Юный техник, 2006 № 07

ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ «Перезапуск»

Анна БИРЮЛИНА

Четвертого июня две тысячи шестого года я заснула на своем диване в Москве. Едва проснувшись утром, почувствовала, что рядом кто-то есть. Представьте мои ужас: ложилась-то я одна!

Завопив «мама», я вскочила с постели, на которой развалился незнакомый дядька.

— Я поняла, — сказала я независимо. — Это розыгрыш. Сестра Настька, дура, подсунула мне вас для смеха. Пришелец перевалился на бок. Пахнуло перегаром.

Я огляделась и села прямо на пол. Я была не дома. Кровать стояла точнехонько в центре комнаты площадью с небольшой спортзал.

«Выясню-ка для начала, где я», — рассудила я и, оглядевшись по сторонам, потрусила к двери. Возможно, Настя дождалась, пока я усну, и притащила меня сюда. Для смеха, а как же.

Я вышла в коридор. Мне навстречу спешила незнакомка в атласном халатике. Я остановилась, и она тоже. Я шагнула вперед:

— Не знаю, кто вы…

И ударилась о твердую поверхность.

Смешно… — прошипела я, но, сраженная догадкой, ощупала лицо, бока, даже оттянула прядь каштановых волос, чтобы убедиться: незнакомка — отражение. Мое.

— Ох, — пошатнулась я и, видимо, задела какую-то кнопку.

— Электронный дворецкий Эд-90 приветствует вас, прогнусавил кто-то. — Позвольте напомнить расписание дня…

Я попыталась сообразить, не сидит ли кто-то по ту сторону зеркала, и если сидит, то стоит ли прикрыться, но решила, что не стоит: тело-то все равно не мое.

— Оптимальная температура душа — тридцать по Цельсию, мятное мыло…

Отлично, думала я. Очень уж механический голос.

Все-таки машина? Поскребя зеркало ногтем, спросила для проверки:

— А как зубы?

— Зубы? — удивился голос. — Вы прошли осмотр пятнадцать дней назад. Замена чистящих элементов назначена на второе сентября.

Приснится же, подумала я.

— А как с… кофе?

Стена коридора отъехала, и я вошла в ярко освещенную ванную. Из окошечка в стене выехала чашка дымящегося кофе, и я, сделав глоток, в порядке эксперимента залезла в кабинку. Подчинившись повороту рычага, душ окутал меня облаком мерцающего пара. Я вздрогнула, но пар уже сменился теплым воздухом.

— Кто бы ни устроил этот розыгрыш, он не желает мне ничего плохого, — подумала я вслух. — Правда.

— В базе данных отсутствует информация по данному вопросу» — протянул голос.

— А кто та свинья, которую я нашла в постели.

Голос встревожился:

— Датчики показывают, что на территории апартаментов отсутствуют животные.

— Я имею в виду мужчину с волосатыми руками.

— Это капитан Сахаров. Прикажете внести изменения в архив?

Я прыснула

— Нет, все в порядке… может… может, мне лучше одеться?

Отодвинулась еще одна стена. В новой комнате-гардеробной высились горы одежды. Я облачилась в зеленый комбинезон, сунула руку в карман и вытащила оттуда зеленую коробочку.

— Советую не касаться датчика, — вмешался голос.

Я насторожилась.

— Как только вы его коснетесь, на пульт дежурного в Министерстве поступит сигнал, и вы будете арестованы не позднее чем через шесть минут.

— На каком основании?

— Проведение опасных научных экспериментов без лицензии Правительства Конфедерации.

Арест — это очень плохо. Хоть я и не имею никакого отношения к науке.

Вертя карточку так и сяк, я опустилась на мягкий пол и попыталась собрать разбегающиеся мысли. Вот что получилось:

а) Больше никакого кофе на ночь.

б) Все это устроила Настя, чертовка, и теперь хихикает, глядя в глазок — со стороны я наверняка выгляжу забавно.

