За все ответит Барон

15

За завтраком, настолько поздним, что его скорее следовало бы назвать ленчем, Джон читал газеты, сопровождая чтение самыми разнообразными комментариями. Неожиданно зазвонил телефон. Мэннеринг снял трубку.

– Это квартира мистера Мэннеринга? – вежливо спросил незнакомый, но очень приятный женский голос. – ...мистера Джона Мэннеринга?

Джон ответил утвердительно, и незнакомый голос продолжал:

– И вы – сам мистер Мэннеринг?

– Совершенно верно...

Казалось, незнакомка подыскивала слова. Наконец, запинаясь, она проговорила:

– Я – миссис Хакроуз и живу в Хаунслоу. Мое имя вам, конечно, ничего не говорит, но, по-видимому, я все же должна была позвонить вам...

Женщина еще немного поколебалась и вдруг выпалила:

– Это все из-за моего младшего сынишки Уилфрида!

– В самом деле? – любезно поддержал разговор Джон.

– Да... видите ли, Уилфрид коллекционирует пустые коробки из-под сигарет...

– Очень интересно, – пробормотал Мэннеринг, весело подмигивая Лорне и предлагая ей послушать.

Но миссис Хакроуз вдруг перешла к более серьезной теме:

– Мистер Мэннеринг, вам знакома молодая женщина или девушка по имени Патриция?

Улыбка мгновенно исчезла с лица Джона.

– Да, но я не очень хорошо понимаю...

– Сегодня утром, разбирая вещи Уилфрида, я нашла листок ярко-синей бумаги. Оказалось, это пачка от французских сигарет, по крайней мере, я так думаю... разорванная и испачканная грязью. Передаю вам название по буквам: "Джи-эй-ю-эл-оу-ай-эс-и-эс".

Джон и Лорна удивленно переглянулись, а миссис Хакроуз невозмутимо продолжала:

– На обороте карандашом нацарапано несколько слов. Сначала – ваше имя и номер телефона, а потом... подождите, я лучше прочитаю: "Джону. Меня похитили и, кажется, мы в Хаунслоу. Не волнуйтесь за меня – они совсем не злые. Но папе и Джорджу грозит опасность. Помогите им. Патриция". Вот и все. Боюсь, это кажется вам несколько... туманным...

– Напротив, все ясно, – воскликнул Мэннеринг. – Благодарю вас, миссис Хакроуз, вы очень хорошо сделали, что позвонили. А могу я узнать ваш адрес?..

– А теперь, – начала Лорна, едва Джон повесил трубку, – ты снова выходишь на тропу войны и бросаешься в битву? Да?

Смущенно улыбаясь, Джон обнял жену.

– А что бы ты сделала на моем месте? Только честно!

– Села бы на первый попавшийся самолет в Париж, прихватив свою обожаемую супругу, и там спокойно ожидала бы, пока Билл распутает весь этот клубок недоразумений.

– И все ночи напролет я ворочался бы, не в силах сомкнуть глаз при мысли, что твоя подружка угодила в лапы парня, который за двадцать четыре часа ухитрился прикончить троих?

– Откуда ты можешь знать, что записку написала Патриция? Не исключено, что тебя хотят заманить в ловушку...

– Господи Боже! А зачем?

– Не знаю! – честно ответила Лорна, прижимаясь щекой к плечу Джона.

В дверь позвонили, и молодая женщина отстранилась от него. Через несколько секунд в гостиную вошла заспанная Гвендолин – как всегда в четверг утром, она едва держалась на ногах после выходного – и небрежно доложила о приходе мистера Читтеринга.

– Вы явились очень кстати! – воскликнул Мэннеринг при виде журналиста. – Я как раз собирался вам звонить, Читти. Вы мне нужны.

– Это еще зачем?

– Чтобы освободить похищенную девушку. Годится?

– Смотря какую... Она хорошенькая?

– Очаровательная, – уверила его Лорна. – Блондинка...

– Я люблю только брюнеток, – возразил репортер, – но чтобы доставить вам удовольствие, Лорна, готов заняться и блондинкой. Где она?

– Ну, вот это-то вам и предстоит выяснить, старина. Мы знаем лишь, что ее, вероятно, отвезли в Хаунслоу, а похититель, очень возможно, бородат... и чертовски опасен. О том, чтобы вы один бросались вызволять эту юную особу, и речи быть не может. Если сумеете обнаружить логово "Людоеда", немедленно сообщите мне, и я к вам присоединюсь. Есть там есть еще и "Людоедка", весьма, впрочем, красивая бабенка, но тоже белокурая. Правда, это – не натуральная блондинка. Вы ее уже как-то видели... на фотографии.

