Юхан Салу и его друзья

Изъян в характере

Уроки кончились. Юхан Салу — в правлении колхоза. Он теребит кисточку и задумчиво смотрит на лист ватмана, расстеленный на широком конторском столе. Юхан должен написать афишу: «В воскресенье, 24 ноября, полеводческая бригада организует в колхозном клубе осенний бал», и так далее. Все это нужно крупными буквами поместить на большом листе.

В конторе послеобеденная тишина. Только бухгалтер Радамес лениво скрипит пером.

Юхан Салу и раньше оформлял афиши, что там и говорить, это он выполнил диаграммы, графики, всю наглядную агитацию, что висит в колхозной конторе.

«От каждого по его способностям…» — говорит председатель, если нужно нарисовать какой-нибудь плакат, и посылает за Юханом Салу.

Юхан подкладывает под дальний край листа стопку книг и отступает на шаг. На лбу у него появляется вертикальная морщина. Это означает: либо его мучают неразрешенные проблемы, либо ему что-то не нравится. Сейчас морщина говорит о втором. Юхану надоело рисовать афиши, где учитывается каждый квадратный сантиметр. Все такие афиши похожи одна на другую как две капли воды. Что-то в нем протестует. Почему, скажите, самые главные слова должны делить афишу пополам? Почему, например, буквы «Осенний бал» не могут выстроиться одна за другой сверху вниз на левой половине листа?

Юхан долго думает, эта мысль нравится ему все больше!

Просьбу организаторов вечера прийти в масках, сыграть или станцевать что-нибудь он напишет мелкими буквами в правом углу. Такими же буквами — начало вечера и тому подобное. Зачем писать крупными буквами, если «Осенний бал» и без того призывает к себе? А на листе останется свободный уголок. Юхан, кажется, уже придумал, как его использовать.

Прищурившись, он прикидывает в уме, как будут выглядеть буквы. Они не стоят стройно и деловито, как бывало на всех афишах, нарисованных в правлении. Нет, они спускаются от верхнего края к нижнему вразвалку. Забавно, впечатления неряшливости от этого не создается. Кажется, будто бы афиша рада сообщить людям приятную весть — состоится осенний бал.

«Вот именно так мы и сделаем, — произносит Юхан Салу про себя. — Так и только так».

Высунув кончик языка, Юхан выдавливает из тюбика немного красной гуаши. Председатель назвал его однажды «почти художником», и он был прав. Юхан умеет рисовать, и, кроме того, у него завидный глазомер. И места хватает, и все буквы умещаются. Поводит рукой над бумагой, и кисточка сама ляжет на то место, куда надо.

Контуры десяти букв Юхан набрасывает за несколько минут. Сразу же раскрашивает их. Теперь надо бы перенести на ватман остальной текст, но Юхану не освободиться от желания сразу же нарисовать на свободном уголке желтовато-коричневый осенний кленовый лист, о котором больше догадываешься, нежели ясно видишь.

— Вот именно, — повторяет он. — Так и только так.

На этот раз его слова услышал Радамес. Бухгалтер Радамес заинтересованно покашливает.

Юхан не раз задумывался над тем, откуда у этого с виду неприметного низкорослого человека такое необыкновенное имя. Не иначе, как из оперы. В молодости он пел в опере. А потом с ним случилось нечто такое, ну, что всегда бывает с певцами, когда они теряют голос. И он бежал из театра, начал новую жизнь бухгалтером, а чтобы его не разыскали, взял новое имя. Когда-то он блистал в партии Радамеса, египетского военачальника в опере «Аида». Вот он и зовется теперь Радамесом.

На самом же деле бухгалтер Радамес не умеет петь. Юхан Салу знает это так же хорошо, как и все, но это его не смущает, и своей версии о происхождении имени бухгалтера он остается верен. Если уж фантазия Юхана проторила себе дорожку, то с этой дорожки ей больше не свернуть.

Да, покашливание бухгалтера говорит о заинтересованности. Переваливаясь на коротких ножках, он подходит к мальчику. Но ненадолго. Когда других знатоков поблизости нет, то решения рождаются у Радамеса быстро и без мучений.

— Фи! — восклицает бухгалтер. — Что это за работа? Заглавие столбом, а буквы все перекосились. Разве тебя в школе этому учили?

