Юные герои Великой Отечественной

Марат Казей

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. На рассвете войска фашисткой Германии перешли западные границы Союза Советских Социалистических Республик на протяжении сотен километров и стремительно двинулись на восток.

Чтобы сломить сопротивление Красной армии, тысячи бомбардировщиков люфтваффе (так назывались военно-воздушные силы Германии) бомбили не только военные гарнизоны, штабы, железнодорожные вокзалы и аэродромы, но и жилые кварталы, больницы, школы. А в некоторых местах в тылу нашей армии с самолётов сбрасывали не тонны смертоносных бомб, а диверсантов, переодетых в форму бойцов Красной армии и милиции.

Так произошло и у белорусской деревни Станьково, рядом с шоссейной дорогой, ведущей в Минск. Автомобильные и железные дороги всегда оказываются целью диверсантов. И переодетые в форму Красной армии парашютисты, говорящие на русском, уже прятались в лесах вдоль шоссе.

С одним из них и столкнулся на опушке леса, недалеко от деревни окончивший четвёртый класс Марат Казей. Солдат был в форме советского танкиста, рослый, крепкий, с большой кобурой, которая странно висела на ремне не на боку, как обычно у наших военных и милиционеров, а почти на животе, у пряжки ремня. Марат это сразу заметил, но незнакомец отвлёк его вопросом:

— Здорово, паренёк! Отстал я от части, заплутал в вашем лесу… Военные или милиция есть в деревне?

— Нет, у нас никого нет, — насторожённо ответил Марат, а сам сразу решил: «Скорее домой! Надо рассказать! Вот почему заехали в нашу крайнюю хату утром пограничники! Парашютистов ловят!»

Но, чтобы не спугнуть врага, он простодушно предложил:

— Вы, дяденька, устали по лесу дорогу-то искать… Идёмте к нам: передохнуть и молока попить!

— Нет! Мне надо своих догнать, — ответил «танкист» и ушёл в сторону сельского кладбища.

А мальчик тут же побежал к матери, которая как раз кормила обедом пограничников, и с порога негромко крикнул:

— Там немец, диверсант! На опушке, недалеко от кладбища. Я проведу огородами, с другой стороны, — так ближе!

И скоро уже завязался бой! Первый бой Марата Казея!

Диверсантов на кладбище оказалось двое. Они начали отстреливаться, выхватив свои парабеллумы, и скрылись в густом кустарнике. Марат и пограничники бросились в погоню…

Вечером в село приехал грузовик с двумя связанными пленными в кузове. Среди стерегущих их пограничников был и Марат. После погони по лесу — весь в крови, в рваной одежде.

Мать увидела сына — перепугалась и запричитала:

— Господи, ранен!

Но бойцы её успокоили:

— Не плачьте! Ссадинами отделался. Повезло, не ранен! Хоть бой был трудный! Еле взяли этих… А сын у вас — герой. Без его помощи мы бы их не нашли и не поймали!

А война разгоралась. Сопротивление Красной армии было отчаянным, но приходилось постоянно отступать.

Вот уже разрушили бомбардировками и оккупировали фашисты Минск. Появился вражеский гарнизон и военная комендатура в районном центре — Дзержинске, что рядом с деревней Станьково. Закрыли оккупанты сельскую школу: не пошёл Марат Казей в пятый класс. Теперь в школе казарма. Жителей досматривают на улицах, обыскивают дома. Ищут оружие и листовки, призывающие к сопротивлению.

А у Марата в хате под половицей и в сарае под сеном сложено собранное по лесам, где прокатились бои, оружие и патроны. Об этом не знает даже мать — Анна Александровна, сама в тайне от сына наладившая связь с подпольщиками.

И вдруг по доносу предателя её арестовывают… Через несколько месяцев до Марата и его сестры Ады доходит страшная весть: мать казнили на площади Свободы в Минске. Так фашистские палачи пытались запугать жителей Белоруссии, устраивая массовые расправы прямо в центре столицы.

