Забирая жизни

Глава 4

Мира примостилась на самом краешке издевательского стула для посетителей.

– Сейчас включу аппаратуру, и пересядешь за стол. – Ева хмуро осмотрела жуткое подобие стула, которым пользовалась с самого первого дня в этом кабинете. – Надо, наверно, заказать новый.

– Ты этого не делаешь, потому что не желаешь посетителей.

– Их все труднее выпроваживать. Прости, я не о тебе…

Прекрасно все понимая, Мира сняла берет и взбила густые каштановые волосы.

– Да, во всяком случае, не сегодня.

– Чаю? У меня есть.

– Честно говоря, с утра не отказалась бы от твоего великолепного кофе.

Ева подошла к автоповару – не менее древнему, чем стул, – и заказала два кофе.

– Включу доску, так легче. – Поставив чашку на стол, она села, щелкнула диктофоном и начала выводить с него на экран фото места преступления. – В течение часа напишу отчет и приложу результаты от Морриса. Ближайшая родственница, мать убитого, извещена и допрошена. Помимо нее говорили со швейцаром. Вместе с Пибоди осмотрели квартиру покойного, подготовили материалы для ОЭС, хотя ничего подозрительного там нет. Судя по всему, успешный, талантливый человек с широким кругом друзей и приятелей. Включая Морриса.

– Они знакомы?

– Убитый имел разносторонние музыкальные увлечения и регулярно играл в джаз- и блюз-клубах.

– Как и Моррис, – кивнула Мира.

– Кстати: он потрясен, все это напомнило ему о Колтрейн, сразу видно. Я даже хотела вызвать Лопеса, священника. Они вроде бы нашли общий язык.

Мира снова кивнула.

– Правильно. Только я бы повременила. Может, Моррис сам попросит о помощи или хотя бы почувствует, что она ему нужна. Ты хороший, внимательный друг, ты поймешь.

– Ладно.

Совет Мира снимал с сердца Евы груз и позволял выиграть время. Ей не хотелось вторгаться в чужую жизнь. Подождем денек-другой…

– Впечатления Морриса стыкуются с мнением матери, – продолжала Ева, переходя к более привычной и комфортной теме смерти. – Приятный, дружелюбный одаренный парень. Вступал в интимные отношения с представителями обоих полов. Постоянного партнера и врагов не имел. Общительный и преданный своему делу.

Ева поднялась и указала рукой на свой стул. Она в любом случае предпочитала стоять.

– Мы еще не выяснили, когда было совершено нападение и пошел ли он за преступником по своей воле. Ударили сзади по голове, так что, вероятно, все-таки подстерегли и похитили. Двое суток пытали.

Мира тоже поднялась и встала рядом, у доски.

– Ожоги, резаные раны, ушибы разной степени тяжести. Раздробленные и сломанные кости. Сначала наносились менее серьезные. Моррис считает – тремя предметами: чем-то вроде ножа для колки льда, зазубренным лезвием и гладким. Ожоги – от сигарет и источника направленного острого пламени. Связали скотчем, рот заткнули кляпом на резинке.

– Как для сексуальных утех.

– Только здесь никаких признаков утех или насилия. И видишь, раны на гениталиях меньше, чем на теле и конечностях. То же с лицом. Правда, волосы отрезаны и грубо отрублены, а труп найден голым. Признаки унижения. Волосы тянут на личный мотив, но тело не обезображено, лицо и половые органы повреждены несильно. И еще это… – Ева коснулась снимка сердца с инициалами.

– «Д» – Дориан, «Э» – преступник. – Мира нахмурилась. – Лично и даже романтично. Очень аккуратная работа, но…

– Вот именно: но!

– Логично ожидать более серьезных повреждений на лице и гениталиях, а также следов сексуального насилия. Если это дело рук обманутого возлюбленного или неадекватного поклонника, который вообразил, что у них отношения, это должно отразиться на характере ран.

