Южное солнце-4. Планета мира. Слова меняют оболочку

Я в каждую клеточку

Сущность тончайше вплету,

любовью расцвечу,

звучанье хорала впущу.

Заброшу, закину те сети

из вне, из себя,

из центра Вселенной,

где маюсь сама не своя.

Куда запропал стержень

прошлых, уж порванных дней,

в распадках туманных

остаться с собою своей.

Не ясно, что дальше,

куда устремлюсь, что спою,

зачем испытаньям дарую

дорогу свою.

Стремлюсь оторваться

от пункта,

от белой позёмки листа,

пройти пустоту,

где вывеска: «Маята».

Внести из мозаики снова

сюжеты-пути,

где створы надежны,

любовь только не подведи.

Стремлюсь оторваться

от пункта, от белой

поземки листа,

удвоить бы силы,

да, жизнь приукрасить сполна.

Стремлюсь оторваться

от пункта, от белой

позёмки листа,

удвоить бы силы,

дать жизни

Прекрасность сполна!

Если вместе сложить паруса,

под которыми в плаванье стали,

да на галс повернуть все туда,

уничтожив и страх, и печали,

Там, где с «Глорией» души связав,

мы Содружеством веры, как дети,

веры в лучшее, в души, талант,

вместе все до сих пор честь-по-чести, —

то получится карта «Спаси».

«Сохрани» там стоит рядом.

Рядом с другом, надеждой души,

верой в лучшее с любовью в награду.

Очень хочется всем рассказать,

как в далеких мы девяностых

создавать собрались красоту,

разложив книги, чувства на полки.

Мы стремились тогда доказать,

можно жить лишь законами чести.

И библейские заповеди не забывать,

руководствоваться ими на месте.

Наш проект фестивалит страной,

через зоны, границы шагает,

спорит даже с самой чистотой,

выверяя гармоний скрижали.

Важно в жизни дружить и, любя,

подставляя плечо, открывая

душ чудесных всё новый том,

представляя талантов мечтания.

Благодарна безмерно, сполна,

открывая души закоулки,

наполняя поэзией мир,

всем приветы шлет «Глория».

Вам всем!!!

У каждого из нас в Израиле друзья,

как чистые пруды, кусочек детства.

Там — моря чистота, там радуга любви,

там не была, но вспоминает сердце.

Привет передаю, подруга детства Анна,

так дочку назвала, о нас всё рассказала…

Дворец наш пионеров и Пионерский парк —

причалы, теплоходы, — в дорогу добрый знак.

Подруга детства Алла, не всё я рассказала,

ты рыже-золотое в класс солнышко несла,

потом на переменах мальчишкам сдачи смело

отвешивала споро, такие брат дела.

Как вам там в Тель-Авиве, Хайфе,

Иерусалиме, не только море, солнце,

опасности сполна. У каждого из вас в

израильской квартире

огни святые Ханука на счастье всем зажгла.

Подруга детства Дора, щеки — помидоры,

природы плодородье, широта души.

Ты — будущая мама, смотрела в жизни прямо,

детей еврейских племя пополнив от души.

У каждого из вас в Израиле дорога

не только к Стене Плача,

а к дому, к дому Бога.

Лишь в дружбе народам рада,

какая лучше награда?!

Хава Нагила, Хава Нагила,

привет наш всем держи!

В душах людей в Америке,

России и в Украине тоже

Израиля душа взывает к слову строже.

Мои подруги детства из моря и тепла,

несем мы дальше людям

жар сердца и Добра.

Может быть и здесь я —

белая ворона,

а скорее — белая сова.

По ночам так страшно, бью тревогу…

а когда горят города,

я возьму совы крыло второе,

третий глаз открою и лечу,

я лечу туда, где очень нужно,

я лечу, спасать, где беда.

Вместе с теми, кто со мною…

до предела, так хочу.

Свет, куда доставить срочно,

днем ли ночью,

да, туда хочу.

Захватив спасения у ветра,

тем, энергий зов, земли слова,

мантры, метры, руны, как монеты, —

катится вперед моя судьба.

