Заброшенный город

История третья. Сэм и эльфийка

История третья.

Сэм и эльфийка.

Мы так и не узнали, откуда в нашем мире появились эти существа с фиолетовой кожей. Просто однажды они пришли и поработили нас. Их было мало, гораздо меньше нас, но справиться с их магией мы не смогли. Так мы стали рабами.

Новых господ мы назвали мураки. Мураки, это по названию морских моллюсков, из которых мы добывали пурпуровую краску, так похожую цветом на их кожу.

Ну а они назвали нас маоки. В переводе на их язык — домашний скот.

Честно говоря, мураки были к нам добры, насколько господа могут быть добры к своим рабам. Не мучили нас и не убивали. Они даже не морили нас непосильной работой. Большинство мураков занималось исследованиями. В чести у них были научные и магические эксперименты. Говорят, наизобретали они столько, что будь здоров! Были у них летающие машины, суда, плавающие по рекам без парусов, да много всего!

Одного я не понимаю, зачем им нужно было создавать новые виды животных? И ладно бы создавали смирных лошадок, для перевозки грузов, или несушек, дающих по пять яиц в день, или уж в крайнем случае красивых, пушистых зверьков. Так нет же! Они наделали страшных чудищ. Во сне увидишь такую образину, так поседеешь. Я до сих пор не понимаю их извращенных фантазий, заставивших сотворить все эти ходячие кошмары!

У мураков уже не спросишь, для чего все это было сделано. Мне бы было любопытно. Но я сам их уже не застал. В те дни, когда я родился в их городе шла война и вот уже лет двадцать как ни одного мурака в нашем мире не осталось. Умерли все до единого.

Стоит рассказать о их гибели. Весьма поучительная история. Вот как все было: в первые годы мураки нас опасались, ну а потом расслабились и привыкли, думали, что могут эти слабые люди? Ничего..

Сами мураки сделали из людей и эльфов своих секретарей, домашних слуг и компаньонов. Так мы и проникли в их кабинеты и библиотеки — с их собственного позволения.

Нужно быть справедливым — среди мураков были те, кто понимал, что мы многочисленны и не глупы. Такие мураки резко высказывались против того чтоб хоть кто-то из маоки имел доступ к их знаниям.

Но большинство смеялись над этими страхами. И досмеялись. Однажды двое рабов, человек и эльф, сговорились, взбаламутили весь город и вверли мураков в гражданскую войну. Сейчас уже никто не знает как именно им это удалось, но, думаю, план был хорош!

При уровне знаний мураков война была недолгой, но жестокой. В нашем городке,(я кстати, говорил, что от нашего Галаша, до города мураков десять дней пути, если по прямой?) так вот, говорят, даже здесь по ночам видны были вспышки, а порой вздрагивала земля.

Ну так вот, когда война была окончена, и мураков осталось немного, в дело вступили люди и эльфы. Говорят, хозяева были весьма и весьма удивлены, увидев собственными глазами, на что способны их рабы. Как бы то ни было, резня была короткой и жестокой и вскоре мураки были уничтожены. Все, до одного. Вот так, да. Лучше не думать о детях и стариках. Как ни крути, это жестоко и плохо. Но дело уже сделано и, как говорит дядя, котлета снова не захрюкает.

Вы думаете, что сейчас я скажу что-то вроде: а потом всё закончилось, люди и эльфы пожали друг другу руки и все мы начали жить мирно и счастливо? Нет, ничего такого. Они сцепились снова. Между собой. Вот так.

Говорят, город мураков был великолепен и богат, как никакой другой в нашем мире. Из-за его великих богатств для нас, как и для эльфов, было важно оттяпать этот город себе. Никто не желал делиться. Да и сейчас, скажи я кому, что люди и эльфы могут существовать в одном городе, меня бы закидали гнилыми яблоками. Хотя я искренне не понимаю что нам всегда мешало. Разной длины уши? Но это же глупо.

Но вернемся в прошлое. Тогда люди и эльфы сцепились из-за города мураков, и началась вторая война. Она тоже была недолгой и ожесточенной. Никто в ней не победил — убиты были все воины, а город не достался никому.

Глупые люди и не менее глупые эльфы, наводнили город магическими ловушками. Магию мураков успели изучить лишь несколько человек и эльфов. Поэтому большинство просто повторяло действия своих учителей. Ловушки, изготовленные учениками были очень нестабильны. Они приводили сами себя в действие и убивали без разбора и врагов и своих. Когда воины это поняли, было уже поздно, большинство ловушек зажило собственной жизнью. Они научились копировать сами себя и уже никто не знал, где появится еще одна ловушка. Так и вышло, что город превратился в один огромный капкан.

Сперва воины бежали из центра города, чтобы закрепиться на окраинах и решить, что делать дальше. Говорят, в те дни появились сторонники объединения. То есть дошло до них, что половина сокровищ лучше, чем ничего!

Но какой-то умник открыл клетки в лабораториях мураков и не выпустил на свободу всех этих монстров, о которых я уже говорил. Тех самых ходячих кошмаров, охочих до человечьей и эльфиной крови.

Остатки воинов были нещадно погрызены и остатки их бежали прочь, так быстро, как могли. А чудовища хлынули в долину, которая с тех пор зовется Пустошью, потому, что там никто не может жить. Ну, в смысле никто кроме чудовищ. Им-то как раз там теперь очень вольготно — плодятся, жрут друг-друга и очень радуются, когда кто-то из охотников встречается им на пути.

Когда я пытаюсь понять, ради чего тот человек, или эльф открыл клетки с чудовищами, я искренне надеюсь, что он и стал первой жертвой монстров, выбравшихся из клеток, и так ему и надо!

С тех пор город и Пустошь вокруг стали необитаемы. Говорят, здания в нем разрушены, улицы не проходимы из-за ловушек, появляюшихся в самых разных местах без всякой логики и порядка. Но до центра еще нужно добраться, как-то миновав окраины, населенные чудовищами.

К счастью для нас, чудовища остались запертыми в долине. На обрыв взобраться не пытались, жили себе там и нас не трогали. Иначе нам пришлось бы плохо. Выберись эти существа из долины, которую мы теперь называем Пустошью, они бы стали последними хозяевами нашего мира.

