За что ты меня ненавидишь?

Пятая глава

Я всю ночь не спала. То сначала этот сон с поцелуем, то потом просто не могла уснуть. Под утро я все же задремала, но услышала шум внизу. Это Юлианна жалуется кому-то, что ей приходится ходить в сад даже летом. Я пыталась вспомнить, ходила ли я летом в сад, но так и не вспомнила. Значит, нет.

Что именно они говорили, я не слышала, только голоса. Я приоткрыла дверь спальни.

— Хорошо, я попрошу Марину, чтобы завтра у тебя был выходной от этой тяжелой работы в саду!

Это был Саша. Все-таки он сдался и везет сестру в сад. И впервые я не слышала в его голосе насмешки, хамства или других агрессивных ноток. Любопытство взяло верх — я на цыпочках вышла из комнаты, подошла к лестнице, заняла такую позицию, чтобы видеть происходящее, но себя не выдать.

Саша был в тех же черных джинсах, но футболку поменял на красную. Тут я вспомнила о татуировке на трицепсе. Отсюда разглядеть что-либо у меня точно не получится, придется повторить попытку в другое время.

Юлианна стоя доела свой бутерброд и зашагала за братом к выходу. Он открыл дверь, пропустил сестру и резко обернулся. Нет! Я успела спрятаться, успела же?

Как только дверь за ними закрылась, я побежала в свою комнату. Сердце бешено стучало. А что я плохого сделала? Ну, сидела на лестнице и смотрела за ними. Разве это запрещенного?

Но почему тогда я чувствую себя пойманной?

Я наспех приняла душ, вышла и стала одеваться. Я не знала, во сколько мы с мамой поедем в магазин, поэтому решила сначала одеться по-домашнему. Конечно, домашняя одежда не сильно отличалась от уличной. Тоже футболки, шорты. Но я все же видела разницу.

Мамы не было на кухне, когда я спустилась. Завтрак — единственный прием пищи, который не вызывает у меня никаких проблем. Я очень люблю завтракать, и обычно ем в это время много.

Я порылась в шкафах, нашла все необходимое, достала из холодильника яйца и начала готовить. Вскоре я вовсе забыла, что не дома, лазила по шкафам, разглядывала кружки, стаканы, тарелки. Меня впечатлила огромная книжка с рецептами у мамы на первой полке. Неужели, она готовит по рецептам? Сколько я ее помнила, любимый мамин совет был один: «Дай волю сердцу и желудку». Я всегда так и делала, крайне редко гуглила рецепт.

Готовить я очень любила. Я даже пекла для папы торты и другие десерты. Мое коронное лакомство — карамельные эклеры. Слюни текут только от воспоминаний. И тут я решила, что непременно испеку их на днях.

— А мне что-то приготовишь?

Я подскочила, чуть не уронив лопатку. Как он так быстро вернулся.

— Обязательно так пугать?

— Обязательно так пугаться? — парировал Саша.

— Я была уверена, что одна на кухне.

Он стоял в дверях кухни, облокотившись об косяк, руки как всегда скрещены на груди.

— Теперь нет.

Я достала ещё одну тарелку для него, выложила яичницу и протянула.

— Держи.

Он не торопился подходить. Тогда я поставила тарелку на островок. Проделав то же самое с моей порцией, я взяла вилку и, пройдя в столовую, села завтракать.

Он шел следом со своей тарелкой. Сел напротив меня.

Я подняла глаза — смотрит в упор.

— Умеешь играть в гляделки? — с вызовом спросил он.

— Допустим. Хочешь сыграть?

— Мы уже играем.

Действительно, он все это время смотрел на меня, ни разу не моргнув. Я ещё шире раскрыла глаза и уставилась на него. Он ещё не знает, что я без победы никогда не ухожу. Так и вышло — он засмеялся и моргнул.

— Все-все, ты выиграла.

Я победно улыбнулась в ответ.

В этот раз смех его звучал намного приятнее, чем вчера за ужином.

— Ммм, вкусно. Оказывается, ты умеешь готовить.

— Это всего лишь яичница.

