в 1884 г. в Трире, восходящей к какому-то эллинистическому изображению, и портретом на монете 163 г. н. э. из г. Солы (на обротной стороне той же монеты изображен другой знаменитый уроженец Сол — стоик Хрисипп). Скульптурное изображение Арата (идентифицированное на основе монетного портрета) исследователи видят в мраморном бюсте из коллекции виллы Альбани в Риме (Хафнер Г. Выдающиеся портреты античности. Μ., 1984. С. 60-61, 272).

4

Susemihl A. Aratos und die Stoiker // Jahrbuch für Philologie. 1894. S. 93-100.

5

Ziegler K. Theon (von Alexandreia) // RE. Suppl. 5 (1934). Sp. 2075-2080.

6

Wilamowitz-Moellendorf U. von. Hellenistische Dichtung in der Zeit des Kallimachos. Berlin, 1924. Bd. II. S. 263 ff.

7

Левек П. Эллинистический мир. Μ., 1989. С. 14.

8

Bengtson Н. Griechische Geschichte. München, 1960. S. 448ff.

9

Hultsch F. Astronomie // RE. Bd. 2 (1896). Sp. 1828-1862; Capelle W. Meteorologie // RE. Suppl. Bd. 6 (1935). Sp. 315-358.

10

Maula E. Studies in Eudoxus’ Homocentric Spheres. Helsinki, 1974.

11

Heeger W. De Theophrasti qui fertur Περί σημείων libro. Leipzig, 1889; Regenbogen О. Theophrastos (von Eresos) // RE. Suppl. 7 (1940). Sp. 1412-1415.

12

Напомним, что Платон, излагая в диалоге «Тимей» свои представления о солнечной системе (Тимей. 36 b-d), примерно в те же годы, что и Евдокс (конец 50-х гг. IV в. до. н. э.), рисует картину, объясняющую суточное движение созвездий их вращением вдоль небесного экватора, перемещение же планет — как особенное движение каждого из подвижных светил, вращающихся с разными скоростями по орбитам разного диаметра, пролегающим в плоскости эклиптики. Формулировка самой проблемы «спасения явлений», по Миттельштрассу, принадлежит Евдоксу (Mittelstrass J. Die Rettung der Phänomene. Ursprung und Geschichte eines antiken Forschungprinzips. Berlin, 1962).

13

Gilbert O. Die meteorologischen Theorien des grieechischen Altertums. Leipzig, 1907.

14

Boeckh A. Commentatio de Canone Arati // Opuscula. Vol. 4. 1874. P. 301-307.

15

Neugebauer О. A history of ancient mathematical astronomy. Part II. Berlin, N. Y., 1975. P. 679-680· Wright L. The astronomy of Eudoxus: geometry or physics // Studies in history and philosophy of science. 1973. Vol. 4. No. 2. P. 165-172.

16

Snell В. Die Entdeckung des Geistes. Studien zur Entstehung des europäischen Denkens bei den Griechen. Hamburg, 1955. P. XIV.

17

Knaack G. Zu Arats medicinischen Schriften // Hermes. Bd. 29(1894). S. 472-476.

18

Cp.: Ludwig W. Die Phainomena Arats als hellenistische Dichtung // Hermes. Bd. 91 (1963). S. 425-448 (по мнению Людвига, «Явления» — пример «чистой поэзии», вполне чуждой злобе дня и преимущественно сосредоточенной на решении проблем версификации).

19

Простор для возможной в данном случае экзегетики дает уже Анаксагор (прославившийся, помимо прочего, предсказаниями лунного и солнечного затмения), в формулировке которого явления — это не только то, на что смотрим мы, но и то, что, не открывая себя, видит нас, «явления — взор неочевидного» (ср.: Diller Η. Όψις άδηλων τα φαινόμενα // Hermes. Bd. 67 (1932). S. 14-42).

20

Wehrli F. Die Schule des Aristoteles. Bd. IV. Basel, 1949. Fr. 81.

21

См.: Адо П. Что такое античная философия. Μ., 1999. С. 221-222.

22

Доддс Э. Р. Греки и иррациональное. СПб., 2000. С. 347-350.

23

Webster T. В. Hellenistic Poetry and Art. London, 1964. P. 32.

24

Арат не употребляет слов «астрономия» и «астрология», хотя сами эти слова в это время уже существовали. Их употребление отличалось от современного. Наиболее ранним из известных примеров сопоставительного значения обоих слов служит «Апология Сократа» Ксенофонта, у которого астрономия означает теоретическое знание, бесполезное в практической жизни, а астрология — необходимое руководство для определения времени, а также занятий, приуроченных к конкретному времени ночи, месяца и года (IV, 7). Много позже Витрувий, перечисляя ученых, установивших время восхода и захода звезд и научивших потомков предсказывать погоду, напишет, что они смогли это сделать на основании «астрологии» — в ряду таких «астрологов» Витрувий назовет Евдокса, Евктемона, Калиппа, Метона, Гиппарха, а также Арата (68 В 14, 1).

25

Luck G. Arcana Mundi. Magic and the Occult in the Greek and Roman Worlds. Baltimor and London, 1985. P. 317.

26

Манри Р. На шлюпке через океан // Америка. № 126. Апрель. 1967. С. 34.

27

Traina A. Variazioni omeriche in Arato // Maia 8 (1956). P. 39-48; Traglia A. Reminiscenze Empedoclee nei Fenomeni di Arato // Miscellanea di studi Alessandrini in memoria de A. Rostagni. Torino, 1963. P. 382-392; Reitzenstein R. Zur Stiltheorie des Kallimachos // Festschrift Richard Reitzenstein. Leipzig; Berlin 1931. S. 23-69.

28

См. примеч. к тексту поэмы.

29

Baldry H. С. Greek Literature for the Modern Reader. London, 1951. P. 290ff.

30

Knaack G. Aratos // RE. Sp. 398; La Roche J. Der Hexameter bei Apollonios, Aratos und Kallimachos // Wiener Studien. 1899. S. 161-197.

31

О языковых особенностях латинских переводов и рецепции поэмы Арата см.: Sieg G. De Cicero, Germanico, Avieno Arati interpretibus. Halis Sax., 1889; Leuthold W. Die Übersetzung der Phaenomena durch Cicero und Germanicus. Zürich, 1942; Witort G. De Cicerone Arati interprete // Meander. Bd. 14 (1959). S. 150-160; Beede G. L. Vergils and Aratus. A study in the art of translation. Chicago, 1936.

32

Штаерман E. Μ. Социальные основы религии Древнего Рима. Μ., 1987. С. 142.

33

Latte К. Römische Religionsgeschichte. München, 1960. S. 289.

34

Пер. Μ. Л. Гаспарова и лат. текст: Полонская К. П., Поняева Л. П. Хрестоматия по ранней римской литературе. Μ., 1984. С. 174-175.

35

Гаспаров Μ. Л. Примечания // Катулл Гай Валерий. Книга стихотворений. Μ., 1986. С. 287.

36

Утченко С. Л. Идейно-политическая борьба в Риме накануне падения республики. Μ., 1952. С. 51-52.

37

Буасье Г. Римская религия от Августа до Антонинов. Μ., 1914. С. 84-85.

38

Штаерман E. Μ. Социальные основы религии Древнего Рима. С. 207.

39

Лосев А. Ф. Эллинистически-римская эстетика I-II в. н. э. Μ., 1979. С. 60-65.

40

Уже упоминавшийся Плиний Младший в письме к Домицию Аполлинарию (V. 6. 43) писал: «Ты видишь, что Арат не пропускает самых маленьких звезд и о них рассказывает и, однако, лишнего у него нет: он не отклоняется в сторону и работает над своей темой» (Пер. Μ. Е. Сергеенко).

41

Гаспаров Μ. Л. Поэзия риторического века // Поздняя латинская поэзия. Μ., 1982. С. 27.

42

Начало XVIII оды: «Мне что-то скучно стало вдруг / Устал от книг и от наук, — / Трудны Арата “Феномены”» (Поэзия Плеяды. Μ., 1984. С. 43. Пер. В. Левика). См.: Pfeiffer R. Dichter und Philologen im französishen Humanismus // Antike und Abendland. Bd. VII. Hamburg, 1958. P. 78-83.

43

Arateorum Syntagma. Hugonis Grotii Syntagma Arateorum. Opus poeticae et astronomiae studiosis utilissimum etc. Graece et latine. Leyden apud Raphelengium 1600. Обширная библиография изданий Арата приводится в сборнике: Небо, наука, поэзия. Античные авторы о небесных явлениях, об их именах, восходах, заходах и приметах погоды/ Пер. и коммент. А. А. Россиуса. Под. ред. Н. А. Федорова и П. В. Щеглова. Μ. Изд-во МГУ, 1992.

44

Kelley Μ., Atkins S. D. Milton’s annotations of Aratus // Publications of the Modern Language Association of America. 70(1995). P. 1090-1106.

45

Подробно об истории рукописей и реконструкции текста поэмы см.: Martin J. Histoire du texte des Phénomènes d’Aratos. Paris, 1956.

