За третьей гранью

Хель

… мы ими и столкнулись. Я придушенно охнула, когда Элис придавила меня к холодному полу, сверзившись на меня сверху. Откатившись в сторону, она обвела интерьер ошалелым взглядом и только открыла рот что-то сказать, как ей на голову свалился какой-то меч, метко стукнув рукоятью по макушке. Элис взвыла, схватившись за пострадавшую часть тела (хотя, с чего бы это первоклассный дуб от какого-то одного удара пострадал бы?) и рассказала несчастному колюще-режущему, что она думает о нём, о тех, кто его сковал и семи поколениях предков кузнеца. Затем Алиса вперилась взглядом куда-то мне за спину и тихо выдохнула:

– Ох, ни … себе!

Я проследила за её взглядом и едва не застонала в слух, с трудом перебарывая желание уподобиться страусу. Остановило меня только опасение, что за испорченный пол университета с меня спросят не слабо.

Я робко сжалась под василисквовыми взглядами Лехвы, Анетты и Макса. Хотя магистр техномагии смотрел на нас, скорее, с любопытством, чем со злостью или раздражением. Не переставая улыбаться, Магистр в задумчивости переводил взгляд с меня на Элис и обратно, словно пытался найти десять отличий. И, судя по всему, нашёл все двадцать.

Вскочившая Элис куда-то взволнованно вглядывалась, не обращая внимания на почтенных профессоров, которые, впрочем, тут же утратили к нам интерес, едва убедились, что мы не морок. Анетта холодно кивнула мне и быстро увела Лехву, явно намерившую устроить скандал и припомнить мне экзамен. Из коридора донёсся постепенно стихающий противный голос мэтрессы.

– А вы заметили, дорогая коллега, что портал явно не являлся пространственным?

– Конечно же, мэтресса, это было очень точно видно!

– Теперь, я надеюсь, вы убедились, что временная магия не является «выдумками горсточки психов, у которых не достаёт ни сил, ни фантазии ни на что-либо другое». Кажется, в нашем прошлом… диспуте Вы выразились именно так?

– Кто старое помянет, Лехва… Неужели Вы так близко к сердцу приняли то, что я сболтнула по пьяни…

Я потрясла головой, пытаясь прийти в себя. М-да, ну и дела… Здравствуй, милый дом, крыша, до свиданья!

Макс лукаво подмигнул мне и щёлкнув по какому-то техно-артефакту, отключил питание. Я проводила вышедшего магистра взглядом и вдруг сообразила, что осталась в одной из лабораторий вместе с близняшкой, которая на меня наверняка очень зла. Словно прочитав мои мысли, Алиска плотоядно усмехнулась и начала демонстративно разминать пальцы.

– Ты очень злишься? – жалобно спросила я, низко опустив голову.

– А ты как думаешь, милая сестра? – ласково промурлыкала Элис, подходя ко мне и вздёргивая меня за шиворот. Я послушно встала на ноги, но едва разглядев сестру, чуть снова не шлёпнулась на пол:

– Ой, а что это на тебе надето?

– Тот же вопрос я могу задать и тебе, – ядовито отозвалась Алиса и, отвернувшись, подошла к столу, на котором громоздились многочисленные приборы. До меня донеслось её задумчивое бормотание: – Хм, надо же… временные маячки, подобранные с такой удивительной точностью… Мамой клянусь, волхв про меня таки вспомнил… Иначе, – уже громче, специально для подслушивающей меня, продолжила Алиса, – нас вполне могло вышвырнуть где-нибудь в Южной Африке или в ещё более экзотичных местах. И не факт, что обоих в одной точке, не факт…

Я с облегчением выдохнула, понимая, как нам всё-таки повезло. Со временем шутки плохи, могло ведь с разбросом в несколько месяцев или лет нас выплюнуть..

Бесшумно распахнулась дверь, и сперва мне показалось, что поглазеть на двух «героинь», переполошивших весь университет, явились все курсы. Но нет, всё оказалось не так страшно… хотя это с чьей стороны посмотреть. Вон Элис скорчила такую рожицу, словно конец света не за горами. Получше приглядевшись к явившимся, я пришла точно такому же выводу.

