Забытая история Руси

Неудача конкурса Императорской академии наук

В 1826 году Императорская академия наук России объявила конкурс, предложив ученым ответить на несложный, казалось бы, вопрос: «Какие последствия произвело господство монголов в России, и именно, какое имело оно влияние на политические связи государства, на образ правления и на внутреннее управление оного, равно как на просвещение и образование народа?»

Вопрос несложен, поскольку монголы бушевали тут четверть тысячелетия и, конечно, должны были сильно «наследить» в политике, языке, образовании. Срок представления работ был назначен на 1 января 1829 года, значит, ученые имели три года на подготовку.

К назначенному сроку было представлено лишь одно сочинение, да и то на немецком языке, которое не было признано достойным награды. Итак, за три года ученые не смогли обнаружить последствий господства в России монголов.

В 1832 году, проявляя последовательность и упорство, Императорская академия наук опять предложила решить эту задачу, со сроком подачи работ 1 августа 1835 года. Вот формулировка темы:

«Владычество Монгольской династии, известной у нас под именем Золотой Орды, у магометан под названием Улуса Джучи или Чингизова ханства Дешт Кипчакского, а у самих Монголов под названием Тогмака, было в течение почти двух с половиною веков ужасом и бичом России. Оно держало ее в узах безусловного порабощения и располагало своенравно венцом и жизнью князей ее. Владычество сие долженствовало иметь более или менее влияния на судьбу, устройство, постановления, образование, нравы и язык нашего отечества. История сей династии образует необходимое звено Российской истории, и само собою ясно, что ближайшее познание первой не только служит к точнейшему уразумению последней в сем достопамятном и злополучном периоде, но и много способствует к пояснению наших понятий о влиянии, которое Монгольское владычество имело на постановления и народный быт России…

Со всем тем, однако, недостает у нас достоверной истории сего поколения Монголов… Каждый, ближе освоившийся с сим предметом, легко согласится в том, что все, доселе сделанное в сем отношении, отнюдь не удовлетворительно…

Усладительна мысль, что при нынешнем столь благоприятно изменившимся состоянии наук в России подобное предприятие не есть более невозможное… С каждым годом возрастает число знатоков и любителей Восточной Словесности… Академия уже ныне может предложить задачу, коей решение кроме основательных сведений о Российском языке и истории требует столь же глубокого познания языков восточных, а именно, магометанских. Задача сия заключается в следующем:

Написать Историю Улуса Джучи, или так называемой Золотой Орды, критически обработанную на основании как восточных, особенно магометанских историков и сохранившихся от Ханов сей династии монетных памятников, так и древних русских, польских, венгерских и прочих летописей и других, встречающихся в сочинениях современных европейцев, сведений».

И что же вы думаете? Чем кончился конкурс? Опять была представлена лишь одна работа, и опять на немецком языке, и опять была она признана неудовлетворительной.

И сегодня вопрос о значении МОНГОЛЬСКОГО ига для русской истории остается без ответа.

И сегодня нет особенной истории династии Чингисхана; по крайней мере, таковая не хранится ни в одной из европейских библиотек, сколь они ни богаты восточными рукописями. Относящиеся к Большой Орде сведения в наших летописях отрывочны, неполны и недостаточны. Имена ханов, полководцев и прочих часто чрезвычайно искажены и потому перемешаны; эпохи царствований не везде верно обозначены, о делах героев обыкновенно не упомянуто, если только не относятся они к самой Руси. Имена многих государей, не состоявших в связях с Россией, вовсе опущены в летописях… Нет монгольской истории Чингисхана, нет монгольской истории нашествия на Русь, да и современные монгольские учебники говорят лишь о «татарском» на нас нашествии.

Почему же такое произошло? Давайте разберемся с историей Монголии.

Монголия реальная и фантастическая

Традиционная история относится к Монголии небрежно. Из описания походов Чингисхана следует, что в XIII веке это воинственное государство, вооружением и военной наукой превосходящее Европу, а энциклопедии утверждают, что по уровню своего развития монгольские племена того времени делились на лесных и степных кочевников. Лесные в ХI–XII веках еще не вышли из стадии первобытно-общинных отношений, степные же только-только приобрели родовые черты. Основной хозяйственной единицей в это время стала семья – аил.

Вот и разберись, то ли перед нами самое передовое государство своего времени, то ли дикари, не знающие пока никакого государства, а лишь приобретающие «родовые черты».

Противоречия в истории монголов возникли из-за хронологических и географических ошибок при толковании древних летописей.

Толкуют, что мирные кочевники волею одного человека стали могучей армией, а потом воинственный народ, подчинивший себе полпланеты, вновь обратился в мирных кочевников, тихо и спокойно занимающихся охотой и скотоводством, разводящих верблюдов, лошадей и рогатый скот. От могучего народа осталось три ветви: калмыки, буряты и жители степей Гоби.

Что реально известно о них?

Калмыки, иначе джунгары. Основная религия – буддизм («пробуждение после смерти») и его тибето-монгольская форма ламаизм (от «ла-ма», небесная мать). Их язык, называемый уйгурским, обнаруживает в своей морфологии влияние турецкого языка, а алфавит его изобрел в 1648 году ученый лама Зал-Пандита, после чего началась у калмыков и своя национальная литература. Во всяком случае, они не называют себя монголами. О том, как они в XVII веке переселялись в Россию из монгольских степей, мы уже говорили в предыдущих главах книги. Сейчас их общая численность едва превышает 177 тысяч человек, в том числе в Российской Федерации 165,8 тысячи.

Буряты (ойраты), живут наполовину оседло, наполовину кочевниками в Иркутской и Забайкальской областях. Сохраняли родовой строй до XX века, говорят на своем наречии джунгарского языка. Судя по малочисленности (менее 300 тысяч даже и в начале XX века), они перекочевали сюда уже в позднее время. Большею частью православные христиане или буддисты.

И наконец, третьи – кочевники степей Гоби, которые вслед за европейцами и сами стали называть себя монголами (китайцы называют их «шамо»). Их численность к ХХ веку составляла не более 600 тысяч человек.

Кто из них мог бы в XIII веке наслать на Россию (а также на Китай, Иран, Ирак, Среднюю Азию, Кавказ и Закавказье) могучие стотысячные армии? Да никто.

В Монголии земледелие появилось лишь в конце XIX века. К этому же времени стало развиваться домашнее производство металлической утвари, деталей жилищ, но оно так и не оформилось в самостоятельные ремесла. А раньше, до XIX века, монголам были известны только скотоводство[45] и охота с целью добывания мехов. Здесь разводили овец, лошадей, мелкий рогатый скот, в Гоби – верблюдов, кое-где использовали ослов. Скотоводство дает человеку всё: мясо, молоко, шерсть, кожу, то есть еду, одежду, жилище. Вообще работа с животными делает человека лучше и спокойнее.

Монголы делились на пустынных, степных и горно-лесных. Каждая группа каждого племени имела свое пастбище, и лишь в периоды неурожаев и стихийных бедствий стада переходили на чужие земли. Металлов не знали. Питались кисломолочной продукцией, мясо потребляли ограниченно, при контактах с соседями-земледельцами выменивали пресные лепешки. Зато умели хорошо консервировать молочные и мясные продукты. Жили, как уже сказано, семьями.

И вот, представьте себе, собираются однажды отцы семей на свое кружало, которое историки называют курултаем, но рассуждают не о пастбищах, не о болезнях скота, не об устройстве свадеб своих детей, не о проведении праздников и соревнований в ловкости; уж больше не играют они заунывных мелодий на своих забавных лютнях в три струны, нет! Другие вопросы волнуют отцов, планетарные.

– Бросаем землю, скотину, хозяйство, родителей, – решают они. – Жен и детей в кибитки, сами с сыновьями впереди, на лихом коне, захватываем Пекин, Бухару, Багдад, Кавказ. Первое дело – Рязань сжечь. Самым главным изберем Стального (Темучина), под его руководством всем кровь пустим…

По культуре монголы стояли несравненно ниже всех «покоренных» ими народов. Они не имели своей письменности, не было у них и прочно сложившихся религиозных представлений. Монгольская знать (отцы семей) исповедовала религиозные культы других народов, – этим фактом ученые объясняют их веротерпимость, но это же значит, что монголы не имели главной идеологической связки, необходимой для образования государства!

Между тем Русь, после того как монголы ее захватили, была превращена в улус Монгольской империи. Ей тут же навязали сложную сеть надсмотрщиков, контролеров, сборщиков и прочих чиновников: баскаков, писцов, таможенников, весовщиков, дорожников, оценщиков, заставщиков, кормовщиков, лодочников, раскладчиков, подушных, побережчиков, караульных и чинов иных служебных категорий, которые держали под надзором русский народ и его имущество.

Как же это согласуется с вышесказанным? Никак не согласуется. Монголы – неграмотные скотоводы! Откуда у них понятие государственности? Откуда столько государственных служащих? Если их набирали из местных жителей, то где, спрашивается, аппарат контроля и подавления?

Для работы всего этого госмеханизма надо было постоянно держать на подвластных территориях гарнизоны преданных солдат, иначе, взбунтовавшись, чиновники перешли бы на сторону обираемых. Если монгольских гарнизонов здесь не было (а их не было), значит, сама местная русская администрация участвовала в создании жесткой государственной сети, причем добровольно подчиняясь центральной русской власти. Тогда ее войска и есть аппарат подавления и подчинения, но ГДЕ ЖЕ, в таком случае, МОНГОЛЬСКОЕ иго?

Многоликий хан монголов

Почти в любой книге по рассматриваемой нами эпохе вы найдете слово исключительный, примененное к монгольским завоеваниям. Никаким образом не могли бы монголы ничего завоевать, но они проявили исключительные качества. Ни на каких лошадях нельзя так быстро покрывать громадные расстояния, а после скачки неизменно побеждать в боях, но монголам исключительно везло. Никакой вождь не смог бы объединить монголов так лихо, что они захватили полпланеты, кроме исключительного вождя – Чингисхана.

Интересно, что «исключительность» монгольской истории на востоке уравновешивается одним подобным чудом на западе: в виде исключения крестоносцы Европы, проводя с конца XI века свой поход на восток, обошли вниманием Россию, если верить традиционной истории.

А Чингисхан действительно исключительная личность. У него не меньше десятка биографий и внешностей!

Монах Рубрук, из книги которого, собственно, и начались все представления о «монголотатарах», так живописует местные порядки и биографию самого вождя, Чингисхана:

«Всех прорицателей (астрологов) они (монголы)называли хамами. Отсюда и их государи называются хамами, так как в их власти находится управление народом путем предвиденья. И вот в истории Антиохии мы читаем, что Турки послали за помощью против Франков к королю Кон-хаму, из страны которого явились все Турки. Этот Кон был Кара-катаец. Кара значит то же, что «черный», а Катай название народа, откуда Каратай значит то же, что Черный Катай (а не черногорец ли?). И это говорят для различения их от Катаев, живущих на востоке у моря. Черные Катаи жили на неких горах, через которые я переправлялся, а на одной равнине между этих гор жил некий несторианский пастор (pastor, конечно, в смысле духовного руководителя, а не пастуха рогатого скота), человек могущественный и владычествующий над народом, именуемым Найман. (Неманями во времена Рубрука называлась династия сербских королей, принадлежавших к христианам-несторианцам.)

… По смерти Кон-хама некий несторианец превознес себя в короли, и несториане называли его королем Иоанном, говоря о нем вдесятеро больше, чем согласно было с истиной… На его пастбищах (пасториях) теперь живет Кен-хам, при дворе которого был брат Андрей, и я также проезжал той дорогой при возвращении. У этого Иоанна был брат, также могущественный пастор, по имени Унк (Уник – единый, аналогично именам Секунд, Терций, Квинт). Он жил за горами Кара-катаев, на три недели пути от своего брата. За его пастбищами в расстоянии на 10 и 15 дневных переходов были пастбища Моалов (монголов). Это были очень бедные люди, без главы и без закона, за исключением веры в колдовство и прорицания, чему преданы все в тех странах (вот эти-то бедняки и держали позже под своим игом половину Евразии и всю Россию!..).

И рядом с Моалами были другие бедняки, по имени Яркары (Jarcari), отожествляемые с тартарами («адскими людьми» по-гречески). Король Иоанн умер без наследника, и брат его Унк обогатился и приказал именовать себя ханом; крупные и мелкие его стада ходили до пределов Моалов. В то время в народе Моалов был некий ремесленник Хингис (Чингис). Он воровал, что мог, из животных Унк-хана, так что пастыри Унка пожаловались своему господину. Тот собрал войско (войско против скотокрада!) и поехал в землю Моалов, ища самого Хингиса, а тот убежал к Тартарам и там спрятался. Унк, взяв добычу от Моалов и от Тартар, вернулся, а Хингис обратился к Тартарам и Моалам со следующими словами: «Так как у нас нет вождя, наши соседи теснят нас».

После этого Тартары и Моалы выбрали трусливого вора своим вождем и главою, – вот как легко было тогда сделаться царем!

«Собрав тайком (?!) войско, он ринулся на самого Унка и победил его. Унк убежал в Катайю. Хингис в своих войнах повсюду посылал сначала вперед Тартар, и отсюда распространилось их имя, так как при виде войска Хингиса везде кричали:

«Вот идут Тартары!» Но в недавних частых войнах почти все они были перебиты. Упомянутые Моалы ныне хотят уничтожить и самое это название и возвысить свое. Та земля, в которой они были сперва и где находится еще двор Хингис-хана, называется Онан-керуле».

Таково описание событий, сделанное монахом Рубруком, который вроде бы сам болтался в тех краях и был очевидцем событий. Реку Онан-керуле ученые считают за реку Онон, приток Амура в Забайкалье, так что, как видим, они верят, что Рубрук знает, о чем говорит, и говорит правду. Но правду ли сообщает монах Рубрук?…

Теперь давайте посмотри, каков Чингисхан с виду.

В «Истории народов Восточной и Центральной Азии», изданной в Москве в 1986 году, говорится:

«О поздней поре его жизни рассказывали, что Чингисхан в отличие от своих сородичей был высокого роста, крепкого телосложения, с высоким лбом и длинной бородой… Вскоре, по-видимому в 1189 г., на хурултае (съезде родоплеменной знати), старшие сородичи избрали Темучина, к которому к этому времени присоединились многие главы племен и родов со своими людьми, ханом с титулом Чингисхан (буквально Океан-хан или Величайший хан)».

Похоже, Темучин был европейцем, а «чингисхан» – это титул. Почему же его никто никогда не унаследовал? И как быть с другими рассказами, которые повествуют нам о дедушке Темучина, тоже знаменитом хане? Да и слово «океан» в монгольской речи звучит, согласитесь, немного странно.

В 1829 году в Санкт-Петербурге опубликована в переводе с китайского «История первых четырех ханов из дома Чингизов». Опять получается, что Чингис – это родовая фамилия. Но в рукописи ее между тем нет, а действует некий Ди, что по-китайски значит просто «владыка». А имя Темучин неожиданно приобретает конкретный смысл: Тьхе-Му-Чжень, лучшее железо, сталь. История этого «очередного» Чингисхана такова (в изложении китаеведа монаха Иакинфа Бичурина):

«Арун-гова (по-китайски А-Лань-Го-Хо, «Чистая Красавица»), будучи вдовою, однажды ночью видела во сне, будто через верхнее отверстие дома (юрты) вошло к ней белое сияние и превратилось в златообразного, необыкновенного человека, который лег к ней на постель. Чистая Красавица от ужаса пробудилась и после сего зачала и родила Бодонь-царя (ни в Монголии, ни в Китае такого имени нет; созвучно с Балдуином, первым императором Латинской империи). Он имел необыкновенный вид: был важен, скромен и говорил мало. Домашние называли его дурачком, но Чистая Красавица в беседах с людьми говаривала, что этот сын не дурачок, а будет основателем знаменитого рода… По смерти Бодонь-царя, наследовал сын его Багаритай-хабицци, который родил Маха-Боданя. Маха-Боданева жена Моналунь родила ему семь сыновей и овдовела.

Моналунь имела характер твердый и вспыльчивый. Однажды ребятишки из поколения Ялайр (такого имени тоже нет) выкапывали коренья для пищи. Моналунь, едучи в колеснице, увидела их и, рассердившись, закричала:

– Сии земли суть пастбища моих сыновей! Как смеете портить вы их?

Она поскакала в колеснице на мальчишек и некоторых изувечила, а других передавила до смерти. Ялайрцы же с досады угнали весь ее табун. Сыновья ее, услышав об этом, не успели надеть лат (уж и латы были у них, как у рыцарей!) и поскакали в погоню.

По смерти Габул-Хана (по-китайски Гэ-Бу-люй-Хань), преемствовал сын его. По смерти его вступил во владение сын его Исукай (Ао-Су-Гай), который особенно усилился через покорение других племен.

Исукай, воюя с племенем ТАТАР, полонил самого Владетеля их, по имени Тэмуцзинь (что значит стальной, окованный в сталь, как рыцари Европы). В сие же время ханша его Улын родила Чингисхана, который держал в руке кусок крови, свернувшейся наподобие красного камешка. Исукай изумился и по этой причине назвал сына именем своего пленника – Стальным (Тэмуцзином) в память своих военных подвигов.

Отселе далее везде, где только у нас встречается слово Чингисхан, на китайском языке употреблено в «Истории» слово Ди, что значит Император».

Теперь оказывается, что отец Чингисхана не только не был татарином, но покорил татар. Он назвал своего сына Тэмуцзином в честь разбитого и плененного им татарина по прозванию Стальной.[46] Однако это же нелепо, чтобы победитель назвал своего первенца именем разбитого врага! Такое наблюдалось лишь у примитивных племен на Филиппинах, где нельзя дать младенцу новое имя, пока не будет кто-нибудь убит.

Понятно, что вся приведенная тут родословная Железного рыцаря Темучина – чистейшая фантазия, начиная от девственного зачатия его предка и последующего перечисления династии. Это простое подражание библейским и другим перечислениям типа «Исаак родил Иакова, Иаков родил…» и так далее.

И если бы на этом кончались выдумки про мифического вождя мифических монгольских армий!.. Приводим выдержку из «показаний» инока Магакия:

«От самих Татар мы слышали, что они из своей туркестанской родины перешли в какую-то восточную страну (как видим, теперь уже не турки пришли из Кара-Катая, а наоборот), где они жили долгое время в степях, предаваясь разбою, но были очень бедны. Когда они были изнурены этой жалкой и бедственной жизнью, их осенила внезапно мысль и они призвали себе на помощь бога творца неба и земли и дали ему великий обет – пребывать вечно в исполнении его повелений (точь-в-точь орденское обязательство крестоносцев). Тогда, по велению бога, явился им ангел в виде златокрылого орла и, говоря на их языке, призвал к себе их начальника, которого звали Чангыз. Этот последний пошел и остановился перед ангело-орлом на расстоянии брошенной стрелы. И орел сообщил ему на их языке все повеления божьи.

Вот эти божественные законы, которые он им предписал и которые они на своем языке называют «ясак»: любить друг друга; не прелюбодействовать; не лжесвидетельствовать; не предавать; почитать старых и нищих (почти все библейские заповеди). И если найдется между ними кто-либо, нарушающий эти заповеди, таковых предавать смерти.

Дав эти наставления, ангел назвал начальника «кааном», и он с тех пор стал называться Чангыз-Каан. И повелел ему ангел господствовать над многими областями и странами и множиться до безмерного числа».

Следующая история «завоевателя мира» по Г. В. Вернадскому, который попытался обобщить разные свидетельства:

«Темучин был сыном мелкого вождя, но якобы из рода могущественного предка. Правда, его могущество было в желании покорить соседей, включая и Китай, что им самим так и не было реализовано (в чем же тогда его могущество?). Год его рождения неизвестен, но полагают, что он родился в год свиньи, а это либо 1155, либо 1167. Но считается, что известен год его смерти -1227».

Все это очень зыбко, ведь записи впервые стали вести с 1240 года, согласно официальной истории.

По Н. М. Карамзину картина его жизни такова:

«В нынешней китайской Татарии на юг от Иркутской губернии, в степях скитались орды монголов, одноплеменников с восточными турками. Сей народ дикий, рассеянный, питаясь ловлей зверей, скотоводством и грабежом, зависел от татар ниучей (созвучно только с русским словом «неучи», а теперь переделано в нючжена), господствовавших в северной части Китая; но около половины XII века сей дикий рассеянный народ усилился и начал славиться победами. Хан его, именем Езукай Багадур (Иессей Богатырь?[47]), завоевал некоторые области соседственные и, скончав дни свои в цветущих летах, оставил в наследие тринадцатилетнему сыну Темучину 40 000 подвластных ему семейств или данников. Сей отрок, воспитанный матерью в простоте жизни пастырской, долженствовал удивить мир геройством и счастьем, покорить миллионы людей и сокрушить государства, знаменитые сильными воинствами, цветущими искусствами, науками и мудростью своих древних законодателей.

По кончине Багадура многие из данников отложились от его сына. Темучин собрал 30 000 воинов, разбил мятежников и в семидесяти котлах, наполненных кипящею водою, сварил главных виновников бунта. Юный хан все еще признавал над собою власть монарха татарского, но скоро надменный блестящими успехами своего победоносного оружия захотел независимости и первенства. Ужасать врагов местию, питать усердие друзей щедрыми наградами, казаться народу человеком сверхъестественным – было его правилом.

