Ресторанчик Камогава. Забытые рецепты

1

– Значит, до Токио по времени ехать столько же, что и сюда, – пробормотал Нобуо Мацубаяси, выйдя на платформу номер семь на станции Киото и бросив взгляд на станционные часы.

Около десяти он выехал из Канадзавы[36] на экспрессе «Буревестник»[37] и примерно в десять минут первого был уже в Киото. Время в пути – около двух часов пятнадцати минут.

Как раз с полмесяца назад Нобуо ездил в Токио, и путешествие заняло два с половиной часа. Он в очередной раз поразился тому, насколько быстрее движутся поезда «Синкансэн»[38] по сравнению с обычными железнодорожными линиями.

Поднимаясь с платформы по лестнице, Нобуо споткнулся на третьей ступеньке и чуть не упал. В тот момент он явственно ощутил, как сильно постарел.

Выйдя со станции, мужчина двинулся прямо на север по улице Карасума-доори. Он был в легкой одежде, а из вещей взял только черную сумку, которую теперь нес на плече. Мелкими шажками он быстро пересек Ситидзё-доори, а затем свернул на восток и оказался на Сёмэн-доори.

Наконец, отыскав нужное здание, Нобуо замер у входа и недоверчиво покачал головой. В реальности заведение оказалось совсем не таким, как он себе представлял.

– Не подскажете, здесь находится ресторанчик господина Камогавы? – окликнул он проходившего мимо молодого монаха.

– Насчет ресторанчика не знаю, но господин Камогава и правда проживает в этом доме, – сдержанно произнес тот в ответ.

– Спасибо! – Поблагодарив монаха, Нобуо решительно потянул в сторону раздвижную дверь. – Добрый день!

– Добро пожаловать! Мы вас ждали.

Вышедший ему навстречу улыбающийся мужчина с белой шапочкой в руках был, без сомнения, Нагарэ Камогавой.

– Рад встрече! – Нобуо поклонился и переступил порог.

– Вы, наверное, ожидали чего угодно, но не этого, – заметил Нагарэ, окидывая взглядом обеденный зал. Он будто почувствовал сомнение гостя.

– Да. Признаться, я немного удивлен, – кивнул Нобуо и тут же пожалел о своей откровенности.

Лакированные изделия его работы язык бы не повернулся назвать дешевыми. Но те из них, что Нагарэ до сих пор приобретал у него для ресторанчика, относились к категории наиболее дорогих.

– Добро пожаловать! Меня зовут Коиси. – Коиси Камогава поклонилась Нобуо.

– Вы Коиси? Я много слышал о вас от вашего отца. Вы еще красивее, чем я себе представлял, – повернулся к ней Нобуо. Глаза у него засверкали.

– Ох, да вы ей льстите, – усмехнулся Нагарэ.

– И правда. Какая уж из меня красавица, – покраснела его дочь.

Нобуо никогда не отличался мастерством в искусстве делать комплименты. Сказал он ту фразу от чистого сердца – все из-за того, что Коиси показалась ему невероятно похожей на его собственную дочь. И дело было не во внешности. Скорее, Коиси ужасно напоминала его Ёко мимикой и жестами.

– Вы едите все или есть продукты, которые вы не употребляете в пищу? – поинтересовался Нагарэ у Нобуо. Тот все продолжал разглядывать Коиси.

– Не переношу сырую рыбу. Хоть и вырос у моря. Особенно сасими…[39] Все остальное ем. – Нобуо опять почувствовал укол сожаления. Почему он так откровенен с ними?

Он часто просил не приносить сасими, когда понимал, что сейчас подадут что-нибудь из японской кухни. Интересно, насколько сложно собрать сет из японских блюд, если не включать туда сырую рыбу? Кому, как не ему, вот уже полвека занимавшемуся изготовлением традиционной посуды, было это знать?

– Может, это прозвучит невежливо, но, думаю, виной всему возраст. Со временем вкусы меняются. У меня, по правде говоря, то же самое. Когда в каком-нибудь рёкане[40] на берегу моря приносят ассорти из морепродуктов в деревянном кораблике, я наедаюсь до отвала. Но так было далеко не всегда, – пришел на помощь гостю хозяин ресторанчика.

– И у вас такое было, господин Камогава? Да, полностью согласен. В молодости я ровно дышал к сырой рыбе, но с годами она совсем мне разонравилась. Даже маринованную скумбрию не могу есть, – слегка улыбнулся Нобуо.

– Что ж, садитесь, пожалуйста! – Коиси указала ему на алюминиевый стул с красным сиденьем.

– Придется немного подождать, но скоро все будет готово, – пообещал Нагарэ. Водрузив свою белую шапочку обратно на голову, он скрылся на кухне.

– Хотите чего-нибудь выпить? – предложила Коиси, ставя поднос перед мужчиной.