С этими словами я встала из-за стола и подошла к холодильнику на кухне. Я нарезала овощи, налила себе кофе и вернулась за стол.

— Я не знаю, что ты пьешь с утра, поэтому не стала ничего наливать.

Я поставила чашку около своей тарелки, а овощи посередине.

— Я не пью кофе, у меня от него давление падает.

— Надо же, — сочувственно произнесла я. Если бы можно было пить только кофе, я была бы счастлива. Но мой врач даже одну чашку в день запрещает. Но ведь его нет рядом…

Он быстро справился с яичницей и откинулся на стуле. Как и за ужином, пристально наблюдал за мной, как будто пытался что-то разглядеть. Я поняла, почему мне было неуютно под его взором — во-первых, его глаза как рентген меня сканировали, во-вторых, в такие моменты я сама не могла разглядывать его. Или могла?

Я дерзко подняла подбородок и уставилась на Сашу. А что такого?

Я не знаю, сколько бы мы так с просидели, если бы в столовую не вошла Марина.

— О, ребята, вы уже завтракаете. Я до ночи сидела за новой книгой, которую мы читаем клубе, не заметила, что слишком поздно. Совсем не выспалась.

Как бы в доказательство она зевнула и прошла на кухню.

— Как аппетитно выглядит! — произнесла мама, накладывая себе порцию.

— Это всего лишь яичница, — съязвил Саша моими же словами, глядя мне в глаза.

И меня это развеселило, хотя он явно хотел задеть.

Мама села справа от меня и принялась есть.

— Дай мне буквально полчаса, и сможем ехать. Саша, может, ты с нами?

У меня сердце екнуло. Я не понимала, какой ответ жду.

— Нет, — потянул он. — У меня дела.

Отлично, он не едет. Я ведь этот ответ ждала, да?

— К Алене пойдёшь? — беззаботно спросила мама.

Я быстро посмотрела на него и отвела глаза. Видимо, его девушка.

— Вряд ли. У Миши вечером собираемся, надо ему помочь.

— А возьми Аврору с собой, — предложила мама, все также спокойно поедая яичницу. Неужели она не видит напряжения между нами? Не видит, что я его раздражаю? Конечно, он не захочет никуда меня брать.

— Да, без проблем.

Я не ослышалась?? Без проблем? Он так легко это сказал, будто мы с ним заядлые друзья. Ну, или действительно брат с сестрой. Хотя даже сестёр неохотно берут с собой куда-то.

— Отлично. Но помни, ей хотя и восемнадцать, отвечаешь за нее головой!

Я чувствовала, как щеки пылают. Почему я молчу? Возрази им! Скажи, что не хочешь никуда идти!

— Не переживай, я о ней позабочусь, — промурлыкал Саша. Нет, он точно что-то задумал. Может, он избавится от меня по пути на вечеринку? Завезет куда-то в лес и оставит? А я не смогу найти дорогу домой.

— В чем у вас обычно ходят на эти вечеринки? Может, нужно что-то соответствующее? — размышляла мама. В этом вся она. Когда мы жили вместе, она всегда отвечала за наш с папой внешний вид. Она покупала без нас одежду, приносила, размер был подобран идеально. Да и сами образы были очень удачными, поэтому мы никогда не возражали.

— Джинсы и футболка подойдут, — лениво ответил Саша.

Мама кивнула, затем повернулась ко мне и улыбнулась, мол: «Видишь, как тебе будет весело!»

— Я лучше останусь дома.

Наконец-то я смогла возразить.

— Не говори глупостей, милая. Лето! Надо тусоваться.

Она встала, убрала свою тарелку в раковину и пошла наверх.

— Надо тусоваться, — повторил издевательски Саша, подмигивая мне.

Я тоже встала, убрала за собой и пошла переодеваться.

— А это можно бросить на кровать, — предложила мама, показывая на желтый плед. Я посмотрела в нашу тележку — все было серого и желтого цвета. В принципе мне понравился выбор мамы.

Диван мы так и не выбрали, мама положила каталог в сумочку и повернулась ко мне:

— Пойдём обедать?