Впереди степенно шествовал седобородый Архимаг, впервые увиденный мною без своего неизменного посоха. Ну это ещё куда не шло, но вот следующая за ним вереница родственников не могла мне даже в кошмаре присниться. Да ещё и в таком виде…

– Алисочка! Хельгочка! – взвыла пароходной сиреной мама и бросилась к нам. Выглядела она далеко не блестяще: белокурые волосы растрёпанны, нос распух, а глаза покраснели. Обняв нас, она громко разрыдалась. Растрогавшись, уже я сама повисла у неё на шее.

– Мама, мамочка… Как хорошо, что мы вернулись, – я зашмыгала носом, тоже собираясь разреветься. Алиска состроила какую-то умильную физиономию, передразнивая меня, но тут же втянула голову в плечи, увидев приближающегося отца.

Он остановился в паре шагов от нас, молча и внимательно разглядывая меня и Элис. Я осторожно высвободилась из объятий всё ещё всхлипывающей матери и повернулась к папе, низко опустив голову и ожидая очередную головомойку.

Но он не принялся нас отчитывать, сухо и холодно, как бывало раньше. Он просто смотрел на нас, и, не знаю как Алисе, а мне было очень стыдно.

– С каждым днём вы приходите домой всё позже и позже, – удивительно спокойно произнёс отец, не спуская с нас испытующего взгляда.

– Ну так и мы с каждым днём становимся всё старше и старше, – бодро отозвалась Элис, радужно улыбаясь во все тридцать два зуба. Я притихла и попыталась стать ещё тише и незаметней, но отец внезапно тепло и удовлетворённо улыбнулся. Я не поверила глазам. Отец улыбается?! Боже, что произошло с миром?!

– Я рад, что смог воспитать из вас достойных личностей, – ухмыльнулся отец на мой затравленно-удивлённый взгляд и отошёл к Архимагу. Тут нас в оборот взяли наши бабушки. Вернее, бабка по материнской линии и прабабка по отцовской, которые за нас никогда особо не волновались («раз я нагадала на старых игральных картах, что обе до старости доживут, значит баста!»), но им просто позарез необходимы зрители, чтобы в очередной раз поскандалить в собственное удовольствие.

Вот только наших почтенных родственниц не назовёшь «божьими одуванчиками» или «бойкими старушками»…

Бабка Ангелина, Гелла, как всегда выглядит чуть старше меня, шикарные чёрные волосы вьются мелкими кудряшками, обрамляя нежное смуглое лицо с поразительно старыми глазами, удивительно светлыми для тёмного фенотипа. Она старше многих магистров в университете, но сама является не очень хорошим магом. Вся её сила уходит на поддержание красоты и молодости, но зато она такие элексиры варит и так потрясающе гадает на всём, начиная со старых карт и заканчивая хлебными крошками на столе, что прям зависть берёт.

– И не стыдно вам? – насмешливо пожурила нас бабка Ангелина или тётка Гелла, как мы её с детства привыкли называть. Потрепав и без того лохматые головы, она с гордостью заявила: – Моя кровь!

Рядом во все зубы скалилась Элис, прекрасно знающая, что последует за этой репликой дальше. Ну, это и последовало…

– Как это твоя? – воздела руки к потолку худощавая женщина, с короткими прямыми волосами пронзительно-алого цвета и яркими изумрудными глазами. Прозрачная кожа как всегда покрыта слоем косметики, сильно старящим тётку Риту. Впрочем, ей это идёт. В отличии от Геллы, Маргарита ещё в ранней юности чего-то намудрила с заклинаниями и навсегда осталась шестнадцатилетней девчонкой, и теперь всеми силами старалась казаться старше. Сложнее всего ей приходилось в те годы, когда она преподавала в Университете – даже старшим магистрам очень сложно заставить слушать себя молодых да непоседливых магов, не говоря уж об девчонке, выглядевшей моложе самих студентов. Но Рита обладает просто поразительным уровнем силы, базирующейся на Воздухе, и недавно получила степень Архимага. И моментально смылась из постылого университета.

