Забытое

Когда я ничего не отвечаю, он хлопает в ладони, его лицо принимает серьёзное выражение.

— Послушай, сынок…

— Пожалуйста, не… не называй меня так, — выдавливаю я, не разжимая зубов.

— Ты по-прежнему мой сын. Пожалуйста, Зейн, постарайся понять меня. Я не желал тебе зла.

Я вскакиваю с места.

— А я теперь понятия не имею, кто ты такой. Человек, который проводит опыты на детях? Который поручает своему генетику убить невинного ребёнка? Который виновен в смерти собственной жены?

— Зейн, пожалуйста…

— Нет, это ты послушай, отец. Хотел ты того или нет, но ты это сделал. И я не знаю, можно ли всё это вот… — я указываю на него и на себя, — когда-нибудь исправить.

Харлоу поднимается с кресла и делает ко мне несколько шагов.

— Осторожнее, сын. Мы говорим не только о моём прошлом, но и о твоём будущем. Не разрушай его из-за моих старых ошибок.

— Это не просто ошибки, отец. То, что ты сделал, это отвратительно. Мерзко. Чудовищно, — мотая головой, я отхожу подальше от него. — Не знаю, смогу ли я когда-нибудь тебя простить.

В глазах моего отца отражается мольба.

— Пожалуйста, Зейн, не говори так. Я всё также хочу однажды передать тебе компанию, и мне всё ещё нужно, чтобы ты женился на Ариан.

— Попробуй обратиться с этим к своему настоящему сыну.

— Ты, Зейн…

Я поднимаю руку, чтобы он замолчал.

— Прошу, хватит. Я услышал достаточно.

Я выхожу из кабинета, но Харлоу продолжает кричать мне вслед:

— Если ты отвернёшься от меня, то клянусь, ты об этом пожалеешь.

Может, он и прав, но в этот самый момент это единственная защита, что у меня есть. Не оглядываясь назад, я покидаю комнату, оставляя отца одного.

11. СИЕННА

Прощание — горько-сладкая штука. Мне не терпится поскорее добраться до Рубекса и разобраться, что происходит с Треем, но кто знает, когда я вновь увижу маму и Эмили.

Мы стоим на платформе, ждём скоростной поезд, который увезёт меня в Рубекс, тогда как чёрный автомобиль стоит всего в нескольких метрах от нас, готовый отвезти маму и Эмили в убежище. Зейн и телохранитель, которого он нанял, стоят в стороне, давая нам минутку наедине.

Крепко сжимая Эмили, я шепчу ей на ухо, чтобы хорошо себя вела и слушалась маму. Она такая маленькая, что легко приспосабливается ко всем изменениям. Но меня беспокоит мама. Её глаза красные, опухшие и всё время полны слёз с той самой минуты, как я сказала ей, что поеду в столицу, а они с Эмили — в безопасное место

Мама заключает меня в долгие объятия.

— Прошу, береги себя, Сиенна.

Я сжимаю руки за её спиной.

— Хорошо.

Она выпускает меня из объятий, печально улыбается, берёт Эмили за руку и ведёт к машине. Телохранитель по имени Рубен спешит к ним и открывает им заднюю дверь. Когда они забираются внутрь, Зейн сжимает мой локоть и уводит меня на пару метров в сторону.

— Я останусь с ними на день-два, пока они не устроятся, — тихо говорит он. — Рубен не отойдёт от них ни на шаг.

— Ему можно доверять?

— Абсолютно. Я доверяю ему собственную жизнь, — он передаёт мне микрокарту и что-то похожее на карту-ключ. — Когда приедешь в Рубекс, отправляйся прямо в мою квартиру. Дверной замок там электронный, но ключ должен сработать.

— Должен?..

— Прости. Ключ сработает, — он встречается со мной взглядом. — Пожалуйста, будь осторожна.

— Окей.

— В квартире полно еды, но микрокарту можно использовать для любых покупок.

— Зейн… — собираюсь я отказаться. Это всё слишком. Я не знаю, как смогу отплатить ему за всё, что он сделал мне и моей семье.

— Просто используй её, — перебивает он и достаёт из кармана маленькую коробочку. — И последнее, это для тебя.

С робкой улыбкой он вручает её мне.

Удивлённая, я беру коробочку и аккуратно приподнимаю крышку. Тихий вздох срывается с моих губ, когда я замечаю то, что лежит внутри на бархатной подушке. Овальный медальон с бабочкой, выгравированной на его золотой поверхности.

— Он прекрасен, — выдыхаю я. — Но тебе не стоило…

— Твоя татуировка связывает тебя с Треем. Я хотел, чтобы у тебя было что-то, что связывало бы со мной, — он кивком указывает на медальон. — Можно?

Взяв подвеску, он заходит за мою спину, перекидывает волосы на одну сторону и застёгивает украшение на моей шее. Его тёплые пальцы скользят по моей коже, вызывая мурашки. Как только медальон застёгнут, он спадает в ложбинку всего в нескольких дюймах от моего сердца. Как символично.

— Я знаю, что тебе нравятся бабочки, — говорит он, когда я разворачиваюсь к нему лицом.

Мои пальцы касаются холодного металла, прослеживая контур гравировки.

— Я в восторге. Спасибо!

Его глаза пристально изучают моё лицо, как вдруг он наклоняется и быстро целует меня в щёку.

— Береги себя, — шепчет он мне на ухо.

Я смотрю, как он садится в свой внедорожник и вместе с Рубеном, мамой и Эмили отъезжает. Сестра активно машет мне рукой из заднего окна. В моём горле застревает ком, пока я смотрю, как они уезжают, но я понимаю, что это необходимо, чтобы их защитить. Пока Рэдклифф на свободе, они никогда не будут в безопасности. И чем скорее я доберусь до столицы, тем быстрее я смогу покончить со всем этим.

Как только они исчезают из виду, я сажусь на скамейку под одной из белых грибовидных крыш над платформой и жду свой поезд. Замечаю, что на меня пялится парень с каштановыми волосами с другой платформы, и отвожу взгляд.

Серебряный поезд с гладкой, плавной поверхностью прибывает на станцию с мощным потоком воздуха. Вместе со всеми остальными пассажирами я подхожу к дверям, которые открываются автоматически. Меня слегка потряхивает, но как только оказываюсь внутри, я смотрю на микрокарту, которую мне дал Зейн, и нахожу место в последнем вагоне. Я прохожу мимо сидений, пока не подбираюсь ближе к окну. Сидения жёсткие и спинки не откидываются, но к счастью, поезд набирает скорость больше шестисот километров в час, так что поездка будет недолгой.

Когда поезд начинает движение, я чувствую, как кто-то садится рядом со мной. Я поворачиваюсь и удивляюсь. Это тот самый парень, который пялился на меня на платформе.

Прочистив горло, я говорю:

— Здесь занято.

На его лице появляется растерянность.

— Да? Извините. Мне показалось, что с вами никого не было.

Моя рука рефлекторно тянется к подвеске на шее. Я тяжело сглатываю, внезапно желая, чтобы Зейн оказался здесь, со мной.

— Ну, вам показалось, — я оглядываюсь на проход между сиденьями. — Мой парень зашёл в туалет. Он придёт через минуту.

Незнакомец поднимается, освобождая место.

— Тогда не буду мешать.

Он отходит на несколько шагов к одиночному сиденью — единственному незанятому и находящемуся по диагонали от того, на котором он только что был. Если он повернёт голову, то сразу увидит пустое место рядом со мной. Проходит одна минута, другая, а мой вымышленный парень так и не показывается, и я начинаю нервничать. Единственный хороший знак — этот тип уткнулся в свой планшет.

Стараясь не привлекать к себе внимания, я надеваю на плечо свой рюкзак с вещами, прихваченными мной из дома, и прохожу мимо одиночных сидений, прочь от парня с каштановыми волосами, не отрывающего взгляда от экрана. Я пересекаю вагон до конца, выхожу на платформу и захожу в соседний, где, наверное, будет больше людей. Облегчённо выдыхая, я нахожу одиночное сиденье рядом с женщиной, одетой в деловой костюм, которая что-то говорит по линку и едва ли обращает на меня внимание.

Чем ближе мы подъезжаем к столице, тем сильнее скручивается мой желудок. Когда мы оказываемся всего в нескольких милях от Рубекса, за окном виднеется пышное обилие зелёной растительности — не сравнить с нашим пустынным пейзажем, — и мне кажется, что меня сейчас вырвет. Я уже была пару раз в столице, и оба раза — вместе с родителями, когда я была младше. Тогда ещё высотки казались удивительными и интригующими, а не хранящими страшные тайны с опасностями на каждом шагу.

Вскоре из окна виднеются первые меганебоскрёбы, я смотрю на них благоговейно. Они больше, чем любое здание в нашем городе. Уже отсюда я вижу гигантские экраны по всему городу, каждый из которых показывает фотографии знаменитостей, рекламу продукции или краткую сводку новостей. Они встроены в стены небоскрёбов и возвышаются над большей частью города. Я помню, как папа не раз говорил, что эти экраны каждый раз напоминают ему гигантские глаза, следящие за каждым нашим шагом. У меня тоже отчасти есть такое ощущение, но в то же время мне нравятся все эти огни и мелькающие картинки. Я задаюсь вопросом, как сильно изменился Легас за последние десятилетия.

Вытягивая шею, я пытаюсь смотреть в окно через женщину, которая всё ещё занята разговором по линку. Есть кое-что, что мне хочется увидеть больше, чем что-либо другое. Кое-что, запомнившееся мне ярче всего из наших семейных поездок. Мне не терпится увидеть это вновь.

Когда мы въезжаем в город, высоченные стеклянные здания поглощают нас, и я успеваю только мельком и издалека взглянуть на то, что хотела увидеть. Бирюзовую воду, сверкающую в солнечном свете. Океан Пасифики.

И вот его уже не видно. Теперь я со всех сторон окружена зданиями.

Скоростной поезд начинает замедляться, и в животе возникает такое странное чувство, словно часть меня отстаёт на полмили. Как только мы останавливаемся на станции, я тут же хватаю свой рюкзак и следую за толпой к дверям. Я слышу разговоры сразу на стольких языках, что не разбираю ни слова. Пока один из голосов не раздаётся прямо за моей спиной:

— Врать было не обязательно.

Я оборачиваюсь и опять вижу этого парня. Он идёт всего в паре шагов позади меня, явно направляясь в ту же сторону. Он преследует меня? От страха я сжимаю кулаки.

— Не понимаю, о чём вы говорите, — резко отвечаю я.

Он подходит на шаг ближе. Внезапно мы стали как остров посреди океана людей, пытающихся нас обойти. Я хочу отступить на шаг, но там слишком много народу.

— Твой парень? Он всё ещё в туалете?

Он внезапно перешёл на «ты». Сложно сказать, злится он или веселится, потому что он надел солнцезащитные очки, и мне не видно его глаз.

— Это не твоё дело, — выпаливаю я, тоже переходя на «ты». Развернувшись на каблуках, я вклиниваюсь в поток людей, заставляя себя не оглядываться, чтобы проверить, идёт ли он за мной. Только на выходе со станции я решаюсь осмотреться. К счастью, его и след простыл.

***

Квартира Зейна располагается в высотке на воде. Я захожу в лифт и нажимаю кнопку семьдесят восьмого этажа. Мне приходится крепко сжать губы, чтобы сдержать дурацкую улыбку. Я в лифте одна, и поэтому, когда он начинает подниматься и мой желудок буквально ухает к пяткам, я не стесняюсь крепко обхватить себя руками. Я чувствую в ушах давление воздуха и зеваю, радуясь лёгкому хлопку и сладкому чувству облегчения.

Когда я выхожу из лифта на семьдесят восьмой этаж, я вижу огромную букву R на стеклянной стене и догадываюсь, что это личный этаж Райдеров. Я пытаюсь мысленно приготовиться к тому, как может выглядеть пентхаус, но когда я использую ключ-чип, чтобы открыть дверь, нет таких слов, которыми можно описать то, что я вижу.

Я медленно подхожу к огромным панорамным окнам. Они выходят на океан, отчего мне кажется, что я смотрю не просто на воду, но и на весь мир. Отсюда мне открывается вид на бескрайнюю, синеву. Я не вижу бурлящие пенистые приливы или переливающиеся волны. Только необъятная бирюза без конца, без краю. Я в жизни не видела ничего прекраснее.

Люди и машины внизу такие крошечные, будто это некое сообщество лилипутов. Крохотные человечки, которые спешат на работу, водят свои миниатюрные машинки и останавливаются на малюсеньких светофорчиках. Единственное, что остаётся таким же крупным, помимо океана, так это экраны, транслирующие изображения по всему городу. И то, я нахожусь так высоко, что смотрю на них сверху вниз и едва понимаю, что они рекламируют.

Оторвав, наконец, взгляд от окна, я осматриваю квартиру. Зейн говорил, что Райдеры бывают здесь всего несколько раз в год и в то же время это место идеально. Интерьер выполнен в ненавязчивых кремовых и серых тонах, создающих успокаивающий эффект. На стеклянном журнальном столике стоит оловянная ваза с букетом радужных цветов, будто бы ждавших моего приезда.

Я оставляю рюкзак на диване, на котором, судя по его виду, жутко неудобно сидеть, и оглядываюсь. По левую руку располагается просторная спальня с отдельной гардеробной размером с мою комнату дома, а ванна в соседней комнате настолько большая, что двое могли бы там свободно плавать. Кровать кинг-сайз так и манит, чтобы я на неё запрыгнула.

В квартире есть ещё три спальни и, по меньшей мере, четыре ванные, а также игровая, кабинет, небольшая библиотека. И хотя мне бы хотелось насладиться моментом пребывания в таком месте, как это, мне пора приступать к работе.

Садясь на диван, который оказался удобнее, чем я думала, я ставлю рюкзак себе на колени. Среди вещей, собранных за ночь, совсем немного одежды, потому что остальное место занимает оборудование. Вытащив свой линк, расшифровщик, небольшой планшет, который одолжил мне Зейн, и два пистолета, которые передала мне Трина, я выкладываю всё это на стеклянную поверхность столика.

И набираю номер Чеза.

Он уже всё знает о моей поездке в Рубекс — мы разговаривали об этом вчера, — так что я совсем не удивлена, когда он сразу же отвечает.

— Я на месте, — говорю, только увидев его лицо.

— Как тебе поездка на скоростном поезде? — спрашивает он. Его широкая улыбка занимает большую часть экрана. — Говорят, он стал ещё быстрее.

— Это было очень быстро. Тебе бы понравилось.

— Я по-прежнему считаю, что тебе стоило разрешить мне поехать с тобой, — говорит он. — Я бы развлёк нас, если бы ты заскучала.

Я улыбаюсь в ответ.

— Ты знаешь, почему тебе нельзя сюда, Чез. Это слишком опасно для всех, кто мне дорог, — я прочищаю горло, переходя к делу. — Вот координаты места, где я сейчас нахожусь. Ты уже вышел на след Трея?

