За Темными Лесами

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ ХРУМХРЫМС

В лесу было тихо. Затем что-то шевельнулось. И опять стало тихо. Лес был немым — это была такая мертвая, мрачная тишина, которая разливается только перед самым рассветом. Прутик повернулся на другой бок и подоткнул под себя одеяло, подаренное Колючкой. Во сне он видел летающие корабли, проплывавшие в небесной синеве. Прутик стоял у штурвала, подняв воротник от ветра.

— Красиво плывем, — пробормотал он, улыбнувшись во сне.

На корабле все оживленно забегали, засуетились, и это было неспроста. Прутик все еще стоял у штурвала, держа курс по карте, пока команда готовила ловильные сети для стаи мигрирующих дроздов, замаячившей на горизонте. Значит, на ужин они будут есть печеных дроздов. Канаты, щелкая, хлестали по мачте.

— Право руля! — послышался чей-то голос. Прутик вздохнул и повернулся на другой бок.

И опять тишина. На этот раз она была оранжевой: пустыня мерцающего безмолвия. Голосов больше не было слышно, даже его собственного. Спине было холодно, но лицо пылало. Мальчик, проснувшись, моргал глазами.

Сначала Прутик не мог понять, где он находится. Рядом с ним догорал костер. Обугленные кости и куски жира, валяющиеся в пыли. Над ним густой зеленый полог, через который пробивались первые рассветные лучи.

Прутик резко сел. Внезапно все события предыдущего вечера быстрой чередой пронеслись перед ним. Буря. Небесный корабль. Находка летучего камня. Ужин с воздушными пиратами. Встреча с отцом… Но где же они?

Они улетели без него! Прутик заплакал от боли и отчаянья. Его бросили. Слезы катились по его щекам, и под узкими лучами солнца в каждой капельке-звездочке играла радуга. Они не взяли его с собой! Глухие рыдания сотрясали лесной воздух.

— Почему, отец? Почему? — всхлипывал он. — Почему ты снова бросил меня?

Слова замирали в тиши, а вместе с ними пропала и надежда найти свой путь за лесными пределами. Лес был погружен в безмолвие. Ни кашля лягвожоров, ни визга чеханчиков, ни хрипа порханов. Казалось, не только сами пираты покинули лес, но и забрали с собой всех его живых обитателей.

И все же в воздухе ощущался какой-то неясный гул. Сначала — тихое шипение, потом треск, потом отдаленный рев, который становился все громче и громче, пока Прутик рыдал, закрыв лицо руками.

Наконец жар, припекавший спину, стал нестерпимым. Жилетка из ежеобраза зловеще ощетинилась. Прутик обернулся.

— Ай-ай-ай! — закричал он. Оказалось, он видел вовсе не солнечные лучи! Это был пожар! Леса горели!

Пылающая головешка дуба-кровососа, вылетевшая из пиратского костра, угодила прямо на ветви колыбельного дерева. Колыбельное дерево стало тлеть и дымиться, а несколько часов спустя оно уже полыхало вовсю. Ветром огонь быстро разнесло по всему лесу. И сейчас мощная стена пламени — от корней до самых верхушек деревьев — надвигалась на Прутика.

Он чуть не потерял голову от страха. Мальчик вскочил, и тут охваченная пламенем ветка рухнула прямо перед ним, рассыпав бисер золотых искр. Прутик бросился бежать — только пятки засверкали. Он бежал и бежал, подгоняемый ветром. Он бежал что было сил и не мог вырваться: пожар преследовал его, лес горел и слева, и справа.

Огонь уже подпалил мех на его жилетке, пот градом катился по его лицу, скатывался по шее за шиворот. Огненное кольцо сжималось.

— Быстрее! — скомандовал себе Прутик. — Еще быстрее!

Он промчался мимо жабы-вонючки, чьи короткие и толстые передние лапы роковым образом не давали ей уйти от огня. Реющий червь, оглушенный жаром и дымом, делал бессмысленные круги в воздухе, пока пламя не поглотило его и взрывом не превратило в струйку зловонных испарений. Справа от себя Прутик увидел извивающуюся зеленую змею: это смоляная лоза тщетно пыталась уйти от надвигающейся стены огня. Дуб-кровосос скрипел и стонал, охваченный оранжевыми языками пламени, лижущими основание ствола.

Дальше и дальше бежал Прутик. Две огненные стены уже почти сомкнулись перед ним. Единственной надеждой оставалось проскочить сквозь узкую щель между двумя пламенеющими валами. Как две огненные завесы, спущенные с небес, они сближались. Прутик бросился в просвет между ними. Легкие у него были заполнены едким дымом пожарища, голова кружилась. Словно во сне, он наблюдал, как закрывается полыхающий занавес.

