Южный поход

Глава 13 Начало похода

Как ни крути, а время интереснейшая штука. В обычной нашей, повседневной жизни оно вообще незаметно. Течет, как вода, сквозь пальцы и даже опомнившись, времени все равно не удержишь. Но вот, оказывается, им тоже можно управлять и путешествовать по его оси, будто это самая настоящая материя. Правда, у неопытного управленца это получается из рук вон плохо. Слишком уж тонкая это материя.

Вот, взять к примеру меня. Сейчас я уже окончательно убедился, что Э-прибор и в самом деле закинул меня в прошлое. Все попытки залезть в чьи-то мысли бесславно провалились. Значит, Кеша соорудил вовсе не устройство для чтения мыслей, а машину времени, это понятно без всяких сомнений. И вот уже второй месяц я нахожусь в начале девятнадцатого века и нет никаких признаков того, что я когда-нибудь вернусь обратно. Я уже собрал массу исторического материала, но использовать его вряд ли получится. И все потому, что я не знаю, как вернуться обратно.

Вот какие невеселые мысли заполнили мою голову, пока мы ехали по Оренбургской губернии. В итоге я пришел к выводу, что в ближайшее время вряд ли попаду обратно в двадцать первый век. Значит, придется как-то обустраиваться в прошлом. Любимая девушка и работа уже есть, осталось только отличиться в сражении и получить награду за воинскую доблесть. Насколько я помню из истории, храбрых воинов, уцелевших, правда, в бою, царь по представлению командующего щедро награждал. Мне остается только последовать их примеру и искать славы на поле боя. Умереть при этом я не боялся.

Смерть — это наверняка еще один способ вернуться в свое время. Или нет? Яркая болезненная вспышка, а за ней черное ничто? И неважно, что ты скончался не в своем времени?

От мыслей о быстротечном времени меня отвлекали только экзотические картины нашего похода. Понукаемые Суворовым, мы за несколько дней проехали леса губернии и вышли на равнины в южной части. Проехав еще, мы снова вышли к реке Урал и добрались до Орска. Здесь мы сделали привал на два дня, дожидаясь прибытия остальных войск, отданных под начало Багратиона. Им повезло больше и после изнурительного перехода на подводах они спустились к Орску по реке. Для этого в Оренбурге реквизировали все торговые суда, баржи и даже лодки. Мы изрядно повеселились, когда увидели эту пеструю флотилию, подплывающую к Орску.

К тому времени я уже познакомился с другими знаменитыми соратниками Суворова, например, с Милорадовичем, молодым генералом, щеголем и любимцем солдат. Или с Матвеем Платовым, огромным чернобородым казаком, спокойным перед лицом любой опасности. Его, кстати, Павел до недавнего времени держал в заключении в Петропавловской крепости, заподозрив в несуществующем заговоре против императора. Когда же Суворов затребовал боевого товарища в поход, Павел тут же освободил атамана и отправил на юг.

Когда я, не веря своим глазам, убеждался, что они и в самом деле существуют, что они не призраки, сошедшие с картинок исторических книг, а живые люди из плоти и крови, мне поначалу трудно было сдержать свое удивление. Но таково уж свойство человеческой психики, что рано или поздно мы привыкаем ко всему, даже самому удивительному.

И когда Суворов представил меня Багратиону, я уже не волновался, а думал только о том, что, возможно, все изменится и этот храбрый молодой человек с кавказским акцентом не умрет через двенадцать лет в Бородинском сражении, а будет жить долго и счастливо.

— Виктор, ты дажэ нэ представляешь, как мы усэ тэбэ признатэльны, — горячо сказал Багратион, пожимая мне руку. — Я думал, ужэ все, нэт Алэксандра Васильича.

Князь двигался энергично, резко поворачивая корпус и взмахивая руками. Эта свирепая живость наверняка прекрасно годилась на поле боя, но в обычной, мирной жизни забавляла и настораживала других людей.

— Я просто применил кое-какие умения, известные мне с давних пор, — ответил я. — Не стоит благодарностей, Александр Васильевич сам себя излечил.

