Юность Розы

Глава VI Роза обтесывает Мэка

— Позвольте мне сказать вам одно слово? — этот вопрос был произнесен трижды, прежде чем из-за груды книг возникла всклокоченная голова Мэка.

— Кажется, кто-то что-то сказал? — спросил он, прищуриваясь от солнечного света, проникшего в комнату вместе с Розой.

— Ничего страшного, я повторилась всего-то три раза. Не беспокойтесь, пожалуйста, я пришла сказать вам только пару слов, — Роза замахала рукой, чтобы избавить юношу от необходимости подниматься из кресла, в котором тот сидел.

— Я так углубился в сложные переломы, что ничего не слышал. Чем могу быть полезен, кузина? — Мэк гостеприимно смахнул стопку брошюрок с соседнего стула, так что они разлетелись в разные стороны.

Роза присела, но, кажется, не могла подобрать слова, чтобы высказаться, и вертела в руках носовой платок в каком-то молчаливом смущении. Наконец, Мэк надел очки и, буравя ее взглядом, спросил:

— В чем дело, сударыня? Заноза, порез или воспаление костей?

— Ни то, ни другое, ни третье. Забудьте, пожалуйста, на минуту вашу хирургию, — немного резко начала Роза, но закончила с самой любезной улыбкой: — и побудьте моим добрым братом.

— Не могу обещать, не зная в чем дело, — последовал осторожный ответ.

— Я прошу вас об одолжении, большом одолжении. Я не решилась бы просить о нем других братьев, — ответила хитрая кузина.

Мэк, казалось, был польщен и любезно поклонился:

— Скажите, в чем дело, и будьте уверены, что я сделаю все, что могу.

— Поедемте со мною завтра на вечер к мисс Хоуп.

— Что?! — Мэк вскочил, как будто она приставила ему ко лбу заряженный пистолет.

— Я долго не беспокоила вас, но теперь пришла ваша очередь, и вы должны исполнить свой долг, как мужчина и кузен.

— Но я никогда не езжу на вечера! — воскликнул несчастный в отчаянии.

— Пора начать.

— Я не умею танцевать!

— Я научу вас.

— У меня нет подходящего костюма для вечера.

— Арчи одолжит вам свой, он не поедет.

— Но завтра лекция, которую я никак не могу пропустить.

— Нет, ее не будет, я узнавала у дяди.

— Но я всегда так устаю к вечеру!

— Это послужит вам отдыхом и освежит голову.

Мэк тяжело вздохнул и опустился в кресло, чувствуя себя побежденным, потому что отступать было некуда.

— Что внушило вам такую дикую фантазию? — резко спросил он. До сих пор его оставляли в покое, и эта неожиданная атака изумила его.

— Настоятельная необходимость. Впрочем, вы можете не ехать, если вам это невыносимо. Мне необходимо присутствовать еще на нескольких вечерах, потому что их устраивают в мою честь, а затем буду отказываться, и никому не придется беспокоиться ради меня.

В голосе Розы послышалось что-то такое, что заставило Мэка смягчить тон, хотя брови его были нахмурены:

— Я не хотел грубить. Если я действительно нужен, то готов идти. Но я не могу понять, что за странная необходимость во мне? В вашем распоряжении трое молодых людей гораздо красивее меня, к тому же гораздо лучших танцоров.

— Мне нужны вы, а не они. Мне совестно все время таскать с собой дядю. Вы же знаете, что я выезжаю только со своими.

— Послушайте, Роза, если Стив чем-нибудь рассердил вас, скажите мне, я ему задам, — воскликнул Мэк, решив, что Франт в чем-то провинился, потому что прошлым вечером именно он был спутником Розы.

— Нет, Стива не в чем упрекнуть. Я просто не хочу ему мешать. Ему хочется сопровождать Китти Ван, хотя он ни разу не дал мне почувствовать это.

— Что за болван этот мальчишка! Ну, так возьмите Арчи: он тверд, как скала, и ни в кого не влюблен. Ему ничто не будет мешать исполнять свои обязанности, — продолжал Мэк, стараясь выведать причину и отчасти подозревая ее.

— Тетя Джесси желает, чтобы хотя бы вечерами он бывал дома, потому что целыми днями работает. К тому же он не охотник танцевать, ему приятнее проводить время с книгой.