46

ст. 1. Было бы очень заманчиво истолковывать первую строчку «Явлений» как свидетельство того, что Арат предназначал поэму для прочтения в каком-то реальном кругу слушателей. В греческом тексте коммуникативный аспект подобной адресации предполагается коньюнктивной формой обращения и синтаксической позицией слова άνδρες — «мужи», которыми можно считать кого-то, к кому Арат причисляет себя и к кому он непосредственно обращается. Э. Маасс, чье издание Арата положено в основу настоящего перевода, полагал, что обращение Арата относится к участникам какого-то поэтического собрания на Косе (Maass E. Aratea // Philologische Untersuchungen. Bd. XII. Berlin, 1892. S. 317ff. Отвергает гипотезу Maacca, считая ее «чистым мечтанием», Ж. Мартэн: Arati Phaenomena. Introd., texte critique... par J. Martin. Florence, 1956. P. 5). «С бога» начинает свою песнь гомеровский аэд Демодок (Одиссея. VIII, 499), Алкман (fr. 29 Р); Пиндар упоминает о рапсодах, начинающих «с Зевса» исполнение гомеровских поэм (Нем. II. 1-3). Полное совпадение полустишия в XVII идиллии Феокрита (ст. 1) служит дополнительным аргументом в пользу знакомства двух поэтов, позволяя спорить о том, кто кого в данном случае цитирует. У Феокрита имя Арата упомянуто дважды — в VI и VII идиллиях. Трудно сказать, идет ли при этом речь об одном Арате или разных (в VI идиллии первый слог упомянутого Феокритом Арата краткий, тогда как у автора «Явлений» он — долгий, так же как и в имени Арата в VII идиллии). Полемику начали В. Виламовиц (отвергающий отождествление Арата у Феокрита с автором «Явлений») и А. Мюррей (такое отождествление принимающий): Wilamowttz-Moellendorff W. Aratos von Kos // Nachr. Ges. Wiss. Göttingen ph.-hist. Kl. 1894. S. 182-199; Murray A. T. Aratus and Theocritus // Transact. Amer. Philol. Assoc. Vol. 36(1905). LXV.

47

ст. 2—4. Схолиаст поясняет эти стихи, видя в них отражение стоической доктрины: «Стоики говорят, что Зевс есть воздух». По Цицерону, отождествление бога с эфиром восходит к Зенону и его придерживаются «все остальные стоики» (Первая Академика. 126. Так же: Arn. 154, 530, 534) Если согласиться с тем, что такое отождествление здесь действительно подразумевается, то истоки его весьма давние: эфиром Зевса называл уже Ферекид Сиросский (7 А 9), Эмпедокл (31 А 33), Эсхил (fr. 70 Nauck), Гераклит (21 В 120), Еврипид (fr. 877, 941 Nauck), из современников Арата — Филемон (CAF, fr. 91). Ср.: Вергилий (Ecl. III, 60). О возникновении подобного отождествления подробнее см. в статье: Жмудь Л. Я. Орфический папирус из Дервени // Вестник древней истории. № 2, 1983. С. 126, след. Мысль о всеприсутствии бога высказывали, впрочем, и другие античные авторы, совсем не обязательно имевшие в виду конкретность приведенного отождествления. Таким пантеистом был уже Ксенофан Колофонский, полагавший бога не похожим на смертных «ни обликом, ни сознаньем» (фр. 23 по изд. А. В. Лебедева: Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. Μ., 1989. См. также: Псевдо-Аристотель, О Мелиссе. 978а). У Эпихарма: «Зевсом то считай, что средства к жизни нам всегда дает» (Гномы. фр. 8а. Пер. А. В. Лебедева).

48

ст. 5. Гомер называет Зевса «отцом богов и человеков», то же говорит Гесиод (Теогония: ст. 47, 542, 643). Из современников Арата схожее выражение находим у стоика Клеанфа (Гимн к Зевсу, ст. 4: Мы — род твой). Вопрос об взаимоотношении текстов Арата и Клеанфа важен для характеристики философских симпатий поэта, но остается спорным. По мнению У. Виламовица, Г. Паскуале и Г. Швабля, Арат цитировал Клеанфа; по мнению Μ. Поленца — наоборот, Клеанф использовал выражение Арата (Pasquale G. Das Proömium des Arat // Χάριτες Fr. Leo. Berlin, 1911. S. 425-448; Pohlenz Μ. Die Stoa. Bd. IL Göttingen, 1964. S. 86ff). Ж. Мартэн склоняется к Поленцу, подчеркивая при этом существенные различия поэтической и идеологической дидактики Арата и Клеанфа. Оценку таких различий, на мой взгляд, можно суммировать следующим образом. Арат начинает с упоминания Зевса, потому что так принято и потому что к этому обязывает вера. Клеанф обращается к Зевсу совершенно иначе — это обращение философа к философу, неизмеримо мудрейшему, но так или иначе понятному в своих поступках. Единство рода, связующего, по Арату, Зевса и людей, у Клеанфа предстает единством всеобщего разума, чья сила «страшит только дурных» (ст. 22), но взыскуется теми, кто стремится к вечной мудрости (ст. 31-33). Не внимающие «общему священному закону» (ст. 24) — безумцы, ибо они отлучены от общего порядка вещей, заведенного Зевсом (ст. 16-17). Клеанф молит Зевса сделать таких безумцев разумными, освободить их от гибельной власти незнания. Претензии Арата так далеко не распространяются, а, главное, лишены очевидной у Клеанфа полемической подоплеки — педалирования стоической идеи «общего закона» и предопределенности божественного промысла. Промыслительная воля Зевса у Арата, скорее, неисповедима (см., напр., ниже рассказ о Деве-Справедливости), но Арат верит в то, что этот промысел благ — тому свидетельством звездное небо и приметы погоды. Клеанф знает, что Зевс благ, но это благо — благо разумной философии, а не «прикладных» познаний, важных для земледельца и моряка. Можно вообще сказать, что там, где Клеанф — мыслит и знает, Арат — верит и видит. Полустишие Арата позже будет процитировано апостолом Павлом. В русском синодальном переводе: «Мы и род Его» (Деян. XVIII, 28).

49

ст. 14. То же выражение: Гесиод (Теогония, 48); Феогнид(Эл. 1, 3-4); «гомеровский» «Гимн к Дионису» (17-18).

50

ст. 16. «Рожденные прежде», как поясняет схолиаст, либо титаны, либо герои, либо астрономы — предшественники Арата. Если согласиться с тем, что Арат в основном следует в проэмии за Гесиодом, то скорее всего он имеет в виду «Тех богов, что Землей рождены от широкого неба и благодавцев-богов, что от этих богов народились» (Теогония. 45-46. Пер. В. Вересаева).

51

ст. 21. Арат, так же как и Евдокс, еще не знал о явлении прецессии — постепенном конусообразном смещении земной оси вокруг перпендикуляра к плоскости эклиптики, — которое будет открыто Гиппархом ок. 130 г. до н. э.

52

ст. 22—23. «Равновеликую Землю» — в тексте: άτάλαντον ...γαϊν: однозначного понимания относительно того, что именно имел в виду Арат, называя землю словом άτάλαντον, нет. Неоднозначность эта поддерживается также тем, что не совсем ясно, говорит ли Арат о середине (μεσσηγύς) оси или середине Земли. Переводившие поэму Арата Германик и Авиен полагали, что речь идет о равновесии Земли. С таким пониманием солидарны и некоторые позднейшие переводчики этого места. Между тем, как считали уже схолиасты и о чем в последнем издании «Явлений» напомнил Ж. Мартэн, значение прилагательного ατάλαντος не обязательно подразумевает идею веса и, соответственно, равновесия. Судя по его употреблению в важных для Арата (кон)текстах предшественников (Гомера, Эмпедокла и, особенно, Гесиода), оно, похоже, указывает не более чем на значение равенства — равенство любого измерения и равенство оценки. Смысл описываемой Аратом картины прочитывается с этой точки зрения трояко: 1) Земля находится в равновесии, 2) Земля равна по форме небесной сфере, т. е. сама представляет собою сферу, 3) она равноудалена от вершин оси, т. е. находится в самом центре небесной сферы. К этим трем интерпретациям можно добавить четвертую: Земля измеряется равновеликими расстояниями, т. е. шарообразна. В принципе, описание Арата не исключает представления о Земле как о плоском диске (Erren Μ. Die Phainomena. S. 175), но трудно поверить, что, следуя в своем описании за Евдоксом, Арат не знал принципиальные (и восходящие еще к Пифагору) постулаты современной ему астрономии — идею шарообразности и неподвижности, то есть равновесия, Земли (Heath T. L. Greek Astronomy. L., 1932. P. XXVIff).

53

ст. 26—27. В оригинальном тексте труднопереводимая игра слов, объясняющих, по Арату, другое название созвездий Большой и Малой Медведицы — «Колесницы» (Άμαξαι): «совместно» (άμα) и «ось» (άξων).

54

ст. 28—30. Перевожу буквально. В тексте κατωμάδιαι φορέονται (в знаменитом звездном атласе Гроция-Гейна «Построения по Арату» Медведицы расположены животами друг к другу, в атласе Гевелия-Стеха — так, как следует из предложенного здесь буквального перевода).

