За Темными Лесами

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ ЧЕРЕПУШКА

Когда зеленая стена густого неприступного леса сомкнулась за Прутиком, он в смятении стал теребить талисманы и амулеты, висевшие у него на шее. Если в глубине леса таятся темные силы зла, неужели двух маленьких оберегов — из дерева и кожи — будет достаточно, чтобы защитить его?

— Надеюсь, что мне никогда не придется выяснять это, — пробормотал он.

Прутик шел все дальше и дальше. На пути ему попадались совершенно незнакомые деревья. Одни грозили острыми пиками, другие шевелили присосками, третьи смотрели на него во все глаза. И все таили в себе опасность. Иногда они росли так тесно, что Прутику, несмотря на дурные предчувствия, приходилось протискиваться между сучковатыми стволами.

Снова и снова мальчик проклинал себя за то, что уродился таким долговязым. Другое дело коротышки лесные тролли, или душегубцы, или могучий толстолап, — а он совсем не приспособлен для жизни в Дремучих Лесах.

Когда чаща поредела, Прутик разволновался еще больше. Он не нашел обещанной тропы. Он вертел головой во все стороны: опасность грозила ему из-за каждого куста, таилась за деревьями. Но кроме маленького пушистого зверька с чешуйчатыми ушками, плюнувшего в него, когда он проходил мимо, никто не встретился на пути: обитатели Дремучих Лесов, казалось, не интересовались длинным как жердь мальчишкой, проникшим в их владения.

— Я обязательно найду тропу, если пойду дальше, — сказал он. — Обязательно! — и сам удивился, как неуверенно и тихо звучит его голос.

За его спиной эхо разнесло то ли вой, то ли всхлип; такой же высокий голос отозвался справа, затем слева.

«Не знаю, кто это, но голоса их мне очень не нравятся», — подумал Прутик.

Он ускорил шаги. На лбу у него выступили капельки пота. Наконец, закусив губу, мальчик пустился бежать.

— Убирайтесь, — шептал он. — Оставьте меня в покое.

Словно в ответ пронзительный визг стал еще громче. Прикрыв голову руками, Прутик помчался прочь во весь дух. Проламываясь сквозь кусты, он весь исцарапался: ползучие растения хлестали его по спине, а колючие шипы в кровь ободрали ему руки и лицо. Ветви загораживали ему путь, то сшибая его с ног, то расставляя ловушки. Лес становился все гуще, а кроны деревьев, сомкнувшись у Прутика над головой, совершенно заслонили небо. В зарослях стало темно и страшно.

Вдруг Прутик увидел в темноте бирюзовый огонек, переливающийся, как драгоценный камень. На мгновение ему показалось, что это лишь очередная опасность. Но только на мгновение. Тихая, чарующая музыка волнами наплывала на него.

Подойдя ближе, он увидел мягкий свет, льющийся на покрытую листвой землю. На ноги ему падали отблески зеленовато-лазоревых лучей. Музыка — поющие голоса и звон струн — становилась все громче.

Прутик остановился. Что делать? Он был слишком испуган, чтобы идти дальше. Но необходимо было идти дальше. Покусывая кончик шейного платка, Прутик сделал шаг. Затем другой. Третий. Лазоревый свет, окутанный туманной дымкой, сверкал впереди. Прутику даже пришлось прикрыть глаза рукой, настолько ослепительным было сияние. Мелодия, громкая, но печальная, зачаровала его. Он опустил руку и огляделся.

Мальчик стоял на опушке. Странным образом неистовое лазоревое сияние тонуло в тумане. Ничто здесь не имело четких очертаний. Бесформенные тени проплывали перед ним, сливались и тотчас исчезали. Музыка заиграла еще громче. И вдруг из тумана вышла фигура и остановилась перед ним.

Это была женщина, приземистая, плотная; пучки волос на голове были украшены бисером. Лица ее Прутик разглядеть не мог.

— Кто ты? — спросил он.

Музыка гремела что есть силы. Прутик знал ответ на свой вопрос. Коротенькие пухлые ножки, широкие плечи. Когда лицо повернулось к нему профилем, Прутик узнал знакомый нос картошкой. Если не обращать внимания на странную одежду, это была…

— Мамуля! — тихо позвал он.

Но Спельда уходила, растворяясь в бирюзовом тумане. За ней по земле волочился хвост незнакомой голубой шубы.

— Не уходи! — что есть силы крикнул Прутик. — Мама! Спельда!

Музыка как обезумела. Голоса звучали нестройно, пели кто во что горазд.

— Вернись! — безутешно звал Прутик, бросившись вслед за ней. — Не оставляй меня!

Он мчался сквозь ослепительный туман, натыкаясь на ветки и коряги, падая на землю. И каждый раз он вскакивал, прорываясь сквозь заросли вслед за ней.

Должно быть, Спельда ищет его, она поняла, что он в беде, — решил мальчик. «Она догадалась, что я сбился с тропы. Она пришла, чтобы отвести меня домой! Я не могу потерять ее из виду!»

