Заарканить невесту-девственницу по каталогу

Глава 11

Клэр.

— Кэш. Пожалуйста, — умоляю я, когда его мозолистая рука скользит между моих ног, задирая мое платье, и приближается все ближе и ближе к тому месту, где я его хочу. Я стараюсь поерзать, чтобы оказаться ближе, но его вторая рука вцепляется в мое бедро, останавливая меня. Я, может, и завалила Кэша на спину той первой ночью, но это не добавило мне никакой власти. Он делает со мной все что захочет. Поднимает и переносит туда, куда захочет. Это грубое поведение пещерного человека должно вызвать во мне желание врезать ему, но похоже все, что оно вызывает — это заводит меня и вынуждает умолять.

— Тебе еще больно, милая? — шепчет он в мое ухо, прежде чем захватить мою мочку между своих зубов. Мы больше не занимались сексом с нашей брачной ночи. В тот раз мы занимались любовью три раза, и на следующее утро я проснулась с приличной болью. А теперь он не хочет брать меня, и это сводит меня с ума. Я пришла в норму еще вчера, но он все еще отказывает мне, переходя на классическое: голова между моих ног, пока я не отключаюсь и не в состоянии умолять о большем.

— Нет. Ну, пожалуйста. Мне нужно это. Это обидно, Кэш. Я… — я пытаюсь снова подстроиться своими бедрами, и чувствую, как он улыбается в мою шею. Его ладонь смещается к затылку, сгребая в кулак мои волосы, и отклоняет мою голову назад.

— Ох, я знаю, что тебе нужно. Чем ты занималась в тот момент, когда я зашел сюда? Тебе нравится заводить меня? Понимать, что ты крутишься здесь на кухне под моим пристальным взглядом, и что мой член становится тверже с каждым взмахом твоих бедер? Ты специально это делаешь? Пытаешься заставить меня погрузиться в твою киску снова?

— Ох, боже мой, — и еще это. Пошлые разговорчики Кэша увеличились десятикратно с нашей первой ночи вместе. Этот мужчина мог заставить меня потерять дар речи. Я перехожу от желания врезать ему к желанию наброситься своими губами и забраться на него, как на дерево. Иногда мне кажется, что он подталкивает меня к этому специально, чтобы заставить действовать.

Его хватка на моих волосах крепчает и немного оттягивает.

— Это Кэш, милая. Не заставляй меня повторять об этом снова. Только мое имя слетает с этих губ, когда ты вся истекаешь, — если б я не была настолько возбуждена, я бы улыбнулась на то, что он ревнует к Богу.

— Кэш, пожалуйста.

— Отвечай мне, — рычит он, его рука поднимается чуть выше по моим ногам. — Блять.

Мне требуются все силы, чтобы не рассмеяться. Ой, я сделала это специально. У меня заняло час укротить платье на пятнадцать сантиметров, чтобы оно едва прикрывало мою попку, и я отказалась от белья. Я намеревалась заставить Кэша заняться со мной любовью сегодня же, так или иначе.

Я чувствую, как ломается его контроль, когда его пальцы, наконец, касаются меня. Я так близка, что понимаю — это не займет много времени.

— Потрогай меня. Я изнываю, Кэш — давлю я.

— Я не должен. Я должен заставить тебя изнывать, как ты заставляла изнывать меня весь день, но ты же знаешь, как мне нравится смотреть за тем, как ты кончаешь. Видеть, как ты теряешь самообладание из — за меня, — он отклоняется назад, встречаясь взглядом со мной. Его серые глаза кажутся темнее, затопленные чистой страстью. Один палец скользит по моей щелке, пока не достигает моего сладкого местечка. Он толкает его на всю длину внутрь, заполняя меня идеально. Клянусь, мое тело было создано для него. Именно так кажется, каждый раз, как он касается меня. Как будто он просто знает, что делать со мной.

Его имя срывается с моих губ длинным стоном, когда его большой палец начинает трудиться над моим клитором.

— Тебе хотелось бы, чтобы это был мой член, милая? Чтобы я вбивался туда и обратно между твоих ног?

Я не отвечаю ему. Я просто пытаюсь добраться до его джинсов. Он тянет за мои волосы чуточку сильнее, останавливая мои движения снова, продолжая при этом толкаться в меня пальцем.