– Ничего, если я выпью своего? – вдруг спросил тот, поднимая на нее взгляд.

– Как вам будет угодно. С чем вы к нам пришли? – Коиси с интересом посмотрела на него.

– Саке из моих запасов. Я подумал, что оно подойдет под блюда вашего отца. – С этими словами он вытащил из сумки бутылку саке объемом в четыре го[41].

– «Горин». Произведено в Исикаве, – прочитала этикетку Коиси.

– Его делают из риса сорта «Исикавамон» на закваске из Канадзавы. Я уверен, оно отлично пойдет с тем, что приготовит господин Камогава!

– Вы уж, пожалуйста, и его самого угостите. Принести вам фарфоровую бутылочку для подачи?

– Не нужно, я сам справлюсь. Понадобятся разве что кружки или чашечки для саке.

– Я принесу несколько на выбор. – С этими словами Коиси ушла на кухню.

Нобуо еще раз огляделся вокруг.

«Разыскиваем еду». Одна скромная строчка объявления в «Деликатесах Сюндзю» идеально подходила еще более скромной обстановке заведения. Даже в том месте, где Нобуо вырос, у станции можно было найти с десяток подобных ресторанчиков. И все же заведение семьи Камогава выбивалось из этого ряда. Изделия его работы настолько не подходили этому местечку, что он невольно взгрустнул. Этот лаковый поднос перед ним, несомненно, его рук дело. Вот только под ним – столешница, обклеенная дешевой деколой[42].

– Прошу прощения за ожидание! – Из-за шторки показался Нагарэ с посудой, которую он тут же принялся сервировать на подносе.

Длинное блюдо из керамики Арита, небольшая мисочка из стекла Эдо-кирико[43], квадратная плошка Орибэ, чашечка в стиле э-карацу…[44] Нобуо следил за тем, как хозяин молча расставлял один предмет за другим.

– Днем еще, конечно, жарковато, но по утрам и по вечерам уже можно ощутить дыхание осени, – произнес Нагарэ, закончив с сервировкой.

– Ночью теперь стало слышно, как жужжат насекомые, – помолчав немного, добавил Нобуо, не в силах отвести взгляд от подноса.

– Давайте я вам вкратце все расскажу. На длинном блюде у нас зажаренная с солью нерестовая форель. Одну я слегка подкоптил на щепе из коры яблони и сакуры. Ту, что была с икрой, замариновал в соевом и цитрусовом соусах, а потом поджарил. К рыбе нарезал еще листья гречишника, так что можете посыпать сверху, если захотите. В стеклянной мисочке – жареная мурена, маринованная с уксусом, морковкой, сахаром и чили. Между прочим, последняя в этом сезоне. Рекомендую со смесью из семи специй. Надеюсь, такая степень прожарки вас устроит. В плошке Орибэ – жареные осенние баклажаны и говядина Оми[45]. Попробуйте добавить соус на основе пасты мисо. А соль с порошком маття[46] отлично подойдет к тэмпуре[47] из овощей и мелко нарезанных тигровых креветок. В чашечке э-карацу – вареные овощи и морепродукты – побеги бамбука, морское ушко, шампиньоны, красный конняку[48], гибискус. Чуть позже принесу суп и рис, а пока, пожалуйста, наслаждайтесь закусками и саке! – Зажав под мышкой поднос, Нагарэ поклонился. – Приятного аппетита!

Коиси поставила сбоку от гостя плетеную бамбуковую корзину. В ней было около двадцати разных чашечек для саке.

– Что же выбрать… – С растерянной улыбкой на лице Нобуо сложил руки на груди.

– Оставлю вас. Берите, что больше нравится. – Улыбнувшись в ответ, Коиси ушла на кухню вслед за отцом.

Нобуо, остановившись на внушительного размера чашечке из керамики Сигараки, наполнил ее саке. Поднеся напиток к губам, он пристально уставился на поднос, заставленный едой.

Надо же, посмотреть – так обыкновенная забегаловка в пригороде, но стоит только обратить внимание на поднос – сразу переносишься в мишленовский ресторан, а то и лучше. Подбор посуды, сервировка блюд – все безукоризненно. Он просидел так еще несколько минут, а затем наконец взял палочки.

Начал Нобуо с той рыбины, в которой была икра. Свежий аромат юдзу смешивался с насыщенным рыбным вкусом, икринки приятно лопались на зубах. Все вместе рождало богатую палитру ощущений. Нобуо был уже немолод и за эти годы ел форель бесчисленное множество раз, но такой вкусной ему еще не попадалось.

К мурене, как и предлагал Нагарэ, он добавил смесь из семи специй. Кажется, хозяин ресторанчика говорил, что эта рыба – последняя в сезоне. К истекавшей соком мурене как нельзя лучше подходили острые специи и уксусная кислинка, оставлявшая после себя свежее послевкусие.