55

ст. 31—35. Среди немногочисленных мифологических экскурсов Арата (ст. 71-72, 98-126, 179, 268, 348, 354, 360, 657) это — один из примеров, близких к популярному позднее жанру «Катастеризмов» — этиологическим рассказам о «превращениях в звезды». Упоминание о детстве Зевса предполагает у Арата несколько версий мифа, но акцент делается на деталях, объясняющих не само детство Зевса, но появление среди созвездий двух Медведиц. По Гесиоду, Крон(ос), боясь быть низложенным своими детьми, проглатывал их сразу по рождении. Супруга Кроноса Рея спасла рожденного ею Зевса, подменив ребенка камнем, а самого Зевса отправила на Крит, на гору Дикта (Теогония. 453-491). По другой версии мифа, Рея родила Зевса уже на Крите в пещере горы Дикта и поручила его воспитание куретам (жрецам Реи), которые вскормили его молоком козы Амалфеи (Аполлодор. Мифол. библ. I, 1, 5-7). По Арату, можно думать, что Зевса вскармливает не только коза (упоминаемая Аратом в ст. 164), но и медведицы. Каллимах, также упоминающий о медведице в контексте мифа о детстве Зевса (Гимн к Зевсу), играет с разными версиями мифа, по одному из которых Зевс считается родившимся на Иде, а по другому — в Аркадии (см. примеч. к ст. 36). Ида — главная вершина Идейских гор, горной цепи острова Крит (высота 2460 м). Страбон считал упоминание Дикта (ст. 33) ошибкой Арата, так как Дикт находится весьма далеко от Иды — на расстоянии 1000 стадий (Страбон. X, 4, 12. Ср.: Аполлоний Родосский, Аргонавтика. 2: 1233-1234).

56

ст. 36. Греческое название Большой Медведицы Геликой античные авторы возводили к глаг. έλίσσω — «вращать», объясняя его тем, что это созвездие вращается вокруг полюса. «Киносура» буквально значит «собачий хвост». По мифу, упоминаемому Феокритом (Идиллии. 1, 125-126), Гелика — дочь аркадского царя Ликаона, возлюбленная Зевса. Их сын — Ликаонид — почитался в качестве священного предка аркадцев, которых Каллимах называет «племенем Ликаонской медведицы» (Гимн к Зевсу. 41). Такое отождествление (см. также: Каллимах. фр. 110, 66 Pf) связывает Гелику с Каллисто, дочерью Ликаона, соблазненной Зевсом и родившей сына Аркаса (имя, этимологически сближаемое, с одной стороны, со словами «медведь, медведица» (άρκτος), а с другой — объясняющее происхождение и название жителей Аркадии). Еврипид упоминает о превращении Каллисто в медведицу в трагедии «Елена» (ст. 374-380).

57

ст. 39. См. у Овидия (Tristia. IV. 3. 1-2): «Маленький зверь и большой, из которых один направляет / Греческих путь кораблей, путь финикийских — другой» (пер. С. Ошерова). Также: Сенека (Медея. 696-697), Манилий (1: 298).

58

ст. 44. Сидонцы — другое название финикийцев. Сидон — город на побережье Финикии.

59

ст. 46. Мифологический аналог Дракону позднейшие комментаторы Арата нашли в Змее, сторожившем золотые яблоки в саду Гесперид (Эратосфен, Превращения. 3-4; Авиен 175-190). Ст. 45-48 переведены Вергилием (Георгики. I. 244-246).

60

ст. 48. Сейчас Большая Медведица в широтах Греции заходит и не может быть причислена к созвездиям, называемым околополярными.Чтобы быть околополюсной, звезда должна иметь в настоящее время по крайней мере 52° склонения (declinatio, вычисляемого как угловое расстояние звезды от небесного экватора — т. е. от круга, все точки которого одинаково отстоят от Северного и Южного полюсов) в широтах Греции (около 38° северной широты), между тем как уклонение Большой Медведицы в этих широтах только 50°. Во времена Арата, однако, как и во времена Гомера, Большая Медведица в этих широтах была незаходящим созвездием (см.: Одиссея. V: 158).

61

ст. 62. Ср.: Гомер. Одиссея. X: 82. Имеется в виду полукруг горизонта (эти стихи приводит в качестве пояснения к слову «закат» Страбон (География. II, 3, 8).

62

ст. 66. Впоследствии это созвездие получило название созвездия Геракла (Геркулеса). Самая яркая звезда созвездия Геракла (а) «Рас-Альгети» переводится с арабского «Голова коленопреклоненного человека». Неизвестно, предполагал ли сам Арат какую-либо определенную мифологическую идентификацию для изображенной им фигуры. Для античных комментаторов Арата идентификация Коленопреклоненного с Гераклом не была бесспорной. В пользу ее высказывался Эратосфен, полагавший, что изображение Коленопреклоненного над Драконом (ст. 70) показывает сцену борьбы Геракла со Змеем, сторожащим золотые яблоки в саду Гесперид (Эратосфен. Превращения. 4). Гигин, принимающий доводы Эратосфена, упоминает, однако, о других возможных интерпретациях образа Коленопреклоненного. Помимо Геракла в Коленопреклоненном видели: 1) Кефея, сына Ликаона и отца Мегисто (поза Коленопреклоненного изображает Кефея, оплакивающего превращенную в медведицу дочь и простирающего к небу руки); 2) Тезея, поднимающего скалу, чтобы достать меч своего отца Энея; 3) Тамириса, ослепленного Музами и опустившегося на колени, 4) терзаемого фракийскими женщинами Орфея (за то, что он стал свидетелем мистерий Либера); 5) царя лапифов Иксиона, привязанного Зевсом к вечно вращающемуся колесу; наконец, 6) прикованного Прометея (Гигин. Астр. II. 6. 2-3). Споря о том, к какой из этих интерпретаций склонялся сам Арат, современные исследователи текста «Явлений» исходят в основном из композиционного контекста поэмы. Так, по мнению Μ. Эррена, идентификация Коленопреклоненного с Гераклом поддерживается у Арата изображением Дракона под пятой Коленопреклоненного (ст. 70), который демонстрирует тем самым (если мы принимаем отождествление Дракона Арата со Змеем Ладоном, сторожившим золотые яблоки в саду Гесперид) свою победу (Erren Μ. Die Phainomena des Aratos von Soloi: Untersuchungen zum Sach- und Sinnverständniss. S. 43-46). Добавим, что в схожей позе Геракл изображен на северном фризе Пергамского алтаря. Ж. Мартэн, не соглашаясь с аргументами Эррена (семантика образа у Арата далека от семантики победы) и склоняясь к тому, чтобы, доверяя Арату, считать образ Коленопреклоненного безымянным в глазах поэта, в свою очередь не исключает, однако, того, что, описывая образ Коленопреклоненного в контексте упоминания о Венце (ст. 71) и о Лире (ст. 269, след.), Арат сознательно или бессознательно ориентировался на миф о Тезее и Ариадне. Лира и венец — устойчивые атрибуты Тезея и Ариадны, выступающие в роли эмблематического напоминания о победе Тезея над Минотавром (один из примеров такого рода — бронзовый рельеф из Олимпии, с изображением Тезея и Ариадны, соместно держащими венец и лиру). Однако в последнем случае образ Коленопреклоненного может быть отождествлен не только с Тезеем, но и с самим Минотавром. Заметим, что если Арат имел в виду хотя бы некоторые из приведенных выше интерпретаций, то нежелание упомянуть о них могло соответствовать общей авторской установке — избегать выбора из возможных мнений и предоставлять такой выбор читателю (ср.: ст. 460, 713-714, 756-757).

63

ст. 70. Текст позволяет двоякое прочтение этого стиха: 1) темя Дракона находится под правой пятою Коленопреклоненного, 2) прилагательное «правый» относится к Дракону, изображая его тем самым севернее от Коленопреклоненного (и соответственно под его левой ногою). Гиппарх, считавший, что Арат имел в виду правую пяту Коленопреклоненного, полагал такое описание ошибочным (Германик, следуя Гиппарху, переводил: «левой стопой» (Явл. 69)). Схолиаст интерпретировал описание Арата как безошибочное, так как оно имеет в виду позицию наблюдателя и соответственно «правую» сторону Вселенной, т. е. север.

64

ст. 71-72. Венец — эмблематический символ Ариадны — дочери критского царя Миноса и Пасифаи, возлюбленной Диониса и Тезея. Арат связывает его с браком Диониса и Ариадны, указывая тем самым, как всегда, лишь на самую общую канву мифологического сюжета. Современникам Арата были известны разные версии этого сюжета. По одному из них Дионис становится мужем Ариадны до ее встречи с Тезеем (Одиссея. XI, 322-323), по другому — после (Аполлодор. Эпитома. I. 9). Венец фигурирует в этих сюжетах 1) либо как свадебный дар Артемиде от Афродиты и гор, 2) либо как сокровище, которым Дионис прельстил Ариадну. Венец выступает также как деталь сюжета, связывающего Ариадну и Тезея. С его помощью Тезей спасается из гибельного лабиринта Минотавра. С последним сюжетом созвездие Венца связывает Аполлоний Родосский (III. 997-1004), «Аргонавтика» которого пишется примерно в те же годы, что и «Явления» Арата. Поздние интерпретации того же сюжета см.: Эратосфен. Превращения. 5; Овидий. Фасты. III. 5. 513-516; Скорбные элегии. IV. 3. 41-42; Метаморф. VIII. 176, след.; Гигин. Мифы. 42; Клавдиан. Эпиталамий на бракосочетание Гонория и Марии. 271-272. Современное название — созвездие Северной Короны (Corona Borealis).