Я заказала овощной салат, мама — кебаб и овощи-гриль.

Кафе было небольшое, но уютное. И по тому, как официанты поздоровались с мамой, я поняла, что она тут частый гость.

— Я часто бываю в этом мебельном, потом обязательно захожу сюда.

Мы немного поели, я отложила свою тарелку и посмотрела на маму. Нет, нет во мне ненависти к ней, как бы я не старалась. Но во мне сидела обида — очень сильная, прожигающая насквозь, давящая на сердце, заставляющая задыхаться.

— Может, ты хочешь перекрасить стены?

— Какие стены? — я не сразу поняла, о чем она.

— В комнате. Ты не хочешь сделать ремонт? Мы покрасили стены в белый, потому что не знали, какой интерьер ты хочешь.

По глазам мамы я понимала, что сказать она хотела что-то другое.

— Ладно, не так. Мы вообще не были уверены, что ты прилетишь. Но это твоя комната. И с первой минуты она была твоей. Поэтому ты можешь покрасить стены, переклеить обои или добавить что-то.

Я не была готова к откровенному разговору, но, черт побери, конечно, мне было приятно! Значит, мама думала обо мне, хотела, чтобы я приехала.

— Я подумаю.

— Ты можешь попросить Сашу! — вдруг осенило маму.

— О чем? — испуганно спросила я.

— С ремонтом. В его комнате он все сделал сам — и стены красил, и декор добавил, и полки прибил. Рукастый, знаешь, такой. Вообще у него руки золотые, только вот голова немного…

— Пустая? — подсказала я.

Мама засмеялась.

— Нет, — отрицала она. — Он, кстати, достаточно умный и интересный парень. Просто дурь какая-то в голове еще с подросткового возраста. Вова говорит, он в школе был самым первым во всем. А вот в университете сломался. Что-то произошло… Либо компания такая подвернулась.

Я снова водила вилкой по тарелке. Говорить о Саше с мамой мне как-то не хотелось. Я пока не решила, как мне вообще воспринимать его выходки. А мама как будто и не замечала моего состояния.

Мы закончили есть, расплатились и вернулись домой.

— Мне нравится! — заявил Владимир, стоя посередине моей комнаты. Мы расставили серые и желтые подушки по тафте перед окном. Кинули пару чёрных подушек на кровать, на котором заменили белое покрывало на серое, декорировав желтым пледом.

В правом углу комнаты встал напольный торшер с мягким светом, а на полу мы постели горчичного цвета ковёр в белый ромбик.

Я осмотрелась, вышло все достаточно симпатично.

— Саша, зайди сюда, пожалуйста.

Я стояла спиной к двери, но мне было этого достаточно, чтобы почувствовать тысячу мелких уколов. В последний раз Саша был в моей комнате вчера ночью, когда наорал на меня из-за телефонного разговора с Лизой. А потом еще был здесь в моем сне…

— Миленько.

У меня все замерло внутри — он стоял прямо позади меня. Мне даже казалось, что я чувствую его дыхание затылком. Я невольно обернулась и удивилась. Он действительно разглядывал мою спальню с легкой улыбкой.

— Саша, а ты не хочешь нам помочь? Мы думали, как можно перекрасить тут все, что-то изменить.

— Да? Аврора, ты хочешь, чтобы я тебе помог? — промурлыкал Саша, ехидно улыбаясь. Он был так похож на озорного мальчишку, дразнящего одноклассницу. Ну, хорошо, давай сыграем.

— Да, братец, я очень хочу, чтобы ты помог мне с ремонтом! — самым тонким голосом, что у меня был, промурлыкала я в ответ.

Он уже не сдерживал смех. Смеялся задорно и заразительно. Я сама не удержалась и засмеялась. Впервые за эти два дня я почувствовала, что мои плечи перестали напрягаться, шея вытянулась, а тяжёлый камень в животе упал куда-то вниз.

Но эйфория была не долгой.

Тут я услышала, что зазвенел телефон. Саша резко достал свой мобильный, посмотрел на дисплей и напрягся. Вряд ли звонок сильно его обрадовал, так как он пулей вылетел из моей комнаты и закрыл за собой дверь своей спальни. Мама с Владимиром переглянулись, быстро покивали друг другу и молча ушли в коридор. Я осталась в комнате одна.