Эх, кого не возьми, все наши родственники – личности выдающиеся… Но даже в нашей Семье не без урода… Я печально покосилась на Алиску с вялым интересом наблюдающую за диспутом «старушек». Это уж гораздо интереснее, чем слушать, как унижается отец перед Архимагом Пяти Стихий, чтобы из-за этого фарса с экзаменом меня не отчислили из Университета. А ведь вполне могут… Это будет позор для нашей Семьи…

А бабки спорят, ни на что не обращая внимания, словно и не подозревают, чем это может закончиться:

– Да ты на девочек посмотри? Чьи они копии?

– Да уж точно не твои! Уж взрослые девочки, а не малявки какие!

– Ах так!.. Им-то уж не придётся себе пластические операции делать, молодыми остаться своих сил хватит!

Ну всё, перешли на личности… А самое плохое ведь то, что сестрёнку привычно перекосило и она быстро отвернулась, слепив безучастное выражение лица. Я печально вздохнула, вспомнив, что как однажды она сказала, что не хочет стареть. И выход у неё был один – умереть молодой.

И у неё это ведь почти получилось! Как, впрочем, и у меня. Да, дуры мы знатные… Хватило ума ломать третью грань мироздания – время. А ведь всего-то и надо было – отразиться друг в друге…

Оставшись относительном покое, я осторожно по стеночке отошла к окну, подальше от всех родственников. Убедившись, что никому до меня дела нет, я принялась индифферентно пялиться в окно, старательно размышляя, отчего меня гложет странное чувство словно я позабыла нечто очень важное… Совсем по-детски нахмурившись, чтобы лучше думалось, я принялась перебирать в уме события последних дней и спокойно анализировать их. Что я сделала неправильно… или не сделала?

Когда до меня наконец дошло, из-за чего меня совесть пилит, я тоненько застонала. Я забыла попрощаться с Рейдж!

– Ты чего? – тихо спросила незаметно подошедшая Элис, лениво помахивая мечом. Я вздрогнула и беспомощно оглянулась на неё.

– Представляешь… Я забыла с подругой попрощаться…

– Нашла из-за чего горевать! – фыркнула моя циничная сестра, глядя почему-то не на меня, а в окно. – Подумаешь, не попрощалась с ещё не рождённым человеком! Если задуматься, – Алиса перевела холодный взгляд на меня, в глубине которого свернулась пустота. – То твоя подруга может вообще не родиться. Основные правила временных потоков вспомни. Если чуть изменить нашу сегодняшнюю реальность, то туманное «завтра» может быть совсем не таким, как ты его видела.

Я сосредоточенно кивнула. Эти правила я запомнила намертво после того, как Лехва мне влепила в первый день учёбы жирный неуд…

– Знаешь, а я ведь наших далёких потомков видела, – улыбнулась я, ловя спокойный и словно оледеневший взгляд сестры и пытаясь её растормошить. – Удивительные ребята! А девчонка-то как на нас похожа! С первого взгляда и не отличишь…

Алиса как-то не в тему поддакнула и снова начала блуждать взглядом по лаборатории. Подошла к столу, зачем потрогала склянки, направилась к бабкам, выслушала всё, что они друг другу говорят, и снова вернулась ко мне. Я с тревогой всмотрелась в её привычно улыбающееся лицо, пытаясь определить, что приключилось с моей сестрёнкой. Почувствовав моё внимание, она резко отвернулась и нарочно пристально уставилась в окно, на медленно перекатывающиеся бирюзово-аквамариновые волны. Несколько минут мы дружно изучали прекрасный морской пейзаж, потом, тяжело вздохнув, по лаборатории шататься начала я, не зная куда себя пристроить. Я почувствовала себя безумно одинокой и никому не нужной. Такое ощущение, что нас вытащили из безвременья, чтобы тут же забыть. Мама уже успокоилась, теперь быстро приводит себя в порядок, бабки ругаются, а отец старается сгладить последствия нашей капитальной глупости.