«И слушать пение Фиби», — могла бы прибавить Роза. Фиби чаще оставалась дома, а тетя Джесси по вечерам приходила посидеть с тетушкой Изобилие, когда молодежь уезжала. Арчи, как покорный сын, конечно, сопровождал ее (надо признать, с большой охотой).

— А что же случилось с Чарли? Я думал, что он лучший из кавалеров. Ариадна говорит, что он танцует, как бог. Уж его-то целая дюжина матерей не удержала бы дома ни на один вечер. Верно, вы поссорились с Адонисом, а потому обратились ко мне, убогому? — спросил Мэк, добравшись наконец до Принца, о котором он подумал с самого начала. Мэк посчитал неловким поднимать вопрос, который часто обсуждался за спиной Розы.

— Да, поссорились. И я не намерена выезжать с ним, по крайней мере, некоторое время. Мы не сходимся во взглядах, и я не хочу, чтобы мне навязывали свое мнение. Вы можете помочь мне, если захотите, — сказала Роза, нервно вращая большой глобус, стоявший перед ней.

Мэк тихонько присвистнул и сказал, проводя рукой по лицу, словно сметая паутину:

— Теперь понятно, в чем дело, кузина. Но я совсем не гожусь для интриг и непременно все испорчу, если вы не посвятите меня в ваши тайные игры. Скажите прямо, что вам от меня нужно, и я сделаю все, что смогу. Представьте себе, что я дядя, и со всей откровенностью расскажите все, что у вас на душе.

Он говорил так ласково, и в его честных глазах проявлялась такая доброжелательность, что Роза успокоилась и поняла, что может на него положиться. Она ответила ему так откровенно, как он и желал:

— Вы правы, Мэк, и я ничего от вас не скрою. Вы вполне достойны доверия и не сочтете меня глупой, если я буду вести себя так, как нахожу правильным. А Чарли не хочет поддержать меня в моих намерениях. Я хочу рано возвращаться, одеваться просто и вести себя достойно, не оглядываясь на мнение светского общества. Я уверена, что вы меня одобрите и поддержите, потому что это правильно.

— Охотно. Кажется, я понял, чего вы хотите. Неудивительно, что вам не нравится самонадеянность Чарли. Надо, чтобы кто-нибудь помог вам сбить с него спесь. Не так ли, кузина?

— Но как это сделать? — Роза невольно засмеялась и прибавила с довольным видом: — Да, мне нужно, чтобы вы помогли мне донести до его сознания, что я вовсе не желаю ему подчиняться. Он ведет себя так, как будто имеет на меня какие-то особые права. О нас уже начинают говорить, а Чарли безразлично, что мне это неприятно.

— Объясните ему это, — посоветовал Мэк.

— Я пыталась, но он только отшучивается, обещает исправиться, но ничего не меняет. Он ставит меня в такое положение, что я не могу ему возразить. Не могу объяснить, как у него это получается: какой-то взгляд, или слово, или пустяк. Но я точно знаю, что мне этого не нужно. Мне кажется, лучший способ излечить его — это лишить возможности мне надоедать.

— Он просто умеет виртуозно флиртовать и учит вас кокетству. Я поговорю с ним, если хотите, и скажу, что вы вовсе не желаете учиться. Хотите? — спросил Мэк, заинтересовавшись этим делом.

— Нет, благодарю вас, это может привести к неприятностям. Если вы согласитесь хотя бы несколько раз сопровождать меня, это докажет Чарли, что я совершенно серьезна, и всякие сплетни прекратятся, — Роза вспыхнула, как маков цвет, вспомнив слова, которые один молодой человек шепнул на ухо другому, когда Чарли вел ее по столовой с видом поклонника: «Счастливчик! Подцепил богатую наследницу, а мы останемся с носом».

— Положим, нам нечего опасаться людских сплетен, — Мэк посмотрел на Розу как-то особенно странно.

— Конечно, нет, ведь вы еще мальчик.

— Благодарю вас, мне уже двадцать один год, и Принц всего двумя годами меня старше, — Мэк обиделся, что его не признавали за взрослого.

