Йога. Искусство коммуникации

Глава 13 СТРУКТУРА ПСИХИКИ

Предлагаемая схема структуры человеческой психики в общих чертах соответствует концепциям аналитической психологии, для наглядности и удобства изложения отчасти скорректирован её общий вид.

Учитывая, что тело и психика каким-то образом совпадают, нулевая линия является в схеме условной гранью, которая отделяет субъекта, представленного индивидуальной материей тела и её частью — мозгом (материальным субстратом психики), от объектного мира, который, собственно, в психике и отражается.

Слева в схеме — Макрокосмос, являющийся бесконечной многомерной сетью превращений энергии, справа — схематический вид индивидуальной психической субстанции, организованной так, что в ней потенциально скрыт типовой фрагмент бесконечности или Единого, содержащий в свёрнутом виде историю как человеческого рода, так и всего живого на планете Земля.

На каком-то уровне организации материя человеческого тела и мозга идентична любому произвольно взятому фрагменту материи нашей области Вселенной, фундамент или «база» проявленного, живого и неживого — одна и та же. Отличаются только «методы сборки», применяемые природой при начальном «производстве» (а затем — воспроизводстве) живых и неживых объектов, различие между этими «методами» и определяет коренную разницу в свойствах живого и неживого. Например для первого характерным и однозначным признаком является поляризация света молекулами.

Итак, по мере изменения глубины фокуса взора гипотетического наблюдателя от микро к макромиру появляются существенные различия в структурной организации, которая отличает живое вообще, или «больше» живое (в нашем понимании), от «больше» не живого. Далее возникают отличительные особенности, характерные для «слоя» млекопитающих, затем — человеческого рода, это третий уровень сложности «сборки» материальных объектов. Но у человека есть и четвёртый уровень — Я-сознание или самоосознанность, рефлексия, что позволяет ему отграничивать себя от всего, что не есть он сам — конкретный, единичный носитель мозга.

В конструкции и тела, и психики представлены как филогенез (история развития человеческого вида от морских предков до сего дня), так и онтогенез (история формирования именно данного организма со всеми его особенностями и влиянием прижизненных факторов). Типичные сбои процесса развёртывания полномасштабной структуры человеческой особи от момента зачатия до прекращения изменений физической формы и психической «конфигурации» в какой-то мере всегда представлены как в теле, так и в психике. Уровень средних значений отклонения «конечного продукта» (сформировавшегося индивидуального профиля психосоматики) от программной матрицы развития принято называть допустимым, или — нормой, хотя, благодаря чудовищной приспособительной возможности развивающегося мозга, на самом деле никому не известно, что это такое.

Встречается множество вариантов выраженного физического и психического недоразвития, например может быть сознание, но самосознание полностью отсутствует. Встречается множество разновидностей конституционального ослабления интеллекта, которые не позволяют его обладателю эффективно адаптироваться к окружающему.

«Слой» психики, содержащий информацию, находящуюся за пределами истории отдельной личности и принадлежащий истории вида, Юнг называет архетипическим, коллективным бессознательным.

Уточним терминологию. В дальнейшем, употребляя термин «сознание», я подразумеваю личность, полностью осознающую саму себя в рамках обыденных представлений, с её индивидуальной историей, опытом, отчасти известным самому субъекту, отчасти представленном в личном бессознательном. Всё архетипическое, инстинктивное, внеличное бессознательное является фундаментом, из которого «вырастает» индивидуальное сознание, говорящее о себе «Я». Когда жёсткая система координат, называемая Эго, по каким-то причинам нарушена, у субъекта исчезает такая осознанность, действия его теряют смысловой характер и упорядоченность. Определённое пространство психики, в норме занятое структурой «Я», в случае катастрофы сознания загромождается обломками человеческого и проявлениями полуживотной, получеловеческой архаики.

В случаях, когда «масса» Эго дефектна, недостаточна для адекватного отражения техногенного социума, раскол между сознанием и бессознательным выражен менее чётко. Как отмечал Юнг, в этом смысле человек похож на комплексное число в математике, с той лишь разницей, что мнимая часть — это личность, которой может просто не быть. Тогда мы видим тело и сознание, как это имеет место у животных, но не человека в подлинном смысле слова.

Йога может быть использована для самореализации только в случае, когда индивидуальное сознание достаточно развито и его адаптация к действительности в целом состоялась, хотя по ходу жизни и разным причинам возникли функциональные нарушения. Только если человек удовлетворительно вписался в социум и не имеет в этом плане существенных проблем, возможна естественная переориентация познавательной активности Я-сознания на глубины собственной психики.