До сих пор юного художника баловали похвалой. Он вздрагивает.

— А это что? — брюзжит критик и указывает пальцем на правый нижний угол афиши.

А там Юхан нарисовал лишь подразумеваемый кленовый лист. Кленовый лист для настроения.

— Фи, — говорит Радамес, — никто и не поймет, что это такое.

Он подтягивает брюки и добавляет, что колхоз опять потерпел убыток — в трубу вылетел целый лист бумаги. Если даже государственные типографии печатают на афишах только прямые буквы, то четырнадцатилетнему мазилке нечего фокусничать.

Слово «мазилка» обескураживает Юхана окончательно. Он любит, чтоб его хвалили, но ему не нравится самостоятельно принимать решения. Это предполагает риск, Юхан держится подальше от риска. Рискнешь и ненароком ошибешься. А потом отвечай. Сейчас-то отвечать не за что. У Юхана хватает догадки сообразить, что работа над афишей — мелочь. Но с другой стороны, если прекрасно справиться с мелочью… Правление колхоза ценит Юхана Салу как художника, который лучше всех в округе выполняет диаграммы. И уронить себя Юхан не хочет.

Воодушевление, недавно царившее в сердце Юхана, удаляется, как вор на цыпочках.

— Рисуй, как всегда рисовал, — сказал ему Радамес.

Ладно, он сделает такую афишу, как всегда. Он забросит «мазню», которая, несмотря ни на что, ему все-таки нравится, за шкаф, и начнет все заново.

Бухгалтер Радамес опять принялся за свои отчеты. Под скрип его пера Юхан снимает со стола афишу, направляется к полке. Но среди почвенно-агрономических карт и прочего снаряжения агронома нет больше ни одного чистого листа ватмана.

Юхан думает использовать другую сторону испачканного листа. Нет, нельзя. Красная гуашь будет наверняка просвечивать, а стереть невозможно, бумага не выдержит.

Вернее всего сбегать домой за новым листом ватмана. Живет он не далеко. По тропе вдоль речки не будет и километра.

И вот Юхан бежит домой за чистым листом бумаги. Бежит — не совсем точно сказано. Вернее, он идет широким шагом. Вдоль реки извивается тропка. Она приведет Юхана почти к дому. Дорога настолько знакома, что можно идти хоть зажмурившись. Ноги сами знают, куда ступить, а фантазия Юхана любит проторенную дорогу.

Еще два шага, и Юхан уже на самой крутизне. На этом крутом берегу так хорошо мечтается… Вот, например, будто Юхан спасает чью-то жизнь.

Он пробирается между двумя черемухами, ветви которых переплелись вверху, и слышит крики детей. По лесной дороге мчится к речке обезумевшая лошадь. Одноколка прыгает с кочки на кочку. А в ней две… нет, три маленькие девочки. Прямо чудо, что они не вывалились.

Лошадь приближается к обрыву, девочки замерли в испуге, крепко ухватившись ручонками за края тележки. Что же будет? Что только будет?

Именно в тот момент, когда, кажется, ничто не может спасти детишек, Юхан выскакивает из-за кустов. Каким образом можно схватить под уздцы обезумевшую лошадь, Юхан не представляет. Поэтому он надолго не останавливается на этой картине. Освирепевшая лошадь одним махом поднимает его на воздух. Метров десять лошадь волочит его за собой. Наконец Юхану удается встать на ноги и отвести лошадь подальше от обрыва.

Это происходит в последний момент. Не раньше и не позже. Когда он выводит лошадь на дорогу, колесо тележки на миг повисает над обрывом.

Хотя смерть была рядом, на лице Юхана не дрогнул ни один мускул. Он похлопывает лошадь по шее:

«Ну что ты, моя хорошая, чего так испугалась?»

Постепенно девочки начинают понимать, что опасность, грозившая им, миновала. И старшая из них, чем-то очень-похожая на Марту Йыесаар, говорит:

«Это случилось там, на шоссе. Лось перебежал дорогу. Лошадь испугалась… свернула с дороги… папа… — Вытаращив глаза, смотрит она на Юхана, переводит взгляд на сестер и заливается слезами, — А что с папой?..»

«Ничего страшного», — отвечает Юхан. Он произносит эти слова со спокойствием человека, привыкшего смотреть смерти в глаза.