Чез взялся проверить дорожные камеры, на случай, если одна из них распознает лицо Трея.

— Да. Дважды. За последние двое суток ровно в час дня его изображение дважды мелькнуло у фонтана на Гейбл-Стрит. Там рядом есть парк. И угадай, что находится за парком?

Чез не ждёт моих догадок.

— Проход в здание ВИГ, — объявляет он.

— Проход?

— Ага. Само здание находится над водой, недалеко от берега. Те, у кого есть доступ в ВИГ, проходят туда по подводному туннелю.

В глубине души я догадывалась, куда Рэдклифф захочет заманить Трея — в здание ВИГ. Но для того, чтобы изучить его или чтобы получить от него информацию, я не знала.

— Можешь прислать мне координаты этого парка?

— Не вопрос, — несколько щелчков по клавиатуре, и он сообщает: — Готово.

— Спасибо, Чез, — я думаю, говорить ли ему о том парне из поезда, но отказываюсь от этой идеи. Возможно, это пустяк, и нужно просто выкинуть его из головы.

Когда мы прощаемся, я нахожу что-то съедобное в буфете, который забит расфасованной едой. Достаточно поместить её в микронагреватель и невероятно аппетитный стейк с картошкой готов. Может быть, это слегка чересчур для позднего завтрака, но я не жалуюсь. Всё лучше, чем «Мит-дерьмо-Делайт».

Я могу привыкнуть к такому образу жизни.

Как только я доела и чуть ли не вылизала контейнер, я кладу в карман микрокарту, которую дал мне Зейн, на случай, если она мне понадобится, и покидаю пейнтхаус. Когда я выхожу из здания, моя голова чуть ли не кружится от предвкушения. Наконец-то я делаю что-то, чтобы вернуть Трея назад.

Воздух здесь холоднее — возможно потому, что рядом океан, с которого дует ветер, и высотки, отбрасывающие длинные тени. Используя координаты, которые дал мне Чез, я лавирую между десятками людей на улицах. Парк, о котором говорил Чез, находится всего через несколько домов от квартиры Зейна. Я замечаю изогнутое блестящее здание, располагающееся прямо на воде в нескольких сотнях метров от берега. Предполагаемый проход в него, начинающийся на побережье, надёжно защищён вооружёнными до зубов охранниками.

Я присаживаюсь на скамейку в парке, с которой удобно поглядывать на этот вход. Посреди серости, стали и стекла окружающих построек этот ярко-зелёный островок с травой и деревьями представляет собой интересный контраст, равно как и голубизна океана, который хорошо отсюда видно. Вода омывает вращающуюся серебряную сферу — фонтан слева от меня, некоторые брызги долетают до моих ног. Надевая солнцезащитные очки, я приступаю к «слежке».

Мимо проходят женщины в голографических деловых костюмах с мини-юбками. У одной, например, волосы собраны наверх в причудливой причёске, напоминающей павлиний хвост. Она одета в узкое платье, состоящее из малюсеньких чешуек, переливающихся на солнце. Опускаю взгляд на свою одежду — джинсы и чёрную футболку. Я выгляжу совершенно неуместно.

Проходит полчаса наблюдения за людьми, и вдруг я замечаю его, и моё горло сжимается. Он выглядит настолько изменившимся, что я почти его не узнаю. Одетый в деловой костюм, с коричневым портфелем в руке, он проходит через охранников. Я привыкла видеть его в футболках, рукава которых не могли скрыть его накачанных мышц, и такой строгий костюм кажется на нём неправильным.

Часть меня хочет рвануть к нему. Та часть, которая глубоко внутри всё ещё верит, что он меня любит. Но рациональная часть заставляет меня остаться сидеть на своём месте и продолжить наблюдать. Находясь где-то между проходом и мной, он странно останавливается на полпути и оглядывается вокруг. Я склоняю голову, притворяясь, что уткнулась в свой линк, но время от времени поглядываю на него.

Уголки его губ опускаются, он хмурится, глядя на кафе напротив парка. Не знаю, как долго он так стоит и смотрит, задумавшись о чём-то, но потом он встряхивает головой и продолжает идти.

Я слегка разворачиваюсь на скамейке и кладу руку на спинку, чтобы увидеть, как Трей проходит через парк к другой скамейке, где его ждёт девушка со светлыми волосами. Мой желудок дёргается.

Рейни.

Трей садится рядом с ней и наклоняется, чтобы чмокнуть её в щеку. Я хочу закричать, когда он уже почти отстранился, но она хватает его руками за шею и притягивает обратно, глубоко целуя в рот. Внутри меня всё закипает, мне приходится отвернуться.

Когда я решаюсь бросить ещё один взгляд, Рейни достаёт из своей сумки еду, передавая Трею. Он разворачивает сэндвич и откусывает, жадно и неряшливо, напоминая мне о том, как он ел в столовой в лагере. Манеры за столом никогда не были его сильной стороной. На секунду я вновь вижу под всей этой неправильной декорацией того самого парня, который спас меня из МПЗ, когда Рэдклифф и его приспешники пытали меня водой. Парня, который руководил спасательными операциями по извлечению несовершеннолетних преступников из научных лабораторий. Парня, который стоял во главе «Грани».

Но сейчас я смотрю, как они с Рейни едят, непринуждённо болтая, и всё это кажется настолько реальным, что я начинаю сомневаться в своих воспоминаниях. Что если это всё реально, а в лагере было притворство?

Когда они заканчивают есть, Рейне собирает весь мусор и бросает в одну из мусоросжигалок, которые стоят в парке через каждые пятнадцать метров. Даже не желая того, я продолжаю смотреть, как Трей поднимается со скамьи. Просто не могу оторвать взгляд. Он и Рейне обнимаются, и так довольно медленные объятия перетекают в ещё более долгий поцелуй.

Я стараюсь дышать глубже, но мне мешает ком, застрявший в горле. Это всё было ошибкой. Надо было согласиться, чтобы Зейн поехал со мной. Его мягкие слова и сильные руки смогли бы меня сейчас утешить.

Уверенная, что увидела достаточно, я встаю, не поднимая головы, и направляюсь обратно к дому Зейна.

Я так и не выяснила ничего, что могло бы помочь Трею, а только засомневалась сама. Может, его память и была изменена, но эти его эмоции сейчас — они настоящие. И его явно, чёрт подери, никто не заставлял целовать Рейне — ни сейчас, ни тогда у дома Зейна. И потому я задаюсь вопросом…

Что если он не хочет вспоминать? Что если он не хочет, чтобы его спасали?

12. ЗЕЙН

Как только Вивиан и Эмили устроились в безопасном доме, затерянном в горах, вместе с Рубеном, их телохранителем, я вернулся в Легас. Но когда я подъезжаю к дому, моё сердце уходит в пятки. На подъездной дорожке красуется красный кабриолет Ариан. Мы не общались вот уже несколько дней, и сейчас меня пугает возможная встреча.

Я нахожу её на кухне. Она сидит на барном стуле, болтает с Гретой. Стоит мне войти, как Грета бросает на меня понимающий взгляд и сбегает с кухни, бормоча что-то про стирку. Ариан разворачивается ко мне, её глаза сверкают.

— Где ты был? Я пыталась тебе дозвониться…

— Я отключил свой линк, — оправдываюсь. Я не хотел, чтобы кто-то смог отследить моё местоположение и узнать про убежище, поэтому на всякий случай отключил линк.

Ариан хмурится.

— Но куда ты пропал?

— Мне нужно было уехать на пару дней.

Я не готов к этому разговору. У меня нет правдоподобного объяснения.

Она морщит лоб.

— Но ты ни слова не сказал мне о том, что уезжаешь. Я… я переживала за тебя.

Я смягчаюсь от этих слов.

— Прости, я не хотел, что бы ты волновалась. Всё решилось в последний момент.

Она спрыгивает со стула и подходит ко мне.

— Пожалуйста, не делай так больше. Не уезжай, не сказав ни слова.

— Не буду, обещаю.

Я уже сомневаюсь, что смогу сдержать это обещание. Мне больно, что я вынужден ей лгать.

— Мы ведь скоро поженимся, — продолжает она, кладя руку мне на грудь. — Мы должны всё друг другу рассказывать.

Её глаза всматриваются в мои. Её голубые глаза в обрамлении длинных ресниц. Она великолепна. Любой мужчина был бы счастлив с ней. И всё же я чувствую притяжение к кое-кому другому. Безумец ли я? Или просто дурак?

— Согласен, — бормочу я, а она тем временем подходит вплотную ко мне.

— Я скучаю по тебе, когда тебя нет рядом, — добавляет она.

Как я могу сказать ей, что не чувствую того же? Что когда я с ней, я думаю о другой девушке. Что когда я не с ней, я всё равно думаю о другой.

— Я сейчас рядом, — говорю ей.

— Да, ты рядом, — шепчет она, и касается моих губ своими. Я не могу её оттолкнуть. Она же, в конце концов, моя невеста. Но целовать Ариан совсем не то же самое, что целовать Сиенну. Поцелуи Сиенны — это молния, страсть, пламя, тогда как поцелуи Арианы — это сахар, жимолость и мягкость.

Её губы даже на вкус как жимолость.

— Чем я заслужил? — спрашиваю, когда она отстраняется.

Она пожимает плечами.

— Я же сказала: просто соскучилась, — она снова садится на барный стул. — И буду скучать, когда завтра уеду в столицу.

Я напрягаюсь.

— В столицу? Ты собираешься в Рубекс?

— Да. Там устраивают свадебную выставку через несколько дней, и я подумала, что это может быть интересно, — она застенчиво улыбается. — Не хочешь присоединиться?

Это возможность поехать в Рубекс и узнать, как там Сиенна.

Я улыбаюсь ей.

— С удовольствием. Где ты планируешь остановиться?

— В папином домике на берегу.

— Отлично. Я приеду в свою квартиру, ты будешь жить в домике на берегу. Сможем встретиться.

Ариан наклоняет голову к плечу.

— А может, я побуду у тебя? Твоя квартира находится в самом сердце города, там всё рядом. А до папиного домика добираться почти час.

Я колеблюсь.

— Ну, там же сейчас Сиенна. Ты ведь помнишь мою кузину Сиенну?

Она кивает.

— А ещё я помню, что в пентхаусе Райдеров есть несколько спален. Я права?

— Ну, да…

— Супер! — светится она. — Я смогу познакомиться поближе с Сиенной. Я знаю, как вы двое близки.

Я быстро обдумываю дальнейший сценарий. Ариан, Сиенна и я в одной квартире. С ума сойти. Просто абсурд. Но как мне из этого выкрутиться?

Мышцы моей шеи напрягаются, но я заставляю себя выдавить улыбку.

— Какая замечательная идея. Вот Сиенна удивится.

Это ещё мягко сказано.

— О, прекрасно! — смеётся Ариан. — Это так волнующе, — она спрыгивает с барного стула. — Я тогда побегу домой собирать вещи, — потянувшись ко мне, она мазнула губами по щеке. — Увидимся утром.

Я смотрю ей вслед, пока она покидает комнату, и затем опираюсь на барный стул, на котором она сидела.

Вот чёрт. Что я только что натворил?

13. СИЕННА

Третий день я делаю это — иду в парк к полудню, жду, когда Трей выйдет из Ведомства, поцелует Рейни и съест сэндвич. Их ежедневные встречи просты и предсказуемы, меняются только наряды Рейни и галстуки Трея. И каждый день Трей останавливается на полпути и смотрит на то маленькое кафе через дорогу. Я не понимаю: если он так сильно хочет пойти туда, то почему же они с Рейни просто не могут пообедать там?

Но на третий день я прихожу к выводу, что должна что-то предпринять. Каждая клеточка моего тела жаждет получить ответы. Ответы на вопросы, ради которых я здесь.

Я только вошла в квартиру после ежедневной вылазки и тут же напрягаюсь. У входа стоят чемоданы — количества вещей хватит на пару месяцев, — и в воздухе стоит сладкий аромат, что-то вроде амброзии с жимолостью. С кухни слышится звонкий смех.

Кровь стучит в висках, я всем телом вжимаюсь в стенку. Зейн не упоминал, что кто-то приедет. Я хватаю тяжёлый декоративный подсвечник с комода в холле и бесшумно прохожу через гостиную на кухню, где к моему огромному удивлению оказываются Зейн и Ариан.

Ариан первой замечает меня, стоящую в дверях с поднятым над головой подсвечником. Её рот удивлённо раскрывается. Зейн оборачивается и видит, как я приготовилась к бою. Он быстро побегает ко мне и выхватывает подсвечник из руки.

— В этом нет необходимости, — бормочет он.

— Что ты здесь делаешь? — требую от него ответа. — Я же сказала, чтобы ты не приезжал.

— Мне напомнить, чья это квартира? — сквозь зубы отвечает Зейн. — Я могу приезжать сюда, когда захочу.

Я вспыхиваю всем телом. Чувствую себя дурой. Ну конечно, это его жильё, и у него есть полное право поставить меня на место.

Ариан бросается ко мне.

— Привет, Сиенна, рада тебя видеть, — говорит она, слегка меня обнимая. Я чувствую, какая она худая. — Пожалуйста, не злись на Зейна. Это была моя идея устроить тебе сюрприз.

— Сюрприз, определённо, удался, — замечаю я.

Ариан улыбается, показывая идеальные белые зубы.

— Как хорошо! Я просто обожаю сюрпризы. И знала, что ты будешь рада.

Выдавливаю улыбку.

— Я рада, — разворачиваюсь к Зейну и говорю: — Зейн, можно тебя на минуточку?

Зейн переводит взгляд с меня на Ариан и обратно и кивает. Схватив его за руку, я тяну его в гостиную, посылая Ариан доброжелательную улыбку.

Как только мы оказываемся там, где она не услышит, я шиплю:

— Что ты здесь делаешь? И почему с ней?

— Прости, — говорит он. — Она и так собиралась поехать в Рубекс, а я хотел проведать тебя, и мне показалось это хорошей идей. Ну, уже не такой хорошей.

— Я же сказала тебе не приезжать. Ты хоть представляешь, насколько теперь всё будет сложнее? С ней под боком? Это рушит к чёрту все планы!

— Знаю, и мне, правда, жаль, — он делает паузу. — Но есть хорошая новость: она будет занята своими делами в городе. Тут на неделе будет какая-то масштабная свадебная выставка, которую она с нетерпением ждёт.

Я мотаю головой, слишком злая, чтобы говорить. Это не грёбаные каникулы. Мы здесь не ради развлечений, не ради свадебных выставок. У меня есть две важные задачи. Устранить Рэдклиффа — раз. И вернуть Трея — два.

— Ой, да не переживай обо мне, — ядовито выпаливаю я. — Я обо всём позабочусь, пока ты шляешься с Ариан по выставкам, планируя вашу будущую свадьбу. Как я могу стоять у вас на пути, — я собираюсь уйти, но Зейн хватает меня за руку.

— Сиенна, стой. Всё совсем не так, и ты это знаешь.

Вырвав руку, я иду по коридору.

— Сиенна, стой, куда ты пошла?