С благодарностью все в жизни принимаю,

значит осень еще жизни не пришла,

никогда, зато не прозябаю, «purkua pa»,

все горю, спешу, лечу…

куда зовет энергий магия…

Может быть открыть четвертый глаз —

огня?…

Ах, в Тель-Авив бы,

в Тель-Авив,

а раньше-то в Москву,

как три сестры —

вдыхая моря воздух,

стремились ввысь —

затеяли борьбу,

а нам бы вернисажей

блеск и солнца.

И из светлиц увидеть

профиль-ниц

Цветаевой, Ахматовой,

Костенко,

с поэзией не замечать

раздор границ,

исправить бы —

века террор и

беспредела лица?!

Здесь голоса на разные лады

во мне живут,

в одном клубке из мифов

Ариадны,

поймать на карте восхищения

звезду,

вплести и выйти за порог

под звук анданте.

Приблизить Беатричи,

шелка блеск

на полотне — столь филигранно,

расправить складки, тени

и развес,

не важно, где — великое

желанно.

Час тишины — картины

на стене,

и невесомости открыты

окна.

Слова блуждают лихо

в осеннем ветерке.

Я, чувствую, живу, еще

у дел,

предела нет — Прекрасное

уж не далёко.

Зовёт скрипка…

плачет скрипка,

скрипка Гарретта

у Стены Плача.

Миллионная Страдивари,

скрипка Дэвида в Израиле.

Лак смешался слезой горючей,

путь-дорогой изгибом, круче

проходил чрез мосты и пороги

на Голгофу креста и тревоги.

Скрипка плачет неумолимо,

а потом разразится игриво,

вспомнив детство мифов далеких,

от предательств, убийств, душ убогих.

Скрипка. Музыка. Растворение.

Раскаленные души. Знамения.

О погибших при Холокосте.

Миллионов не уцелели кости.

Зовет скрипка.

Скрипка зовет и плачет.

Скрипка Гарретта

у стены Плача.

Камни выжжены.

Камни выжжены.

Души выжжены.

Новым смыслом всё.

Веет холодом. Скрипка плачет.

Фантастическая удача

слушать скрипку Страдивари.

Растворить душу, выплыть на шаре,

поощренном улыбкой Дэвида,

в простоте стиля в джинсах тинэйджера.

Виртуозна игра скрипки-сказки.

в ней магических звуков подсказки:

не забыть тех, кому посвятил,

льются звуки тем, кто почил.

Сколько тех, из погубленных душ,

растворялись, играя тоже,

цыганская скрипка любви

о страдании ворожит,

зажигая сердца, растворив

музыкальной темы мотив.

По канонам нацизма сбор:

— Быстро, шнель, — рвут

слова-шрапнель

тех, в ком музыка — наперекор,

кто не даст ни пользы, ничто…

скрипка плачет горько за всё.

Сколько новых нацистов упрямо

вновь качают лодку неправо,

прославляют убийцу-фюрера,

им неймется, неймется…

Жжет черное дуло?

За кого, за кого, за кого

тянут страны на самое дно?

Почему забывают память,

Стена Плача доставит, достанет…

Но они от нее далеко…

Если даже есть это зло,

разбудить совесть свою,

но уже им не быть в раю.

Зовет скрипка.

скрипка зовет и плачет,

скрипка Гарретта

у Стены Плача,

скрипка Гарретта

миллионная,

льются звуки каждому

тоннами.

Холокоста грех не забыть,

не отпустить, не повторить!

Мело всё также в те года

песком, не снегом,

из дальних странствий возвратясь,

спустясь вдруг с неба?!

Откуда Он пришёл тогда?

Мария, здравствуй!

И Вифлеемская звезда взошла

для странствий.

Скажи, как было, будет как,

наверняка знаешь.

Ты — Богородица, твой след

горит, как пламя.

Мадонна, мать, ты вознесла

неужт на муки,

с несправедливостью

страдать,

бороться всуе.

Из твоих схваток мир принял

и с пуповиной

свои ведёт беды-пути,

наполнив миром.