Кулинарное мастерство Нагарэ подчеркивало сильные стороны продуктов и маскировало слабые. Да, он все-таки выдающийся повар! Но почему тогда он не хочет и заведение свое обставить соответствующе?

Стоило, однако, ему попробовать жареную говядину, и Нобуо тут же отказался от этой мысли. Что, если бы эти блюда подавались в фешенебельном ресторане где-то в районе Гион? Гости, конечно, были бы безмрно рады, но достичь подобного эффекта все равно бы не получилось. Именно здешняя обстановка, обескураживающая своей простотой, повышает ценность кулинарного мастерства шеф-повара.

В бутылке еще оставалась примерно половина саке, а вот закуски подходили к концу. Словно почувствовав это, из кухни вновь показался Нагарэ:

– Ну что, готовы к рису?

– Спасибо! Простите, я тут пью и пью, а нам ведь и о деле надо поговорить…

– Вам все понравилось?

– Я просто поражен. По работе мне приходилось бывать в разных заведениях, но такого уровня – впервые.

– Вы преувеличиваете. Мы всего лишь скромный ресторанчик. – Нагарэ слегка улыбнулся, собирая посуду.

– Сказать по правде, сначала я был поражен. Чтобы мои изделия использовались в подобном месте…

– Вы уж простите нас.

– Нет-нет! Теперь-то я понимаю, что это наилучшая стратегия, – широко заулыбался Нобуо.

Нагарэ, напротив, слегка помрачнел и вновь скрылся на кухне.

– Вам принести еще саке? – подошла к гостю Коиси.

– Нет, спасибо, мне хватит. А то я завтра не встану. – С этими словами Нобуо плотно закупорил бутылку.

– Рис у нас сегодня с муреной, – объявил Нагарэ, держа в руках глиняный горшочек Сигараки.

– Я часто ем суси с муреной, но с простым рисом еще ни разу не пробовал.

– На суси это не очень похоже. Так, обыкновенная повседневная еда. – Нагарэ водрузил горшочек на плетеную соломенную подставку.

– А что за суп? – поинтересовался Нобуо, снимая крышку с миски.

– В основе – мелко нарезанная кожа мурены, приготовленная с рыбным фаршем. Если захотите, можете добавить сок юдзу.

Кажется, Нагарэ опять использовал посуду работы Нобуо. Из небольшой черной лаковой миски приятно пахло.

– Будете чай бантя?[49] – спросила Коиси. В руках она держала традиционный киотский[50] керамический чайничек.

– Я дома тоже всегда после еды пью чай. Предпочитаю кукитя[51].

– Кукитя? – Коиси, уже было наклонившая чайничек над чашкой, замерла.

– Префектура Кага славится этим напитком. Это зеленый чай, который заваривают на стеблях. Похож на жареный бантя, что заваривают в Киото. Но главное в нем – аромат.

– Что может быть лучше чашечки бантя после вкусной еды!

Коиси налила чай. Запахло чем-то копченым.

– Риса я положил немного, так что если захотите добавки – зовите!

Нагарэ поставил перед Нобуо плошку.

– Так это и есть тот самый рис с муреной? – удивленно спросил тот.

– Выглядит как обыкновенный белый рис. Мурену я пожарил с солью, измельчил мякоть и перемешал с рисом. В качестве приправы – мелко нарезанные почки деревьев и листья сисо[52]. А еще с бантя можно сделать тядзукэ – рис с чаем – и добавить васаби[53] и водоросли нори. – Нагарэ положил ложку на крышку горшочка. – Под кожей мякоть у мурены белоснежная, прямо сияющая.

В ответ Нобуо сложил руки у груди, а когда его собеседник закончил, взял палочки.

Как и сказал Нагарэ, на первый взгляд в этом рисе не было ничего особенного. Но только Нобуо положил в рот первый кусочек, как тут же почувствовал яркий вкус мурены. Рыбы было ровно столько, сколько нужно. Кожа и фарш пошли на суп. В этом чувствовалось стремление повара использовать в готовке все без остатка.

Нобуо два раза просил добавки, а на третий, когда он налил в рис чая, горшочек практически опустел.

– Может, принести еще? – с улыбкой предложил Нагарэ, держа под мышкой поднос.

– Нет, спасибо. Давно я так не объедался рисом. Все-таки еда, приготовленная с душой, самая вкусная! – Нобуо потер живот.

– Главное, что вам понравилось. Что ж, передохните немного, а затем уже поговорим о деле. Позовите, как будете готовы. – Собрав посуду, Нагарэ вернулся на кухню.