– Да. А мы наблюдаем нарастание издевательств. Все больше унижения, боли, страха и крови. Кстати, Моррис сказал, отдельные раны обрабатывали.

– Ясно, – кивнула Мира, – чтобы не умер прежде времени. Смертельная – в живот?

– Да, ею закончили. Сознание потерял далеко не сразу.

– Нужно больше информации об убитом и его окружении. Если здесь не личные счеты и жертва выбрана случайно, вполне возможно, что ты имеешь дело с группой преступников.

Да, подумала Ева, именно так.

– Например, любовники с инициалами «Д» и «Э», которые заводятся от пыток и убийства?

– Нужно больше данных, – повторила Мира. – Если выбор жертвы сознателен, то преступник хочет унижать и терроризировать, стремится к полному контролю. Если же Дориан Купер попался случайно – а я пока склоняюсь к этой версии, – все равно надо искать садиста, который терроризирует психологически, отрезая волосы, и физически, причиняя боль связанному и беспомощному.

– А сердце? Оно все меняет, это подпись.

– Не исключено. Если любовники, весьма вероятно, что мы имеем дело с сексуальными садистами, которые используют унижение и причинение боли беспомощному для возбуждения собственного сексуального желания, которое удовлетворяют друг с другом. Признаков пикеризма не вижу, – пробормотала Мира. – Ударов ножом в грудь и ягодицы, калечения гениталий, изнасилования. Различный характер ран, предметов…

Она замолчала и, как часто делала Ева, прошлась вокруг доски.

– Обычно в таких парах есть активный и пассивный. Один причиняет боль, другой наблюдает. Или один заставляет другого причинять боль. В нашем случае вполне возможно, что убийцы равноправны.

– Все это надо спланировать: подыскать укромное место, где можно мучить жертву двое суток, раздобыть машину, инструменты…

– Психопаты, которые планируют и даже репетируют. Садисты, которые получают удовольствие, причиняя боль. Или крайний случай сексуального садизма, когда активный партнер убивает пассивную жертву. Мучение и смерть приносят высшее наслаждение. Они убеждены в своей любви, а жертву рассматривают как дар друг другу.

– Не уверена, что Купер – первый. Пробиваем по базе. Точно не последний. Хищнику и садисту нужна жертва, любовникам – сексуальный кураж.

– Согласна. Возможно, сердце действительно подпись, символ, а преступник романтизирует убийство и жертву. Может быть, преступник-одиночка, лишенный сексуального драйва. Романтик. Точнее, к сожалению, сказать не могу.

– Все равно спасибо, наметилось несколько версий. Допросим друзей, коллег, получим ответ из международной базы. Как только что-то накопится, отправлю тебе отчет. Спасибо, что уделила минутку.

– Твой кофе того стоит! – Мира с улыбкой протянула Еве пустую чашку. – Выглядишь отдохнувшей. Большая редкость!

– Столько дней проваляться на пляже…

– И молодец, ты заслужила! Мы еще не скоро забудем тридцать первое декабря… Держи меня в курсе, – добавила она, кинув последний взгляд на доску и направляясь к двери. – Хотелось бы заняться этим делом.

Оставшись одна, Ева села за предварительный отчет и папку с материалами. Добавила на доску поступивший отчет Морриса. В коридоре раздались тяжелые шаги Пибоди.

– Можно начинать допрос, – доложила она. – Подъедут с получасовым интервалом. Договорилась с Чемберлином. Он уломал мать Дориана принять транквилизатор и приставил к ней Мейв. Между прочим, жаждет с тобой поговорить, так что я записала его первым.

– Отлично. Всегда имеет смысл побеседовать с главным. И если они в конце концов приш…

Пикнул комп, оповещая о новом письме в почте.

– Слава те господи! Результаты из международной базы. Компьютер, вывести на экран!

По дисплею побежали строчки, и Пибоди придвинулась.