Прутик остановился. Он очертя голову несся, чтобы попасть в самый центр горящего круга! Он попался.

Вокруг дымились палые ветки и кустарник. Пламя вспыхивало, гасло и вновь оживало. Гигантские мясистые смакли шипели и клокотали: от них валил пар, когда внутри плотных угловатых сучков закипал древесный сок. Они раздувались и пухли на глазах, пока не взрывались — БАХ-БАБАХ! — и вместе с семенами в воздух взлетали струи пенной жидкости, как будто кто-то вытащил пробку из бутылки с шипучкой.

Эти водометы сбивали пламя, но лишь на миг. Затем оно вспыхивало с новой силой, и Прутик отступил назад. Он бросил взгляд через плечо: пламя накатывало сзади, теснило справа и слева, окружало со всех сторон. Прутик посмотрел на небо.

— О, Хрумхрымс, — прошептал он, — помоги!

И вдруг чудовищный грохот перекрыл рев бушующего пожара. Прутик повернулся. Пурпурные языки лизали полыхающее летучее дерево, танцуя свой бешеный танец футах в двадцати от него. Раздавался оглушительный шум и треск, все дерево дрожало от корней до макушки. Еще секунда — и оно рухнет на него! Куда бы Прутик ни бросил взгляд — путь был перекрыт. Бежать было некуда, негде было укрыться от огня.

И снова раздался скрежет и хруст: примерно такой же, какой он слышал, выдирая гнилой зуб у толстолапа, — только сильнее во много раз.

— Не может быть! — закричал он, когда дерево затряслось, закачалось и, вырвавшись из земли, на миг повисло в воздухе. Прутик упал на землю, сжавшись в комок. Его окатило волной раскаленного воздуха. Он, крепко зажмурившись, стал в оцепенении ждать, когда огненный столб рухнет на него.

Но дерево все не падало. Прутик прождал еще несколько секунд. Ничего. Но как это получилось? Почему? Прутик поднял голову и открыл глаза. У него перехватило дыхание от изумления.

Огромное летучее дерево, теперь превратившееся в ослепительный огненный шар, парило над землей.

Ствол, воспламенившись, стал легким, и горящая крона, устремившись вверх, вырвала корни из земли. Теперь шар медленно уплывал в небо. По обе стороны от него росли еще два летучих дерева, и они вслед за первым тоже устремились в поднебесье, освобождая корни. Печальный голос колыбельного дерева разнесся по лесу, когда оно вслед за другими взлетело над лесом, охваченным пожаром. Казалось, все небо в огне.

Там, где стояли горящие деревья, теперь зияла чернота. Мрачный провал был похож на беззубую улыбку. Прутик, поняв, что это его последний шанс, стремглав бросился туда. Он должен был прорваться, пока огненный круг не сомкнулся снова.

— Совсем немного осталось, совсем… — задыхаясь, шептал он.

Справа и слева от него горел лес. Пригнув голову и подняв воротник куртки, чтобы хоть как-то укрыться от пышущего жара, он несся мимо строя полыхающих деревьев. Еще несколько шагов, еще чуть-чуть…

Он поднял руку, желая защитить глаза, и очертя голову прыгнул сквозь замкнувшийся огненный круг. Горло у него пересохло от дыма, кожа была обожжена, и он чувствовал запах своих обгоревших волос.

Внезапно жар стал спадать. Горящий круг остался позади. Он отбежал подальше. Ветер улегся, и дым стал сгущаться. Наконец мальчик остановился и стал смотреть, как огромные пурпурно-бирюзовые шары в снопах искр величественно плывут по гаснущему небу.

Он сумел это сделать! Он вырвался из лесного пожарища!

Но у него не было времени поздравлять себя со спасением. По крайней мере пока. Густая дымовая завеса окутывала его, глаза застилала едкая копоть, во рту был привкус гари. Он чуть не ослеп. Дышать становилось все труднее.

Спотыкаясь, Прутик брел дальше и дальше. Он приложил свой шейный платок ко рту и старался дышать через ткань. Еще шаг. И еще один. У него стучало в висках, легкие болели при каждом вздохе, обожженные глаза слезились.

— Я не могу идти дальше, — еле пробормотал он. — Но я должен идти.

Прутик продолжал свой путь, пока рев огня не остался лишь воспоминанием, пока удушливый ядовитый дым не сменился холодным серым туманом, и хотя он был таким же плотным, как дым, воздух был прохладным и удивительно свежим. Мальчик дошел почти до самого края леса. И все же он не останавливаясь шел вперед.