Все начальники монгольских и татарских орд добровольно или от страха покорились ему: он собрал их на берегу одной быстрой реки, с торжественным обрядом пил ее воду и клялся делить с ними все горькое и сладкое в жизни. Но хан керайтский, дерзнув обнажить меч на сего второго Аттилу, лишился головы, и череп его, окованный серебром, был в Татарии памятником Темучинова гнева».

Историки зачастую слишком некритичны к словам. «В степях скитались орды монголов», – пишет Н. М. Карамзин. Что такое орда? Энциклопедический словарь уверяет, что сначала этим словом называли военно-административную организацию у монголов, а потом – становище кочевников-скотоводов. Затем ордой стали называть ставку правителя государства. Одновременно орда – это термин (видимо, научный), означающий первобытное человеческое стадо, а в обиходном значении – многочисленное неорганизованное скопление людей. Какие орды скитались в степях Карамзина?…

В 1227 году во время похода против тангутов Чингисхан умирает. До конца своей жизни он оставался неграмотным и вообще был типичным скотоводом-кочевником в своих привычках и мировосприятии. «Гениальный дикарь», так резюмируют его жизнь историки, не сомневающиеся в реальности хана.

Не обладая такими могучими способностями, как Чингисхан, мы с вами, читатель, обладаем кое-чем другим, чего не было у него: у нас есть географические карты. Теперь мы просим вас, положите перед собою карту и проследите по ней путь Чингиса по планете.

Мелкий князек, кочевавший на окраине пустыни Гоби, объединил под своей властью монгольские племена. Он лично завоевал обширное царство хорезмшаха, простиравшееся от Индии до Каспийского моря, покорил уйгуров, считаемых теперь за бухарских узбеков, разбил тангутов в Тибете, вломился в Китай, овладел Пекином. Он лично разгромил при этом сильные и цветущие мусульманские города Бухару, Самарканд, Мерв, Герат и ряд других, а через своих полководцев покорил еще и Персию, вторгся в русские южные степи, его войска разбили на реке Калке русских союзных князей и тем самым положили начало татаромонгольскому игу.

Не считать его за простой призрак может только тот, кто не следил за только что приведенным сообщением по географической карте. Все это царство, воздвигнутое силою оружия под руководством одного человека, возможно только в сказке или в сочинениях тенденциозных историков.

Монгольский орден крестоносцев

Интересно, что даже сами востоковеды не могут сдержать своего изумления по поводу азиатского извода «монгольского ига». А. Ю. Якубовский, известный востоковед, специалист по истории Золотой Орды, пишет:

«Успех монгольского завоевания не мог быть, конечно, обусловлен ни уровнем их общественного развития, ни численностью их войска (армии их противников были многочисленнее), ни техникой вооружения…».

Чем же был обусловлен монгольский успех, если ни уровень общественного развития, ни численность, ни ремесло и промышленность дать этого успеха не могли? Ничем, кроме «гения Чингисхана», – почитайте исторические книги, и вы в этом убедитесь.

Заметим, что никакой кочевой народ неспособен к массированным коллективным выступлениям, за исключением единственного случая: внезапной космической катастрофы, встряхнувшей и опустошившей всю страну, да и то лишь в том случае, если целая масса ее кочевого населения успела спастись. Но и тогда это человеческое наводнение только опустошило бы соседние страны (и не стало бы в них господствующим классом населения) вследствие своей малой культурности и неспособности к какой-либо государственности.

Представьте себе кочевую семью, не такую, которая существует еще и сейчас и которая только на сезон выходит на кочевье, а затем возвращается в оседлое жилище, а первоначальную: сегодня она здесь, а завтра – там. Как соберешь с нее налог для содержания общего властелина и его двора и войска? – ищи ветра в поле! Большими отрядами кочевники собираться не могут по тем же причинам, что и рогатый скот. Они быстро все съедят кругом и для собственного удобства должны будут разойтись в разные стороны по отдельным родам, никак не превышающим нескольких сотен человек. Чем меньше кочевой отряд, тем независимее он от общего коллектива, и увеличивать этот коллектив свыше того, сколько нужно для собственных удобств и для защиты от зверей, никому не придет в голову.

Суеверное чувство может, конечно, заставить и целую страну кочевников иметь какое-либо место общего собрания и нести туда посильные дары для жрецов, служителей грозного бога. Это может привести даже к образованию там крупного и культурного поселка с возглавляющим его верховным священником вроде Далай-ламы в Тибете, но такой священник никогда не бросит своего спокойного алтаря для того, чтобы обратиться в полководца и вести войска в чужие страны. Да и принудит ли он одними уговорами идти за собою распыленное по степям и расплывчатое по природе своей кочевое население?… Таких фактов нет даже у историков.

«К сожалению, история Востока еще столь молодая наука, и в ней так много невыясненного, что для некоторых эпох самые важные стороны общественной жизни остаются нетронутой почвой… Особенно не посчастливилось в этом отношении XII веку. В известном смысле это самая темная для нас область… Зная в больших подробностях организацию ремесленной промышленности в Западной Европе при феодализме, мы пока, на данной ступени развития нашей науки о Востоке, не можем дать не только подробной, но даже общей картины ее на среднеазиатском и переднеазиатском Востоке», – пишет А. Ю. Якубовский.

В конце XII века на Востоке появилась новая политическая сила – Хорезмское государство, расположенное в области нижнего течения реки Амударьи. При хорезмшахе Такеше (1172–1200) оно стало независимым государством. При его приемнике Мухаммеде (1200–1220, уже как раз в разгаре 4-й Крестовый поход и генуэзско-венецианская колонизация Закавказья и Заазовья) почти все области Ирана и Средней Азии входят в новое и вместе с тем самое большое в то время государство Средней Азии со столицей в Ургенче.

«Однако Хорезмское государство не имело твердой социальной базы, на которую могло бы опереться, – сообщает Якубовский (как же в таком случае оно могло даже возникнуть, без базы и опоры в каком-либо другом могучем и культурном государстве, как это было в то же самое время с крестоносными феодальными образованиями?). – Монголы (не имевшие не только «твердой», но и вообще никакой «социальной базы»), вступавшие со своими отрядами в культурные области Средней Азии, были хорошо осведомлены о наиболее слабых пунктах той или иной области (кто бы это мог их осведомить?), прекрасно ориентировались в дорогах (каким образом?) и т. д. Более того, благодаря постоянным торговым связям (которых, между прочим, даже и теперь нет между западом и востоком Азии через пустыню Гоби), эти кочевники оказались хорошо вооруженными и технически».

Далее А. Ю. Якубовский сообщает нам еще более поразительные вещи: «Нам хорошо известно (??? А только что писал, что мы ничего о той эпохе не знаем), что при осаде Самарканда, Бухары, Мерва и других городов они употребляли особый вид горючих снарядов, в состав которых входила нефть (не иначе как из Баку!). Уже этот (так похожий на библейское чудо) факт технической снаряженности совершенно определенно говорит за то, что монголы-кочевники были достаточно увязаны с экономически сильными группами внутри тех стран, с которыми воевали, и с теми торговыми компаниями, которые держали в своих руках караванную торговлю»…

Судя по приведенному отрывку, автор полагает, что имевшие тут постоянные базы как раз в описываемое время купцы венецианских и генуэзских торговых компаний снабжали монголов горючими снарядами и прочим вооружением, чтобы скотоводам было сподручнее сжигать их товары в городах.

«Годы 1219–1221 ушли на завоевание Средней Азии, и в 1221 году оно было закончено. (За три года управились. Молодцы. Большевики со Средней Азией возились дольше, спустя ровно 700 лет.) После тяжелой осады Самарканд, Бухара, Мерв и Ургенч, эти главные ремесленно-торговые и политические центры страны, были взяты монголами. Монголы могли теперь чувствовать себя полными хозяевами».

Однако монголы, оказывается, воевали не ради простой страсти к убийствам. Дотла разрушив цветущий край, они тут же повелели его восстановить: «Поразительна та быстрота, с которой стали оправляться разрушенные города и вновь оживать земледельческие районы. В ряде мест стали приводиться в порядок дороги, чиниться старые и строиться новые мосты. Вновь ожила ремесленная промышленность городов, и еще с большим подъемом стала развиваться караванная торговля», – сообщает Якубовский.

Спрашивается, не проще ли предположить, что именно с этого момента ВПЕРВЫЕ и стали развиваться здесь торговля, строительство дорог, мостов и прочего. Эти россказни аналогичны сказке о том, как монголы «задержали» развитие экономики России; между тем именно при «иге» приезд итальянских, английских и французских специалистов привел к появлению на Руси мощного литейного, в том числе пушечного производства, развитию строительства, торговли и так далее.

Затем неудержимые монголы захватили и кипчакско-половецкие земли в северном Причерноморье. Мы показали уже, что половцы и кипчаки обслуживали северный отрог Великого шелкового пути, ведущего в тот самый Хорезм, поскольку были прежде всего торговцами. Кипчаки-половцы – это генуэзские купцы, завладевшие беззащитными, по причине родового строя и отсутствия государственности, кочевьями и поселками скотоводов этих мест. Вот этих купцов и покорили монголы.

Дальше произошло еще одно чудо. Если абзацем выше мы видели, что после появления монголов требовалось восстанавливать разрушенные ими же хозяйство и торговлю, то теперь увидим, что монголы и сами весьма рачительные хозяева (учатся быстрее, чем воюют. В бой с книжкой в руках. Плох тот солдат, который не мечтает):

«Те же монголы превратили международную сухопутную торговлю буквально в культ. В нее вкладывали огромные средства не только монгольская знать, но и сами великие ханы», – пишет А. М. Петров; А. Ю. Якубовский добавляет эту мысль: «Ряд фактов определенно говорит за то, что монгольская власть в первую очередь в своей политике считалась с интересами того торгового капитала, который почти с самого начала связан был с ходом монгольского завоевания. Стоит только посмотреть на состав крупных монгольских чиновников, чтобы убедиться, какую роль играли там купцы. Мы их увидим и в роли сборщиков податей, и на постах заведующих финансами, и в роли дипломатических представителей и т. д. Более того, тогда они фактически были почти полновластными правителями целых областей».

Кто же такие эти купцы? Неужели безграмотные монголы-скотоводы? Если так, то странно, почему же эти гении заодно не придумали банковской системы, векселей, кредита, фьючерсной торговли и, для завершения фантасмагории, пластиковых карточек? Может быть, потому, что для развития правил экономических взаимоотношений все же нужны время и опыт?

Мы нарочно сделали столь много выписок из книги специалиста в данной области знаний А. Ю. Якубовского, дав только некоторые комментарии. А что же из всего этого следует, спросит читатель. Следует из этого очень интересный вывод.

Поскольку описанные события происходили одновременно с Крестовыми походами, и из того факта, что само слово монголы есть лишь слегка измененное греческое Великие, как в старину называли только завоевателей, легко сделать вывод, что традиционная история не показывает нам Крестовых походов в их полном объеме. Движение крестоносных рыцарских и миссионерских орденов по каким-то причинам укорочено, а на самом деле они доходили до Индии и Китая. В каких-то целях (вряд ли по ошибке) восточную часть крестовых завоеваний отнесли к деяниям призрачных азиатских армий, приписав им «встречное» движение.

Ведь это факт, что европейцы возили товары в Среднюю Азию, основывали там фактории, обменивали привезенное ими на товары Китая и Индии! Так неужели же на «штыках» монголов пришли они туда, обеспечивая свое торговое превосходство? Не разумнее ли предположить, что дорогу им расчищали рыцари Европы, и те же рыцари, основав государство, при отказе платить им за «крышу» налагали на купцов дань?

Когда после плаваний Васко да Гама и других океаноплавателей открыты были удобные и быстрые мореходные пути в Индию и Китай, прекратились сухопутные хождения европейских купцов в эти страны через Среднюю Азию и немедленно исчезли местные «цивилизации». А в Монголии их и не было никогда. Как же можно утверждать, что монгольские пришельцы создавали здесь культуру, основанную на торговом капитале?

Подумайте же сами над той реальной историей XII–XIII веков, которая нам ДЕЙСТВИТЕЛЬНО известна.

Европа. Развитая промышленность и сельское хозяйство. Многовековая практика железоделания. Переизбыток населения. Религиозная экзальтация, имеющая общеевропейский центр – Ватикан. Сотни тысяч закованных в сталь рыцарей, сопровождаемых не менее чем миллионным контингентом паломнических толп, предводительствуемые обученными во многих сражениях полководцами, год за годом, волнами вторгаются в Азию. В это время вовсю действует уже Великий шелковый путь.

Монголия. Разрозненные племена лесных и степных кочевников. Лесные в ХI–XII веках еще не вышли из стадии первобытнообщинных отношений (собирают ради пропитания грибы и орешки), степные же только-только приобрели родовые черты. Численность населения минимальная. Никаких следов железоделания. Ремесленничество – только на семейном уровне. Безграмотность. Общенациональной идеологии нет (впрочем, как и самой нации, поскольку каждая семья обходится своими силами).

И что же? Традиционная история превращает реальную монгольскую действительность в какую-то сказку!

1204 год. Европа. 4-й Крестовый поход против православия. Победа над великой Византийской империей. Захват Царьграда.

1204 год. Монголия. Чингисхан (царь Ди) начинает завоевание «Восьмицарствия» (перевод с китайского Иакинфа Бичурина):

«Царь Ди сказал, что, идучи на войну с такими людьми, нельзя усомниться в успехе. И он пошел войною на Восемь (народов) и остановился с войском при Циньдахань-голе. Сначала он отправил в поход Хубири и Чжеба с передовым корпусом. Властелин Восьми (народов) Диан-Хан (Божий священник) пришел от Ань-Тхая и расположился лагерем при подошве Хан-гая. К нему присоединились: 1) Тохто, глава народа Не-ли-ци; 2) Алинь, глава народа Степей; 3) Хутук-беци, глава народа князя Ва-И-ла и еще народы: 4) Дурбош, 5) Татар, 6) Хатагинь и 7) Салчжут (сплошь иностранные слова, в китайском или монгольском языках таких нет; отметим, что это и есть царство Восьми народов, если прибавить сюда собственный народ Диан-Хана). Таким образом, Диан-Хан сделался довольно сильным. В это время одна хилая лошадь из Чингисханова войска от испуга забежала в лагерь Восьми (народов). Диан-Хан, увидя ее, сказал своим чиновникам, что монгольские лошади тощи и слабосильны. Надо бы заманить неприятелей подалее во внутренность страны, а после того, вступив в сражение, забрать их в плен. Но генерал «Твердая Палка» (Хулус-бани по-монгольски, у китайцев Хо-Лу-су-бо-ци) сказал на это:

– При покойных государях в сражениях они мужественно шли вперед, не обращаясь взад, чтоб не показывать неприятелю ни хвоста лошадиного, ни спины солдатской. Предлагаемое тобою нам теперь отступление не означает ли внутреннего страха?… (и далее такой же, подобный рыцарскому роману текст на двух страницах).

…В тот день царь Ди (Чингисхан) вступил в главное сражение с войском Восьми (народов); после полудня взял он в плен Диан-Хана и убил его. Войска прочих народов все вдруг рассеялись: одни ночью убежали в горы, где их погибло великое множество, падая с утесов; остальные же в следующий день все покорились. Вслед за этим и народы: Дурбош, Татар, Хатагинь и Салчжут, также покорились. Вскоре царь Ди пошел на покорение Морхис, глава коего Тохто бежал к старшему брату Диан-Хана Боро-Хану, а подданный его Даирносунь, представив царю Ди свою дочь, сначала покорился, но опять отложился и ушел».

Итак, мы видим, что в 1204 году, когда крестоносцы «царя царей» папы Иннокентия III одержали решительную победу над византийцами, в состав которых действительно входило не менее восьми народов, Чингисхан одержал решительную победу над царством Восьми народов (Найманским царством). Правда, место действия указано здесь в китайском тексте у Ань-Тхая, который отождествляют с Алтайскими горами, но, каково мнение даже самого Бичурина, старые историки, не имея никакого понятия о географии, невообразимым образом путали местности.

1206 год. Европа – Малая Азия. На землях покоренной Византии основана Латинская империя.

1206 год. Монгольская империя. «Первое лето Бинь-инь. Царь Ди, собрав всех князей и чиновников при вершинах Онони (считаемой за приток современной Шилки, притока Амура), выставил девять белых флагов (уже и до флагов додумались, как и европейское рыцарство) и вступил на императорский престол. Князья и чины поднесли ему название Чингисхана. Этот год был шестое лето династии Гинь, правления Тхай».

Забавно, как меняется социальное положение Чингиса от сочинения к сочинению. Одни сочинители сообщают, что собрались главы скотоводческих семей и избрали вождем самого деловитого скотовода (вариант: скотокрада). Другие пишут, что высшая знать монгольских племен избрала себе хана. Третьи наоборот: что сам царь Ди собрал под знаменами своими князей и ЧИНОВНИКОВ и взошел на ИМПЕРАТОРСКИЙ престол!

Полагаем, китайские сказания о Чингисхане и его преемниках есть лишь китаизирование героев и вдохновителей Крестовых походов, с которыми они имеют не только хронологическую изомерию, но и следы качественного исторического параллелизма, являясь как бы искаженным отражением на Восток, через кривое зеркало, того, что в то время происходило на Западе.

Пушки Нючженя

Во второй четверти XIII века вновь разгорелись Крестовые войны при папе Григории IX (1227–1241), началась ссора папы с германским императором Фридрихом II, – и одновременно при Угедее, преемнике Чингисхана, разгорелась война с Нючженским царством. Книга Гань-Му под 1232 годом сообщает об осаде монгольским принцем Субутом города Бянь, столицы этого царства:

«И он поставил осадные машины, построил палисад на берегу городского водяного рва; заставил пленных китайцев, даже женщин, девиц, стариков и детей носить на себе хворост и солому, чтобы завалить городской ров. В несколько минут заровняли они около десяти шагов. Но так как решили договариваться о мире, то министр Ваньянь-баксан не смел сражаться с Монголами.

В городе обнаружилось неудовольствие и ропот. Нючженский государь, услышав об этом, в сопровождении шести или семи конных поехал за ворота Дуань-мынь и прибыл к судовому мосту. За это время от недавнего дождя сделалось грязно. Благодаря тому, что государь выехал неожиданно, жители столицы в изумлении не знали, что делать, они только становились на колена подле дороги. Старики и дети теснились перед ним; некоторые по ошибке касались его одеяния. В скором времени прибыли к нему министры и прочие чиновники. Подали ему параплюй, но он не принял и сказал:

– В армии все ходят под открытым небом: для чего же мне иметь параплюй?» (перевод Иакинфа Бичурина).

Позвольте! Ведь параплюй – это французское слово paraplui, зонтик! Значит, нючженский царь говорил по-французски? Или оригинал первоисточника этой китайской летописи был на французском языке? Ведь сам Иакинф Бичурин никогда не назвал бы зонтик параплюем, если б это слово не стояло в переводимой им летописи. Он так и перевел бы соответствующий китайский иероглиф русским словом «зонтик». Но, пропустив несколько страниц, продолжим далее.

«В столице строили баллисты во дворце. Ядра были сделаны совершенно круглые, весом около фунта; а камни для них брали из горы Гын-ио… Баллисты, употребляемые Монголами, были другого вида. Монголы разбивали жерновые камни или каменные кашки (голыши) на два или на три куска и в таком виде употребляли их. Баллисты были построены из бамбука, и на каждом углу городской стены поставлено их было до ста. Стреляли из верхних и нижних попеременно и ни днем, ни ночью не переставали.

В несколько дней груды камней сровнялись с внутреннею городскою стеной. Монгольские войска употребили ОГНЕННЫЕ БАЛЛИСТЫ, и где был сделан удар, там по горячести нельзя было тотчас поправлять и помогать…

В сие время Нючженцы имели ОГНЕННЫЕ БАЛЛИСТЫ (то есть настоящие пушки-мортиры), которые поражали, подобно грому небесному. Для этого они брали чугунные сосуды, наполняли их порохом и зажигали огнем. Горшки эти назывались чжень-тьхянь-лэй, потрясающий небо гром. Когда такая баллиста (пушка) ударит и огонь вспыхнет, то звук уподобляется грому и слышен почти за 100 ли. Они сжигали (все) на пространстве 120 футов в окружности и огненными искрами пробивали железную броню.

Монголы еще делали будочки из воловьих кож и, подойдя к городской стене, пробивали в ней углубление, могущее вместить одного человека, которому с городской стены ничем нельзя было вредить. Но Нючженцы изобрели против этого способ спускать с городской стены на железной цепи горшки (бомбы) чжень-тьхянь-лэй, которые, достигши выкопанного углубления, испускали огонь (взрывались), совершенно истреблявший человека, даже покрытого воловьей кожей. Кроме того, употребляли они (нючженцы) летающие огромные копья (ракеты), которые пускались посредством зажигания в них пороха и сжигали все на 10 шагов от себя. Монголы же только этих вещей и боялись. Они осаждали город 16 суток, денно и нощно. Около МИЛЛИОНА (!) человек с обеих сторон было убито при той осаде. После этого и могила матери Нючженского государя была раскопана.

Принц Субут видел, что невозможно взять города, и потому, приняв ласковый тон, объявил, что открывает мирные переговоры, и что военные действия прекращаются. Нючженское правительство согласилось на его предложения…

Но после этого открылась в городе зараза, продолжавшаяся 50 дней. В течение этого времени вынесено было из городских ворот около 900 тысяч (!) гробов, не считая тел бедных, которых не в состоянии были похоронить».