Но Марата и других советских людей охватывает не страх, а горе и чувство справедливой мести захватчикам Родины. Жители городов и сёл тысячами уходят в глухие леса и на болота, объединяясь в партизанские отряды. Не будет теперь оккупантам и их местным приспешникам пощады!

И Марат Казей становится смелым партизаном-разведчиком. Одеваясь в нищенскую одежду — рваный ватник и лапти с обмотками-онучами, — он часто ходит по округе, особенно в Дзержинск, где расположен крупный гарнизон.

Хорошо ему знакомый с довоенных времён город стал чужим: вывески и указатели на немецком языке; расклеенные везде прокламации о борьбе с партизанами; перед бывшей школой вместо скульптуры пионера — виселица для врагов Великой Германии, которая должна после победоносной войны по плану «Барбаросса» раскинуться от Атлантики до Урала, поглотив самую большую страну в мире — бескрайнюю Россию.

— Подайте на еду! Голодно! — просит прохожих нищий мальчик. — Сирота я… Есть нечего! Подайте!

— Убирайся отсюда! — кричит на него часовой у комендатуры, заметив строгий взгляд стоящего рядом офицера. — Запрещено здесь попрошайничать!

Солдат ещё что-то ворчит, поясняя, что у комендатуры нельзя находиться, а сам вспоминает своих маленьких Марту, Ганса и Фрица, оставшихся в далёкой, ещё не затронутой войной Германии.

Но Марат снова и снова повторяет неумолимую правду:

— Подайте сироте! Голодно!

— Иди! Иди… — уже не так зло приказывает часовой, уносясь мыслями к собственным детям.

А разведчик всё считает солдат и офицеров, встреченных на площади. Запоминает, где стоят часовые и контрольно-пропускные пункты на подходе к городу. Примечает, сколько и в какую сторону проезжает грузовиков с пехотой, боеприпасами и продовольствием; сколько проползает танков; сколько провозят артиллерийских орудий и какого калибра…

Всё это было необходимо для партизан. Они готовились к внезапному нападению на Дзержинск. И успешная атака скоро была осуществлена: немецкий гарнизон понёс большие потери, а жители оккупированных территорий увидели, что борьба с захватчиками набирает силу.

Действительно, с каждым месяцем партизанские отряды в Белоруссии становились всё крупнее. В отряды шли не только мужчины, но и женщины, часто даже с маленькими детьми.

Поэтому ранним утром 8 марта дозорные, наблюдавшие издалека за дорогами, спокойно пропустили на окраины деревни Румок, где располагался штаб партизанского соединения, много женщин. Они шли по заснеженным лесным дорогам, укутавшись от мороза в старую одежду. Многие были, как показалось наблюдателям, с грудными детьми на руках.

И только самый последний дозорный, внимательно посмотрев в бинокль, распознал обман. Вскочив на лошадь, он кружным путём добрался с другой стороны до штаба.

— Тревога! Немцы! — успел он предупредить командира.

— Как же они подошли?!

— Переоделись женщинами! Да ещё с детьми будто на руках!

— В ружьё! — раздалась команда.

Марат — отличный наездник, вскочил на своего Орлика и понёсся вдоль деревенских домов, чтобы предупредить всех остальных.

И тут же первые выстрелы обороняющихся нарушили тишину морозного утра. Переодетые женщинами немецкие солдаты попадали в снег, «распеленав младенцев» — обёрнутые тряпками и одеялами автоматы. И опушка леса, обрамлявшего деревню Румок, превратилась в поле жестокого боя.

Штаб охраняли только несколько бойцов, кто-то уже был ранен или убит! А каратели брали деревню в «клещи».

Командир партизанской бригады Н. Ю. Баранов отстреливался из-за хаты. Рядом с ним в снегу лежали два адъютанта. Они ждали указаний. В стороне за сараем были привязаны лошади.

Марат обскакал деревню, всех предупредил о наступающих карателях и вернулся к командиру.

— Плохо дело: много их в лесу, а у нас патроны кончаются! Георгий! — окликнул комбриг помощника. — Скачи в отряд Фурманова. Им до нас на конях — рукой подать. Мы пока продержимся, а они пусть немцам в тыл, с леса зайдут!