— Да, но он такой же, как остальные молодые люди, а вы старый добрый книжный червь. Я могу выезжать с вами хоть каждый вечер — никому не придет в голову обсуждать нас, и никто не скажет ни слова. А даже если скажут, мне все равно, раз это касается «чудака Мэка», — ответила Роза с улыбкой, назвав кузена семейным прозвищем, оправдывающим все его странности.

— Значит, я никто? — спросил он, хмуря брови, как будто это открытие удивило и огорчило его.

— Для светского общества пока еще никто, но для меня вы лучший из братьев. Разве я недостаточно выразила вам доверие, сделав своим поверенным и выбрав в кавалеры? — Роза поспешила изгладить дурное впечатление, которое, по-видимому, произвели ее необдуманные слова.

— Да уж, ваше доверие, конечно, принесет мне много пользы, — проворчал Мэк.

— Ах вы, неблагодарный! Вы не цените ту честь, которую я вам оказываю! Да мне известна дюжина молодых людей, которые были бы счастливы оказаться на вашем месте. Вам же есть дело только до ваших сложных переломов. Я не стану вас больше задерживать, скажите только: могу я рассчитывать на вас завтра вечером? — Роза не привык ла к отказам и была несколько оскорблена равнодушием кузена.

— Почту за честь! — встав с кресла, Мэк отвесил ей поклон, виртуозно подражая изысканной манере Принца.

— Как, Мэк! Я и не подозревала, что вы можете быть таким изящным! — воскликнула Роза с забавным удивлением и сейчас же все ему простила.

— Человек всегда может стать тем, кем захочет. Нужно только приложить к этому усилия, — ответил юноша, выпрямившись, отчего казался выше ростом и смотрел с таким достоинством, что ошеломленная Роза только и смогла грациозно поклониться и промолвить:

— С благодарностью принимаю ваше согласие. Прощайте, доктор Александр Маккензи Кэмпбелл.

В пятницу вечером Розе доложили о приезде ее кавалера. Она поспешно сбежала вниз, со страхом ожидая, что он явится в каком-нибудь чудовищном бархатном жакете, толстых сапогах и черных перчатках или будет выглядеть смешно и нелепо. Войдя в зал, она увидела молодого человека, поправлявшего прическу перед большим зеркалом, и внезапно остановилась. Взгляд ее переходил от безукоризненного фрака к белоснежным перчаткам, которыми молодой человек приглаживал неподатливый вихор.

— Как, Чарли… — начала было она с удивлением, но голос ее оборвался, потому что в эту минуту джентльмен обернулся. Перед ней стоял Мэк в великолепно сидящем вечернем костюме, с тщательно причесанными волосами, с изящным букетиком в петлице и с мученическим выражением лица.

— А вы бы хотели видеть его на моем месте? Увы, я — не он. Как я выгляжу? Меня одевал Франт, а он должен знать в этом толк, — Мэк сложил руки и вытянулся в струнку.

— Вы до такой степени элегантны, что я не узнала вас.

— Я и сам себя не узнаю.

— Право, я и не представляла, чтобы вы можете выглядеть таким джентльменом, — Роза оглядывала его с большим одобрением.

— А я и не представлял, что буду чувствовать себя таким дураком.

— Бедный мальчик! Он кажется таким несчастным. Чем мне отплатить ему за такую жертву?

— Перестаньте называть меня мальчиком. Этим вы значительно облегчите мои страдания и придадите мужества явиться на люди в дурацком костюме и с завитыми локонами. Я не привык к подобной элегантности и нахожу это чистой пыткой.

Мэк произнес это жалким тоном и так безнадежно взглянул на свои локоны, что Роза рассмеялась ему в лицо и добавила горя, подав ему в руки свое манто. С минуту он смотрел на него очень серьезно, затем осторожно вывернул изнанкой кверху и накинул на голову Розы капюшон, обшитый лебяжьим пухом, да так неловко, что растрепал ей прическу.

Роза вскрикнула и сбросила манто, потребовав, чтобы он поучился подавать его как следует. Мэк послушно совершил более удачную попытку и повел свою даму к выходу, всего три раза наступив ей на юбки. Подойдя к дверям, она вспомнила, что забыла надеть теплые ботинки, и попросила Мэка принести их.

— Ничего, там не сыро, — он нахлобучил на глаза шляпу и закутался в пальто, совершенно забыв о своей элегантности, которая так стесняла его.