«Да-да… Ничего страшного. Раз он может бегать, значит, с ним ничего страшного не случилось».

Тут и девочки замечают бегущего к ним отца и вскрикивают. Лошадь вздрагивает. Юхан снова хватает ее за уздечку.

«Целы! Живы!» — всхлипывает отец и вынимает детей из одноколки.

Он обнимает их по одиночке и только через некоторое время замечает, что мальчик привязал вожжи к дереву и тихонько удалился.

«Молодой человек! — зовет он. — Герой! Я тебя даже поблагодарить не успел!»

Но ему никто не отвечает.

«Героя узнают по скромности», — дважды повторяет человек и поднимает с земли листок бумаги. Листок, наверное, выпал у мальчика из кармана блузы, когда он удерживал лошадь.

«Юхан Салу, — читает вслух отец и старшая дочь. — Таристеская восьмилетняя школа».

Эпилог этой истории повествует о том, как на следующий день о поступке Юхана узнает вся школа. Но сегодня не до эпилога, Юхан скорее обычного пересек пригорок с просекой. Дальше тропа начинает спускаться, здесь нужна совершенно другая история. Река тут неглубокая, течение быстрое. Между мшистыми камнями — водовороты. Здесь начинаются пороги. Сюда приплывает метать икру морская форель. Тут, у порогов, прячутся браконьеры. В своем воображении Юхан настигал их дюжинами. Еще не перевелись те, которым хочется полакомиться икрой. Каждый раз, когда Юхан проходит мимо порогов, он наталкивается по крайней мере на одного такого разбойника. На всякий случай Юхан берет в руки булыжник.

Тропинка ведет в кусты. «Как в тоннель», — думает Юхан и настораживается. Сейчас кончится тоннель, и он увидит в реке человека с острогой в руках.

Легко, как косуля, Юхан выскакивает на поляну.

Неслышно, как лиса, подстерегающая добычу, он снова прячется в кусты.

Да, в реке стоит человек. По колено в воде и тащит веревку.

Просто невероятно!

Вот оно и свершилось! Браконьер на месте преступления!

Юхан вдруг чувствует, что в горле пересохло.

«Бросайте багор и сеть! Руки вверх!»

Но Юхану очень трудно представить себе, что он осмелится так сказать. Гораздо яснее представляется то, что может последовать затем, и поэтому он невольно прячется подальше в кусты. Внутренний голос предостерегает его: оставь незнакомца, проходи лесом. А как не хочется упускать такую возможность! Сколько зеленый патруль Таристеской школы мечтал о ней!

«Эй, был бы фотоаппарат!» — вздыхает Юхан. Где-то он читал, как фотоснимок помог разоблачить браконьеров.

Но фотоаппарата нет.

«Было бы ружье…» Зачем оно ему, об этом мальчик не думает.

Но и ружья нет.

«Был бы хоть. Таммекянд под рукой», — вздыхает Юхан в третий раз, жалея, что нет с ним его предприимчивого друга. Но нет и Таммекянда.

Еще Юхан читал, что когда человек сталкивается с опасностью, у него появляется какая-то особенная смелость и решимость. В трудные моменты он находит в себе скрытые запасы храбрости — Юхан собственными глазами читал, — только, видимо, писавший ошибся, потому что о себе Юхан такого сказать не может.

А человек в реке по-прежнему тащит веревку. Если за веревкой не потянется сеть, значит, Юхан о рыбной ловле и представления не имеет. Но к веревке привязана сеть. К тому же она зацепилась — Юхан слышит ругательство.

«Грубый человек! — заключает Юхан, — Некультурный человек».

И у Юхана совершенно пропадает желание вмешиваться в дела браконьера.

«Один в поле не воин! — оправдывается Юхан. — Конечно, один не воин…»

И он тихонько уходит в ольшаник.

Вдруг он видит мотоцикл. «М-72» с коляской стоит под развесистой елью всего лишь в полусотне метров от человека, который возится с сетью. От мотоцикла тянет бензином и теплым маслом.

Человек приехал на мотоцикле, нет сомнения.

У Юхана появляется гениальная мысль: подползти к мотоциклу и отвинтить что-нибудь, без чего тот не поедет. А потом бежать в деревню и собрать людей.