Вот тут то мы и подходим к тому, как мураки и их город повлияли на меня. Ведь как я уже говорил, живу я в городишке Галаш, на окраине цивилизации. От нас до города мураков по прямой десять дней. Городок наш стоит на обрыве. Внизу — долина, та самая Пустошь. По ночам мы часто слышим крики чудовищ. Думаете это останавливает людей и они обходят Пустошь стороной? Ну как же!

Почти сразу же после войны появилась целая каста людей — охотников за сокровищами. Они собираются в отряды и пытаются проникнуть в Заброшенный город. Им не дают покоя рассказы о золоте, валяющимся под открытым небом, прямо на мостовой. О чудесных артефактах и книгах по магии, каждая из которых стоит огромных денег. И даже опасности, которыми Пустошь и Заброшенный город набиты под завязку, не останавливают их.

Порой, когда ночью, лежа в своей постели, я слышу крик какого-нибудь чудища, донесшийся оттуда, ворочаюсь и не могу уснуть до рассвета. А каково оказаться там, внизу?! Но люди все равно лезут в Пустошь не взирая на опасность. Что ими движет? Я этого не понимаю.

Сам я живу тихой и спокойной жизнью, в гостинице, которую дядя открыл специально для охотников за сокровищами. Я помогаю дяде управлять гостиницей, присматриваю за хозяйством, работаю то в кухне, то в зале. Дядя говорит, так надо, чтобы я мог возглавить всё дело, когда он станет слишком старым. Надеюсь, это еще будет не скоро.

У меня есть все, о чем можно мечтать — будущее мое определено до самого конца жизни: я стану владельцем гостиницы и хорошей таверны, женюсь на Ирме, дочке старосты и на её приданое построю еще одну гостиницу. Ирма не красавица, толстовата, да к тому же еще и глупа как пробка. Охотники из отряда дяди Самдея пытались намекать мне на это и делали большие глаза, когда приходили на постой последний раз. Я едва сдерживал смех.

Какая разница, как она выглядит, когда за ней дают участок земли, деньги, её отец староста, а брат — начальник стражи? Стоит ли это самой красивой девушки в мире? Да тыщу раз! Одной красотой сыт не будешь, да и что она, красота? Навечно что ли? Нет ведь, красота очень быстро проходит и спустя двадцать лет ты все равно получаешь в женах старуху, только у меня кроме старухи будет еще и новая гостиница, а сам я буду обеспечен на всю жизнь и детям достанется.

Некрасиво? Ну что ж делать, зато практично. Когда пошел слух, что староста дает за своей дочкой хорошее приданое, мы с дядей не долго думали, покумекали вечер и решили — надо свататься — охотников становится все больше, и того гляди, кто-то еще построит тут вторую гостиницу и нас обскочит.

Так что через положенное время, мы с Ирмой поженимся и тут же заложим фундамент, участок мы с дядей присмотрели заранее, а в вечер после удачного сватовства поехали и внесли залог.

В ту ночь я лег в постель, улыбаясь сладким мечтам новой гостинице. Голова у меня кружилась от радостного предвкушения. Дядя открыл кувшинчик старого вина и мы выпили по кружечке за успех и удачу и он сказал, что построив гостиницу, я сразу начну ей управлять, а он останется тут, пока еще в силах. Эх-хэх, как же хорошо! Хотя я и не мечтатель, все же я им отдался мечтам и позволил себе немножечко покачаться на волнах блаженного предвкушения.

А вот отправиться в Пустошь я не мечтаю. Никогда не мечтал, разве, может, когда был ребенком, играл с друзьями в охотников за сокровищами. С тех пор много лет прошло, я вырос, а они нет.

Каждую ночь после сватовства к Ирме я засыпал, мысленно вычеркивая еще один день из оставшегося до основания новой гостиницы, и что уж говорить — предавался приятным мыслям.

Вот и теперь лежа в постели с натянутым одеялом, я уже закрыл глаза, когда неподалеку от моего окна устроились галашские парни, мои ровесники. Видно они присели на лавку под старой сливой, что растет у забора. Кажется, что она далеко от дома, но в ночное время, все разговоры, что ведут там, отлично слышно в моей комнате.

Речь у них шла об отряде Самдея и невольно я прислушался.

Завтра на рассвете Самдей и его спутники снова спустятся с обрыва и уйдут в Пустошь. Я и так это знал — его охотники и сам Самдей, жили в нашей гостинице и их планы были нам известны.

Самдей ходил в Пустошь, как я в чулан за маслом, что и говорить, он из тех, кто пошел туда еще двадцать лет назад, когда исчезли мураки.

И ребята у него в отряде хорошие, опытные, смелые. Вместе они не в первый раз ходили в Пустошь и пока что им везло. Ну как везло — возвращались целые и невредимые, и даже с добычей. Того что они приносили с собой хватило бы на пару лет безбедной жизни. Или на небольшой участок земли с домишкой. Достойная плата за то, что они рисковали собственной шкурой? Не знаю, кому как. По мне — так им всем не хватало умения хранить денежки, ведь как-то так случалось, что добытого им вечно не хватало и при таких доходах жили они от похода к походу.

Случалось, Самдей просил у дяди в долг. Нет, он всегда возвращал, но ведь то, что просил, говорит о многом.

Из отряда Самдея только Риа тратила деньги с умом — лечила у всех знахарок своего мужа, Къяла, уж на это она не жалела, но как говорят, новых ног не вырастить, так что и её траты почитай, что выкинутое в воду. Остальные и вовсе как по мне, деньги всё равно, что выкидывали. Да ладно, их дело.

Так думал я, прислушиваясь, как парни под сливой, перебивая друг друга, восхищаются Самдеем и говорят, как бы им хотелось попасть в его отряд.

Глупцы! Почему они не понимают главного — Пустошь, место не для прогулок и никакие сокровища не стоят жизни! Сколько охотников я видел — вооруженных до зубов парней и мужчин, уходящих в Пустошь! У них было всё — оружие, свитки с заговорами, защитные амулеты, арбалеты. Глядя на них, мне самому казалось, что эти люди непобедимы! Вон как они вооружены. Кто сможет с ними справиться?

Я видел, как они уходят — радостные и воодушевленные, их провожают восхищенные девушки и завидующие парни.

И иногда им долго везет, как везет отряду Самдея. Они возвращаются целыми и приносят какие-то вещи, но потом с их удачей что-то случается и ночью в наши окна стучит человек. Я встаю, впускаю его, бужу дядю.