— Не могу же я идти по холодным камням в бальных туфлях, — заметила Роза, показывая свою маленькую ножку.

— Вам не придется, вы же моя дама, — и прежде, чем кузина успела опомниться, Мэк бесцеремонно подхватил ее на руки и усадил в карету.

— Ну и кавалер! — воскликнула она с комическим отчаянием, расправляя легкое платье, которое он порядочно помял, схватив ее, как куклу.

— Стоит ли обращать внимание на «чудака Мэка», — с этими словами он забился в противоположный угол и принял вид мученика, готового к тяжким трудам, но твердо решившего или справиться с ними, или умереть.

— Джентльмены не хватают дам, как мешки с мукой, и не вталкивают их таким образом в кареты. Заметно, что вы никогда не интересовались тем, как следует вести себя в обществе. Теперь настала пора поучить вас светским манерам. Пожалуйста, думайте, прежде чем совершить что-нибудь, иначе мы с вами попадем впросак, — предупреждала Роза, опасаясь за своего кавалера.

— Я буду вести себя безукоризненно, вот увидите.

Безукоризненность Мэка была, однако, весьма оригинальна. Протанцевав с кузиной один танец, он предоставил ее самой себе и скоро совсем забыл о ней, увлекшись продолжительным разговором с профессором и ученым геологом Стумпом. Роза, впрочем, не возражала, потому что один танец показал ей: в этой области Мэк полный невежда. Она охотно вальсировала со Стивом, хотя он был выше ее всего на один-два дюйма. В кавалерах и покровителях у нее не было недостатка: все молодые люди ухаживали за ней, а пожилые дамы относились к ней с материнскою нежностью.

Чарли не приехал на вечер. Узнав, что Роза твердо стояла на своем и сделала Мэка постоянным кавалером, он ушел от нее в страшной обиде и отправился на поиски гораздо более опасных развлечений. Девушка очень беспокоилась о нем. Тревожные мысли приходили ей в голову в самом разгаре окружавшего веселья и омрачали удовольствие. Она знала свою власть над Принцем и старалась мудро ее использовать, однако не представляла, как сохранить с Чарли добрые отношения, не изменяя себе и не давая ему напрасных надежд.

«Как бы я хотела, чтобы мы опять стали детьми, чтобы никакие сердечные тревоги и искушения не волновали нас», — сказала она сама себе, оставшись в одиночестве, пока ее кавалер пошел за стаканом воды для нее.

Как раз в эту минуту полугрустных-полусентиментальных размышлений она услышала позади серьезный знакомый голос:

— А аллофит есть новооткрытое соединение алюминия и магнезии, очень похожее на псевдофит, который Вебски нашел в Силезии.

«О чем это толкует Мэк?» — подумала она и, выглянув из-за пышно цветущей азалии, увидела своего двоюродного брата, погруженного в ученый разговор с профессором. Жалкое выражение совершенно исчезло с его лица, он оживился, между тем как профессор с интересом слушал его замечания, очевидно, находя их дельными.

— Что с вами? — спросил Стив, вернувшись со стаканом воды и видя улыбку на лице Розы. Она указала ему на ученый совет за азалией. Стив сначала усмехнулся, взглянув на них, а затем с досадой произнес:

— Если б вы знали, сколько мороки было с этим молодцом! Сколько надо было терпения, чтобы расчесать его волосы, сколько времени, чтобы убедить надеть тонкие сапоги, сколько труда, чтобы заставить его надеть это платье! Тогда вы бы поняли, что я чувствую, когда вижу его теперь.

— А что с ним такое? — спросила Роза.

— Взгляните, что он с собой сделал! Надо отправить его домой, а то он опозорит всех нас. Посмотрите, он точно дрался с кем-то!

В голосе Стива было столько отчаяния, что Роза взглянула еще раз на своего кавалера и вполне согласилась с ним. Куда девалась элегантность Мэка? Он снял перчатки и бессознательно комкал их во время разговора, галстук у него съехал в сторону, букетик беспомощно свисал из петлицы, а волосы приняли обычное положение, встав дыбом. Вместе с тем он казался таким счастливым и оживленным, несмотря на весь этот беспорядок в костюме, что Роза одобрительно кивнула головой и сказала, закрываясь веером:

— Да, это тяжелое зрелище. Но, надо признать, обычный оригинальный вид Мэку более к лицу. Мы должны им гордиться, ведь он знает больше, чем мы все вместе взятые. Вот послушайте… — и Роза притихла, вслушиваясь в красноречивые рассуждения Мэка.