в) Если все это происходит на самом деле, нужно вести себя разумно, например, не касаться отметины на карточке…

Я никогда не слышала взрыва наяву, однако узнала его безошибочно. Грохнуло так, что все в помещении, включая меня, подбросило на пол метра в воздух. Дверь в гардеробную молниеносно задвинулась, и над ней загорелись красные лампочки.

— Им потребовалось всего две минуты двадцать девять секунд, чтобы добраться сюда, — восхитился с потолка электронный дворецкий. Я вскочила и начала ощупывать стену в поисках дверей.

— Что происходит?! — крикнула я, мечась от стенки к стенке.

— Изоляция — стандартная процедура в чрезвычайной ситуации. Вы сами настроили систему таким образом.

Тут снова грохнуло, и я неудачно приземлилась, хрустнув правым запястьем.

— Выпусти меня отсюда!

— Как прикажете, — легко согласился голос. На задней стенке обозначилась дверь. Подчинившись нажатию ручки, дверь легко распахнулась, и я, покачнувшись, сделала шаг… прямо в разверзшуюся бездну.

Каким-то чудом я уцепилась за ручку и раскачивалась на высоте, по крайней мере, сотни этажей. Вокруг смутно громоздились дома, воздух со свистом рассекали какие-то машины. Где-то далеко внизу угадывалась земля.

Из-за угла покореженного дома с гудением выплыл аппарат, похожий на танк и дирижабль одновременно, и стал разворачиваться, нацеливая на меня круглое отверстие.

В этот момент ручка, пробормотав: «злостное несоблюдение температурного режима», с жужжанием втянулась в дверь. Я прикрыла глаза и подумала, что падение — самая мерзкая часть любого сна.

Тут воздух вокруг перестал свистеть. Я осторожно разжмурилась. Тело опутывала сеть упругих лучиков, которые тянули меня обратно внутрь здания.

Моим спасителем оказался робот, напоминавший вешалку для одежды. Трубки тела составлены в подобие человеческой фигуры, туловище облачено в серый комбинезон.

— Разрешите представиться, — проскрипел робот. — Ру-17. Робот-уборщик коридорной зоны блока апартаментов № 2367.

— Ру!.. — Я постаралась совладать с дрожью в голосе. — Как… мило!

Вдруг — снова вдруг — в окно ударил слепящий свет. Угадав за ним очертания танка-дирижабля, я распласталась на полу.

Ру, умница, непринужденно засвистел и начал обрабатывать ковер хитроумным приспособлением, извлеченным из воздуха.

— Сдавайтесь! — прогремел усиленный мегафоном человеческий голос. — Вы окружены. Оказание сопротивления ужесточит наказание…

Я облилась холодным потом.

— Разрешите представиться, — ни с того ни с сего заскрипел Ру, — Ру-17. Робот-уборщик коридорной зоны блока апартаментов № 2367.

Я поднялась, не спуская с робота глаз.

— Спасибо, Ру. Вы мне жизнь спасли. Может, объясните, что здесь происходит?!

Ловко выпущенным шлангом Ру подхватил меня под локоток и повлек по одному из коридоров.

— Я узнал вас. Вы с верха. Опять незаконные эксперименты?

— Понимаете, — с чувством понесла я околесицу, я легла спать на своем диване четвертого июня две тысячи шестого года в Москве, а проснулась здесь… Дверь открылась прямо в пропасть…

— Ого, — сказал Ру. — Обычно вы прибегаете с воплями о том, что заснули на другом континенте.

— И что я обычно делаю… чтобы вернуться в нормальное состояние?

— Идете в лабораторию. Это недалеко.

На стене обозначилась и отъехала в сторону дверь.

В открывшемся проеме колыхалась человеческая фигура. Я пригляделась. Толстая тетенька на пороге пригляделась ко мне.

— Ах-ха! — произнесла она торжествующе. — Вы! Из верхних апартаментов? Имя! Впрочем, я знаю: Екатерина Захарьина-Пински. Возвращайтесь к себе.