– Мама дорогая! Даллас, тут же черт знает сколько!

– Компьютер, удалить закрытые дела. Удалить дела, касающиеся причинения увечий, изнасилования и прочие преступления на сексуальной почве.

Ева откинулась на спинку. Ее брови поползли вверх.

– Вот, уже меньше… Компьютер, выделить результаты, в которых присутствует вырезанное или выжженное на теле сердце.

Брови опустились и сошлись. На дисплее высветилось двадцать дел.

– Выделить результаты, в которых присутствуют инициалы «Д» и «Э», вырезанные или выжженные на теле.

– Твою мать!.. Это что же такое творится?…

– Двадцать, – резюмировала Ева. – От Теннеси до Нью-Джерси. Мужчины, женщины, разной расовой принадлежности и возраста. Никаких общих примет. Первый – в прошлом сентябре. В среднем раз в неделю, хотя…

– …есть перерывы, – подхватила Пибоди. – Десять дней, две недели. Смотри, в Огайо и Пенсильвании чаще, до двух в неделю, потом снова спад.

– На самом деле их не двадцать, а больше.

– Больше?

– Такие хищники входят во вкус, им, как наркоманам, надо увеличивать дозу. Некоторые трупы могли уничтожить, – рассуждала Ева. – Спрятали, сожгли. Или пометили как-то иначе, чтобы не всплывало в базе… Скорее всего, спрятали или уничтожили. Убили, кого не хватятся. Бродягу, командированного, бездомного, спящего на тротуаре.

– То есть «Д» к нашей жертве не относится.

– Нет. «Э» и «Д» – сумасшедшая сладкая парочка. Компьютер, вывести на экран хронологический маршрут!

– Начали здесь, – заговорила Ева, пока компьютер анализировал данные, – в сентябре, в Нэшвилле. Женщина двадцати с небольшим, искали двое с половиной суток. Найдена в пустом доме агентом по недвижимости и потенциальным покупателем.

– Цену пришлось снизить…

– Ха! К тому времени была мертва двадцать восемь часов. Мучили меньше. На месте преступления никаких посторонних отпечатков пальцев или следов ДНК.

– Она была не первой.

– Вывести на экран! – Ева наблюдала, как высвечивается маршрут, точка за точкой, смерть за смертью.

– Кое-где петляли, а в общем – курс на северо-восток, – отметила Пибоди.

– Сделали крюк пару раз.

Осматривали местные достопримечательности или навещали друзей, подумала Ева и продолжила:

– Забавы ради. Любопытно, Нью-Йорк – конечная цель или очередной транзитный пункт?

– Я не тебя спрашиваю. Компьютер, скопировать все данные на мой домашний компьютер, а также домашний и рабочий компьютеры детектива Пибоди. А ты свяжись со старшими следователями по этим делам. Проверь, не совало ли свой нос ФБР. Если да, то и с ними – тоже.

– Будет сделано. Чемберлин подойдет с минуты на минуту.

– Отлично. Забронировала комнату для допросов?

– Да, «А» в твоем распоряжении на шесть часов.

Ева кивнула.

– Дориан Купер не связан с убийцей, он просто очередная жертва. Но как знать, может, что-нибудь и прояснится. Начну допрашивать, а ты собирай информацию. Как закончишь, сразу ко мне. Если Чемберлин приедет раньше, чем я тут освобожусь, пусть его проводят в допросную. Мне надо еще минут пяток… – черт, мало! – десять минут.

Она быстро натюкала отчет для Мира. Шефу тоже надо отправить, но главное – послать новые данные психологу. Не успела закончить, как за дверью раздались торопливые шаги.

Не Пибоди – шаги легче, а обувь лучше.

Бакстер.

Она недовольно подняла глаза.

– Есть время, лейтенант?

– Я тут немного зашиваюсь, – отозвалась она, допечатывая последнее слово и нажимая кнопку «оправить».