Таково описание осады города Бянь, столицы страны Нючжень. Переводчик этого Бичурин прибавляет от себя так: «Положение Нючженского двора час от часу становилось хуже. Тщетно просил он мира у монголов. Олень, попавший в яму, может ли он убежать? Так как твердые полководцы и храбрые войска погибли, то уже не возможно стало помышлять об обратных завоеваниях… Хотя и так, но каждый что делает, то и получает в возмездие. Таково есть взаимное соответствие небесного порядка. Нючженцы притесняли Срединное государство; хищнически овладели землями дома Сун. Точь-в-точь таким же образом и монголы поступали с ними».

Таково наивное объяснение китаеведа Бичурина к переводимой им серии главок из «Всеобщей китайской истории». Но это и хорошо. Мы сразу видим, что имеем право, во-первых, доверять искренности таких простодушных людей, а во-вторых, критиковать их книги, зная, что простодушные люди легко поддаются обману и переводят подлинник как он есть, не замазывая словесной штукатуркой его щелей и трещин.

Европейцы принесли в Китай и компас, и порох, и пушки. Отвергать то, что огнестрельный порох был изобретен при химических опытах со смесью серы, селитры и угля немецким францисканским монахом Бертольдом Шварцем и применен к огнестрельному оружию впервые только в 1319 году в Европе, нет решительно никаких оснований. Последнее изобретение настолько громко, что оно не могло бы быть обойдено молчанием, если б его сделали ранее. Так и случилось, когда порох действительно был изобретен.

А что же мы видим во «Всеобщей китайской истории»? Почти за сто лет до изобретения пороха Шварцем Угедей осаждает не существующую теперь в Китае нючженскую крепость Бянь (в которой зонтик назывался по-французски paraplui), и осажденные нючженцы уже употребляют в деле и пушки-мортиры, и ракеты, начиненные порохом, и бомбы, перебрасываемые туда-сюда.

Все в этом описании так ярко, что сомнений быть не может: во дворце нючженского короля делали в 1232 году, за сто лет до европейцев, круглые каменные ядра для пушек и мортир, а монголы употребляли для своих огнестрельных орудий даже каменную картечь, разбивая жерновые камни-валуны на два и на три куска.

И если верить всему этому, то очевидно, что порох и пушки были известны обеим воюющим сторонам уже давно, так как иначе одна из армий убежала бы моментально в паническом страхе (как оно бывало в Европе при первых применениях пушек).

Мы видим вполне разработанный артиллерийский бой, из тех, какие происходили впервые у западных европейцев в конце феодального периода, когда дисциплинированные и хорошо вооруженные королевские войска (а не скопища кочующих скотоводов) осаждали неприятельский укрепленный город, каким тут обрисован нючженский Бянь.

Так почему же не употребили свою военную технику монгольские полководцы в битве на реке Калке в 1224 году, положившей начало «монгольскому игу» за восемь лет до только что описанной замечательной осады? Почему не употреблял их Батый в знаменитом сражении при реке Сити даже и через шесть лет после Нючженской осады, в 1238 году?

Почему не научились у монголов этому искусству их соседи, азиатские магометане, хоть это было так им нужно в их борьбе с крестоносцами? Ведь пушки не иголки, чтоб их утаить, и порох слишком громкое средство для того, чтоб его «замолчать» после только что описанной осады столичного города Бяня, осады, при которой погибло уж никак не меньше двух миллионов человек – что немыслимо даже при применении атомного оружия.

Почему, во имя святых всех религий, после колоссальной артиллерийской битвы за нючженский Бянь вся Евразия дожидалась изобретения пороха Шварцем и литья пушек в Европе?

И вот еще вопрос: откуда брали кочующие монголы селитру и серу для приготовления пороха в таком огромном количестве? Хорошо, положим, селитру они могли покупать в Индии, где ее вплоть до ХХ века выщелачивали из селитроносных скоплений органических отложений. Но где же брали они серу? Ведь современное техническое получение ее из серного колчедана стало возможным только в новейшее время, а вплоть до возникновения научно обоснованной технологии и появления оборудованных техникой заводов ее получали только из богатейших залежей самородной серы в Сицилии, как результата деятельности ее вулканов. Так что подвиги кочующих монголов не выдерживают ни малейшей критики не только с технологической точки зрения, но и с точки зрения материальной культуры.

К. П. Патканов в 1874 году с недоумением признавал: «Из сближения (сравнения) их кочевого военного дела с современным военным искусством прусаков получаются весьма интересные результаты поразительного во многом между собой сходства, причем поклоннику грубой силы невольно придется благоговейно преклониться пред гением варвара XIII века».

Это невольно сделанное историком сравнение Чингисхана с Бисмарком не является ли лучшим опровержением восточного извода «тартаров»?

Зачем в супе топор?

Как ни покажется удивительным, но впервые идея о связи Чингисханова воинства с папским Римом была высказана и представлена широкой публике задолго до нас. Мы говорим даже не о трудах Н. А. Морозова, чья «Русская история», написанная в первой половине ХХ века, была опубликована лишь в самом конце этого века издательством «Крафт» (Москва). Мы говорим о книге Е. П. Савельева «Древняя история казачества», которая вышла в городе Новочеркасске в 1915 году, причем немаленьким тиражом: 10 тысяч экземпляров!

Савельев стоит на той точке зрения, что Ватикан, завязнувший в Крестовых походах в Византии и на Балканах и находящийся к тому же «в контрах» с германским императором, для подчинения себе России нанял Чингисхана с его монгольскими солдатами на службу. Автор пишет:

«Недостойно русской науки доныне существующее утверждение, что завоевание России монголами было явление необъяснимое, беспричинное. Неужели наших историков может удовлетворить такой наивный вывод, основанный на сказаниях наших малосведущих летописцев, что это нашествие случилось лишь «за грехи наши». Пришли-де «окаянные татарове» неведомо откуда и провалились неведомо куда. Подобные взгляды на исторические события, навеянные нам нашими академиками-иностранцами, теперь нас удовлетворить не могут. Нет следствия без причины, и эту причину мы должны разыскать и объяснить. Данные для объяснения этого важного исторического события все налицо.

Монгольское нашествие на Россию случилось как раз в то время, когда греки и православные славяне боролись с латинами на Балканском полуострове, а мусульмане громили палестинских крестоносцев: в то же время шла борьба папы с германским императором Фридрихом II, во владениях которого было много православных славян».

Далее Савельев, основываясь на книгах многочисленных путешественников того времени, рассказывает, как ездили в Монголию папские послы, и было их – тысячи: «Папою и французским королем Людовиком Святым были отправлены к Чингис-хану тысячи посланцев, дипломатических агентов, инструкторов и инженеров, а также лучшие из европейских полководцев, в особенности из тамплиеров (рыцарский орден)». Савельев делает предположение, что папские посланцы обсудили с монгольским ханом стратегические и тактические планы, оговорили буквально все мелочи, чтобы в своих походах с одного конца Евразии на другой Чингисхан случайно не навредил интересам Ватикана.

Чингисхан, по мнению Савельева, был сыном Есукая-богатыря, одного из японских принцев из рода Киотов Борджигенов, которого изгнали с островов его собственные братья в середине XII века.[48] Далее он пишет:

«Наши историки Бестужев-Рюмин и В. Васильев допускают, что сам Чингис, именуемый в татарских хрониках «Буроглазым», не был монголом и не говорил по-монгольски. Имена: Тимучин, Чингис, Угедей, Мухори, Джани или Чани и др. не монгольского происхождения. Быть может, имена эти такие же псевдонимы, какие были в обычае у средневековых рыцарей, папских агентов и у наших казаков. Возможно, что Чингис и его полководец Бата или Батый, покорявши Россию, были такие же монголы, как и захваченный в плен Фридрихом II другой татарский полководец, оказавшийся, по поверке, англичанином и папским тамплиером, рыцарем-храмовником».

Но кем бы ни был Чингисхан, японцем, монголом или тамплиером, воинство его, по сути, представляло собою толпы необученных дикарей, только-только начавших принимать «родовые черты» (как пишут современные энциклопедии). Поэтому латиняне предоставили Чингисхану военных советников из Европы. Паписты даже пополнили бедный словарь монголов многими латинизмами.

«Названия «татары» и «орда» не монгольского и не тюркского происхождения, одним словом, не азиатского. Названия эти ввели европейские инструктора, папские агенты. Татары – от латинского tutari (тутор) – наблюдатели, охранители. Так первоначально в войсках Темучина называлось сословие людей, занимавших наблюдательные, полицейские, сторожевые посты, также сторожей при награбленном имуществе. Потом так стали называть целые наблюдательные корпуса и оставленные в покоренных городах гарнизоны. Эта стража составлялась преимущественно из народа тюркского племени. Поэтому и название «татары» перешло к народу, теперь говорящему на языке, очень похожем на турецкий, но происходящем от смеси говоров многих племен, входивших в состав наблюдательных корпусов. В языке этом много слов древнеславянских, персидских, арабских и др.

Некоторые ошибочно думают, что будто бы русские многие слова заимствовали у татар. Ничуть не бывало. Татарский, вернее – тюркский язык XI, XII и XIII вв., был чрезвычайно беден словами, как народа кочевого, не знавшего ни земледелия, ни торговли. Все это, а также и письменные знаки тюркские народы Восточной Азии заимствовали от довольно культурного древнего народа Закаспийского края Уйгуров и Баков… Орда – от латинскаго ordo – строй, порядок. Не от азиатского же корня произошли французские, русские и немецкие слова: ordre, Ordnung, ордонанс-гауз, орден, ординатор, ординарец, орда и т. п. Туземцы и русские переделали эти иностранные слова по-своему в «орду татар». Название коренных монголов Элюты, Олюты тоже напоминает французское elite – отборный, отборное войско. Такого же происхождения турецко-татарское слово «алай», alae – так называлась часть римских войск.

В ту же эпоху к монголам и туркам перешли от крестоносцев и европейских инструкторов тысячи других европейских терминов, преимущественно военно-технических. Таким же путем и ныне входят разные иностранные термины в русский, китайский, японский и др. языки.

Татарам была дана папистами военная организация, подобная древнеримской. Войска были разделены на легионы, имевшие каждый свой номер».

В главе «Неудача конкурса Императорской академии наук» мы рассказали о поразительном факте: ученые XIX века не смогли найти следов влияния монгольской культуры на культуру России. Причем, не найдя таких следов, ученые-историки даже задумываться не стали: а как же такое может быть? – что еще более поразительно. Мы видим, что наука, основанная на ВЕРЕ в ранее данное объяснение, закосневает, теряет способность к анализу. Теперь, прочитав нашу интересную книгу до середины, вы видите: объяснение тому, что отсутствуют монгольские «следы» в России, есть. А ведь во всех наших текстах вы не найдете ни одного факта, который не был бы до нас известен всему ученому миру. Новое у нас – только выводы из этих фактов.

Е. П. Савельев был первым ученым, который усомнился в самой возможности захвата России монголами, который стал искать действительные причины событий XIII–XV веков, делать НОВЫЕ выводы, подтверждать их серьезным анализом археологических находок. Ему оставался один шаг к пониманию, что монголы тут совсем ни при чем:

«По исследованию Ф. Масальского, татарские укрепления, следы которых сохранились у села Болгары, Казанской губ., близ г. Царева, Астраханской губ., и в других местах Поволжья, Урала и Зауралья, до берегов Уральского и Каспийского морей, имеют большое сходство с западноевропейскими бастионами, тенальными и другими системами. Найденные в изобилии на развалинах укреплений обломки вещей из белого и цветного хрусталя, перстней, крестиков, бус, сосудов и др. стеклянных, эмалевых, майоликовых, металлических и т. п. изделий поразительно напоминают работу итальянцев, собственно венецианцев и генуэзцев. Нет никакого сомнения, что татарские укрепления строили западные инженеры, посланные папой.

Они же сооружали осадные и стенобитные машины – тараны, которых до и после нашествия на Русь монголы делать не умели. Татары при осаде русских укрепленных городов стреляли «живым огнем», т. е. имели огнестрельное оружие, метали громадные бревна, стрелы, большие каменные ядра и вообще имели такие большие и «хитрые» машины, которых русские не видали и не знали. Эти и многие другие знания и орудия войны были хорошо известны папским крестоносцам и другим западноевропейским инструкторам и артиллеристам.

Кроме того, у татар во время покорения ими России в ходу были науки и искусства, календарь, географические карты, живопись; они были сведущи в астрономии и удачно предсказывали солнечные затмения. При дворе Батыя жило христианское духовенство и публично совершало свое богослужение… С принятием через сто лет после покорения Руси татарами магометанства и уходом католиков эта полудикая орда осталась прежними ничего не знающими варварами, дикарями. Западные их учителя ничего им не оставили и ничему не научили, да они и не старались чему-либо их обучить, так как им выгодней было держать этот народ во тьме и невежестве, пользуясь для своих целей лишь его силой и численностью».

Перед нами, господа читатели, типичный «суп из топора». Все вы знаете его рецепт: в котел с кипящей водой кладут топор, потом туда сыплют морковку, картошку, соль, перец, мясо; затем топор, так и оставшийся топором, вынимают и уносят в сени. А в котле из всех остальных ингредиентов получается вкусный суп.

Совершенно такое блюдо приготовила наука история из нашего Средневековья. В Россию напускают орды диких монголов, потом туда сыплют ватиканских инструкторов, рыцарей, артиллеристов, христианское духовенство, европейскую технику, искусство, живопись, астрономию, географические карты. Остается нам теперь диких монголов, так и оставшихся дикими монголами, вынести «в сени». А из всех остальных «ингредиентов» получается Крестовый поход в Россию.

Азиатские скороходы

Простейшая школьная задача: если расстояние поделить на скорость, получим время. Если расстояние ошибочно взято слишком большим, получим ошибку во времени или скорости.

Если же говорить о монголах, то вот к случаю забавная запись современника-летописца: «Удалось этим татарам то, чему подобного не слыхано ни в древнее время, ни в новое. Выступает толпа из пределов Китая; не проходит и года, как часть ее победоносно добирается до земель Армении, а со стороны амадама заходит за Ирак. Клянусь Аллахом! Я не сомневаюсь, что кто будет жить после нас и увидит это описание, тот станет отрицать его, сочтет за небылицу и будет правда на его стороне» (Ибн-эль-Асир. Полнейшая из летописей).

К. П. Патканов говорит о том же: «Выйдя из глубины Монголии в начале XIII века, они в короткое время, с неизвестною ни до, ни после быстротою, завоевали чуть ли не все государства Азии и Европы до Вислы, покрыв их развалинами и оросив кровью жителей. Не прошло и двух веков, и те же Монголы частью сделались рабами порабощенных ими народов, частью возвратились на родину и обратились в то же пастушеское состояние, из которого вывел их гений Чингиза»…

Полагаем, скорость передвижения монгольских лошадей вряд ли могла сильно превышать скорость чьих-либо других лошадей (не согласных с нами приглашаем поспорить). Однако время захвата монголами Евразии, как отмечено практически всеми, небывало, невыносимо мало. Как же нам решить эту школьную задачу? Давайте предположим, что РАССТОЯНИЕ взято слишком большим. Не там, не в Монголии начало пути. И что важно, опытное подтверждение географического вывода о невозможности «монгольского ига» поставила сама жизнь.

Все советские газеты в конце августа 1935 года восторженно описывали «БЕСПРИМЕРНЫЙ ВО ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ» конный переход тридцати туркменских всадников в Москву из Ашхабада. Вот выписка из газеты «Известия».

«Почти четверть своего пути – тысячу километров – они прошли по безлюдной пустыне, по пескам и скалам, где нет ни дорог, ни растений. И единственный человек, которого они встретили на этой тысяче километров, был рыбак, случайно высадившийся на необитаемом берегу Аральского моря. Строптивая природа, казалось, напрягла всю свою злую изобретательность, придумывая все новые трудные препятствия на их пути. Она оставляла их надолго без воды, они шли под ливнями и палящими лучами солнца, их кони увязали в песках по колено. Природа испытывала стойкость людей и выносливость коней.

Но всадники безостановочно шли вперед. Укладывали на целые километры дорогу саксаулом, который собирали в степи. Сбрасывали с собственных плеч халаты и укрывали ими лошадей. Отдавали последнюю воду из походных баклаг своим четвероногим друзьям. В Усть-Урте таскали по скалистому скату пятипудовые бочки с водой из родников, которые удавалось обнаружить под пятой плоскогорья. Рыли колодцы, искали, когда иссякал фураж, дикорастущую люцерну, рвали ее руками, собирая ежедневно столько, чтобы конь был сыт.

Так они шли 84 дня на своих ахалтекинцах и йомудах, на сухих тонкошеих конях через Кара-Кум, Усть-Урт, Поволжские степи – к сердцу Союза, в столицу Родины.

«Товарищ Сталин, – говорил им на торжественном приеме нарком обороны К. Е. Ворошилов, – очень внимательно следил за всеми сообщениями о вашем пробеге. Он говорил со мной о нем, характеризуя его как героический подвиг, который могли совершить только люди нашей страны». Потом Нарком обороны наградил всех героических участников пробега за славный подвиг именными золотыми часами».

Официальное сообщение:

«Славные конники Туркмении, совершившие беспримерный пробег Ашхабад-Москва, вчера, 23 августа, были приняты в Кремле председателем ЦИК Союза ССР тов. М. И. Калининым и председателем Совета Народных Комиссаров СССР тов. Молотовым.

В большом светлом зале заседаний Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР собрались лучшие колхозники солнечной республики, слава о которых прогремела по всей стране. В ярких национальных халатах, мохнатых папахах, бронзовые от загара, заняли они места за широким столом. Тов. М. И. Калинин вручает награды тридцати отважным участникам беспримерного в истории кавалерии конного перехода Ашхабад-Москва.

Вызываются вслед за этими конниками те, кто обслуживал героический пробег, обеспечил его успех. Это врачи, снабженцы, шофер, седельных дел мастера, радист, фуражир и другие. Тов. Калинин вручает почетные грамоты ЦИК Союза ССР».

А затем приводится и текст правительственного постановления: «Центральный Исполнительный Комитет Союза ССР постановляет: За беспримерный в истории конницы конный переход Ашхабад-Москва, совершенный колхозниками-ударниками Туркменской ССР на своих колхозных лошадях по маршруту, пролегающему значительной частью по бездорожью в безводной местности: Наградить орденом «Красной Звезды»: (перечисляются 30 конников). Наградить грамотой ЦИК Союза ССР участников конного перехода Ашхабад-Москва, сопровождавших и обслуживавших переход (17 человек). Слава бесстрашным джигитам знойной Туркмении!».

Итак, у славных джигитов были в распоряжении точные географические карты, по которым они знали даже и без дорог, по какому направлению надо ехать до ближайшего населенного пункта, где можно найти пищу и кров для 47 человек и корм для их лошадей. Они имели компасы, чтобы не заблудиться, приехать к нужному населенному пункту, если туда не было проторенной дороги. Они имели рацию. Ну, а те, монголы? Не имея никакого понятия ни о географии, ни о направлении, по которому надо идти в Киев, Москву или Тверь, они безошибочно приходили туда и уходили оттуда целыми десятками тысяч. И шли не по дружеской местности, снабжающей их всем необходимым, а при разбегающемся от них во все стороны испуганном населении!

Сколько же времени должны были они затратить на свой путь? Теперь, после беспримерного в истории пробега джигитов, перед нами уже не расчет, а факт. Тридцать туркменов, совершив «мировой рекорд», приехали верхами из-за Каспийского моря в Москву в три месяца без шести дней, в самое светлое и теплое время года – в июне, июле и августе, когда день продолжается в среднем более 18 часов, а темнота – менее 6 часов. Поэтому они уже не возвращаются на родину конным путем, считая это физически невозможным. Ведь даже если бы они и обратно ехали только три месяца, то не приехали бы домой ранее декабря. А с конца октября и в продолжение всего ноября земля была бы покрыта снегом, а перед этим был бы период осеннего ненастья и слякоти. Уж тут-то тремя месяцами не обошлось бы! Они поехали обратно по железной дороге, и вот что мы читаем в «Известиях» от 13 сентября:

«Героические конники – участники пробега Ашхабад-Москва вчера подъехали (в поезде) к границам Туркмении. Навстречу им примчалось несколько сот всадников-туркменов. С высоты воздуха их встречала эскадрилья самолетов «Динамо».

Многочисленная толпа колхозников забросала героев цветами. 13 сентября конники прибыли в Ашхабад. Этот день объявлен всенародным туркменским праздником».

И справедливо, прибавим от себя. А сравнив это с походами «монголов» оттуда же в Москву и далее, а также и обратно, сделаем наконец подобающий вывод. Очевидно, что и монгольский отряд Батыя, выехав весной из прикаспийских пустынь прибыл бы, как и эти рекордные всадники, не раньше сентября, а скорее всего значительно позже в Москву, Тверь или Старую Руссу. Он уже не смог бы возвратиться домой без помощи железной дороги или дать о себе известие туда без радиосвязи до сентября следующего года, то есть монгольские «герои» пропали бы без вести для своего великого хана более чем на год. Каким же образом такой отдаленный хан мог бы держать в подчинении и своих сборщиков податей, и все крупные русские города?

Прямое наблюдение ближайшей же к нам жизни народов показывает, что все это могло быть только в том случае, если великий хан, как римский папа у католических народов или как Далай-лама у тибетцев, считался у русских князей главой их церкви, наместником Бога на земле. Только в таком случае указания хана, живи он даже в Монголии, выполнялись бы князьями.