Ру подмигнул мне кристаллом и коротким проводком указал вправо. Я сделала ручкой ему на прощание.

«Раз Екатерина предвидела эту ситуацию, то наверняка оставила еще какие-то подсказки», — думала я, сбегая по лестнице и на ходу извлекая из кармана очередную карточку. «На всякий случай. Блок апартаментов № 2366, спросить Гектора Лесных. Осторожно».

Я вывалилась на улицу. Горели фонари, хотя, задрав голову, я разглядела наверху клочок яркого неба. На мой вопрос о местонахождении блока № 2366 робот, похожий на горшок-переросток, указал в сторону ближайшего небоскреба.

Я огляделась — «дирижаблей» не было — и побежала вдоль стены по пыльному тротуару. Мимо ковыляли роботы, немногочисленные люди проплывали по воздуху в люльках. Я преодолела почти половину пути, когда одна из люлек вильнула в мою сторону, преграждая дорогу.

— Катя, какого черта… — раздраженным голосом начал мужчина, в котором я — больше по запаху, чем по внешности — признала капитана Сахарова. Недолго думая, я нырнула под люльку и со всех ног кинулась к блоку № 2366.

— Стой! — понеслось мне вслед. В то же мгновение из-за небоскреба показался «дирижабль» и выхватил меня из толпы знакомым лучом. Раздался женский визг.

— Лечь! — загремел в мегафон пилот. — Вы на прицеле…

Словно по заказу на поверхности тротуара передо мной возникло круглое отверстие. Я кинулась туда, уцепилась за хрупкую лесенку и захлопнула над собой крышку. Рядом шарахнул очередной залп, и я поспешно поползла вниз, на свет.

Через минуту я спрыгнула в широкую трубу и, прикинув направление, заторопилась, хлюпая по застоявшимся лужицам. Пахло аквариумом. Взрывы утихли, зато стала прибывать вода.

Я заметалась, заглядывая в боковые проходы — но там было темно, а мне отчаянно не хотелось возвращаться тем же путем, которым я сюда попала. Наконец наверху сверкнула металлом новая лесенка.

— Спасибо, — просипела я, оттолкнувшись посильнее, уцепилась за лесенку. Откинув крышку люка, я выбралась в подвал, оттуда — в коридор. Первое, что попалось на глаза, была табличка: «Добро пожаловать в блок апартаментов № 2366». А под табличкой метался лысеющий уже щуплый мужчина.

— Быстрее, — приказал оп сквозь зубы и поволок меня за собой. — Эта растяпа Катя решила, что может начать новый опыт сама. Вам ведь уже рассказали о…

— …переносе сознания? Да.

Лесных втолкнул меня в очередную комнату и с такой яростью швырнул на пол чемоданчик, что я прикрыла голову, по привычке ожидая взрыва.

— Вчера вечером Екатерина, не спросив меня, начала новый опыт. Еще и несчастного Сахарова… того. «Забыла предупредить. Думала, наверное, что с утра смешно будет… вы из какого года?

— Две тысячи шестого, — буркнула я.

— Ого!

Лесных, весь в красных пятнах, поворочал рукой в стене и извлек оттуда чашку кофе, указал мне на низенький диванчик и сел сам.

— Она оставила мне короткое сообщение. Я прослушал его только утром… а тут начались эти… бомбежки! — он махнул рукой. — Впрочем, не в первый раз.

Я нахмурила Катины брови:

— Я легла спать на своем диване четвертого июня две тысячи шестого года в Москве, а проснулась днем шестого, но не нюня, а августа, да к тому же две тысячи сто тринадцатого.