Когда они немного приходят в себя, то рассказывают о том, что случилось. Я слышал самые разные истории, от некоторых волосы встают дыбом, и хоть дядя просит не слушать, я остаюсь.

Дяде я говорю, что эти истории нужно рассказывать на главной площади, перед всеми нашими парнями, которые мечтают о сокровищах Пустоши.

Подумав об этом я повернулся на бок и захрапел под смешки и бормотание за окном, а утром, еще до рассвета, меня разбудил дядя.

Он вломился в комнату и начал трясти кровать, возбужденно что-то говоря.

— Что такое дядя… — не открывая глаз бормотал я. Рань была несусветная, обычно я вставал чуть позже, после вторых петухов.

— К нам едет герцог Масарик! — повторил дядя и я тут же открыл глаза и даже подскочил в постели:

— Что?! Герцог?! Но… зачем?

— Вставай быстрее, Сэмми, — поторопил меня дядя. — Тебе нужно заняться вторым этажом! Там комнаты! Нужно все вымыть, выскоблить… для его светлости и его свиты! Чтобы не пылинки и… — он задохнулся и схватился за сердце. — Ох!

— А еще — поменять белье, починить скрипящие ставни и поставить цветы, — перебил я, натягивая рубаху. — Так зачем же его светлость едет сюда? Известно что-то?

— Я не больше твоего знаю, Сэмми, — сказал дядя. — Только что слуга герцога Масарика привез письмо. Его светлость пишет, что нужно не менее десяти комнат. С ним его свита и эльфийский посол с племянницей.

— Эльфийский посол?! — не поверил я. После той войны люди и эльфы помирились, но эльфы все равно редкие гости в наших краях. Настолько редкие, что дожив до восемнадцати лет, я еще не видел ни одного.

— Да, эльфийский посол. А зачем они все едут к нам, я не знаю. Его светлость мне не соизволил сообщить!

День мой прошел суматошно. Я помчался в деревню, нанял с десяток женщин. Вооружил ведрами, мылом и тряпками, и мы бросились отмывать номера. Как я уже говорил, в нашей гостинице останавливаются охотники за сокровищами. Люди это простые, неприхотливые. Запросы у них самые скромные — свежая постель, свеча, да бараний бок с чашкой вина.

В комнатах горничные моют полы раз в неделю, и раз в сезон мы моем окна. Всем хорошо. Но сегодня, осмотрев комнаты свежим взглядом, я ужаснулся. Пятна копоти от свечей, потеки жира на столах, паутина в углах. Все это совсем не подходило для герцога. Поэтому я отдал команду скрести все — включая потолки и стены.

Девушки спешили изо всех сил, но многолетнюю грязь так быстро не выведешь, и к обеду, стены все еще покрывали шапки мыльной пены. Подгонять девушек смысла не было — они итак спешили изо всех сил. Я же все посматривал в окно, ожидая, что вот-вот, из-за поворота, покажется кавалькада всадников, с его светлостью во главе. К счастью, герцог и его гости где-то задерживались.

К пяти вечера их все еще не было, зато мы уже закончили с помывкой и принялись застилать постели новыми льняными простынями. Я метался между вторым этажом и кладовой, прислушиваясь к шуму на улице.

Когда мы уже расставляли цветы и вешали новые занавески, на дороге послышался шум. Я высунулся в окно и хотел поглядеть на эльфов хоть краем глаза, но меня отвлекли — в крайней комнате рухнула спинка кровати и я помчался туда.

Через некоторое время все наконец было готово, а снизу доносился многоголосый шум. Гости уже здесь. Осмотрев все еще раз, я остался доволен и на всякий случай погнал девушек к черной лестнице, чтоб они не столкнулись с гостями на парадной. Сам же юркнул к себе и переодев рубаху, бросился на кухню. Через двери из кухни я наверняка увижу эльфов!

Но я опоздал. К тому моменту, как я добрался до кухни, гости уже поднялись к себе. Я увидел лишь пустые столы и довольного дядю в белоснежном фартуке. Увидев меня, он широко улыбнулся и поманил к себе.

— Сэмми, ты сегодня молодец. Я провожал гостей наверх, показывал им комнаты. Едва узнал собственную гостиницу. Ты на славу постарался.

— Спасибо, дядя, — разочарованный тем, что не застал эльфов, вяло ответил я.

— У меня есть для тебя еще одно задание. Знаю, ты устал, но тебе все же придется сбегать к молочнику и мяснику. Скажи им, чтоб с утра прислали нам все самое свежее и самое лучшее. Нужен творог, свинина, молоко…

— Хорошо, дядя.

— Постой. Еще скажи им, чтоб в эту неделю не отправляли продукты на ярмарку. Пусть все везут к нам. Все самое лучшее. Объясни, что это для герцога Масарика и его гостей.

Я подумал, что ослышался:

— Неделю, дядя?!

— Да, именно так, — дядя Киприан улыбнулся во весь рот.

— Неделю! — не мог поверить я. — Я то думал, они с утра уедут! Но целая неделя!

— Я тоже думал, что уедут, но у герцога другие планы. Его светлость привез гостей и эльфийского посла, для того, чтобы показать им Пустошь…

Тут уже я поперхнулся:

— Что?! Пустошь?!

— Они хотят спуститься с обрыва и погулять по самому краю.

— Но ты сказал его светлости, насколько это опасно?! — все еще не мог поверить я. Ладно, когда на всю голову больные люди спускаются туда и бродят в поисках собственной смерти, но герцог?!

— Думаешь, он и сам не знает, Сэмми? Думаешь, я могу давать советы его светлости? Нет, он поумнее нас будет и знает обо всех опасностях. Поэтому с ними и приехало столько воинов и магов.

— Все равно не понимаю, — пробормотал я. — Ладно, когда простые люди идут туда ради денег, но герцог!

— У богатых людей свои причуды, Сэм. Им скучно жить, вот они и ищут чем бы пощекотать себе нервы.

— Мда… Ну, это их дело, — пробормотал я.

— Нам очень повезло, что они приехали, — сказал дядя и потряс возле моего носа увесистым кошелем. — Погляди ка!

— Ого! — присвистнул я, заглянув внутрь. — Серебро!

— Да, и это только задаток! Еще столько же он заплатит в конце недели! Ты понимаешь, что это значит?