Иными словами, самая совершенная приспособленность личности исключительно ко внешнему миру всегда является неполной. Когда субъект взаимодействует с окружающим, более или менее успешно к нему приспосабливаясь, у некоторых (далеко не у всех) людей в какой-то момент времени возникает острая потребность или необходимость коммуникации сознания со внутренним космосом психики, весьма незначительной, но болезненно активной частью которого является личность.

Если путешествие внутрь себя самого вообще является возможным, то оно может быть успешно проделано сознанием только при условии, что это движение начинается с тела. Только тогда текущее приспособление в процессе интроспекции будет успешным, а личность, полностью её осуществившая, может обрести оптимальную целостность психики.

Собственно говоря, приспособление человека сначала ко внешнему, а затем и ко внутреннему своему миру в каком-то смысле продолжается почти всю жизнь и с какого-то момента времени одновременно. Если история развития личности протекала без особых осложнений, то в зрелом возрасте восприятие и окружающей действительности, и внутреннего пространства психики, как правило, становится весьма неравноценным, первое всегда осуществляется в ущерб второму.

Если нет определённых задатков или особенностей внутреннего склада и адаптация ко внешнему удовлетворительная, то при среднем уровне интеллекта человек обычно плывёт спокойно по течению, не обременяясь трудом самопознания. В подавляющем большинстве случаев происходит именно так — люди мирно и без претензий перетирают пресную жвачку будничной жизни, оканчивая существование в банальном вольере относительного психологического благополучия. Но поскольку именно внутрипсихическая неразрешённость общечеловеческих проблем затрагивает бытие всё более широких слоёв населения, прослойка таких изначально устойчивых и благополучных личностей неуклонно уменьшается.

Юнг одним из первых отметил, что направленность социального и познавательного развития общества вступила в противоречие с интересами и поведением отдельной личности, которая не знает и не желает знать ни направления этого пути, ни глобальных его издержек, вызванных суммой разрушительных антиэкологических тенденций. Последние проявлены в поведении подавляющей части жителей планеты и в немалой мере вызваны неконтролируемым увеличением её численности. По большому счёту всеобщая экологическая опасность есть не что иное, как проблема коммуникации человечества с природой, которая преобразовывается «в его же интересах» и соответственно уничтожается этой деятельностью.

Цивилизация не видит, не желает замечать, не интересуется состоянием природы, в том числе и своей собственной человеческой, которое возникает в процессе либо после реализации намечаемых целей («Но, духом смиряя паренье, полёт торопливый и бег, в бессмертном своём униженье стоит на Земле человек. Не видит, не слышит, не внемлет, не хочет он знать ничего, и ветер пустынный колеблет материю платья его»). Бесконечная разработка сценариев удовлетворения всё увеличивающегося количества желаний и полная в них втянутость, с одной стороны, напрочь «отрезает» сознание субъекта от «остальной» психики, сводя её к роли слепого придатка неизвестно чего, с другой — суженное сознание не желает, да и не имеет возможности оценить отложенные результаты своих действий.

Поэтому цивилизация неуклонно сползает к ошибкам Китая времён «культурной революции», когда поголовное истребление воробьев привело к неслыханному размножению вредителей и голоду в результате уничтожения ими урожая. Опомнившись, китайцы прекратили маразм, и постепенно природа пришла к относительному равновесию — на этот раз сумела прийти. Но глобальное поведение человечества в масштабах планеты, войны, которые дополнительно нарушают экологическое равновесие, — всё это характеризуется движением к такому уровню разбалансировки природного гомеостаза, когда он уже не восстановится, что бы человек не делал и от каких бы действий он не отказался.

В то же время неосознаваемая часть психики, этот бессловесный её придаток, начинает всё чаще «воспаляться», ибо безумное поведение индивидуального сознания в мире «наружном» имеет следствием полную утрату контакта с миром внутренним. И в таком двойном коммуникационном «капкане» человечество помимо своей воли превращается в механизм, нацеленный на тотальное уничтожение живого мира планеты, включая себя самого («...Я мокрым лицом к закату слабеющий город мой повёрнут — хромой, горбатый и слепоглухонемой»).

Ясно, что без понимания каждым своего ничтожества и кратковременности на этой земле (что является оборотной стороной медали человеческого так называемого величия), а одновременно громадности суммарного ущерба, причиняемого человечеством природному равновесию планеты, ничего хорошего ожидать не приходится. Техногенная цивилизация, создав неприродную действительность, получила возможность выйти слишком далеко за рамки как необходимости, так и элементарного здравого смысла («Как рождённый слепым калека, презирающий всех, кто зряч, усмехнётся рассудок века, знанья собственного палач»).