А между тем ортодоксальные историки как раз и отбрасывают такое объяснение, объявляя «татар» или «монголов» иноверцами, державшими власть в России только и исключительно военной силой и жестокостью. Они утверждают, что сами русские князья в продолжение трехсот лет ежегодно по очереди совершали такие же «беспримерные в истории» конные пробеги, как приехавшие в Москву 30 туркменов, и не только в Заволжскую ставку хана, но и в монгольский Каракорум, а с 1271 года, надо полагать, – в Пекин (ведь Великий хан перенес туда свою столицу?). Но ездили они не с целью представиться любимому покровителю, а дабы поклониться угнетателю; ездили вопреки здравому смыслу, невзирая ни на климат, ни на физические силы людей и лошадей, ни на отсутствие дорог… хотя дорог-то они, наверное, должны были проторить немало, при столь частых и многолюдных поездках! Сохранились летописные записи о ростовском князе Борисе Васильевиче (1231–1277), который за 14 лет княжения восемь раз ездил в «Орду» за Волгу и дважды – к Великому хану. Но как бы он успел, если Великий хан жил не в Ватикане?

Все это выдумки, не имеющие никаких документальных подтверждений. Из подтвержденных же путешествий наших соотечественников в столь дальние края назовем первые три: 1106–1108 годы, хождение в Палестину игумена Даниила Паломника; 1471–1474 годы, путешествие в Индию Афанасия Никитина; 1618–1619 годы, открытие сухопутных дорог в Монголию и Китай казаком Иваном Петлиным. Вот сколь поздно познакомились русские с Монголией!

С нашей точки зрения, почти трехмесячный переход тридцати туркменских всадников из Ашхабада в Москву имеет даже несравненно большее значение, чем придали ему в Москве: это опытное доказательство невозможности Батыевых походов, и нам остается лишь пожелать, чтобы верящие в монгольское происхождение ига историки САМИ повторили походы Чингисхана. Там, где является возможность сомнения, опыт всегда решает дело. Но не достаточно ли только что описанного опыта?

Римский папа Чингисхан

В XIII веке Чингисхан завоевал полмира и должен был быть известен повсеместно. Но он стал известен отнюдь не сразу! Например, Данте в «Божественной комедии» (которую называют энциклопедией Средневековья) ни о каком Чингисхане, равно как и о Батые, воевавшем в Европе, не сообщает. Их имена не упомянуты среди сотен имен, встречающихся в книге поэта. А ведь вся эта эпопея происходила лишь за сорок лет до рождения самого Данте!

Даже в XVI веке историки, упоминая Чингисхана, на всякий случай ссылались на чье-либо мнение, столь большое недоверие вызывала история его завоеваний. Жан Боден пишет: «Айтон написал, что Чингисхан, правитель татар, которых некоторые называли скифами, расширил свою империю вплоть до Средней Азии». Но хан скифов должен был жить на территории современной Украины и не мог быть одновременно ханом монголов. И расширение его империи «вплоть до Средней Азии» означает, что расширял он ее с запада на восток, а не наоборот, иначе непонятно, как его войска оказались в Киеве, как перешли Татры по пути в Европу. А Никколо Макиавелли не вспоминает Чингисхана, даже когда специально дает перечисление самых великих полководцев Азии. Поэтому те приключения монголов, о которых знают нынешние дети, придуманы после XVI века.

Миф о Чингисхане мог появиться в Азии только с запада. И как это ни неожиданно и даже ни смешно на первый взгляд, повод к такому мифу мог дать даже не граф Балдуин и не Ричард Львиное Сердце, воевавшие в то время в Азии, а сам Римский папа Иннокентий III, руководивший 4-м Крестовым походом как раз в то время, к которому относят фантастические подвиги монгола Чингисхана.

Они жили одновременно. Папа Иннокентий III (1161–1216) был Великим царем-первосвященником; Чингисхан (родился в 1155 или 1167; журнал «Родина» № 3–4 за 1997 год называет датой его рождения 1162 год; умер в 1227) был Великим ханом-каганом, что означает царя-священника. Даты жизни Чингиса, как истинного эпического героя, конечно, подгонялась под некоторый эзотерический смысл.

Миф о папе Иннокентии как о Чингисхане мог появиться на Востоке не без причины. Мы знаем, что рыцари, завоевав западные побережья Азии, создали там королевство Иерусалимское, княжества Антиохийское, Триполитанское, Эдесское и так далее. Все это не могло, конечно, не поразить воображение внутренних азиатских народов и не создать среди населения внутренней Азии легенд о подвигах крестоносцев. Ведь азиатские не-мусульмане должны были видеть в крестоносцах союзников против мусульман. Отсутствие мифов об этой международной эпопее непонятно в Азии! Оно непонятно и в русских летописях, пока мы не признаем, что описания «монголотатарских орд» относятся к рыцарским орденам.

Скажем больше. Мы знакомы с Крестовыми походами только по воинственным деяниям их рыцарских орденов, но забываем ордена духовные, рассылавшие своих миссионеров во все доступные для них страны света для ниспровержения тамошних алтарей вольных шаманов во имя единого для всех народов грозного Бога и милостивого Его Сына. Ведь вместе с рыцарским орденом работали даже и в самом «освобожденном Иерусалиме» духовные ордена вроде иоаннитов и других.

Как далеко проникали в глубь Азии миссионеры? Очень далеко! От кого, как не от них, пришло обязательное безбрачие буддийского духовенства, по самой природе своей противоестественное? Неужели и в Монголии с Тибетом, и в Западной Европе оно произошло независимо друг от друга, каким-то телепатическим путем? Ведь это же невероятно. Некоторые исследователи задолго до нас указывали на сходство внешней обрядности у тибетских лам и у римских католиков. Теперь идеологии этих церквей разошлись, что было неизбежно при долгом разъединении обеих ветвей той же самой религии, ни там, ни тут не остававшихся в окоченелом состоянии, а независимо развивавшихся в различных внешних условиях.

Даже сами подвиги Чингисхана являются «дословным» отражением подвигов крестоносцев, посланных папой. Рыцари били турков, а Чингисхан туркестанцев, они завоевали венгров-угров, а он уйгуров, они покорили Данао-готов, а он тангутов, они воевали с магометанами, и он с ними же и в те же самые годы, да и самоё имя его Чингисхан напоминает немецкое Konigschan – царь-священник. И вот если мы все это примем во внимание, то увидим, что появление на Востоке мифов о папе Иннокентии III как о великом завоевателе не так уж и смешно, как оно кажется с первого взгляда.

Ведь папа был тогда царь царей. Он обладал не только духовной, но и светской властью и сам считал ее всемирной, а потому назначал и низвергал по своему произволу всех христианских царей. Крестоносные войска были войсками папы, и они были посланы им на Восток, чтобы подчинить ему непокорные иноверческие народы. А потому их завоевания считались его завоеваниями, как светского властелина.[49]

И было бы даже удивительно, если бы в азиатских иноверческих преданиях Римские папы, инициаторы Крестовых походов, не фигурировали в виде завоевателей. В воображении византийцев и западноазиатских ромеев, с национальными властелинами которых крестоносные ордена боролись физической силой, эти ордена должны были представляться жестокими и свирепыми, откуда и взялось их прозвище по греческому слову «тартары», Адские люди. А в воображении далее живущих народов, например буддистов, ордена эти в легендах и мифах, не считающихся ни с какой географией, могли превратиться в собственных героев и руководителей этих народов, да зачастую крестоносцы и бывали в какие-то периоды времени руководителями этих народов.

Два слова о монгольском «Сокровенном сказании», которое иначе называют «Тайная исповедь монголов». Документ содержит фрагменты мифов, былинного эпоса и легенд – так сообщают нам энциклопедические словари; несмотря на это, большинство слышавших о «Сказании» считают, что документ подтверждает факт монгольского нашествия. Известным он стал совсем недавно, потому что его, говорят, скрывали, «сказание»-то сокровенное! Кто скрывал? Монголы. Вы вдумайтесь: народ, завоевавший полмира, засекретил от этого мира информацию о своих завоеваниях, в то время как «истории» китайцев пытаются убедить мир, что монгольские завоевания были!

Здесь только одно может быть объяснение: когда действительные руководители Монголии получили в руки это «сказание» (в XVIII веке, не ранее), оно так поразило их своей нелепостью, что они велели его засекретить. Других причин мы не видим.

… Прежде чем закончить рассказ о монголах и китайцах, давайте вспомним и о России. Мы, в конце концов, пишем книгу о ней, и читатель вправе спросить: отражено ли в китайской «Истории» монгольское Батыево нашествие на нашу страну? Событие-то не из мелких.

О, да! – скажут вам историки-традиционалисты. Отражено. Китайская история сообщает, как было завоевано некое государство. Но действительно ли речь идет о России, или описание приложено к ней только ради того, чтобы найти ХОТЬ ЧТО-ТО о ней у китайских летописцев?… Мы никому не навязываем своей точки зрения. Мы полагаем, что читатель не глупее нас, он сам разберется.

Итак, под 1236 годом читаем в китайской «истории»:

«Кинча (почему-то полагают, что это название России) отстоит от Срединного государства на 30 тысяч ли (французское лье?). Летом ночи там бывают чрезвычайно коротки. Солнце едва закатится и тотчас всходит (да ведь это белые ночи возле Полярного круга). Сия страна производит отменных лошадей, и богатые разводят их в великом множестве (в Муромских лесах?… А в Заполярье лошадей совсем не разводят). Жители обыкновенно спят на металле и коже (без комментариев). Мужественны и храбры; тверды и пылки (наконец-то слова правды). Глаза имеют синие, волосы рыжеватые. Мунка с армией пришел к морю Кхунь-шьхянь-ги-сы. Неожиданно поднялся сильный ветер, и воды морские пересохли. После сего он пошел далее (неужели по дну?) и вырубил народ, а старейшину Ва-чи-ман живого взял в плен. Потом он обложил города Гань-лосы и Ме-цио-сы и покорил их».

Вот это самое место из китайской «Истории» и отождествляют ученые люди с нашествием монголотатарина Батыя на Русь, правда случившимся не в 1236, а в 1238 году.

Где правил царь Узбек?

Монгольское владычество в русской истории описывается под именем Золотой Орды, магометанам же наши далекие дела были известны под названием Улуса Джучи или Ханства Дешт Кипчакского. Об этом ханстве наш дальнейший рассказ.

Однажды в Испании отыскали средневековую рукопись, сочинение Ибн Баттуты, подданного марокканского султана, которому тогда принадлежала и Испания. Труд сей был озаглавлен как «Подарок интересующимся по части диковинок дальних стран и чудесных путешествий». В предисловии Баттутта сообщает, что он обошел не только область Тимбукту на реке Нигере за Сахарой (что вполне возможно для марокканца), но также и отдаленные и непонятные по языку южную Россию, Индию и Китай между 1325 и 1346 годами.

Тогда не было еще географических карт, и любой сочинитель мог как угодно перетасовывать между собою все города и народы, приписывая им какие угодно чудеса, чередуя их иногда с правильными сообщениями, почерпнутыми из записок действительно бывавших там людей. А для того, чтобы читатель не спрашивал, от кого автор узнал все это, самым лучшим способом было изложить свои сведения так, будто бы сам все видел. Несомненно, именно так поступали авторы книг о монголах и китайцах Плано Карпини, Марко Поло, Рубрук; так делали Ибн Баттута и авторы всех остальных арабских и не арабских «Путешествий» в далекие страны вплоть до XIX века нашей эры. Вы сомневаетесь? Давайте разберемся.

Мы цитируем здесь книгу Ибн Баттуты в переводе Н. А. Морозова:

«Местность, в которой мы остановились, известна под именем Дешт-Кипчака. Дешт на тюркском языке значит степь. Она зеленая, цветущая, но нет на ней ни горы, ни холма, ни подъема. Нет на ней и дров, и жгут только сухой помет, который называют тезек. Ты видишь, как даже старейшины их подбирают его и кладут в полы одежды своей. Ездят по этой степи не иначе как на телегах, а расстилается она на шесть месяцев пути; из них три едешь по землям султана Мухаммеда Уз-бека, а три по другим владениям».

«На другой день нашего прибытия один из купцов наших товарищей отправился по этой степи к тем, которые принадлежат к народу, известному под именем Кипчаков. Они христианской веры».

«Мы прибыли в город Кафу (Феодосию). Населяют его христиане, большая часть которых Генуэзцы. У них князь по имени Эль-Демедир».

Генуэзец Эль-Демедир! Предлагаем самому читателю восстановить это итальянское имя в арабском произношении и судить по нему о других именах, приведенных в книге Ибн Баттуты.

«В этом крае я увидел чудеса по части великого почета, в каком у них находятся женщины. Они пользуются большим уважением, чем мужчины. Что касается жен князей, то в первый раз мне привелось увидеть их при выезде из Крыма: я увидел тогда жену князя Салтыя, в арбе ее. Вся арба была обтянута дорогим синим сукном; окна и двери кибитки были раскрыты; перед женою князя находились четыре девушки, сопровождавшие ее. Приблизившись к месту привала князя, она сошла с арбы, и вместе с нею сошло около 30 девушек, которые приподымали полы ее одежды (то есть шлейф). На них были петли; каждая девушка бралась за петлю, приподнимая от земли полы со всех сторон, и она шла, таким образом, важно покачиваясь (длинный же был шлейф, если его несли на тесемках 30 девушек!). Когда она дошла до эмира, то он встал перед ней, поклонился ей и усадил ее возле себя, а девушки окружили ее… Что же касается жен торговцев и простых людей, то я видел и их. Одна из них была в арбе, которую вез конь, перед нею три или четыре девушки, приподнимавшие полы ее платья. На голове ее шапочка, украшенная драгоценными камнями, с павлиньими перьями наверху. Окна кибитки были растворены; лицо ее открыто, потому что турецкие женщины не завешиваются (неужели?! И это пишет мусульманин о другой мусульманской стране, в которой он был сам!)».

Рассказ о чрезвычайной галантности «сарайских» царей и всех культурных жителей Сарайского царства по отношению к дамам мог возникнуть только от перенесения за Волгу рыцарских нравов, господствовавших в Европе. В это время на магометанском Востоке, как и на Руси, они содержались на положении заключенных в гаремах (теремах), продавались в замужество своими отцами и не показывались посторонним мужчинам иначе, как в чадрах. Этот рассказ – явная нелепость.

«Я разбил свою палатку там на холме, и к нему подошла царская ставка, которую они называют Урду, и мы увидели большой (кочевой) город, движущийся со своими жителями. В нем кочевые мечети и базары и дым от кухонь, взвивающийся по воздуху. Они варят пищу во время самой своей езды, и лошади везут арбы с ними».

И откуда же подвозят пищу для такого кочевого города, спросим мы, и где же скот находит траву при таком стеснении, ведь ее пожрут в одно мгновение! Об этом наш путешественник умалчивает.

«Подъехал царь и расположился в своей ставке отдельно. Имя его достославный Уз-бек, а слово хан у них значит султан…

Когда приходит одна из фавориток, царь встает перед нею и держит ее за руку, пока она всходит на престол. Что касается до главной из них, то он идет к ней навстречу до двери шатра, приветствует ее и берет ее за руку, а когда она взойдет на престол и усядется, только тогда садится сам царь, и все это происходит на глазах людей без прикрытия…

Этот султан обладатель огромного царства, он силен могуществом, велик саном, высок достоинством, сокрушитель врагов Аллаха, жителей Константинополя Великого и усердный борец за веру в войне с ними. Владения его обширны и города велики, столица его – Сарай. Он один из тех семи царей, которые величайшие и могущественные цари мира».

Каких таких врагов Аллаха сокрушал сей волжский хан в православном Константинополе между 1325 и 1346 годами?! Совершенно непонятно. Крестовые войны уже кончились, до завоевания Константинополя турками еще сто лет, да хан Уз-бек и не турок вовсе, как вы сейчас увидите. Ибн Баттута перечисляет 7 величайших царей мира:

«1. Владыка наш (марокканский султан), повелитель правоверных, тень Аллаха на земле его, представитель победоносной рати, которая не перестанет вступаться за истину до наступления часа. Да подкрепит Аллах дело его и возвеличит победу его!

2. Царь Египта и Сирии.

3. Царь обоих Ираков.

4. Этот царь Уз-бек.

5. Царь земель Туркестана и Мавераннахра.

6. Царь Индии.

7. Царь Китая».

Задумаемся над прочитанным. Вот здесь перечислены «семь[50] великих царств земли». Пятеро из списка не требуют дальнейших разъяснений: это цари Китая, Индии, обоих Ираков (Персии и Месопотамии, ныне Иран и Ирак), Египта и Сирии и «владыка наш» – султан Марокко, в коей стране писал автор свое сочинение.

Шестой великий царь, «царь земель Туркестана и Мавераннахра», может быть отождествлен с Османом I (ум. в 1326), султаном Турции, так как по буквальному арабскому смыслу Туркестан значит Страна турок.

А где же правит седьмой – царь-старейшина Уз, при котором столь галантны кавалеры и столь изысканны дамы? Он обладатель огромного северо-восточного царства, царства Дештского и Кипчацкого, включавшего в себя Сибирь и Заволжье, и тогдашние Генуэзские колонии в Крыму, и вообще все поселения на северных побережьях Черного моря. Таково мнение традиционной истории. Сошлемся, для краткости, на Советский энциклопедический словарь (изд. 1989 года):

«ДЕШТ-И-КИПЧАК (Кипчакская степь), название в арабских и персидских текстах 11–15 вв. степей от реки Иртыш до реки Дунай, от Крыма до Болгара Великого, где кочевали кипчаки (половцы). В 13 в. захвачена монголо-татарами. В 16–18 вв. название только восточной части (территория современного Казахстана)». Добавим, что столица его Сарай находилась, по мнению историков, на Нижней Волге.

Теперь возьмите в руки географическую карту Европы и Азии. Автор XIV века, человек знающий и образованный, лично объездивший полмира, называет нам среди величайших царств планеты государства Северной Африки, Ближнего Востока, Южной Азии, Дальнего Востока и… степи от Дуная до Иртыша.

Если бы он лично проехал от Марокко (северо-запад Африки) через Египет, Палестину, Сирию, «Туркестан», Ирак и Иран, то никак не мог пропустить мимо ушей рассказы о том, что только тридцать-сорок лет назад закончились Крестовые войны, гремевшие здесь начиная с 1096 года. Четверть тысячелетия европейские рыцари германского, прежде всего, происхождения, волна за волной, армиями в сотни тысяч, а то и до миллиона человек за один раз накатывались на мусульманские земли… но посмотрите на карту! Путешественник ничего не знает о существовании Европы! Среди великих царств, перечисленных Ибн Баттутой, нет огромного Германского царства. Дешт на востоке он заметил, а Deutsche на западе – нет.

Каким образом Ибн Баттута, уроженец Танжера на южном берегу Гибралтарского пролива, вся культура которого была связана с тогдашнею мавританской Андалузией, вообще с Испанией и Европой, перечисляя семь величайших государств «земного круга» и зная о таких отдаленных, как Китай или Индия, ничего не знал о существовании ближайшей к нему Германии, сильнейшего и культурнейшего из государств того времени? Каким образом вместо нее появилось какое-то географически невозможное величайшее из всех земных кочевое степное царство с кочевым царем Уз-беком во главе?

Давайте оставим в стороне домыслы Ибн Баттуты и его толкователей. Не мифическое степное царство с кочевой столицей на Нижней Волге владело землями северного Причерноморья (Кипчакией) и всем северным отрогом Великого шелкового пути, проходившего по степям нынешних России и Украины, а Германия. Дейч-Кипчакия!

Кипчаки, половцы и куманы – три различные названия одного и того же народа. Нам говорят, что куманы, населяющие теперь Великую и Малую Куманию во всей середине Венгрии, – потомки половцев, переселившихся сюда во время 4-го Крестового похода, убегая от генуэзской колонизации. Да, куманы – потомки половцев, только не убегали они от генуэзцев в Венгрию, а наоборот, весь их расчет был вместе с генуэзцами прийти из Венгрии в черноморские и дальние восточные страны в качестве торговцев-купчиков.

Название страны, находящейся к северу от Черного и Азовского моря «Германо-купеческою» подтверждается многими немецкими словами административного смысла, вошедшими в украинский и русский языки. Это «басурман», или, как пишется в летописях, бессерман, немецкое «Besteuermann» – сборщик податей, ярлык – документ на княжение, годичное вассальное обязательство вносить определенную дань сюзерену, и другие слова.

Первоначальные казаки вовсе не «крепостные беглецы», а перерожденные крестоносцы, смешавшиеся с местным населением и со временем «одичавшие», если уместно так сказать. Поэтому в Запорожской Сечи они и называли себя рыцарями (лыцари) от немецкого слова Riter, а современное название их казаками, скорее всего, происходит от латинско-итальянского casa, дом (откуда и слово казарма, армейский дом), так что казак значит хуторянин. Титул главного их начальника гетман происходит от немецкого слова Hauptmann (главарь). Титул подчиненного ему старшего начальника атаман – от немецкого Autmann. Да и слово есаул, введенное, как известно, только в 1567 году семиградским князем, а потом и польским королем Стефаном Баторием, у украинских казаков может назваться «татарским» лишь в том случае, если мы будем изводить татар из Татр, так как Семиградье (Siebenburgen или Трансильвания) составляет юго-восточную часть Венгрии. Но ведь отсюда выходит, что все начальство там первоначально было немецким, хоть и не без влияния генуэзцев-венецианцев, так как второе мусульманское название этого края Улус Джучи созвучно с итальянским словом дуче – герцог; Русское герцогство.