Георгий только отвязал коня и вскочил в седло, как его скосила пуля снайпера. А второго адъютанта смерть настигла уже на скаку у края деревни.

— Товарищ командир, разрешите мне!

— Давай, Марат, скачи, сынок! Некому больше… Прямиком к той роще на холме! А мы тебя прикроем, пока патроны остались.

— Есть, товарищ командир! — смело ответил Марат и пополз под пулями к своему Орлику за сарай.

Горячий верный конь устремился к роще.

Пули засвистели с новой силой. Но всадник, пригнувшись к шее коня, будто слившись с ним воедино, скакал к спасительному лесу. А партизаны следили за ним с замирающим сердцем.

— Ура-а! — разнеслось по деревне, когда Марат скрылся в роще. — Ура-а!

И бой завязался с новой силой.

Хотя Марат предупредил отряд Фурманова и пришла подмога в Румок, деревню позже пришлось всё равно оставить: каратели подтянули танки и даже авиацию.

От боя к бою Марат становился опытнее. И ему поручали каждый раз всё более ответственные задания.

В декабре 1943 года его с Александром Райковичем отправили в засаду на Слуцком шоссе. В назначенное время они не вернулись, и в отряде забеспокоились. Но послышался шум мотора, и к замаскированному в лесу наблюдательному пункту по просеке подкатила немецкая штабная машина. Партизаны уж приготовились вступить в бой, но вовремя заметили в машине Марата и Александра. Они спокойно вылезли из трофейного автомобиля, окликнув наблюдателей:

— Свои! Отбой! Вот «игрушку» добыли! Принимайте в хозяйство!

— Молодцы, хлопцы! — похвалил их старший, выслушав доклад Марата. — А что это за портфель у тебя из «крокодила»?

— Да так, товарищ командир, всего понемногу: карты секретные, схемы, планы военных действий! Вместе с машиной такой улов достался!

В другой раз Марат в группе из десяти подрывников ушёл на задание под командованием бывшего учителя из родной деревни. Сначала Михаил Павлович не хотел брать с собой совсем юного партизана, но Марат упросил старого учителя. Они вместе получили разрешение от командира бригады Н. Ю. Баранова, который сказал:

— Что же, сынок, разрешаю! В мирное время обучал тебя Михаил Павлович литературе да математике, а теперь вот, видишь, будет учить, как фашистские поезда под откос пускать!

Путь к железной дороге, где планировали взорвать проходящий военный состав, был долгим и опасным. Немцы всюду проверяли документы.

Через два дня тяжёлого обходного марша по заснеженным лесам диверсионная группа вышла к деревне Глубокий Лог. Нужно было встретиться со связным, чтобы узнать обстановку. Но войти в деревню засветло казалось слишком рискованным. А ждать темноты — терять полдня.

— Товарищ командир, разрешите, я переоденусь и схожу один, — предложил Марат.

Михаил Павлович задумался: вдруг там всё же немцы? Но согласился:

— Да, Марат, выручай! Время дорого! Собирайся!

Разведчик достал из вещмешка припасённую изодранную одежду, переоделся и направился в Глубокий Лог под видом попрошайки.

Его ждали с тревогой, и, когда он вернулся, все с облегчением стали наперебой спрашивать:

— Ну, как там? Что сказал связной?

— Разрешите доложить? — обратился Марат к командиру.

— Докладывай, сынок!

— Немцы тут проезжали утром. Их до полусотни. Сейчас устраивают засады на нашем возможном пути на Мостищи. Нельзя нам той дорогой!

— Верно, разведка, говоришь. Придётся опять кружным путём идти.

Переход оказался трудным. Апрельский снег за день подтаивал, особенно на дорогах и полянах: ноги проваливались в воду по колено. Да и шагать партизаны старались след в след, чтобы вражеские следопыты не сразу поняли, что прошла большая группа.

К ночи подошли к железной дороге. Но везде были часовые, колючая проволока и минные поля. Постоянно взлетали осветительные ракеты, и промокшие, измотанные люди разом припадали к земле, в ледяную жижу. Когда ракеты гасли, бойцы снова вставали и шаг за шагом подбирались всё ближе и ближе к железнодорожной насыпи.