— Дядя, через неделю мы сможем отдать всю сумму за участок, а на приданое купим еще и соседний участок, — воскликнул я. — Можем поставить там свою пивоварню. И свиноферму. Ты подумай, какой доход мы получим!

— Ты один из немногих молодых людей, способных мыслить здраво! Ох, видела бы тебя твоя мать! Она бы тобой гордилась! Ты вырос таким… Сэмми… — он отвернулся и прижал к лицу рукав. — Ну все, беги. Уже темнеет, и скоро все лягут спать.

Я кивнул, поцеловал его в лоб и выйдя из таверны, сжал амулет на шее. Единственное, что осталось мне от матери на память.

Родителей своих я никогда не видел. Знал, что моя мать была родной сестрой моего дяди. Однажды, на ярмарке она познакомилась с кузнецом из соседнего городка, вышла замуж и уехала к нему. Дядя говорил, что они жили они очень хорошо и дружно. Пока мой отец не заболел и не умер. Тогда, бедная моя мама, продала кузницу и перебралась жить обратно, к брату. К сожалению, все это — потерю моего отца, продажу имущества и долгий переезд, ей пришлось пережить как раз тогда, когда она носила меня.

В родной Галаш она добралась уже очень больной, за день до родов. Дядя говорил, что она очень горевала и тосковала по отцу. Может быть поэтому во время родов она умерла, оставив мне немного денег и амулет, который я не снимал ни разу в жизни.

Немного подумав, дядя решил на те деньги открыть в Галаше гостиницу. Тогда охотники за сокровищами только-только начали ходить в Пустошь.

Многие смеялись над дядей и считали, что он разорится. Но вышло по другому.

На следующий день я встал еще до рассвета. Спустился вниз, разбудил кухарок и горничных, растопил печь. Принял у мясника и молочника продукты, тщательно проверив их качество. Кухарки вовсю уже месили тесто для свежего хлеба к завтраку. Я велел им добавить ванили. Этот аромат кому хочешь понравится. Жаль только, что ваниль эта дорогая штука, каждый день ее в хлеб не положишь. А вот для его светлости — в самый раз.

К тому времени уже рассвело. Я решил проверить, как там кони его светлости, налили ли им свежей воды, задали ли корму. Открыл дверь, ведущую на задний двор. Лучи восходящего солнца, ударили мне в лицо. Я прикрыл глаза. Открыл их и замер, ослепленный увиденным. В один миг я забыл кто я и зачем живу на свете. Все, что раньше занимало меня — гостиница, женитьба, гости, все отступило куда-то, забылось, растворилось в рассветных лучах, сквозь которые я увидел ее.

Как же она была прекрасна! Да была ли она на самом деле, или это видение? Я протер глаза, моргнул и снова увидел тонкую фигурку в невообразимом розовом платье. Каскад золотых волос, в которых будто бы запуталось солнце, горел на розовом шелке. Ее волосы и сами источали золотое сияние.

Девушка тихонько пела. Я слышал в переливах ее голоса и звон весеннего ручья, и птичий гомон в рассветное утро, и звон дождя в пыли. И не я один — все окрестные птицы слетелись на наш задний двор, расселись на ветках старой сливы и подпевали ей. Девушка подняла руку. Какая-то пичуга слетела вниз, села ей на рукав и залилась песней. Солнечный луч просветил насквозь нежно розовый шелк и я увидел тонкий изгиб ее руки сквозь платье.

Птицы выдали меня — увидев, что я вышел во двор они улетели на верхние ветки. Девушка замолчала и повернулась. Я увидел ее глаза. Я замер. Забыл, как дышать. Мое сердце рухнуло вниз, а потом подскочило и забилось где-то в горле.

Она шла ко мне улыбаясь, в розово-золотом сиянии, и я услышал:

— Доброго утра. Я и не знала, что тут еще кто-то не спит. Я — Эллориэль. Мой дядя — эльфийский посол, господин Риордане.

Вот когда я пожалел, что ни разу не ходил в Пустошь! Как бы мне хотелось ответить ей что-то вроде: «А я — Сэмюэль Орни, великий охотник за сокровищами. Я сотни раз ходил в Пустошь, знаю ее как свои пять пальцев. Сражался с чудовищами много раз. Не хотите ли послушать рассказ о моих приключениях?»

Вместо этого я пробормотал:

— Простите, что нарушил ваш покой. Я племянник хозяина этой гостиницы. Работаю тут. Еще раз простите… — я повернулся и хотел пойти назад, совершенно забыв, ради чего выходил в двор. Но тут она рассмеялась:

— «Племянник хозяина этой гостиницы», это слишком длинный титул. У вас есть имя покороче? Меня все друзья называют Лори. Вы тоже можете так меня звать.

«Я могу называть её Лори?!»

Я повернулся к ней. Она что, разговаривает со мной?? Ведь я же сказал, что я всего лишь местный трактирщик. Я ответил:

— Мое имя Сэм. Сэмюэль Орни, госпожа.

— Просто Эллориэль, — лукаво улыбнулась она. — А вы давно тут живете?

Я смог только кивнуть.

— И Пустошь, наверное, видели не раз?

Я опять кивнул, чувствуя себя идиотом, но девушка почему-то этого не замечала.

— А вы, наверное, и окрестности хорошо знаете? Я столько слышала о Пустоши! Мне так любопытно на нее взглянуть!

— Окрестности… да, я их немного знаю, — выдавил наконец я.

— О, здорово, — обрадовалась девушка. — А что, если сегодня, после ужина, вы мне покажете все тут?

Сперва я не понял ее. Она что, приглашает меня прогуляться?! Но девушка смотрела на меня и ждала ответа. Я проговорил:

— После ужина? Я покажу. Даже с удовольствием.

— Вот и прекрасно, Сэм! Тогда после ужина я вас буду ждать за воротами. Чтоб никто не видел, как мы встретимся! Хорошо?

Она прошла мимо, обдав меня запахом духов и шелестом шелка, и скрылась в таверне. А я остался стоять столбом. Сердце билось и весь мир казался мне прекрасным. Сотни самых разных мыслей промелькнули в моей голове. Странные надежды…

Нужно ли говорить, что в тот день от меня было мало толку? Я все забывал и путал. Послал одной даме вместо легкого вина, бутылку крепкой медовухи. Забыл сказать прачке, чтоб срочно постирала камзол его светлости.