Аналогично этому и старинное слово терем есть немецкое Turm, башня, ставшее по-русски названием и тюрьмы, что тоже указывает на бывшую когда-то немецкую административную инициативу в России.

Но если мы определим Баттутову Дешт-Кипчакию как завоевания германцев на Востоке, то кто же такой царь Мохаммед Уз-бек, попавший и в русские летописи под именами Озбяка и Узбека, покровитель Москвы, тесть московского князя Юрия Даниловича? Если он царь в Дейч-Кипчакской, то есть немецко-австрийской империи, то он должен совпадать с его правителем. А там правили Габсбурги (Habsburgen). Что ж, более чем вероятное совпадение! Имя Габсбурга[51] настолько непроизносимо для не-немцев, что легко могло перековеркаться ими в Гузбека, Озбяка, Узбека.

Бытует заблуждение, что Иван III, объявляя Россию «Третьим Римом», принял для страны герб Византии, двуглавого орла. Но Византийская (Ромейская) империя не имела герба! Двуглавый орел был родовым гербом Габсбургов, еще когда они были рейнскими ландграфами, а вот появился он у них, действительно, после того, как представители рода повоевали на землях Византии. Когда в XIII веке утвердилась династия Габсбургов в Священной Римской империи германской нации, они превратили свой фамильный герб в имперский. Присвоить этот герб для России Иван III мог бы только в том случае, если все время Крестовых войн Россия была связана с католическим Западом, руководителем которого и были Габсбурги. Это еще одно подтверждение параллели Узбек – Габсбург.

А что до имени Мохаммед, которым его наградил Ибн Баттута, то это и не имя вовсе, а прозвище, означающее Достославный.

Заполярная Казань

Анатолийский полуостров назывался по-гречески Асия, а затем это название перешло и ко всему континенту как Азия. Благодаря этому и Австрийские (Австр-Азийские) события вполне могли в воображении части последующих поколений ученых схоластов перекочевать из Европы на восток, создав там отражения могучих империй. Вот эти-то исторические призраки мы и находим у некоторых писателей, в том числе у Ибн Баттуты.

Этот любознательный путешественник наряду с верными географическими сведениями о Крыме сообщает иногда такие сказки, что оторопь берет. И это показывает, что сам он был не путешественником, а только компилятором чужих рассказов. После Крестовых войн много имелось воспоминаний, записанных как мусульманами, так и вернувшимися или оставшимися на Востоке крестоносцами. Чтобы достичь литературного успеха и сделать свои сочинения убедительными, наш выдумщик Ибн Баттута оформил их в виде собственного путешествия, перемешав между собою страны, нравы и приключения.

Вот что пишет он о волжском городе Булгар:

«Я наслышался там о городе Булгаре и захотел отправиться туда, чтобы взглянуть на то, что говорится про чрезвычайную краткость его ночи, а также и про кратковременность дня в противоположное время года. Между ним и ставкою царя был десяток дней пути (вверх по Волге). Я попросил себе проводника, и он отправил со мною такого, который довел меня туда и привез обратно к нему. Прибыл я туда в рамазан, и, помолившись на закате солнца, мы разговелись. Сделан был призыв к вечерней молитве во время нашего разговенья. Мы совершили ее и три другие молитвы – теравих, шаф и витр – вслед за тем занялась и заря. Также короток день в Булгаре в период краткости его зимой. Пробыл я там три дня».

Никогда он здесь не был. Казань (только ее можно принять за Баттутов город Булгар) лежит на широте Москвы. Кратчайшее время от заката до восхода солнца продолжается там, как и в Москве, 6 часов, а длиннейший день – 16 часов. Из всех известных тогда стран такая короткая ночь, какую описывает автор, могла быть только на широте Швеции и Норвегии. Кроме того выясняется, что, имея множество городов, величайший царь Узбек живет в палатке. Полная ерунда, но дальше еще хуже:

«Захотелось мне пробраться и в «Страну мрака». Вход в нее через Булгар, и между ними 40 дней пути. Но я отказался от этого вследствие больших хлопот, потребных на это, и малой пользы от такой поездки.

Путешествие туда совершается не иначе, как на маленьких повозках, которые возят большие собаки, ибо в этой пустыне везде лед, на котором не держатся ни ноги человеческие, ни копыта скотины; у собак же когти, и ноги их держатся на льду. Проникают туда только богатые купцы, из которых у иного по 100 повозок или около того, нагруженных съестными припасами, напитками и дровами, так как там нет ни дерева, ни камня, ни мазанки. Путеводитель в этой земле – собака, которая побывала в ней уже много раз; цена ее доходит до 1000 динаров или около того.

Совершив по этой пустыне 40 станций, путешественники делают привал у входа во «мрак». Каждый из них оставляет там товары, с которыми приехал, и возвращается в свою обычную стоянку. На следующий день он приходит туда снова для осмотра своего товара и находит насупротив некоторое количество белок, соболей и горностаев. Если хозяин товара доволен тем, что нашел насупротив своего товара, то он берет его, если же недоволен им, то оставляет. Тогда жители «мрака» надбавляют своего товара или убирают его, оставляя на месте товар купцов. Это значит – они отказываются. Так происходит там купля и продажа. Те, которые ездят туда, не знают даже и того, кто покупает у них и кто продает им – духи это или люди.

Горностай – лучший сорт мехов. В Индийских землях шуба из него стоит 1000 динаров, т. е. по размену на наше золото 250 динаров».

Из описания следует, что за северной околицей Казани начинается Ледовитый океан; никакой тайги, сразу голый лед. А в тропической Индии ходят в меховых шубах, да еще горностаевых! Путешественник неплохо изучил страны Востока; ой, знаток!

Рассказ о городе Булгаре на Волге, в котором «солнце летом всходит так быстро после заката, что не успеешь прочитать и нескольких молитв», мог дойти до Андалузии, где автор сочинял свои путешествия, не иначе как через английских моряков. Такая длительность дня бывает летом только на середине Скандинавского полуострова и на Шотландских островах. А миф о «стране мраке» на севере мог возникнуть лишь через наивное преувеличение рассказов тех, кто побывал на мысе Нордкап, где солнце не восходит зимой два месяца; при этом автор явно не знает о том, что летом оно, наоборот, не заходит там более двух месяцев, так что ту же самую страну можно назвать не только местом «вечного мрака», но и местом «вечного света».

«Между ним (Булгаром) и между Сараем, столицей великого царя (Узбека) 10 дней пути, а на один день пути из этого города находятся горы Русских. Последние – христиане, красноволосые (ничего подобного), голубоглазые, безобразной наружности (хм?), народ плутовской. У них серебряные рудники (никогда не было!), и из их страны привозятся серебряные слитки, на которые продается и покупается товар в этом крае…

Через десять дней мы из этого города прибыли в город Сурдак (Судак, Сурож). Это один из городов Кипчацкой степи на берегу моря. Гавань его, одна из самых больших и самых лучших. Вокруг него сады и воды; населяют его турки и под их покровительством несколько греков, которые занимаются ремеслами. Большая часть домов его деревянные. Город тот прежде был велик, но большая часть его была разрушена по причине раздора, который произошел между византийцами и турками, и в котором победа сначала осталась за византийцами. Тогда туркам помогли их сообщники, которые перебили византийцев страшнейшим образом и выгнали. Только часть их остается там под покровительством турок до сего времени».

В описываемые Ибн Баттутой времена, согласно официальной истории, Судак был генуэзским и только с 1475 года – турецким городом. Значит, все это написано не ранее 1480–1500 годов. А как же быть с утверждением, что Ибн Баттута путешествовал в этих местах в середине XIV века?… Дальше приводим описание столицы Уз-бекова государства, города Сарая.

«Город Сарай, один из красивейших городов, достигший чрезвычайной величины, на ровной земле, переполненный людьми, с красивыми базарами и широкими улицами. Однажды мы поехали верхом с одним из старейшин его, намереваясь объехать его кругом и узнать объем его. Жили мы в одном конце, выехали оттуда утром, а доехали до другого конца только после полудня, совершили там молитву полуденную, поели и добрались обратно до нашего жилища не раньше, как при закате.[52] Однажды мы прошли его в ширину; пошли и вернулись через полдня, и все это сплошной ряд домов, где нет пустопорожних мест, ни садов. В нем 13 мечетей для соборной службы; одна из них шафийская. Кроме того, еще чрезвычайно много других церквей. В нем живут разные народы, как то: монголы – это настоящие жители страны и владыки ее; некоторые из них мусульмане; асы, которые мусульмане; кипчаки, черкесы,[53] русские и византийцы, которые христиане. Каждый народ живет в своем участке отдельно; там и базары их. Купцы же и чужеземцы из двух Ираков, из Египта, Сирии и других мест живут в особом участке, где стена ограждает имущество купцов. Царский дворец называется Алтунташ (Златоглавый; город есть, дворец есть, культовых сооружений сколько хочешь, а царь кочует и живет в палатке).

Из Сарая мы ехали 10 дней и прибыли в город Сарай-джук (Сарайчик). Он лежит на берегу большой и быстрой реки, которая называется Улусу – что значит «великая вода». На ней мост из судов, как мост Багдадский. У этого города кончилась наша езда на лошадях, везущих арбы. Мы продали их там и для перевозки арб наняли верблюдов…

У едущих по этой степи в обычае быстрота, вследствие недостатка свежей воды. Верблюды, которые пересекают степь, большею частью погибают, а теми из них, которые остаются в живых, пользуются только на другой год, после того, как они потучнеют (как же монголы пересекали эти земли целыми ордами?). Вода в этой степи встречается в известных водопоях через два-три дня. Это вода дождевая и скопляющаяся в песчаной почве (что явно невозможно). Пройдя эту степь, мы прибыли в Хорезм».

Но такого города в Азии нет! Лишь по маршруту ясно, что автор так называет Хиву. Интересный город! Никто не знает, что живет в Хиве, а считает себя жителем несуществующего города Хорезма. Лишнее доказательство неподлинности рассказа. Хорезм, в точном переводе Солнечная Земля – государство-оазис в Средней Азии (ныне эта территория разделена между Каракалпакией и Хорезмской областью Узбекистана и Ташаузской областью Туркмении). Города и крепости Ургенч, Хива, Хазарасп, Шурахан, Шаббаз и другие; некоторое время в состав Хорезма входил Самарканд. Столицами Хорезма бывали и Хива, и Ургенч. Сказать: «Мы прибыли в Хорезм», – мог только человек, ничего этого не знавший, считающий, что Хорезм – это конкретный населенный пункт.

Генуэзцы Черноморья

В статье Е. Д. Фелицина «Некоторые сведения о средневековых генуэзских поселениях в Крыму и Кубанской области» приводятся карты генуэзских колоний на берегах Черного и Азовского морей. И что же мы видим? Оказывается, что вся эта местность была во время 4-го Крестового похода, в период натиска рыцарских орденов на Восток, уже очень хорошо освоена генуэзцами, от Балканского полуострова и до северных побережий Каспийского моря. Многие из названий не определены, но и тех, которые определены, достаточно для локализации основных населенных пунктов.

Первые генуэзские колонии на Черном море, говорят нам все многочисленные первоисточники, появились вскоре после договора, заключенного между Генуэзской республикой и Византийским императором Мануилом о свободе прохода генуэзских торговых судов через Босфор, на берегу которого генуэзцы основали собственные поселки Галату и Перу у самого Константинополя, а в Черном море, на юго-восточном берегу Крымского полуострова, – свою первую крепость Кафу (Caffa), зародыш теперешнего города Феодосии.

В 1261 году при падении Латинской крестоносной империи Генуя удержала за собой свободу мореходства в Черном море. И только в 1392 году она потеряла Азов, и затем в XV веке турки захватили и разорили ее черноморские города.

Какие же выводы можно сделать из существования на Черном море итальянских колоний?

1. Всякий «путешественник» XII–XV веков по странам, прилегающим к северным берегам Черного, Азовского и Каспийского морей, который не встречал тут франков и генуэзцев и не сообщает, что эти страны католические, никогда тут не был.

2. Всякий «путешественник» XII–XV веков по этим странам, который не сообщает о генуэзских католиках, пришедших сюда в связи с Крестовыми походами католических рыцарских и духовных орденов, и особенно о ставшем впоследствии немецким Тевтонском ордене, а говорит, что тут находится какая-то «Дештская орда» идолопоклонников, тоже никогда здесь не был, иначе, перековеркав «Дейчский орден» в «Дештскую орду», не приписал бы первому кочевого разбойничьего характера вне связи с историей Западной Европы.

3. Всякий «путешественник» XII–XV веков по этим странам, который, не сообщая о генуэзцах, говорит, что тут властвовали татары, никогда тут не был или же понимает под татарами жителей венгерских Татр, откуда, действительно, и вышел как сюда, так и в Россию орден крестоносцев.

Русские на ханской службе

Еще один автор, некий Омари, совершенно иначе описывает Дешт-Кипчакское царство в своей арабской рукописи, называемой «Пути взоров по государствам разных стран»:

«Кипчакское государство простирается далеко в длину и ширину, оно обильно степями и бедно городами. Народу в нем беспредельное множество, но нет от него большого проку по недостатку у него оружия и слабосилию лошадей. Земля их ровная и мало каменистая, и потому кони, вскормленные там, не могут ходить по гористым местностям. Вследствие сего у жителей этого государства мало способности к военным действиям. У царей их нет большой заботливости об учреждениях… Жители этого государства не следуют, как в Ираке и Аджеме, установлениям халифов, и жены их участвуют с мужьями в управлении; повеления исходят от них обоих… Право, мы не видели в наше время, чтобы женщина имела столько власти, сколько имела она там, да и не слышали о подобном примере за близкое к нам время. Мне привелось много видеть грамот, исходивших от царей этих стран, времен Берке и позднейших. В них читалось: «мнения дам (хатуней) и князей сошлись на этом», и тому подобное.

Столица тамошнего царя – Сарай. Это небольшой (а Ибн Баттута пишет – величайший!) город между песками и рекою. Пребывающий там теперь царь его Узбек построил в нем школу для науки, потому что он очень предан ей и людям ее. У царя этого государства войска из Черкасов, Русинов и Ясов. Это жители городов благоустроенных, людных и гор лесистых, плодовитых. У них произрастает посеянный хлеб, струится вымя скота, текут реки и добываются плоды. Они (Черкасы, Русины и Ясы) не в силах сопротивляться Узбеку и потому обходятся с ним, как поданные его, хотя у них и есть свои цари. Если они обращались к нему с повиновением, подарками и приношениями, то он оставлял их в покое, в противном же случае делал на них грабительские набеги».

Вы посмотрите только на войска этого Дештского (или Deutch’ского) Узбека-Габсбурга: черкасы, русы, ясы. Приспособляя свою терминологию к восточной точке зрения, Тизенгаузен называет первых черкесами. Но никакого такого народа нет даже и на Кавказе; это название, навязанное им русскими. А город Черкассы и до сих пор стоит на Днепре ниже Киева, и жили здесь воинственные черкасы. Несомненно, Омари говорит именно о них. Точно так же и под русинами у него подразумевались карпатские русины, а под ясами – ясцы из города Яссы. В соответствии с этим мы должны здесь же, на Балканском полуострове локализовать и его турок.

«В числе тех, которые пришли под защиту этого царя (Узбека), находится и туркский народ у пределов его на крайнем севере. Он в нищете вследствие бедственного существования, ибо это кочевники, а не оседлые люди, у которых есть посевы, сильная стужа губит их скотину.[54] Это тупоумный и жалкий народ, у которого нет ни привязанности к какой-либо вере, ни проницательности ума…

В еде они не отличают скверного от не скверного и запрещенного от дозволенного. Когда в иные годы они находятся в стесненных обстоятельствах, они продают своих детей, чтобы на выручку с них прокормить себя, и говорят: «лучше остаться в живых и нам и дитяти, чем умирать нам и ему».

Что же касается городов Черкасских, Русских и Ясских, то у них всего очень много. Там много меду белого цвета, приятного на вкус, лишенного остроты. В настоящее время между ними уже распространен ислам (?) и засиял над странами их свет правоверия.

Первый из царей, принявший мусульманскую веру, был Барке, сын Джучи (Дуче, герцога) сына Чингисхана (папы Римского), и от него заблистали и свернулись в свитки покрывала мрака в большей части их народа, за исключением лишь немногих редких случаев. Хотя Кипчаки одержали верх над ратями Черкасов, Русских, Маджаров (мадьяров?) и Ясов (румын), но эти народы похищают детей их и продают их…

В древности (в древности! – когда же это все написано?) это государство было страною Кипчаков, но когда им завладели татары (жители Татр), то Кипчаки сделались их подданными. Потом татары смешались и породнились с Кипчаками, земля одержала верх над природными и расовыми качествами татар, и все они стали точно Кипчаки, как будто они одного с ними рода. Таким образом, долгое пребывание в какой-либо стране и земле заставляет натуру человеческую уподобляться ей и изменяет прирожденные черты согласно ее природе.

Сербы и булгары ухаживают за султаном Кипчацким, вследствие великой власти его над ними и опасения взыскания за вражду их по случаю близости их от него.[55] Константинополь в соседстве земель царя Кипчаков, с которым царь Румский в постоянной ссоре и в бесконечных пререканиях».

Уместно вспомнить, что все Крестовые походы из Западной Европы проходили через Константинополь или по согласованию с ним, а 4-й поход привел к захвату самого Константинополя. Разумеется, у византийских императоров был повод опасаться «Дейчского», германского императора, о чем и пишет Омари, если правильно понимать прочитанное.

«Царь Румский, несмотря на возгорание огня его и на множество защитников и пособников, боится притеснения и злобы царя Кипчацкого, снискивает расположение его посредством ухаживаний и всячески затягивает дела с ним от времени до времени. Такое отношение Рума к царям этих стран не прекращалось с тех пор, как сыновья Чингисхана стали править их землею (с 1204 года). Постоянно происходило между ними то возобновление договоров и заключение дружбы, составление союзов между ними или приношение подарков от царя Румского к хану царства Кипчацкого».

При правильном определении места Дешт-Кипчакии как земель северного Причерноморья, подчиненных германскому императору, оказывается возможным определить и действительное место трех городов, которые мы находим у мусульманских писателей под названием Сарай: Сарай-Бату, Сарай-Берке и Новый Сарай. Сарай-Бату – это Сарай Бати (папы), Ватикан; Сарай-Берке, что по-немецки звучит как Сарай-Бург, а в переводе на русский язык значит Царьград; и Новый Сарай – это Босна-Сарай, как по-турецки и до сих пор называется столица Боснии Сараево.

Между тем имеется немало «Сараев» и на Волге: Саратов, Саранск, Царицыно и другие сходные. Надо еще научиться различать летописные «Сараи» между собой.

Сарай-на-Волге

Вот что сообщает о столице Дешт-Кипчакии, городе Сарае арабский писатель Ибн Араб-шах («Сын Арабского Шаха»):

«При содействии этих сеидов Сарай сделался средоточием науки и рудником благодатей. В короткое время в нем набралась здоровая доля ученых и знаменитостей, словесников и искусников, и всяких людей заслуженных, подобная какой не набиралась никогда ни в разных частях Мазра (неизвестно, что такое), ни в деревнях его. Между построением Сарая и разрушением его и тамошних мест прошло 63 года. (А крестоносцы владели Царьградом около 60 лет, от 1204 до 1261). Это был один из величайших городов по своему положению и населению. Рассказывают, что у одного из вельмож его сбежал невольник и, поселившись на месте, отдаленном от большой дороги, открыл там лавочку и торговал в ней, снискивая себе пропитание. Так прожил этот негодяй около 10 лет, и господин его ни разу не встречал его там, не сходился с ним и не видел его вследствие величины города и многочисленности жителей его. Он был на берегу реки, отделившейся от реки Итиль (считаемой за Волгу), относительно которой путники, летописцы и странствователи согласны, что больше ее нет ни одной в числе проточных рек и пресных нарастающих вод. Выходит она из земли Русских, и нет от нее никакой другой пользы кроме той, что она радует души (черной икры да осетрины, видать, не попробовал; лишнее доказательство, что автор тут ни разу не был). Впадает она в море Кользумское, хотя оно закрыто и окружено несколькими Персидскими владениями: Гиляном, Мазендараном, Астерабадом, Ширваном. Имя Сарайской реки – Сингиля (а не Ахтуба, как у Волги), через нее переезжают не иначе, как на больших судах, не вступает в нее нога ни пешехода, ни всадника. И сколько рукавов отделяется от этой длинной и широкой реки, а каждый рукав больше Евфрата и Нила!»

Где, спрашивается, этот многолюдный Сарай? Где могучая река? Повторим и другие сообщения об этом городе, традиционно размещаемом историками на берегах Волги:

«Город Сарай, один из красивейших городов, достигший чрезвычайной величины, на ровной земле, переполненный людьми, с красивыми базарами и широкими улицами» (Ибн Баттута).

Как противовес пышному описанию столицы Дештского царства совсем иное пишет Омари. Похоже, это совсем другой Сарай:

«Столица тамошнего царя – Сарай. Это небольшой город между песками и рекою. Пребывающий там теперь царь его Узбек построил в нем школу для науки, потому что он очень предан ей и людям ее».

Остается выяснить, об одном ли и том же городе писали все эти авторы, а также имеют ли отношение к этим описаниям те развалины, что раскопаны в середине XIX века у Волги.

