Забавные стишки

Так тяжело жить, не имея грума, –

Над этим я не задумывался ранее.

Куртку с галунами заказали б ему мы,

Как это делают лорды Великобритании!

Если мечта моя осуществится,

Очень скоро все переменится к лучшему:

Нас станут посещать только знатные лица

И скукою мы конечно меньше будем мучимы.

Со мной простись, моя Таис:

Готов корабль отплыть в Таити,

Где томно гнет к земле маис

Свои оранжевые нити.

Печальна ты? так не таись, –

Матросы без меня плывите:

Уста мне слаще, чем маис

Таис желанней, чем Таити!

Два фрака, два лица бесстрастных

Обычный отдают поклон.

Два дула равных и опасных,

Два секунданта с двух сторон

Два длинных шага отмеряют.

Два слова тщетны – примирить,

Два встречных выстрела решают

Кому из двух остаться жить?

Тонкую шпагу сгибая

Скажу вам: – Аглая,

  Будьте моею!

Тонкие губы сжимая,

Вы шепнете:- не знаю, –

  Смущенно бледнея.

Играя цепью лорнета,

Признаюсь: – Нинетта,

  Я – раб навеки!

Играя сердцем поэта,

Мне не давши ответа,

  Вы сомкнете веки.

Бархатный камзол я скину

Для вас, Катарина,

  Страстью волнуем.

Бархатную грудь и спину

Отдадите невинно

  Моим поцелуям.

Стройную, чья грудь темнее бронзы,

Чьи уста нежнее глаз газели,

Донну Розу любит дон Алонзо, –

Роза любит дона Мигуэля.

Он – Эльвиру, что за блеск дуката

Для сеньоров пляшет неустанно,

Рот прекрасной сладостней граната,

Но… в Алонзо влюблена гитана.

Люблю носить камзол атласный, шпагу,

Парик напудренный и бархатный жилет,

Пить старую мадеру иль малагу

И сочинять нескромный триолет.

– Читать, скучая, манускрипт арабский,

Пока появится, звеня браслетом, друг

И предаваться безрассудной ласке

Изнеженных продолговатых рук…

Всех бесстыдниц вы блудливей,

  О, Агнесса,

Всех возлюбленных счастливей

  Ваш, – повеса.

Всех прелестниц вы прелестней,

  Виолетта,

Всех чудес ваш смех чудесней

  Для поэта.

Всех красавиц вы прекрасней,

  О, Елена,

Всех мужей ваш муж несчастней,

  Несомненно.

Всех жеманниц вы жеманней,

  Габриэла,

Всех желаний мне желанней

  Ваше тело.

Владетельным принцем Гватемалы

Стать могу ради вас, это легко мне,

Но ведь вам Гватемалы пожалуй мало,

А страны другой подходящей я не помню!

Что может быть новей, прелестней и проще

Непонятных признаний, сказанных так робко,

Любовных свиданий в оливковой роще

С черною безусловно, юной эфиопкой!

Как это наивно, забавно и мило,

Что она ничуть не похожа на лоретку

И не смущается пасти крокодила,

Разинутой убедительно и метко!

Кто любит, не закован в латы,

Но сердце тот открыть готов:

Я точным взором адвоката

Сказать сумею все без слов.

Вы на любезности не скупы

И снисходительны к гостям,

Но как туземец Гваделупы

Я безразличен буду вам.

Тот прав, любовью кто влеком

И лучше нежности нет свата,

Свои признанья виновато

Я повторял, глотая ром

Мне улыбнулась раз, не два ты,

Но первый я шепнул: «пойдем»,

И, недопив нелепый ром,

Мы вдруг оставили Privato.

Явлюсь с обещанным визитом

К тебе в hotel часам к пяти –

Пить кофе с английским бисквитом

И вздор насмешливый плести…

Уеду ласковый и старый

В надежде той, что ты верна,

И полной даме в душном баре

Лениво закажу вина.

Ко мне заехала на час ты,

Ждал дирижабль у окна.

Твои уста нежнее пасты

О, атмосферная Нана!

Они мои совсем не часто,

Любовь случайная хитра:

Ко мне заехала на час ты,

Ждал дирижабль до утра…

Наклонясь над личиком овальным,

Спрашивает граф с лицом печальным,

Шпагою играя: «любишь ли, Лизетта»?

Наклонясь над вышивкой по тюлю,

Отвечает, побледнев: «люблю ли?

Я совсем еще не думала об этом».

Долго пальцы тонкие целуя,

Шепчет граф: «но без ума люблю я,

Не пытай меня холодностью, Лизетта»!

Долго разбирая клубок нитей,

Говорит прелестница: «идите,

И вернитесь завтра за моим ответом».

Обнимая ноги милой страстно,

Молит граф: «любовь моя опасна,

Ждать не стану я, жестокая Лизетта»!

Обнимая нежными руками,

Шепчет: «за меня ответьте ж сами»,

И стыдливо губы отдает при этом…

Темнеет небо, розовея,

Влажнеют губы и вуаль,

Мой нежный взор следит за нею,

За парусом, плывущим вдаль.

Свежей, но матовее кожа

И шепот стынет: мы молчим,

Ее лицо как будто строже,

Лицо, которым я томим.

Скучают бледные магнолии,

Как дамы в углубленьях лож…

Что ночь несет, не все равно ли:

И вечер наш на ночь похож!