Туман то сгущался, то развеивался.

Деревьев больше не было. Не было ни кустарников, ни молодой поросли, ни трав, ни цветов. Земля у Прутика под ногами стала твердой: хвойно-лиственный настил леса перешел в скользкую от влаги каменистую почву, изрезанную канавами и рытвинами. Прутик осторожно перешагивал через коварные ямы. Один неверный шаг — и его нога окажется в расщелине.

Туман то сгущался, то развеивался — так здесь было всегда. Он шагал по Краевым пустошам, узкой полоске голой земли, которая отделяла Дремучие Леса от Края. За ним лежала неизвестность, неисследованная и не нанесенная на карты: таинственная местность с клокочущими кратерами и вихреобразными туманами — просторы, куда не осмеливались забираться даже небесные пираты.

Поднявшийся ветер дул с Края, он принес с собой запах серы. Густой туман укутал своим плащом вершину утеса, навис над каменистой почвой.

Воздух был наполнен стонами и воплями скорбящих душ, затерянных в вечности. А может, их голоса только чудились в тихом завывании ветра?

Прутик вздрогнул. Не это ли место имела в виду Птица-Помогарь, когда говорила, что судьба его лежит за пределами Дремучих Лесов? Утерев капли влаги с лица, он прыгнул через глубокую расщелину. Приземляясь, он подвернул ногу. Вскрикнув от боли, Прутик начал растирать больное место. Постепенно боль притупилась, и мальчик осторожно встал, пробуя опереться на растянутую ногу.

— Кажется, обошлось, — пробормотал он с облегчением.

Из пропитанного сернистыми испарениями тумана послышался ответ:

— Я рад это слышать, Мастер Прутик. Прутик замер. Может, это ветер сыграл с ним злую шутку? Нет, это был чей-то голос. Настоящий голос. Более того, этот голос показался ему знакомым.

— Далеко же ты зашел, сбившись с тропы, — продолжал его собеседник слегка издевательским, шутовским тоном. — Очень, очень далеко. Я следил за тобой с самого первого шага.

— А кто… Кто ты? — с запинкой пробормотал Прутик, вглядываясь в клубы серого тумана. — Почему я тебя не вижу?

— О, ты очень часто видел меня, Мастер Прутик, — ехидно продолжал голос. — Сонным утром в лагере душегубцев, в липких коридорах колонии гоблинов-сиропщиков, в подземных пещерах злыднетрогов… Я был всюду. Я всегда был рядом с тобой.

У Прутика подогнулись коленки. Он испугался. Он был в смятении. Мальчик ломал себе голову, пытаясь понять, что все это значит. Несомненно, он слышал этот голос раньше. И все-таки…

— Ну как ты мог забыть, Мастер Прутик! — снова послышался тот же гнусавый голос, и в воздухе раздался звук подавленного смешка.

Прутик упал на колени: почва оказалась холодной и вязкой. Туман лег плотной завесой: даже на расстоянии вытянутой руки ничего нельзя было разглядеть.

— Чего ты хочешь от меня? — прошептал мальчик.

— Я? Хочу? От тебя? — сипло расхохотался невидимый собеседник. — Скажи лучше, чего ты от меня хочешь? Ты звал меня.

— Я… я… звал тебя? — переспросил Прутик запинаясь, и его слова, растворившись, утонули в непроглядном тумане. — Но как? Когда?

— Ну-ну, — плаксивым тоном ответил ему собеседник. — Не притворяйся маленьким и глупеньким лесным троллем. Ах, Хрумхрымс! — Мальчик услышал отчаянный вопль, узнавая собственные слова. — Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, помоги мне найти тропу! Неужели ты будешь отрицать, что звал меня?

Прутик задрожал от страха, осознав, что натворил.

— Но я не знал… — пытался возразить он. — Я не думал…

— Ты звал меня, вот я и пришел, — ответил Хрумхрымс, и в его голосе появились угрожающие нотки. — Я шел за тобой, я следил за тобой. Не однажды я спасал тебя, когда ты был на волосок от гибели. — Он помолчал немного. — Разве ты не думал, что я слышу тебя, Мастер Прутик? — продолжал Хрумхрымс, смягчив тон. — Я всегда слышу одиноких, заблудившихся, несчастных… Я помогаю им, я направляю их, и в конце концов…

— Что «в конце концов»? — пробормотал Прутик.

— Они приходят ко мне, — заявил Хрумхрымс, — Так и ты пришел ко мне.