Тут в лабораторию просунулась встрёпанная голова Энтара. Обведя сию чудную картину немного офигелым взглядом, кузен тихо присвистнул:

– Похоже, к главному действу я уже опоздал… Я с радостным писком бросилась ему на шею. Брат осторожно приобнял меня.

– Блин, девочки, – обратился он к медленно подошедшей к нам Алисе, – нельзя же так. Знал бы чем ваша афера кончиться, ни за что не дал б вам это демоново заклинание… Мы же тут с ума сходили, когда вы неведомо куда смотались…

Я ожидала, что Элис с привычной ехидцей пройдётся по моим магическим способностям, но она лишь печально нахмурилась и потёрла ладонь, осторожно коснувшись кольца.

– Это из-за меня, – тихо произнесла она, опуская взгляд. – Простите.

Я выпала в осадок, услышав это из её уст. Не может быть, чтобы моя вредная сестрёнка попросила за что-то прощения. И даже не пытаясь оправдаться.

К нашей компании подошли отец и мэтр. Я инстинктивно шагнула за спины Алисы и Энатра, прячась от суровых взглядов мужчин. Но, к моему огромному облегчению, Архимаг обратился не ко мне, а к близняшке.

– Твой отец, Алиса-Лиса, интересовался, сможешь ли ты продолжить своё обучение на кафедре теоретической магии…

Сестра напряглась. Я знала, как пламенно она ненавидела магов, и даже не знала, как она отреагирует на такое предложение. А если согласится… неужели мне и в универе житья не будет?! О боги, будьте ко мне милостивы…

Между тем, мэтр продолжал соловьём разливаться перед Элис, расписывая, как хорошо она сдала мой экзамен и обещая зачислить эту рыжую гадину (это я не о себе…) сразу на второй курс. Я представила себе этот кошмар и попыталась незаметно сползти на пол по стеночке.

Выслушав мэтра, Алиса оглянулась на меня, полюбовалась на моё мученическое выражение лица и радостно провозгласила:

– Конечно же, я с удовольствием поступлю на обучение. Да, сразу на второй курс… Ах, надо курсовую написать? Ничего, у меня и тема одна подходящая есть…

Нет, я конечно рада за сестру. Она всегда была довольно неплохим теоретиком, но домашнее образование не сравнить с профессиональным… Но обо мне кто-нибудь подумал? В конце концов, почему вы все так носитесь с ней? Почему не со мной?! Ведь я старше! Я лучше и послушней, я всегда была хорошей девочкой! И, в конце концов, я – маг!

Элис быстро обернулась на меня, словно услышав мой беззвучный крик. В её глазах мелькнула какая-то затравленная боль и обида, но сестра тут же отвернулась от меня.

Я сжала зубы и через силу улыбнулась. Ну и хорошо. Будет у кого списывать…

– А вы, Хельга… – мэтр обернулся ко мне. Я подняла лицо с натянутой улыбкой.

– Я подаю заявление о переводе на факультет Жизни и Целительства! – быстро выпалила я, боясь, что успею передумать. Всё-таки, на факультете Земли у меня много друзей и приятелей… Но я ведь чувствую, знаю, что должна быть целительницей и никем иным! Значит, будет именно так!

– Хорошо, – кивнул Архимаг. – Но может вы всё-таки соизволите сначала сдать экзамены за первый курс? Может быть, расскажете нам теорему Морган, которую так блестяще доказала ваша сестра? Я уже не стесняясь застонала вслух.

Элис

Я сидела в нашей комнате, привычно закинув ноги на стол. На голых коленях лежал внушительный фолиант из папиной библиотеки, на желтоватой бумаге переливались ядовито-розовые пометки лазерной ручкой. Конечно, папа мне снова прочитает длинную нотацию о том, как нельзя обращаться со старинными книгами, но я уже к подобным головомойкам привыкла. Я перекинула ноги, потянулась. Из книги выпало несколько листков с замечаниями и комментариями к тексту, плавно опустились на лежащий на пол трофейный меч, но отвлекаться на них я не стала. Я поддерживала телепатический канал с Хель.