Ухудшенный вариант животного, именуемого человеком разумным, ведёт себя в планетарном масштабе на редкость самоубийственным образом. С одной стороны, он сметает с лица земли всё живое, называя это неизбежными издержками развития, с другой — отвлекаясь на время от этого деструктивного процесса (в который, кстати, втянуты все без исключения пользующиеся «плодами» цивилизации, поскольку ради создания единицы любого товара уничтожается не только сегодняшнее живое, но и то, что было живым миллионы лет назад, например уголь и нефть), в виде компенсации пытается обнаружить смысл жизни. Но чаще всего обретение смысла в частном порядке — это выработка такой формы самооправдания, которая позволяет сделать укоры совести минимальными, а также даёт возможность ничего в своём поведении не менять, потому как во-первых, — «что я могу один?», во-вторых, — «на наш век как-нибудь хватит», и в-третьих, — это тяжёлая работа.

Поскольку, к сожалению, индивидуальное сознание способно «вместить в себя весь мир», то, не имея никаких ограничений, оно желает зачастую всё это и присвоить.

Один в поле не воин, поэтому группы индивидов, схожие по устремлениям и свободные от химеры, называемой совестью, объединяются в политические институты, союзы, корпорации, картели, мафию, триады, шайки, банды и т.д. Цель их одна: захватить, подчинить и удержать в своей личной собственности как можно больше земли, природы и того, что создано другими поколениями сегодня или в прошлом.

В «тихую» или «громкую» войну всех против всех — кроме её временных победителей, именуемых Фордами, Соросами, Гейтсами или как-нибудь ещё — прямо или косвенно втянуты огромные массы людей более ограниченных по способностям и к тому же стеснённых рамками морали. Тем не менее и они на своих местах, глядя на тех, кто успел, стараются любой ценой урвать свою долю комфорта («Привет победителям жизни! Упитанным, трезвым и сытым, над полным житейским корытом лежащим! В навозе, на брюхе! Пусть реют тревожные слухи о чёрном позоре, грозящем отчизне. Пылают кровавые зори, и люди, как слизни, беспомощно бьются и гибнут в объятиях тины! Ликуйте, кретины! Привет победителям жизни!» — В.В. Князев, 1910).

Неимоверное количество людских желаний и траектории их осуществления неминуемо пересекаются в едином поле социума. Личные претензии и противодействие всех и каждого аналогичным устремлениям окружающих регулируется законами, которые, будучи достаточно жёсткой системой, тем не менее бесконечно нарушаются.

Государства заинтересованы в разобщении людей либо через обеспечение достаточного уровня благосостояния, либо созданием стойкой атмосферы страха. Коллективное существование в социуме породило человека. Преобладание разновидностей социальной коммуникации без непосредственного живого контакта уничтожает эволюционные формы взаимодействия людей, в результате чего техногенный мир выталкивает человека в одиночество.

Комфорт и страх равно разъединяют человеческую массу. Но самое поразительное, что именно разобщение через материальный достаток ведёт к одиночеству, а уже оно — к страху.

Типовой и всеобщий сценарий социального устройства требует от типового субъекта максимального вовлечения во внешние (по отношению к телу) процессы и ведёт к предельному ежедневному расходу либо истощению личной физической и нервной энергии. Непрерывная, целенаправленная, прагматическая деятельность в состоянии бодрствования постепенно делает спектр восприятия жёстким и ограниченным, «срезая» все обертоны, связывающие сознание с его основой — бессознательным. Сознание личности оказывается полностью втянутым в искусственную реальность, которая развивается по собственным законам. И эти законы не совпадают с теми, которые содержит природа человеческой материи. У тела и психики существуют свои собственные потребности, иногда им просто необходимо быть частью природы. То же самое можно сказать о психике, которая порой отчаянно нуждается в преобладании инстинктов.

Но социально-культурный модус человеческого бытия считает себя главным. Он подчинил окружающую природу и желает теперь, чтобы и внутренняя сущность проявляла себя только по звонку, свистку или соизволению сознания, которое считает — исходя из реальности второй природы — допустимыми или нет проявления первой.

Поскольку интеллект оперирует искусственной реальностью, устройством человеческого организма, его сознания и психики занимаются специальные отрасли науки и люди, для которых такое изучение превратилось в абстракцию. Дело в том, что они изучают не самих себя, как это делали древнеиндийские риши, а пытаются познать с помощью приборов безликого «человека вообще», который к тому же во всех смыслах далеко не здоров.

В итоге часть бессознательной психики субъекта, находящаяся вне пределов индивидуально организованной информации, лишена естественного контакта с бодрствующим сознанием. Инстинкты, пробивающиеся в последнее, либо полностью блокируются, либо извращаются желаниями до такой степени, что их удовлетворение приобретает разрушительный характер и для субъекта, и для его окружения.