В довершение всего, вечером, когда гости спустились на ужин, я, увидев Эллориэль, наскочил на служанку и опрокинул поднос. Тарелки с кушаньями разлетелись по полу. Я стоял и смотрел, как все вокруг, и его светлость, и гости, и Эллориэль, смотрят на меня. Я покраснел. Тут подскочил дядя. Схватив меня за руку, он улыбнулся гостям, громко извинился и поволок меня прочь из зала.

Загнав в подсобку, прижал к стене:

— Сэм! Что с тобой такое?! Если бы я не знал тебя, то решил бы, что ты самый глупый и злой юноша на свете! Ты будто специально вредишь!

Волна стыда накрыла меня и на миг я, прежний, вернулся. Да что же такое я делаю?!

— Прости, дядя! Я сам не свой сегодня с самого утра! Сам не пойму, что со мной! Это началось утром, после того, как я вышел на задний двор…

— Так тебе нехорошо? — перебил меня старикан. — Неужели ты заболел? Ах, как не вовремя! Но если ты болен, то лучше тебе пойти в свою комнату и немного полежать. Отдохни, надеюсь к утру тебе станет лучше. Ты ведь видишь, что у нас тут творится и как ты нужен мне.

Так что я пошел к себе и в тот миг думал, что и в самом деле, поднимусь наверх, лягу спать, а все глупости выкину из головы. Но потом я вспомнил её лицо и понял — не выкину. Ни за что.

Я лежал и ждал, прислушиваясь к звукам из таверны. Вошла служанка и поставила поднос с едой возле моей кровати. Я не смог проглотить ни кусочка. Наконец в зале начали отодвигаться стулья — значит гости закончили ужин и расходятся по комнатам. Я встал с постели и вылез в окно. Прошел под старой сливой, миновал пустую улицу. Перелез через забор, огораживающий город с севера и выбрался на дорогу. Спустя несколько минут я был уже недалеко от ворот. Замер, ожидая ее появления. Сердце колотилось, как дурное. В голове — ни одной мысли.

Вскоре появилась она. В платье цвета вечернего неба. Маленькие искорки вспыхивали на рукавах, на подоле, на груди. Словно небесные звезды опустились к ней на платье. Я снова застыл, любуясь ее движениями, золотом волос… Эллориэль рассмеялась и подошла ко мне. Взяла под руку и сказала:

— Веди меня, Сэмми! Я хочу посмотреть Пустошь! Откуда мы спустимся?

— Что вы, госпожа! В Пустошь я вас не поведу, там слишком опасно! Тем более в ночное время!

— Ах, ну что ты! Мне так хочется!

Но я уперся. Если бы она попросила меня влезть на пожарную башню и спрыгнуть оттуда, я бы это проделал с радостью. Да что угодно ради нее! Но спуститься с обрыва и бродить там среди деревьев, в ожидании чудовищ?! Ну уж нет. Об этом я ей и сказал.

Эллориэль расстроилась и я тут же предложил ей поглядеть на Пустошь сверху, с обрыва.

— Это безопасно, да и вид открывается отличный, — проговорил я, испугавшись, что она сейчас уйдет.

Подумав, она согласилась и мы пошли туда, где над поросшим кустарником обрывом, чуть вперед выдавался каменный язык. Эллориэль завороженно вдохнула, когда увидела открывшуюся картину. Перед нами расстилалась равнина, залитая лунным светом. На много миль — деревья и кустарник, ни огонька, ни намека на человеческое жилье. Я расстелил свою куртку и предложил девушке присесть на самом краю.

— Я знаю про Пустошь много интересного. И если вы хотите, я расскажу вам про нее.

Когда она присела рядом, я поблагодарил бога за то, что всегда внимательно слушал охотников и теперь мне есть чем блеснуть.

Я показал ей серебристую ниточку Мары, едва видную в темноте. Отсюда многоводная река казалась не толще ручья. Рассказал о том, что Пустошь — это степь, поросшая кустарником, лишь кое-где там встречаются рощи. А вот здесь, под обрывом, растет настоящий лес.

В этот момент снизу донесся звук цикады. Девушка вздрогнула и чуть придвинулась ко мне:

— Что это?

Я ответил тихо и таинственно:

— Возможно, это стрекот. Хотите, расскажу вам, что случилось с одним отрядом, который его встретил?

— А оно… не заберется сюда?

— О нет, тут высоко, — успокоил я ее.

— Хорошо. Расскажи мне, Сэм… — прошептала она.

— Однажды отряд охотников, который вел очень опытный человек, не раз ходивший в Пустошь, возвращался домой. Им повезло с добычей, но до дома было еще очень далеко. И вот, вечером, они решили остановиться на привал. Они уже укладывались спать, когда услышали такой вот звук. В Пустоши любой незнакомый звук — сигнал опасности. Поэтому они решили, что лучше будет уйти оттуда.

— Вскоре звук пропал. Люди снова стали останавливаться на ночлег. Но едва они сложили вещи, как вновь услышали его. Что было делать? Охотники собрались и снова пустились в путь. Они шли до рассвета, стараясь идти как можно быстрее. Но едва они остановились и закрыли глаза — звук нагнал их снова. Было утро и они решили посмотреть кто это их преследует. Они устали после бессонной ночи и не подумали, что раз не удается уйти, нужно принять бой.-

— Их преследовало чудовище не меньше трех метров в высоту, покрытое плотной костяной броней, с узкими щелями вместо глаз. Едва увидев их, чудовище заревело и прибавило шагу. Им снова пришлось бежать, потому, что они поняли — им не одолеть его.

— Так продолжалось еще целый день. Чудовище не отставало, и кажется, ему была неведома усталость, а вот охотники уже едва шли. Наконец не выдержал самый старый из охотников. У него просто кончились силы. Тогда они бросили все вещи — спальные принадлежности, сменную одежду, одеяла и посуду. Бросили даже добычу потому, что не могли больше все это нести. Так они смогли продержаться еще день. К закату силы кончились у всех. Уже двое суток они не спали и лишь напряженно шли. Им пришлось принять бой. Их было десять человек, все хорошо вооруженные, сильные парни и мужчины.

— Чудовище настигло их и набросилось, ударом лапы сразу убив двоих, а все их удары — мечами и магией были для него словно детские тычки. Даже заклинание «ледяного копья», за которое они заплатили огромные деньги, разорвавшись перед мордой чудовища, не причинило ему вреда. Лишь разозлило.