– Ага, ясно. – Он посмотрел на доску и на экран. – Чтоб мне пусто было! Серия?

– На вероятность пока не проверяла, но очень похоже. Сейчас ко мне явятся на допрос, так что давай в темпе.

– Я могу и потом…

Если она не найдет времени для подчиненных, то сыщик она, может, и хороший, а начальник – паршивый.

– Выкладывай! Несколько минут у меня есть.

– Тут такое дело… Трухарт через пару дней сдает экзамен на детектива.

– Ага, у меня отмечено. И что не так?

– Вроде ничего…

Ева откинулась на стуле. Бакстер стоял, засунув руки в карманы, и чем-то звякал. Не похоже на него. Она ждала продолжения.

– Понимаете, это я его подзуживал. Надавил, чтобы он подал заявление. А потом вас доставал – чтобы одобрили.

– Я одобрила не потому, что ты доставал.

– Так он, по-вашему, готов?

– Есть причины для сомнений?

– Нет. В смысле, он сейчас зубрит, старается. И я его погонял по материалу…

Звяканье смолкло и началось снова. Ева терпеливо ждала.

– Нюх у него что надо. И трудяга. В общем, реальный коп. Правда, зелен, но это никогда полностью не сойдет, тем-то и хорош. А просто… Надавил я с заявлением.

– Думаешь, он подал, чтобы сделать тебе приятное?

Бакстер открыл рот и ошеломленно выдохнул.

– Нет, больше так не прогибается, прошло то время. Да нет, все дело во мне, босс. Не сплю с тех пор, как… Ну как мы все чуть на воздух не взлетели. Сначала думал, в этом-то все и дело, что чуть не померли, – ан нет. С такой работенкой к мысли о смерти рано или поздно привыкаешь. Короче, не хочу подводить парня.

– Вовсе ты его не подвел. С чего ты взял? Когда я его к тебе приставила, еще гадала, как пойдет. Трухарту надо было пообтесаться, и ты ему помог, оставив все важное в целости и сохранности. Ты его натаскал, Бакстер, и превратил в реального копа. Если провалится, значит, не готов. А если сдаст, что более вероятно, то наверняка ты попросишь, чтобы я определила его твоим напарником. Так и сделаю. И если когда-нибудь захочешь обучить кого-то еще, тоже устрою. У тебя выходит очень недурно.

– Ладно, спасибо большое. Сам так не дрейфил, когда значок получал…

– Самоуверен был, как петух. Сейчас занят?

– Нет. Утром было пустяковое дело, уже закрыли. Хотел пройтись с Трухартом еще раз по висякам, чтобы мозги не ржавели.

– Для мозгов я, пожалуй, еще кое-что подкину. Смотрите пока висяки. Если пойдет, как думаю, будет вам гимнастика для ума. А теперь чеши отсюда.

– Есть чесать отсюда!

– Кстати, Бакстер, в моей команде – только реальные копы!

Он кивнул, несколько успокоенный.

– Спасибо, лейтенант.

Ушел. Ева еще минуту сидела за столом, глядя на доску и думая о Дориане Купере.

Встала. Столкнулась в дверях с Пибоди.

– О, как раз вовремя! – защебетала та. – Препроводила Чемберлина в допросную. Между прочим, он сам в растрепанных чувствах.

– Хорошо, может, больше из него вытяну. Я послала новые данные Мира. Накропай пока отчет для Уитни. И обойдемся без твоих дурацких «почему я»! Ты прекрасно умеешь писать эти дебильные отчеты, а мне некогда. Свяжись со всеми старшими следователями, и, когда закончу допрос, займемся. Если нужна помощь, подключай Бакстера и Трухарта. Они свободны, освежают в памяти висяки.

– Элайза Теш, скрипка, будет здесь через полчаса.

– Опрошу после Чемберлина. Работаем в темпе.

Чемберлин сидел, положив руки на обшарпанный стол. Поднял на Еву утомленные глаза.