— Как вам известно, Френцель доказал, что шаровидная форма кремнекислой соли бисмута в Шнесбурге и в Иоганджорженштадте…

— Какой ужас! Пойдемте отсюда, пока не полился новый поток слов, а то мы сами, пожалуй, превратимся в шаровидные соли или кристаллы, — панически прошептал Стив. Они потихоньку удалились, преследуемые потоком ученых слов, и предоставили Мэку развлекаться по-своему.

Когда Роза собралась домой и стала искать своего спутника, его нигде не было. Выяснилось, что профессор уже уехал, а с ним и Мэк — до такой степени околдованный чарами геологии, что совершенно забыл о кузине и преспокойно вернулся домой, все еще погруженный в предмет недавней беседы.

Роза не знала, плакать ей или смеяться. Это было так похоже на Мэка — уйти и оставить ее на произвол судьбы. Стив уехал с Китти раньше, чем стало известно об исчезновении Мэка, поэтому всеми покинутую девицу взяла под свое покровительство миссис Блиш и благополучно доставила ее домой.

Роза у себя комнате отогревала ноги и пила шоколад, который Фиби всегда готовила для нее вместо ужина, когда раздался торопливый стук в окно и послышался голос Мэка, который смиренно просил впустить его на одну минуту. Фиби отворила дверь — обеим девушкам не терпелось услышать объяснения.

Виноватый кавалер едва переводил дух, он был испуган и еще более растрепан, чем когда-либо, потому что забыл надеть пальто. Галстук его совсем перевернулся назад, а волосы были до того всклокочены, будто юношу за них кто-то таскал. Видимо, он беспощадно теребил их последние полчаса, придумывая, чем бы загладить ужасный проступок, который совершил по собственной рассеянности.

— Не обращайте на меня внимания, я не стою этого. Я пришел только удостовериться, что вы, кузина, живы и здоровы. А потом пойду и повешусь, как посоветовал мне Стив, — начал Мэк тоном, в котором слышались угрызения совести и который звучал бы еще эффектнее, если бы незадачливому кавалеру не приходилось беспрестанно переводить дух.

— Я никак не ожидала, что вы меня бросите, — Роза смотрела на него с укором, собираясь немного помучить, прежде чем простить. Конечно, его искреннее раскаяние сразу погасило обиду в ее душе.

— И все этот проклятый профессор! Он настоящая ходячая энциклопедия. Я хотел узнать у него некоторые сведения, успеть поучиться хоть чему-то, ведь времени было немного. Вы же знаете: я всегда забываю обо всем, когда сталкиваюсь с подобными людьми.

— Да уж. Я даже удивляюсь, как вы сейчас обо мне вспомнили, — усмехнулась Роза.

— Я бы и не вспомнил, если бы не Стив! Я только тогда очнулся, как громом пораженный: ведь я ушел, оставил вас одну, и вы ищете меня, — Мэк не пытался уменьшить своей вины.

— Что же вы тогда сделали?

— Что я сделал? Я вылетел из дому, как стрела, и остановился только у дома Хоупов.

— Как! Вы отправились к ним пешком? — воскликнула Роза.

— Я бежал бегом. Но вы уже уехали с миссис Блиш; и я побежал назад, чтобы убедиться собственными глазами, благополучно ли вы добрались до дому, — Мэк вытер мокрый лоб со вздохом облегчения.

— Но ведь это три мили туда и обратно; а уж полночь, темно и холодно. Ах, Мэк! Как можно! — Роза оценила его состояние: тяжелое дыхание, тонкие сапоги и отсутствие пальто.

— Что же мне оставалось? — Мэк направился к двери, все еще стараясь отдышаться.

— Стоило ли так убивать себя из-за таких пустяков! Вы могли догадаться, что я сама о себе позабочусь, тем более что вокруг было множество друзей. Присядьте же на минуту. Фиби, принеси, пожалуйста, еще чашку, — попросила Роза. — Я не пущу его домой, пока он не отдохнет и не подкрепится после такой пробежки.