65

ст. 89. Сегодня созвездие Клешней называется созведием Весов (название, данное, как полагают, Гиппархом).

66

ст. 97. Хотя большинство рукописей дают чтение «в руках» и только две «в руке», перевожу, как предлагает схолиаст — «держит рукой» (так, как это созвездие изображается на большинстве звездных атласов). Германик помещает Колос в левой руке Девы (Germ. 96-97), Гигин — в правой (Гигин. Астр. III, 24). Колос (Спика) — самая яркая звезда созвездия Девы (а-Девы).

67

ст. 98. Арат этимологизирует имя Астрей от τό άστρον — звезда. У Гесиода Астрей — Титан, порождающей в союзе с Эос ветры (Борей, Нот и Зефир) и звезды (Теог. 375-382).

68

ст. 99. По Гесиоду, Справедливость — дочь Зевса (Труды и дни. 256; Теогония. 902), то же у Эсхила (Жертва у гроба. 947-948).

69

ст. 100, след. Справедливость, явившаяся к людям, фигурирует во фрагменте 9а оксиринхского папируса 2256 (Fr. 530 Mette), отнесенного Э. Френкелем к несохранившейся трагедии Эсхила «Этна» (Зайцев А. И. Оксиринхский папирус 2245 и трилогия Эсхила о Прометее // Philologia Classica. Вып. 1. Л., 1977. С. 47).

70

ст. 103-104. Что Арат имеет в виду под «женскими собраниями» (буквальный перевод: «родственный круг женщин», «женские филы» — φύλα γυναικών), не ясно. В контексте рассказа о золотом поколении упоминание о таких собраниях отсылает, возможно, к Гесиоду, чей «Каталог женщин» также выделяет роль женщин в процессе божественного мироустройства. Можно вспомнить в данном случае и об Аристофане, обыгравшем возможность «женских собраний» в политической жизни Афин («Женщины в народном собрании», «Женщины на празднике Фесмофорий»). Контекстуальное равенство мужских и женских собраний кажется перекликающимся также с некоторыми идеями стоиков, в частности, с рассуждением Клеанфа, полагавшего, по свидетельству Стобея (Экл. II. 7), что государство благородно потому, что оно является: а) установлением для совместной жизни, нужным для того, b) чтобы получать и воздавать по справедливости (Arn. 587). Похоже, что люди золотого поколения живут именно в таком государстве, но сегодня о таком государстве остается, по Арату, только вспоминать.

71

ст. 108, след. Ближайшей параллелью к рассказу Арата о смене трех поколений является изложение схожего сюжета у Гесиода (Труды и дни. 106-201). Арат, несомненно, ориентируется на Гесиода, но не следует ему буквально. По Гесиоду, регресс человечества описывается как смена пяти последовательно сотворенных богами поколений. Люди первого, золотого, поколения живут подобно богам, не знают трудов, проводят жизнь в пирах и умирают без страданий. После смерти они превращаются, по воле Зевса, в добрых демонов, невидимо обходящих землю и наделяющих богатством живущих. Серебряное поколение резко отличается от золотого: люди этого поколения остаются детьми в течение ста лет, достигнув же зрелости, живут недолго, принося себе беды глупостью и гордыней. Они не служат богам и вызывают негодование Зевса, который сокрывает их под землей и создает следующее — медное — поколение людей-воинов, обладающих великой силой и пользующихся медью. Люди медного поколения гибнут от собственных рук. Четвертое созданное Зевсом поколение — поколение героев. Люди героического века лучше, чем их предшественники, но их поколение гибнет в ходе войн, одна из которых — троянская. Поколение героев сменяет железное поколение современников Гесиода, полное невзгод и тяжелых забот, худшие из которых, по Гесиоду, еще впереди. В контексте гесиодовского повествования о смене поколений Справедливость не фигурирует, и ее дальнейшее упоминание (ст. 256) с этим повествованием никак не связано. Арат, однако, не просто вводит в рассказ о смене поколений образ Девы-Справедливости, но и меняет его характер: смена поколений у Арата также выражает регресс общества, но регресс этот непосредственно связан с деяниями самих людей. Боги не принимают видимого участия в том, что люди от поколения к поколению становятся хуже, а Справедливость выступает в роли наблюдателя, бессильного что-либо в этом ухудшении изменить. Зевс, названный ранее прародителем людей (ст. 5), демонстрирует таким образом неисповедимость своего промысла и своей воли. Люди таковы, какими они стали в результате морской торговли, изобретения оружия и войн. Они таковы, каковы они суть: порочны, чужды справедливости, обременены трудами и заботами, и — вместе с тем, о чем не устает напоминать Арат на протяжении всей поэмы — не оставлены божественными благодеяниями. Кроме Гесиода и Арата подробный рассказ о смене поколений находим в «Метаморфозах» Овидия (I. 89-150). См. также: Катулл, 64. 382-408; Вергилий, Бук. 4. 4-45, Георгики. I. 125-149 и II. 536-540; Гораций, Эподы. 16. 41-66; Тибулл, I. 3. 35-50; Овидий, Любовные элегии. III. 8. 35-58; Сенека. Федр. 525-562, Октавия 391-435.

72

ст. 118. В Аркадии есть гора Парфенион (Павсаний. Описание Эллады. VIII 6, 4). Поселить Деву в горы Арату подсказал, скорее всего, Гесиод (Труды и дни. 290), нашедший в горах место для Доблести (Αρετή).

73

ст. 132. Комментарий Цицерона: «Пользу, которую получали от быка, ценили так высоко, что есть его мясо считалось преступлением» (О природе богов. 2: 159). Ср.: Вергилий. Георгики. II. 536-537. Плутарх, не упоминая имени Арата, цитирует эти стихи, чтобы проиллюстрировать древность законов, согласных с учениями Пифагора и Эмпедокла (De esu carnium, 998). Вне зависимости от того, были ли отсылки к Пифагору и Эмпедоклу важны для самого Арата, смысл пассажа видится таким: изображая людей золотого и серебряного поколения вегетарианцами, Арат подчеркивает царившее в это время на земле социальное и моральное согласие, исключавшее смертоубийство не только человека, но даже животного.

74

ст. 133. У Овидия (Метаморфозы. 1:149-150) «<...> и дева Астрея / С влажной от крови земли ушла — из бессмертных последней» (Пер. С. Шервинского).

75

ст. 136. Другое объяснение возникновения созвездия Девы находим в эпиллии Эратосфена, посвященном Эригоне: здесь созвездие Девы — это вознесенная на небо дочь царя Икарии Эригона, повесившаяся после того, как ее отца убили его подданные (см. также: Гигин. Мифы. 130).

76

ст. 138. Этот стих, как считает большинство издателей текста поэмы, не принадлежит Арату и является поздней вставкой в текст. Главный аргумент в пользу этого мнения — отсутствие этой строки во всех латинских переводах. В настоящее время «Виноградарь» — ε-Девы.

77

ст. 146. Схолиаст отождествляет эти безымянные звезды с созвездием «Волосы Береники», что представляется неверным: расположение их иное, к тому же Волосы Береники — созвездие очень слабых звезд (а — звезда пятой величины). Катулл, описывая вослед Каллимаху открытое в 247 г. до н. э. астрономом Кононом созвездие «Волосы Береники» (66), располагает его между созвездием Льва и созвездием Девы (ст. 65: «Ныне свирепого Льва сияньем касаюсь и Девы», пер. С. В. Шервинского). Описанные Аратом звезды в большей степени соответствуют расположению выделенного в конце XVII в. Яном Гевелием созвездия «Гончие псы» (Canes Venatici), кульминирующего в начале мая. Ярчайшая звезда этого созвездия — «Сердце Карла», названная в память казненного английского короля Карла I.

78

ст. 149. См., например, у Марциала (Эпиграммы. IV: 60).

79

ст. 150. Ср.: Вергилий, Георгики. I. 297-298.

80

ст. 151. Солнце входит в зодиакальный знак Льва 23 июля. Для современников Арата это время — пора жатвы.

81

ст. 152. «Ежегодные» (έτησίαι) — пассатные ветры, дующие с северо-востока.

82

ст. 164. Имеется в виду коза Амальфея. Оленийская означает либо «ручная» (ώλένη), т. е. находящаяся у руки Возницы, либо «происходящая из Олении» в Ахайе (Страбон. VIII, 7, 5), либо «дочь Оления» — сына Калидонского царя Ойнея (Аполлодор. Миф. библ. I, 8, 5). Ср.: Овидий. Фасты V. 113; Метаморфозы. III, 594. «Зевсовой воли жрецы», возможно, это — селлы, о которых сообщает Гомер (Илиада. XVI, 234-235): «пророки <...>, кои не моют ног и спят на земле обнаженной» (пер. Н. И. Гнедича).