Не имея серьезных объяснений факту возникновения тут столичного города, но не решаясь этот факт отвергать, историки прибегают к таким аргументам. Стольный град де появился оттого, что кочевая степь, доставлявшая большое количество скота и шерсти в обмен на ремесленную продукцию города, способствовала развитию ремесла, а караванная торговля Восточной Европы и Средней Азии с Китаем (чего теперь нет) повышала его политический авторитет. И делается вывод: общий рост производительных сил Юго-Восточной Европы плюс два этих обстоятельства и были основными условиями роста Сарая.

Что ж спорить, в самом деле, возникновение укрепленного поселка средней величины на месте наибольшего сближения Волги с Доном было, конечно, неизбежно. Но вполне понятно также, что первый и главный путь в Индию шел отнюдь не через Волгу и Самарканд, а по Евфрату вдоль восточного берега Персидского залива. И нечего спорить, что развившиеся со временем торговые сношения азовских генуэзских колоний по северному отрогу Шелкового пути через те развалины, которые называют ныне Сарай-Берке и Сарай-Бату между Волгой и Ахтубой, действительно, вполне могли идти до Бухары, Самарканда и Ташкента. Но вот свой товарообмен тут большим быть не мог, так как в этих местах нет никаких дорогих диковинок. И никакого особого стратегического значения эта местность не имеет даже и сейчас, а тем более не могла она его иметь в прошлом, из-за абсолютного безлюдья окружающих территорий.

Так что «разместить» в приволжской степи столицу могущественного «Золотоордынского» государства мог только человек, верящий в чудеса, каким оказался чиновник министерства внутренних дел А. Терещенко, открывший в 1844 году город за Волгой и назвавший его Сараем, посчитав за ту самую столицу степной восточной империи.

А. Ю. Якубовский оценивал это открытие не очень оптимистически: «Раскопки Терещенко так же, как и небольшие раскопки в Сарае профессора Баллода в 1922 году, не дают нам достаточно данных, чтобы представить себе в подробностях топографическое строение города. Ни про одну из добытых Терещенко вещей нельзя точно сказать, с какого участка городища она происходит, и совсем нельзя сказать, в каком культурном пласте и в каком комплексе она была найдена. Более того, ни для одного из раскопанных зданий, ни для одной из вскрытых мастерских не произведены точные обмеры и не дано их научное описание».

«Поэтому, – заканчивает Якубовский, – приходится довольствоваться описанием двух древних арабских авторов. Первый из них Омари (ум. в 1348) никогда в Сарае не жил, а писал в Египте (предполагают!) со слов бывших там купцов. Другой автор: Ибн Баттута – писавший также на арабском языке – был родом из Магриба и Марокко. Он в 1333 году будто бы посетил Сарай-Берке и даже некоторое время прожил в нем из любознательности. Но его наблюдения поверхностны».

Что же за диковинки откопали археологи в «столице» монголо-татаро-золотоордынной-дешт-кипчацкой империи, волжском городе Сарае? Если вы возьмете Журнал Министерства Внутренних дел Российской империи за 1847 год, часть 19-ю, то прочтете на стр. 373–374 в статье Григорьева и Терещенко об этих находках вот что:

«… Находили во множестве разбитую стеклянную посуду, чаши, чернильницы, куски кож, кожу, скроенную для сапогов и башмаков, холст, шелковую материю, одежду, – все это перегоревшее; ножи, ятаганы, шпажные клинки, топоры, заступы, сковороды, тазы, кочерги, трут, огнива, ножички, чугунные котлы, медные чаши, медные кубки, медные подсвечники, костяные спицы, употребляемые при вязании, обломки от ножниц, монисты, пережженную бумагу, ночники, веревочки, березовую кору, перегоревшие циновки, плетенные из травы «куга» (которая растет в здешних местах в большом обилии), гвозди, крючья, петли дверные, замки вставные и висячие, куски перегоревшего печеного хлеба, рожь и пшеницу, орехи грецкие и обыкновенные лесные, чернильные орешки, желуди, миндаль, изюм, чернослив, сливы, винные ягоды, сладкие рожки, персики, фисташки, гвоздику, перец, горох, бобы, сарацинское пшено и частью кофе. В тех каменных, на этом месте, подвалах лежали кучею: куски кристалла, краски: синяя, желтая, голубая, зеленая, красная и белая, кольца от хомутов и уздечек, удила, цепи железные, подковы, железные втулки от колес, смола, листы меди, оселки, точильные бруски, грифельные дощечки, камни для растирания красок, глиняные кегли и шары, медная проволока, мотыги, сера, квасцы, соль, селитра и просо. По разнородности найденных тут на одном месте предметов можно полагать, не был ли тут базар, внутри которого могло находиться каменное складочное место для товаров»…

Ну, а не проще ли, спросим мы, объяснить, что это натаскали туда окрестные жители в насмешку над приезжим чиновником или чтоб получить от него обещанные за находки такого рода деньги?

Пойдем же далее.

«В одном месте был подвал и кирпичная лестница с разрушенными деревянными дверьми. По стенам и около зданий шли водопроводные трубы, направленные к окружавшим их некогда водоемам. Из нескольких печей в этих комнатах одна была выложена голубым изразцом, около нее валялись печеные яйца, хлеб, куриные и рыбьи кости, рыбья шелуха, два переломленные ножа, сковорода и конец кочерги. Подле дверей находились в кучке: миндаль, винные ягоды, сладкие рожки, изюм, грецкие орехи и 107 стеклянных монист».

Возникает вопрос: почему же печеные яйца, хлеб и рыбьи кости валялись на полу возле печи, вместе с кучкой миндаля и других сладостей у дверей, а не на накрытых скатертями столах? Ведь «признаки высокой культуры были тут налицо», как пишет сам автор статьи Григорьев.

Ведь, представьте себе, татаромонголам был уже известен и фаянс,[56] ибо найдены были «чашечки фаянсовые и стеклянные; горшки обыкновенные, поливные и голубые, чернильницы разноцветные и с узорами; одна из них с надписью вокруг, а другая даже с чернильным осадком; перетлевшая бумага, свинцовая печать с изображением на ней тигра; плавильные чашечки с остатками в них металла, формы для отливки разных вещей, весовые медные чашечки, фунтовые доли (значит, измеряли фунтами, как в России), головка от безмена, медные иголки, обухи, серпы, пилы, скобели, ночники, подсвечники, лампы, кольца, перстни, из них два золотые и три позолоченные; наперстки, медные серьги, подвеска позолоченная от серьги, пуговицы, бубенчики, детские свистки, счетные кости, две медные пули, два медных наконечника от стрел, стеклянная битая посуда, украшенная цветами и позолотою; фаянсовая и фарфоровая, битая посуда с изображением на ней цветов и птиц; тарелки поливные, бутылочки, флакончик, два медные кубка, медное изображение быка; медные донышки в роде блюдечек с разными украшениями: на одном находится изображение в виде креста, на других представлены слоны, а на некоторых готические украшения; мраморная пилястра с татарскою надписью; обломок бело-синеватого мрамора с изображением на нем оленя и вокруг него с остатками татарских слов; две полированные дощечки, кажется яшмовые; серебристая шпилька, украшенная львом в сидячем положении – прекрасной работы; половинка позолоченного браслета с вырезкою на концах его тамги; окаменелый хлебец, какой подается и теперь в рамазан бейрам-мулле, за прочтение им молитвы в доме правоверного; кусок медовых сотов, между коими виден местами откристаллизовавшийся белый мед; два наперсных креста: на одном изображено распятие, в вверху его вырезан крестик; на другом – тоже распятие, а на обороте его молящаяся божья матерь; весь крест усыпан мелким белым жемчугом; буквы же на нем I. И. Х. Р. (Иисус Христос, в написании, принятом на Руси после реформ Никона) и М. Р. (Матерь Божия, возможно и нет), крестики вверху изображений и самые изображения спасителя и божьей матери, вылиты из стекла».

Не ясно ли и без комментариев, что все это подбрасывалось местным населением?

Здесь дано перечисление только четверти всех таких находок, чтоб не переутомить читателя. Мы только что описали, по первоисточнику, каковы были обстоятельства открытия «Сарая» на Волге вместе с полкило подброшенного изюма, винных ягод и грецких орехов, с флакончиками для одеколона и с обломками современных нам сох, пил и кувшинов.

Версия Александра Жабинского

А. М. Жабинский в книге «Другая история искусства» предложил новую, неожиданную версию монгольского нашествия. Ниже и до конца главы излагается, с небольшими сокращениями, текст из этой книги.

Взаимоотношения между государствами и государями Евразии в XIII веке мало изучены. Картина происходивших между участниками 4-го Крестового похода конфликтов и союзов «смазана» татаромонгольским нашествием.

Традиционная версия считает скотоводов пустыни Гоби и лесостепей севернее этой пустыни основной движущей силой мирового нашествия, показывает старейшин монгольских семей как политиков мирового уровня, первым из которых был Чингисхан. Эта версия давно подвергается заслуженной критике:

«Несмотря на то, что проблема создания и разрушения державы Чингисхана волновала многих историков, она до сих пор не решена, – пишет Л. Н. Гумилев в книге «Поиски вымышленного царства». – В многочисленных общих и специальных работах нет ответа на первый и самый важный вопрос: как произошло, что нищий сирота, лишенный поддержки даже своего племени, которое его ограбило и покинуло, оказался вождем могучей армии, ханом нескольких народов и победителем всех соседних государей, хотя последние были куда могущественнее, чем он?»

Перед многовариантной историей встает проблема выработки версий, не противоречащих точно установленным фактам.

Н. А. Морозов в первой половине ХХ века выдвинул версию «западного исхода» ига. В основном ее придерживается также С. И. Валянский. В своих книгах, написанных совместно с Д. В. Калюжным, он отождествляет Чингисхана с папой Иннокентием.

Очень интересная версия, но беда в том, что имеется немало западноевропейских преданий о нашествии «тартаров» на саму Европу. И обращаю ваше внимание на «византийцев» и «западноазиатских ромеев», мы к ним сейчас вернемся: империя со столицей в Константинополе имела не только западную, европейскую часть, но и весьма протяженную часть восточную.

Другую версию предложил А. Т. Фоменко. В соответствии с ней истоки «ига» нужно искать в России; это ее князья создали по всему миру орды, захватили Пекин и даже посадили на престол самого папу Римского.

Но у князя малоизвестного русского города Ростова Юрия Даниловича, тем более что и жил-то он во времена уже состоявшегося «татаромонгольского ига», превратиться в повелителя половины мира было немногим больше шансов, чем у полуграмотного кочевника из Монголии. И причины те же самые: отсутствие ресурсов, опыта государственности и идеологии.

А кто же из правивших тогда владык имел эти ресурсы, опыт и идеологию? Кто мог иметь «зуб» на крестоносцев-латинян? Кто мог привлечь на свою сторону Иран, Индию и Китай? Кто имел сильнейшее влияние на православную Россию?

Такой владыка был. Это лишенный латинянами константинопольского трона, бежавший в Никею византийский император. С. И. Валянский и Д. В. Калюжный предлагают «продлить до Индии и Китая» успехи латинян-крестоносцев. Я же предлагаю «продлить» сопротивление византийцев, оскорбленных крестоносцами, потерявших свою столицу, но не потерявших основных земель своей империи, простиравшейся, вполне возможно, и на Китай, и на Индию. Византия организовала сопротивление, которое и выглядит теперь как «татаромонгольское» нашествие.

Моя гипотеза: под именем Чингисхана скрывается действительный император Феодор I Ласкарис, а под именем хана Батыя – его зять Иоанн Дука Ватац.

В распоряжении никейского императора, великого хана, могли быть ресурсы не только России и Украины, но и Турции, всей Центральной Азии, а также и Китая. Граждане его империи исповедовали разные религии, и среди граждан и подданных империи Ласкариса были мусульмане. А самое главное, по представлениям того времени он ИМЕЛ ПРАВО на мировое господство.

Вот что пишет Ф. И. Успенский о Ласкарисе и Ватаце:

«Конец 1205 и 1206 г. положили начало царству Ласкаря, тогда как во Фракии греки, наоборот, встали на сторону франков под впечатлением ужасов нашествия влахов и болгар.

Когда монголы прислали к нему послов, Феодор (II Ласкарис) принял послов в виду собранных полков, закованных в латы, в присутствии богато разодетых придворных; сам Феодор сидел на высоком троне, осыпанном драгоценными камнями, держал в руке меч, и по бокам стояли вооруженные великаны; послов не подпустили близко, и Феодор промолвил суровым голосом лишь несколько слов».

Полагают, что Никейская империя была слабым государственным образованием, зажатым между враждебными латинянами и турками. Даже иногда берут слово «империя» в кавычки. Но ответ императора этой «игрушечной империи» Иоанна Ватаца духовному владыке западного мира, папе Григорию IX показывает, кто в доме хозяин:

«Хотя какая нам в том нужда знать, кто ты и каков твой престол? Если бы он был в облаках, то было бы нам нужно знакомство с метеорологией, с вихрями и громами. А так как он утвержден на земле и ни в чем не отличается от прочих архиерейских, то почему было бы недоступно всем его познание. Что от нашей нации исходит премудрость, правильно сказано. Но отчего умолчано, что вместе с царствующей премудростью и земное сие царство присоединено к нашей нации великим Константином? Кому же неизвестно, что его наследство перешло к нашему народу и мы его наследники».

Интересно, что в таком же стиле отвечает папе Иннокентию и хан Гуюк. Он мог это делать, только если представлял «власть от Бога», как это было в отношении византийских императоров. Надо представлять себе, что империя была поделена на множество частей, фем (или выстроилась из этих частей) и название «Византия» закрепилась только за территорией вокруг столицы, так же, как название «Московия» применяется сейчас не ко всей России, и даже не к столице, а лишь к Московской области.

О временах Ласкариса и Ватаца в книге «История Византийской империи» содержатся ценные замечания:

«Турки-сельджуки… в сильной степени подверглись влиянию греческого мира… При Ласкаридах султаны Рума опирались… на христианские полки».

Великая Ромея как мировая империя, видимо, присоединила Дальний Восток еще в XII веке. Китайцы того времени рассматривали династию Цзинь (Золотую) как иноземную и не прекращали борьбы против «римлян». Причем не исключено, что к 1230-м годам в империю Ласкариса входила и Монголия, а в войске Ватаца были монголы. По мнению Гумилева, их было 10 % в войсках Чингисхана – и это как раз могло произойти, если Монголия того времени была перенаселена.

Тот же Гумилев сообщает:

«На Руси считалось, что существует лишь один царь – василевс в Константинополе. В Русской земле правили князья – самостоятельные властители, но вторые лица в иерархии государственности. После взятия крестоносцами Константинополя (1204) и крушения власти византийских императоров титулом «царь» на Руси стали величать ханов Золотой Орды».

Не проще ли предположить, что василевсы константинопольские, уйдя от латинян, стали именоваться ханами? А на Руси их как звали царями, так и продолжали звать.

Об интересном факте можно прочесть у Г. В. Вернадского:

«В киевский период русскими еще не была тщательно выстроена теория монархии, поскольку русская политическая почва того времени сильно отличалась от византийской». После монголотатарского владычества «московские монархические теории… во многих отношениях отражали византийскую доктрину».

Это могло произойти только в том случае, если византийскую доктрину принесло с собой византийское же владычество, только по названию – татаромонгольское.

Империя «монгольских» ханов возникает словно в ответ на захват крестоносцами Константинополя и появление Латинской империи и распадается, когда после освобождения Константинополя от крестоносцев к власти приходят Палеологи.

Византийский император Феодор I Ласкарис родился около 1175 года, до 1204 – деспот, с 1205 или 1206 – император никейский, умер в 1221 или 1222 году. Его зять Иоанн Дука Ватац родился около 1192 года, император никейский с 1221 или 1222, в 1224 или 1225 году разбил Алексея и Исаака Ласкарисов, в 1235 заключил союз с болгарским царем Иоанном II Асенем (Хасаном?). В 1242 году (?) власть Ватаца признала Фессалоника, в 1252 – Эпир. Умер в 1254 в Нимфее, когда судьба Латинской империи уже была предрешена. Почитается в Турции как святой.

Гипотеза о том, что первый известен ныне как Чингисхан, а второй – как Батый, не хуже и не лучше других. В таком случае наша история приобретает следующий вид.

Отойдя в 1204 году в малоазиатскую часть Византийской империи – румский султанат, Феодор I Ласкарис с помощью немногочисленного, но хорошо вооруженного и обученного войска создал на землях Иконии военное государство – Никейскую («монгольскую») империю и обратился за помощью к союзнику Византии – Киевской Руси. Однако вслед за Египтом и Сирией юго-западная Русь проводила в то время политику независимости.

В 1223 году никейские войска перешли Кавказ, но были атакованы князьями Чернигова, Киева и Галича (возможно, их подговорили братья Ласкариса, перешедшие на сторону западных рыцарей). Греческие войска Ласкариса одержали победу, но потом были разбиты волжскими болгарами. Через десять лет преемник Ласкариса Иоанн III Дука Ватац (Батый) основал в низовьях Волги свою ставку. В 1235 году ему удалось взять г. Булгар.

С войском, состоящим из татар и славян междуречья Дона и Волги, он подошел к границе Рязанского княжества. На требование подчиниться князья Рязани и Владимира ответили отказом. Ватац взял Рязань в 1237 году, а Владимир – в 1238. На место Юрия Владимирского посадил его брата, суздальского князя Ярослава. Ярослав Всеволодович стал первым великим князем вне Киева. Ватац-Батый нашел верного союзника также в лице сына Ярослава, новгородского князя Александра. В 1240 Ватац взял Киев и двинулся на запад.

В это время сын Феодора Ласкариса (известный нам как Угедей) утвердился в Хорасане, создав государство хулагуидов со столицей в Харахорине – Тегеране. Если отождествить эту столицу со столицей «монголов» Каракорумом, становятся достоверными легенды о поездках русских князей из Сарая-на-Волге в этот Карако-РУМ: ведь Тегеран в десятки раз ближе, чем неизвестно куда девшийся городок на реке Аргун в Забайкалье.

Известный историк Г. В. Вернадский так и пишет: «Никейская империя традиционно находилась в дружеских отношениях с монголами в Иране». Мне представляется важным, что сохранившиеся документы «монголов», в частности письма ханов римским папам, написаны на персидском языке. Речь, скорее всего, следует вести не о «дружеских отношениях», а о государственном союзе и общей политике, где «монголами» – моголами, Великими, можно назвать разве что правящую верхушку.

Ватац, пополнив свою армию русскими полками, разбил войско венгерского короля и прошел на Балканы. Здесь его власть признали Болгария и Фессалоника. Однако Галич и Эпир были покорены только в 50-е годы. В 1241 году мы имеем совпадение не только по имени (Ватац – Батый), но и по месту и времени, ведь в один и тот же год по традиционной же версии и Ватац, и Батый находятся со своими армиями на Балканах, не мешая друг другу.

Батыеведы обычно не интересуются византийской историей. Эллинофилы не обращают внимания на монгольские походы. А в результате греки и монголы, одновременно находясь в одном и том же месте «истории», не заметили друг друга!

Кстати, моя версия[57] объясняет и уверенность турецкой верхушки, захватившей в 1453 константинопольский престол и объявившей себя наследниками Византии.

Причины событий были сложными. Здесь смешались и экономика, и политика, и религия. Турки могли бы взять Константинополь полвеком раньше, но это помешало бы международной торговле, которую в основном держали венецианцы и генуэзцы. Ведь через территорию Малой и Передней Азии пролегали трассы Великого шелкового пути. И что же? В 1402 году пришел Тамерлан из Самарканда и навел порядок в «монгольском» мире (историки забывают, что турецкие эмиры имели монгольские, а на самом деле византийские ярлыки) и таким образом не только спас Константинополь, но и защитил интересы европейских торговцев.

А в 1453 году уже вовсю развилась морская торговля, корабли европейцев бороздили океаны, и это было стократно выгоднее торговли сухопутной. Константинополь как ворота в Азию потерял свое значение, и за его спасение некому было платить.

На защиту Константинополя кроме местных латинян по призыву папы отправились войска лишь Польши и Венгрии.

Что касается религиозно-политических причин событий XV века, надо помнить, что члены ромейской династии, оставшиеся на востоке империи после 1261 года, были правоверными мусульманами. И они, конечно, хорошо помнили, что именно заигрывание христиан восточных с единоверцами-христианами с запада привело к крестовым войнам и неисчислимым бедствиям на их земле.

Наконец, правоверные члены правящей верхушки империи, скрывавшиеся «в тени» в качестве региональных руководителей, совершили государственный переворот в 1453 году, о котором М. М. Постников пишет: «На самом деле это «завоевание» было, судя по всему, довольно спокойным «верхушечным» переворотом, мало затронувшим массы. Пришедшие османы просто сбросили правящую верхушку и сами сели на ее место.

…Считается, что имела место массовая иммиграция турок в Малую Азию, повлекшая полное изменение этнического состава этой страны. Однако не имеется никаких сведений о массовом бегстве ромеев или об их уничтожении турками… Надо полагать, что современные турки – это потомки средневековых ромеев, перешедших в мусульманство и воспринявших вместе с религией язык своих господ, подобно тому, как современные греки – это потомки тех же ромеев, но оставшихся верными христианству и родному языку».