И вот Юхан возле мотоцикла. Что же это может быть, без чего не уедешь? Он осматривает мотоцикл с одной, с другой стороны. Затем прижимается к земле, вытягивает руку и отвинчивает крышки вентилей сначала с одного, потом с другого колеса.

Раздается ужасное шипенье. До смерти перепугавшийся Юхан на четвереньках удирает в лес.

Вот это риск!

Юхан проверяет, целы ли вентили, и мысленно поздравляет себя. Ура, ребята! Победа за нами!

Дальше все пойдет как по маслу. Из дому он позвонит леснику Ка́рпа. Если Карпа в лесу браконьеров ловит, то уж, наверное, и на похитителя ценной рыбы сможет составить протокол. Само собой разумеется, что при составлении протокола будет присутствовать известный защитник природы, дружинник Юхан Салу. Пусть браконьер облегчит свой кошелек на десять рублей. Пусть! А потом вместе с квитанцией ему вернут два вентиля.

Тут Юхан чувствует странную дрожь под коленками. Она ему знакома, и все же… Что, если браконьер затаит злобу? Будет ходить и думать, как бы отомстить Юхану?

Мрачно покусывая губы, Юхан открывает калитку своего дома. Может, отнести вентили обратно?

Дрожь пробегает по спине. Нет, это все равно что идти на самоубийство. Ведь человек уже не возится с сетями. Браконьеры очень быстро делают свое дело. Пожалуй, теперь он возится с мотоциклом.

Может, оставить вентили в кармане? Кому придет в голову подозревать и обыскивать именно его? Пусть вентили останутся у него, а до мотоцикла ему нет дела. Юхан ничего не знает. Не знает, кто тащил сеть, не знает, чей там у реки мотоцикл. Он рисовал афишу и будет опять рисовать. Это интересная работа, тем более на благо колхоза.

Но в душе Юхан досадует, что браконьера не оштрафуют. А может, позвонить леснику, не называя своего имени? Так, мол, и так, говорит неизвестный вам человек. На реке у порогов вытаскивал сети какой-то субъект, который теперь собирается убить лося. Только вот поблизости нет телефона. Надо идти в общежитие доярок. Никто лучше Юхана не представляет, что тогда останется от «неизвестного человека».

«Своя рубашка ближе к телу», — мысленно произносит Юхан и оглядывается, словно боясь, что его подслушивают. Ведь такие слова не для посторонних ушей. Этим дело решается. Вентили он оставляет в кармане и со свертком бумаги в руках возвращается в контору, но не берегом реки, а по окружной дороге, полем.

Пока Юхан путешествовал, гуашь в маленьких фарфоровых чашечках высохла. Юхан идет за водой к колодцу. И тут… ноги его подкашиваются: прямо через картофельное поле идет к правлению тот самый браконьер.

Когда незнакомец стучится в дверь, Юхан занят своим делом. Обычно он никогда не набрасывает карандашом контуры букв. А сейчас он занят именно этим.

— Здравствуйте! — говорит незнакомец. — А больше никого нет?

Он такой же высокий, как одноклассник Юхана Туртс. Бухгалтер Радамес перестает скрипеть пером. Кто незнакомцу нужен?

Оказывается, гостю нужен председатель. Если председатель скоро придет, он может подождать.

Радамесу известно, что председатель скоро вернется.

Гость не садится. Он осматривает диаграммы на стенах, изучает колхозную карту, потом встает за спиной Юхана.

Юхан уткнулся носом в бумагу. Он намечает карандашом буквы.

Странная история произошла с незнакомцем.

— Кто бы мог подумать? — говорит он. Всего-то он навидался, а вот такое случилось в первый раз. — Представляете, я на минуту оставил мотоцикл, и кто-то спустил шины.

Юхан Салу может это прекрасно себе представить. Травинка и сейчас щекочет за пазухой. Но он не подает и вида.

— Скажите пожалуйста! — продолжает гость. — Смотрю, шины сели. Хочу накачать, а вентилей-то нет. Будто их коза хвостом смахнула. Представляете!

Но в общем-то он доволен. Не каждому инспектору рыбнадзора удается в первую же трудовую неделю вытащить на берег две капроновые сети браконьера. Вентили — это пустяк. Председатель сегодня же даст ему новые. А где браконьер возьмет новые сети? Инспектор смеется.