83

ст. 172—173. В античности существовало несколько мнений относительно названия Гиад, которое этимологически связывали либо 1) с глаголом ύειν — «дождить» (объясняя его тем, что с восхождением Гиад начинаются дожди), либо 2) с существ. ύίδιον — поросенок (латинское название Гиад тоже «поросята» — suculae. Цицерон считал этот перевод результатом необразованности: О природе богов. II. 111), либо 3) с именем Гиаса (сына Атланта и океаниды Плейоны), которому Гиады приходились то ли сестрами, то ли дочерьми (Гигин. Астр. II. 21. 2-3). Артемидор пишет, что имя Гиадам дал Зевс, назвав так нимф, вскормивших Диониса (Миф. III. 4. 3).

84

ст. 179. Созвездие Цефея связано с мифом о Кефее, царе Эфиопии, муже Кассиопеи и отце Андромеды, спасенной Персеем. Схолиаст полагал, что, называя Кефея Иасовым сыном, Арат имеет в виду род, восходящий к Ио. Некоторые античные авторы называют ее отцом Иаса — сына Аргоса и Исмены (Аполлодор. Миф. библ. II. 1. 3; Павсаний. II. 16. 1; схолии к Еврип. Орестее. 932). «Злополучие» Кефея связано с историями Кассиопеи и Андромеды (развитие темы в ст.: 195-196, 203, 658, 704).

85

ст. 185. Гиппарх говорит (I. 2. 12), что это утверждение Евдокса, повторенное Аратом, неверно, так как расстояние между стопами Цефея меньше, чем расстояние от любой из них до хвоста Киносуры.

86

ст. 191. Блеск ряда звезд Кассиопеи подвержен неправильным и иногда резким изменениям. Бывают периоды, когда γ-Кассиопея становится звездой 1^m, 6, и в периоды минимума блеска она не ярче звезд 3^m. У р-Кассиопеи (блеск ~ 4^m) иногда наступают не вспышки, а, наоборот, спады блеска до 6^m, 2 и тогда р-Кассиопея становится недоступной для невооруженного глаза (Зигель Ф. Ю. Сокровища звездного неба. Μ., 1987. С. 80).

87

ст. 192—195. Очертания созвездия Кассиопеи напоминает W. Необычное описание Аратом конфигурации созвездия предполагает ее сравнение с устройством замка в античных дверях. Описание таких дверей есть у Гомера (Илиада. XII. 454-456). Изнутри двери запирались щеколдой с двумя поперечными крюками, которые при открытии отталкивались в две противоположные стороны, образуя в этом положении фигуру, сравниваемую Аратом с созвездием. Возможно, впрочем, что речь идет просто о «виде сверху» на открываемые двустворчатые двери (W). Во всяком случае, не очень, по-видимому, удовлетворенный своим сравнением, Арат дублирует его образом раскинувшей руки Кассиопеи. Далее Арат сравнит заходящую Кассиопею с ныряльщиком (ст. 656).

88

ст. 205. Конь — созвездие Пегаса (Pegasus).

89

ст. 206—207. Звезда а Андромеды ныне в созвездии Пегаса не включается, но до сих пор называется Альферац (араб.: Аль Суррат аль Фарас), т. е. «пуп коня».

90

ст. 209. Плетр — мера длины, равная ¹/₆ стадия (1 стадий — 174,6 м). У Арата — в неопределенном значении большого расстояния.

91

ст. 210. Вышеупомянутая «общая» звезда плюс эти три звезды получили у астрономов название «Большой квадрат».

92

ст. 215. Арат связывает название созвездия Коня (впоследствии — Пегаса) с мифом о происхождении источника Геликон (букв. «Конский источник») в Беотии. Тот же миф упоминает Павсаний (IX. 31. 3). У Гесиода (Теог. 272-285) излагается другая версия мифа, объясняющего происхождение созвездия Пегаса. Это крылатый конь, родившийся из убитой Персеем Медузы Горгоны и получивший имя Пегас из-за места рождения — у истока Океана (πηγή — исток). Этой же версии придерживается Пиндар (Олимп. 13), контаминирующий ее с гомеровским сюжетом о Беллерофонте (Илиада VI. 155-266). Укротив Коня, Беллерофонт сражается на нем против амазонок, ликийских дикарей Солимов и чудовищной Химеры. Гигин, комментирующий Арата, дополняет последний сюжет экзотическими подробностями: победив Химеру, Беллерофонт устремляется на Пегасе на небо, но, почти уже достигнув цели, посмотрел вниз и упал на землю. Конь же продолжил полет ввысь и стал созвездием (Гигин. Астр. II. 18. 1). Пастухи, которые «первыми прославили Конский источник», упоминаются Аратом, может быть, не случайно — дидактика «Явлений» в общем виде сориентирована на поэтический образ морехода и земледельца.

93

ст. 225. Овен, расположенный на небесном экваторе, совершает полный оборот по небу одновременно с Малой Медведицей, совершающей свой малый круг вокруг полюса.

94

ст. 226. «Круг самый длинный» — небесный экватор.

95

ст. 231. Т. е. по эклиптике («Поясу Зодиака»).

96

ст. 239. «Впереди него» — кого именно имел в виду Арат, не ясно. Схолиаст считал, что Треугольник, Гиппарх — Овна. В любом случае созвездие Рыб южнее их обоих.

97

ст. 244. Звезда а созвездия Рыб — «Аль Риша», т. е. (араб.) «перевязь», «веревка».

98

ст. 250. Ныне созвездие Персея — не самое крупное (90 видных невооруженным глазом звезд ярче 6^m, 2 на площади примерно 615 квадратных градусов). Скорее всего, к созвездию Персея относились и «бесхозные» тогда звезды сформированного в 1624 г. Якобом Барчем созвездия Жирафа (Camelopardalis): 50 звезд на S=757 квадратных градусов.

99

ст. 253. Понимание стиха, изображающего «пылящего Персея», вызывало у античных комментаторов Арата недоумение. Цицерон объяснял этот образ тем, что Персей «устремился на небо с земли» (Cic. Arat. 25). Гигин видел объяснение во фразеологическом употреблении Аратом причастия «запыленный» в эолийском значении «бегущий» (Гигин. Астр. III, 11, 2). Напомним, что созвездие Персея (как и созвездие Жирафа) расположено в зоне Млечного Пути, к тому же около Персея находится одно из красивейших звездных скоплений (так называемые χ и h Персея), что вполне объясняет, почему Персей «поспешает, пыля».

100

ст. 254. Ныне Плеяды считают относящимися к созвездию Тельца. Гиппарх (I, 6, 12), исправляя Арата, заметил, что левое колено Персея весьма далеко от Плеяд.

101

ст. 256—265. Погибшая Плеяда — Меропа (иногда называют Электру). По Плеядам можно проверять остроту зрения — в ясную безлунную ночь человек с нормальным зрением может разглядеть «все семь» звезд (что отметил в своем комментарии уже Гиппарх: I. 6.14). Античные авторы спорили о происхождении имени Плеяд, производя его либо 1) от нар. πλησίον — «близко», по близкому расположению звезд друг от друга (Гигин. Мифы. 192), либо 2) от сравнительной степени прилагательного πολύς («многий») πλείον — «больше», «более многочисленный» (по объяснению Гигина, это «большинство» тех сестер, которые лишили себя жизни, оплакивая смерть своих сестер-Гиад: Астр. II. 21), либо 3) от глагола πλείω — «плыву» (в объяснение этой этимологии указывалось, что с восходом Плеяд корабли выходят в море), либо 4) от существительного πελειάς — «голубка», имея в виду миф (упомянутый Гесиодом: Труды и дни, 619), согласно которому Плеяды — дочери Атланта и океаниды Плейоны — превратились в голубей, когда их преследовал Орион, и были взяты Зевсом на небо.

102

ст. 266. Восход Плеяд — середина мая, заход — конец октября. «Поры посевной приближенье» — речь об озимом севе, так как пахота производилась дважды — весной и осенью; сев — осенью. См. у Гесиода (Труды и дни. 383-384; 462).

103

ст. 268—269. Пространное изложение упоминаемого Аратом мифа содержится в «гомеровском» гимне к Гермесу (ст. 25-54). Не исключено, что напоминание о связи Лиры и Гермеса в контексте «Явлений» вызвано поэтической установкой на «земледельческую» дидактику поэмы: Гермес считался покровителем пастушества (напр.: Гесиод. Теог. 444).

104

ст. 275. Клочковатость Млечного Пути хорошо заметна в созвездии Лебедя.

105

ст. 286. Солнце входит в созвездие Козерога в день зимнего солнцестояния (22 декабря).

106

ст. 288. Псевдо-Лонгин упоминает этот стих наряду со стихами Гомера (Илиада XV, 697-698) как пример выразительности, достигаемой прямым обращением, заставляющим слушателя чувствовать себя в качестве непосредственного участника действия (О возвышенном. XXV).

107

ст. 291-295. Ср. у Гесиода: «Труды и дни», 674-685.