— Не нужно быть ко мне такой доброй! Я заслуживаю выволочки, а не заботы, полыни вместо шоколада! — Мэк был растроган и смиренно уселся на диван с чашкой, которую принесла Фиби.

— Вдруг у вас больное сердце? Такая беготня убьет вас! Не нужно больше так делать, я вам строго запрещаю это, — Роза протянула ему свой веер, чтобы освежиться.

— У меня совсем нет сердца.

— Нет, есть. Я отсюда слышу, как оно стучит молотком, и все по моей вине. Я должна была заранее подойти к вам и договориться об отъезде домой.

— Меня убьют угрызения совести, а не эти три мили. Я легко пробегаю такое расстояние для моциона, но сегодня летел как сумасшедший и, наверное, показал рекордное время. Так что, раз вы больше не сердитесь, успокойтесь и «хлебайте ваш чай», как говорит Эвелина[16], - и Мэк ловко перевел тему.

— Что вы знаете об Эвелине? — спросила Роза с удивлением.

— Я знаю о ней все. Вы думаете, что я никогда не читал романов?

— Я думала, что вы не читаете ничего, кроме латинских и греческих авторов, кроме тех случаев, когда интересуетесь «псевдофитами Вебски» или «кремнекислой солью бисмута в Иоганджорженштадте».

Мэк широко раскрыл глаза при этом намеке, затем, по-видимому, понял шутку и так громко захохотал, что послышался голос тетушки Изобилие, которая в тревоге спрашивала:

— Что это? Что случилось? Пожар?

— Нет, тетушка, все благополучно. Я пришел пожелать кузине спокойной ночи, — громко отозвался Мэк, поспешно допивая свою чашку.

— Ну, так уходи и дай девочке отдохнуть, — проворчала старая леди, возвращаясь в постель.

Роза между тем побежала в прихожую и, сняв с вешалки теплое пальто дяди, пошла навстречу Мэку, который в рассеянности искал свое.

— Вы же прибежали без пальто, полуночник! Возьмите это и в следующий раз будьте внимательнее, иначе так легко не отделаетесь, — со смехом сказала Роза, подавая ему пальто и глядя на него без малейшей тени неудовольствия.

— В другой раз! Значит, вы меня правда простили? Вы дадите мне еще один шанс доказать, что я не полный болван? — воскликнул Мэк, с сердечной благодарностью закутываясь в толстое пальто.

— Вообще-то, я далека от мысли, что вы болван. Напротив, вы сегодня произвели на меня неизгладимое впечатление своей ученостью. Я сказала Стиву, что мы можем гордиться нашим философом.

— Прочь ученость! Я докажу вам, что не книжный червь, а живой человек, как все. А там уж гордитесь или нет, как вам будет угодно! — Мэк с вызовом кивнул головой, так что очки съехали на самый кончик носа, нахлобучил шляпу и гордо удалился.

Дня через два Роза отправилась навестить тетю Джейн, что свято исполняла каждую неделю. Поднимаясь по лестнице, она услышала странный звук и невольно остановилась, чтобы прислушаться.

— Раз, два, три, ногу назад! Раз, два, три, поворот! Ну, начинай! — говорил нетерпеливый голос.

— Легко сказать, начинай! Куда мне девать левую ногу, когда правую я поворачиваю, да еще и завожу назад? — с трудом переводя дыхание, безнадежно спрашивал другой.

Девушка с любопытством двинулась дальше по лестнице. Насвистывание и отбивание такта послышались четче, и Роза узнала голоса. Полуотворенная дверь представила ее глазам такую картину, что девушка едва удержалась от смеха. Стив с красной скатертью, намотанной вокруг талии, опираясь рукой на плечо Мэка, насвистывал мотив вальса — он был отличный танцор и гордился своим искусством. Мэк с раскрасневшимся лицом и сумасшедшими глазами вцепился за талию брата. Он пытался выполнить неразрешимую задачу: провести «партнершу» по длинному залу, не запутавшись в скатерти, не наступив на ногу даме и не перевернув мебель.