— Вскоре все они были мертвы. Только Самдея при взрыве «ледяного копья» отбросило в сторону. Он потерял сознание, а когда очнулся, увидел лишь мертвецов. Стрекот ушел, не заметив его. Ему повезло остаться в живых. На лице у Самдея до сих пор остался шрам, напоминание о той истории.

Тут я почувствовал на щеке дыхание Эллориэль. Как-то так вышло, что теперь она сидела прямо возле меня. Внизу снова застрекотали цикады и она, вздрогнув прижалась ко мне всем телом.

— Какой ужас! Этот Самдей, наверное больше никогда не ходил в Пустошь?

— Ну что ты! Едва поправившись, Самдей снова пошел туда. И до сих пор ходит. У него теперь свой отряд и он — самый удачливый из охотников. Сейчас он там, внизу. Ушел сегодня утром.

— Ох, я бы никогда туда не пошла! — проговорила она и я несмело обнял ее, словно хотел успокоить. Она не отстранилась, а я сидел, замерев от счастья, всем телом ощущая ее близость.

В этот миг, самый лучший миг в моей жизни, когда я мечтал, чтобы она сидела рядом со мной вечность, я услышал крик:

— Сэм! Сэмми! Где ты?! Сэмми, отзовись!

Я узнал голос Арно, моего приятеля и сморщился — как не вовремя!

— Сэмми! — он выбрался на обрыв и Эллориэль отодвинулась и вскочила на ноги. От досады я даже не сразу понял, что он сказал, а когда до меня дошло, я тоже вскочил, как ошпаренный.

— Тебя ищут воины герцога! Говорят, что ты украл племянницу эльфийского посла! Дядя Киприан арестован, а тебя ищут! Беги!

В темноте я увидел приближающиеся силуэты.

— Беги же, беги! — толкнула меня к обрыву Эллориэль. — Спасайся!

Сперва я хотел остаться и все объяснить, но стоило ей толкнуть меня, как я тут же рванул к обрыву.

Силуэты приближались и Арно крикнул:

— Он там! Туда побежал! — указывая в другую сторону, а я скатился с обрыва и полез вниз, цепляясь за корни и выступы.

Наверху раздавались шум и возня. Что там такое? Эллориэль почему-то молчит… Стоит ей сказать хоть слово, все поймут, что я не виновен, — думал я карабкаясь вниз. Нужно вернуться и всё объяснить! Вскоре я стоял под обрывом. Высоко в небе мигали крошечные звезды, а вокруг темнели деревья. И тут я понял… что стою там, где не собирался оказываться никогда в жизни! Да как это случилось?! Я готов был орать от ярости и горя. Одно хорошо — меня не занесло далеко в Пустошь, я стою прямо под обрывом, значит, здесь почти безопасно. Редко чудовища бродят так близко.

Я прислушался к тому, что происходит наверху. Вроде тихо, но что, если там оставили часового? Надо пройти вдоль скалы. Чуть дальше есть еще одна тропа. Если подняться по ней и найти Эллориэль… при мысли о ней на сердце потеплело. Так вот, я найду эльфийку, и мы вместе пойдем к его светлости. Он успокоится, освободит моего дядю и все будет хорошо. Составив такой план, я, буквально на ощупь пошел вперед, стараясь держаться у самого обрыва. И сам не заметил, как вдруг оказался далеко от него.

В темноте я как-то забрел вглубь рощи и теперь, куда бы не оглянулся, вокруг были видны лишь силуэты деревьев. Что-то скрипнуло. Я похолодел и замер.

Шорох раздался снова, гораздо ближе, и вдруг я увидел, как между черных стволов мерцает слабый свет. Сперва я не поверил — откуда? Что может светиться тут, в мрачной Пустоши, где даже отряды охотников не рискуют зажигать огня? Но свет все приближался. Он словно плыл в воздухе. Все ближе, ближе… И вскоре я увидел человеческую фигуру. В воздухе, над ней, плыл магический огонь.

— Сэм! — раздался знакомый голос. — Сэмми, где ты?!

О боже, это она, милая Эллориэль! Я бросился к ней. Какая же она хорошая, добрая, что не бросила меня в беде, пришла за мной!

— Эллориэль! Я тут!

Эльфийка повернулась ко мне и я увидел, как она подняла руку, и прошептав слова, сделала движение. На меня дохнуло холодом. Я почувствовал, что весь день у меня половина мозга не работала. А вот теперь все вернулось на место.

Я посмотрел на нее. Аура света, которой прежде была окутана в моих глазах Эллориэль, куда-то исчезла. Я увидел, что волосы у девушки не золотые, а обычные, русые. Что они не струятся по ее спине каскадом, а висят, собранные в жидкий хвостик. Глаза у нее тоже оказались не такими выразительными, как мне казалось. Да вообще все в ней в миг изменилось. Я похлопал глазами. От чувства влюбленности, что недавно окрыляло меня, тоже не осталось и следа. Я вспомнил, как перебирался через стену, ради встречи с ней, как бродил по таверне потерянный, весь в мечтах и удивился — я ли это был? Что со мной случилось?! И тут до меня дошло!

— Морок! Ты навела на меня морок и приворожила! Да?

— Ну наконец-то ты понял! — усмехнулась она. — С тобой так скучно, Сэмми! Я думала, ты хоть будешь сопротивляться!

— Зачем ты это сделала? — не мог понять я. — Чем я тебе мешал?! Что тебе вообще от меня нужно?!

— Ты — сплошное разочарование! — проговорила она, обходя меня по кругу и рассматривая, словно лошадь на ярмарке. — Я столько готовилась к этой встрече! Училась! Старалась! Надеялась встретить достойного противника, и что?!

— Ну простите, что разочаровал, ваша милость! — сказал я копируя речь селянина из захолустья. Поклонился, коснувшись рукой земли.

Качая головой она смотрела на меня с таким видом, будто перед ней умственно отсталый:

— Ты хотя бы понял кто я? Нет? Ну хорошо, скажу прямо. Я — Эллориэль. дочь Саммирата из рода Ледяных Слез!

— Давай просто пойдем домой, — предложил я. — Я не стану никому рассказывать, что ты использовала привороты и мороки. Обещаю.

Она усмехнулась и воздела руки к небу:

— Да как такое может быть?! Неужели ты ничего не понял?!