108

ст. 299. Образ корабельного борта, отделяющего человека от смерти, станет очень популярным в античной литературе. См., напр.: Сенека (Медея. 306-308), Ювенал (Сатиры. XII, 57-59), Овидий (Любовные элегии. II, 11, 25), Дион Хризостом (Речи. 64 II, 331). [Псевдо-]Лонгин (О возвышенном. X) сравнивает этот стих Арата со стихами Гомера, изображающими морское бедствие (Илиада XV. 624-628), и находит его малоудачным.

109

ст. 301. То есть ноябрь месяц, когда солнце находится в зодиакальном созвездии Тельца.

110

ст. 315. Созвездие Орла (Aquila). В тексте имеется еще и «этимологическое» объяснение (непередаваемое в переводе), подчеркнутое равноударным конечным положением в стихе: άηται, «реет в воздухе» (ст. 313) — Αητόν, «орел» (ст. 315).

111

ст. 331—332. Арат этимологизирует название Сириуса от σειριάειν — «сверкать», «сиять». Сириус действительно самая яркая звезда неба. Ее блеск равен -1.4^||. Кроме Сириуса, только у еще одной звезды (а-Арго) блеск выражается в отрицательных звездных величинах. В античности Сириус считался приносящим лихорадку и другие болезни (Гомер, Илиада. XXII, 30-31; Гесиод. Труды и дни. 586-588; Вергилий. Энеида. X. 273-275).

112

ст. 335. Плутарх приводит этот стих Арата, чтобы продемонстрировать семантику глагола φλύειν — цвести, и понимает употребленное в оригинале существительное φλόος не в значении «кора», а в значении «цветение, зелень» (Застольные беседы. 683. F).

113

ст. 336. Созвездие Зайца (Lepus), восходящее вместе с созвездием Льва (см. ниже ст. 595), также считалось опасным для мореходов (например: Рутилий Намациан. Возвращение на родину. I, 635-636).

114

ст. 341. Созвездие Зайца кульминирует в декабре, одновременно с Орионом.

115

ст. 349—353. В XVIII в. созвездие Арго было разделено французским астрономом Никола Лакайлем на четыре созвездия: Корма (Puppis), Компас (Pyxis), Паруса (Vela) и Киль (Carina).

116

ст. 360. Эридан отождествляется с рекой По, в которую упал Фаэтон и над которой его оплакивали сестры-Гелиады.

117

ст. 367-375. Позднее из этих безымянных звезд были сформированы нынешние созвездия Голубя и Резца (Columba, Caelum).

118

ст. 391. Позднее — созвездие Скульптора (Pictor).

119

ст. 401. Сейчас это созвездие называется созвездием Южной Короны (Corona Australis). Кульминирует оно в начале августа.

120

ст. 403. Арат объясняет появление созвездия Жертвенника благоволением Ночи, помогающей людям на море (ст. 409), — очередное напоминание о том, что человек не оставлен богами (см. также ст. 419). Для [Псевдо-]Эратосфена ключевым является «композиционная» связь Жертвенника и Кентавра (у Арата: ст. 439-442). Жертвенник предназначен к жертвоприношению Зверя, которого, по Эратосфену (но не по Арату), держит Кентавр (Превращения. 40).

121

ст. 404—405. Созвездие Жертвенник видно очень низко над горизонтом — почти строго на юге — летом (кульминирует в конце июля).

122

ст. 408. Ночь, по Гесиоду, дочь Хаоса (Теогония. 123). По Гомеру, она в силах усмирить даже Зевса (Илиада. XIV. 259-261).

123

ст. 423. Этот стих, несколько изменив, позднее повторит Аполлоний Родосский (Аргонавтика. 1.1203).

124

ст. 443. В настоящее время это — созвездие Волка (Lupus). См. уже у Эратосфена (Catast. 40).

125

ст. 450. Слово, обозначающее в греческом языке созвездие Малого Пса (προκύων), морфологически образовано от слова «пес» (κύων) и приставки προ- с временным и качественным значением «до, прежде; менее чем». В буквальном значении слово προκύων может быть понято (и употребляется в греческих текстах) как название собаки, которая либо еще не выросла, либо невелика по своим размерам. Комментаторы Арата, имевшие в виду собственно астрономическое название созвездия Малого Пса, полагали, что название последнего предполагает иной смысл, а именно тот, что созвездие Малого Пса восходит раньше созвездия (Большого) Пса (напр.: Гигин. Астр. II, 4, 4. Ср. у Арата: ст. 352, 595).

126

ст. 454. Имеются в виду пять планет (Венера, Меркурий, Марс, Юпитер, Сатурн), которые могут наблюдаться только в зодиакальных созвездиях и главная особенность которых — перемещение на фоне созвездий.

127

ст. 462-468. Речь идет о четырех небесных орбитах — небесном экваторе, зодиакальном поясе, тропике Рака и тропике Козерога. «По окружности их из них по две приходится равных». — Схолиаст объясняет: небесный экватор равен по длине Зодиаку, а тропик Рака — тропику Козерога. В созвездии Рака находилась точка летнего солнцестояния, а в созвездии Козерога — зимнего (см. примеч. к ст. 500-501). Движение звезд в описании Арата соответствует выводу Аристотеля: «Остается допустить, что орбиты движутся, а звезды покоятся и перемещаются вместе с орбитами, к которым они прикреплены» (О небе. 8, 289в, 30-35).

128

ст. 498—499. Арат описывает традиционное измерение продолжительности дня по сферическому делению т. н. «летнего круга», т. е. тропика Рака. Разделяя его на восемь частей, античные астрономы получали возможность измерять продолжительность дня по числу частей, условно соответствующих видимой части небесной сферы. Пять частей над землею соответствуют у Арата продолжительности дня в период солнцестояния (15 равноденственных часов), три части, скрытых за горизонтом, соответствуют в этот период продолжительности ночи (9 часов). 15-часовая продолжительность дня в период солнцестояния оправдана для мест, находящихся около 41° сев. широты. Арат, впрочем, едва ли имел в виду реальное местонахождение своих слушателей, когда приводил эти данные, почерпнутые им из сочинения Евдокса (ср.: Страбон. II. 5. 40). Оправданность деления сферы на восемь, а не на другое количество частей, аргументировал Гигин (Астр. IV. 2. 2-3).

129

ст. 500. В настоящее время в результате прецессии точка летнего солнцестояния (21-22 июня) находится в созвездии Близнецов.

130

ст. 510. Тропик Козерога. В Козероге находилась точка зимнего солнцестояния (21-22 декабря). Сейчас (см. предыдущее примеч.) — в созвездии Стрельца.

131

ст. 511—514. Речь идет о солнечном экваторе. Солнце пересекает его дважды: 20-21 марта и 22-23 сентября, знаменуя осеннее и весеннее равноденствие. Во времена Арата точка весеннего равноденствия находилась в созвездии Овна, а осеннего — в созвездии Клешней (Весов). Сейчас из-за прецессии — соответственно в созвездиях Рыб и Девы (Климишин И. А. Календарь и хронология. Μ., 1985. С. 29, 122). Поскольку Арат не знал о явлении прецессии (см. примеч. к ст. 21), он не знал и о том, что точки весеннего и осеннего равноденствия не фиксированы относительно неподвижных звезд, а медленно смещаются по эклиптике в обратном направлении, слева направо.

132

ст. 515. Гиппарх поправляет Арата: все звезды Овна (кроме одной на его задней ноге) находятся севернее экватора (I. 10. 18).

133

ст. 525—528. То, что хочет описать Арат, графически может быть представлено таким образом (см. рисунок на с. 235).

134

ст. 529—533. Изготовление глобуса, по которому можно было бы составить представление не только о карте звездного неба, но и о суточном вращении небесной сферы, представляло во времена Арата, несомненно, сложную техническую проблему. Астрономические глобусы изготавливались, насколько можно судить по Платону, еще до Евдокса (Платон. Тимей, 40d.) Среди сочинений Архимеда существовала работа, специально посвященная этому вопросу («Об изготовлении сфер»: Proci. In Eucl. comm. P. 41 Friedlein. Архимед считается создателем и первого планетария, который позже был перевезен в Рим и которым восхищался Цицерон: О природе богов. 2. XXXV; О государстве. I, 22). Можно догадываться, имел ли перед собой Арат описываемый им глобус. Μ. Эррен, специально проанализировавший астрономические ошибки Арата, полагал, что Арат не просто видел упоминаемый им глобус, но и прямо пользовался им при написании своей поэмы. Допущенные Аратом ошибки в описании движения созвездий объясняются, по Эррену, тем обстоятельством, что глобус, которым пользовался Арат, имел неправильно установленную ось вращения (Erren Μ. Die Phainomena. Кар. VI). Известно, что комментируемые стихи Арата, как и сама его поэма, служили стимулом к изготовлению астрономических глобусов. Одним из свидетельств такого рода является византийский трактат начала VIII в. «Об изготовлении Аратова глобуса», написанный Леонтием из Константинополя. Причиной написания трактата автору, профессиональному технику, послужил заказ некоего Ельпидия Схоластика на изготовление глобуса, который бы пояснял изображенную в поэме Арата небесную механику. Из описания Леонтия выполненного им заказа мы можем представить изготовленный им глобус: это сфера с обозначенными на ней небесным горизонтом и меридианом, изображающая все созвездия Зодиака и способная вращаться вокруг своей оси (Leontii De Preparatione Sphaerae Aratae // Astronomica veterum scripta isagogica graeca et latina. Heidelbergae, 1589). Подробно об истории небесных глобусов в античности и, в частности, об описании небесного глобуса у Арата: Thiele G, Antike Himmelsbilder mit Forschungen zu Hipparchus, Aratos und seinen Fortsetzern und Beiträgen zur Kunstgeschichte des Sternhimmels. Berlin, 1898; Schlachter A., Gisinger F. Der Globus. Seine Entstehung und Verwendung in der Antike, nach den literarischen Quellen und den Darstellungen in der Kunst. Leipzig-Berlin, 1927.