Командир подбадривал бойцов: «Терпите, ребята! Скоро фейерверк посмотрим и согреемся!»

И вот два опытных минёра уже заложили взрывчатку под рельсы и, растянув электрический провод, вернулись к основному отряду на опушку леса.

— Минирование выполнено!

— Приготовиться! Ждём поезд! — скомандовал Михаил Павлович. — Сразу после подрыва отходим!

Он протянул Марату подрывную машинку, подключённую проводом к мине.

— Появится поезд — не спеши! Крутанёшь ручку, как учил, только когда скажу!

— Так точно, товарищ командир!

И вот послышалось далёкое пыхтение паровоза и стук колёс товарного состава, гружённого танками, пушками и боеприпасами.

Бойцы приготовились к завершению операции, и прозвучала команда: «Крути!»

Марат крутанул ручку: из-под поезда вырвалось пламя и раздался оглушительный хлопок. Состав будто на миг замер, качнулся, и вагоны стали валиться вниз с высокой насыпи, наскакивая друг на друга. Взрывались боеприпасы.

Командир сделал знак рукой, и партизаны устремились по глубокому снегу обратно в лес. Они оглядывались на зарево от горящих вагонов, танков и пушек.

Когда стихли взрывы, Михаил Павлович похлопал Марата по плечу и сказал: «Вот ты и отомстил за мать… Но месть — последнее дело. Главное — ты приблизил нашу победу над фашистами! Вернёмся в отряд, доложу комбригу, что ты стал опытным подрывником!»

За эту и другие операции Марата наградили орденом Отечественной войны 1-й степени; медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги».

Через несколько недель, когда снег остался только в самых глубоких, тенистых оврагах, а по утрам уже светало совсем рано, почти по-летнему, Марат и начальник штаба бригады Михаил Степанович Ларин подъехали на лошадях к деревне Хоромицкие. Тишина казалась подозрительной, но было необходимо встретиться со связным Виктором Кухаревичем.

Крайне осторожно войдя в деревню, партизаны осмотрелись, прислушались и успокоились. Засады не было.

Командир отправился на встречу со связным, а Марат решил отдохнуть в знакомой семье Аксёнчиковых. Он прилёг, не снимая с шеи автомат и не отстёгивая, как всегда, две гранаты с пояса. Но не прошло и получаса, как раздались выстрелы. Добежавший до Марата Ларин, крикнул: «Каратели! По коням! В лес!»

Но было поздно, деревню окружили местные полицаи и зондеркоманда СС.

Ларин и Марат вскочили на коней и устремились через поле к лесу. Но тут пуля настигла начальника штаба. А пулемётная очередь подкосила Орлика и зацепила Марата. Юный партизан, тяжело раненный и оглушённый падением с коня, всё же попытался доползти до опушки. Но силы его иссякли, и он принял свой последний бой в чистом поле. Маленькая ложбинка дала возможность хоть немного укрыться и начать отстреливаться. Но десятки карателей подступали к раненому бойцу. Марат стрелял всё реже, понимая, что патроны сейчас кончатся. Вот последний точный выстрел — и убит наповал офицер. Немцы залегли в полусотне метров. Полицаи стали кричать: «Сдавайся! Сохраним тебе жизнь!»

Но в ответ партизан метнул гранату в поднявшихся было карателей. Наступила гнетущая тишина. И тогда, понимая, что его хотят взять живым, тяжело раненный Марат, сорвав чеку со второй гранаты и пряча её в руках, с трудом встал во весь рост и крикнул: «Ну же! Идите сюда!»

Каратели ринулись к юноше, а он отпустил взрывной механизм… Граната взорвалась, погубив смелого бойца, но и уничтожив десяток вражеских солдат.

Этот последний бой Марата случился 11 мая 1944 года, за год до великой победы. Марату было всего четырнадцать лет.

А 9 мая 1965 года Марату Ивановичу Казею посмертно присвоили звание Героя Советского Союза с награждением орденом Ленина.