— Подари мне это, — рычит он свой приказ, отправляя меня за грань. Я чувствую, как его тело сотрясается вместе с моим, как будто он кончает вместе со мной. Он наслаждается моим удовольствием так же сильно, как и я. — Вот так, миссис МакКалистер. Подари своему мужу то, что он хочет. То, что принадлежит ему.

Я вздрагиваю, когда интенсивная волна вскипает и затухает.

— Скажи это.

— Твоя. Только твоя, — это выходит так просто из моего рта теперь, потому что это правда. Я знаю, как сильно ему нравится, когда я говорю, что принадлежу ему.

— Кэш. Я хочу большего, — я пытаюсь снова добраться до его джинсов, но меня стягивают с кухонной столешницы и ставят за спину, когда я слышу, как открывается входная дверь.

— Чем — то, определенно, вкусно пахнет здесь, — слышу слова Эрла. Я пытаюсь выглянуть из — за спины Кэша, но он двигается со мной, поэтому у меня не получается ничего разглядеть.

Кэш бормочет короткую очередь проклятий.

— Едой, — все, что он говорит, прежде чем повернуться ко мне и посмотреть с хмурым выражением на лице. Он склоняется над моим ухом так, чтобы только я услышала его. — Уноси свою маленькую попку в нашу спальню. Захвати одеяло и натяни какие — нибудь шорты под то, что на тебе надето. Не знаю, что это, но определенно не платье.

— Я должна… — указываю на дверь, в которую входят все мужчины на ужин.

— Нет. Ты сделаешь то, что я сказал, — он подносит палец, который только что был внутри меня, ко своему рту, и вылизывает его начисто. Выражение его лица говорит о том, что это самое вкусное, что он когда — либо пробовал. — Или я могу выйти из себя. Твое лицо все еще покрасневшее от оргазма, и никто не увидит этого. Никто. Я уже на грани из — за того, что не находился внутри тебя несколько дней, а сейчас парни с моего ранчо практически увидят оргазм моей жены. Мне придется выколоть им всем глаза. Ты этого хочешь?

Я шокировано смотрю на него. Он даже улыбки не выдавил, как будто шутит. Я даже не подумала, что кто — то вломится к нам.

— Иди за одеялом, милая. Я вытащу последний пирог из духовки и приготовлю для нас тарелки, чтобы поесть на улице наедине.

— Тебе не нравится мое платье? — спрашиваю, отступая на шаг. Когда он рычит, я подпрыгиваю, и уношусь в спальню, слыша отголосок того, как кто — то говорит, что ни за что не припомнят день, когда Кэш брал выходной.

Это вызывает у меня улыбку, когда я захожу в спальню и нахожу какие — то шорты, которые натяну на себя. Я прихватываю пару ковбойских сапог, которые Кэш купил для меня вчера. Он не работал последние несколько дней, только занимался мной. Он сказал, что это будет мини медовым месяцем, пока он не выяснит, что творится на ферме со всеми этими сломанными заборами. А потом он увезет меня в настоящий. Куда я захочу. А я вроде как хочу остаться здесь.

Он возил меня купаться и рыбачить на озеро на его земле. Он брал меня на шоппинг в город и на экскурсию на его квадроцикле. Я хотела взять одну из его лошадей, но он сказал, что я не могу пока на них ездить, до тех пор, пока мне больше не будет больно. Он сказал, что единственное, что я должна хотеть, — это ездить на нем.

Все это было так идеально. Каждое мгновение с ним. Я никогда не чувствовала себя настолько счастливой и цельной за всю свою жизнь. Как будто я, по — настоящему, принадлежу какому — то месту.

Я беру одеяло с края кровати и возвращаюсь на кухню, где замечаю Кэша с корзинкой в руках. Он забирает у меня одеяло, а потом берет за руку.

— Уберитесь за собой, парни, когда закончите, — бросает он через плечо, уводя меня из дома. Парни прощаются с нами, когда мы уходим. Как только Кэш уводит меня из помещения, раздаются громкие возгласы. Скажем просто, что этого больше не повторится. Мне пришлось сдерживать смех, когда я вспомнила его вспыльчивость в тот вечер. Ему даже не нравилась сама идея, что люди подумают, что я занималась сексом, даже если это было с ним.