Я показала папе свою спальню по видеосвязи, рассказала подробно о нашем с мамой походе в магазин. Я всеми силами пыталась улыбаться, показать ему, что не страдаю под одной крышей с ней. И также упорно пыталась разглядеть в глазах папы тоску по бывшей жене.

Но ее не было. Папа был действительно рад за меня.

— Это здорово, цыплёнок! Мне очень нравится твоя комната. И нравится, что ты улыбаешься.

Примерно также отреагировала Лиза. С ней мы разговорили чуть дольше, потому что с подругой мне притворяться не пришлось.

— И теперь он предлагает мне помочь с ремонтом, представляешь?

— Ро, я, конечно, боюсь озвучивать свои мысли вслух. Надо убедиться в их законности.

— Да не собираюсь я никого убивать, — отмахнулась я.

— Да нет, Ро! — засмеялась Лиза. Но по тому, как раскраснелось ее лицо, я начала понимать ход мыслей подруги.

Краснеть — вообще-то моя прерогатива. Ненавижу эту особенность моего организма. Одно время я даже специально ходила в солярий, чтобы стать темнее. Надеялась, что красные щеки не будут заметны на загорелом теле. Но ничего не вышло.

— Ты не узнавала, есть закон, по которому вам нельзя флиртовать или целоваться? — она правда так сказала??

Мое лицо пылало огнем! Я же так и не рассказала подруге про сон. А что бы она сказала, если узнала, что я думаю о Саше слишком часто, раз он мне даже снится?!

— Все, меня зовут. Пока!

Я не соврала. Я действительно слышала, как мама зовёт меня с первого этажа на ужин. Но если раньше я бы потянула время, то сейчас хотелось закончить этот неудобный разговор.

Я умылась холодной водой, убедилась, что щеки перестали гореть, и спустилась вниз. Все уже сидели за столом. Я заняла свое место — напротив Саши. Я приветливо ему улыбнулась, но в ответ получила абсолютно каменное лицо. Видимо, он был не в духе. Как быстро меняется его настроение.

С моего лица улыбка тоже сошла, когда я увидела, что мы будем есть.

Мама ничего не готовила, заказала в ближайшем ресторане пасту. Я есть не очень хотела, особенно, когда крутила в голове количество калорий в каждой порции карбонары.

Мама, Владимир и Полина о чем-то оживлённо разговаривали, каждый рассказывал о том, как прошёл день. Юлианна вставляла какие-то свои детские шутки, взрослые смеялись. И только мы с Сашей сидели молча, уставившись в свои тарелки. Точнее, я так думала, пока не услышала:

— Почему ты не ешь?

У меня сердце замерло. Я подняла глаза, до последнего надеясь, что вопрос адресован не мне. Но столкнулась с ледяными глазами Саши.

— Ты ничего не съела.

Гробовая тишина. Все четыре головы повернулись на меня.

— Я ем, — еле выдавила я.

— Брешешь. Ты не съела ничего! — повторил он.

Я постаралась взять себя в руки. Сделала глубокий вздох и показала на свою тарелку, по которой была размазана паста.

— Я ем. Если ты слепой, то это только твои проблемы.

Молодец! Лучшая защита — нападение. Правда, слабое какое-то.

— Ты водишь вилкой по тарелке, перемешиваешь, делишь на кусочки, но ты ни разу не поднесла эту чертову вилку ко рту за весь вечер!

— Да что ты ко мне пристал! — я уже не сдерживала свой гнев. — Я съела столько, сколько хотела.

— То есть, ничего?? — он тоже перешел на крик. Затем он сделал то, чего я вообще не ожидала. Он накрутил пасту на свою вилку, перегнулся через весь стол и поднес ее к моему рту. — Ешь!

Я стиснула зубы. Запах аппетитной пасты сводил с ума. Или это его глаза так подействовали на меня?

— Ешь!