Большинство желаний среднего человека невозможно реализовать даже в перспективе уже просто потому, что все не могут иметь всё, количество владельцев громадных благ и возможностей (какими обладает, скажем, королевская семья Великобритании) ограничено.

Не реализованные цели, перенапряжения, разочарования, катастрофические удары судьбы, всё то, с чем человек не в силах примириться, вытесняется в личное бессознательное, становясь скрытым от сознания «слоем» активной психоэмоциональной патологии, «перекашивая» всю структуру внутрипсихических взаимодействий, и без того несовершенную, что урезает приспособительные возможности личности. Кроме того, в силу разных причин расщепленный на две неравные части поток поступающей извне информации претерпевает искажения на границах восприятия вообще и на «линии разграничения» этих двух частей единого потока — в частности. Эти обрывки «завихрений» восприятия, информационные и эмоциональные фрагменты и осколки также «проваливаются» в бессознательное, образуя перенапряжённую массу вытесненного «горячего шлака».

В результате кумуляции нервно-психического дисбаланса подавляющее количество людей в промышленно развитых странах являются неуравновешенными, не сбалансированными психофизиологически. С одной стороны, общество бесконечно порождает и развивает желания, с другой — не даёт и не может дать каждому возможностей их неограниченного удовлетворения. Мало того, что человеческое сознание полностью утратило контакт с собственными корнями «в лице» архетипического бессознательного, параллельно оно не имеет даже возможности нормальной адаптации ко внешнему миру, поскольку устремления, провоцируемые обществом, нереальны. Тотальное перенапряжение психики ведёт к неконтролируемому росту агрессивности, отклоняющегося поведения, немотивированных преступлений, алкоголизма и наркомании, поскольку всё это есть извращённые способы достижения иллюзии целостности, но не её самой. Такая целостность есть не что иное, как наилучшее взаимодействие, наиболее эффективная для данной личности коммуникация сознания с бессознательным, что обеспечивает стойкое душевное равновесие и позитивность мировосприятия, а также наиболее совершенную точность жизненных поступков.

Когда такое взаимодействие нарушено и к фронту внешних проблем прибавляется внутренний, тогда крах душевного благополучия человека, а также его здоровья — лишь вопрос времени. Осознание необходимости договора с тем, «который во мне сидит», происходит через нескончаемые внутренние либо внешние конфликты и мучения — неврозы, психозы, различные стадии диссоциации личности.

Если контакт с бессознательным — личным и внеличным — не налаживается, и гипертрофированное сознание «гнет своё», рано или поздно наступают расстройства психосоматики, которые в дальнейшем приобретают конкретные клинические очертания. Иными словами, к заболеваниям наследственным и имеющим экзогенные (внешние) причины в наше время присоединяется громадная группа расстройств, вызванная причинами внутренними. Многие заболевания имеют комбинированное происхождение. Только «договорившись» с собственным бессознательным человек может получить необходимую целостность восприятия и способы адекватного отражения внешнего мира. При этом происходит полная личностная переоценка, субъект начинает осознавать своё реальное состояние, возможности, а также их границы.

Самопознание посредством религиозной веры в наших условиях нереально, даже как средство успокоения души религия сегодня полезной быть не может. За сотни лет развития техногенной цивилизации человек Запада утратил глубинную связь с бессознательным через непосредственное переживание религиозных символов и состояний. Без полного вовлечения в религиозную догму не возникает в полном объёме потребный психотерапевтический эффект, а формальное соблюдение обрядов также не способно исцелить душу, как небрежный уход за зубами — предохранить от кариеса.

Как следствие, в общественном и личностном сознании западного «образца» произошёл как бы двоякий сбой. С одной стороны, при бессилии религий возникает бесконечное количество различных волюнтаристских методов достижения внутреннего равновесия и целостности, от Фрейда до Грофа «со товарищи». Некоторые из этих способов предлагаются взамен традиционных религий, что, естественно, вызывает активное противодействие Церкви.

С другой — всё большее количество людей обращается к психотехникам Востока, в частности к йоге, «живучесть» и эффективность которой доказывают многие тысячи лет её существования и развития. Это также не нравится Церкви, желающей обладать первенством в борьбе за души людей и содержимое их кошелька. Церковь, как и коммунистическое государство, всегда будет против йоги, поскольку последняя представляет собой способ обретения душевного равновесия без посредников. При коллективной ориентации масс на бесплатные сверхусилия во имя эфемерной коммунистической цели государство не могло позволить инакомыслия, которое автоматически ставило под угрозу существование утопического Зазеркалья. Церковь никогда не поступится монополией на декларирование другой неосуществимой цели — обретения царства Божьего ещё при жизни, но только под чутким церковным руководством. Поэтому за доступ к предположительному общению с Богом надо платить посредникам, которые не сеют и не жнут: «Вокруг души вьются, а в карман лезут». Хотя точно известно, что царство Божие внутри нас, Церковь всегда была, есть и будет категорически против индивидуального обретения этого царства, поскольку это означало бы конец её существования.

«Душа не чувствует жажды Бога, только если она страшно больна», — вещает сегодня один из рупоров православного официоза, дьякон Кураев, бывший непримиримый борец за атеизм в тоталитарном Советском Союзе. Он беспощадно разоблачает «Живую этику» Рерихов, попутно оплевывая и йогу, возникшую за десятки столетий до появления христианства. Как же вообще выживали «страшно больные души», и не пресекся сам род людской задолго до появления христианской Церкви (невольно вспоминаются строки песенного коммунистического опуса, претендовавшего на эпос: «...А без меня, а без меня здесь ничего бы не стояло...»), и каким образом они существуют там, куда сегодня её влияние не распространяется? Но ведь существуют же! Правда, под опекой других религий, которые тоже твердят, что они — единственно верный путь. Но поскольку не может быть одновременно нескольких «единственных» истин и таких же путей к ним, то, значит, или такой истины нет вообще, или, если она есть, пути к ней инвариантны, их бесконечное множество, и равно безразлично, какой использовать, отсюда роль любой церкви приобретает более чем заурядный смысл. На самом деле, как это уже чётко просматривается сегодня, все религии взаимозаменяемы в главных своих функциях, и в силу этого — вторичны. С таким же успехом систематический бакшиш служителям Церкви за посредничество в общении с Богом каждый самостоятельно продвигающийся индивидуальным путём самореализации может отдавать самому себе.

Кураев, вполне справедливо изничтожая Рерихов, покусившихся на прерогативы Церкви, констатирует в числе прочих грехов их дьявольское самомнение. Например, даже древние буддийские тексты в основном начинаются так: «Буддизм предполагает, что...», а тексты Агни-йоги: «Мы знаем, что...» Сам же диакон выражается куда хлеще Рерихов: «Христианство знает мир, знает отличие Творца от мира, и знает его безмерность. Христианство знает и ощущает, что мир пронизан Божеством» («Сатанизм для интеллигенции», т.1, с.171). То есть христианство «знает» это, судя по ретивости дьякона, куда как сильнее, чем Рерихи «знали» свою истину.

Христианство, по словам диакона, всё это «знает окончательно и бесповоротно, «Учение Церкви всесильно, потому, что оно верно». Имея уникальный опыт перевертыша — атеиста и 6огоборца, — Андрей Кураев витиевато выражает яростную мысль своего (вероятно, раз и навсегда возмущённого беспрецедентной быстротой полярной смены нравственных ориентиров) разума, не осмеливаясь пока ещё напрямую утверждать, что все остальные, кто не верует в христианского Бога, являются идиотами. Кураев вынужден признать что: «Христиане не ставят задачу выведения новой расы людей... (т.1, 366), — в отличие от теософов».

Может быть это и так, зато насущная цель множества Кураевых — которая в данном случае недвусмысленно проглядывает в эскападах дьякона — сохранить христианскую церковь на все времена и распространить её влияние на весь мир. Дать ей вечную жизнь — и всё тут! Мало ли, что её когда-то не было! Если возникла — пусть будет, как в своё время: «Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой, в горе, надежде и радости — Ленин в твоей судьбе, в каждом счастливом дне, Ленин в тебе и во мне!»

Как средство обеспечения смысла и равновесия душе человеческой «христианская цивилизация оказалась удручающе пустой», это отметил ещё Юнг. Способ Иисусовой молитвы есть бессмысленный уход от мира, да и само это живое искусство по всей видимости утеряно не просто так, но за ненадобностью.

Люди разные — этот тезис не вызывает сомнения. Степень целостности психики, которой обладает человек от рождения, является в чём-то лишь ему присущей. Иногда параметры внутреннего устройства таковы, что субъект всю свою сознательную жизнь пребывает в изначально присущей равновесности, и ему никогда не придётся задуматься о «внутреннем путешествии», он либо способен обходиться без внутри-психической интеграции, либо целостен от рождения.

Как бы то не было, во все времена встречались люди, желающие либо вынужденные прибегать к самопознанию, склонные к этому, интересующиеся этим. Для некоторых подобное занятие превращается в самоцель.

Но что может «увидеть» сознание, расширяя свои границы, погружаясь вглубь айсберга психики, верхушкой которого оно является? «Пройдя» личный материал, включив в себя всё, что может быть познано, личность способна соприкоснуться с собственной основой и пережить предельную целостность, неразличимость себя и Единого. Это ощущение настолько потрясает, что не может быть интерпретировано человеком иначе, чем прикосновение к окончательной истине, которая предельно проста: всё живое и неживое, кажущееся отдельным, есть только модификации проявлений единой материи. Если человек возьмёт простую песчинку или фрагмент самого себя, скажем, кусочек ногтя, и рассмотрит всё это через электронный микроскоп, то на каком-то уровне увеличения различие между живым и неживым исчезнет.

«Тат твам аси» — «ты есть то». Мистики в своих переживаниях и откровениях наткнулись на эффект контакта с переживанием полного и окончательного единства, нащупали ту размытую грань, где индивидуальное срастается со всеобщим, принадлежащим материи рода человеческого. Это всеобщее получило статус Бога, причём каждой частной, произвольно именованной форме единства был придан универсальный характер. Было бы естественным предположить, что Бог — это единое человеческое. Но разум приписал познанному им в переживании Единому статус всеобщности, распространяя Божественное происхождение на все известные формы материи, живой и неживой природы.

Ещё алхимики заявляли, что искомая субстанция, которая таит божественный секрет, находится повсюду, включая человеческое тело. По их мнению, она содержится в чём угодно, даже в самой омерзительной грязи.

Интерпретация множественных персональных столкновений с проявлениями Единого привела в разных культурах к возникновению различных религиозных систем. Нередко основателями религий являлись личности, контакт которых с бессознательным по своим последствиям оказывался экстраординарным.

Иногда внутреннее путешествие сознания бывает вынужденным, но результаты — блестящими, как это случилось с Юнгом. Собственно, вся психотерапия является попыткой приспособить личность к собственному бессознательному, а также заменой уравновешивающего воздействия традиционных мировых религий, которые ещё недавно выполняли роль, принадлежащую в древности мистериям и языческим обрядам.

Для человека, склонного к реальному самопознанию, любые религии равно бесплодны, поскольку «переживательная» их часть давно утрачена (заменившись в развитых странах наркоманией и спортивным экстремизмом, а в прочих — экстремальным выживанием), а догматическое умствование и механистичность ритуалов оставляют личность на поверхности самой себя. Энергия субъекта с расколотой психикой целиком растрачивается на борьбу всех против всех во внешнем мире и с самим собой. Чем более изолированным от бессознательного и односторонним является сознание человека, тем менее оно способно понять истинные причины своих действий, тем сильнее личность «ушибается» о ненужную и вредную часть результатов своей гонки за желаниями. На самом деле нужно достигать свободы не от желаний, а от их бессмысленного и бесконечного генерирования. Различение необходимого и возможного появляется, когда личность обретает целостность. «Свободный человек не делает ошибок», он видит не только факты, но и законы, за ними стоящие. Лейбниц говорил, что свобода — это разница между познанием и бытием. М.К. Мамардашвили отмечал: «Людям часто приходится действовать в ситуациях, когда уже поздно. И по отношению к этим ситуациям есть только одна свобода: свобода знания закона и свобода не ставить себя в такие ситуации, когда уже поздно».

Мы познаём мир посредством пяти органов чувств, и первым видом восприятия являются, безусловно, ощущения. Они говорят нам: есть «нечто», и оно воспринято. Ощущения — одна из функций сознания.

Поскольку решающую роль в восприятии многих жизненных ситуаций играет бессознательное, то, успев зафиксировать нечто, но не успев понять, что это такое — мы уже как-то относимся к воспринятому, оно окрашено эмоцией — это вторая функция сознания.

Опять же бессознательное может дополнить акт восприятия интуицией, когда не успев ничего обдумать, мы уже знаем, что означает воспринятое и какое оно имеет для нас значение. Интуиция — третья функция сознания. И четвёртая, самая медленная и вязкая — мышление.

Функции сознания организованы таким образом, что взаимодействуют как две пары оппозиций: «мышление-чувство» и «ощущение-интуиция». Почти всегда у человека одна из этих функций является ведущей, основным способом взаимодействия с миром. Учитывая условное распределение человеческой массы на две большие группы «экстра» и «интровертов», мы имеем для приблизительной оценки восемь типов личности.

Далее в рамках данной схемы мы видим, что существует память двух «видов»: оперативная, являющаяся произвольно управляемым компонентом сознания и личного бессознательного, а также долговременная, своеобразный склад, содержимым которого сознание оперировать не в состоянии, так как обычно не имеет к нему доступа. Первые пять условных «слоёв», или компонент сознания объединены организующим началом — «Эго», которое является устойчивой системой координат. Я-сознание находится в центре этого сложного психокомплекса, обладающего самоосознанностью. «Состав» «Эго» таков: ощущение своего тела, своего существования, данные памяти и внимание, которое является оперативной частью сознания, способной концентрировать, рассеивать и произвольно направлять энергию восприятия.

Затем начинается область личного бессознательного, которая содержит большую часть сознательно воспринятого в течение всей жизни материала — информационная кладовая.

Первым, самым «близким» к сознанию является слой личного бессознательного — вытесненное. В нём содержится теневая часть нашего «Я», «состоявшаяся», зафиксированная, реальность, принять которую сознание не в состоянии, а также эмоциональное напряжение, связанное с вытесненным, которое формирует корни неврозов.

Давние исследования нейрофизиологов показали, что мозг «пишет» всё, что находится в пределах восприятия органов чувств, но этот фиксируемый им поток воздействий в процессе восприятия оказывается разделённым на две неравноценные доли. Воспринимаемая сознанием часть информации составляет примерно тысячную долю общего её объёма, фиксируемую мозгом неосознанно.

Львиная доля этого автоматически «записываемого» материала является эмоционально нейтральной либо запредельной, поскольку сознание на его восприятии не останавливается, оперируя событиями средней интенсивности и значимости, — если бессознательное по соображениям безопасности не блокирует или не усиливает отдельные фрагменты общего информационного потока.

Более глубоко расположены инстинкты и эмоции, «вырастающие» из коллективного бессознательного. Они вторгаются в сознание из первобытной тьмы, отвечая констелляциям (сгущениям) внешних воздействий и факторов. Юнг считает, что именно этот слой доставляет «материал» для психозов.

И затем мы видим на схеме архетипическое бессознательное. При определённых комбинациях внешних воздействий или внутренних состояний, связанных с напряжёнными «отношениями» между сознанием и бессознательным, архетипическое способно прорываться в первое в виде образов или ощущений, разворачивающихся в восприятии. Обычно это случается при возникновении угрозы существованию тела или Я-сознания.

Любые проявления человеческого базируются на природном животном основании, аналогично инстинктивным реакциям и формам поведения. Можно говорить об архетипе как о матрице, согласно которой развертывается и затем функционирует человеческое существо. Килман (1937) так трактует это: «Кристаллическая решётка определяет спектр возможных форм; окружающая среда вызывает какие-то из этих возможностей к реализации». Иными словами, архетипическое — это универсально реагирующая среда бессознательного, в которой полностью запечатлен ход развития материи мозга и «набор» всех потенциально возможных для данной структуры реакций, в том числе и внутрипсихической коммуникации — нечто вроде «абсолютного отражателя» высшего ранга. Когда сознание каким-либо образом непосредственно контактирует с ним, то такое взаимодействие (кто бы не был его инициатором — сознание или само архетипическое) в любом случае имеет для личности характер откровения. Или, как говорит Юнг, такие переживания обладают нуминозностью (Божественным характером).

Быть может, единая подоснова проявляет себя лишь через «надстройку», способную к полноценному контакту — с точки зрения его преобразования в некий творческий импульс либо нестандартное поведение. Это можно назвать внутренней избирательностью — когда бессознательное само «выбирает» личность для коммуникации. Все, получившие контакт, ведут себя не так, как стандартизированная, усреднённая масса. Контактеры вносят нечто новое в мир человеческого, они являются явным отклонением, обретая новые степени свободы и энергию для их использования.

Можно провести параллели между динамическим вакуумом космоса и глубинными «слоями» бессознательного. Одно во всём, и всё в одном. Архетипическое есть вакуум психики, мицелий, из которого прорастают миллиарды модификаций человеческого сознания примерно одинаковой размерности. А вакуум Большого космоса порождает не представимое количество разновидностей материи из не дифференцируемой энергии. Заметим, что в основе обеих классов вакуума, потенциальных сетей или полей лежит именно энергия. В случае человека — претерпевшая сложнейшую трансформацию от обычных физических её видов к энергии психики и мысли.

В схеме сознания, которой оперирует аналитическая психология, представлены ещё две психические структуры — «маска» и «образ души». Это не что иное, как два демпфера, амортизатора, защищающие сознание от прямого столкновения с внешним и внутренним мирами.

«Маска» — система привычных реакций, присущая именно данной личности система действий, бессознательный набор клише реагирования на окружающее, проявленный телесно — тон, мимика, подбор словесных штампов, манеры поступков и т.д. Это сложившаяся и завершённая форма адаптации, индивидуальная, как и сама личность. При постоянном контакте с внешним миром, «маска» — рабочий орган, от её совершенства зависит свобода и эффективность контактов с социумом. Отсутствие же эластичности «маски», её застывание, неизменность говорят или об исключительной силе личности, ресурсы которой позволяют ей «пробивать» мир, всегда оставаясь собой, или об исключительной слабости и потере умения приспосабливаться. Последнее вызывает постоянное психическое напряжение с тенденцией к накоплению и обычно кончается катастрофой.

Также представляет интерес «образ души» — тыловое прикрытие сознания. Это нечто гораздо более туманное и расплывчатое, чем «маска», что-то вроде смутного, но также сложившегося представления о собственных глубинах, и о том, как они себя «ведут». Знание, например, о том, как приходят эмоции и «накрывают» тебя, и что надо делать, чтобы как-то с этим справиться. Или смутное предчувствие, что вот этого делать не надо — так «говорит» что-то внутри. То есть у каждой личности вырабатываются какие-то способы общения с проявлениями непонятного и невидимого в себе.

Вообще сознание, если взглянуть пристальней, странная конструкция, которая призвана своими действиями сохранить жизнь телу и продлить род, нечто вроде универсального преобразователя двух бесконечностей — внешней и внутренней — к формам, с которыми способен иметь дело ограниченный разум. Воспринятое извне частично отражается в действиях личности, отчасти же «проваливается» в невостребованную «соединительную ткань» психики, ничейный слой материала, зафиксированного бессознательным восприятием. Как он связан с остальным, имеет ли какое-то влияние на психические события — неясно.

Но гораздо важнее использование сознанием той эмоциональной энергии, которая поступает к нему из глубин общечеловеческой, но в то же время нечеловеческой и до-человеческой материи. Все животные инстинкты и побуждения, принадлежащие только и исключительно телу, все укоренённые в нём реакции, проходя через личное бессознательное и фильтр сознания, становятся специфическими человеческими чертами, свойствами, способностями, качествами. Порой в экстремальных ситуациях сама материя не человеческой психики через нервные сети «перехватывает» управление, опережая разум. Иногда бессознательное спасает существование тела и своё собственное ценой «выключения» или распада Я-сознания.

Если Эго обладает достаточной завершённостью, оптимальной конфигурацией, необходимым типовым набором свойств оно способно успешно адаптироваться и к внешнему миру, и к глубинам психики. Дефекты структуры сознания и её неполноценность ведут к тому, что субъект не в состоянии удовлетворительно отражать не только внешнее, но и то, что бессознательное направляет ему из глубин собственной психики — оно также преломляется уродливо. Когда «мощность» сознания неудовлетворительна, оно не в состоянии адекватно отразить внешнее, но в то же время и внутренние импульсы не приобретают человеческой «окраски», становясь либо хаотическими, либо слишком животными.

Индивидуальное сознание может обладать феноменальной «наружной» мощью, «хваткой» к познанию закономерностей, пониманию общих и частных свойств и законов — это учёные, философы и универсальные гении. Когда личность обладает художественными возможностями выражения импульсов, воспринимаемых изнутри, — мы имеем гениев искусства. Если сознание обладает специфическими качествами переживания внутреннего — перед нами пророки, основатели религий, великие мистики, маги и чудотворцы.

Когда личность перегружена непомерным количеством желаний, истощена усилиями по их реализации, энергия бессознательного только усугубляет отклонения и патологию — это вырождение. Со внешним миром человек имеет дело стандартным образом, это даёт ему возможность адаптации. Худо-бедно любой, кто жив, уже как-то адаптирован — есть личный опыт. Когда же начинает проявлять себя бессознательное, и человек вдруг оказывается перед необходимостью иметь дело с ним, то каждый его шаг внутрь, за пределы скудных представлений собственного «Я», — это прогулка по минному полю.

В практике йоги, а именно — в медитационной интроспекции как раз и начинается конкретная работа с «образом души». Грубо говоря, монтируется «щит» для продвижения сознания вглубь. И здесь адаптация может произойти или не произойти. В последнем случае путь внутрь закрыт — человек не в состоянии приспособиться к своему внутреннему миру, он может лишь существовать «на вулкане». Совершенной адаптацией к глубинам собственной психики располагают единицы, о которых Грегори Бэйтсон говорил: «Если мистики плавают в море бессознательного, то шизофреники в нём тонут». Даже в Индии лишь немногие известны как великие йоги.

О тех, кто успешно погрузился внутрь себя и вернулся в мир с новым пониманием и в новом качестве Дхаммапада отмечает: «...Но незаметны и редки, кто сумрак вод преодолели...»