Багратион поворотился к Суворову и выхватил шпагу.

— Помнитэ, Александр Васильич, вы подарили мнэ мэч? Я с тэх пор не расстаюсь с вашим подарком.

— Помню, Петруша, как же не помнить, — ласково отвечал командующий. — В Италии это было, спасибо, что бережешь мой подарок.

Радость Багратиона по поводу встречи с Суворовым несколько улеглась и он отправился проведать, как его войска разместились в лагере у стен Орска.

Общее выступление Южной армии было назначено на завтра, на рассвете. Полностью, как уже говорилось, армия насчитывала двадцать пять тысяч бойцов. Из них пехота, то есть гренадеры, мушкетеры и егери, составляла большую часть, а всадники, гусары и драгуны, три полка. Артиллерия, тяжелые и легкие орудия и единороги, сформировала еще один полк. Казачье войско, делилось еще на два полка, оренбургских и уральских казаков.

Вообще, надо отдать должное, за короткое время и Суворовым и оренбургскими властями была проделана огромная подготовительная работа по организации похода.

Для нужд продовольствия набрали сухари, мясо, мука, соль, вино и крупы. Из киргиз-кайсаков и татарских купцов завербовали проводников. Кстати, Мишаня тоже прибыл и уже разнюхивал все в Орске, знакомился с торговцами и заключал сделки. Проводникам вино не выдавались. Большую часть продовольствия закупили в орских и оренбургских магазинах, а мука в Астрахани. Кроме того, интенданты набрали приправы для больных и раненых солдат: лук, чеснок и квашеная капуста, хрен, уксус, перец и мед. Для лошадей закупили овес и соль.

Не забыли подготовиться и на случай других препятствий. Для переправы через реку взяли сотни полых бурдюков, которые могли использоваться как для понтонного моста, так и для парома, а также разобранные плоскодонные лодки. Из Москвы привезли лекарства и медицинские принадлежности. Два десятка повозок переоборудовали под походные кузницы. Казалось, ничего не забыли и все постарались ко всему подготовиться, но когда отправляешься в такой дальний путь, невозможно предусмотреть все сразу.

В Орске армия не поместилась и поэтому разбила лагерь на берегу Урала. Я глядел на солдат, по настойчивому желанию Павла наряженных в прусскую форму, с узкими штиблетами на ногах, с косичками на париках и с тоннами пудры на лице и думал о том, что долго эта форма не продержится. Чем дальше мы будем отходить от границы, тем меньше будет держаться на солдатах весь этот неестественный тюнинг.

Суворов тоже иногда хмурился при виде неудобной формы, но держал себя в руках. Как-то, еще до начала похода, я спросил генералиссимуса, сильно ли его раздражает новая солдатская одежа?

— Знаешь, Витя, — ответил Суворов. — Форма тьфу, главное, чтобы под ней билось храброе сердце. А и потом, ты знаешь, что его величество ввел для солдат теплые жилеты и шинели на зиму? А для караула разрешил овчинные тулупы и валенки? За одну эту заботу о простых солдатах я готов простить ему косы и пудры, понимаешь?

Таким образом, когда вместе с Багратионом в Южную армию прибыл инспектор от императора, чтобы следить за соблюдением установленного порядка, Суворов отнесся к этому известию вполне спокойно, как к неизбежному злу.

Затем я случайно услышал, что инспектором назначен генерал-майор Барклай де Толли. Конечно же, знакомое имя. Сейчас офицеры отзывались о нем уважительно, как о храбром и исполнительном военачальнике. Ничто не предвещало того ледяного отчуждения, которое обрушилось на бедного служаку после его уклончивой тактики во время Отечественной войны 1812 года. Вечером Суворов собрал высшие чины в своем шатре на совет.

Помимо знакомых мне уже генералов, здесь были полковники и подполковники. Вместе с Платовым пришли другие атаманы, в том числе и Денисов Андриан Карпович, старый знакомец Суворова. Как я уже успел тихонько узнать у адъютантов, другие знаменитые сподвижники Александра Васильевича ныне назначены на высокие должности и не смогли поехать в поход. Кутузов, к примеру, сейчас был литовским гражданским генерал-губернатором, а Розенберг — смоленским военным губернатором.