— Куда мы идем?

— К конюшням. Я покажу тебе кое — что.

Когда мы добираемся до конюшен, он тянет меня к дальней лестнице, которая практически скрыта. Я поднимаюсь первой, а Кэш — следом за мной.

На самом верху площадка с огромным открытым окном, которое выходит на поле позади дома. Отсюда я вижу, как солнце садится над озером. Очень красиво.

— Отсюда видно озеро, — я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Кэша, сидящего на одеяле, которое мы принесли, и еда уже разложена из корзины, а он просто наблюдает за мной.

— Да. Я обычно поднимался сюда, когда был ребенком, постоянно. Я даже организовал тут штаб на несколько лет. Считал, что это самое клевое место на свете. Как будто это был мой собственный дом.

Я подхожу и сажусь рядом с ним. Кэш устраивает меня между своих ног, прислоняя мою спину к его груди. Он немного рассказывал о своем прошлом, никто из нас, на самом — то деле. Мы просто опускали некоторые вещи то тут, то там.

— Это очень легко, — отвечаю я, поднимая кусочек курицы и откусывая от нее.

— Это, правда, так и есть.

Я оборачиваюсь на него, сбитая с толку от того, как он легко меня понимал. Он уже знал, о чем я говорю. Мы оба потеряли свои семьи, но потеря не настолько парализующая теперь, когда мы есть друг у друга. Кэш, похоже, может читать меня как никто никогда не мог.

— Я любила свою маму. Она была всем для меня, но все стало сложнее, — чувствую, как губы Кэша касаются моей макушки, когда он сжимает меня чуть крепче. — Ты же помнишь, что я жила на ферме до шестнадцати лет, но потом мы уехали от Блэквеллов, чтобы вернутся в город. Мы уехали потому, что мама заболела. Нам необходимо было находиться ближе к врачам. Я поддерживала ее несколько лет, а потом она просто ушла, и я осталась совсем одна. Мы сливали все наши деньги на этих врачей, а когда она скончалась, мне едва хватило на ее похороны.

Чувствую, как тело Кэша полностью замирает, как будто он почти не дышит. Я оборачиваюсь на него, и впервые вижу выражение, которое никогда прежде не видела на его лице. Панику. Или, может, вину.

Я полностью разворачиваюсь и седлаю его. Его ладони поднимаются к моему лицу, обхватывая его.

— Я не могу отпустить тебя. Я узнал немного о твоем прошлом. Я спрашивал в агентстве. Они рассказали мне, что ты разорена и что у тебя не такой уж большой выбор. На самом — то деле, в тот день я просил Эрла отправить тебя обратно. Дать тебе немного денег и передать, что я передумал. Я мог бы найти для тебя выход, когда ты приехала сюда. Помог бы устроиться как — то или что — то подобное, предложить тебе просто работу здесь, но я был эгоистичным ублюдком. Все, о чем я мог думать в тот момент, когда впервые увидел тебя, что я обязан утащить тебя к алтарю и связать с собой. А потом этого стало недостаточно. Теперь же, все о чем я могу думать — как создать с тобой ребенка. И тогда ты, действительно, не сможешь уйти от меня. Ты останешься здесь навсегда. Моей. Я даже украл твои противозачаточные в ту первую ночь, когда ты отключилась. Ты оставила их в ванной. Смыл их прямо в унитаз, чтобы их не было возможно найти. Даже, когда я рассказываю это, я понимаю, что не позволю тебе уйти отсюда, даже после своего признания. Я не смогу.

Я с секунду изучаю его, а потом взрываюсь от смеха. Я, вообще — то, абсолютно забыла о своих противозачаточных таблетках. Вероятно, потому что не привыкла принимать их. Знаю, что должна разозлиться, наверное, но это Кэш и его грубые выходки пещерного человека. Это то, что я больше всего люблю в нем.

— Почему ты смеешься? Я заманил тебя в ловушку, — его руки падают с моего лица, и он проводит своей гигантской лапой по своим волосам.