135

ст. 537. Речь идет о Зодиаке, наклон которого, по сообщению Плиния Старшего (Естеств. ист. II. 31), первым в античной астрономии стал известен Анаксимандру Милетскому в 58-ю олимпиаду (548-545 гг. до н. э.). Ко времени Арата античная астрономия, во всяком случае, оперирует Зодиаком и эклиптикой как хорошо известными понятиями (Kahn С. Н. On the Early Greek Astronomy // Journal of Hellenic Studies. 1970. P. 101ff.)

136

ст. 541. Представление о том, что зрение осуществляется с помощью зрительных лучей, прямолинейно распространяющихся из глаза к предмету и возвращающихся с образом предмета обратно, восходит к пифагорейцам и существует до конца античности (этого мнения придерживается, в частности, Евклид в своей «Оптике»): Haas А. Е. Antike Lichttheorie // Archiv für Geschichte der Philosophie. 1907. Bd. 20. S. 345-386.

137

ст. 542. Сторона правильного шестиугольника, вписанного в окружность, равна радиусу этой окружности (Eucl. IV. 15). В данном случае наблюдатель находится как бы в центре такой окружности; зрительный луч, идущий из его глаза и упирающийся в небесный свод, равен радиусу этой окружности и одной из шести равных сторон воображаемого шестиугольника, вписанного в окружность эклиптики. Соответственно на каждой из сторон такого шестиугольника располагаются по два знака Зодиака. Подобный метод описания использует также Вергилий (Буколики. III. 49). Эти стихи Арата цитировал и пояснял Секст Эмпирик (Против грамматиков. XV. 34).

138

ст. 544. Буквальный перевод слова «Зодиак» — «круг жив(отн)ых». Знакомство греков со знаками Зодиака античная традиция связывала с Клеостратом Тенедосским (конец VI в. до н. э.), возможно, заимствовавшим эти названия из вавилонской астрономии (Ван-дер-Верден Б. Пробуждающаяся наука. II. Рождение астрономии. Μ., 1991. С. 301-303).

139

ст. 559—565. Решение такой задачи неоднократно предпринималось до Арата. В отличие от восточной (вавилонской и египетской) астрономии, разделявшей знаки Зодиака на основании их фиксированного положения относительно неподвижных звезд (т. н. сидерическое деление Зодиака), греческие астрономы обычно определяли знаки Зодиака при помощи равноденствий и солнцестояний (т. н. тропическое деление Зодиака). Начальные точки Овна, Рака, Весов и Скорпиона являются, таким образом, точками, в которых находится центр Солнца в равноденствии и солнцестоянии. Первым греческим астрономом, предложившим тропическое деление Зодиака, был, как полагает Б. Ван-дер-Верден, афинский астроном Евктемон (вторая половина V в. до н. э.). Он же разделил солнечный год на 12 искусственных месяцев, определяемых 12 знаками Зодиака, и составил первую «парапегму», т. е. календарь, в котором отмечались восходы и заходы неподвижных звезд. Впоследствии такие календари составляли Метон и Евдокс (Ван-дер-Верден Б. Пробуждающаяся наука. II. Рождение астрономии. С. 304-305). Определение времени восхода двенадцати знаков Зодиака над горизонтом при их суточном вращении впоследствии станет особенно важным для астрологов.

140

ст. 584. Волопас заходит долго, так как свой спуск он совершает по перпендикуляру, в то время как всходит он находясь в горизонтальном созвездии.

141

ст. 588. В тексте Арата упоминание о мече Ориона выглядит достаточно туманным (в буквальном прочтении Орион назван здесь «доверившимся мечу»), позволяя гадать, держит ли Орион этот меч в руке (как переводил Цицерон (Arat. 369)), вынут ли меч из ножен (так у Овидия (Мет. VIII, 207) и у Стация (Silv. I, 1, 44)) или он находится в ножнах на поясе (Germ. Aratea. 332; Manil. Astron. I, 391).

142

ст. 636. Одновременно эти два созвездия увидеть нельзя (см. след. ст. 645-646).

143

ст. 637—644. Миф, о котором упоминает Арат, сводится к следующему. Ойнопион (Винопивец) — сын Диониса и Ариадны (Аполлодор. Эпитома. 1.7) — был царем Хиоса. Орион, отличавшийся силой и огромным ростом (Гомер, Одиссея. XI. 310), влюбился в дочь Винопивца Меропу (Eratosph. Cataster. XXXII) и, чтобы услужить ее отцу, очистил Хиос от диких зверей (Одиссея. XI, 572). Не дождавшись обещанного, но постоянно откладываемого брака с Меропой, Орион изнасиловал ее и за это был ослеплен ее отцом (который хитростью напоил Ориона допьяна, «оправдав» тем самым свое имя). В отмщение обидчику Орион грозится уничтожить всех зверей на Хиосе, но оскорбляет Артемиду — охотницу и покровительницу зверей. За это она насылает на Ориона смертоносного скорпиона (у Эратосфена, рассказывающего тот же миф, дело происходит на Крите и скорпиона насылает Гея: Cataster. XXXII). Иначе о смерти Ориона рассказывает Артемидор: ослепший Орион прозревает, подставив глаза жгучим лучам солнца, после этого он стремится сразиться с Винопивцем, но того спасает Посейдон. Погибает же Орион, застреленный Артемидой, то ли тогда, когда дерзко приглашает ее сразиться с ним в метании диска, то ли тогда, когда пытается совершить насилие над одной из гиперборейских дев — Опидой (Аполлодор. Миф. 1, 4, 3).

144

ст. 658. Дорида — супруга Нерея (Овидий. Метаморфозы. 2: 268-269), родившая пятьдесят дочерей-нереид, одна из которых — Панопа (Гигин. Генеалогии. 8). Гигин ссылается на недошедшие до нас сочинения Еврипида, Софокла «и многих других», касавшихся упоминаемого Аратом мифа (Гигин. Астр. II, 10. Сохранившийся фрагмент Софокла: Tragicorum Fragmenta Graecorum. Sophocles / Ed. S. Radt. Fr. 125). Кассиопея похвалялась тем, что она превосходит красотою нереид, за что Посейдон наслал на Эфиопию наводнение и чудовищного морского монстра-Кита, в жертву которому Кефей был вынужден отдать Андромеду, спасенную позднее Персеем (Аполлодор. Мифол. библ. II, 4, 3).

145

ст. 681. Ранее Арат говорил (ст. 165-166), что Козлята, напротив, неярки (λεπτά φαείνονται). Если принять точку зрения Эррена (см. примеч. к ст. 529-533), то характеристики, которые дает Арат блеску тех или иных звезд, представляются в известном смысле условными и определяемыми не реальным наблюдением за небом, а задачами версификации.

146

ст. 682. Козлята стоят на западе в октябре, в период осенних бурь (ср. у Феокрита: Идиллии. VII. 53).

147

ст. 695. Сейчас — это часть созведия Кентавра, относится к выделенному в XVI в. созвездию Южного Креста (Crux).

148

ст. 703. Это утверждение либо ошибочно, либо Арат (Евдокс?) отнес к созвездию (Южной) Рыбы безымянные в то время звезды созвездия Скульптора (см. ст. 391), так как созвездие Южной Рыбы, начинающее восходить с Водолеем, с двумя Рыбами видно уже полностью.

149

ст. 742—743. Ср. у Вергилия: Георг. I, 252-253.

150

ст. 745. И восход Арктура (в сентябре) и его заход (в марте) приносили штормовую погоду (Плавт. Канат. 70; Гораций. Оды. III. 1; 27).