— Саша! Перестань! Может, она не голодная, — попыталась заступиться за меня Полина. От нее я этого, кстати, вообще не ожидала. Мама молча смотрела на меня с ужасом в глаза. Владимир то и дело переводил взгляд с меня на Сашу, Юлианна как будто ничего не замечала.

— Я отстану, когда она съест хотя бы это.

Я уже чувствовала подкатившую к горлу тошноту. Да съешь ты это! Тебе сложно что ли? Я сама себя пыталась уговорить, но зубы никак не хотели разжиматься.

— Я так и думал, — прорычал Саша, бросив вилку мне в тарелку. Я подскочила от резкого движения и стука. Он стоял, оперевшись на стол. — Ты долбаная анорексичка. Марина, — он крикнул на мою маму, — вы обедали? В кафе?

— Да, — судорожно кивнула мама.

— Она ела?

Мама рассеянно посмотрела вокруг, вспоминая наш обед. Я молилась, чтобы она не сказала правду.

— Да, мы взяли по кебабу и овощи-гриль, — соврала мама, не глядя на меня.

— Она ела? — с нажимом повторил Саша.

— Да! Ела! Я же говорю!

— Я тебе не верю, — покачал он головой и вышел из столовой. Спустя пару секунд мы все подпрыгнули из-за стука двери в его комнате.

Конечно, мама пошла за мной в спальню. Она закрыла плотно дверь и повернулась ко мне. Я уже знала, что она скажет.

— Ты ничего не съела за обедом.

Я села на свою кровать, демонстративно отвернувшись. Я не собиралась обсуждать эту тему.

— Давай поговорим. Расскажи мне, — попросила она. Я почувствовала, как немного прогнулась кровать под ее весом. Она села рядом и погладила меня по спине.

— Я не хочу.

Я зажмуривалась, стараясь остановить слезы.

— Хорошо. Тогда просто помолчим.

Я коротко кивнула. А через секунду уже плакала у мамы на плече.

— Тише, малышка, тише. Мы справимся. Я помогу тебе, обещаю.

Она продолжала шептать мне слова поддержки, гладила меня по голове и вытирала слезы.

Я очень по тебе скучала, мамочка. Очень сильно скучала.

Я пыталась вспомнить, когда это началось. Когда мама ушла, мне было очень плохо. Не сейчас, а в мои двенадцать. Мозг отказывается воспроизводить все воспоминания, а некоторые стерли препараты, которыми меня пичкали почти год. И даже если что-то вспоминается, я не могу быть уверенной, что это правда было. Возможно, моя фантазия все придумала.

Когда же я перестала есть? Хотя не совсем так. Я ем. Но мало.

Когда через год депрессии посмотрела на себя в зеркало, я себя не узнала. Я никогда не была худой, но лишние 30 килограмм на девочке тринадцати лет сильно заметны. За лето мне удалось скинуть всего 7, и в школу я вернулась не только как «оставшаяся на второй год тупая семиклашка», но ещё и «жирная Аврора в ожидании принца». Конечно, дети меня дразнили, но так как себя обижала я сама, никто не мог. Я морила себя голодом в наказание, придумывая все разные и разные способы борьбы с лишним весом. В итоге я пришла к тому, что надо убрать ужины. Вместо них я пила воду и шла на пробежку. Зимой вместо бега я предпочитала коньки. Мне кажется, папа чуть разорился на прокате коньков, поэтому вскоре купил мне собственные.

Вес уходил, но медленно. Тогда я решила попробовать убрать и обеды. Вдобавок я начала считать калории, разбираться в составах. И у меня появился список плохой еды. Другими словами, все, что содержит углеводы, летело в мусорное ведро. Обманывать папу было проще простого — в будние я якобы обедала в школе, а ужинали мы всегда в разное время, так как он приходил поздно. Я специально оставляла грязные тарелки, чтобы у него не возникало сомнений. С выходными первое время было сложнее, я срывалась, ела, а потом голодала два дня. И так по кругу. А потом я поняла — люди не смотрят на тебя, когда едят сами. Это относится и к отцу. Несколько лет я сидела с ним за одним столом, делала вид, что ем, и все работало. До этого вечера. Как Саша понял то, что папа не понимал несколько лет? Неужели дело только во внимательности?