— Нет, не из — за того, что ты заманил меня в ловушку, — я снова смеюсь, вынуждая его обернуть на меня свой строгий взгляд, тот, который не срабатывает со мной, как с его работниками. — Из — за того, как ты любишь меня, из — за того, что заставляешь испытывать — все это заставляет меня оставаться рядом с тобой, Кэш. Именно из — за того, как ты оберегаешь меня, и продолжаешь все это делать. Я никогда не уйду.

Чувствую, как он расслабляется, часть напряжения покидает его тело.

— Ты никогда не покинешь это место. И точка.

— Хорошо. Я никогда не уйду, — подтверждаю я. Он захватывает мой рот в глубокий поцелуй. В нем нет ничего хитрого или соблазнительного. Этот поцелуй наполнен чистыми эмоциями и облегчением. Как будто его цепляла эта единственная вещь, которая могла забрать меня у него, а сейчас все напряжение растворилось.

Он отстраняется, мы оба задыхаемся, и он упирается своим лбом в мой.

— Я был тоже таким одиноким. Черт, ты же видела тот чердак. Боль приходила в дом по ночам, поэтому я убрал так много вещей касающихся родителей, как мог, чтобы не было так тяжело. Это не очень — то помогало. Я скучаю по ним, но еще думаю, что страстно желал той связи между ними. Я считал, что у меня такого никогда не будет. Это было подобно двойному удару каждый раз, как я входил в дом. Я потерял их и так же потерял возможность повторить их счастье самостоятельно.

Он оставляет еще один поцелуй на моих губах. Этот нежный, как будто ему нужно завершить то, о чем он рассказывал.

— А сейчас я не могу вернуться домой достаточно быстро. Черт, я помню тот первый день, когда вышел на работу, зная что ты осталась там, в главном доме. Я надрывался закончить со всем дерьмом, чтобы сбежать обратно и просто проведать тебя. Я думал, что ты можешь изменить свое решение и уехать. Я просто хотел еще раз взглянуть на тебя, чтобы убедиться, что ты настоящая, или, возможно, я просто свихнулся и размечтался о чем — то. Я провел прошедшие несколько лет, стараясь держаться подальше от дома, а теперь, похоже, я не в состоянии держаться от него в стороне. Ты это сделала. Именно поэтому я не могу отпустить тебя. Ты нужна мне, Клэр. Ты вернула меня к жизни. Я не могу вернуться к работе до полусмертельного состояния. Именно этим я и занимался. Вставал с первыми лучами, трудился не покладая рук весь день, чтобы, когда вернуться домой, я мог только поесть, а потом свалиться на кровать и вырубиться.

Чувствую, как мои глаза увлажняются, и комок растет в горле.

— Я люблю тебя, Кэш. Ты заставляешь меня чувствовать себя самым важным человеком на земле.

— Так и есть.

В этот раз я целую его. Я чувствую, как катятся слезы по моим щекам.

— Не плачь. Хочешь, чтобы я разозлил тебя? — дразнит он, заставляя меня улыбнуться.

— Как так получилось, что ты никогда не пытался? — вздыхаю, не знаю точно, зачем спрашиваю об этом, потому что не думаю, что хочу знать, но вторая часть меня — хочет. — Ну, знаешь, познакомиться с девушкой и все такое. Не скажешь, что ты плохо выглядишь. Джун же не единственная девушка в этом городе.

На щеках Кэша появляется намек на красноту. Он что краснеет? Ни за что не поверю, что мой пошловатый ковбой покраснеет от моего вопроса.

— Кэш, — настаиваю я, теперь уже действительно желая знать.

— Я уже рассказывал тебе, что не сходил с ума по девчонкам. Я всегда был со своей лошадью или помогал отцу. Я ездил однажды в город с несколькими рабочими. Им нравилось заходить в бары несколько раз в месяц, чтобы развеяться. Ну, скажем, я позволил себе слишком развеяться в свой первый раз. Слишком напился и чувствовал это еще три дня. Я никогда больше не принимал их предложения снова, — он глубоко вдыхает. — Тогда я потерял своих родителей, и все мои силы уходили на то, чтобы поддерживать жизнь на ферме. Чтобы заставить их гордиться.