— Наружу. Мне нужно подышать.

— Но мы не закончили разговор, — возражает он.

Я слышу, как Ариан зовёт Зейна из кухни. Я выхожу через главную дверь и бью по кнопке вызова лифта. Зейн следует за мной.

— Нет, — говорю я. — Мы закончили.

Двери раздвигаются.

— Просто выслушай меня…

Я захожу внутрь, и двери начинают закрываться. Зейн протягивает руку, чтобы остановить лифт, но затем медленно убирает, словно мысленно заставил себя отпустить меня. Он сжимает губы в жёсткую линию, в глазах — смесь злости и разочарования. Я смотрю себе под ноги, пока двери не закрываются окончательно.

Я стою в лифте, прислоняясь спиной к стене, тяжело дыша. Сердце отбивает неровный ритм о грудную клетку, руки трясутся. Я уже жалею, что решила выйти, и часть меня хочет вернуться назад и извиниться. Но потом я вспоминаю про Ариан, которой Зейн разрешил приехать, и ярость пламенем вспыхивает в груди.

Он мог найти предлог, чтобы отказаться от поездки. Или хотя бы чтобы она не приезжала в его квартиру. Но нет, он этого не сделал. А значит, подсознательно хотел, чтобы она была здесь. И да, это слегка ранит.

Мне нужно остыть. Небольшая прогулка должна помочь.

Я нажимаю кнопку подземного этажа и жду. Лечу вниз так быстро, что желудок взлетает, уши закладывает, а мозг проясняется.

Мне нужен план. Я никак не смогу подобраться к Трею, пока Рэдклифф на свободе. В то же время сам Рэдклифф наверняка ходит с охраной в поисках остатков «Грани», что может затруднить доступ к нему.

Покинув здание, я замираю, решая, куда пойти дальше. Я знаю, что парк располагается по левую руку, но хочу посмотреть и другую часть города. Я иду вдоль дороги, прочь от пентхауса Райдеров. Я снова выделяюсь из толпы в своих тёмных штанах и футболке, в то время как все остальные девушки одеты по последней моде — в сверкающие юбки, металлические корсеты и острые каблуки.

Я прохожу отели, другие высотки, не менее впечатляющие, и деловые центры. Время от времени, между кварталами я вижу проблески залива. Мне очень сильно захотелось подойти ближе, и я сворачиваю по одной из улиц. Пересекаю ещё один перекрёсток, и от океана меня отделяет лишь металлическое ограждение. Облокотившись на перила, я глубоко вдыхаю солёный воздух.

Я закрываю глаза и запрокидываю голову. Солнце греет моё лицо, а океанский бриз — охлаждает кожу. Я думаю о том, какой мирный здесь океан, несмотря на гудки, звучащие время от времени вдалеке, как вдруг кто-то хватает меня сзади. Я собираюсь закричать, но звук заглушает ладонь, накрывшая мой рот.

— Ну и ну, мисс Престон, — говорит голос, который я знаю даже слишком хорошо. — Рад нашей новой встрече.

Не успеваю я начать сопротивляться, как что-то прокалывает мою шею, и весь окружающий мир погружается во тьму.

14. СИЕННА

Моё тело будто сделано из свинца. Я не могу пошевелиться. Ни ногой, ни рукой, ни даже веками. Глаза просто отказываются открываться. Зато работают все остальные органы чувств. Я слышу приглушённые голоса то ближе, то дальше. Я чувствую запах дезинфицирующего средства. Мой рот пересох, будто в него запихнули тысячу бумажных полотенец. Когда я пытаюсь поднять руку, мои пальцы дёргаются, и я слышу шелест простыней.

Моё правое веко принудительно открывают, и я вижу ярко-красный свет, состоящий из нескольких колец, как у мишени. Пальцы, держащие моё веко, отпускают его и переходят к левому. Нет ни боли, ни напряжения, только полное онемение с головы до пальцев ног.

Я фокусируюсь на голосах вокруг меня. Один мужской, глубокий и, как ни странно, он кажется мне знакомым. Это не голос Рэдклиффа, я уверена, но не могу определить, чей он. Или где я его уже слышала.

— Так вы говорите, что она сама вызвалась на изменение ДНК? — говорит первый голос.

Второй я не узнаю.

— Да. Просто налетела на Рэдклиффа с мольбами. Сказала, что она сирота и что-то про психическое заболевание в её семье. Не хочет унаследовать или что-то вроде того.

Они говорят обо мне. Я пытаюсь заставить себя открыть глаза, собирая всю силу воли в области век. Они открываются узкими прорезями, и яркий белый свет бьёт по глазам. Вздрагивая, я крепко зажмуриваюсь, прежде чем попытаться ещё раз.

Комната размыта, как в тумане. Белые лампочки свисают с потолка, согревая моё тело, как искусственное солнце. Всё здесь белое… и стерильное.

В зоне видимости возникает силуэт, и хотя он тоже расплывчатый, я пытаюсь сфокусироваться на лице человека. Это мужчина, джентльмен в годах, одетый в белый лабораторный халат с седыми прядями в тёмных волосах. Он наклоняется ближе, когда замечает, что я открыла глаза, и моё горло пересыхает ещё сильнее, если это вообще возможно.

Я несколько раз моргаю, мои веки такие тяжёлые, будто их измазали мёдом. Я надеюсь, что лицо изменится, станет иным, но оно остаётся таким же. Те же карие глаза, те же седеющие волосы, те же складки у рта.

Нет. Это не может быть правдой. У меня, должно быть, галлюцинации.

Я пытаюсь открыть рот, чтобы спросить, что за наркотик они мне вкололи. Сказать им, что у меня глюки. Но не получается. Ни рот, ни язык не слушаются. Разум где-то вне зоны досягаемости, за пределами здравого смысла.

Мой папа мёртв. Я видела его сразу после смерти. Видела, как хоронят его тело.

И всё же этот человек — тот, который сейчас кружит надо мной, осматривая внимательным взглядом врача, — выглядит в точности как мой отец, вплоть до крошечного шрама на подбородке.

Я не могу дышать. Я. Не могу. Дышать. Я сейчас задохнусь.

Пытаюсь сделать вдох, но такое чувство, будто целая тонна кирпичей давит мне на грудь. Рот открывается и закрывается, как у рыбы, но я не могу выдавить ни слова. Ни слова, ни воздуха.

— Участившийся пульс. Её организм сопротивляется.

И конечно же, я узнаю этот голос. Голос человека, который убаюкивал меня, когда мне снились кошмары в детстве; человека, который показал мне, как найти Большую Медведицу на ночном небе; человека, который вне всяких сомнений является моим отцом.

Мои глаза закатываются, и темнота поглощает меня.

***

Я парю над своим телом, глядя вниз на бледную рыжеволосую девушку, лежащую на полосатой простыни. Девушку с медальоном на шее.

Темноволосый врач проверяет показатели жизненно важных функций, в то время как две женщины в медицинских халатах ведут записи на бумажных планшетах. Помещение белое, стерильное и совсем не гостеприимное.

Когда мужчина втыкает в меня иглу, подключая к капельнице, я не чувствую вообще ничего. Тело на столе рефлекторно дёргается, но это не я. Эта девушка не может быть мной, потому что я сейчас тут. Разве я могу быть в двух местах одновременно?

На мгновение я чувствую себя так, будто мне удалось вырваться, сбежать, но я не знаю, от чего именно. Это чувство свободы, которое я не могу объяснить. Но когда мужчина поворачивается, и я замечаю страх в его глазах, мольбу, чтобы девушка на столе начала дышать, всё вновь обрушивается на меня, как нахлынувшая волна океана, и накрывает осознанием правды.

Я ни откуда не сбежала. Понимание этого вернулось ко мне и дразнит, терзает меня.

Мой папа жив.

В это мгновение я чувствую себя так, словно меня пнули в грудь и выбили весь воздух из лёгких. Я смотрю вниз и вижу, что этот человек — мой папа — проводит сердечно-лёгочную реанимацию.

Каждый миллиметр моей кожи от пальцев рук до пальцев ног сжимается, пока мне не начинает казаться, что я вот-вот вырвусь из телесной оболочки. Мою грудь сдавливает, словно её зажали в железный кулак. Я жмурюсь, пытаюсь закричать, но не вырывается ни звука. Последнее давление, легчайший поток воздуха, и моё тело вновь становится тяжёлым, когда я хватаю ртом воздух, долго и судорожно.

— Тише, тише, девочка. Дыши. Медленно и глубоко, — говорит мужчина.

Когда я открываю глаза, то вижу, как он внимательно смотрит на меня с робкой улыбкой, приподнимающей уголок его губ. Эта улыбка такая родная, что у меня слёзы набегают на глаза. Я так скучала по этой улыбке, безумно тосковала по нему самому. И вот теперь он здесь, всего в шаге от меня, а я просто лежу и плачу.

И всё же я пытаюсь заговорить.

— Папочка, — шепчу я, но выходит слишком тихо. Он не слышит. Смочив губы языком, я пытаюсь снова: — Пап?

Он наклоняет голову, сочувственно улыбнувшись, и оглядывается назад.

— Вы сказали мне, что эта девочка — сирота. Что у неё нет родителей.

— Так и есть. Она никто.

Подождите. Я узнаю этот голос. Это человек, которого я ненавижу больше всего на свете. Человек, разрушивший мою жизнь.

— Тогда почему она зовёт отца? — на папином лице появилось скептическое выражение.

— Должно быть, она просто дезориентирована. Мы вкололи ей приличную дозу анамарина.

Я пытаюсь повернуть голову, чтобы увидеть его — человека, которого я ненавижу, но моя шея как будто деревянная.

— А зачем вы вкололи ей анамарин? — спрашивает папа.

— Она сильно нервничала. Мы подумали, это поможет ей успокоиться.

Лжец.

— И вы утверждаете, что она добровольно согласилась? — папа ещё раз проверяет мой пульс. Я чувствую его тёплые пальцы на своём запястье.

— Именно так. Она сказала, что хочет помочь сделать наше общество лучше.

Фонарик светит в мои глаза, заслоняя обзор и вызывая тёмные пятна.

— Ты нас изрядно напугала, — бормочет папа, и я понимаю, что он обращается ко мне. Но почему он не рад меня видеть? Почему не заключает в объятья, не шепчет, что всё будет хорошо? Почему он делает вид, что не знает меня?

— Пожалуйста, держите меня в курсе о её самочувствии следующие несколько дней, — говорит Рэдклифф, его голос постепенно звучит всё ближе. Когда он склоняется над койкой, я пытаюсь отвернуться, но он всё ещё здесь, всего в нескольких сантиметрах от моего лица, и я не могу пошевелиться. — Когда мы с тобой покончим, — шепчет он мне на ухо, — ты забудешь собственное имя и уж тем более всё, что было у тебя с Треем Винчестером.

Страх сдавливает грудь, когтями впивается в горло. Я пытаюсь плюнуть в него, но мой рот плохо слушается, и слюна течёт по подбородку.

Рэдклифф хохочет, отстраняясь.

— Вижу, ты не растеряла свой пыл, — он подмигивает мне. — Это только вопрос времени.

Я смотрю, как он ковыляет до двери, его титановые ноги проглядывают из-под края брюк. Дверь закрывается за ним, и я поворачиваюсь и выжидающе смотрю на папу, уверенная, что он бросит свой спектакль, раз Рэдклифф ушёл. Но он слишком занят, сидя за экраном компьютера и анализируя данные с диаграммами.

— Пап, — шепчу я, стараюсь привлечь его внимание. Он не слышит меня, и я пытаюсь снова, уже громче: — Папа.

Он поднимает удивлённый взгляд. Почти как в тумане он поднимается со стула и подходит к моей койке.

— Папа, — хрипло шепчу я, — это я, Сиенна.

— Просто расслабьтесь, Сиенна. Как только я просканирую ваше тело и вашу ДНК, мы начнём процедуру.

Мои глаза распахиваются. Процедура? Что ещё за процедура?

Я тихо хнычу.

— Помоги мне, пожалуйста.

Я чувствую, как он кладёт руку поверх моей.

— Всё в порядке. Тебе нечего бояться. Обещаю, ты не почувствуешь боли. Все этапы процедуры будут под наркозом.

Слёзы наполняют мои глаза. Почему он говорит всё это? Почему не признаёт, что знает меня?

— Пап, — шепчу я, предпринимая новую попытку. — Я хочу домой.

Его глаза становятся печальными.

— Но, милая, ты же сбежала из дома. Помнишь?

И тогда осознание обрушивается на меня. Правда, которую я отрицала. Реальность, в которую я отказывалась верить.

Мой папа жив. Но он не помнит меня.

15. ЗЕЙН

Когда Сиенна не вернулась к девяти часам, я разозлился. К десяти — начал беспокоиться. К полуночи я уже паниковал.

Ариан уже давно отправилась спать, а я всё нервно расхаживаю по гостиной, жду, что вот-вот входная дверь откроется, Сиенна войдёт и извинится, что так задержалась и что заставила меня волноваться.

Но она так и не приходит.

К утру, когда её всё ещё нет и на линк она не отвечает, я уже знаю, что делать. Я приберёг это на экстренный случай, но думаю, что её исчезновение — это как раз такой случай.

На своём линке я активирую маячок в её медальоне. Конечно, подвеска с бабочкой — это красиво, но ещё она связывает меня с ней, как я и сказал ей на станции. Появляется карта, и я выбираю показать её локацию. Красный мерцающий огонёк показывает, что она находится прямо в океане, недалеко от берега.

Какого чёрта?

Я приближаю. В этом самом месте находится здание, и мне быстро удаётся выяснить, что это Ведомство Интеллекта и Генетики, то есть ВИГ.

Медленно выдыхая, я откидываюсь на спинку кресла. Видимо, она сумела проникнуть внутрь прошлым вечером и теперь собирает информацию о Трее. Если я туда вломлюсь, то могу испортить все её планы.

Лучше подождать.

16. СИЕННА

Густой туман стелется вокруг меня, а я как лодочка, затерявшаяся в бескрайнем океане, не вижу ни берега, ни маяка. Туман поднимается и поглощает мою лодочку. И я тону в этой дымке, теряя всякие ориентиры. Иногда голоса будят меня, но у них нет тел. Одни слова и никаких лиц.

Приходя в сознание и снова его теряя, я уже не помню ни про время, ни про место. Есть только онемевшие конечности и боль в сердце, будто мне постоянно делают уколы и анализируют ДНК.

Иногда я вижу сны. О фениксах и бабочках, но не имею ни малейшей догадки, почему они всегда появляются вместе, как будто тесно связаны между собой. Мне также снятся светлые локоны, холмистые луга и смех на ветру. Временами я задаюсь вопросом, а сны ли это вообще, или мои ожившие воспоминания. Хотела бы я знать наверняка.

Чаще всего в этих снах я вижу одного парня. Темноволосого, с ямочками на щеках. Он подталкивает меня к краю обрыва. Стоя на скале, возвышающейся над океаном, он протягивает мне руку.