За пару дней до пересдачи экзамена, когда она уже отчаялась выучить необходимые темы по-хорошему, моей сестре в голову опять стукнула гениальная идея припрячь к святому делу сдачи экзаменов меня. Она притаранила откуда-то внушительную чёрную шкатулку с янтарной крошкой на крышке. Внимательно к ней приглядевшись, я опознала один из папиных артефактов, которые ему дали на исследование.

– Ты за фига эту дрянь сюда притащила? – удивилась я. – А если она чего учудит, последствия исправлять ты будешь? Хель скептически фыркнула, отбросив с глаз мешающуюся прядь.

– Повезло, что отец ещё не занялся этой милой безделушкой всерьёз, – душевно улыбаясь, просветила меня Хельга, грохнув «милую безделушку» на стол. Вниз упала несколько моих информационных сфер с музыкой и книгами. – Если я не ошиблась, эта штука способна создавать полные дубликаты любых вещей (правда, не очень крупных). И даже магических, – особенно широко улыбнулась близняшка.

– Ладно, – вздохнула я, поднимая свои вещи. – Колись, что ты на этот раз придумала, аферистка…

– Это, – она ткнула пальцем мне в грудь, в маленькую костяную пластинку, – ведь правда телепатический амулет? Я слышала, как тебя вежливо попросили отдать его на изучение, а потом в музей.

– Как я понимаю, – ухмыльнулась я, – ты так же слышала, как я их вежливо послала с их предложением.

– Послала – слабо сказано… ты им такую историю завернула про несчастную любовь, смертельную опасность и прочую чепуху, в которой концов не найти, что после твоего ухода несчастные горе-исследователи ещё час мозги в кучку собирали.

Я внимательно посмотрела на свою близняшку, в глазах которой плясали хулиганские искры.

– Ты изменилась, – как бы между делом констатировала я.

– Ты тоже.

Амулет мы-таки синтезировали, пусть это заняло около трёх часов и Хельге пришлось потратить на этот опыт львиную часть своих сил. Потом она полдня шлялась по городу – мы пытались проверить насколько простирается радиус действия. Удивительно, но я отчётливо ловила все мысли своей сестры независимо от того, где она находилась и хотела ли, чтобы её размышления слушали. Пару раз мне даже удалось передать её коротенькие сообщения, но быстро разобравшись с механизмом, мы уже долго болтали и подкалывали друг друга. Вернувшаяся вечером близняшка была так сильно удовлетворена результатами, что даже зубрить перестала.

Я снова потянулась, лениво щурясь на заглядывающее в распахнутое окно летнее солнце. Сейчас где-то посреди океана, на форте Шайна, бедняжка Хель мучительно размышляла над одним очень заковыристым вопросом, опасаясь воспользоваться амулетом. Глупая. Это же вампирская игрушка. Маги её засечь не смогут. Ну разве что кроме волхва.

Я в задумчивости сложила один из листков самолётиком и пустила его в окно. Проводив его взглядом, я тоскливо побарабанила пальцами по корешку книги. Чтобы Хель смогла до меня докричаться, мне просто необходимо ни о чём серьёзном не думать. Как же это тяжело…

Велик соблазн подсказать Хельге какую-нибудь чушь, моя наивная сестра не будет проверять мои слова, обрадуется, что вообще откликнулась.

Всё-таки я на неё ещё обижена. Тогда… после возвращения… я не смогла отключиться от амулета. Он постоянно работал на приём, ловя чужие мысли. В основном, родственников. Чаще всего – сестры. Уж больно громкие они у неё были. Одна меня ранила, как кинжал в спину. И ты, Брут.

Я тоскливо вздохнула. Вот уж от кого я подобного не ожидала. Неужели, и она считала меня выродком, позором семьи? Ненавидела и боялась? Меня, сестру-близнеца… Как она могла?!