151

ст. 753. Имеется в виду 19-летний лунно-солнечный цикл, предложенный во второй половине V в. до н. э. афинским астрономом Метоном для согласования лунного гражданского календаря с солнечным. Выше (ст. 733-743) Арат упоминает о двух системах календарного исчисления: по лунным фазам и по положению Солнца в знаках Зодиака. Первоначально аттический год состоял из 12 лунных месяцев по 30 дней. Чтобы привести их в соответствие с фазами Луны, греки чередовали месяцы в 30 дней с месяцами в 29 дней. Год включал в себя 354 дня и разнился с солнечным на 11 дней. Для устранения этой разницы античные астрономы предлагали различные способы интеркаляций, т. е. вставок в год добавочных дней и месяцев. Одним из таких способов была вставка через каждые два года тринадцатого месяца. Известна также попытка введения «октаэтериды» — восьмилетнего цикла: пять лет этого цикла включали в себя по 354 дня, а три (третий, пятый и восьмой) — по 384 дня, т. е. по вставному месяцу в 30 дней. 19-летний цикл, упоминаемый Аратом, основывался на подсчете 235 лунных месяцев, включавших в себя 7 дополнительных. 110 месяцев этого цикла имели по 29 дней, 125 — по 30 дней; всего — 6940 дней. В целом солнечный год, по Метону, насчитывал 365⁵/₁₉ (или 365,263) дней, что только на полчаса отличается от точного значения. Некоторые историки астрономии считают, что 19-летний интеркаляционный цикл ранее использовался уже в вавилонской астрономии (критический обзор источников в пользу этого мнения: Neugebauer О. A History of Ancient Mathematical Astronomy. Berlin-Heidelberg-N. Y., 1975. P. 354-355).

152

ст. 758-772. В. Людвиг, видевший в поэме Арата двухчастную структуру, соответствующую сводному описанию надлунного (τά ούράνια) и подлунного мира (τα μετέωρα), считал указанные стихи проэмием ко второй части поэмы (Ludwig W. Die Phainomena Arats als hellenistische Dichtung // Hermes. Bd. 91 (1963). S. 425-448).

153

ст. 768—772. Мнение о переменчивости Зевса и о неисповедимости его решений в античной традиции высказывали, как известно, уже Гомер (см., напр.: Илиада. VIII, 141-144) и Гесиод (Труды и дни. 42). Не исключено, что Арат перефразирует Ксенофана: «Боги отнюдь не открыли смертным всего изначально, / Но постепенно, ища, лучшее изобретают» (Силлы. фр. 18. Пер. А. В. Лебедева).

154

ст. 778. Те же призывы см. у Вергилия (Георгики. I. 424-435), Плиния Старшего (Естественная история. XVIII. 347).

155

ст. 783—787. В греческом тексте начальные буквы этих пяти стихов образуют акростих ΛΕΠΤΗ — прилагательное, которое буквально означает «вылущенная», «облупленная». Поскольку речь в этих стихах идет о молодом месяце, то комментаторы видят в указанном акростихе поэтическое определение Луны — «только что появившаяся», «маленькая», «изящная» (еще одно значение слова λεπτή). Интересно, что именно этим прилагательным Каллимах охарактеризовал стихи самого Арата в посвященной ему эпиграмме (27). Остается гадать, употребил ли эту характеристику Каллимах в связи с аратовским акростихом или нет (возможные интерпретации аратовского акростиха разбирает Ж. Жак: Jacques J. Μ. Sur un acrostiche d’Aratos (Phén. 783-787) // Rev. ét ancien. Vol. 62 (1960). P. 48-61). Само по себе употребление акростихов в античной поэзии было достаточно распространенным, их находили уже у Гомера (ΛΕΥΚΗ в первых пяти стихах XXIV песни Илиады). Исследователи Арата отметили и другие возможные акростихи «Явлений» (см. примеч. к ст. 803-806 и 807-808).

156

ст. 806. Схолиаст, комментируя этот стих, пишет об особой значимости для пифагорейцев числа семь.

157

ст. 803—806. Начальные буквы этих стихов в греческом тексте складываются в акростих ΠΑΣΑ — «вся целиком» или, может быть, «любая». Поскольку в пассаже, соответствующем этому акростиху, речь идет об окраске Луны в преддверии той или иной погоды, то аргументы в пользу осмысленности данного акростиха у нас как будто бы есть (изображается Луна и вся гамма ее «предвещательной» окраски), но был ли это замысел самого Арата, остается гадать (Levitan W. Plexed artistry // Glyph. 5. 1979. Ρ. 55-68).

158

ст. 807-808. Еще один возможный акростих «Явлений», составляемый по двум начальным слогам из двух букв: ΜΕΣΗ — «находящаяся посередине», и формально соотносимый с начинаемыми им строчками, описывающими половинчатый диск луны. Опыты такого рода акростихов в античной поэзии есть, но выглядит он более сомнительно, чем два других (см. примеч. к ст. 783-787 и 803-806).

159

ст. 881. В тексте — τά παρήλια, т. е. так называемые «парселии», или «ложные солнца» («гало»): светлые пятна с обеих сторон от солнечного диска, вызванные преломлением и отражением света ледяными кристаллами, взвешенными в воздухе.

160

ст. 892-898. Ясли — рассеянное звездное скопление (по современной номенклатуре М 44). Ослята — γ и δ созвездия Рака. Астрономическое расстояние в один локоть (ст. 896) соответствует 2 или 2¹/₂ градуса.

161

ст. 909—912. Схожее описание: Гомер. Илиада. XVII. 263-265.

162

ст. 916. Глупыш — птица из семейства буревестников, длиной около 50 см. В ряду морских и озерных птиц ее упоминает Аристотель (Истор. животн. 620 а 13).

163

ст. 921. Перевожу буквально. Άκάνθα означало любое колючее растение, относящееся как к деревьям, так и к травам. Схолиаст говорит, что имеется в виду артишок или чертополох (κινάρα). Последнему пониманию следуют А. Кёхли (carduus), Дж. Мэйр (the white thistle) и Ж. Мартэн (blancs du chardon). Не исключено, однако, что Арат имеет в виду белую акацию (acacia albida), описанную у Теофраста в «Исследовании о растениях» (IV. 2.8.) Теофраст подчеркивает, что акация растет по соседству с дубом, который также служит у Арата приметой погоды (ст. 1044, 1122).

164

ст. 948. Перевод «одинокая жаба» условен. Греческие параллели неоднозначны ([Псевдо-]Теофраст. О знаках. 42. 2; Феокрит. Ид. VII. 139-140). Цицерон в своем переводе этого стиха переводит слово όλολυγών не совсем понятным словом acredula, предположительно обозначающим т. н. «лягушку-жерлянку» (bombinator) — род бесхвостых земноводных из семейства discoglossidae. По общему виду жерлянки похожи на жаб, обитают возле стоячих и проточных вод в Средней Европе и отличаются тем, что издают протяжные «булькающие» звуки. В переводе Авиена (ст. 1703), подыскивающего фонетический аналог греческому слову в латинском языке, жерлянка превращается в сову — ulula (так же: Сервий. Коммент. к «Буколикам» Вергилия. 8. 55). По контексту кажется, что речь все же идет о земноводном, а не о птице (как думает и Ж. Мартэн).

165

ст. 949. «Болтунья-ворона» — устойчивое выражение, встречающееся у Гесиода (Труды и дни. 747), Аристофана (Птицы. 609), Аполлония Родосского (Apr. III. 929) и других античных авторов.

166

ст. 959. В тексте — εντερα γαίης. По Аристотелю, употребляющему схожее выражение (γης έντερα: Ист. животн. 570 а 15; так же у Никандра: Яды. 388), такие черви самопроизвольно образуются в грязи и в земле, пропитанной влагой. Из них, по Аристотелю, впоследствии появляются угри. Смутное воспоминание о связи «земельных кишок» и угрей содержится, возможно, в современном термине сицилийских и калабрийских рыбаков, называющих лептокефальные личинки угрей словом casentula (Bodenheimer F. S. Aristote biologiste. Paris, 1952. P. 12).

167

ст. 982. Рукописи дают чтение νησσαίοι όρνιθες — «птицы утиных пород», но большинство издателей принимают конъектуру Μ. Шнайдера: νησαίοι — «островные».

168

ст. 1022. «Девятивековая ворона» — схолиаст поясняет, что вороны живут девять человеческих поколений. Такое же мнение находим в одном из фрагментов Гесиода (fr. 171 Rz). Античные авторы спорили о том, что считать одним «поколением». Гераклит полагал его равным тридцати годам, так как в это время совершается «круг жизни». Так же считал Зенон. Другие авторы исчисляли его двадцатью пятью годами (Цензорин. О дне рождения. XVII 2). По Геродоту, три человеческих поколения равны примерно одному столетию (История. 2:142).

169

ст. 1044. Имеется в виду кермесный дуб (cercus coccifera), часто отождествляемый с каменным дубом (querqus ilex) и действительно мало от него отличающийся (см. его описание у Теофраста в «Исследовании о растениях»: III. 16. 2-3).

170

ст. 1045. Фисташник — фисташковое дерево (Pistacia lentiscus). Его упоминание у Теофраста: Исслед. о растениях. IX. 1. 2; IX. 4. 7.

171

ст. 1085. Подразумевается утренний заход Плеяд в конце октября-начале ноября.

172

ст. 1092. Арат обыгрывает греческую этимологию слова «комета», происходящего от глагола κομάω — «отращивать волосы». Римляне вслед за греками называли кометы «кудрявыми» (concinnatae); ср. в рус. яз.: «хвост» кометы.

173

ст. 1112. Схожую сцену изображает Гомер (Одиссея. XVI. 35-36).

174

ст. 1122. Имеются в виду колючие листья кермесного дуба.

175

ст. 1123. Выражение, приписываемое также Демокриту (Plut. De sanitate tuende. 14. 129 A; Clement. Protrept. 10, 92, 4).