Она сумасшедшая. Ну точно. О бог мой! Мало того, что меня занесло в Пустошь, так еще и с чокнутой эльфийкой, которая к тому же владеет магией! Красота!

— Хоть что-то ты о себе знаешь?

Я не понимал, чего она хочет.

— Давай, Сэм, отвечай!

Я вспомнил, что с чокнутыми не спорят, вроде они от этого нервничают. Например наш городской сумасшедший очень волнуется от этого. И ответил, стараясь говорить как можно спокойнее:

— Эллориэль, я не знаю, что ты хочешь узнать, вобщем-то ничего замечательного во мне нет…

— Ты хотя бы знаешь кто твои родители?

— Они умерли. Давно. Мама была младшей сестрой дядюшки Киприана. А отец — кузнец из Фешети. Это неподалеку от Галаша. Мой отец умер от простуды и тогда мать продала все имущество и перебралась обратно к брату. Но от горя и слабости она во время родов умерла…

— Господи, какой бред! — воскликнула Эллориэль воздев руки к небу. — О боже, ну что мне делать?! Я ждала встречи с равным противником, а вместо этого встретила полудурка, не знающего даже кто он такой!

Хоть она и была сумасшедшей, слова о полудурке меня задели и я сказал:

— Спасибо. Может я и дурак, но ты сама просила, чтобы я рассказал тебе свою историю и…

— Это не твоя история и это не твои родители! — перебила она меня, а я присвистнув подумал, что она точно того… Эх, зачем же ее выпускают на улицу??

— Твое имя — Сэмюэль Гэллерси. А твоего отца звали Аннорд Гэллерси. Ты хотьзнаешь кто это? Я покачал головой:

— Вроде так звали одного из тех, кто затеял восстание в городе мураков? Только моего отца звали кузнец Орни.

— Надеюсь, ты не всерьез, иначе это будет моим главным разочарованием! Аннорд Гэллерси, твой отец, и Саммират из рода Ледяных Слез, мой отец, вместе, подняли то восстание, благодаря которому мы все сейчас свободные люди, а не рабы мураков!

— А, чудесно. Значит это из-за них перевелись мураки? Ну хорошо, — ответил я тихо и вежливо, авось успокоится!

Она прыснула, услышав мою формулировку:

— Именно. И этот великий человек был твоим отцом…

— Мой отец — кузнец из Фешети, — оборвал ее я. Чокнутая она, или нет, я не стану все это слушать.

— Да? Ты в этом уверен? Ну хорошо. Твой отец кузнец, а твоя мать — сестра твоего дядюшки, того толстяка?

Я кивнул:

— Именно так, дорогая госпожа!

— А ты знаешь, что написано в метрических книгах города Галаша?

— Что?

— Что у твоего дядюшки никогда не было ни сестер, ни даже братьев, вот что!

— Ты лжешь! — пробормотал я.

— И зачем мне это? Ты думаешь, мне слишком скучно жилось во дворце, что я приехала сюда, чтобы убить простого крестьянина?

Я молчал. Мысли носились в голове, как стая вспугнутых птиц.

— Ты мне не веришь, — поняла она. — Хорошо. Тогда скажи мне вот что. Твой дядя родился в семье крестьян, всю свою жизнь пахал землю и вдруг у него появилась гостиница. Откуда он взял деньги? В огороде выкопал?

— Все просто — хмыкнул я. — Моя мать продала имущество после смерти отца и отдала эти деньги дяде, а он…

— Твоя мать продала имущество простого кузнеца, и этого хватило, чтобы построить двухэтажную гостиницу? С таверной на пятьдесят человек? С двумя конюшнями? Сараями, пристройками, прачечной? Что ж это за кузня такая была? — насмешливо спросила она. Я молчал. Мне было нечего сказать потому, что я сам впервые задумался об этом. Действительно…

— Я расскажу тебе правду о тебе самом, Сэм, — пообещала эльфийка. — Слушай. Твой отец был величайшим из людей. Смелым и хитрым. Он, вместе с моим отцом извел всех мураков и благодаря этому мы свободны. Твоя мать носила тебя под сердцем, когда в Заброшенном городе началась война. Твой отец отправил ее прочь, чтобы она родила в спокойной обстановке. Она добралась до Галаша и на свет появился ты. Никто не знал тогда, что после того, как мураки будут уничтожены, твой отец решится на предательство и убьет своего лучшего друга, моего отца, Саммирата из рода…

— Эй, погоди! — попросил я. — Ты говоришь, что этот самый Аннорд…

— Твой отец!

— Ну, пусть так. Что он убил своего друга, твоего отца, так?

— Да, — сверкая глазами крикнула она. — Именно так! Он убил его! Предательски! И за это я отомщу — я убью тебя!

— Ладно, ладно, — подняв руки вверх сказал я. — Только скажи, откуда ты знаешь, что мой отец предал твоего? Тебя ведь там не было?

— Ты… ты издеваешься! — воскликнула она. — Каждый ребенок, все кто знают историю нашего народа!

— При чем тут твой народ? Откуда ты знаешь, что этот Аннорд — предатель?

— Мой отец писал об этом своему брату! Я читала эти письма!

— То есть, сама ты не видела этого и там не была? — ехидно спросил я.

— На что ты намекаешь? — закричала она. — Только попробуй сказать, что мой отец — лжец!

— Давай я тебе лучше расскажу историю про Маришку, дочку сапожника?

— Ты мне зубы заговариваешь?!

— Нет, ну что ты! Так вот, Маришка. Хорошая была девушка, честная и добрая. Щенков бездомных кормила и странников, в храме пела. И вот однажды говорит она, что ее сын мельника испортил. Ну отец Маришки тут же к мельнику. Так мол и так! Твой сын негодяй и все такое. Сын мельника, Нико, в хоре не пел и странников не кормил. Может потому его никто не послушал, когда он говорил, что не трогал Маришку. Поженили их в ту же неделю. Нико в храме священнику сказал, что не согласен жениться и что он Маришку не портил, но мельник ему подзатыльник отвесил и за ухо к аналою подвел. Так и поженились. А через девять месяцев, родила Маришка черненького мальчишку. Черненького, как смола. Тут то и вспомнили все, что как раз перед тем, как оказалось, что ее сын мельника испортил, в Галаш торговцы с юга приезжали. Черные все, курчавые…

— Ты на что намекаешь?! — выслушав мой рассказ заорала Эллориэль. Я пожал плечами:

— В общем-то ни на что. Но если ты сама не видела, то и знать не можешь наверняка.