Затем Прутик увидел ее снова. Теперь она стояла неподалеку, повернувшись к нему спиной. Музыка снова стала тихой и нежной, чьи-то голоса запели колыбельную. Прутик дрожал от волнения. Он подбежал к матери, назвав ее по имени, но Спельда не двинулась с места.

— Мама! — закричал Прутик. — Это я! Спельда, кивнув, повернулась к нему лицом. Но почему она так странно себя ведет?

Музыка стихла. Спельда стояла перед мальчиком, наклонив голову; капюшон шубы был надвинут на глаза. Медленно она раскрыла объятья. Прутик сделал шаг вперед.

И в этот самый миг Спельда издала душераздирающий крик и отшатнулась, схватившись за голову. Музыка снова заиграла громче. Она звенела и дрожала, как сильно бьющееся сердце. Спельда закричала во второй раз — дикий вопль, от которого у Прутика кровь застыла в жилах, — и стала руками хвататься за воздух.

— Мамочка! — завопил Прутик. — Что с тобой? Он увидел струйку крови, текущую из отверстия у нее на лбу. Еще одна рана была на плече, и еще одна — на груди. Голубой мех стал пурпурным от крови. Она все еще была жива. Корчась и плача от боли, она пыталась нанести ответный удар своему обидчику.

Прутик в ужасе смотрел на происходящее. Он хотел помочь ей, но как? Что он может сделать? Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным.

Внезапно Спельда схватила себя за шею, и кровь потоками стала хлестать у нее меж пальцев. Она охнула и стала тихо оседать. Несколько секунд Спельда лежала на земле, извиваясь в агонии, и наконец затихла.

— Нееееет! — простонал мальчик.

Он упал на колени и стал трясти за плечи недвижное тело. Спельда не подавала признаков жизни.

— Она умерла! — рыдал Прутик. — Это я виноват! Но почему? Почему? Почему? — всхлипывал он.

Горькие слезы катились по его щекам, падая на забрызганную кровью шубу матери, пока мальчик обнимал безжизненное тело.

— Перестань плакать, — раздался голос сверху. — Тебе просто морочат голову.

Прутик поднял глаза.

— Кто ты? — спросил он, утирая слезы.

Но никого он не увидел. Слезы снова потекли по его щекам.

— Это я. Я здесь, — ответил кто-то.

Прутик вглядывался в кроны деревьев, но никого так и не увидел. Он вскочил на ноги.

— Выходи! — закричал он, вытащив нож. — Только попробуй тронь меня! — Прутик яростно рубил воздух своим оружием. — ВЫХОДИ! — прямо взревел он. — Покажись, если ты не трус!

По-прежнему никого. Убийца предпочел остаться невидимым. Мщение приходилось отложить. Горькие слезы, слезы отчаянья катились ручьями по щекам мальчика, от рыданий содрогалось все его тело.

Затем начало происходить что-то странное. Вначале Прутик подумал, что ему все примерещилось. Но это был не сон, а явь. Ландшафт вокруг потихоньку начал меняться. Туман понемногу рассеивался, лазоревый свет померк, музыка стихла. Прутик тревожно огляделся и увидел, что он в том же лесу, а перед ним стоит, вероятно, тот, кто только что разговаривал с ним.

— Это ты! — Он понял, кто стоит перед ним. Это было существо, знакомое ему по рассказам Вихрохвоста: Птица-Помогарь, единственная в своем роде, потому что, сколько бы их ни было, каждая считала, что она лишь одна такая на свете. В горле у мальчика встал комок.

— Зачем ты это сделала? — подавив рыдания, спросил Прутик. — Зачем ты убила Спельду? Мою дорогую мамочку!

Огромная Птица-Помогарь склонила голову набок. В лучах солнца массивный кривой клюв заблестел, а пурпурный глаз стал неистово вращаться, изучая мальчика со всех сторон.

— Это вовсе не Спельда, мой мальчик, — сказала Птица-Помогарь.

— Но я слышал ее голос, — ответил Прутик. — Она сама сказала, что она — моя мать. Зачем ей было…

— Посмотри сам, — предложила ему птица.

— Я…

— Посмотри на ее руки, ноги… Откинь капюшон и взгляни на лицо, — настаивала птица. — И тогда ты скажешь, действительно ли это твоя мать.

Прутик вернулся к телу и нагнулся над Спельдой. Что-то в ней изменилось. Шуба перестала быть похожей на шубу, а выглядела теперь как настоящая звериная шкура. Он внимательно рассмотрел руки и понял, что рукава им слишком тесны. Мальчик обошел вокруг Спельды и обратил внимание на ее ладони: трехпалые, с оранжевыми когтями. И на ногах были когти. Сделав глубокий вдох, он посмотрел на птицу.

— Но…

— А теперь посмотри на ее лицо, — сказала Птица-Помогарь. — И ты поймешь, от чего я тебя спасла.

Прутик подошел ближе и дрожащими пальцами откинул упавший на лицо меховой капюшон. Тотчас же он вскрикнул от ужаса. Он не был готов увидеть такое.