Туман снова рассеялся. Он плыл по воздуху легкими перистыми хлопьями, похожими на обрывки паутины. Прутик внезапно понял, что стоит на краю пропасти. Еще чуть-чуть — и он упадет в бездонный черный провал. За его спиной — клочья рваных облаков, а впереди… Прутик закричал от ужаса. Прямо перед собой он увидел глумливую физиономию самого Хрумхрымса, зависшего в пустоте. Его вытянутая осклабившаяся морда была покрыта прыщами и бородавками, из которых пучками торчали волосы. Глядя на мальчика, он плотоядно облизывал губы.

— Иди ко мне, — увещевал он Прутика. — Ты звал меня, и я здесь. Сделай последний шаг! — Чудовище протянуло ему руку. — Ты принадлежишь мне!

Прутик глядел в упор на жуткого монстра. Два загибающихся рога с острыми концами, пара гипнотизирующих желтых глаз, уставившихся на него. Туман почти развеялся, и теперь мальчику хорошо был виден наброшенный на плечи Хрумхрымса замызганный серый плащ, полы которого падали в никуда.

— Всего лишь один маленький шажок, — умоляющим тоном проворковал Хрумхрымс. — На, возьми мою руку.

Прутик не отрываясь смотрел на костлявые пальцы с длинными когтями.

— Все, что нужно для таких, как ты, Мастер Прутик, — это пойти за мной, — продолжал уговаривать его Хрумхрымс, и желтые глаза его стали огромными, как плошки. — Потому что ты — особенный.

— Особенный. — прошептал Прутик.

— Особенный, — повторил Хрумхрымс — Я знал это с того самого дня, когда ты впервые позвал меня. В тебе горела необоримая жажда новизны, внутри тебя была пустота, которую ты страстно желал заполнить. Я могу помочь тебе. Я могу научить тебя. Вот чего ты по-настоящему хочешь, Мастер Прутик: ты хочешь все знать. Все понимать. Вот почему ты сошел с тропы.

— Да, — мечтательно промолвил Прутик. — Вот почему я сошел с тропы.

— Дремучие Леса не для тебя, — льстивым, но настойчивым голосом уговаривал его Хрумхрымс. — Ты не можешь теряться в толпе, прятаться за спины других, чтобы избежать опасности, укрываться по углам, пугаясь всех и вся. Потому что ты похож на меня. Ты — путешественник, искатель приключений, открыватель новых земель. Ты умеешь слушать. — Чудовище заговорило тихим и вкрадчивым голосом: — Ты тоже можешь стать Хрумхрымсом, Мастер Прутик. Я научу тебя. Дай мне руку, и ты увидишь.

Прутик сделал шаг вперед. У него подогнулись коленки от страха. Хрумхрымс, все еще висевший в воздухе у самого Края, задрожал. Его наводящая ужас морда исказилась от боли. Слезы навернулись у него на глаза.

— Ах, в какие только переделки ты не попадал! — вздохнуло чудовище. — Вечно из огня да в полымя. Постоянно в страхе. Но у медали есть и другая сторона, Мастер Прутик. Только дай мне руку!

Прутик неловко переминался с ноги на ногу. Внезапно раздался оглушительный грохот: несколько кусков породы сорвалось и, тяжело перекатываясь, рухнуло в пропасть.

— И я стану таким, как ты? — спросил мальчик. Хрумхрымс запрокинул голову и разразился хохотом, в котором, впрочем, было мало веселья.

— Разве ты забыл, мой тщеславный друг, что сможешь превратиться в кого захочешь? — сказало чудовище. — В могучего воина, в прекрасного принца… Ты только представь себе, Мастер Прутик, — соблазнительно шептал он, — ты сможешь превратиться в гоблина или трога…

И пока Хрумхрымс заманивал его, он увидел перед собой череду лиц, хорошо известных ему: гоблина-сиропщика, который вывел его из колонии, плоскоголова, вытащившего его из трясины, трога, подставившего подножку Мэг и показавшего ему проход к вентиляционным шахтам.

— А этого узнаешь? — промурлыкал Хрумхрымс. Прутик увидел перед собой свирепое красное лицо с огненно-рыжими волосами.

— Разве ты не говорил, что хорошо было бы остаться у душегубцев? — запутывая мальчика все больше, подольщался Хрумхрымс. — А может быть, ты хотел бы превратиться в толстолапа? — спросил он, снова меняя обличье. — Он большой и сильный, никто не осмеливается связываться с ним, кроме, конечно, вжик-вжиков.

Прутика передернуло. Это существо, зависшее в свободном полете над ним, знало все. Абсолютно все.