— Мой отец был честным человеком!

— Как раз так Маришкин отец и говорил: моя дочь — честная девушка!

— Все! Я тебя точно убью! — взревела она и магический свет вспыхнул поярче и замигал — в такой она была ярости.

— Хорошо, но ты должна понять почему твои слова у любого бы вызвали сомнения. Ты — дочь своего отца. И если ты лжешь постоянно, то что люди о твоем отце подумают?

— Это когда же я лгала?!

— Да ты приехать не успела, как задурила меня мороком, да приворотом. Это не обман? Хотя я конечно понимаю почему ты это сделала…

— Это не одно и тоже! Я ждала, что ты — маг! Я ждала, что ты будешь равным противником, а не тупым крестьянином!

— Я понимаю! — проговорил я подняв руки успокаивающим жестом. — Нет, я правда понимаю, Эллориэль! Без мороков и приворотов у тебя бы не было ни одного шанса завлечь меня…

— Что ты имеешь в виду?!

— Ну как ты без морока, смогла бы еще привлечь внимание парня? Волосы у тебя ужас просто — как мышиный хвост, жидкие и серые. Глаза маленькие, тусклые… Щеки висят и фигура…

— Чтоо-о?!

— Я думал ты знаешь, что ты уродина! — сделал я удивленные глаза. — Ох, прости! Не надо мне было все это говорить!

— Еще одно слово! Еще только одно слово и я убью тебя! А вообще-то так и лучше! Давай, выбеси меня! Скажи еще что-нибудь! Чтоб мне совсем не было жалко тебя!

— Ну хорошо, — проговорил я тихим голосом и сел на землю. — Всего лишь еще одну историю и можешь делать что угодно. — Голос мой теперь потек, как мед. Я опустил голову, стараясь сделаться как можно менее заметным. Стать неподвижным, тихим.

— Слушай, это очень интересная история. Однажды, лет пять назад, в Пустошь ушел отряд Чолана. Им повезло и они нашли много хорошей добычи. На обратном пути они немного сбились с пути, убегая от чудовищ, и вышли к обрыву не там, где всегда поднимаются охотники, а немного в другой стороне. Там тоже была роща, как и здесь.

— Уже настала ночь и они устали. К тому же они были у самого обрыва, чудовища тут почти нет, и они расслабились. Дом был так близко, стоило лишь подняться наверх…

— Ты уверен, что сейчас подходящее время? — перебила меня Эллориэль и я ответил:

— Да, да, самое подходящее! Так вот, они расслабились и даже разожгли костер. Хотя в Пустоши охотники обычно этого не делают — чудовища, не простые звери, их огонь привлекает, а не отталкивает.

Так вот, они сидели у костра, ели и разговаривали.

Порой им казалось, что ветер доносит до них чьи-то стоны, но стоило им прислушаться, как все стихало. Так прошло некоторое время и наконец один из них запел песню. Вот так, — и я тихонечко пропел куплет, а Эллориэль недоуменно на меня смотрела.

— И когда он закончил песню, они услышали тихий стон, похожий на скрип дерева. Так скрипят старые стволы, когда ветер гнет их…

Она завертела головой в разные стороны потому, что вдруг тоже услышала то, что я слышал уже давно — слабые скрипы и стоны. Ничего не увидев, повернулась ко мне и вопросительно на меня взглянула. Кажется, она начала понимать.

— Так вот, выжил из всего отряда лишь один — тот, кто пел, — продолжил я тихим, мелодичным голосом, словно сам пел песню. — Кто же мог знать, что в рощах, прямо под обрывами обитают чудовища, которые любят тишину? Их раздражает яркий свет и громкие голоса. При этом они любят звуки музыки и песен, поэтому часто бродят в роще под обрывом, прислушиваются к звукам, доносящимся сверху. Им нравится, когда люди поют… Но когда кто-то спускается вниз и начинает кричать, или зажигать здесь свет… Они злятся. За это их стали звать тишками. Тишка! Будто домашний кот…

Что-то всхлипнуло и застонало очень близко, и подскочив, Эллориэль повернулась туда:

— Что это?! Кто тут?!

— Это тишка, — тихо ответил я. — Он здесь уже несколько минут. Пришел на яркий свет. И твои крики ему не нравятся. Как и яркий свет, что горит у тебя у руках.

Я лег на землю и тихонечко запел под нос колыбельную. Ту самую, что пела для меня мама, когда еще носила в животе:

— Спи мой мальчик дорогой, буду я всегда с тобой. Будешь ты большим и смелым, будешь ты всегда при деле…

Стон будто пронесся над нами, окутал поляну. Он шел отовсюду сразу. О боже! Помоги мне, взмолился я, а Эллориэль закричала, вот глупая!

— Сэм! Ты все-таки обманул меня! Приманил чудовище! Ну ничего! Я разделаюсь с ним, а потом и с тобой! Ты сдохнешь! Сдох…

Раздался треск и крик Эллориэль. Крик перешел в визг, внезапно что-то хрустнуло, крик резко оборвался и магический свет погас. Значит тот, кто поддерживал энергию заклятья, больше не имеет никакой энергии. Я вздохнул поглубже и снова запел под нос:

— Синий город за рекой, принесет тебе покой. В нем ты истину узнаешь, всех сильней на свете станешь…

Тот охотник, единственный, что спасся от тишки, рассказывал в нашей таверне, как он все продолжал петь, даже когда тишка выскочил на поляну. Даже когда растоптал костер и переломил надвое Чолана и бросился на других. Он говорил, что все пел и пел, и не мог остановиться, как переклинило от ужаса, и чудовище подошло к нему, понюхало и ушло, оставив в живых.

И вот я лежал на животе, в кромешной тьме, пел и слышал приближающиеся шаги. Говорят, тишка огромен — метра два, не меньше. Почему он двигается так бесшумно, думал я, продолжая напевать колыбельную.

— Тихо, тихо, спи мой Сэм, станешь взрослым ты совсем. Всех на свете покоришь, свою маму удивишь…

Лапа опустилась на землю возле моей головы. Я слышал шумное дыхание чудовища. Более того, я чувствовал тепло его дыхания. Как бы со стороны я увидел это: вот я лежу на земле, а надо мной склонился огромный монстр и обнюхивает меня. В голове помутилось и я потерял сознание.