Я стиснула ладони так сильно, что аккуратно подточенные ноготки впились в кожу. Никак она не могла. Не думала она так. Я всё-таки вытянула её на откровенный разговор (проще говоря, закатила безобразную истерику) и выяснила, что она на самом деле имела в виду.

А ведь и действительно, стоит кому-либо из её друзей познакомиться со мной, как они тут же забывают про неё. И или становятся на пару месяцев моим приятелями, пока не надоедают, или стремятся побыстрее позабыть нашу чокнутую Семейку. Для меня всё это было развлечением. А что чувствует близняшка, когда теряет друзей, я никогда не интересовалась. Так что нет ничего удивительного, что она так хочет сохранить своих друзей в Университете.

Подумав, я её всё-таки простила, хотя по уму, это мне надо было извиняться. Мы помирились, но неприятный осадок от её слов у меня на душе всё же остался. Ведь это так больно, жить и знать, как тебя ненавидят твои родные, лишь за то, что ты их полная противоположность.

Я прикоснулась к лежащему на столе ножу – моему подарку Любаве. Уже когда мы собирались всей семьёй порталироваться домой и спасти тем самым Университет от разрушения, ко мне подошёл волхв и молча отдал мне нож. Затупленное лезвие в зеленоватых потёках особых комментариев не требовало. Жаль Любаву. Хорошая была девчонка…

Кто-то сильно дёрнул меня за полупрозрачный рукав лёгкого халатика. Я чуть не навернулась со стула и недовольно взглянула вниз, догадываясь, кто из нашей Семьи почил меня визитом. Снизу на меня смотрели большие недовольные глаза Дуняши, нашей кикиморы. Представительница древней нечистой силы каким-то образом умудрилась проникнуть со мной в моё время. Как кикимора заявила по прибытии, она просто выбрала меня своей хозяйкой, дескать, я ей ещё у Любавы приглянулась. Увидев это чудо чудное, папа пришёл в восторг – наконец-то, сказал он, в доме появиться нормальная хозяйка! Все согласились с ним, никто особо не возражал. Да и что возразишь целеустремлённой маленькой деловой нечисти, быстро прибравшей хозяйство в доме к своим маленьким ручкам? Теперь завтрак, обед и ужин строго по расписанию, кто не явился – признаётся не голодным и ждёт следующего приёма пищи.

– Чего тебе, Дуняша? – спокойно спросила я, стараясь не демонстрировать нервозность. Именно в этот момент в голове начала бешено вопить Хельга. Кажется, у неё истекало время, а сама она вспомнить так ничего и не смогла.

– Ну что такое! – заверещала маленькая нечисть, сверкая тёмными глазками. – Будет в этом доме когда-нибудь порядок?!

– Понятно, – вздохнула я. Бабки ещё утром опять вместе какую-то муть варить вздумали, а теперь похоже, доварили и опробовали результаты. Рецептик, конечно, был старый, ещё с тех времён, когда все настоечки делались на спирту или водке, что позволяло совместить приятное (распитие сорокоградусного) с полезным (выяснения, «а шо ж таке у нас наварилось?»). А исполнительная кикимора бежала жаловаться к своей хозяйке, то есть ко мне, считая меня судом и законом для всех в этом дурдоме.

«Элис, приём!» – надрывалась Хель у меня в голове. Я попыталась незаметно поморщиться, но Дуняша всё равно заметила и снова заверещала:

– Вот к чему в доме такая хозяйка! Даже за младшими проследить не может! В доме порядке никакого…

– Эти «младшие» обе в пару раз старше меня, – спокойно произнесла я. «Морда, морда, я бревно, иду на сближение…» «??? !!!»