Углы косынки-паруса

веков сомкнулись.

вода и тело на века

с креста рванулись,

и унеслась под облака,

дав на дорожки,

надежду новую,

дитя поставив на ножки.

Словно вулкан внутри бурчал,

потуги, схватки…

Не уберечь, да, не смогла

сына… И святцы…

Как матка, мир сжимает

вновь в кольцо предела.

Убрать совсем несчастье вдов

так захотела!

За это Глория звучит

и славит Део,

а мать всё у креста стоит…

Жизнь без предела.

Я в небо упала из точки,

что выше галактики,

и крылья Созвездия Льва

опаля, себя не жалела,

зимою усыпала землю

кристаллами белыми-белыми,

а это из крыльев алмазы —

венцом на поля.

А ветки, заметила сразу,

нимбом сплелись,

но это терновый венец,

надо мной, как весной,

а Стрелец

зимой улетал со мной также

в галактики южной края,

и песни те пела о нашей любви

и тепле, не тая.

…Я в тот год осталась на земле,

на своей любимой полосе,

попросив у ангела крыло,

ведь свое сломала я давно.

Ангел дал совет:

— Расти крыло сама

и останься там, где ты жила.

Там не только корни —

там душа, ты ее

так пестуешь сполна.

Те слова небесные

пришли, на воздушную подушку

привели.

Понеслась,

увидела теперь свою новую,

открытую в мир дверь.

Лишь одно упало вниз перо,

из него пошли писать давно

новые — лирической души —

строфы-стропы, как на море

корабли.

Из крыла армада вышла вся,

так из плена, как Елена,

вышла я,

и теперь увидела сполна

дверь открытую —

галактик паруса.

Царская армада — строки слов,

от любви бесспорно всё пошло,

воздухом наполнено крыло,

только больно,

коли в беде

не подхватить его.

Я насовсем с Одессой не прощалась.

Одесса-мама, я люблю тебя,

люблю твоих дворов всех закоулки,

коты и кошки нежатся сполна.

На всех волнах звучит наш позывной,

«Салют, Одесса!» «Прямо по фарватеру!»

Во всем есть глубина, идем домой,

соединим по курсу гавани.

Мы насовсем с Одессой не прощались,

как птицы перелетные летим,

вернемся мы, годами умудрённы,

не только в памяти Одесса-визави.

К Приморскому бульвару — на свидание.

Одесса-мама и отцы твои сильны,

к тебе приходят всего мира теплоходы,

а старый барк «Ассоль» — на память визави.

Акаций банты, пенные сады,

Бриллиант средь городов — венец венцов,

ах, как люблю я запахи весны,

и фразочки: шоб был нам всем ты,

таки да, здоров!

Друзья, не уходите в Никуда,

Ни в просинь ярко-красного заката,

Ни в солнечные лучики в воде —

В зеркальной глади отражения солдата.

Не разрывайте круг и хоровод,

Не оставляйте хор наш без поддержки,

Не все возможны па, если уход,

Вас выхватит из композиций нежных.

В сонетах из катренов, тонких троп,

Из юморных, испытанных созвучий,

Не оставляйте черный, гулкий слог,

Провалы и зрачки вглубь мифов тучных.

Друзья, не уходите в Никуда,

Не растворяйтесь в виртуале звучном,

Оставьте в памяти не только взгляд,

Искристые слова — признанья лучше.

Друзья, не уходите в Никуда!

Вкусите эликсир, святой и чистый,

Мы будем видеть прежний тонкий мир,

Парить над плоскостью от доброты лучистой.

А если не захочется идти, бороться,

Испытания примерив, но сколько

Есть на свете важных дел — вас поведут,

Идеями поверив.

Восполнят в формулах иксы,

Лишь только бы — не в лоб гранатометом,

Не превращались люди вдруг в врагов,

Прервав во зло гуманные высоты…

Друзья, не уходите в Никуда,

Не будем философствовать в унынье,

И перебором, как струны каскад,

Засветимся добром, в друзей поверив ныне.