— Пойдём со мной, — говорит он. Когда я отказываюсь, он всё равно бросается вниз. И когда я подхожу к обрыву, чтобы посмотреть, его там уже нет. Его тело поглотили шумные волны.

Так проходят часы, дни, может даже года. Я, правда, не знаю, как долго я здесь и где именно это «здесь». Вот только меня терзает одно ощущение, что я должна быть где-то в другом месте, заниматься чем-то иным. Ищет ли меня кто-нибудь? Переживает ли?

Я слышу некий шум. Кажется, дверь распахивается. Или это не дверь, а выстрел. Или тарелка, разбившаяся об стену. Я слишком устала, чтобы разбираться. Онемение проходит, и боль возвращается… Похоже, пора принять новую дозу.

Я слышу крики: мужские голоса, они в ярости. Из моих вен вырывают трубки. Крепкие руки проскальзывают подо мной и поднимают вверх, а затем куда-то несут. Я чувствую прохладу. Мурашки разбегаются по моим рукам и ногам. Я хочу попросить, чтобы меня вернули обратно в постель, потому что мне холодно, очень холодно, но мой рот не открывается. И глаза тоже.

Тот, кто держит меня (кажется, мужчина) что-то говорит.

— Кто дал на это разрешение? — его голос злой, требовательный. Он перехватывает меня поудобнее, сжимает крепче.

Звучит какой-то приглушённый ответ.

— Я должен был догадаться, что за всем этим стоит Рэдклифф, — он понижает голос, угрожая. — Передай Рэдклиффу, что это только что стало моим личным делом. Может, у него есть свои связи, но у меня ничуть не хуже.

От его яростных шагов моё тело подскакивает, и я прислоняю голову к его плечу. Всё равно она слишком тяжёлая, чтобы держать её, а это очень удобное место, чтобы отдохнуть.

Меня обдало ещё более холодным воздухом. И вдруг стало так ярко за моими закрытыми веками, будто мы всего в паре метров от солнца. Мне кажется, что кожа вот-вот расплавится: каждый слой медленно сползает, обнажая мышцы, хрящи, кости. Я представляю себя как груду костей и сухожилий. Но затем я понимаю, что да, солнце яркое и очень тёплое, но оно не плавит меня. Всё в порядке.

— Держись, — шепчет голос мне на ухо. — Я с тобой.

Затем меня качает, будто я опьянела. Запах солёной воды так силён, что здесь просто должен быть океан где-то рядом. Чайки кричат, словно пролетают прямо над головами. Парень что-то говорит, и затем я слышу рёв заведённого двигателя. Мы на моторной лодке?

Он садится, и я оказываюсь у него на коленях. Он крепко сжимает меня. Моя голова слегка ударяется о его плечо, нос прижимается к нежной коже его шеи. А его руки, его тёплые руки, скользят вверх и вниз по моей руке. Затем мы движемся, немного подпрыгивая на волнах, лёгкие брызги попадают на мою кожу. Качание лодки убаюкивает меня, и я вновь погружаюсь в сон. Всё же пора принять новую дозу.

***

Приглушённые голоса звучат то тут, то там. В голове проясняется, туман исчезает, онемение проходит. Когда я пытаюсь открыть глаза, они теперь уже слушаются, и я вижу серые шёлковые занавески, кремовые стены и мебель с плавными краями. Повернув голову, я встречаюсь взглядом с тёплыми карими глазами незнакомца.

— Сиенна, — говорит он. И этого достаточно, чтобы вспомнить. Его глубокий, мелодичный голос.

Зейн.

— Скажи ещё раз, — шепчу я. Почему у меня такое чувство, что мы не виделись целую вечность?

Его губы расплываются в улыбке.

— Сиенна, — произносит он, выделяя каждый слог.

— Где ты был? — хрипло спрашиваю его.

Он смотрит на меня растерянно.

— Что ты имеешь в виду? Я был здесь, ждал, когда ты очнёшься.

— Очнусь?

Наклоняясь ближе, он рассматривает моё лицо. Его глаза отмечают каждую деталь.

— Ты не помнишь?

Я слегка качаю головой и морщусь от неприятных ощущений.

— Ты была в лаборатории Рэдклиффа. Они… проводили на тебе эксперименты.

Я смутно припоминаю это имя. Но лаборатория? Почему я была там?

Я облизываю пересохшие губы.

— Как долго? — выдавливаю я каркающим голосом.

Он прочищает горло, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

— Два дня.

В моей памяти есть пробелы, я пытаюсь вспомнить что-нибудь за последние два дня. Но ничего. Только дымка, которую я не могу ни стереть, ни забыть. Я пытаюсь убрать эту дымку, расчистить тучи, затмившие мой разум, найти хоть что-нибудь, что поможет вспомнить. И затем, как маяк посреди ночи, всплывает лицо мужчины. Добрая улыбка, карие глаза с морщинками, волосы с проседью.

Я втягиваю ртом воздух, и Зейн подаётся вперёд, оглядывая меня. Теперь я вспомнила: лаборатория, Рэдклифф, человек, который выглядел в точности как мой отец… Всё сразу.

— Я вспомнила, — шепчу я. Зажмуриваю глаза. Лучше бы не вспоминала.

Тёплая ладонь Зейна накрывают мою.

— Ты в порядке?

Мои глаза распахиваются. Он смотрит на меня обеспокоенно.

— Мне кажется… Кажется, мой папа жив. Он был в лаборатории.

Тревога на его лице усиливается.

— Возможно, ты думаешь, что видела его, но… — он печально качает головой. — Его там не было. Уверяю.

— Но он выглядел прямо как мой отец, — возражаю я. — Мы даже разговаривали. Он анализировал мою ДНК, уверял меня, что больно не будет.

— Сиенна, тебя накачали наркотиками. Это просто игры разума.

— Нет, Зейн. Он был там. Я видела его.

— Сиенна, — он сжимает мои пальцы.

— Но это правда, — говорю я, вырывая руку. — Я знаю, что я видела.

Я помню морщинки в уголках его глаз и складки у рта, которые становились ещё глубже, когда он улыбался. Он был таким родным. Даже его голос звучал как папин. Но может ли быть такое, что мне это всё привиделось? Возможно ли, что я увидела его только потому, что хотела этого?

Зейн максимально смягчает тон:

— Когда я пришёл туда, ты была как будто где-то далеко. Совсем ничего не соображала. Когда я только увидел… — его голос обрывается. — Мне показалось, что ты мертва.

Я мотаю головой, словно так я смогу расчистить голову от лишнего. Не могу поверить. Я хочу зацепиться за эту мысль, за эту надежду, что мой папа каким-то чудом всё ещё был жив. Идея сама по себе нелепа. Мы похоронили его больше года назад.

И эта глупая фантазия, что мой отец может быть жив, исчезает, как будто уносится течением быстрой реки.

Конечно, Зейн прав. Большая часть времени в лаборатории — это один необъятный расплывчатый туман. Видимо, врач, которого я приняла за отца, просто оказался похож на него, и мой разум наложил на него свои проекции, придав ему черты, с которыми он показался знакомым, даже родным. Его голос, его улыбка, его глаза. С учётом всех обстоятельств это объяснение кажется самым логичным. Мне внезапно становится стыдно, что я реально поверила в это. Вот что значит принимать желаемое за действительное.

— Ты прав, разумеется, — выдавливаю улыбку.

— Прости. Я бы очень хотел, чтобы это было правдой. Честно, хотел бы.

— Погоди. А как ты узнал, где меня найти?

Его взгляд скользит по моей шее, и Зейн касается пальцами моей кожи, поднимая медальон.

— Я ведь так и сказал: мне хочется, чтобы тебя со мной что-то связывало.

Я смотрю на него ошеломлённо.

— Хочешь сказать, в медальоне маячок?

Он кивает и неловко улыбается.

— Ну, а что мне ещё сказать? Я переживаю за тебя, — он распрямляет плечи. — И, как оказалось, не зря.

— Но как ты смог проникнуть внутрь? Просто вломился?

— После того, как я определил твоё местоположение, я позвонил своему другу, который там работает. Он нашёл тебя в системе и подтвердил то, что я и так знал. Он сказал мне добраться на лодке, а сам открыл для меня чёрный вход.

Дверь в спальню открывается, и через неё заходит невероятно красивая девушка с волосами цвета красного дерева. Она широко улыбается, когда замечает меня. Зейн мгновенно подскакивает на ноги. Он целует её в щёку, и что-то чёрное, мерзкое поднимается в моей груди. Кто она такая?

Я слышу, как они тихо переговариваются, и она всё время поглядывает в мою сторону. Её голос громче, так что её слова я слышу отчётливо.

— Как она?

— Уже лучше, — отвечает Зейн, бросая взгляд на меня.

— Я всё ещё думаю, что ей стоит поехать в больницу…

— Нет, — твёрдо возражает Зейн. — Никаких больниц. Она будет в порядке.

Они говорят обо мне так, словно меня здесь нет. И мне не нравится, как длинные, тонкие пальцы этой девчонки лежат на груди Зейна.

— Привет, — говорю я, слегка махнув ей рукой. — Я Сиенна.

Она смотрит на Зейна и затем поворачивается ко мне, улыбаясь.

— Привет, Сиенна. Я Ариан, невеста Зейна.

Моя челюсть падает. Я смотрю на Зейна.

— Твоя невеста? Ты никогда не говорил мне, что у тебя есть невеста.

Взгляд Зейна переходит на меня, затем обратно на Ариан и в итоге останавливается на мне.

— Ты не помнишь Ариан?

Он медленно подходит ко мне и садится в кресло рядом с кроватью.

Я смотрю на Ариан, изучая её прекрасные черты — губки бантиком, красивые дуги бровей, тонкая фигурка, длинные шелковистые волосы. Я уверена, что никогда раньше её не видела. Качаю головой, страх подкатывает к горлу. Чего ещё я не помню? Кого ещё я могла забыть?

К счастью, эта Ариан понимает намёк, что ей пора уйти.

— Я буду рядом, если понадоблюсь, — обращается она к Зейну.

Дверь тихонько закрывается за ней. И первое, что у меня вырывается:

— Ты помолвлен?

Зейн кивает, в его глазах отражаются мучения.

— Почему? Почему ты собираешься жениться на ней?

— Всё это очень сложно, — говорит он и поджимает губы.

— Но… но что насчёт нас? — нерешительно спрашиваю я.

Выдох, срывающий с губ Зейна, едва слышен.

— Ты же сама не хочешь никаких «нас».

— Этого не может быть… — начинаю я, но Зейн перебивает:

— Сиенна, зачем ты приехала сюда, в столицу? — он следит за моей реакцией, рассматривает каждую чёрточку на моём лице, как будто это подробнейшая карта, и он пытается найти ключ, чтобы раскрыть все секреты.

Хм, это хороший вопрос. Я приехала в столицу, чтобы… чтобы…

Я смутно помню скоростной поезд, но хоть убейте, не помню, зачем я приехала. Расстроенно качаю головой.

— Не помню.

Зейн наклоняется ближе, пока его лицо не оказывается всего в паре сантиметров от моего. Я даже вижу крошечный шрам над его бровью, который не замечала раньше. Это в некотором роде даже мило.

— Тебе о чём-нибудь говорит имя Трей Винчестер?

Трей Винчестер. Хм.

Трей Винчестер.

Я прокручиваю это имя в голове несколько раз, но ничто не откликается.

— Нет. А должно?

Я пытаюсь найти на лице Зейна какую-нибудь подсказку о том, что я забыла, но вижу только его внутреннюю борьбу. В конце концов, он вздыхает и говорит:

— Разберёмся, не переживай.

Но когда он встаёт и наклоняется, чтобы поцеловать меня в щёку, когда его губы задерживаются у моего уха, а тёплое дыхание щекочет кожу, моё единственное желание — это повернуть немного голову. Так, чтобы наши губы встретились.

И когда он выходит из комнаты, меня внезапно охватывает чувство, что я что-то забыла. Что-то очень важное.

Но что?

17. СИЕННА

— Вспомнила что-нибудь ещё? — спрашивает Зейн, когда мы идём по набережной, ближайшей к океану, держа в руках мороженое в рожках. Солнце ярко светит, обжигая спину.

Я слизываю тающий шарик со вкусом печенья, пока мороженое не потекло по моей руке.

— Не особо.

Зейн ведёт меня к скамейке на окраине парка, откуда открывается вид на гребни волн и серебряное здание-подкову, возвышающееся над океаном, как грозный страж. У нас отличный обзор на вход в это здание, куда одни сотрудники заходят, чтобы попасть в лаборатории по подводной трубе, а другие — выходят. Когда мы садимся, нога Зейна задевает мою. Я смотрю на него, пока он осматривается вокруг, будто бы ищет кого-то. Я слегка толкаю его плечом.

— Всё хорошо?

— Конечно, — улыбается он мне. — Я просто радуюсь нашей прогулке.

Я закатываю глаза и слизываю мороженое с другой стороны, пока не убежало.

— А как же Ариан? Она не будет ревновать? Ну, она ведь всё-таки твоя невеста.

Зейн пожимает плечами, будто это пустяк какой-то, но я замечаю, как порозовели его щёки.

— Она всё понимает.

Я наклоняю голову вбок, пристально глядя на него.

— Что — всё?

Он слегка встряхивает головой.

— Мы можем поговорить о чём-нибудь ещё? Я не хочу говорить о ней, пока я с тобой.

— Окей, — отвечаю я, пододвигаясь немного ближе, и кладу голову ему на плечо. Моё мороженое капает на его руку.

— Прости, — смеясь, говорю я и выпрямляюсь.

Зейн усмехается и достаёт из кармана салфетку, вытирая руку.

— Пустяки.

Обводя языком мороженое по кругу, я смотрю на океан. Солнце спряталось за тучами, надвигающимися со стороны залива, как предвестники бури. Холодок пробегает по моей спине, когда поднимается ветер.

— Похоже, будет дождь, — бормочет Зейн, но взгляд его направлен не на тучи. Он смотрит на кого-то, выходящего из подводной трубы. Темноволосый широкоплечий парень, шагающий уверенной походкой.

Зейн поворачивается ко мне. Прослеживая мой взгляд, он спрашивает:

— Узнаёшь?

Мотаю головой.

Кивком указывая на него, Зейн говорит:

— Его зовут Трей Винчестер.

К этому времени я уже добралась до вафельной части и жадно откусываю сладкое блаженство.

— Ясно.

— И Трей Винчестер — это… — продолжает Зейн, наблюдая за моей реакцией. — Ну, по сути, из-за него мы здесь.

Я замираю, не дожевав.

— Вот как?

— Из-за Трея Винчестера… — медленно повторяет Зейн, словно разговаривает с маленьким ребёнком. — Из-за него ты и я приехали в столицу.

Моя рука опускается, мороженое напрочь вылетело из головы.

— Не понимаю. Хочешь сказать, я его знаю?

Зейн кивает.

— Не просто знаешь… Ты любишь его.