— …в Москве — столице Конфедерации. Видите ли, здесь много чего успело произойти. Самое главное — русскими учеными было установлено наличие в атмосфере особого вида электрических зарядов. Их скопления в головах людей способны хранить и передавать информацию. Еще более выдающимся стало изобретение переноса этих зарядов в нематериальное тело. Так была создана система электронных дворецких. Правительство внедрило их по всему миру — слегка очеловеченные машины, слегка автоматизированные люди… Используя этих безобидных помощников, государство неслыханно укрепилось, — глаза Лесных бегали по сторонам. — Видите ли, создать искусственный разум сложнее, чем засунуть в машину готовый.

— Значит, и роботы-уборщики, и все… — …когда-то были людьми. Точнее, их разумным началом. Память у них не сохраняется, так, немного соображения.

Мне все-таки снится, отчаянно подумала я.

— Но какое отношение к этому имеет перемещение во времени?!

— Никакого! В том-то и дело. По-моему, вы — новое слово в науке. Понимаете, это не полноценный перенос, скорее, переориентация зарядов с настоящего на более раннюю информацию, то есть на сохранившиеся в них воспоминания.

— Но… это же не означает, что Екатерина очнулась сейчас в две тысячи шестом в моем теле?

Лесных фыркнул:

— Конечно, нет! Выдернули тот фрагмент вашей памяти, когда вы, ничего не подозревая, легли спать в две тысячи шестом. Но поскольку ваша настоящая жизнь тихо закончилась много лет назад, по возвращении Кати вы возвратитесь в небытие.

Мне требовалось время, чтобы переварить это. Ведь для меня четвертое июня было только вчера, и мне вся эта полунаучная белиберда безразлична. И вообще мне всего семнадцать, а это, согласитесь, не лучший возраст для того, чтобы удаляться в небытие.

Мне вдруг стало понятно, почему новое правительство наложило запрет на исследования в данной области. Лесных и его шайка — настоящие преступники. Что же — позволить Лесных провести необходимые действия, чтобы Катя вернулась в свое тело с триумфом?

Видимо, череда этих мыслей отразилась на моем лице, поскольку Лесных торопливо отпер следующую комнату, где стоял аппарат, похожий па большой черный холодильник.

— Давайте по-быстрому… — волновался он. — Настройки я не менял… давайте, а то еще арестуют… Я оглядела щуплого Лесных.

Послушаться его значило отречься от жизни. Не получить всех тех лет чудесной возможности дышать, падать с сотого этажа, скрываться в чуланах и просыпаться где попало, которые у меня отняли таким хитроумным способом.

Остаться? Не будет ли это так ужасно, что даже небытие покажется пикником?

Но ведь любое что-то лучше, чем ничего.

Решение пришло мгновенно. Я молча набросилась на Лесных, втолкнула его в кабинку и захлопнула дверь. Кнопок на пульте было много, но горела лишь одна большая, зеленая. Недолго думая, я ударила по ней.

«Подготовиться к аресту?» Я метнулась к чемоданчику, тому, что Лесных отшвырнул еще в начале разговора. Оттуда выпали два паспорта — с фотографиями Екатерины и его самого, но на чужие имена, кредитные карточки странного вида и другие, с надписью «Аэрокомпания «Конфедерат» желает приятного полета»…

— Отлично, — пробормотала я и потеряла сознание, а может, просто заснула от усталости.

Очнулась я от стука. Стучался в своей кабинке Лесных.

— Выпустите меня!.. — кричал он надломленным, визгливым голосом. — Кто-нибудь!.. На помощь! Я заперта в шкафу! — и он разрыдался.

Я распахнула дверь, и Лесных мешком вывалился на пол. По лицу его градом бежали слезы. С неподдельным ужасом он шарахнулся от меня, причитая:

— Не троньте… кто вы?.. Что происходит?

— Какое сегодня число? — устало спросила я.

— Четвертое июня… — всхлипнул Лесных.

— Год?

— Две… — всхлип, — две тысячи шестой…

Сердце в груди Екатерины Захарьиной-Пински забилось с утроенной скоростью.

— Как вас зовут? — тихо-тихо спросила я.

— Меня зовут Настя, — ответил Лесных тоже шепотом. — Настя Соболева.

Я молча обняла сестру.