Радамес отложил ручку. Он тоже смеется.

Юхан понимает, что и ему следовало бы улыбнуться, но улыбка не получается. Так, значит, этот человек не браконьер, а инспектор рыбнадзора, который вытаскивал из воды сети браконьера! Юхан утыкается носом в бумагу.

Радамеса вдруг начинает интересовать количество рыбы, которую браконьеры вылавливают в реках и озерах. Будет несколько десятков тонн или нет? Радамес еще о чем-то спрашивает, но гостю не до него. Гостя заинтересовала работа Юхана.

— Какого цвета будут эти буквы?

— Красные, — отвечает Юхан. На афишах большие буквы всегда рисовали красным.

— А если сделать одну букву красной, а другую синей?

Что ж, Юхан согласен. Лишь бы этот человек поскорее ушел. Но советчик начинает сомневаться, хорошо ли получится. Сначала надо попробовать на клочке бумаги. Одну букву красную, другую синюю. Или же так: две красные, потом две синие.

Вспотевший Юхан протягивает руку за тюбиком. Синего тюбика нет. Ни в коробке, ни на столе.

— Иногда я кладу тюбик сюда, — бормочет Юхан и ощупывает нагрудный карман. Но и в кармане нет.

— Значит, потерял? — спрашивает гость. Кажется, это ему на руку.

Юхан кивает головой. Видимо, потерял.

— И ты не знаешь где?

Юхан не знает. Вот так история! Можно предположить, что тюбик с синей гуашью упал из коробки в конторский шкаф и затерялся в груде бумаг. Но Юхану не позволено там рыться.

— Значит, в конторский шкаф? — удивляется инспектор. — А не валяется возле некоего мотоцикла?

Юхан поднимает глаза, и первое, что он видит, — тюбик с синей гуашью. Инспектор подбрасывает его на ладони.

Юхан сразу же сообразил, в какую игру с ним играли.

— На военной службе я был пограничником, — говорит инспектор. — А пограничники… Ай-ай-ай! Смотри, у тебя на коленках и сейчас сосновые иголки.

Юхан чувствует себя мышью в лапах кошки. Он нащупывает и вынимает из кармана два вентиля. Да, да, он готов накачать шины.

— До чего же интересна философия маленьких жуликов! — восклицает победивший и надевает фуражку. — Скажи-ка, а что ты ожидал от своей проделки? Может, в реке были твои сети и ты решил отомстить?

— Я подумал, что вы браконьер, — признается Юхан Салу. — Я шел по берегу и заметил, что кто-то ставит сети. Ну и отвинтил… чтобы вы не могли скрыться…

Юхан понимает: ни один инспектор рыбнадзора не простит, если его примут за браконьера. Посчитать инспектора за браконьера ужасное преступление. Юхан ожидает, что инспектор рассвирепеет, но нет — высокий человек смеется. От души. Смеется и Радамес.

— Скажите пожалуйста! — Инспектор бьет ладонью по колену и хохочет. — Я вытаскиваю сети браконьера, а меня самого… Вот так здорово!

Проходит несколько минут, владелец мотоцикла снова становится серьезным.

— Так кого же ты… туда… за мной послал? Они уже окружают мотоцикл?

Юхан выглядит жалким. Ничего не поделаешь. Придется говорить правду.

Инспектор таращит глаза. Он в недоумении. Ведь Юхан уже привел мотоцикл в негодное состояние. Почему же он не действовал дальше?

Юхан молчит. Невысказанные слова написаны на его лице.

— Да… — произносит защитник рыбных богатств и почему-то вздыхает. — Так вот оно что!.. Плохо, очень плохо. Что начато, нужно довести до конца. Мне кажется — это самое главное.

Инспектор прощается только с Радамесом.

Юхан Салу долго смотрит на дверь.

Потом глубоко вздыхает и вытаскивает из-за шкафа заброшенную афишу. Ту, на которой «Осенний бал» стоит столбом, а в правом углу красуется кленовый лист. Ту, которая ему самому нравилась.

Не обращая внимания на Радамеса, Юхан прикрепляет ватман кнопками на прежнее место. Потом берет в руки кисточку.

Что начато, нужно довести до конца.