Чешуйчатая коричневая кожа, похожая на промасленную оберточную бумагу, туго обтягивала череп, выпученные желтые глаза таращились на него, рот с двумя рядами кривых острых зубов был оскален, мертвая морда чудовища была искажена гримасой боли и ярости.

— Кто это? Хрумхрымс? — тихо спросил Прутик.

— Нет, это не Хрумхрымс, — ответила Птица-Помогарь. — Его называют Черепушка. Охотится на мечтателей, заблудившихся или задремавших в колыбельных рощах.

Прутик огляделся. Вокруг него стояли колыбельные деревья, тихо напевая под лучами солнца, отбрасывавшего световые пятна. Он тихонько потрогал свой платок.

— Если ты попал в колыбельную рощу, то видишь то, что угодно этим деревьям, пока не станет слишком поздно. Какая удача для тебя, что я вовремя вылупилась из кокона.

Над птицей висел, раскачиваясь, огромный кокон, похожий на выстиранный носок на бельевой веревке.

— Ты отсюда вылупилась? — спросил мальчик.

— Ну конечно! — ответила Птица-Помогарь. — А откуда же еще? Ах, мальчик мой, тебе еще многому надо научиться. Вихрохвост был прав.

— Ты знаешь Вихрохвоста? — Прутик раскрыл рот от удивления. — Но я не понимаю, как…

Птица-Помогарь нетерпеливо застрекотала.

— Вихрохвост спит в наших коконах и видит сны, которые мы видим, — объяснила она. — Да, я знакома с Вихрохвостом и со всеми другими птицами моего рода. Нам снятся одни и те же сны.

— Жаль, что Вихрохвоста нет с нами сейчас, — печально промолвил Прутик. — Он бы знал, что мне делать. — У него стучало в висках от гудения колыбельных деревьев. — Я ни на что не гожусь, — вздохнул он. — Понимаю, что это жалкое оправдание для лесного тролля. Я сбился с тропы и заблудился в лесах, но мне некого в этом винить, кроме себя. Лучше бы Черепушка разорвал меня на мелкие кусочки, и тогда наступил бы конец мучениям!

— Ну, ну, — утешала его Птица-Помогарь, спрыгнув на землю рядом с ним. — Знаешь, что сказал бы тебе Вихрохвост?

— Я ничего не знаю, — всхлипнул Прутик. — Я неудачник.

— Он сказал бы вот что, — продолжала Птица-Помогарь. — Если ты сбился с нахоженной тропы, то проложи свою, чтобы другие пошли за тобой. Твоя судьба лежит далеко за Дремучими Лесами.

— За Дремучими Лесами? — Прутик посмотрел птице прямо в ее пурпурные глаза. — Но за Дремучими Лесами ничего нет. Они тянутся бесконечно. Небо наверху, леса внизу. И больше ничего. Каждый лесной тролль знает это с пеленок.

— Каждый лесной тролль ходит только по тропе, — мягко возразила Птица-Помогарь. — Может быть, для лесных троллей и нет ничего, кроме Дремучих Лесов. А для тебя — есть.

И тут Птица-Помогарь, громко хлопнув иссиня-черными крыльями, вспорхнула с ветки и взмыла в воздух.

— Постой! — закричал Прутик. Но было поздно. Огромная птица, махая крыльями, уже летела над деревьями. Прутик, чуть не плача, глядел ей вслед. Он чуть не зарыдал, но подавил слезы в страхе, что еще кто-нибудь из жутких обитателей Дремучих Лесов услышит его.

— Ты присутствовал при моем рождении, и теперь я всегда буду наблюдать за тобой! — крикнула издалека Птица-Помогарь. — Если я понадоблюсь тебе, то окажусь рядом!

— Ты мне и сейчас нужна! — мрачно пробормотал Прутик.

Он пнул ногой дохлого Черепушку. Раздался долгий заунывный стон. Или это ветер прошумел в колыбельных деревьях? Прутик не стал это выяснять. Он выбежал из колыбельной рощи и стремительно направился в самое сердце мрачных, зловещих Дремучих Лесов.

Прутик остановился лишь тогда, когда густая тьма упала на чащу и не стало видно ни зги. Он встал, положив руки на пояс и уронив голову. Пытаясь отдышаться после долгого бега, он пробормотал:

— Я боль… ше… не… мо… гу… Не могу больше.

Но ему пришлось сделать еще несколько шагов: надо было поискать место поспокойней, чтобы устроиться на ночь. Рядом росло дерево с мощным стволом и развесистой зеленой кроной, где можно было бы укрыться от непогоды. Прутик собрал охапку сухой листвы и накидал ее в углубление между корней. Затем он лег на самодельный матрас и, свернувшись калачиком, закрыл глаза.

Из ночной чащи доносились какие-то всхлипы, завывания и стоны. Прутик прикрыл ухо ладонью, чтобы не слышать их.

— Все будет хорошо, — сказал он сам себе. — Птица-Помогарь обещала следить за мной.

И с этими словами мальчик погрузился в сон, не подозревая, что Птица-Помогарь уже находится в компании лесных нимф за много-много миль от него.