Я чувствую себя так, словно у меня весь воздух из лёгких мощным пинком в живот. Я сгибаюсь пополам, касаясь головой коленей, и пытаюсь осознать слова Зейна. Я люблю этого человека? Как? Я ведь даже не знаю его.

— Ты уверен? — шепчу я, выпрямляясь, и прослеживаю взглядом за этим Треем, который садится на скамейку с симпатичной девушкой с медовыми волосами и затем тянется к ней, чтобы поцеловать. — Похоже, он уже занят.

— Долго объяснять.

Я отворачиваюсь и бросаю остатки мороженого в открытый сжигатель мусора в нескольких метрах от нас, попадая в самый центр круглого бака. Удивлённо оглядываюсь на Зейна.

— Отличный бросок, — с улыбкой отмечает он.

Я принимаю серьёзный вид.

— Расскажи мне. Расскажи мне всё.

Зейн вздыхает. Не отрывая взгляда от океана, он воспроизводит события последних дней — нет, вообще-то, по его словам, всё это началось несколько недель назад. Часть из этого я помню — например, как Рэдклифф похитил мою маму, а Зейн помог спасти её из МПЗ, но когда он рассказывает про «Грань» или про Трея, я не нахожу отклика в своей памяти. Словно он говорит о ком-то другом. Совсем не обо мне.

— Я вступила в «Грань»? В эту экстремистскую группировку?

Зейн кивает.

— Ты даже не представляешь, как сильно я бы хотел солгать тебе. Сказать, что ничего из этого не было, что ты не вступала в «Грань», что ты не любишь и даже знать не знаешь Трея, но не могу. Не могу солгать тебе. Это было бы неправильно.

Я смотрю на Трея и девушку-блондинку, пока они обедают вместе на скамейке.

— Он тоже ничего не помнит?

— Его воспоминания, как и твои, были искажены. Он думает, что помолвлен с этой девушкой. Её зовут Рейни Уильямс, — он внимательно смотрит на меня. — Узнаёшь её?

— Нет, — качаю головой. — Я её не знаю.

— Знаешь. Просто не помнишь.

Прикусив внутреннюю сторону щеки, я говорю:

— Так зачем мы здесь? Я имею в виду, в столице.

— Сразу после взрыва МПЗ, когда ты и Трей лечились у меня дома, я узнал, что Трей — мой брат. Одна мать, разные отцы, — Зейн сглатывает. — Мы здесь, чтобы помочь ему. Помочь ему вспомнить. И вернуть его домой.

— Не думаю, что от меня сейчас будет много пользы, — с грустью говорю я.

— Это была твоя идея, — пылко возражает Зейн. — Раньше в тебе горел огонь. Ты жаждала восстановить справедливость. Пожалуйста, не говори, что этого больше нет.

Я погружаюсь в свои ощущения. По большей части я чувствую себя растерянной, слегка раздражённой тем, что я не могу ничего вспомнить, во мне нет ни огня, ни пыла.

Разочарованно вздыхаю.

— Прости, — шепчу я.

Руки Зейна тут же обхватывают меня, прижимая к груди.

— Это неважно. Мы со всем разберёмся, — он звучит искренно, и когда я смотрю ему в глаза, в его тёплые золотистые карие глаза с жёлтыми крапинками, я чувствую себя уже не такой потерянной. Его взгляд опускается на мои губы и возвращается к глазам, будто ищет что-то. Всего пара сантиметров разделяет наши губы, и если я потяну его за шею совсем легонько…

В небе раздаётся гром, и первые капли падают на наши лица. Отстранившись, Зейн берёт меня за руку и тянет, вставая.

— Давай найдём место, где можно будет переждать грозу.

Начинается ливень. Мы, наклоняя головы, бежим к ближайшему зданию, которое находится через перекрёсток от парка. Зейн всё это время держит меня за руку, тянет за собой, чтобы я на своих коротких ножках поспевала за его длинными ножищами.

Когда мы добегаем до здания, оно оказывается закрытым. Я пытаюсь восстановить дыхание.

— Бизнес-центр, — перекрикивает шум дождя Зейн. Полагаю, он хочет сказать, что вход только по электронным пропускам или какой-нибудь системе распознавания лиц. Так что вместо этого он тянет меня в обход здания, и мы прячемся под козырьком. Дождь льёт водопадом, но небольшой навес не даёт нам промокнуть сильнее, чем уже есть.

Дыхание Зейна ровное, размеренное, а у меня одышка, грудь поднимается и опускается вдвое чаще, чем у него.

— Молодец, что поспевала за мной, — дразнит он. Капли воды с его волос стекают по шее за ворот рубашки.

— Эй, я старалась, — обиженно отвечаю я и опускаю взгляд на свои мокрые ноги. — На таких коротеньких ножках далеко не убежишь.

От неожиданного раската грома я подскакиваю ближе к Зейну.

Он улыбается, глядя на меня с высоты своего роста. Воздух между нами заряжен электричеством, совсем как грозовое небо над головой. Его взгляд останавливается на моих губах, и я чувствую, как кровь пульсирует по венам. Но, к моему великому разочарованию, он отводит взгляд и вздыхает.

— Что?

Он показывает на нас двоих.

— Всё. Вот это. То, что между нами.

— А что между нами?

Рот Зейна превращается в прямую жёсткую линию.

— Ты выбрала Зейна. Каждый раз выбирала. А теперь… теперь всё как будто бы…

— Перевернулось? — заканчиваю я за него.

— Да, перевернулось, — он смотрит на стену из воды, льющейся с козырька. — Не знаю, как к этому относиться.

— Разве имеет значение то, что я чувствовала раньше? Какая разница, кого я выбрала в прошлом? — я касаюсь его щеки, заставляя посмотреть на меня.

— Я очень хочу сказать «нет, не имеет», очень. Но не могу. Потому что это имеет значение. И всегда будет.

— Но сейчас я изменилась, — я смотрю на его губы, его мягкие, полные губы, уголки которых опускаются вниз, когда он встревожен. Хотела бы я поцелуями стереть эту тревогу.

— Знаю, — мягко говорит он. — И это пугает, и волнует меня одновременно.

— Мы со всем разберёмся, — говорю я, используя те же самые слова, которыми он пытался подбодрить меня.

Его взгляд вновь находит мои губы, а руки сжимают переднюю часть моей влажной футболки в кулаки, притягивая ближе.

— Прости меня, — шепчет он, и его губы касаются моих.

Я не знаю, за что он извиняется. Уж точно не за поцелуй, потому что он за гранью всякого воображения. Одна рука ложится на мою шею, убирая в сторону влажные волосы, липнущие к коже. Вторая оказывается на талии, будто бы она создана, чтобы там находиться. Мои руки обвивают его шею, пальцы запутываются в мокрых волосах. Зейн вздрагивает и углубляет поцелуй, от его прикосновений всё внутри меня переворачивается.

Дождь вокруг прекращается, гром звучит где-то вдалеке, но всё, о чём могу думать я, так это о его губах на моих, о тепле его рук сквозь мокрую футболку, о запахе его кожи. Сандаловое дерево и пряности. Когда мы разрываем поцелуй, моё сердце бьётся о рёбра, как турецкий барабан, а дыхание прерывистое.

Зейн прижимается лбом к моему лбу, глядя мне в глаза.

— Надеюсь, ты не злишься на меня за это, — говорит он.

С чего бы? Это был самый лучший поцелуй в моей жизни. По крайней мере, мне так кажется…

— Я не злюсь на тебя, — улыбаюсь ему. — Я только думаю о том, как скоро мы можем повторить.

Зейн усмехается, но я вижу обеспокоенность в его взгляде.

— Нескоро, — он целует меня в нос, перед тем как отпустить. Дождь уже полностью прекратился, и солнце начинает проглядывать из-за туч. Тёмное небо рассеивается, оставляя только прекрасный голубой. Поднимая взгляд в небо, Зейн говорит: — Пойдём домой.

И всё то время, что мы возвращаемся по набережной домой, я задаюсь вопросом, почему Зейн выглядит таким хмурым.

18. ЗЕЙН

Когда мы возвращаемся в квартиру, нас встречает тишина. Ариан, наверное, пошла гулять по магазинам. Я стал замечать, что она это делает довольно часто. Честно говоря, я рад, что её здесь нет и она не видит, как мы с Сиенной заходим вместе, промокшие от дождя. Чувство вины, наверное, было бы написано у меня на лице, и она сразу бы догадалась, что между мной и Сиенной нечто большее, чем родственные отношения. Я даже удивлён, что она ещё не заметила. С каждым днём мне всё сложнее скрывать свои чувства к Сиенне.

Переступив порог, мы оба застываем. Всё перевёрнуто вверх дном. Выглядит так, словно кто-то проник в квартиру и начал выдвигать все ящики комодов, распахивать шкафчики, вытряхивая их содержимое наружу. Диванные подушки улетели в другой конец комнаты. Лампы опрокинуты, разбиты. Книги раскиданы по всему полу.

Инстинктивно я задвигаю Сиенну за спину, как бы защищая.

— Что случилось? — спрашивает она слабым голосом.

— Стой здесь, — шепчу я, после чего прохожу комнаты одну за другой. Все выглядят одинаково: бардак, разгром, хаос. Здесь явно что-то искали. Или кого-то.

— Нам нельзя здесь оставаться, — говорю я, спешно возвращаясь к Сиенне, всё ещё замершей у входной двери. — Как быстро ты можешь переодеться и собрать вещи?

— Эм, ну, вполне быстро, — она прикусывает нижнюю губу, и вот уже мой взгляд прикован к её рту.

Мотаю головой. Соберись, Зейн. Нашёл время.

— Встречаемся здесь через пять минут, окей?

Она кивает, но я вижу страх в её глазах. С этой потерей памяти она сама на себя не похожа. Она словно стала более мягкой версией той Сиенны, в которую я влюбился. Теперь я ещё сильнее хочу её защитить.

Я хватаю из гардеробной большую чёрную сумку и набиваю её одеждой, средствами личной гигиены и парой книг. Стянув с себя мокрые вещи, я надеваю новую футболку со штанами. По истечении пяти минут я возвращаюсь в гостиную и вижу Сиенну. Она осторожно переступает разбросанные по полу книги.

— Кто это мог сделать? — спрашивает она, наклоняясь, чтобы взять одну из книг. Она рассматривает обложку и читает название вслух: «Поэзия: от древних времён до наших дней», а затем поднимает глаза на меня. — Любишь стихи?

Я пожимаю плечами и забираю книгу из её рук.

— Можем взять с собой, если хочешь почитать, — я запихиваю сборник стихов в сумку и беру Сиенну за руку. — Всё собрала?

Она кивает, осматриваясь вокруг.

— Мы просто оставим всё так?

— Я вызову службу уборки. Как только мы уйдём, — я начинаю тянуть её к двери, но она колеблется.

— И куда мы пойдём?

Настолько далеко я ещё не задумывался. Знал только, что её нужно увести в безопасное место.

— Разберёмся.

И всё же она отказывается сдвинуться с места.

— А как же Ариан? Мы не можем уйти, ничего ей не сказав.

— Я сейчас же отправлю ей сообщение.

Похоже, её устроили мои ответы, и она, наконец, пошла за мной на выход, к лифту. Пока мы спускаемся на нижний этаж, я записываю Ариан голосовое сообщение, чтобы она не возвращалась в квартиру, а то её это явно шокирует.

— Ариан, мой отец решил сделать ремонт в квартире на этой неделе, так что мы не можем здесь оставаться. Мы с Сиенной остановимся в гостинице, но тебе, наверное, будет лучше погостить у своей подруги Венди эти несколько дней? Скажи мне, где будешь, и я попрошу Джеффа перевезти твои вещи. Прости, что так получилось.

Когда я заканчиваю запись, Сиенна одобрительно кивает.

Джефф, мой водитель, уже ждёт с машиной на обочине, когда мы выходим из высотки. Он открывает нам дверь, и мы садимся на заднее сиденье. Он спрашивает, куда ехать, и я называю самую дорогую гостиницу, которая только приходит мне на ум — отель «Виндзор». Джефф наверняка удивлён тем, что я везу другую девушку в такое место, но не задаёт вопросов. Чего нельзя сказать про Сиенну.

— Почему мы едем туда? — шёпотом спрашивает она.

— Увидишь, — кратко отвечаю я.

Когда Джефф останавливается у богато украшенного здания, занимающего целый городской квартал, я выхожу из машины и прошу Сиенну подождать меня.

— Я быстро, — уверяю её.

Представительный мужчина открывает передо мной стеклянную дверь, и я прохожу по отполированному деревянному полу к стойке регистрации. Женщина в деловом костюме и с гарнитурой широко мне улыбается.

— Чем я могу вам помочь?

— Я бы хотеть заказать номер, самый лучший, на несколько ночей.

— Ваше имя, пожалуйста? — она опускает взгляд к компьютеру, начиная что-то вбивать.

— Зейн Райдер.

Стоит мне произнести имя, как она тут же поднимает глаза на меня. Я не удивлён.

— Простите, мистер Райдер… Я, эм, не узнала вас, — она посылает извиняющуюся улыбку.

Моё имя имеет вес, к которому я, возможно, никогда не привыкну. Люди могут не знать меня в лицо, потому что Харлоу долго скрывал своего генно-модифицированного сына от общественности, но все знают моё имя. Иногда мне хочется уехать куда-нибудь, где никто никогда не слышал обо мне или вообще о Райдерах. Но я слишком многого прошу, особенно в таком месте, как Пасифика.

Я улыбаюсь ей в ответ.

— Не стоит извинений.

Она вновь глянула на экран.

— Я сейчас же подберу вам апартаменты.

И уже через считанные секунды она вручает мне две карточки для входа в номер. Она спрашивает, нужна ли помощь с багажом, я вежливо отвечаю, что нет.

Я чувствую её взгляд на спине, пока направляюсь на выход к ждущей меня машине. Когда я забираюсь в салон, Джефф наклоняет голову в ожидании дальнейших указаний.

— Увези нас из города, в Хитроу, — говорю ему.

Джефф кивает, выезжая на дорогу в поток машин.

— Зейн, куда мы едем? — спрашивает Сиенна с широко распахнутыми глазами.

Сжимая её ладонь в своей, я отвечаю:

— Я всё объясню, как только мы доберёмся.

Временно удовлетворившись моим ответом, она откидывается на спинку сиденья.

— К этому можно привыкнуть? — внезапно произносит она.

— К чему?

— К тому, что люди ждут тебя. Открывают двери машины и приносят ужин, — она кривит лицо. — Мне это всё как-то не очень.

Меня забавляет её откровение.

— Обычно я об этом не думаю. Так всегда было, и, поскольку я никогда не жил иначе, мне не с чем сравнивать, — пожимаю плечами. — Но не вижу в этом ничего такого.

— Я даже представить себе не могу, на что похожа твоя жизнь, — бормочет она, не отрывая глаз от окна и мелькающих мимо высоток.

Я хочу сказать ей, что моя жизнь была серой и скучной, пока я не встретил её. Что я не понимал, как много я упускаю. Но вместо этого я кратко отвечаю:

— То же самое могу сказать про тебя.