Мэннеринг протянул журналисту фото, которое тот подарил ему вчера, и Читтеринг тихонько свистнул сквозь зубы.

– Мир и впрямь тесен... Так, значит, я должен мчаться на поиски приключений в направлении Хаунслоу, не имея никаких других сведений?

– Ничего подобного. Вы поедете прямиком к миссис Хакроуз...

– ...которая, вполне возможно, окажется брюнеткой, – вмешалась Лорна.

– Согласен, – улыбнулся Джон, – зато она почтенная мать семейства.

– В таком случае, не годится! – воскликнул Читтеринг.

– Миссис Хакроуз вас ожидает. Ее драгоценный отпрыск нашел записку нашей пленницы и наверняка сумеет объяснить вам, где и как.

– Будем надеяться, – вздохнул журналист. – Но опыт подсказывает мне, что дети – самые паршивые свидетели. Они только и думают, как бы вас провести и покрасоваться! А как выглядит эта ваша похищенная принцесса? Я уже знаю, что она хорошенькая. А что еще?

– Короткие волосы, серая юбка, вишневая замшевая куртка. И курит французские сигареты "Голуаз".

– Вот странная фантазия! – удивился Читтеринг.

– Да, чуть не забыл, – иронически улыбнулся Джон. – Ее зовут Патриция Сванмор.

Читтеринг от изумления широко открыл рот и стал похож на несколько перезрелого, но все еще вполне невинного херувима, откинул белокурую прядь, вечно падающую ему на лоб, и едва слышно пробормотал:

– Чего только ни услышишь в этом доме...

Часа в три Мэннеринг собрался уходить. Позвонил лорд Сванмор и попросил прийти как можно скорее, и Джон, подавив желание послать его сиятельство ко всем чертям, обещал быть на Риджентс-парк около пяти.

– Эта троица Сванморов начинает здорово действовать мне на нервы, – признался он Лорне, которая, растянувшись на диване, курила и читала Диккенса. – Только что звонил сынок и дрожащим, как у жертвенного агнца, голосом блеял, что его жизнь в опасности. В этого типа, видите ли, стреляли и наверняка повторят попытку отправить его на тот свет! Как будто я могу тут что-то поделать! Теперь папаша требует, чтобы я пришел к нему, даже не спрашивая, нет ли у меня более интересных занятий на ближайшее время! И, наконец, дочка, вздумавшая разыгрывать Мальчика-с-пальчика, раскидывает, правда, не камешки, а коробки от "Голуаз"... Ну и семейка!!!

Лорна положила книгу и сочувственно посмотрела на мужа.

– Чем я могу тебе помочь, дорогой мой?

– От тебя потребуется самая трудная вещь на свете: спокойно ждать, пока я вернусь или позвоню.

Джон подошел к окну и, откинув облачко белого муслина, заметил:

– Билл прислал нам компаньонов. Насколько я понимаю, одного – для тебя, другого – для меня.

– Ты их знаешь? – спросила Лорна.

– Одного – да. Вероятно, это твой: я так часто удирал от него, что парню наверняка невмоготу продолжать эти игры.

Мэннеринг снова вернулся к жене. Она храбро попыталась улыбнуться.

– Надеюсь, мой "сопровождающий" хорош собой? Впрочем, бедняжку ждет разочарование – мне же велено сидеть тут!

– А каково будет "моему", – расхохотался Джон, – когда он сообразит, что я веду его прямиком в Ярд!

Джон не ошибся: сержант Роллет, часто следивший за ним и еще чаще терявший его из виду, остался стоять под козырьком крыльца, а второй полицейский, не знакомый Мэннерингу, тихонько двинулся следом за ним. Джон, как и говорил Лорне, собирался в Скотленд-ярд. Оба мужчины прибыли туда без всяких приключений.

Мэннеринг хорошо знал Ярд. Он вошел и с самым естественным видом спросил Бристоу. Дежурный сержант, часто видевший Джона вместе с суперинтендантом, пропустил его беспрепятственно, и через несколько минут Мэннеринг уже стучал в дверь кабинета, который Бристоу по никому не ведомым причинам занимал один.

Суперинтендант, изучавший фотографии и отчеты, удивленно вскинул голову.

– Как вы сюда вошли?

Не слишком любезный прием не обескуражил Джона.

