Язык тела

Глава десятая

На следующий день Кэсси пришла на работу в семь утра – на час раньше официального времени начала смены. Оуэн Эдвардс позвонил накануне днем, чтобы договориться об осмотре тела его матери, и она хотела иметь достаточно времени, чтобы привести миссис Э. в порядок.

Дуг не очень-то хотел допускать Кэсси к участию в осмотре, но девушке удалось убедить начальника. Дуг вернулся через час и напомнил ей об одном условии:

– Не говори Оуэну, что его мама была твоей учительницей.

Рэйвен кивнула.

– Есть какие-нибудь новости от полицейских? О Харри Хардвике?

– Ни ответа, ни привета, – разочарованно покачал головой Дуг. – Я недавно говорил в участке с сержантом Флайт. Они просмотрели записи с камер видеонаблюдения за субботний вечер, но, очевидно, у нас нет достаточно близкой камеры, чтобы засечь любого, кто входит в морг.

– А ведь на главной дороге наверняка есть и другие камеры?

– Я не могу указывать им, как вести расследование, Кэсси, – ответил Дуг, потягивая усталое плечо. – Теперь это не наше дело.

Кэсси Рэйвен вытащила тело миссис Э. из холодильника и увидела – ее глаза были открыты. Результат того, что orbicularis oculi[9], контролировавшие веки, расслабились, когда трупное окоченение покинуло тело.

– Если я просто закрою вам глаза, они, наверное, снова откроются, – прошептала телу девушка. – Не будем доставлять неприятности Оуэну. Впрочем, не волнуйтесь, мы можем это исправить.

Кэсси зацепила пинцетом кусочек ваты, приложила его к поверхности глаза и осторожно приподняла верхнее веко. Затем повторила упражнение с другим глазом. Это был старый трюк морга, создающий достаточно трения, чтобы глаза оставались закрытыми.

Прическу миссис Э. оказалось не так-то быстро поправить. Она намокла, когда Кэсси вымыла ее вечером, и теперь волосы прижались к голове Эдвардс. Кэсси, используя фен, высушивала густые темные локоны по прядке за раз и укладывала их вокруг лица миссис Э. Закончила несколькими каплями лака для волос.

Когда позвонили из офиса и сказали, что Оуэн Эдвардс находится в приемной, девушка испытала то же самое чувство упадка, которое приходит с каждым семейным осмотром тела. Потрошение мертвого тела было цветочками по сравнению с работой с мучительными эмоциями осиротевшего родственника, особенно когда смерть была ранней и неожиданной, как у миссис Э. Слово «соболезнование» могло звучать глупо и бессмысленно, но Кэсси часто вспоминала о его корне в латинском глаголе condolore – страдать вместе с другим человеком.

Оуэну Эдвардсу, крупному лысеющему мужчине с избыточным весом, потеющему в своем дешевом костюме, учитывая возраст миссис Э., было чуть за тридцать. Судя по всему, мужчина не узнал Кэсси Рэйвен после ее непродуманного визита в дом миссис Э. К счастью, мужчина видел девушку только со спины, и одежда, вероятно, помогла Кэсси замаскироваться. В смотровой комнате сотрудница морга подготовила Оуэна к тому, как будет выглядеть его мать, и спросила:

– Вы когда-нибудь видели мертвого человека?

– Нет. Ну только по телевизору, т. е. в военных репортажах и тому подобном, – объяснил мужчина и пристально посмотрел на Кэсси. Ему даже показалось, что она в чем-то его обвиняет. Девушка же уловила ацетоновый запах несвежего алкоголя. Оуэн Эдвардс вчера ночью явно переусердствовал с выпивкой. Впрочем, Кэсси его вполне понимала, ведь он потерял маму.

Оуэн унаследовал орлиный нос своей матери, а не ее природную грацию. Валлийский акцент, звучавший так красноречиво и страстно в ее устах, в его произношении звучал воинственно.

– Просто имейте в виду, вам может потребоваться некоторое время для ее опознания.

Люди часто пытались связать безжизненное лицо с живым человеком, которого они знали и любили. Сын нетерпеливо кивнул, словно у него была куда более важная встреча в другом месте, но Кэсси знала – горе может заставить людей вести себя самым неожиданным образом.