— О чем ты говоришь, Кэш? — он не мог быть…

— Не думаю, что это волновало меня, потому что никогда не знал этого, поэтому я честно говоря не знал, чего упускал. Нет, Клэр, я никогда ни с кем не был кроме тебя.

Я накидываюсь на него, вынуждая его завалиться на спину.

— Никаких больше издевательств. Мне больше не больно, Кэш. Дай мне то, что мое, сейчас же.

Он улыбается.

— Так точно, мэм, — а потом он завладевает моим ртом. Мы начинаем стягивать друг с друга одежду, а потом Кэш внезапно останавливается. Я начинаю возражать, но его рука накрывает мои губы. Он издает шикающий звук на меня.

— Шевелись. Я только что видела, как они все направились в бараки, — слышу, как говорит Джун, мгновенно узнавая ее голос. Теперь я действительно понимаю, что имел ввиду Кэш, кода говорил, что он сводит его с ума.

Я слышу всплеск, как будто разливают жидкость по земле.

— Стоит выпустить лошадей? — лицо Кэша наливается яростью от звука голоса Билли.

— Нет. Это может привлечь внимание. Поджигай — же уже, — отвечает Джун, и вот тогда я чувствую запах бензина.

— Когда я отпущу тебя, ты спустишься с этой лестницы и побежишь, — шепчет Кэш. — Обещай мне. Ты спускаешься с лестницы и убегаешь. Ты освобождаешь те двери и бежишь за Эрлом.

Я киваю, и он быстро меня целует, а потом ставит нас обоих на ноги. Он спрыгивает сверху, не беспокоясь о лестнице. Я следую за ним так быстро, как могу. Я вижу его поверх Билли, Джун просто стоит в шоковом состоянии. А я просто разворачиваюсь и бегу, как и просил меня Кэш.

Когда я расчищаю двери конюшни, я начинаю кричать. Вижу Эрла и двух парней, которые вылетают из небольшого домика разом и несутся ко мне. Я показываю на конюшню, и они пробегают мимо меня.

Я не знаю, что делать. Кэш просил меня убраться из конюшни. Мне потребовались все силы, чтобы оставаться приросшей к месту, и благодарить бога за то, что Кэш выходит несколькими минутами спустя. Я запрыгиваю на него, и он подхватывает меня.

— Спасибо, милая. Ты даже не представляешь, насколько важно, когда я прошу тебя сделать что — то и ты выполняешь это. В смысле, мне не приходиться беспокоиться.

Я улыбаюсь ему.

— Я надеялась, что ты просто имел ввиду оставаться на ферме, потому что нигде больше не будет так замечательно работать, как здесь.

— Не хочу никакого другого смысла.

Двери распахиваются, и Кэш ставит меня на ноги, когда Билли и Джун вытаскивают из конюшни. Каждого ведут под руки. Билл выглядит так, будто едва может стоять. Кровь хлещет из его носа, а один глаз уже начинает заплывать.

Я не могу сдержать оха, который вырывается из моего рта.

— Он пытался поджечь нашу конюшню, милая. Вместе с тобой внутри. Ему повезло, что он еще может дышать, не говоря уже про ходить, — говорит Кэш, сквозь стиснутые зубы, как будто слова отдают кислотой у него во рту.

Я обхватываю ладонью одну из его рук, пытаясь успокоить его хоть немного.

А Джун просто рыдает. Она дергается в хватке Эрла, и он отпускает ее. Она кувырком летит в кучу грязи.

Я поворачиваюсь на звук мотора грузовика, который неизвестен мне, едущего по подъездной дорожке.

Он останавливается в двадцати шагах от нас, и мужчина за пятьдесят выпрыгивает из грузовика.

— Папочка. Я ничего не делала! — рыдает Джун на земле.

Мужчина только качает головой, как будто не совсем уверен, что делать со своей рыдающей дочерью.

— Ты собираешься звонить шерифу? — наконец, спрашивает он.

— Посмотрим, — отвечает Кэш, полностью поворачиваясь лицом к мужчине.

Взгляд того переходит ко мне, как будто он видит меня в первый раз, и Кэш встает передо мной, вызывая во мне желание стукнуть его по голове. Я слышу смешок Эрла за моей спиной.