Роза наслаждалась зрелищем, пока Мэк, в неистовой попытке сделать поворот, не впечатался в стену и не увлек Стива за собой на пол. Тут уж она не могла более сдерживаться и вошла в комнату, весело воскликнув:

— Это великолепно! Продолжайте, я буду вам аккомпанировать.

Стив быстро вскочил с пола и в большом смущении сдернул с себя скатерть. Мэк, потирая ушибленное место, опустился в кресло и проговорил, стараясь казаться веселым и непринужденным:

— Как поживаете, кузина? Когда вы пришли? Как же это Джон не доложил нам?

— Я рада, что не доложил, а то бы мне никогда не увидеть этого трогательного зрелища преданности кузине и братской любви. Вы, как я вижу, уже вполне готовы к следующему вечеру.

— Стараюсь подготовиться; но тут столько вещей, о которых надо помнить одновременно: движения, темп, направление — все это очень сложно. Да еще надо не наступить на платье, не сбиться с ноги, — Мэк утер мокрый лоб со вздохом изнеможения.

— Это самый тяжкий труд, который я когда-либо взваливал на свои плечи. Я не кукла, чтобы меня валяли по полу, — проворчал Стив, с тяжелым сердцем отряхивая от пыли щегольские сапоги и брюки, и горестно осматривая оттоптанные до боли ноги.

— Я тебе крайне обязан. Я понял, в чем суть, и могу теперь упражняться со стулом, — сказал Мэк с комической смесью благодарности и обреченности. Роза не смогла удержаться и хохотала так заразительно, что оба брата от души вторили ей.

— Раз вы оба приносите себя в жертву мне, как мученики, я обязана помочь вам. Сыграйте нам, Стив, а я дам урок Мэку, если только он не предпочитает танцевать со стулом.

Быстро сбросив пальто и шляпу, Роза любезным жестом пригласила своего кавалера. Ей не смог бы отказать даже отшельник.

— Благодарю вас, но я боюсь ушибить вас, — Мэк был тронут ее предложением, но опасался своей неловкости.

— Я не боюсь. Откуда же Стиву научиться ловко подбирать шлейф? Между тем это не составляет труда для танцующей девушки. Тем более сегодня я совсем без шлейфа, значит одной помехой меньше. Музыка поможет нам лучше держать темп. Слушайтесь меня, и после нескольких туров у нас все пойдет отлично.

— Хорошо, хорошо! Начинай, Стив. Ну, Роза! — откинув волосы, падавшие на глаза, Мэк с твердой решимостью взял Розу за талию и принялся за дело, стараясь отличиться во что бы то ни стало.

Второй урок прошел удачнее: Стив отчетливо отбивал такт, а Мэк исполнял все приказания так быстро, как будто от этого зависела его жизнь. Миновав несколько опасных тесных проходов, Роза провальсировала вокруг комнаты безо всяких приключений, и кавалер посадил ее на место с грациозным пируэтом. Стив начал аплодировать, а Мэк воскликнул с безыскусной искренностью:

— Право, Роза, у вас необыкновенная способность вдохновлять. Я прежде терпеть не мог танцев, а теперь, поверите ли, они мне понравились.

— Я уверена, вы их полюбите. Теперь вы должны сесть рядом и обмахивать даму веером, если она этого пожелает, — Роза изо всех сил старалась помочь своему ученику достичь совершенства в новой науке.

— Да, я видел, как это делают, — сложив газету в виде веера, Мэк принялся обмахивать свою кузину с таким усердием, что у Розы не хватило духу остановить его.

— Отлично, брат! Ты, похоже, становишься человеком. Пожалуй, я закажу тебе новое платье, раз ты и в самом деле начинаешь держать себя прилично, — одобрительно сказал Стив, как компетентный знаток в этом деле. — А теперь, Роза, научите Мэка вести разговор, чтобы он не был посмешищем, как в тот вечер. Я не имею в виду его пассажи о геологии, хоть это тоже было довольно глупо. Слышали бы вы его болтовню с Эммой Куртис! Расскажи ей, Мэк! Бедная Эмма по праву сочла его за крайне скучного человека.

— Я, право, не понимаю, что я такого сказал. Я просто пытался вести светский разговор, — неохотно пробурчал Мэк, потому что двоюродные братья, которым Стив передал эту замечательную беседу, вдоволь потешались над ним.