– Право же, сегодня вы задаете вопросы один нелепее другого. Я вошел в дверь, дорогой мой. Крыша у вас тут высоковата, да и окна – тоже.

Кабинет Бристоу был на третьем этаже, и в окно виднелись верхушки нескольких платанов, а невдалеке на солнце сверкала Темза.

– Какая чудесная погода! – заметил Мэннеринг, усаживаясь. – У вас можно курить?

Джон закурил "Бенсон", тщательно расправил стрелку темно-синих брюк и торжественным тоном начал:

– Как добропорядочный гражданин, желающий помочь полиции своей родины в ее трудных поисках, я счел своим долгом прийти сюда и сообщить вам, что получил новые сведения о мисс Патриции Сванмор. Если, конечно, вас это интересует...

– Не валяйте дурака и выкладывайте, – буркнул Бристоу.

– Я буду краток. Во-первых, потому что вы, по-видимому, очень заняты, а во-вторых, мне просто не о чем особенно долго распространяться. У меня есть основания полагать, что похититель Патриции – тот самый тип, что вчера ограбил "Куинс", и, по-видимому, он отвез девушку куда-то в Хаунслоу.

– Я полагаю, вы не можете мне сказать, что привело вас к подобным выводам? – насмешливо спросил Бристоу.

– Да так... просто смутная догадка... – Джон неопределенно развел руками. – У нас, жалких детективов-любителей, нет ни возможностей, ни усовершенствованной техники, которыми располагает полиция. А потому приходится полагаться исключительно на собственные мозги и нюх.

Бристоу пожал плечами.

– Я всегда говорил вам, Мэннеринг, что когда-нибудь вы сделаете-таки один лишний шаг...

– Шаг к чему? – удивился Джон.

– К тюрьме, – сухо отрезал суперинтендант.

– Опять эти ваши навязчивые идеи, – со снисходительной улыбкой вздохнул Мэннеринг. – И что у этого "лишнего шага" общего с Патрицией?

Но Бристоу перевел разговор на другую тему.

– А вот у меня есть определенные основания полагать, если использовать ваши же слова, что парень, ограбивший "Куинс", сегодня ночью убил еще одного человека.

– Полисмена на Чопмен-стрит?

– Да. Но, в отличие от вас, я могу сказать, какие это основания.

Суперинтендант взял со стола несколько фотографий и протянул Мэннерингу.

– Это снимки пуль. Один и тот же кольт.

– Другими словами, – Мэннеринг озабоченно нахмурил лоб, – Патриция – в руках типа, который без колебаний, хладнокровно убивает всех, кто ему мешает...

– Да.

Бристоу раздавил в пепельнице окурок и, тщетно обшарив карманы, спросил:

– У вас не найдется сигаретки?

Джон протянул открытый портсигар, и при этом рукавом слегка сдвинул разбросанные по столу бумаги. На каком-то рапорте Мэннеринг увидел имя, написанное большими печатными буквами. Джон умел читать "вверх ногами", а потому легко разобрал: "Мэннер..."

Бристоу в это время закуривал и ничего не заметил.

Мэннеринг задумчиво откинулся на спинку стула, потом снова нагнулся, возвращая суперинтенданту фотографии. На этот раз он нарочно еще больше сдвинул бумаги и снимки. Рядом с рапортом Джон увидел фото. Отпечаток пальца. Всего один отпечаток...

Мэннеринга охватила неясная тревога, но он заставил себя спокойно продолжать разговор.

– И каким образом вы собираетесь вызволить Патрицию из беды, Билл?

– Как и следовало ожидать, лорд Сванмор сильно осложняет нам задачу. Он сам позвонил и потребовал ничего не предпринимать.

Мэннеринг широко открыл глаза от удивления, и Бристоу пояснил:

– Сванмору позвонил какой-то таинственный тип и предупредил, что с его дочкой ровным счетом ничего не случится, если только он не вздумает обратиться в полицию...

Джон без особого интереса, скорее машинально, оглядывал кабинет Бристоу. Вдруг его как током ударило – на небольшом столике чуть поодаль от рабочего стола лежала знакомая ярко-зеленая металлическая коробка для грима. Часть ее все еще покрывал тонкий слой серого порошка... как раз такого, какой используют в Ярде, когда ищут отпечатки пальцев...

Мэннеринг посмотрел на суперинтенданта и встретил бесстрастный и холодный взгляд серых глаз. И вдруг, словно против собственной воли, Бристоу покосился на маленький столик...