Она мягко улыбается мне, прежде чем вернуться обратно к окну.

Вид за стеклом быстро меняется с величественных многоэтажек на полуразваленные постройки. На одной из них светится вывеска «Фил с бухлом», но первая буква не горит, и поэтому выглядит как «ил с бухлом». В отвращении я отворачиваюсь, особенно когда замечаю полную парковку.

Когда местность, кажется, уже не может быть хуже, я замечаю то, что нужно. Старый мотель, будто прямиком из фильма ужасов. Вывеска, висящая чуть ли не на соплях, гласит, что это «Мотель № 8».

— Джефф, высади нас здесь, пожалуйста, — говорю я, не обращая внимания на его шокированный взгляд.

— Вы уверены, мистер Райдер? — спрашивает он, окидывая взглядом тёмную улицу.

Сиенна тоже оценивает обстановку. И судя по её лицу, ей не очень нравится то, что она видит.

— Что ты делаешь, Зейн? — шипит она.

Я успокаивающе сжимаю её колено.

— Можешь припарковаться прямо у входа, Джефф, — говорю я. Как только машина останавливается, и дверь открывается, я выскальзываю из машины и жду, когда выйдет Сиенна.

В её глазах отражается ужас. Она оглядывается вокруг, но всё же медленно выбирается из машины. Как только Джефф достаёт наши сумки из багажника, я его останавливаю:

— Дальше мы сами. Спасибо.

Сиенна пытается взять свою сумку, но я забираю обе.

— Вам ещё что-нибудь нужно, мистер Райдер? — спрашивает Джефф, складывая руки перед собой.

— Нет, Джефф. Я позвоню, когда нам снова понадобится куда-нибудь поехать, — вежливо ему киваю и веду Сиенну ко входной двери мотеля.

Тучный мужчина с выступающим животом и кривым носом — скорее всего, результат пьяной драки, — стоит за стойкой. Заметив нас, он усмехается.

— Заблудились?

— Нет, сэр. Мы ищем мотель на несколько ночей. У вас есть свободные комнаты?

Остолбеневший мужчина переводит взгляд с меня на Сиенну и обратно.

— Послушай, приятель. Мне тут проблемы не нужны. Я пытаюсь жить честно… если твоя жена узнает о твоей интрижке, то я не хочу быть в ответе…

Скрежещу зубами. Делаю глубокий вдох, прежде чем заговорить:

— Нам, вообще-то, нужны две комнаты.

Как только я это произношу, Сиенна хватает меня за руку, тянет, чтобы я наклонился к ней, и шепчет мне на ухо:

— Я не хочу оставаться одна. Можем взять одну комнату?

Мой живот сжимается.

— Конечно, — выпрямляясь, я говорю хозяину мотеля. — Нам бы одну комнату на несколько ночей. Найдётся?

Тот ворчит себе под нос.

— Найдётся. Но если твоя жена появится, ты ведь возместишь весь ущерб? Так?

Напряжённо улыбаюсь.

— Вам не о чем беспокоиться — я не женат.

От его облегчённого выдоха аж бумаги на стойке шуршат.

— А, ну что ж ты сразу не сказал? Это же всё упрощает.

Он спрашивает моё имя, я называю фальшивое, и он передаёт мне что-то металлическое.

— Что это? — спрашиваю я.

— Ключ от комнаты, ясень пень, — мужик качает головой, обходя стойку. — Номер шестнадцать: выходите наружу и налево. Раньше у нас был экран, но его украли, — он подмигивает мне. — Советую заглянуть к Филу здесь неподалёку. По вторникам всё в полцены.

Грязный взгляд, которым он окидывает Сиенну, не остаётся незамеченным.

— Эм, спасибо… за информацию.

Сиенна следует за мной на улицу, стараясь поспевать за моим широким шагом.

— Что мы здесь забыли, Зейн? Это безумие!

— Никому в голову не придёт искать нас здесь. Ты будешь в безопасности, — цифры на дверях свисают так, что шестёрка стала девяткой. — Вот мы и на месте, — говорю я, вставляя ключ в древний замок. — Не думал, что такие ключи ещё делают.

— Возможно, и нет, — бормочет Сиенна. — У меня такое чувство, что этот мотель стоит здесь со времён Средневековья.

Когда мы заходим в комнату, в нос ударяет смесь спёртого воздуха, дыма старых сигарет, запаха плесени и потных ног.

Закрыв рот ладонью, Сиенна выбегает из комнаты и делает несколько глубоких вдохов снаружи. Я осторожно пересекаю комнату в поисках места, куда можно положить наши вещи. Ковёр очень грязный, с каким-то пятнами, боюсь представить от чего. Наконец, я решаю поставить вещи на перекошенный деревянный комод. Возможно, только так его и можно использовать.

Когда Сиенна возвращается, зажимая нос, её взгляд тут же падает на двойную кровать в центре маленькой комнаты.

— Ой, — она резко опускает руку.

— Всё нормально, я посплю на полу, — кривлюсь при одной только мысли об этом.

Она смотрит на мерзкий пол и отметает этот вариант.

— Разумеется, нет. Ещё подхватишь какую-нибудь заразу.

— Тогда я лягу на диван, — указываю на потрёпанный диванчик в углу с унылым кофейным столиком перед ним. Туда и половина меня не поместится, но я не произношу этого вслух.

— Не глупи. Ты туда не влезешь.

Усмехнувшись, я иду в ванную, чтобы проверить её состояние.

— Ну ладно. Тогда положим подушки между нами.

Душ покрыт плесенью, в раковине трещина, унитаз будто никогда не мыли… Всё, как я и ожидал.

Сиенна ухмыляется, поддразнивая меня:

— Чего ты боишься, Зейн? Что я нападу на тебя, пока ты спишь?

Я ничего не отвечаю на её колкость. Было бы неправильно поощрять её, когда я прекрасно знаю о её чувствах к Трею… Если бы только она об этом помнила.

Пока Сиенна что-то ищет в своей сумке, я приседаю на край кровати. Теперь, когда она в безопасности, я могу сосредоточиться на следующей важной задаче: выяснить, что с ней сделали в ВИГе, чтобы изменить ей память.

Я смотрю, как она продолжает копаться в своих вещах, пока с довольной улыбкой не достаёт свою зубную щётку. Её волосы на затылке всё ещё влажные после дождя.

— Когда мы только зашли в эту комнату, меня чуть не вырвало. Я уже было… — она замолкает. — Что?

Пока я смотрел на её затылок, мне внезапно в голову пришла мысль. Настолько очевидная, что странно, почему я не подумал об этом раньше. Вставая, я подхожу к ней.

— Кажется, я понял, — говорю ей. — Можно?

Не успевает она ответить, как я убираю волосы с её шеи и всматриваюсь в линию роста волос.

— Что ты делаешь?

— Я ищу… Вот оно! — теперь я вижу. Маленький порез. Совсем незаметный, если не знать, что искать. — Как я и думал.

Я разворачиваю её к себе лицом.

— Что там?

Мои пальцы всё ещё остаются на её шее, под волосами, мягко касаясь заживающей царапины.

— Ой. Что ты делаешь?

— У тебя там крошечный порез. И думаю, я знаю откуда.

— Расскажешь?

— Я лучше покажу, — посылаю Джеффу сообщение с просьбой забрать нас через несколько минут.

Сиенна бросает на меня озадаченный взгляд, но затем направляется в ванную, чтобы почистить зубы. Я нетерпеливо жду в комнате, нервно дёргая дверную ручку. Надеюсь, я прав. Очень надеюсь.

Как только она выходит из ванной, я раскрываю входную дверь и жестом говорю Сиенне следовать за мной.

— Куда мы теперь? — спрашивает она.

— В штаб-квартиру «Мэтч 360».

— Зачем?

Я проверяю, закрыта ли за нами дверь.

— Потому что мне кажется, я знаю, как они изменили твои воспоминания и что мы можем сделать, чтобы вернуть их обратно.

19. СИЕННА

Штаб-квартира «Мэтч 360» — это огромное стеклянное здание, которое выглядит так, словно его свернула рука великана — по форме оно напоминает спираль ДНК. Это уникальный архитектурный шедевр, на разных этажах которого растёт настоящая трава и деревья.

Зейн уже сказал мне, зачем мы здесь, но это не имело значения: я благодарна уже за то, что мы покинули тот захудалый мотель с едким запахом свинарника.

Даже в Рубексе у Зейна есть личный водитель. Выходя из чёрной машины, мы благодарим Джеффа — статного джентльмена, слегка напоминающего пингвина в своей униформе. Разумеется, я не говорю об этом вслух.

Зейн кивает охранникам на входе, которые спешат открыть ему двери.

— Добрый день, мистер Райдер. Мы не ожидали вас сегодня, — неловко бормочет один из них.

— Всё в порядке, Солан, — отвечает Зейн. — Это не запланированная встреча.

Как только мы переступаем порог, я не могу перестать пялиться наверх, в бесконечно огромное пространство, тянущееся до самого потолка двадцатиэтажного здания, который тоже сделан из стекла и открывает обзор на голубое небо над нами. А вокруг этого открытого пространства располагаются этажи с балконами.

Зейн даже не обращает внимания.

— Мне сообщить вашему брату о вашем прибытии? — спрашивает охранник по имени Солан.

— В этом нет необходимости, — говорит Зейн. — Мне нужно только взять кое-что из кабинета отца, и затем мы поедем дальше.

Солан кивает и отступает на шаг.

— Если вам что-нибудь понадобится, стоит только попросить.

Зейн благодарит его, берёт меня за локоть и ведёт к ряду лифтом. Двери сделаны из матового стекла, на которых изображён символ «Мэтч 360», так что сразу видно, когда лифт приходит и уходит. Мы поднимаемся на двадцатый этаж, оставляя внизу приёмную.

Кабинет мистера Райдера хорошо защищён технологией считывания отпечатка пальца и сканирования сетчатки, но Зейну достаточно ввести пароль из нескольких цифр, и вот уже доступ разрешён. Зейн криво улыбается.

— Хорошо быть сыном основателя компании.

— И её будущим владельцем, — напоминаю ему. Он отводит взгляд.

— А, да, и это тоже, — я улавливаю неуверенность в его голосе, но не понимаю, откуда она там взялась. Он должен гордиться, что однажды унаследует эту компанию от своего отца.

Дверь открывается со щелчком, и через несколько секунд Зейн нащупывает выключатель. Кабинет тут же озаряется светом. Стены здесь белые, пол белый, даже офисная мебель вся белая. Гладкий белый стол мистера Райдера будто бы парит в воздухе, но при более близком рассмотрении я понимаю, что он свисает с потолка на невидимых тросах. Вместо одной из стен здесь огромное окно с дверью, ведущей на балкон, где находится небольшой бассейн. Бирюзовая вода сверкает в свете солнца.

Пока я осматриваю кабинет, Зейн уверенно направляется к дальней стене и выдвигает ящик, затем другой, третий.

— Могу поклясться, он был здесь, — бормочет Зейн, с грохотом задвигая последний ящик.

— Что ты ищешь? Я могу помочь, — предлагаю ему.

— Ручной рентгеновский аппарат, — руками он показывает его размер.

Шестерёнки в моей голове крутятся. Зачем ему рентгеновский аппарат? Если только…

— Ты думаешь, они что-то вживили в меня?

Мои пальцы тянутся к затылку, пытаясь нащупать место, где Зейн увидел порез. Я чувствую шероховатую линию. Как я раньше не заметила?

Зейн прерывает свои поиски, чтобы поднять глаза на меня.

— Да, я так думаю.

— Типа маячок? Думаешь, они вживили маячок мне в голову? — горло сжимается при этой мысли.

— Я не знаю точно, — Зейн ободряюще улыбается. — Давай найдём рентген, и тогда выясним.

Я киваю и начинаю обыскивать стол мистера Райдера, отчего тот слегка раскачивается на тросах. Последний ящик застревает, и я дёргаю его сильнее. Он вываливается, всё содержимое падает на пол: ручка, блокнот, ключ-карта и прочие мелочи.

— Блин, — бормочу я, наклоняясь, чтобы собрать всё обратно в ящик. Но когда я беру его и пытаюсь задвинуть обратно, он не слушается. Поставив ящик на пол, я смотрю в пустое пространство, куда он должен задвигаться.

Бинго. Я поняла, в чём проблема. Что-то застряло сзади. Какой-то клочок бумаги?

Я ощупываю заднюю стенку стола пальцами, пытаясь достать что бы там ни было, но не могу ухватиться. Как вдруг что-то выпадает из своего места, одна из стенок. Поначалу я испугалась, что только что сломала стол мистера Райдера, но продолжаю ощупывать и понимаю, что это вовсе не клочок бумаги, а нечто другое.

Я сжимаю предмет в своём кулаке и медленно вытягиваю. Несколько компьютерных чипов, завёрнутых в защитную плёнку. Первая мысль — они выпали в расщелину за ящиками. Но затем я вспоминаю, как проникла в филиал «Мэтч 360» в Легасе, где был потайной сейф, спрятанный за картиной с троянским конём. Есть только одно объяснение тому, почему эти чипы находятся за ящиками.

Они были там спрятаны.

А значит, они содержат что-то такое, что мистер Райдер пытался скрыть ото всех.

— Эм, Зейн, — произношу я, медленно поднимаясь на ноги. — Возможно, ты захочешь взглянуть на это.

Он прерывает свои поиски на том конце кабинета и подходит ко мне.

— Что это?

Я поднимаю защитную плёнку.

— Я нашла это за одним из ящиков стола.

Зейн берёт плёнку и изучает содержимое, вытаскивая чипы. Наклонив голову вбок, он поднимает один, чтобы посмотреть на свету.

— Какого чёрта? — бормочет он.

— Что такое?

— Это из лаборатории. Точно такие же мы используем для кодирования ДНК. Видишь? — он указывает на крошечный рисунок на обратной стороне чипа: знак бесконечности из треугольников. Символ «Мэтч 360».

Зейн садится за стол и вставляет чип в компьютер. Экран загорается, отказывая в доступе.

— Он запаролен, — бурчит Зейн себе под нос.

— С этим я могу помочь, — набираю на линке номер Чеза, и на экране появляется его улыбающееся лицо.

— Сиенна! Как тебе столица? Трей уже тебя вспомнил?

Я сужаю глаза. Откуда Чез знает Трея? Они уже встречались? Я мотаю головой, расстроенная тем, что не помню ничего связанного с Треем.

— Эм, нет. Планы слегка изменились.

— Изменились? В каком смысле изменились? — Чез сводит брови в растерянности.

— Слушай, я потом тебе объясню, — я разворачиваю линк, чтобы Чез смог увидеть и Зейна. — Я сейчас с Зейном в кабинете его отца. Мы тут кое-что нашли, и нам нужна твоя помощь, — я показываю ему пару чипов. — Мы хотим узнать, что на них записано.

Чез разглядывает Зейна несколько секунд.

— Я определённо вижу некое сходство, — внезапно говорит он.

— Сходство? — повторяет Зейн, оглядываясь на меня.