– Мне надо скорее вернуться к Мине.

– Я вас не задержу. Наш разговор будет записан. Включить запись. Лейтенант Ева Даллас опрашивает Эдгара Чемберлина. Мистер Чемберлин, я сообщу вам ваши права. Таков порядок.

– Мне не в первый раз.

Ева зачитала обновленную формулу Миранды.

– Все понятно, и к черту адвоката! Я что, подозреваемый?

– На данном этапе мы собираем сведения. Думаю, вы можете быть нам полезны, поскольку работали с Дорианом и, как я поняла, состоите в близких отношениях с его матерью.

– Мы с Миной уже несколько лет в близких моногамных отношениях.

– Однако не живете вместе.

– Дорожим личным пространством. А Дориан… Дориан для нее все. Мне он был как сын. Знаю, избитая фраза. Если и спорили – только по поводу музыки. Он невероятно одарен! То есть был одарен… Такой талант порождает собственное мнение.

Улыбка почти коснулась его глаз.

– И мнение это время от времени оказывалось более обоснованным, чем мое. Нечасто, но бывало.

– У вас непростой характер, мистер Чемберлин.

– Верно. Я платил штрафы, проходил коррекционную программу… Да чушь это все! – Он театрально махнул рукой. – Я успеха добился благодаря горячности и характеру. Мои музыканты играют блестяще, потому что иначе у меня нельзя!

– А если не играют, вы разбиваете пикколо.

– Не отрицаю, – пожал он плечами. – Если не играют, значит, вон из оркестра!

Ева заявила Бакстеру про свою команду то же самое, так что возразить было нечего.

– А виолончель Дориана в окно выбрасывали?

– Дориан всегда был великолепен. С его смертью мир понес огромную утрату. Лейтенант… – Он сжал руки. – Прошу, не показывайте его Мине до того, как… Она сказала, его пытали… – Он запнулся, отвел глаза. – Не давайте ей смотреть, пока его… Не хочу, чтобы она запомнила сына таким. У меня есть потрясающие гримеры…

– Положитесь на доктора Морриса, нашего судмедэксперта.

– Я его не знаю.

– Зато я знаю. Не беспокойтесь.

Он снова в упор посмотрел на Еву.

– Если Дориан будет выглядеть не так, как надо, вы с этим Моррисом ответите!

– По рукам.

– Вы на самом деле считаете, что это я его пытал?

– Нет, – спокойно ответила Ева.

Чемберлин удивленно заморгал.

– Но следствие только началось. Вот вы скажите мне, кто мог это сделать.

– Не знаю! – Он с силой хлопнул кулаком по столу. – Я видел многих его друзей и приятелей. Музыканты оркестра для меня – как облупленные. И… не знаю.

– Великолепно играет, для дирижера как сын… Благодатная почва для обиды, зависти, ярости…

Чемберлин покачал головой.

– Он всем помогал. Приходил раньше, оставался после репетиции. Жил ради музыки и людей. Вы спрашиваете, есть ли в оркестре конкуренция, конфликты, страсти? Без накала страстей невозможна великолепная игра. Но я знаю свой коллектив. Никто из них на это не пошел бы!

Чемберлин подался вперед.

– Что с ним сделали? Вы мне скажете? Чего хотели? Деньги он бы отдал! Что этому маньяку было нужно?

Его боль, подумала Ева, кровь и смерть.

– Следствие только началось. Обещаю уделить делу максимум внимания. Мы рассматриваем все возможные версии.

– Не уходите от ответа!

– Это правда. И на данный момент – все, что я могу сказать. Когда вы видели Дориана в последний раз?

– Два дня назад. Сегодня вечером будет три. На концерте. Потом мы с Миной и друзьями задержались на ужин. Наутро поняли, что он не вернулся домой, но не беспокоились. Встревожились, когда не явился на репетицию. Раньше ни разу не… Он бы никогда не пропустил. Я уже объяснял все это детективу, который принимал заявление об исчезновении.