Скромно укрывшись в темном уголке, я старался не привлекать к себе внимания и наблюдал за военными. Они, в свою очередь, принимали меня за писца или ученого ботаника, по рассеянности забредшего не в свою палатку.

Кстати говоря, как уже упоминалось, вместе с Багратионом прибыли и ученые, семеро членов Академии наук из Петербурга. Они разместились в Орске и днем уже успели пожаловаться Суворову на бешеный темп передвижения.

— Прикажите его сиятельству Багратиону мчаться чуть помедленнее, — попросил начальник экспедиции. — Мы хотели взять образцы грунта и произвести замеры, но не успели.

— Эх, милый, то ли еще будет, — огорчил его командующий. — Он и так ехал тихо, как черепаха. Впредь мы ехать еще быстрее, если хотим к осени добраться до Памира.

Сейчас, на вечернем совете, Суворов еще отсутствовал. Офицеры негромко переговаривались между собой. Наконец, в шатер ворвался Александр Васильевич. Он был в одной рубахе, так как вечер выдался знойный и всюду звенели комары. На ногах неизменные туфля и сапог.

Все присутствующие сразу замолчали и посмотрели на командующего.

— Ну как, господа? — громко спросил Суворов. — Не соскучились ли сидеть у баб за пазухой? Шпаги в ножнах не заржавели? Вижу, вижу, всего полгода опосля Швейцарии, а уже отъели задницы-то!

Военные засмеялись, а Багратион крикнул:

— Это ничэго, скоро быстро похудээм!

Суворов прикрыл глаза, затем открыл и сказал:

— Верю, князь Петр, верю! Еще как будет неприятель дрожать перед вами!

Он обвел присутствующих взглядом и проникновенно добавил:

— Дело пред нами стоит небывалое и доселе неслыханное. Император повелел захватить Индию. На нашем пути стоят азиятские страны с неисчислимой ратью, а наши союзники, безбожные французы, предательски оставили нас. Но мы русские! Мы пройдем, как везде и всюду проходили!

Офицеры взволнованно молчали. Полководец продолжал:

— Во исполнения императорского указа, я, Суворов Александр Васильевич, повелеваю: Южной армии выступить в поход на рассвете, как ишак завоет. Порядок держать пятью колоннами. Казаки — наши глаза и уши. Лошадей и телеги беречь, отставших не ждать. Через семь дней жду вас, господа, в Туркестане.

Я вздрогнул от этой даты и подумал, что ослышался. От Орска до Туркестана минимум тысяча километров. В двадцать первом веке, по хорошему шоссе, делая по полтораста километров в час, еще можно рассчитывать проехать такое расстояние в один день. Но сейчас, по неизведанному бездорожью, на ненадежных телегах, в жару и холод, среди недружелюбных степняков, разве такое возможно?

Мои сомнения, похоже, никто не разделял. Офицеры как стояли, преданно глядя на Суворова, так и продолжали стоять. Казалось, прикажи Суворов добраться до Бухары за сутки, они и на это согласятся. Более того, Милорадович пробасил:

— Батюшка наш, Александр Васильевич! Сделаем, как скажешь, веди нас вперед, за славой!

Я мысленно ухмыльнулся. Как я знал из истории, все попытки покорить наскоком Среднюю Азию, не говоря уже об Афганистане и Индии, бесславно провалились. Царской России удалось завоевать южные земли только после методичного строительства и заселения укреплений по всей казахской степи. Лишь потом, во второй половине 19 века, опираясь на эти крепости, удалось распространить власть на всю Среднюю Азию, подойдя вплотную к Афганистану. Сумеет ли Суворов переписать всю историю завоевания этого региона?