Джон даже не вздрогнул, и голос его звучал по-прежнему ровно.

– Надо полагать, Сванмор, конечно, не стал говорить, что уже обратился в полицию? А что это за история со стрельбой у юного Джорджа?

– Насчет выстрелов все подтвердил сосед – он слышал стрельбу и видел, как из дома выскочил человек с лицом, закрытым шарфом.

Казалось, взгляд Джона так и притягивал кончик его собственного великолепно начищенного ботинка... но из-под приспущенных век он следил за Бристоу и заметил, как тот поглядел еще на одну фотографию, на которой было очень четкое изображение светло-серой перчатки...

И Мэннерингу вдруг показалось, что горло сводит страшная судорога, а сердце колотится так, будто вот-вот разорвется. Бристоу, откровенно наблюдавший за ним со странной смесью иронии и укора, вкрадчиво осведомился:

– Вы хотели что-то сказать, Мэннеринг?

– Я? Нет... Мы говорили о Джордже Сванморе. Вы с ним знакомы?

– Нет. А что он собой представляет?

– Ничего особенного. Молодой петушок, к тому же далеко не семи пядей во лбу.

– А ведь вы даже не спросили меня, нет ли каких известий о ваших драгоценностях!

– Так же, как и вы забыли поинтересоваться состоянием Лэррэби! – в тон ему отозвался Джон. Он уже начал потихоньку приходить в себя.

– Я звонил в клинику с самого утра. И знаю, что Лэррэби пришел в сознание и, скорее всего, выкарабкается, – проворчал раздосадованный упреком суперинтендант.

– Да, кстати, я заметил, что вы приставили к нам эскорт – к Лорне и ко мне. Это защита или... наблюдение?

– Быть может, и то, и другое...

– Если хотите, могу заранее сообщить, чем собираюсь заниматься сегодня вечером. Знаете, куда я еду отсюда?

– В "Куинс"? – равнодушно предположил Бристоу.

– Нет. Там сейчас рабочие ремонтируют крышу, а Стирн крутится, как испорченная ветряная мельница, так что мне делать нечего. А потому, дорогой мой, я еду к лорду Сванмору, его сиятельство сам просил меня об этом.

– Желаю повеселиться! – вздохнул Бристоу. – Не знаю, чем вы ему насолили, но старик настроен к вам крайне недружелюбно.

– Должно быть, воображает, будто я похитил Патрицию...

Наступило тяжелое молчание. Джон испытывал сейчас только одно желание: побыть одному и поразмыслить над тем, что на него готовится обрушиться. Он встал и направился к двери.

– Что ж, не буду больше отрывать вас от дел, Билл.

Но суперинтендант удержал его, задав неожиданный вопрос:

– Когда вы были в Олдгейте этой ночью... вам случайно не повстречался человек высокого роста, с черной бородой?

Голос Бристоу звучал на редкость буднично.

Джон смерил его удивленным взглядом.

– Ноги моей не было сегодня ночью в Олдгейте!

– И вы, конечно, можете это доказать? – тем жетоном спросил Бристоу.

– Конечно, – улыбнулся Джон.

И, чувствуя, что не в состоянии продолжать этот разговор, он вышел и тихо притворил за собой дверь.

Он машинально шел по длинным коридорам к выходу из Ярда. Время от времени навстречу ему попадались знакомые, но Мэннеринг сейчас никого не замечал.

Зеленая металлическая коробка, фотография перчатки, отпечаток пальца – все это слишком красноречиво свидетельствовало об одном: Бристоу знал, что этой ночью Джон Мэннеринг находился в Олдгейте, неподалеку от Чопмен-стрит. Само по себе это не так уж опасно. Но случись малейшее осложнение – с Патрицией, например, – и Мэннеринг неизбежно попадет за решетку. Если респектабельному антиквару, несомненно, удалось бы доказать свою полную невиновность, то с Бароном дело обстояло совсем иначе... В кабинете Бристоу теперь лежит то самое доказательство, которое суперинтендант искал столько лет, надеясь при этом, что никогда его не найдет. В кабинете Бристоу, в самом сердце Скотленд-ярда...

Джон свернул к Уайт-холлу, двигаясь быстрым шагом и не слишком хорошо представляя, куда идет... И вдруг, к величайшему удивлению прохожих, Мэннеринг громко и весело расхохотался. В светло-ореховых глазах появилось выражение хорошо знакомого Лорне дерзкого вызова...

В конце концов, почему бы Барону не ограбить Скотленд-ярд?