– Расскажите еще раз.

– Расспросили друзей. Тео Баррон, гобой, сказал, что они с компанией условились встретиться с Дорианом в клубе «После полуночи». Он часто ходил туда поиграть и развеяться. Только его там не оказалось. Они решили, что его кто-то перехватил. Выпивка, секс. У Дориана была пестрая интимная жизнь. Тео пытался ему дозвониться, оставил пару сообщений, но особо не волновался. Дориан так и не ответил и домой не вернулся.

– Почему они не отправились в клуб вместе?

– Тео волочится за контральто из труппы. Уговорил ее тоже сходить в клуб и ждал, пока переоденется. А Дориан поехал вперед.

– Как он обычно туда добирался?

– На такси.

– Хорошо. – Ева сделала пометку. – Что вы знаете об ангеле Элле?

– А, эта… – Чемберлин издал короткий смешок. – Напыщенная дура! Брала интервью у меня и еще кое-кого из оркестра и труппы, якобы для статьи. «Ангел» – это Дориан ее пожалел. Напыщенная, чванливая и фанатичная! Дориан вел себя с ней мило, видимо, хотел переспать, а она устроила сцену в его любимом клубе. Подробностей не знаю, меня там не было, но она вывела его из себя. После этого он уже никуда с ней не ходил.

– Знаете фамилию?

– Дентон. Элла Р. Дентон. Запомнил, потому что требовала, чтобы к ней обращались полным именем, включая инициал. – Он откинулся на стуле, на секунду закрыл глаза руками. – Лейтенант, она как комар. Женщина, которая вьется вокруг, звенит, так что хочется прихлопнуть, но вреда от нее не больше, чем от насекомого, – почешется немного, и все дела.

– Мы проверяем каждую версию. Хорошо, возвращайтесь к матери Дориана. Когда доктор Моррис его подготовит, с вами свяжутся. Если еще что-то вспомните, любую мелочь, сразу дайте знать.

Провожая его из допросной, Ева заметила женщину лет тридцати. Длинные светлые волосы были собраны в хвост, открывая красивое лицо в пятнах от слез. Синие глаза покраснели и припухли.

– Маэстро!.. – произнесла она срывающимся голосом.

Чемберлин повернулся и, видя, что сама она не решается, раскрыл объятья.

– Маэстро! – Женщина бросилась ему на грудь. – Ведь это страшный сон, правда?

– Нет, Элайза…

– Что случилось? – Она слегка отодвинулась. На лице боролись горе и ярость. – Никто нам ничего не говорит, не объясняет…

– Я объясню, – пообещала Ева. – Элайза Теш?

– Да. А вы?

– Лейтенант Даллас. Пройдемте.

– Хочешь, я останусь? – предложил Чемберлин.

– Лучше нам с миз Теш побеседовать наедине, – заметила Ева и открыла перед Элайзой дверь.

– Ничего, маэстро, я в порядке. Как Мина?

– Я сейчас к ней.

– Может, мне тоже потом приехать? Или нам всем?

– Позже. Я скажу. Может быть, завтра. – Он коснулся губами ее лба. – Может быть, завтра…

Ева провела Элайзу в допросную и включила запись. Когда зачитала обновленную формулу Миранды, Элайза замахала руками.

– Плевать я хотела на свои права и запись! Что с Дорианом?

– Вопросы задаю я. Начнем. Когда вы в последний раз видели Дориана или говорили с ним?

– На концерте, в тот вечер, когда он пропал. Как это случилось?

– Что вы делали после концерта?

– О, ради бога! Поехала на такси в клуб с Тео, Ханной и Сэмьюэлом. «После полуночи». Дориан поехал вперед, но в клубе его не оказалось. Я хотела ехать с ним, но меня задержали…

– Кто?