Кэсси раздвинула шторы, наблюдая за Оуэном на случай, если тот упадет в обморок, поскольку такое иногда случалось даже среди мужчин. Особенно среди мужчин. По ее опыту, мужская бравада часто не могла справиться с видом трупа.

Миссис Э. лежала в профиль. Темно-красное покрывало было натянуто достаточно высоко, чтобы закрыть красно-черные стежки, которыми Кэсси закрыла средний разрез. Оуэн Эдвардс никак не отреагировал. Мгновение спустя тишину нарушил некий звук, напоминавший музыку, и он на мгновение сбил девушку с толку, но тут же Кэсси Рэйвен поняла, что Оуэн позвякивает монетами в кармане.

– Вы хотели бы о чем-то меня спросить? – девушка старалась говорить тихо и ободряюще.

– Вы уже знаете, как она умерла?

Кэсси объяснила, что в свидетельстве о смерти будет окончательная причина смерти его матери – утопление, но основной повод для ее обморока не может быть подтвержден до тех пор, пока не проведут ряд анализов ее крови, мочи и тканей.

– Надеюсь, вы не предполагаете, что моя мать принимала наркотики? – Оуэн перевел на женщину выпученные глаза. – Я могу честно сказать вам – она никогда не принимала ничего сильнее парацетамола, – его акцент разделял слоги.

По кровоизлиянию, окрасившему белизну правого глаза Оэуна Эдвардса, Кэсси Рэйвен догадалась, что он страдал от высокого артериального давления.

– Нет, конечно, – девушка поспешила успокоить сына миссис Эдвардс. – Просто когда нет очевидной причины, мы должны провести обычные токсикологические тесты для исключения любого другого фактора. Патологоанатом не исключает, что ваша мама потеряла сознание в горячей ванне.

– Мама упоминала о периодических головокружениях, – медленно произнес он, глядя в потолок.

– Неужели? Я не помню никаких упоминаний о приступах головокружения в записях ее врача.

– Что ж, она была не слишком удачным объектом для врачей.

В его голосе снова появились оборонительные нотки. Кэсси потянулась к ручке стеклянной двери.

– Может, вы зайдете внутрь и проведете немного времени с мамой?

– Нет-нет… Я видел тело, и мне этого достаточно.

Его глаза метнулись к выходу, в карманах молодого человека вновь зазвенело.

– В любом случае, у меня назначена встреча с адвокатами. Я ее душеприказчик, если вы не знали.

Кэсси опустила руку:

– Конечно. В это трудное время так много нужно всего сделать. Может, я могу вам еще чем-нибудь помочь?

– Как скоро я смогу заказать кремацию?

– Как только патологоанатом одобрит освобождение тела вашей матери, что займет несколько дней. После этого все зависит только от вас.

Оуэн бросил взгляд на дверь, словно проверяя, куда ему бежать.

– Я хотела спросить, – сказала она, когда он собрался уходить. – А вы не знаете, кто-нибудь еще придет навестить вашу маму?

Кэсси привиделось или он внезапно стал изворотливым?

– Какая-нибудь другая семья, например, или близкие друзья?

Сын миссис Эдвардс посмотрел в сторону и коротко ответил:

– Нет. Только я.

Даже не оглянувшись на женщину, подарившую ему жизнь, Оуэн Эдвардс исчез за дверью, словно ночной бегун из карри-ресторана. Кэсси посмотрела на часы. За те четыре или пять минут, что длилась процедура, молодой человек едва взглянул на мать и не проявил ни одной из тех эмоций, которые она привыкла видеть у людей, только что потерявших близких: печаль, чувство вины или даже иногда гнев. Кэсси не могла припомнить, чтобы кто-нибудь раньше называл родную мать «телом». Люди всегда говорили «мама» или «она».

– Не знаю, что и думать о вашем Оуэне, миссис Э. Может, он просто, как и многие, боится смерти и трупов? Я просто хотела рассказать ему, как вы умерли.

Девушка вытащила края мешка для трупов, который был засунут под миссис Э., чтобы застегнуть его обратно. А закрыв его, почувствовала в воздухе знакомое потрескивание, словно помехи перед грозой. Расстегнула молнию и посмотрела на безжизненное лицо Джеральдины Эдвардс. Губы не двигались – бледная, застывшая линия, но эхо слов, которые Кэсси ясно слышала, все еще висело там:

Кассандра. Мое время еще не пришло.