— А-а-а, я понял! — закричал Хрумхрымс, превратись в приземистое существо с бурой кожей, носом картошкой и завязанными в пучки волосами. — Лесной тролль. Можешь идти домой. Теперь ты будешь таким, как все. Разве не этого ты всегда хотел?

Прутик механически кивнул.

— Ты можешь стать кем угодно, Мастер Прутик, — искушал его Хрумхрымс, приобретая свой настоящий облик. — Можешь превратиться в кого хочешь. Идти куда хочешь, делать что хочешь. Просто дай мне руку, и все это будет твоим.

Прутик сглотнул слюну. Сердце его отчаянно колотилось. Если Хрумхрымс прав, то он никогда больше не будет чувствовать себя посторонним.

— Только представь, сколько интересного тебя ждет, — продолжал ворковать Хрумхрымс, — в скольких местах ты сможешь побывать, меняя свой облик, превращаясь в того, кого другие хотят видеть в тебе, и ты всегда будешь надежно защищен. Сидя и слушая в углу, ты всегда будешь на шаг впереди всех! Ты только подумай, какая власть будет тебе дана!

Прутик глядел на протянутую ему руку. Он стоял на самом краю утеса. Он слегка шевельнул рукой, задев колючий мех на жилетке.

— Ну, давай же, — продолжал Хрумхрымс елейным, медовым голосом. — Сделай шаг и возьми меня за руку. Ты же хочешь это сделать!

И все же Прутик колебался. Не все обитатели Дремучих Лесов желали ему зла. Толстолап спас ему жизнь. И душегубцы помогли ему. Ведь именно они подарили ему жилетку из ежеобраза, которой подавился дуб-кровосос! Он вспомнил свою деревушку и дорогую мамулю Спельду, которая любила его и воспитывала с того самого первого дня, когда он появился на свет. Слезы хлынули у него из глаз.

Если он примет заманчивое предложение Хрумхрымса, он все равно не сможет стать таким, как они. И не важно, как он будет при этом выглядеть. Вместо этого он превратится в того, кого они боялись больше всех на свете. В Хрумхрымса. Нет. Это невозможно. Он никогда не сможет вернуться назад. Никогда. Он должен остаться в стороне. Поодаль от всех. Один.

— Ты боишься принять решение, — сказал Хрумхрымс, читая его мысли. — Иди ко мне, и ты никогда больше не будешь ничего бояться. Возьми меня за руку, и ты все поймешь. Доверься мне, Мастер Прутик.

Мальчик колебался. Действительно ли это тот ужасный монстр, которого боятся все обитатели леса?

— Разве я подводил тебя хоть когда-нибудь? — тихо спросил Хрумхрымс.

Прутик покачал головой. Он был как в тумане.

— Кроме того, — добавило чудовище, продолжая свою мысль, — мне казалось, ты всегда хотел знать, что лежит за Дремучими Лесами…

За Дремучими Лесами. Эти три слова продолжали вертеться у мальчика в голове. За Дремучими Лесами. Мальчик протянул руку и шагнул в пропасть.

С неистовым хохотом Хрумхрымс схватил мальчика за руку: когтистые пальцы впились ему в кожу.

— Все попадаются на этом, — торжествующе воскликнул Хрумхрымс. — Все они, бедняжки, ловятся на одном и том же. Все гоблины и тролли, заблудившиеся и потерявшиеся. Все думают, что они особенные. Они слушают меня развесив уши, они идут на мой голос. Как трогательно!

— Но ты же сам сказал, что я — особенный! — воскликнул Прутик, болтаясь над пропастью в железных когтях Хрумхрымса.

— Правда? — издевательски ухмыльнулось чудовище. — Ты глупый маленький дурачок. Неужели ты в самом деле думаешь, что можешь стать таким, как я? Ты такое же пустое место, как и все остальные, Мастер Прутик, — осклабился Хрумхрымс. — Ты полное ничтожество. НИЧТОЖЕСТВО! — завопил он. — Ты слышишь меня?

— Но зачем ты это делаешь? — в отчаянье застонал Прутик.

— Потому что я — Хрумхрымс, — рыкнуло чудовище, злорадно загоготав. — Я — обманщик, плут, надуватель и лжец. Все мои прекрасные слова и щедрые обещания ничего не значат. Я выискиваю тех, кто сбился с тропы, я заманиваю их на самый Край. И Я ИЗБАВЛЯЮСЬ ОТ НИХ!

Хрумхрымс разжал когти. Прутик завопил от ужаса: он летел вниз, мимо Края, низвергаясь в бездонную черную пропасть.