— Времени мало, путь неблизкий, — продолжал полководец. — В дороге не останавливаться ни в коем случае. Лошадям отдых короткий, пища и сон для солдат лишь в обозе. Ежели враги нападут, отбиваться на марше. Говорят, Чингиз-хан в сих степях поселение имел, Орду-Базар называемое. Так вот и мы, следуя примеру сего жестокого властителя, устроим по дороге цепочку укреплений, сиречь нашу полосу снабжения.

А вот это уже кое-что более реальное. Суворов еще в Петербурге говорил, что без тонкой ниточки обеспечения Южной армии поход обречен на поражение. Если в Бухарском эмирате и Коканде, густонаселенных и оседлых районах, мы сможем обустроить пункты снабжения в городах, то прерывать связь с родиной через бескрайние казахские степи никак нельзя. Придется быстро обустраивать поселения по всей степи вдоль нашего маршрута, да еще и срочно заселять их жителями. Вот только я никак не мог сообразить, как Суворов собирался построить крепости за семь дней в ходе непрерывного марша?

Впрочем, развеивать мои сомнения полководец не торопился. Раздав указания генералам об организации движения, Суворов выслушал их немногочисленные вопросы и дал точные ответы. Затем офицеры разошлись, остались только адъютанты. Я сослался на усталость и тоже вышел. Суворов не возражал. Ему и самому не мешало отдохнуть, за последние дни он почти не спал.

Выйдя из душного шатра, я решил пройтись по лагерю. Час уже стоял поздний, стемнело. Солдаты помоложе купались в реке, а те, что постарше и поопытнее, стирали вещи и курили трубочки у костров. Лошади ржали немилосердно, кузнецы беспрерывно чинили телеги и ковали подковы. Пройдя еще дальше до самого края нашего боевого стана, я заметил в обозах сложенные доски, кирпичики будущего поселения.

Некоторые офицеры писали записки домой и я с грустью вспомнил, что мне некому писать, кроме Ольги. Суворов почти ежедневно отправлял донесения и я выслал с оказией девушке письмо. Не знаю, разберет ли она мой стиль письма, более подходящий двадцать первому веку, но я старался писать от души.

В послании я в первую очередь извинился за ранний отъезд и за то, что не успел попрощаться с нею. Даже теперь, когда слухи о походе волнами разлетелись в разные стороны, император все равно требовал сохранять тайну о маршруте движения войск. Поэтому я не стал писать, куда отправился, поскольку опасался, что письмо может перехватить бдительная тайная полиция и у Ольги и ее отца будут неприятности. Затем я пообещал, что буду писать как можно чаще и просил тоже удостоить меня ответом, чтобы я знал, что она на меня не обиделась. Напоследок я выражал робкую надежду, что мы еще увидимся после моего возвращения из похода.

Вспомнив свое послание, я недоверчиво улыбнулся. Мой опыт с Иришей и настойчивое ухаживание Буринова убедили меня, что не стоит надеяться на лучшее в отношениях с женщинами. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон. Поход предстоит трудный, мое желание прославиться на поле брани вполне может закончиться трагически. Если Ольга не дождется меня, ветренного посланца из будущего без роду и племени, может, это даже и к лучшему.

Расстроив свою душеньку такими депрессивными мыслями, я вернулся в свою палатку, которую делил с двумя учеными и улегся спать, справедливо посчитав, что терять мне уже нечего.

На рассвете меня разбудили звуки трубы. Криков ишака, издаваемых Суворовым, я так и не услышал. Выйдя наружу, я обнаружил, что весь лагерь пришел в движение. Солдаты быстро и сноровисто собирали вещи и строились перед ротами на большой ровной площадке на берегу Урала. Жители Орска высыпали из города, чтобы поглядеть на войско.

Суворов вышел перед солдатами и зачитал указ о походе на Индию. Солдаты нисколько не поразились тому обстоятельству, что их засылают чуть ли не к черту на рога. Наверное, по большей части потому, что не представляли себе, насколько далеко расположена конечная точка маршрута.

Затем священник совершил молебен и полки, погрузившись на обозы, тронулись в путь. Лучи солнца только-только начали пробиваться сквозь низкие белые облака на востоке.