— Что же вы говорили? Я не буду смеяться. Если только смогу, — Роза горела нетерпением узнать, в чем дело, так как в глазах Стива искрился смех.

— Пожалуйста, я расскажу. Я знал, что она очень любит театр, и начал с него. Все шло очень хорошо до тех пор, пока я не стал рассказывать ей о древнегреческом театре. Вы же знаете, это очень интересный предмет.

— Очень. И вы, наверное, пропели ей один из хоров или продекламировали монолог Агамемнона[17]? Мне вы его декламировали, когда рассказывали об этом, — Роза с трудом удерживалась от смеха при воспоминании об этой комической сцене.

— Конечно, нет; но я посоветовал ей прочесть Прометея[18]. Она почему-то засмеялась, закрываясь веером, и начала говорить о Фиби: какое она прелестное создание, как хорошо себя держит, что одевается в соответствии со своим положением, и тому подобные пустяки. Наверное, это было несколько грубо, но я разозлился и стал говорить то, что приходило в голову, нисколько не стесняясь: что, по моему мнению, Фиби одета лучше всех на вечере, потому что она не обвешана таким количеством украшений, как другие девицы.

— Мэк! Как можно было сказать такое Эмме? Для нее смысл жизни — быть изящно одетой, а в тот вечер она выглядела просто сногсшибательно. Что же она ответила? — спросила Роза, сочувствуя и той, и другой стороне.

— Она вспыхнула и одарила меня свирепым взглядом.

— А что вы?

— Я прикусил язык, но попал, как говорится, из огня да в полымя. Следуя ее примеру, я переменил тему и заговорил о благотворительном концерте в пользу сирот. А когда она стала жалеть бедных малюток, я предложил ей усыновить одного из них и посетовал, что молодые леди вместо этого нянчатся с кошками или собаками.

— Несчастный! Она обожает свою собачку и ненавидит детей, — воскликнула Роза.

— Значит, она просто дура! По крайней мере, теперь ей известно мое мнение по этому вопросу, и, кстати, она вполне его одобрила. Я прибавил, что усыновление могло бы принести много пользы молодым девушкам, научив их обращаться с младенцами прежде, чем появятся их собственные дети. Столько бедных малюток погибает по вине невежественных матерей, — Мэк говорил так серьезно, что Роза не посмела улыбнуться.

— Воображаю себе Эмму с бедным сиротой на руках, вместо своего ненаглядного Тото, — воскликнул Стив, быстро повернувшись на стуле.

— Ну и что, понравился ей ваш совет, «господин Впросак»? — спросила Роза.

— Нет, она как-то передернула плечом, а потом сказала: «Боже мой, господин Кэмпбелл, какой вы смешной! Проводите меня, пожалуйста, к maman». Что я и исполнил с большим удовольствием. Ну, теперь она меня днем с огнем не найдет, — закончил Мэк, сурово покачав головой.

— Вам не повезло со слушательницей, вот и все. Нельзя считать всех девушек такими же глупыми. Я могу назвать целую дюжину умных, которые с радостью обсуждали бы с вами и преимущества простых нарядов, и благотворительность, и греческие трагедии (особенно если бы вы представили им хоры, как мне), — Роза старалась утешить его, между тем как Стив вовсю потешался.

— Составьте мне список, пожалуйста. Я с удовольствием познакомлюсь с ними. Надо же человеку чем-то вознаградить себя за то, что он добровольно крутится весь вечер, как волчок.

— Обязательно составлю. Если вы выучитесь хорошо танцевать, вам, наверное, будет очень весело, и вы сами полюбите званые вечера.

— Я вряд ли стану таким образцовым светским человеком, как наш Франт, но употреблю все свое старание. Конечно, если бы мне пришлось выбирать, я охотнее стал бы ходить по улице с шарманкой и обезьяной, — печально вздохнул Мэк.

— Благодарю за любезность, — усмехнулась Роза, делая реверанс, а Стив укоризненно воскликнул:

— Ну, что вы будете с ним делать? — возмущенный тон Стива недвусмысленно намекнул преступнику, что сопровождать на вечера тому придется не обезьянку, а кузину.

— Боже мой! Что я наделал! — Мэк со смешной досадой бросил газету и удалился из комнаты, произнося трагическим тоном слова Кассандры: