Южная повесть

За обложкой (вместо заключения)

Написание и чтение книги чем-то напоминает восстановление рассыпавшейся когда-то мозаики, когда мы глядим на остатки некогда прекрасной росписи, обломки красочных смальт и по каким-то еле заметным признакам подбираем недостающие кусочки, вертим их в руках, примериваем к полотну и, наконец, шаг за шагом, подчиняясь какой-то внутренней логике, ставим их на единственно верное место и закрепляем там. И вот через дни и ночи упорного труда мы видим на месте, казалось бы, навсегда потерянного для мира рисунка, единую, полную красок, стройную картину и застываем перед ней в восхищении.

И точно так же вы открываете книгу, с интересом и вдохновением глядя на еще размытую серую картину, спрашиваете себя: «Что там, за обложкой?». Шаг за шагом вы узнаете все больше, и перед вами все более отчетливо вырисовывается происходящее на страницах. Последние страницы довершают итак уже ясную картину, и вот вы начинаете сознавать, как великолепна картина, которую вы сами создали у себя в сознании, следуя по стопам какого-то, может, не очень талантливого автора. Словно искусный реставратор по наметкам средневекового рисователя фресок.

Человек же подобен книге. Когда вы только начинаете знакомство с ним, то судите по обложке и, дай бог, первым страницам. Если вам сразу становится неинтересно и скучно, вы отбрасываете его. Есть правда и такие несчастные, которые считают своим долгом изучить каждую взятую на заметку книгу до самого конца (а вдруг?), и порой они бывают вознаграждены за терпение и веру: где-то в середине пути им открывается что-то такое, чего и нельзя было предположить, и они получают истинное удовольствие, прочитывая эти моменты еще и еще раз. Однако, в конце концов, книга приходит к своему логическому завершению. Мы познаем в человеке все, что нам было интересно и нужно, и тогда у нас почти не остается выбора. Редким книгам выпадает счастье быть прочитанными повторно, и только единицам — пять или десять раз. Только такие вещи называют любимыми и гениальными. Но и их век недолог. Большинство же произведений падает жертвой людской суеты, и сразу после прочтения теряется где-то в укромном уголке, откуда более никогда в жизни не будет извлечено.

И тогда наступает какое-то разочарование и печаль, и тоска о пройденном и о том, чего никогда более не встретишь, наполняет наши сердца и глаза, порой изливаясь по щекам откровением. Совсем не то чувство сопровождает нас, когда нам снова надо узнать, что там — за обложкой, за только что прочитанной книгой. Вместо былого интереса и трепета остается жалость к героям, удовлетворение собой, ощущение нехватки чего-то, но самое главное — душевная пустота и страх перед неопределенностью — перед тем, что нас ждет за той — за другой обложкой.

Есть ли у нас выход? Разве можно начать в одночасье жить иначе? И, тем не менее, похоже, что мы пытаемся изменить мир. А он все так же не поддается нашим разнонаправленным и слишком слабым усилиям. Остается только уповать на то, что любимая книга не опостылеет с годами, а ее истрепанная обложка не будет вызывать отвращения. Остается пойти по трудному пути и изменить себя: перестать бояться того, что находится за второй обложкой и переворачивать ее с тем же интересом и пылом, что и первую.

А знаете, что еще можно сделать?

Можно попробовать написать вечную книгу. Кстати, инструкция прилагается.

© Антон Виричев, 2001 г.