Все же назвать меня анорексиком нельзя. Я читала про эту болезнь, у меня все не так. Я завтракаю достаточно сытно, но стараюсь избегать остальных приемов пищи. И ещё стараюсь считать калории, хотя уверена, что потребляю меньше, чем трачу.

Сейчас мне моя фигура уже нравится, поэтому я иногда допускаю мысль, что могу пообедать. Может, когда-нибудь я приду к тому, что и на ужине смогу поесть.

Я уже засыпала, когда услышала стук в дверь. Я села в кровати и решила прислушаться — если постучат снова, значит, не показалось.

— Ты спишь? — услышала я шепот. Быстро встав с кровати, я подошла к двери. Очень медленно и тихо я ее открыла. На пороге стоял Саша. Он почесал затылок, просканировал меня обычным своим рентгеновским взглядом и сказал:

— Ты не спишь.

Капитан очевидность спасёт этот мир.

— Ну, как видишь, — прошептала я в ответ и развела руками. — Я думала, ты ушел на свою вечеринку к другу.

Я, правда, так думала, ведь сегодня, разговаривая по видеосвязи, ко мне никто не ломился, не кричал. Поэтому я решила, что его нет дома.

— Ты обо мне думала? — ухмыльнулся он. — Нет, вечеринку перенесли. На самом деле я извиниться хотел. Я перегнул палку.

Сказать, что я удивлена, — ничего не сказать. Конечно, я не думала, что он будет продолжать тот неприятный разговор, но и извинений я не ждала.

— Да, это не твое дело, — постаралась без агрессии сказать я.

— Но тебе не нужно этого делать. У тебя все в порядке, — заверил он, снова оглядев меня сверху до низу. На ногах его взгляд задержался. Черт! И я снова в детской пижаме: на футболке Гуффи, а шорты с сердечками. А я побрила ноги? Судорожно пыталась вспомнить, но не уверена. Надеюсь, он не заметит, если даже нет. — У тебя все отлично, — поправил он самого себя. — Не надо голодать.

Я скрестила руки на груди и посмотрела на него с вызовом.

— Я подумаю.

Он прищурился, понимая, что в этот раз игру затеяла я.

— Хочешь, поспорим?

Я на секунду задумалась. А потом потащила его к себе в комнату. Если мы будем дальше разговаривать в коридоре, можем всех перебудить.

Мы сели на мой новый ковер и продолжили смотреть друг на друга. Я сидела в позе лотоса, а он вытянул ноги.

— Давай поспорим, — снова предложил он.

— На что?

— Ты начинаешь обедать…

— А ты что?

Он задумался. Пока его глаза бегали по моей комнате, я могла разглядеть его. Короткая двухдневная щетина покрыла его щеки и подбородок. Под глазами виднелись небольшие мимические морщинки. На лбу тоже пара морщин, скорее всего он часто хмурится.

Тут его глаза остановились на мне.

— Я брошу курить.

— Ого! Какая серьёзная ставка!

Он кивнул, как бы для убедительности достал из кармана джинсов зажигалку и сигареты и положил между нами.

— Ты можешь купить другие, — дерзила я.

— А ты можешь соврать, что ела, пока меня нет.

Тоже правда.

— Давай будем честными друг с другом, — шепотом предложил он. У меня мурашки побежали по телу от его голоса. Я молилась, чтобы он этого не заметил. Сглотнув слюну, я ответила:

— Хорошо.

Он одним резким движением встал и потянул меня за руку. Когда я оказалась на ногах, он произнес:

— Но я тебе не верю, сестренка. Поэтому завтра пойдем вместе обедать.

Я не сразу поняла смысл его слов, потому что мою ладонь жгла его рука. Я так и смотрела на наши руки, пока до меня не дошло. Обед!! Вместе!

— Что? Куда?

— Я сообщу тебе. Спокойной ночи, сестренка.

Он подмигнул, отпустил мою руку и вышел из комнаты.

Что за черт тут произошло??