Что происходило двести-триста лет назад, полностью зависит в нашем сознании от интерпретации историка. Документы одного и того же времени, как правило, противоречат друг другу. Достаточно авторитетному лицу поверить лишь одной стороне и объявить о «турецком завоевании», на этом мнении сразу выстраивается историческая традиция, опровергнуть которую практически невозможно.

XIII век сейчас представляют как время бандитов (пришли монголы грабить русских), а на самом деле это рассказ о торжестве справедливости. Но в XVII веке версия Скалигера – Петавиуса была востребована определенными кругами европейского общества, потому что была полезна им на тот момент.

В настоящее время полезнее версия Морозова-Валянского, версия единой, цельной и последовательной истории, а потому разумной, а не самоубийственной. Но работу надо продолжать, выдвигая и рассматривая версии на предмет их непротиворечивости.

Версия А. М. Жабинского представляется нам очень интересной. Мы не готовы согласиться с первой частью: что император Ласкарис «был» Чингисханом, а Дука Ватац – Батыем. Но безоговорочно согласны, что политическое значение византийских императоров во весь этот период явно недооценивается. И это, конечно, должно быть исправлено, прежде всего при рассмотрении противостояния между «монголом» Тимуром и «татарином» Тохтамышем.

Очень вероятно, что конец XIV века ознаменовался переходом власти на Руси от крестоносцев западного толка к византийцам.

Тимур-крестоносец

Чтобы понять историю Тимура (1336–1405), стоило бы вспомнить Гражданскую войну в России в начале ХХ века. Один из ее участников, барон Роман Федорович Унгерн фон Штернберг (1886–1921) с небольшим своим отрядом захватил Монголию, объявил себя императором, принял буддизм. Используя территорию Монголии как плацдарм, он совершал набеги на слабосильных соседей. Необходимость набегов была вызвана тем, что вояки хотели есть, а ресурсы Монголии никак не позволяли удовлетворять аппетиты чужой армии, по сути дела, нахлебников.

Живи барон тихо и спокойно, продержался бы он достаточно долго. Может быть, дал бы начало новой династии. Но на свою беду решил он пограбить на территории России, а она обладает существенно большим потенциалом, чем Монголия. Естественно, его армия была разгромлена, а сам он в конце концов расстрелян.

Точно так задолго до неудачливого барона крестоносцы, прорвавшиеся на просторы Азии и соединившиеся с местными кочевниками, дали начала многим «императорам» Востока XIV–XV веков: Мамая, Тохтамыша, Едигея, Тимура… Много примеров, что эти правители не были безграмотными кочевниками, безбожниками или дикими, нецивилизованными людьми. Среди них особо ярко горит звезда Тимура, известного и под именем Тамерлан. Что интересно, все эти рассуждения ничуть не противоречат и гипотезе А. М. Жабинского, просто в таком случае Тамерлан – представитель византийских императоров.

Рассмотрим его историю. Во введении к книге Де Клавихо «Дневник путешествия в Самарканд ко двору[58] Тимура», которая является неким итогом его официальной истории, читаем:

«На рубеже 14–15 веков в Европу стали доходить известия о могуществе правителя Средней Азии Тимура, подчинившего своей власти также огромные пространства Среднего Востока и Северной Индии. В начале 15 века, в канун решающей битвы Тимура с султаном Баязидом I под Анкарой (1402), к ставке Тимура в Малой Азии потянулись посольства европейских государств, рассчитывающих при поддержке столь могущественного государя повести борьбу против турок».

Европейцы не иначе как сошли с ума! Если Тимур сумеет разгромить турок и присоединит к своему могущественному государству еще и их ресурсы, кто остановит его при походе на Европу? Другое дело, если он сам вчерашний крестоносец и союзник Европы в борьбе с сарацинами. Тогда он, конечно, будет ей помогать.

«В борьбе с Турцией Тимур рассчитывал на помощь европейских стран, располагавших значительным флотом».

Интересно: откуда бы жителю пустынь иметь столько сведений о европейских делах, тем более о боевом значении флота? Опять выходит, что Тимур не безграмотный кочевник.

«Иоанн VII, наместник императора Мануила II Палеолога в Константинополе, совместно с главой Генуэзской республики в предместье Пера, при посредничестве трапезундского императора, побуждали Тимура выступить против (турецкого султана) Баязида, взамен помощи в войне и уплату податей, ранее вносимых туркам. Этим, видимо, объясняется посылка Тимуром посольства с подарками и письмами в Геную и Венецию, которую возглавил Иоанн Галонифонтибус, архиепископ всего Востока».

А вот это уже прямое свидетельство того, что Тимур действительно идеологически и политически связан с двором Палеологов.

«В 1402 году Тимур отправил письмо к Иоанну VII Палеологу (оно сохранилось в итальянском переводе; подлинника нет и неясно, на каком языке было написано), в котором говорится, что константинопольские и трапезундские греки должны выделить по 20 галер для блокады турецкого побережья.

Кроме того, есть свидетельства о переписке Тимура с французским королем Карлом VI Валуа (1380–1422), также заинтересованным в союзе со среднеазиатским завоевателем, так как генуэзская колония Галата (предместье Константинополя) находилась под его покровительством. В этом письме, известном в персидском подлиннике и в латинском переводе, говорится о желании Тимура поддерживать торговые связи с королем франков путем обмена купеческими караванами.

Другое письмо Тимура, писанное им Карлу VI и известное по латинской копии, извещало французского короля о победе над турецким султаном Баязидом. Ответ Карла VI Тимуру (в латинской версии) полон благодарностей за разгром турок у Анкары и подтверждает согласие французского короля способствовать торговле между Францией и империей Тимура».

С точки зрения традиционных представлений, это что-то невероятное! Как мог бы Тимур напрямую торговать с Францией, даже после разгрома турецкого султана? Да Генуя и Венеция умрут, но этого не допустят, ведь они держат в Малой Азии торговое первенство. И потом, почему прямые переговоры о торговле «кочевник» вел с Францией, а не, например, с германским императором или каким другим европейским властелином, или хотя бы с теми же Генуей и Венецией? Ответ может быть один: Тимур («Железный») – европейски образованный дворянин, прекрасно разбирающийся в международной политике, знающий даже такие тонкости, как особые отношения французов и генуэзцев Галаты. Вот в таком случае он мог вести тонкую и грамотную политическую игру, сговариваясь о податях с генуэзцами, о помощи флотом с греками, о торговых отношениях с Францией. А будь он действительно скотоводом из племени джагатаев, выросшим в безлюдной пустыне Средней Азии, то, пожалуй, не мог бы.

В самом деле! Европа, вместо того чтобы застыть в ужасе от нашествия очередных кочевников из глубин Азии (что она всегда делала, – вспомните жуткие сообщения о гуннах и прочих подобных), вдруг вступает с ними в переписку (да ведь они должны быть поголовно неграмотными! – но нет, им знакомы европейские языки), сговаривается о расчистке ТОРГОВЫХ ПУТЕЙ, – а где гарантия, что, разгромив более цивилизованных турок, кочевники займутся торговлей? Ведь в силу их меньшей цивилизованности у них и потребности меньше, какая уж там торговля! Скорее надо было бы поддержать турок против новых завоевателей.

Но происходит как раз обратное. И мало того, Тимур участвует в войне против своих союзников, турок. Дело в том, что всегда и везде интересы политики следуют за интересами торговли и прибыли. Своей экспансией турки надеялись подорвать державшееся на международной торговле благосостояние европейских вождей, но эта «палка» другим концом ударяла по благосостоянию Тимура, которое держалось на той же самой торговле.

Стоит обратить также внимание на то, что Тимура называют беком (тюркское слово) или эмиром (арабский эквивалент бека), и слово это означает князя-военачальника, но никак не императора. «Железный Хромец» (Тамерлан, Тимур-ланг), подобно тому, как это сделал барон Унгерн в ХХ веке, захватил власть на громадной территории, но для европейцев, знавших его место в дворянской иерархии, оставался лишь князем-военачальником.

В книге Де Клавихо показателен и тот факт, что имена одних и тех же персонажей постоянно меняются в написании. Так, например, Едигей носит имена Едигуй, Еденгуй, Едегуй; Тимур-Таморлан или Тамурбек; Тохтамыш назван Тарамих, Тетани, Тотамих, Керамих, Корамих, и так по многим другим персонажам. Баязид назван еще и Баязетом, Баязитом, Байязетом, Вайситом; последнее интересно потому, что только в греческом в читается и как русское «в», и как «б», и разночтения возникают лишь при переписке с письменного текста, а не с восприятия на слух.

Мог ли ошибаться автор в написании имен, если он очевидец того, что описывает? Нет, все указывает на то, что книга его – результат поздней обработки и сведения воедино многих разных текстов.

Тохтамыша называет он императором Тарталии, могущественным и доблестным человеком; Едигея – кавалером (вассалом) Тимура. Сам Тимур назван «великим синьором, убившим императора самаркандского и захватившим его земли, завоевателем всей земли Могальской», – а ведь мы именно это и утверждаем.

Узурпатор Мамай

В годы противостояния «императора Тарталии» Тохтамыша и «великого синьора Могальского» Тимура на Руси разыгралась одна из самых знаменитых битв XIV века, Куликовская битва, или Мамаево побоище (1380 год).

Мамай был темником, то есть одним из полководцев Золотой Орды, но на территории Руси он выступал как фактический руководитель этой организации. Он стал как бы сам по себе: и не «татарин», и не «монгол». Судя по событиям до и после битвы, он на неизвестных условиях пошел в наемники к генуэзцам, чтобы перекрыть в их интересах Дон, единственно по которому осуществлялась тогда международная торговля Москвы.

Если бы авантюра удалась, генуэзцы становились монополистами на северном отроге Великого шелкового пути, а Мамай получал их безусловную и мощную поддержку, увеличив свое политическое господство по сравнению, например, с Тохтамышем. Можно было бы ожидать увеличения потока товаров, но и прибыль стал бы сгребать Мамай, а не «татарин» Тохтамыш, что повысило бы экономическое могущество Мамая. В общем и целом можно сделать вывод, что темник татарской Золотой Орды Мамай действовал в интересах «монгола» Тимура. Мы показали в предыдущей главе, что немного позже генуэзцы прибегли к помощи Тимура, чтобы обеспечить беспрепятственную торговлю на южном отроге Шелкового пути; а пока они защищают свои интересы на севере. Не случайно Тохтамыш вышел на войну против Мамая, а Тимур затем – против Тохтамыша.

Отвлечемся ненадолго от монголотатарских разборок и рассмотрим противостояние Мамай – Дмитрий Донской и значение Куликовской битвы в этом противостоянии. Для начала – о достоверности источников и о стереотипном понимании истории.

Все ныне известные тексты о битве содержат очень разные оценки. Например, Псковская I летопись упоминает это сражение в одном ряду с утоплением в Чудском озере четырех «лодий». Новгородская I летопись рассказывает о нем как о сугубо московском приключении, ничего не говоря о всенародном русском подъеме. А в Хронике Литовской и Жмойтской под 1380 годом значится: «Року 1380. В Литве и Руси, Польше была вельми строгая зима, же быдло домовое и зверы в лесах, также и птаство от зимна выздыхало, и дерево в садах овощное все посохло». О битве ни слова, хотя Ягайло, великий князь литовский, вроде бы тоже имеет к ней отношение.

Знаменитая «Задонщина», воспевающая отвагу и мудрость князя московского и верных ему князей, написана с явным подражанием «Слову о полку Игореве». Только «Слово» рассказывало, как трудно воевать русичу одному, а «Задонщина» – как здорово русичам бить врага всем вместе. Мы здесь выступаем не против поэтического патриотизма, а против примешивания политических лозунгов к исторической науке. Ясно, что поэма написана много позже битвы.

Один из красочных, всем известных эпизодов 1380 года – поездка князя Дмитрия к преподобному Сергию накануне битвы. Но об этой поездке намертво молчат Краткая летописная повесть 1408 года и Новгородская 1-я летопись 1421 года. Пространная летописная повесть 1425 года упоминает лишь о послании Сергия, содержащем благословение князю, которое было получено Дмитрием на берегу Дона 6 сентября. «Житие» самого Сергия свидетельствует о посещении Дмитрием Троице-Сергиева монастыря. Разработанную версию этой легенды содержит написанное через сто лет «Сказание о Мамаевом побоище».

Вот здесь уже дан очень живописный рассказ, что в преддверии битвы Дмитрий пришел в монастырь к преподобному Сергию за благословением и дал обет: в случае благополучного исхода поставить монастырь во имя Успения Богородицы. И в Никоновской летописи говорится, что Дмитрий Иванович был у Сергия в воскресенье, 18 августа 1380 года. Но такая дата прямо противоречит летописному сообщению о выступлении войск из Коломны 20 августа: Дмитрий не смог бы 18 числа находиться в Троице.

Известный русский историк В. Н. Татищев, чье изложение событий пользуется наибольшей популярностью, использует «Сказание о Мамаевом побоище» в варианте Никоновской летописи. Но как? Он пытается реалистически осмыслить эти сообщения, особенно о военных действиях. Например, он уменьшил число воинов в 10 раз, по сравнению с этими источниками, чтобы стало похоже «на правду». Дал рациональное объяснение привлечению сурожских купцов к походу, как финансистов этого мероприятия, и т. д. Что это значит? А то, что первичная информация претерпевала изменения в процессе переписки. Что-то добавлялось, что-то убиралось. В результате можно говорить лишь о том, что битва была, но деталям верить нельзя.

А как относиться к встречающимся в текстах многочисленным монологам и размышлениям? Никто не стенографировал разговоров, а тем более мыслей. Ясно, это поздние вставки, сделанные из каких-то идеологических соображений.

Одно из названий «Сказания…»: «О брани благоверного князя Димитрия Ивановича с нечестивым Мамаем еллинским». В самом тексте: «Попущением божиим за грехи наша, от навождениа диавола въздвижется князь от въесточныа страны, имянем Мамай еллинъ верою, идоложрец и иконоборец, злый христьянский укоритель».

Комментаторы поясняют, что еллин значит язычник, не православный. Так ли это? Ведь язычник – это поганый (от латинского поганин). Случайно ли применение эпитета еллинъ наряду с поганым, нет ли здесь дополнительного смысла? И как соотнести нам с этими утверждениями серебряный диск из православного монастыря в Гелати (Грузия), на котором изображен Св. Мамай с крестом в руке и нимбом над головой?[59]

Вызывает сомнение локализация битвы на историческом Куликовом поле. Строго говоря, для столь грандиозного события, каким его представляют, до нас дошло исчезающе мало. Нет ничего специфического на том поле, которое сегодня считается за таковое. То есть находки на нем вполне совпадают со средним археологическим фоном всего региона.

Надо также учитывать, что значительно позже, в августе 1542 года, после очередного набега крымчаков русские войска осуществили поход по Дону и дошли до татарских сторожей на этом Куликовом поле и преследовали их до реки Красивая Меча. То есть воинские события поздних времен происходили ровно там же, где и Куликовская битва. Поэтому к находкам на поле надо вообще относится очень осторожно.

Следует отметить, что конкретная локализация Куликова поля в XIX веке связана с именем С. Д. Нечаева. Он искрение считал, что битва произошла на его родовых землях, и обосновывал это названиями поселений. Возможно, он сам не знал, что эти названия (в частности, Куликовка) появились через два-три столетия после события.

В 1984 году в журнале «Природа» была опубликована статья геохимика К. П. Флоренского, который на основе почвенных карт выяснил, что на правом берегу Непрядвы не было никаких лесов, а присутствуют они на левом. Более того, правый берег у нее высокий, а не болотистый. Он высказал гипотезу, что битва была не ниже Непрядвы, а выше. Сразу туда отправилась археологическая экспедиция, выяснившая, что в этом месте в те времена было не ровное поле, а поселения людей. Так что своей работой он поставил под сомнение стандартную локализацию битвы, но и новое место оказалось не идеальным. Впрочем, и нам на поле довелось порыться: результаты нулевые.

И захоронений павших на историческом поле нет.

Самые знаменитые герои битвы – Пересвет и Ослябя. Это мирские имена, языческие. Можно предположить, что в те времена они были в ходу даже среди монахов и попали в написанные позже документы вместе с христианскими именами, поскольку эти мирские прозвища героев были широко известны.

В «Сказании»: «… Игумен Сергий скоро избра двух братов, Пересвета да Ослябю». «Браты» они, видимо, по монашеству, а не родству, но христианские имена здесь не упомянуты. В «Житии» Сергия говорится, что князь Дмитрий просил отпустить с ним иноков-бояр Александра Пересвета, бывшего боярина Брянского, и Андрея Ослябу, бывшего боярина Любецкого. Так они названы и в древних синодиках Лавры. Но в некоторых летописях вместо Александра – Иродион, вместо Андрея – Адриан.

А вот из словаря Брокгауза и Ефрона: «Ослябя (Роман, в монашестве Родион) – боярин, инок Троице-Сергиевой Лавры… принимал участие в Куликовской битве, где и убит. Могила О. – близ Симонова м-ря под Москвой». Полная путаница. То Пересвет – Иродион, то Ослябя – Родион.

По сообщению Ю. М. Лощица, «С. К. Шамбинаго упоминает о рукописных святцах ХVII в., в которых записано, что «воины Адриан Ослябя и Александр Пересвет, принесенные с битвы, были схоронены в Симоновом монастыре…». Вся история Симонова монастыря связана с Куликовской битвой, а сам монастырь, считается, построен за два года до нее. Там же хранилась икона, бывшая на поле.

Сообщается, что разбор трупов на поле шел 6 дней. По летописным оценкам, разбирать пришлось 110 тысяч тел только своих погибших. Как могли успеть? Куда дели? Разбирали еще и по знатности. Знатных увезли в Москву, остальных захоронили на месте. Остается выяснить, где это «место». И вспомнить, что даже в современных условиях идентифицировать погибшего удается не всегда. Насколько достоверно идентифицированы эти два героя?

В. Н. Татищев, основываясь на неизвестном источнике, сообщает, что Пересвет пал в бою, а не на поединке. Про Андрея же Ослябю уже упомянутый Шамбинаго установил: он боярствовал и спустя 15–20 лет после битвы, а в 1397–1398 ездил в Царьград.

Что явилось причиной битвы?

Полагаем, сражение произошло из-за препятствий, чинимых Мамаем торговле Москвы с Крымом. Нам представляется очень важной история о десяти сурожских (крымских) купцах, которые пошли в поход с князем Дмитрием. Зачем их взяли? Как это ни парадоксально, подобные «нелепые» сообщения крайне важны. Если бы их придумали, то постарались бы как-то объяснить. А те моменты, которые просто «выпирают» из текста и никак не обоснованы, и представляют наибольший интерес. Так в чем же здесь дело? Дело в том, что если купцы финансируют войну, то, значит, они видят в ней выгоду для себя. И посылают с войском своих наблюдателей.

А в чем могла быть их выгода? В том, что победой над Мамаем освобождались торговые пути. Ведь Волга была перекрыта Ордой, Днепр контролировался Ягайлой. Теперь еще мамаевские военные эскапады перекрыли Дон. А князь, в свою очередь, имел с торговли налог, ему тоже благополучие купцов защищать надо. Нам представляется, что всю историю России следует переосмыслить с точки зрения развития торговли.

Вот что еще интересно. Мамаю с тыла угрожал Тохтамыш. Зачем же он оттягивал битву до осени? Загадка. А кстати, когда Тохтамыш в 1382 напал на Москву, у него в тылу также остался противник: войска Тимура. Поэтому, сжегши город, он быстро откатился назад. Великий герой Дмитрий в это время отсиживался в Костроме и даже не попытался принять с ним бой (будто бы предоставив это Тимуру), а вернувшись в Москву, послал войска в Рязань, чтобы наказать ее за помощь Тохтамышу. Что случилось за эти два года? Князь ли постарел, или политическая обстановка стала другой?

Интересен также маршрут, по которому двигались к месту сражения противоборствующие силы. Мамай, имея столицу на Волге, оказался на правом берегу Дона и собирается его форсировать еще раз, чтобы идти к Оке. Может быть, он ходил со всей своей силой нанимать дополнительных воинов в Крыму? Но сами жители Крыма нанимали степняков для охраны. И зачем понадобилась Мамаю генуэзская пехота, ведь тактика татар была совсем другая: они ходили «изгоном» на чужие территории. Быстро пришли, разгромили тех, кто зазевался, нахватали имущества и пленников и скорее назад. Так они поступали и до, и после Куликовской битвы, сообщают нам историки. Использование татарами пехоты – уникальный случай. Через два года Тохтамыш обошелся без нее.

В случае же «торговой» причины войны можно объяснить это тем, что не Мамай нанимал себе воинов, а сам был нанят генуэзцами как раз для перекрытия торговых путей и ликвидации, таким образом, конкурента в лице русских купцов-сурожан. А если Генуя финансировала всю аферу, то, естественно, дала Мамаю часть своих войск – пехотинцев и своих стратегов, считая, что без них он проиграет. Потому и произошла задержка со стороны Мамая: он ждал обещанного подкрепления из Генуи. Ведь в генуэзских факториях Крыма воинов было крайне мало.

Вообще в сообщениях о численности войск – полный произвол в разных источниках. Войска Дмитрия считают и в 500 тысяч, и в 20 тысяч. Войска Мамая оцениваются то как равные, то как более крупные, чем у русских.