Переданный мне рисунок эмоций прекрасно заменял мой семиминутный матерный монолог. Я мысленно поаплодировала своей сестре и, вежливо выпроводив Дуняшу с просьбой испечь её чудесные пироги с печёнкой, я сосредоточилась на вопросе Хельги…

Конечно, это было очень тяжело под аккомпанемент доносящегося из незапертого маминого кабинета хора пьяных бабушек (их опять снесло… что они наварили?!) и грохота с кухни. Дуняша, даром что нечисть древнерусского происхождения, с современно техникой справляется на раз плюнуть, но вот кастрюлю она-таки опять уронила. Хорошо хоть, что папа из титанового сплава нам посуду заказал, а то Дунька уже успела перебить почти всю посуду и расколоть чугунный противень, доставшийся от прабабушки Геллы и дорогой нашим сердцам в миг большой семейной ссоры: этой железякой очень удобно как и по голове кого-нибудь приласкать, так и в качестве щита использовать, когда по тебе ведётся обстрел продуктами.

Так или иначе, через два часа где-то на улице раздался грохот, завыла противомагическая сирена в каком-то магазине и из прозрачных дверей вылетела Хельга, опять порталировавшаяся не туда Я с тяжёлым вздохом отошла от окна и рухнула на кровать. С непривычки болела голова, таблеток в доме уже полгода как нет, после того, как из аскорбинок Хель сумела создать новый вид сыворотки правды, против которой нет противоядия. Конечно, опасное вещество мы тут же уничтожили, но папа почему-то решил, что это были наркотики…

Дребезжащий звонок радостно возвестил, что моя дорогая сестричка наконец почтила наш дом присутствием своей светозарной особы. Почему-то только на мою сестру дверной звонок исполнял что-то из репертуара своих неисправных собратьев прошлого столетия, остальных встречая более менее приличными звуками. Например, когда приходил папа, на весь дом раздавались вопли несчастных грешников в аду, словно обещание, что нас будет ожидать то же.

Я безучастным трупом валялась на кровати, пытаясь убедить себя, что голова болит не у меня, а у моей сестрички (хотя у неё и болеть-то нечему…). Попытка спихнуть боль через амулет ни к чему не привела, только разве что тошнить ещё начало. Поэтому, когда в нашу комнату ввалилась радостная Хельга, живых там уже не было.

– А у меня «отлично»! – радостно завизжала моя сестрёнка, вызвав у меня очередной взрыв боли.

– Рада за тебя…

– Мэтр сказал, что прочитал твой реферат и зачислил-таки тебя на второй курс. Кстати, а где ты практический материал для такой темы откопала-то? «Влияние пустоты на кремнийорганические формы жизни»…

– Где откопала, там больше нету, – простонала я, закрывая глаза, чтобы не видеть слоняющуюся по комнате преступно жизнерадостную Хельгу.

Сестра не желала оставить меня в благословенном покое, пытаясь хоть чем-то привлечь моё внимание.

– Ну чего тебе? – враждебно спросила я, рывком садясь на кровати. – Выкладывай и дай помереть спокойно!

– Вот! – восторженно пискнула Хель, сунув мне под нос свою раскрытую зачётку. Вместо изумрудной записи, которая появилась после моей сдачи экзамена, теперь искрилась аквамариновая. Я холодно полюбовалась на красивую «гусыню» и вяло спросила:

– С каких пор это двойка отлично стала?

– Что?! – взвизгнула близняшка, порываясь вырвать у меня из рук свою зачётку, но я не отдавала:

– О-па! А тут какая-то запись!

– Какая? – изнывала Хель. – Да читай же, читай!

Я выдержала приличествующую драматическую паузу, и когда лицо Хельги стало напоминать рожу маньяка на голограмме «их разыскивает милиция», я наконец смилостивилась и, прокашлявшись, начала громко зачитывать:

– «Уважаема сударыня Хельга! Ваше мухлевание, конечно, заслуживает отлично, на ваши знания явно уступают ему на три балла…»

– ЧТО??!! – снова истерически взвизгнула Хель, наконец вырвав у меня зачётку и вперившись в неё требовательным взглядом. Каллиграфическая пятёрка скромно сжалась под её алчущим взором. – Опять твои дурацкие шуточки?!

Я задорно расхохоталась. Даже головная боль куда-то исчезла от такого позитива. Для всех преподавателей и всего Университета студентка Хельга Воронина пересдала экзамен на пять. Но мы то знаем, как дело было, правда?