— С Треем. Вы ведь братья, да? — Чез ухмыляется. — Сиенна мне всё рассказала.

Да? Ни черта не помню.

— Ты первый, кто считает, что мы похожи, — Зейн прочищает горло. — Я имею в виду, мы с Треем.

— Скулы и челюсть, — подтверждает Чез.

— Мы можем вернуться к делу? — нетерпеливо говорю я.

Зейн переводит взгляд на меня, распахивая глаза.

— Что? — довольно резко бросаю я, защищаясь.

— На мгновение твой голос прозвучал так, будто… — он запинается. — Ну, будто ты стала самой собой.

Я открываю рот, чтобы сказать, что я понятия не имею, о чём он говорит, как Чез опережает меня:

— Просто загрузите их в линк, и отправьте мне файлы. Не думаю, что их сложно взломать.

— Сейчас, — я вставляю первый чип в слот в нижней части линка. Серое окошко выскакивает на экране: «Загрузка в процессе».

Закачав содержимое всех трёх чипов в линк, я посылаю их Чезу. Я слышу, как он садится за свой компьютер, а затем раздаётся писк, когда он подключает к нему линк. Теперь мы смотрим на него под странным углом, снизу, отчего его нос выглядит огромным.

— Одну минуту, — говорит он и начинает насвистывать какую-то мелодию. А потом я понимаю, что это не какая-то мелодия, а саундтрек из его любимого сериала — «Возвращение в космос». Выходит, что я могу помнить такие незначительные детали, как музыка из сериала, до которого мне нет дела, но не могу вспомнить, как была влюблена в Трея. В этом нет никакого смысла. Зачем кому-то стирать мои воспоминания о нём? Зачем кому-то могло понадобиться, чтобы я забыла его?

— Кажется, у меня что-то есть, — сообщает Чез. — Я получил доступ к базе данных, она состоит из множества чисел. Ноль-три, тринадцать, двадцать один, двадцать… — он продолжает перечислять.

— Чез, можешь скинуть файл мне? — перебивает Зейн.

— На какой аккаунт?

— Zaneryder в «Мэтч 360», — Зейн вновь садится за стол и щёлкает что-то на экране, пока не открывает файл, который прислал ему Чез. И правда: это просто бесконечные ряды чисел.

Зейн смотрит на компьютер и бормочет:

— Нет, это не числа, а даты, — поднимая глаза на меня, он поясняет: — Это даты. Ноль-три — это март, тринадцать — число месяца, двадцать один двадцать — это год.

— А ты прав, — соглашается Чез, в его голосе звучит азарт. — Не отключайтесь. Я попробую установить связь между этими датами. Посмотрим, к чему это нас приведёт.

Следующие пару минут мы слушаем, как Чез клацает мышкой и клавиатурой, как вдруг он торжественно объявляет:

— Я понял. У всех этих дат есть кое-что общее. Все бомбардировки, организованные «Гранью», совершались через день или два.

— Ну, это странно… — начинаю я.

— Сиенна, ты же понимаешь, что это значит, да? — продолжает Чез, его голос повысился на несколько октав от восторга. — Это значит, что на этих чипах содержатся даты, когда малолетних преступников переводили из тюрьмы в лабораторию «Хромо 120».

Я разворачиваю линк так, чтобы видеть лицо Чеза.

— О чём ты говоришь? Откуда у тебя информация о бомбардировках «Грани»?

Чез замирает, уставившись на меня.

— Сиенна, с тобой всё хорошо?

Зейн прочищает горло и говорит:

— С Сиенной… кое-что произошло. Часть её воспоминаний были искажены, но мы работаем над тем, чтобы восстановить их.

— Искажены? — переспрашивает Чез на самых высоких нотах, на какие только способен. — Как у Трея? — напряжённое молчание. — О боже правый, ну и вляпались же мы.

— Всё будет в порядке, — успокаивает его Зейн. — Но можешь рассказать мне побольше об этой корреляции между диверсиями «Грани» и несовершеннолетними заключёнными? Сиенна уже упоминала об этом раньше.

Чез замолкает.

— Откуда мне знать, можно ли тебе доверять? Насколько я знаю, ты один из тех, кто проводит эксперименты на этих бедных детях.

— Ты можешь ему доверять, — вмешиваюсь я.

Это же Зейн. Конечно же, ему можно доверять. К тому же мне и самой интересно, как это связано между собой.

Чез колеблется, а затем вздыхает.

— Когда до «Грани» доносятся слухи, что какого-нибудь подростка перевозят из колонии для несовершеннолетних в одну из лабораторий мистера Райдера, они взрывают какое-нибудь здание в другой части города. Это такой отвлекающий манёвр. В это же время, пока силовики заняты устранением последствий взрыва, «граневцы» извлекают заключённых из лабораторий. Даже если сработает сигнализация, силовикам понадобится время, чтобы доехать.

Зейн тихо присвистывает.

— Неплохо продуманный план.

Я всё ещё пытаюсь осознать слова Чеза. Если это правда, тогда «Грань» — вовсе никакая не террористическая организация, а группа спасения. И тогда Трей — не бандит, а герой. Может ли это быть правдой? Поэтому я влюбилась в него? Из-за его желания помогать другим?

В моей голове внезапно всплывает картинка. Всполохи пламени, взмывающие ввысь, к небу. Жар, опаляющий лицо. Жёсткий пол подо мной. Как будто… я была там.

И вот же странно: хоть я и слышу про это в первый раз в жизни, глубоко внутри я понимаю, что уже это знаю. Я чувствую правду, рвущуюся изнутри, и пытаюсь ухватиться за что-то, что имело бы смысл.

— Почему эти даты спрятаны за ящиком в кабинете твоего отца? — спрашиваю я Зейна.

— Я не знаю. Правда, не знаю, — Зейн замолкает на мгновение. — Помнишь, я спросил его о несовершеннолетних заключённых и он всё отрицал?

Качаю головой. Увы, не помню.

— Ну, конечно, нет, — стонет Зейн. — Тогда это ещё одно подтверждение тому, что он лгал.

— Думаешь, это он спрятал там чипы? — спрашиваю я. — Зачем ему это?

— Может, чтобы избавиться от доказательств своей причастности? — предполагает Зейн. Он поднимается на ноги и матерится. — Этому человеку нельзя доверять. Каждое его слово — ложь. Меня уже тошнит от этого.

Я кладу руку ему на плечо, и чувствую, как напряжены его мышцы.

— Знаю, мне жаль. Но сейчас нам лучше сосредоточиться на том, зачем мы здесь. Нам всё ещё нужно найти этот рентгеновский аппарат.

— Сиенна, — доносится голос Чеза со стола, где я оставила свой линк. — Если я вам больше не нужен, то я пойду смотреть десятый сезон «Возвращения в космос». Просто звякни мне, если ещё что-нибудь понадобится.

Со щелчком он отключается.

Зейн судорожно выдыхает и криво улыбается.

— Не это я ожидал найти, когда решил обыскать кабинет отца, — говорит он. — Я ведь хотел ему поверить. Хотел поверить, что он изменился, — он качает головой. — Это было глупо.

— Мне знакомо это чувство. Мой папа лгал мне всю мою жизнь. Это отстой. Я понимаю тебя.

Зейн кивает и отворачивается, возобновляя свои поиски в чулане в дальней части комнаты. Я осторожно заворачиваю чипы в защитную плёнку и возвращаю их на место к задней стенке стола. На этот раз ящик легко задвигается. Я как раз собираюсь продолжить поиски по левую руку от себя, как вдруг Зейн восклицает:

— Нашёл!

Я спешу к чулану, забитому различными пиджаками и запасными парами мужских туфель, а ещё там есть сейф и комод. Зейн показывает мне аппарат с белым экраном, который он держит обеими руками.

— Это Дженекс. Последняя разработка в сфере рентгеновского излучения.

— Ты собираешься использовать это, чтобы посмотреть, есть ли у меня что-то в затылке?

— Именно, — Зейн указывает на стол. — Присаживайся, я сейчас взгляну.

Я как раз собираюсь сесть за стол, как дверь кабинета распахивается. В дверном проёме стоит Стил. Он скрещивает руки на широкой груди.

— Тебе стоило предупредить меня о своём приезде, Зейн, — говорит он, глядя на нас свысока.

Я замечаю, что Зейн прячет Дженекс за своей спиной, распрямляя плечи.

— У меня есть такое же право находиться здесь, что и у тебя, Стил, — ровно отвечает Зейн.

— В кабинете нашего отца?

Щека Зейна дёргается.

— Однажды это будет мой кабинет.

Стил прищуривает глаза, переводя взгляд на меня.

— Это семейное дело. Будь добра…

— Что бы ты ни хотел сказать мне, — перебивает его Зейн, — ты можешь сказать при ней.

Стил и Зейн сверлят друг друга взглядами целую минуту, после чего Стил, наконец, произносит:

— Не забудь закрыть за собой дверь.

И через мгновение он уходит.

Проверив, что всё в кабинете осталось, как было, мы выносим Дженекс из здания. Солан всё ещё стоит на входе и вежливо кивает, когда мы проходим мимо.

— Всего вам доброго, мистер Райдер, — громко произносит он.

— И тебе, Солан, — отвечает Зейн и, когда мы отходим на несколько метров, тихо добавляет: — Предатель.

Я подавляю смешок.

Водитель Зейна ждёт нас на обочине. Как только мы с Зейном садимся назад, машина трогается с места, а Зейн достаёт из-за пояса Дженекс. Нежным движением он наклоняет мою голову вперёд, открывая заднюю часть шеи.

— Давай посмотрим, — говорит он и отводит волосы в сторону. Его пальцы скользят по моей коже, посылая тысячи мурашек. — Прости. Руки, видимо, холодные.

Я хочу сказать ему, что нет, его руки совсем не холодные, но затем слышу гудение устройства и прижимаю голову к своим коленям. Он уже собирается поднести аппарат к моей шее, как я выпрямляюсь.

— Это точно безопасно?

— Рентген?

— Да, рентген. Там же не может быть никакого ожога или облучения, верно?

Зейн усмехается.

— В малых дозах это совершенно безопасно, как, например, микроволновка. Я бы не стал рекомендовать использовать его регулярно, но от одного раза ничего не будет, — он делает паузу. — Хорошо?

Я киваю и вновь наклоняю голову, обхватывая руками колени.

— Это займёт всего пару секунд. Замри… Готово, — он отстраняется от меня. — Теперь можешь выпрямиться.

Я поднимаюсь слишком быстро, кровь тут же ударяет в голову.

— Ну, и? — подначиваю я, вглядываясь в аппарат в его руках.

Зейн хмурится, пытаясь рассмотреть изображение на экране.

— Что-то определённо есть. Чип или ещё что-то… Вот, смотри, — он показывает мне рентгеновский снимок. Я вижу кости позвоночника и основание черепа, где виднеется маленькое тёмное пятно прямоугольной формы.

— Это чип? — спрашиваю я.

— Думаю, да.

Тяжело сглатываю. Я не в восторге от того факта, что у меня в теле нечто чужеродное, влияющее на мой мозг, на все мои воспоминания.

— Можешь вытащить?

— Я? — Зейн слегка качает головой. — Нет. Лучше я не буду даже пытаться, — заметив разочарование на моём лице, он продолжает: — Но я знаю того, кто может.

— Кто? — я знаю, что у Зейна есть связи, так что это меня не особо удивляет.

— Я о нём тебе уже говорил. Это он помог мне вытащить тебя из ВИГа.

— Ни за что. Я не вернусь в ту лабораторию, — скрещиваю руки на груди. — Этот тип, который похож на моего папу, это же он со мной сотворил. Чёрт побери, нет.

— Клянусь, это другой. Он молод, мой ровесник. Мы вместе учились в универе.

Я прикусываю нижнюю губу, обдумывая этот вариант. Мысль о добровольном возвращении в эту лабораторию пугает меня до дрожи в коленях. Стоит только вспомнить, как в горле застревает ком, не давая дышать.

— Эй, — Зейн мягко берёт меня за подбородок. — Обещаю, я не дам тебя в обиду, — его глаза отражают теплоту и доброту. — Ты же не думаешь, что я бы предложил это, если бы хоть на секунду полагал, что там тебе могут причинить вред?

Я смотрю в его глаза, эти генетически модифицированные глаза, которые напоминают мне шоколад, такие добрые, заботливые, и меня уносит. Я кружусь в этом вихре, и все мои страхи испаряются. Я хочу обругать его за то, что сделал меня слабой, неравнодушной. Но ещё больше я хочу обложить матом того, кто вживил в меня эту штуку. Если я когда-нибудь увижу этого типа, похожего на моего отца, он за это заплатит.

— Ладно, — сдаюсь я. — Звони ему. Чем скорее я избавлюсь от этой штуки, тем лучше.

***

— Идём, я хочу тебе кое-что показать, — говорит Зейн, когда мы вечером отдыхаем в мотеле… ну, насколько вообще можно отдыхать в комнате, где даже пола касаться не хочется, что уж говорить о диване или кровати.

Он ждёт, пока я надену туфли, и берёт меня за руку, направляясь к двери. Его водитель уже ждёт нас на парковке снаружи. Там стоит ещё пара машин, указывая на то, что есть ещё немного таких сумасшедших, готовых остановиться в этом клоповнике.

Зейн открывает мне дверь, и я забираюсь внутрь. В дороге я пытаюсь выпытать у него информацию о том, куда мы едем, но он только улыбается и сжимает мою ладонь. Мы оставляем гниющую часть города позади, направляясь в сторону побережья. Когда Джефф останавливает машину на набережной, я не могу сказать, что невероятно удивлена. Я говорила Зейну о своей безграничной любви к океану, ну, раз пятьдесят за последние два дня.

Как только мы выходим из машины, Зейн переплетает наши пальцы. Я нервно смотрю на ладони, сжатые в замке. Ариан ночует у подруги на другом конце Рубекса, но всё же. Что если кто-то нас увидит? Все в Пасифике знают, что Зейн помолвлен с идеально подходящей ему девушкой.

— Всё в порядке, — говорит он, будто прочитав мои мысли.

Я улыбаюсь и сжимаю его ладонь, пока он ведёт меня по набережной.

Ночной воздух прохладен, солнце уже давно село. Луна в третьей четверти сияет во всём своём великолепии. Улицы почти безлюдны, мы встречаем только нескольких прохожих, гуляющих в темноте. Инстинктивно я придвигаюсь ближе к Зейну, так близко, что мы почти как единое целое.

Мы идём вдоль океана, пока не доходим до песчаного пляжа. Зейн снимает свою обувь и берёт в одну руку, я повторяю за ним. Песок немного прохладный. Зарываюсь ступнями глубже и вспоминаю, что делала так в детстве. Я помню, как ощущался песок меж пальцев ног, солёную воду на коже и как я просила папу закопать меня так, чтобы торчала одна только голова. Но ещё больше мне нравилось, когда папа делал мне русалочий хвост, и я представляла себя принцессой всех русалок.