На конец XIV века численность населения русской территории составляла 4 миллиона человек. Но ни Тверь, ни Нижний Новгород (не говоря уже о Рязани) не приняли участия в борьбе. Поэтому мобилизация могла проводиться среди населения, равного примерно миллиону. Для Руси того времени призыв более 1 % – предельная величина, исходя из природных условий и способов хозяйствования. А это значит, что полная мобилизация не могла дать бойцов свыше 10 тысяч. А надо учитывать, что и до этого были битвы и людские потери. Что не все могли уйти воевать, должен же был князь оставить в Москве стратегический резерв. Что не менее 10 % численности составлял обоз. Похоже, В. Н. Татищев, как человек государственный, именно поэтому пересмотрел численность воинства Дмитрия и определил его в 20 тысяч: он исходил из условий мобилизации, с которыми был знаком. А с какой территории и по какому принципу набирал себе армию Мамай, сказать трудно.

Возможно, в подсчете численности русских войск источники заблуждались из-за слова «тысяча», применявшегося в военном деле. Но «тысяча» здесь – не число, а счетная военно-административная единица. В иной «тысяче» могло быть сто человек.

Можно привести еще и такие соображения. Известно, что «стяги» составлялись из «копий» по 10 воинов в каждом «копье», «полки» – из «стягов». Данных по количеству и численности этих подразделений нет, тем более что они варьировались в зависимости от конкретных условий. Средние значения: от 20 до 100 воинов в «стяге», от 3 до 5 «стягов» в полку. Считается установленным, что в 1375 году, чтобы осадить Тверь, князь Дмитрий собрал не менее 22 отрядов и сгруппировал их в несколько полков, коих могло быть от 5 до 10. Взяв минимальные и максимальные значения по каждому параметру, получим, что, «собрав всю силу русских городов и со всеми князьями русскими совокупяся» (Рогожский летописец), князь Дмитрий получил армию численностью от 300 до 5000 воинов. А на поле Куликовом было то ли пять, то ли шесть полков, что снижает возможную общую численность армии до 3 тысяч.

Полагают, что сообщение о выступлении Мамая достигло Москвы в конце июля – начале августа 1380 года. 5 августа были разосланы грамоты «во все люди» о сборе войска. Сбор назначили в Коломне 15 августа, а выступили из Коломны 20 августа. В такие сроки собрать, структурировать и эшелонировать (даже с учетом того, что часть отрядов присоединилась позднее) стотысячную армию невозможно.

Чтобы объяснить быстрые сроки сбора, историки говорят, что мобилизованные «вои» по пути к Коломне проходили в сутки по 65–85 километров, что в два, а то и в три раза превышало обычную норму дневного перехода, но ведь это явно невозможно. Чтобы организовать передвижение с такой скоростью, надо было заранее расставить на пути заставы с переменными лошадьми. Мы видим противоречие таким утверждениям и в том, что затем, двинувшись из Коломны, армия преодолела 300 километров за 20 дней, то есть даже с учетом остановки в Березуе скорость движения не превышала 20 километров в день. Поразительная разница, по сравнению со скоростью мобилизации!

Но еще более поразительно, что после труднейшего боя, после работ по рассортировке и захоронению трупов – можно предположить, что с ранеными, пленными и с дополнительным татарским обозом – армия вернулась в Коломну за 7 дней.

Кстати, интересный момент. В летописях ни слова о пленных. После Ледового побоища о них специально сообщают летописцы. А здесь? Ведь за генуэзцев можно было взять выкуп! Вывод простой: о пленных не сообщали ввиду их малочисленности. А мало их могло быть, если и в битве участвовало немного людей. Скорее всего, с обеих сторон сражалось 10–12 тысяч, а погибло не более 3 тысяч. Это верхняя грань оценки, в реальности все могло быть еще менее значительно: по 3 тысячи воевавших, 300–500 погибших. В таком случае, их вполне могли захоронить на окрестных погостах.

Ничего не известно о планах и замыслах сторон накануне битвы. Анализ обстановки только порождает загадки. Так, Дон ниже впадения в него Непрядвы увеличивается вдвое. Зачем князю Дмитрию надо было форсировать его в этом месте? Да и вообще, зачем его форсировать? В 1378 году Дмитрий одержал победу над военачальником Мамая Бегичем на Воже. Он там достиг успеха, ударив по врагу в момент форсирования им реки. Почему не повторить удачный прием?

Затем: если на помощь Мамаю шел Ягайло, то лучше было бы оставить его за Доном, чтобы он не смог «с ходу» вмешаться в битву. Да и Ягайло повел себя странно. В день битвы он находился в одном дне пути. Узнав, что победу одержал Дмитрий Иванович, он повернул свое войско вспять. Если верить, что погибло почти все войско русских (а лазутчики не могли об этом не знать) и что оставшиеся в живых измотаны до предела, вот была бы удача для литовцев! Иди в Москву и бери ее голыми руками. Но нет.

А Мамай? Собрал войска летом. Долго сидит в низовьях Дона. Переходит через Дон сначала на запад. Затем собирается опять его форсировать. Уже все окрестные собаки знают о его тайных планах. В результате Дмитрий успевает набрать войско и застает Мамая врасплох! Что же за бездарь этот Мамай? 1378 год – поражение, 1380 – поражение, 1381 – не просто поражение, а полный крах. А ведь он чуть ли не 20 лет держал в руках всю Золотую Орду, менял правителей, разгромил нижегородского князя и т. д. Удивительная стратегия, если оставаться в плену традиционных толкований.

Не менее загадочны события после битвы. Мамай убежал с малым количеством соратников, но тут же собрал новую большую армию, чтобы помахаться с Тохтамышем. Чего же он сразу не собрал сколько надо, чтобы достичь успеха в походе на Москву? Время у него было.

Что касается Дмитрия, то историки, дабы объяснить, почему так и не удается найти железо на историческим поле, «заставили» его заняться мародерством и собрать доспехи и оружие с убитых. Русских воинов похоронили, а что стало с останками противников? Источники молчат. Можно предположить, что захваченный татарский обоз (в том числе и скот) был отдан купцам-сурожанам в оплату за финансирование похода. Тогда, значит, им отдали и весь металлолом, ибо не на себе же его тащить.

Вот какими фантазиями приходится заниматься, чтобы увязать концы с концами. Ведь если армия возвращалась груженная всем добром, нельзя объяснить, как смогла она столь быстро вернутся в Москву. (Впрочем, этого вообще никак нельзя объяснить.) В Москву привезли останки именитых воинов. Правда, не ясно, как это согласуется с христианским обычаем предавать трупы земле в три дня.

Эта битва – излюбленная тема в любых патриотических разговорах. Военно-политические итоги битвы для Мамая, действительно, были катастрофическими. Но для Дмитрия и России они никакие, поскольку Мамай был узурпатором и победа над ним не могла официально ничего значить. Тем более что через два года новый владыка Орды захватил Москву.

Также не имела битва никаких исторических последствий. Согласно традиционной истории, татаромонгольское иго пало через сто лет после Мамаева сражения. Утверждать, что битва предопределила крах ига, это то же самое, что сказать, будто прологом к краху ига стала защита Козельска или партизанские действия рязанца Коловрата.

Самую большую пользу получили от этой битвы историки, обслуживающие идеологию: появился чудесный миф, причем созданный на основании неких реальных событий, подкрепленных документами, который можно раздувать в любых политических целях. Например, одно время было очень модно выпячивать факт, что в войске князя Дмитрия было много простонародья. А о том, что московские ремесленники, не наученные воинскому делу, толпами бежали с поля боя, умалчивали.

Впрочем, любое государство имеет набор исторических примеров, важных для самосознания нации. И в подавляющем большинстве это мифы. Вот сегодня Украина, создавая свою государственность, смело перекраивает историю. То же самое делают и в Прибалтике, и в других странах. Тут никуда не денешься: такова судьба истории как части государственной идеологии.

Но есть история как наука. Для нее важно понимание, как протекает сам исторический процесс. Для науки важно разобраться в таком событии русской истории, как Куликовская битва. Проблем здесь более чем достаточно! И ведь это не единственный загадочный эпизод нашего прошлого. И решать проблему надо комплексно, увязывая большое количество фактов, истинность каждого из которых далеко не очевидна.

Поэтому, прежде чем делать выводы и проводить «ревизию» имеющейся информации, надо для начала отделить информацию от мифов. Вот чем мы занимаемся.

Тимур и Тохтамыш в Дешт-Кипчакии

Зададимся вопросом: могла ли существовать общепринятая орфографии до изобретения книгопечатания Гутенбергом в те времена, когда все тексты выполнялись вручную?

Нет, только после открытия книгопечатания и могли возникнуть общеизвестные орфографические правила, однородно преподаваемые многими учителями. А общепринятыми эти правила могли стать только при государственном утверждении их. Припомним только условности французского и английского правописания. Какой сумасшедший учитель стал бы преподавать их, если б чувствовал себя вольным писать по своему слуху и произношению? Какой ученик не сбился бы с этих орфографий, если б ему не вдалбливали их годами упражнений?

До печатного периода, то есть до конца XV века, когда рукописи размножались разрозненными свободными переписчиками, никакой корректуры извне не могло быть, так же как и чьих-либо посторонних орфографических приказаний.

Все выше сказанное вполне применимо к арабской литературе. В Аравии даже в XIX веке не было ни одной типографии. В Турции первая появилась в 1701 году, в Египте – в 1799, а в Персии (Иране) – в 1851, тогда как в Лейдене (в Голландии), говорят нам, поэма «Чудеса предопределения Божия в судьбах Тимура-хана» Ибн Араб-шаха (сына Арабского шаха) была напечатана по-арабски Галиусом еще в 1663 году и там же Монжероном в 1767–1772 годах сразу и по-арабски, и по-латыни.

Выходит, что это была первая печатная арабская книга. Что это значит? Это значит, что если в книге какого-нибудь старинного арабского летописца орфография тождественна с орфографией печатной книги «сына Арабского шаха», то все шансы за то, что не Араб-шах искал правила правописания у этих одиноких и никому неведомых переписчиков, а что авторы рукописей взяли орфографию из книги Ибн Араб-шаха… опубликованной для широкой публики, как уже сказано, в XVII веке. Так что старинные арабские рукописи, повторяющие орфографию книги Ибн Араб-шаха, не могут быть написаны ранее второй половины XVII века.

Кроме того, у арабов титул и имя соединяются вместе. Что, например, сказали бы вы, если б увидели французский роман, озаглавленный «Tsarivan» или «Knasigor»? Сразу ли определили бы, что речь идет о русском царе Иване и князе Игоре, а не о каких-нибудь древнеперсидских воинах?

После такого предварения посмотрим на рукописные документы мусульманских историков о «монгольском иге».

О большинстве таких рукописей мы не имеем указаний, откуда и когда они попали в западноевропейские хранилища. Мы знаем только, что ни в Каире, ни в Багдаде и ни в каких западноазиатских и африканских царствах не было никогда книгохранилищ, вплоть до середины XIX века. Доверять голословным сообщениям о том, что автор той или другой из этих рукописей жил «от такого-то до такого-то года», нет никаких оснований. Да и сами повествования часто заставляют современного образованного человека, не верящего в чудеса, только отмахиваться от них обеими руками.

Если же поинтересоваться, в каком году и на каком языке вышло первое печатное издание данного сочинения, то выяснится, что почти ни одна из изданных Тизенгаузеном арабских рукописей не была не только напечатана, но и переведена ни на один из европейских языков до самого Тизенгаузена, издавшего свои отрывочные русские переводы в 1884 году. А между тем рукописи в единственных на свете экземплярах находятся почти в каждом европейском музее, и притом большая часть из них представляет в основе своей переписки друг с друга, но не простые, а с вариантами, дополнениями или исключениями тех мест, которые, соответственно, нравилось или не нравилось копиисту. Это можно счесть за чудо, если только они не написаны в самой Европе!

Давайте рассмотрим книгу «Чудеса предопределения Божия в судьбах Железного царя (Тимура-хана)», приписанную Ахмеду Ибн Араб-шаху, сыну Арабского шаха.

Впервые она была напечатана на латыни в Голландии в 1663 году. Написаны эти «божеские чудеса» рифмованной прозой. Об авторе сообщается, что родился он в Дамаске в 1388 году, много путешествовал, изучил персидский, монгольский и турецкий языки; вел в качестве секретаря турецкого султана Магомета I (1374–1421) переписку с его вассалом ханом Дешт-Кипчакским и, наконец, перебрался в Каир, где и умер в 1450 году. Вот пример текста (в переводе Тизенгаузена):

«Когда Тохтамыш, султан Дештский и Татарский, увидел, что Тимур убил Хусейна, кровь сердца его вскипела и забушевала вследствие родства и соседства с Хусейном. Приготовил он несметную рать и двинулся в бой с Тимуром, а Тимур выступил против него из Самарканда. Сошлись они оба на окраинах Туркестана… Между обоими войсками установился обмен военных дел, и мельница войны не переставала вращаться до тех пор, пока не измолола войска Тимурова. Но вдруг из его остатка выехал человек по имени сеид Берке, слез со своего коня, схватил горсть песку, пустил его в лицо неприятелю-губителю и крикнул громким голосом:

– Враг побежал!

Тимур закричал то же самое своим зычным голосом, как у человека, созывающего жаждущих верблюдов и кричащего: «джаут! джаут!».

И повернулись войска Тимура, как возвращаются коровы к своим телятам, и снова принялись за бой со своими противниками и супостатами. И вот рать Тохтамыша отступила, обратилась в бегство, и по пятам ее последовали возвращавшиеся ранее вспять. Войско Тимурово наложило на них меч и дало им пить чашу смерти. Захватили воины Тимура имущество и скот их и забрали в плен главных начальников и свиту…».

И по стилю, и по языку это никак не летопись, а именно «Чудеса», как и называется книга. Очень похоже на французские переводы арабских сказок, не правда ли?… – да, скорее всего, самими французами и написано. А кстати, почему же ни один арабский писатель не посвятил ни строчки Куликовской битве?

Посмотрим и на описание земли Дешт-Кипчакской, владений Тохтамыша, из той же книги:

«Эта область исключительно Татарская, переполненная разными животными и турецкими племенами, со всех сторон огражденная и во всех частях возделанная, обширная по объему, здоровая водою и воздухом. Люди ее – мужи в полном смысле, воины ее – превосходные стрелки. По языку это самые красноречивые турки, по жизни – самые праведные, по лицу – самые прекрасные, по красоте – самые совершенные. Женщины их – солнца, мужчины их – полнолуния, цари их – головы, бояре их – груди. Нет в них ни лжи, ни обмана, нет между ними ни хитрости, ни лукавства. Обычай их ездить на телегах с уверенностью, не знающей страха. Городов у них мало, и переходы их продолжительные. Границы Дештской земли с юга – море Кользумское (Каспийское?) да море Египетское (Черное?), завернувшее к ним из области Румской (Ромейской). Эти два моря почти что сталкиваются (!), не будь промеж них гор Черкесских (Кавказ?), составляющих между ними грань непроходимую, вплоть до Китайских пределов, принадлежащих владениям Монголов и Хатайцев.

С севера его – Ибирь (что такое?) и Сибирь, пустыни и степи да пески (в сибирской тайге?), нагроможденные точно горы. И сколько этой степи, где бродят только птицы и звери. С запада Дештской земли – окраины земель Русских и Болгарских да владения христиан-нечестивцев (кто такие?); к этим окраинам прилегают и Румские владения, лежащие по соседству с землями, подвластными Туркам-Османам.

Выезжали, бывало, караваны из Хорезма и ехали себе на телегах спокойно без страха и опаски вдоль до самого Крыма…

Не возили они с собою ни продовольствия, ни корму для лошадей и не брали проводника вследствие многочисленности тамошних народов, да обилия еды и питья у живущих там.[60] Путешествовали они от одного племени до другого и останавливались только у того, кто сам предлагал у себя помещение… Ныне же в тех местностях, от Хорезма до Крыма, никто из тех народов и людей не живет, и нет там другого общества, кроме газелей и верблюдов».

Из последней фразы прежде всего следует, что писал не современник, а далекий потомок, уже не заставший благополучия какой-то там земли Дешт-Кипчацкой, и этой фразе вполне можно верить. Никто тут и не жил, кроме тех немногочисленных людей, которые обслуживали караван-сараи вдоль трассы северного отрога Великого шелкового пути. У настоящих путешественников по восточным степям рассказы о многочисленности здешних народов не вызывали ничего, кроме недоумения.

«Он (султан Берке) побудил народы Дешта к вступлению на пастбище Ислама, и вот почему Дешт стал сборным местом всякого добра и блага, так что к прежнему прозванию «Кипчак» прибавилось еще прозвание «Берке», т. е. Благодатный. А теперь Хаджи Исаи-еддин, сделавшийся начальником в Самарканде, продекламировал мне следующее свое стихотворение в Астрахани, одном из Дештских городов, претерпев на пути туда разные невзгоды:

– Я слышал, что «Берке» находится в степи, прозванной по своему султану – степью благодати. Дал я верблюдице моего путешествия остановиться на одной из окраин этой степи, но не нашел там никакого Берке (то есть благодати)».

Здесь видно разочарование человека, начитавшегося про чудеса в Кипчацкой степи, но не нашедшего их при действительном путешествии.

Теперь вернемся к противоборству Тимура и Тохтамыша,[61] происходящему в этих декорациях. Если даже согласиться с наивным описанием нижне-Волжской действительности первой половины XV века, то политическая картина такова: руководитель одной из земель Византийской империи Тимур, обеспечивающий порядок на торговых дорогах Великого шелкового пути от Турции до Самарканда, вышибает с Волги своего конкурента, немецкого крестоносца Тохтамыша, татровца и владыки Немецкой Кипчакии, по землям которого идет северный отрог того же самого Шелкового пути. Ибн Араб-шах сообщает о поражении Тохтамыша:

«Длился этот бой и погром около трех дней, затем поднялась пыль от бегства войска Токты, показавшего тыл. Рати его разбежались и отступили, и полчища Тимура разбрелись по Дештским владениям и расположились в них. Ему подчинились последние и первые из них. Завладел он всем движимым, разделил его и унес с собою, собрал все захваченное и раздал всю добычу, дозволил грабить да полонить, произвел гибель и насилие, уничтожил племена Дештские (немецкие), истребил наречия их, изменил порядки и увез с собою все захваченные деньги, всех пленных и имущество. Передовые войска его дошли до Азака (Азова), и он разрушил Сарай, Сарайчик, Хаджи-Тархан и все эти края».

Обычная для феодальных времен, хоть и очень крупная, разборка и дележ территории. Дальше события развивались так. Тимур, как мы видели, шуганул Тохтамыша на запад, а затем «передал бразды» своему новому татарскому (татрскому) другу Темиру (Темир Кутлую), поскольку, как о том и сообщает автор книги, «подчинились последние и первые из них».

Тохтамыш спрятался в Литве у князя Витовта (тоже, нашел друга. Интересно, что историков столь странный союз татарина с литовцами нисколько не удивляет. Да и чего удивляться! Разбитый незадолго до этого Мамай тоже сбежал к католикам, только не в Литву, а в Кафу к генуэзцам)… Литовскому князю так полюбился татарский мусульманин Тохтамыш, что на требования татарского же царя (а не хана) Темир Кутлуя выдать беглеца князь отказался и «пошел на царя со своими князьями и со всею литовской силою и стал у реки Ворысколы в Татарской земле». Очевидно, что дело здесь не в личной неприязни, а в политических причинах: Темир Кутлуй переметнулся не просто к другому вассалу общего сюзерена (папы), но к противнику папы.

А реку Ворысколу сами же историки считают за Ворсклу, приток Днепра, там, где Полтава. Значит, «Татарская земля» расположена в Полтавской губернии, много западнее воображаемого Заволжья.

«Царь, услышав о приходе князя Витовта, еще раз послал к нему послов с последней речью: «Зачем ты пришел с нами биться и не выдал нашего беглого царя? Мы не заняли твоей земли, ни городов, ни сел. Всем нам один бог и правда». Но Витовт не отступил: «сошлись обе рати и была великая сеча, какой не бывало с татаровами у литовской земли, и за грехи случилось тут горе великое литовским детям. В бою убили великого князя Андрея Ольгердовича и всех князей именитых семьдесят четыре, а воевод из Литвы пало костьми такое множество, что только один бог знает. Причем один раз одержит верх тот над этим, а другой раз этот над тем.

Дела племен Дештских стали ухудшаться и расстраиваться и, вследствие малочисленности убежищ и крепостей, подверглись разъединению и розни, тем более, что на них нападали два льва и налегали две беды. Большая толпа их ушла с Тимуром, которому она стала подвластной и у которого находилась в плену. От них отделилась часть, которая не поддается ни счету, ни счислению и не может быть определена ни палатой, ни списком; она ушла к Румийцам и к Русским по своей злополучной участи и превратной судьбе очутилась между христианами многобожниками и мусульманами пленниками[62]… По этим причинам обитатели Дешта, жившие ранее в довольстве, дошли до оскудения и разорения, до разъединения и безлюдства, до нищеты и совершенного извращения.

… Они дошли до того, что если бы кто поехал теперь по Дешту без вожака и руководителя, то вследствие опустошения непременно погиб бы при переездах. Летом ветры сдувают там пески и скрывают дорогу путнику, а зимою снег покрывает страну, так что вся земля Дешта пустынна и жилища его безлюдны, привалы и водопои покинуты, а пути его, по всему вероятию, губительны и недоступны».

Эти степи всегда такими были, а те описания, которое давалось раньше, – вымысел. Сочинение «Сына Арабского шаха», по сути, является поэмой вроде «Слова о полку Игореве», а неправильное понимание политической ситуации Дешт-Кипчакии сильно портит реальную историю.