– Мама. Позвонила из Остина сразу после концерта. Сестра объявила о помолвке, и мама на радостях болтала без умолку. В результате я не успела сказать Дориану, что еду с ним. Если бы я только успела… Если бы…

В глазах у Элайзы снова заблестели слезы.

– Мы отстали от него почти на час. Ханне надо было переодеться и смыть грим. Не знаю, минут тридцать-сорок. Только Стюи сказал, что он и не приходил.

– Стюи?

– Бармен. Мы постоянные посетители. Дориан бывал там чаще, хотя из оркестра многие ходят послушать музыку, поиграть, расслабиться. Я подумала – мы подумали, – что он встретил кого-нибудь и изменил планы. Тео ему звонил. Сразу включалась голосовая почта. Не пришел он и на следующий вечер. Раньше Дориан никогда не пропускал концерты. Вот тут-то мы и заволновались. В полиции сказали, надо ждать, пока Мина сможет подать официальное заявление. Если бы вы начали раньше…

– Ничего бы не изменилось. Он знал, что вы в него влюблены?

Элайза поджала губы и покачала головой. Глаза опять заволокло слезами.

– Нет, я старалась не показывать. Он бы меня жалел, а я бы не вынесла. Мы иногда спали, но я знала, что для него это просто секс и нежная дружба. Мечтала, что однажды остепенится и поймет, что я люблю его с самой первой встречи, с моего прихода в оркестр. Три года, два месяца и пять дней… Тогда я впервые увидела Дориана и услышала его игру. Столько я его люблю… Прошу вас, скажите, что с ним произошло! Вы ведь знаете! Что случилось?

– У него были враги?

– Нет. Он из тех, кто легко идет по жизни и в то же время оставляет глубокий след. Я знаю, кто вы. Поняла, как только позвонила ваша напарница. Я читала книгу, смотрела передачу и фильм. Вы расследуете убийства. Это разбойное нападение?

– Нет. – Ева решила, что скоро все равно станет известно. – На данном этапе есть свидетельства, что его похитили, держали где-то двое суток, пытали и убили.

– Пытали?… В смысле? – Лицо Элайзы застыло и побелело, словно ледяное. – О чем вы?!

– Его насильно лишили свободы и мучили… Кто-нибудь на него обижался? Или, может, Дориан владел важной информацией? У него были долги, секреты?

– Нет, – с трудом выдавила Элайза и решительно помотала головой. – Нет, и еще раз нет! Секреты, полагаю, – да, как у всех. А долгов он не делал. Я, по крайней мере, не слышала. Азартными играми не увлекался, наркотики не принимал. Ничего такого, что ведет к долгам. Два дня? Господи, два дня! Пытали два дня!!!

Она рывком встала, скрестила руки и прошлась по тесной комнате.

– Два дня… Боже мой! Нет, среди его знакомых такого человека нет.

Она резко обернулась и вперила в Еву невидящие глаза.

– Вы замужем. Из книги и фильма ясно, что любите мужа…

– Моя личная жизнь тут ни при чем.

– Еще как при чем! Чтобы глубоко любить, надо человека знать. И вы это понимаете. Так вот, я знаю Дориана. Никто из его знакомых на такое бы не пошел. Это какой-то ублюдок со стороны. Больной, чокнутый садист. «Помогите мне, пожалуйста!» «Извините, у вас не найдется доллара?» «Простите, как пройти к Седьмой авеню?» И все, Дориан ринулся бы помогать. Он взял такси. – Она закрыла лицо руками. – Во сколько же это было?… Чуть позже половины двенадцатого. Наверно, вышел на улицу и поймал машину. Выясните. Надо понять, подловили его прямо у концертного зала или в центре. Вам нужно…

– Я все сделаю, миз Теш. Обещаю.

– Вы его не знали…

– Не важно. Теперь он мой.

– В книге и передаче вас не приукрасили?

– Я сделаю все возможное.