Большой палец Зейна поглаживает кругами тыльную сторону моей ладони, пока мы идём вдоль края воды. Вода холодная — вот такой он, океан Пасифики, даже летом. Запах соли и водорослей ощущается в воздухе, и лёгкий бриз раздувает мои волосы у шеи.

— Так что ты хотел мне показать? — бормочу я, после того как мы уже некоторое идём в тишине.

— Почти пришли.

Мы останавливаемся где-то посреди пляжа, и Зейн говорит мне сесть на песок, сам устраивается рядом. Наши плечи и колени соприкасаются.

— А теперь, — говорит он, — посмотри наверх.

Когда я поднимаю глаза к небу, то вижу миллион звёзд, сверкающих над нами. Почему-то это напоминает мне другую ночь, полную звёзд. Тёмная вода плавно танцует, лунный свет отражается на её поверхности. У меня дух захватывает от этой красоты.

Когда я опускаю взгляд, то замечаю, что моя рука светится.

— Что за?.. — я провожу пальцами другой руки по причудливому фиолетовому узору, который выглядит как спираль из бабочек. А на верхней части до плеча тянется цветочный узор. — Что это такое?!

Зейн касается узора.

— Это… татуировка «Грани», — его пальцы спускаются ниже по руке, и от этого прикосновения по коже пробегают мурашки. — А это ты сделала ради красоты.

Слово «татуировка» всплывает в моей голове. Это моя декоративная татуировка. А ещё я помню величественный дуб.

— У Трея тоже была тату.

Зейн кивает.

— Да. Дерево, которое символизирует лидерство и ещё что-то там.

— Когда ты рассказываешь мне о «Грани», я начинаю вспоминать, — говорю я. — Может, если ты отвезёшь меня в их логово…

— Ты имеешь в виду лагерь?

— Точно. Лагерь. Может, если я его увижу, то вспомню ещё что-нибудь.

Зейн колеблется, прежде чем ответить:

— Мы не можем, Сиенна.

— Почему нет? Всего час пути на скоростном поезде в Легас. Это не так уж и далеко…

Зейн кладёт мне руку на бедро.

— Мы не можем туда поехать, потому что его больше не существует. Там был взрыв… сбросили бомбы. Ты и другие «граневцы» едва выбрались. Ты тогда думала, что Трей погиб.

Это как удар под дых. Воспоминания мелькнули в моей голове. Крики о помощи, жар огня, облизывающего мои обнажённые ноги, едкий дым… дым повсюду, такой густой, что ничего не разглядеть. И Трей, из груди которого торчала арматура. Чувство потери, такое всепоглощающее, что моё сердце вновь начинает болеть. Слёзы грозят политься из глаз, но я быстро моргаю, чтобы успокоиться. Картинки бледнеют, размываются, будто этого никогда не было, будто и не воспоминания вовсе, а скорее… что-то вроде снов.

— Ты что-то вспомнила, да? — спрашивает Зейн, прерывая молчание. Я киваю.

— Но лучше бы я этого не делала.

Зейн берёт мои ладони в свои.

— Я знаю, каким кошмаром обернулась для тебя та ночь. Мне всё ещё снится, как близок я был к тому, чтобы потерять тебя.

— А где ты был? — спрашиваю, прокручивая в голове воспоминания о Зейне в МПЗ, когда мы спасали мою маму, и о Трее в лагере «Грани».

— Меня не было в лагере. Когда ты сумела спастись, ты отправила мне сообщение. Хотела, чтобы я помог тебе вытащить маму из МПЗ. А там мы и узнали, что Трей ещё жив. И спасли его тоже.

— Хотела бы я всё это вспомнить, — говорю я, глядя на тёмный океан, загипнотизированная размеренным плеском его волн.

— У меня есть хорошая новость, — сообщает Зейн. — Я разговаривал с Грейнджером, тем самым моим знакомым. Он говорит, что может встретиться с нами завтра ночью.

Зейн выводит узоры на песке между нами.

— Так уже завтра ночью… — я не могу договорить.

— Уже завтра ночью твои воспоминания должны будут к тебе вернуться.

Я рассматриваю его лицо, пока он говорит это. То, как он избегает моего взгляда… То, как он сфокусирован на песке между его пальцев…

— Эй, — я кладу ладонь на его руку, и его бицепс приходит в движение. Зейн разворачивается, чтобы посмотреть на меня. — Неважно, что я вспомню, это не изменит моих чувств. Я имею в виду, к тебе.

— Ты не можешь этого знать, — в его голосе звучит боль.

— Но я знаю, что всё это время ты был рядом со мной.

— Как друг, — горько говорит Зейн, отводя глаза.

Я касаюсь его лица, заставляя его посмотреть на меня. И говорю самым мягким голосом, каким только умею:

— Ты мне больше, чем друг, и думаю, ты это знаешь.

Когда он смотрит мне прямо в глаза, я снова чувствую это безумное желание поцеловать его, как тогда, под дождём. Я уже почти ощущаю вкус его губ и запах его кожи. Внезапно я замечаю, что мы прижались друг к другу. Наши колени, наши бёдра, наши плечи касаются друг друга. Но это всё недостаточно близко.

Зейн подаётся вперёд, будто бы читает мои мысли, и я наклоняюсь навстречу. Когда его губы касаются моих, от нас летят искры — ладно, не буквально, но каждая клеточка моей кожи трепещет. Это просто он и я, наши губы соприкасаются, наши сердца колотятся, наши руки скользят, изучая тела друг друга. И когда он кладёт меня на песок, я могу думать только о том, как сильно он мне нужен. И затем, внезапно, на меня накатывает чувство вины. Испытывала ли я то же самое к Трею? Эту потребность быть ближе, это желание, чтобы его руки оказались на моих бёдрах, его дыхание щекотало мою кожу, а его губы прижались к моим?

Я не знаю. И из-за того, что я не знаю, я чувствую себя отвратительно.

Я пытаюсь отогнать эти мысли в сторону и просто наслаждаться происходящим: Зейн нависает надо мной, его руки скользят по моей спине, в воздухе витает запах солёной воды и водорослей, рядом размеренно шумят волны, приливая к берегу и убегая обратно в океан.

Но затем лицо Трея всплывает в моей голове, и я знаю, что это не просто мысль. Это воспоминание. Воспоминание о нас двоих, плавающих в лагуне, смеющихся. Его руки на моей талии, мои вокруг его шеи. Это кажется таким реальным, что у меня перехватывает дыхание.

Как только я перестаю целовать Зейна, он понимает, что что-то не так. Он приподымается на локте и рассматривает меня.

— Ты что-то вспомнила, да? — нерешительно спрашивает он. Кажется, я понимаю его сомнения. Если у меня такие сильные эмоции и воспоминания о Трее, то что же остаётся ему?

Я сажусь и киваю, прижимая колени к груди. Он явно не хочет слышать о том, что пока мы целовались, я думала о Трее.

— Воспоминания возвращаются ко мне урывками… — я замолкаю, выводя пальцем круги на песке.

— О Трее? — его голос звучит напряжённо.

Я поднимаю глаза и вижу, как у него на щеках играют желваки.

— Да, — с запинкой отвечаю я.

— Этого следовало ожидать, — он неотрывно смотрит на океан, его лицо ничего не выражает.

Наступает неловкая тишина. Я хочу знать… нет, я должна знать, что между нами происходит. С Треем или без него, кто мы друг другу? Кем мы можем стать? Зейн помолвлен с другой девушкой, безумной красивой и вообще идеальной, тогда как я совсем нет. Я прочищаю горло.

— Когда я тебя спросила, почему ты собираешься жениться на Ариан, ты ответил, что всё сложно, — наши глаза встречаются. — Ты любишь её?

Он обдумывает мой вопрос некоторое время, перед тем как ответить:

— Я хочу любить её.

— Но?

— Но я люблю другую.

Мой пульс учащается.

— Да?

— Да, Сиенна, да, — его голос стал хриплым. — Ты не помнишь, но я уже говорил тебе, что я чувствую.

Боль царапает моё горло. Я уже причиняла ему боль… Это видно по тому, как он держится, будто бы пытается защитить своё сердце, чтобы оно не разбилось вновь.

— Я сделала тебе больно, — шепчу я.

— Нет, ты сказала мне правду. То есть именно то, что мне нужно было услышать.

— А теперь?

Он вздыхает.

— А что теперь?

Мне хочется высказать всё, что я думаю, всё, что я чувствую.

— Мне кажется, между нами пропасть. С одной стороны Ариан тянет тебя, с другой — Трей тянет меня, — я придвигаюсь ближе к нему. — Но чего я не понимаю, так это есть ли мост между нами? Можем ли мы быть вместе?

Зейн садится напротив меня, кладёт руки мне на плечи и смотрит в глаза. Я вижу в них отражение полумесяца — серебряная дуга, дрожащая на радужной оболочке.

— Послушай, завтра ночью мы пойдём в лабораторию, Грейнджер исправит тебе память, и всё изменится. Ты изменишься. То, что ты чувствуешь ко мне, изменится.

— Ты не можешь этого знать… — пытаюсь возразить, но Зейн прикладывает палец к моим губам.

— Я знаю, потому что я знаю тебя. И я знаю, что ты любишь Трея. Я знаю, что ты не успокоишься, пока не вернёшь его назад. Тебе нужно только вспомнить.

И хотя я их не звала, и хотя я ругаю их за то, что они появились, но слёзы всё равно заполняют мои глаза.

— Но что если я не хочу вспоминать? — шепчу я.

Большой палец Зейна скользит по моей щеке, вытирая слёзы.

— Это будет нечестно по отношению к тебе. Или к Трею.

— А эта ночь?

Уголок губ Зейна дёргается в улыбке, и я могу думать только о том, как я хочу его поцеловать. И целовать, и целовать, пока не побледнеет луна и не взойдёт солнце. Целовать так долго, чтобы мне никогда не пришлось прощаться.

— А эта ночь только наша.

20. СИЕННА

Труба — это подводный проход цилиндрической формы, сделанный почти полностью из прозрачного органического стекла. Она напоминает мне о старом аквариуме, в который каждый год мы ходили всем классом, чтобы посмотреть на акул, скатов, рыб фугу — от всех этих существ нас отделяло только тонкое прозрачное стекло вдоль прохода.

Уже прошли сутки, и мы направляемся на встречу с Грейнджером, но прежде чем попасть в трубу, нам нужно миновать ночную охрану. Использовать лодку в темноте слишком опасно. Там под водой какие-то шипы, расположенные через каждые полметра в радиусе ста метров от здания. Их очень сложно разглядеть днём и совершенно невозможно ночью. Их используют специально, чтобы отпугнуть людей вроде нас, желающих проникнуть тайком внутрь.

К счастью, у нас есть план местности, но для его воплощения необходимо прибегнуть к одной хитрости. Грейнджер предупредил, что для того, чтобы попасть в трубу, нам понадобится скан сетчатки и отпечаток пальца. Чтобы обойти эти меры безопасности, он послал нам микрочип, который нужно вставить в заднюю часть устройства и загрузить новые данные. Если это не сработает, нас с Зейном арестуют за попытку незаконного проникновения в правительственное учреждение.

Охранник — молодой парень, лет двадцати пяти на вид, с небрежной щетиной на лице. Он стоит, вытянувшись по струнке, перед закрытым входом в трубу, одной рукой слегка придерживая свою винтовку М16. Он замечает нас, когда мы подходим к нему. Настало время привести план в действие.

— У тебя пропуск с собой? — спрашивает Зейн, достаточно громко, чтобы охранник услышал.

— Да должен быть, вечно я всё теряю в этом бардаке, — я снимаю огромную дамскую сумку с плеча и роюсь внутри. Между делом я как бы случайно роняю кошелёк, содержимое которого разлетается по земле. Бальзам для губ в форме клубнички катится прямо к ноге охранника.

— Я такая неловкая, — бормочу, наклоняясь, чтобы собрать свои вещи обратно в сумку. Ручки, жвачка, помада, монетки, заколка для волос.

Охранник попадается на приманку. Сняв оружие, он приседает рядом и помогает собрать то, что упало рядом с ним.

— Я нашёл ваш пропуск, — говорит он, протягивая прямоугольную белую карточку, которую передал нам Грейнджер.

— Спасибо вам большое, — отвечаю я, забирая пропуск. Мне не нужно смотреть на Зейна, чтобы знать, что он делает. Пока я отвлекаю охранника, он вставляет чип в заднюю часть сканера.

— Вроде бы всё, — охранник поднимается на ноги и протягивает мне то, что собрал. Я забираю свои вещи и ещё раз его благодарю, запихивая всё в свою необъятную сумку.

— Простите за этот бардак, — неловко бормочу я, поднимая на него деланно-застенчивый взгляд. — Так мило с вашей стороны помочь мне.

Он улыбается в ответ.

— Всё в порядке. Был рад помочь, — и он оглядывается на Зейна, ждущего меня у раздвижных стеклянных дверей.

Я щурюсь на Зейна.

— Спасибо, что помог, — явный сарказм с моей стороны.

Зейн пожимает плечами.

— Похоже, тебе не нужна была моя помощь, — его взгляд метнулся к охраннику, явно выражая недовольство.

Упираю свободную руку в бок.

— Он поступил как джентльмен, в отличие от некоторых.

Зейн раздражённо — и очень убедительно — качает головой.

— Сколько раз я тебе говорил, что мне не нравится, когда ты флиртуешь с каждым встречным?

— Я не флиртовала, — возражаю я.

Охранник прочищает горло, чувствуя себя не в своей тарелке.

— Ты постоянно флиртуешь, Магда, — Магда? Я не знала, что мы ещё и имена меняем. — Тут случайно прикоснулась, там кокетливо рассмеялась. Ты совсем себя не контролируешь.

Я напряглась всем телом.

— Я. Не. Флиртовала, — грозно говорю я, понизив голос.

Охранник вмешивается.

— Слушай, приятель, это была просто вежливость. Я не претендую на твою девушку. Если вы в лабораторию, то заходите. Если нет, идите мимо.

Бросив Зейну торжествующий взгляд, я широко улыбнулась охраннику.

— Конечно, вот мой пропуск, — я достаю карточку и направляюсь к серому сканеру слева от стеклянных дверей, на поверхности которых выгравированы рельефные завитки.

— Ну вот, опять флиртуешь, — бормочет Зейн. Он достаёт из кармана свой пропуск и проводит им. Сканер пищит, говоря о готовности к следующему этапу проверки. Наклонившись, Зейн широко раскрывает глаза, пока тонкий лазер сканирует его сетчатку. Новый писк, и затем на экране загорается зелёный свет. После этого Зейн прикладывает палец, сканер светится красным, затухает, а затем ещё один писк и зелёный свет. Стеклянные двери открываются.

Сердце колотится в груди. Моя очередь. Пропуск срабатывает, я подаюсь вперёд, чтобы просканировать глаза и случайно задеваю сканер. Он издаёт противный звук, на экране появляется красный крестик. Бисеринки пота стекают по моей шее, я пытаюсь успокоить дыхание. Наверное, это просто сбой. Я решаю попробовать снова.