Два силуэта близятся к фонтану,

То – встречи тайной миг: Анри и Жанна

Поклон воздушный отдают жеманно.

Подруги нежной кринолин так пышен,

Ей друг дарит пригоршни сладких вишен,

Их шепот тихий никому не слышен.

Вот наклонились оба над бассейном,

В восторге трепетно-благоговейном

Любуется Анри лицом лилейным.

И серебрит луна камзол атласный,

Улыбки Жанны отраженно-ясны:

Свиданья в парке ночью безопасны.

Бегут часы без отдыха и цели,

От влажности уста похолодели,

Уже пастух играет на свирели.

День недалек, – «до завтра, здесь, в аллее»!

Влюбленные, смущаясь и бледнея,

Меняются цветками орхидеи.

О, друг, которого ни разу я не встретил,

Подруга верная, которой изменил!..

О, ранний шепот поседевших ветел

В саду, где я вздыхал, скучал, любил!

Так близко был ты, друг, но знака не приметил,

Ты, что обманута, зачем тебе я мил?

И для чего час утренний так светел:

К забвенью лишь я нежность сохранил!

Я сижу за столом и равнодушно спорю,

Слишком сосредоточенно глядя на дорогу,

В моем ровном тоне и тщательном проборе

Пренебрежения ко всем чрезмерно много.

Потом, наконец, дождусь, мы уйдем, – в аллее

Я прочту свои новые стихи очень ровно,

Вы будете вслушиваться, слегка бледнея,

И конечно вам все понравится безусловно.

В этой комнате с голубым светом

Вчера сидел улан со шпорами, –

Ушел ли он влюбленным и согретым

Вашими нежными как часто взорами?

Пленил ли он вас высокой каской

Или шнурами необычными,

Подарили ли вы хоть одну ласку

Своими руками, мне так привычными?

Ах, я совсем ничего не знаю

И обречен часам томительным…

Что делали вы, изменница злая,

Наедине с уланом обольстительным?

Встречайтесь чаще с молодым уланом:

Вас нежным звоном шпор утешит он наверно,

Своим влюбленным взором искренним и странным

Напомнит мой – насмешливый, но верный.

Стихом своим по-детски торопливым

Напомнит мой – всегда размеренный и ясный,

А вы лицом таким внимательным и лживым

Ему не скажете, что безучастны.

Быть может вам признанья не насучат

И даже станет девственность его желанна,

Но ваша страсть ко мне, что до сих пор вас мучит,

От сладкого греха спасет… улана.

Томительность минут прервет звонок третий,

Вдруг странным покажется ваш профиль тонкий.

Уйдет поезд, как все уходит на свете,

А я останусь и не брошусь вдогонку…

Спешит неверным шагом к пристани,

Где отдыхают корабли,

И смотрит с каждым часом пристальней,

Не видно ль мачты там, вдали?

Не замечает нежных юношей,

Пришедших стройною гурьбой,

И дамы в палевом, засунувшей

Фиалки за корсаж тугой.

Его не тешит тело гибкое,

Воздушное как бег трирем,

И не ответит он улыбкою,

Подав надежду сразу всем.

Кого он ждет, не друга ль милого,

Ему приславшего поклон?

Да только верно друг забыл его,

Красоткой ветреной пленен.

И тщетно ждет, мечтой отравленный,

С своей печалью говоря:

Корабль, вестник шумных гаваней,

Уж где-то бросил якоря…

Когда умрете, черным шелком

Украшу скорбно туалет,

Покорен буду праздным толкам:

«Красавица… лишь двадцать лет»…

Покрою слоем пудры щеки

И слоем мертвенным белил:

Пусть скажут все: «судьба жестока,

Как он умершую любил»!

С усталостью больной во взоре

В прощальный час склонюсь средь роз,

Но не забуду ни пробора,

Ни manicure, ни томных поз.

Придя к себе, стихи раскрою,

Их темной обведу каймой

И может быть вздохну с тоскою:

Ах, я писал для вас одной!..

Карета, запряженная четверкой

Лошадок стриженных, гладких,

Лакей почтительный и зоркий,

Легко стоящий на запятках.

Окрик неожиданно-веский,

Вызывающий улыбку: «правее»,

Глухо спущенные занавески.

Добродушный кучер в ливрее.

На дверцах две крошечные коронки

С уже потускневшей позолотой,

Чей-то профиль уступчиво-тонкий,

Чьи-то губы, ждущие чего-то…

Вот и дома, – подъезд со львами,

Стерегущими внушительно и кротко.

Клянусь, не скучно было с вами,

Слишком любезная ко мне красотка!

Исполнен церемонной грации,

С улыбкой важной богдыхана

Я декламировал Горация

Китаянке благоуханной.

Дремали мандарины строгие, –

Так видно принято в Пекине,

Любовный вздох при каждом слоге я

Лукаво добавлял к латыни.

В Китае, тая, гейша милая,

Вздыхая, пьет душистый чай.

Но поступлю конечно мило я:

В Китай приеду невзначай.

Лишь денег нет, – случайность странная,

Мою решимость не смущай.

Ах, если денег не достану я,

Как попаду в Китай, в Китай?!

Марго быстрей чем Конго,

Марго опасней Ганга,

Когда под звуки гонга

Танцует танец танго!