— Даже не думай, — рычит Кэш, и я понимаю, что он действительно на грани. Кладу руки на его спину, и он немного опирается на них.

— На что? — спрашивает отец Джун.

— Я хочу, чтобы этот ушел, — говорит он, указывая на Билли. — И тебе нужно, что — то решить со своей дочерью. Они пытались поджечь мою чертову конюшню с моей женой внутри нее.

— Мы не знали, что вы были там! — кричит Джун, признавая свою собственную вину.

Все просто игнорируют ее. А Кэш продолжает.

— Это наводит меня на мысль, что они могли так же приложить руку к полудюжине инцидентов, которые произошли на нашей с женой земле.

Мое сердце слегка тает от его приятных слов. Я даже не думаю, что он понимал смысл того, что говорил или какое значение это имеет для меня.

— Полагаю, у меня нет выбора. Он исчезнет, но моя ферма исчезнет вместе с ним. У меня нет управляющего, и видит бог, я сам больше не могу этим заниматься. Мой артрит едва позволяет мне выбираться из кровати.

— Джим, это не мои проблемы, но если хочешь, я отправлю к тебе Брэндона. Уверен, он не упустит шанса стать управляющим на ферме, не говоря уж о том, что он сможет охлаждать ту маленькую войну, которая развязалась между двумя нашими фермами. Я не хочу, чтобы ты терял свои земли. Я бы, наверное, не доверил ее Бог знает кому.

— Не делай этого, папочка, — Джун перестает реветь, и злость написана на ее лице.

— Залезай в грузовик, Джун.

— Но, папочка, я…

— Залезай в проклятый грузовик!

Джун ахает и уносится к грузовику. Она забирается внутрь и хлопает дверью.

— Билли, ты уволен, — сообщает Джим. От его голоса мне немного жалко Билли. — Спасибо, Кэш, что не вызвал копов. Не понимаю, что нашло на Джун, но я это выясню, и даю тебе слово, что она больше не побеспокоит тебя.

— Я поговорю с Брэндоном сегодня же и в первую очередь отправлю его завтра на проработку всех деталей.

— Звучит неплохо.

— И, Джим, я серьезно считаю, что ты должен рассмотреть мое предложение снова. Я все выкупаю, даже людей, которые у тебя работают, если захочешь. Переезжайте с женой поближе к городу. Отдохните.

— Думаю, я могу воспользоваться твоим предложением. Я дам тебе ответ завтра утром, — я слышу, как дверь грузовика закрывается, и он уезжает.

Кэш оборачивается, чтобы посмотреть на меня, его взгляд становится мягче.

— Ты можешь просто так выкупить всю его землю? — спрашиваю я. Он показывал мне, где его земля встречается с их. Похоже на то, что у них столько же во владении, как и у Кэша, а это много. Я даже боюсь представить, сколько нечто подобное может стоить.

— Милая, на моей земле есть нефть. Не так уж и много того, что я не смогу купить, если захочу, — отвечает он, смахивая локон с моего лица и заправляя его за ухо.

— Но будешь ли ты больше работать, если выкупишь всю эту землю? Я не хочу, чтобы ты работал больше, — я немножко дуюсь, а Кэш запрокидывает голову назад и смеется. Полноценным, низким смехом, который выходит глубоко из его груди.

— Я только что сказал тебе, что ты неприлично богата, а все, о чем ты думаешь — о нехватке времени со мной?

— Ты неприлично богат, — поправляю его, даже не задумываясь о его деньгах. Они ничего не стоят без него.

— Определенно уверен, что они наши. Не припоминаю, чтобы ты подписывала брачный договор.

Моя челюсть отвисает. Я даже не подумала об этом. Ну, на самом — то деле у меня было не слишком много времени на это, когда Кэш так стремительно завел меня и вывел из здания суда.

А потом, я оказываюсь в его объятиях.

— Убери мистера Бакмана с нашей земли, Эрл, — гавкает Кэш, шагая к дому со мной на своем плече.

— С удовольствием, босс, — слышу ответ Эрла.

Когда мы попадаем в дом, Кэш пинком закрывает дверь, и без просьбы запирает ее на замок.

— Милая, тебе будет больно снова.