В том, как сильно качество блюд контрастировало с окружающей обстановкой, было нечто, тревожащее Нобуо. Тем не менее все оказалось настолько вкусным, что он начал ощущать некоторое спокойствие. Если за его дело возьмется Нагарэ, все должно получиться.

Не спеша допив чай, Нобуо приподнялся и заглянул за занавеску.

Как это обычно бывает в киотских традиционных домах, длинный коридор уходил в глубь здания. Первым шел Нагарэ, за ним – Нобуо. Поступь его была тяжелой.

– А на этих снимках… – Мужчина остановился у одной из фотографий. Обе стены коридора были густо увешаны ими.

– Блюда, которые я когда-то готовил. Вместо книги с рецептами, – обернулся Нагарэ.

– Ведь здесь не только японская кухня! – Нобуо приблизился к фотографиям.

– Да, я готовлю и китайскую, и европейскую.

– Вы настоящий мастер! И тем не менее беретесь даже за такие рядовые блюда, как рамэн…

– Простите, если это прозвучит грубо, – я считаю, что еду нельзя делить на обычную и дорогую. Дело ведь не в том, что более изысканно – закуски к чайной церемонии или рамэн. Когда частичка души, которую вкладывает тот, кто готовил, сливается с настроением того, кто ест это блюдо, тогда и происходят настоящие чудеса.

– Разве? – Нобуо чувствовал, что не согласен с Нагарэ.

В мире лаковой посуды то, что создавал Нобуо, без сомнения можно было бы отнести к изделиям высшей категории. Раньше он делал и простые вещи для повседневного использования, но его за это страшно раскритиковали и коллеги, и учителя, так что он сосредоточился исключительно на качественной, изысканной посуде. Именно благодаря этому решению Нобуо Мацубаяси, лакировочных дел мастер, приобрел некоторый вес в мире искусства – так, по крайней мере, он полагал. С кулинарией дела обстоят так же. В ней тоже есть уровни качества. Поэтому закуски для чайной церемонии и рамэн находятся на двух противоположных полюсах.

Когда Нагарэ постучался, Коиси тут же открыла дверь.

– Проходите, пожалуйста. Теперь вами займется моя дочь.

Нобуо был уверен, что расследованиями занимается сам Нагарэ. Услышав, что агентством заведует Коиси, он ощутил легкое разочарование.

Проводив господина Камогава взглядом, Нобуо сел напротив Коиси. Тревога его никуда не делась.

– Господин Нобуо Мацубаяси, не могли бы вы, пожалуйста, заполнить эти документы? – Коиси положила планшет с анкетой на журнальный столик.

Адрес, имя, возраст, дата рождения, семья, профессия, контактные данные. Нобуо вписал все в форму и протянул папку женщине.

– Итак, что вы разыскиваете? – Коиси пристально посмотрела на Нобуо.

Точно как его дочь Ёко. Та же уверенность в глазах, тот же прямой взгляд. Нобуо невольно залюбовался ею.

– Это что-то, о чем вам трудно говорить? – вдруг прервала молчание она.

– Рис с карри, – чуть слышно промолвил Нобуо.

– Он из какого-то заведения? – приготовилась записывать Коиси.

– Нет. Его готовила моя дочь. – Нобуо уставился на Коиси.

– Значит, карри, который готовила госпожа Ёко. – Коиси покосилась на планшет с заполненной формой.

– Да. Это было лет восемь назад. – Тихонько вздохнув, Нобуо поднял глаза к потолку.

– А нельзя ли тогда просто попросить ее еще раз приготовить по этому рецепту?

– Если бы я мог, меня бы тут не было, – грустно отметил Нобуо.

– Вот как? Простите. – Коиси слегка склонила голову.

– Дело в том, что Ёко… примерно два года назад убила человека. Сейчас она в тюрьме. – Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он произнес эту страшную правду.

– Не могли бы вы рассказать чуть подробнее? – спустя мгновение спросила Коиси, внимательно глядя на мужчину.

– Моя жена рано умерла, и все это время я в одиночку воспитывал Ёко, мою единственную дочь. Она была для меня всем. Мы были неразлучны до того момента, как она закончила школу и поступила в университет в Киото. – Лицо Нобуо помрачнело, но он продолжал: – Я был спокоен за нее – религиозный женский университет с собственными общежитиями. Но именно в Киото она спуталась с тем мужчиной… – Нобуо улыбнулся одним уголком губ, как будто смеялся над самим собой.

– В глазах любого отца мужчина рядом с его дочерью ее не достоин, разве нет?

– Не в этом случае. Он и вправду был ни на что не годен. Бестолковый писака, погруженный в свои фантастические романы, или чем он там занимался, неспособный продать ни одного своего текста. Жил одними мечтами.

– Разве это так плохо? Может, в будущем он стал бы великим писателем? – нахмурилась Коиси.

– Я, конечно, из другой сферы, но тоже представляю творческую профессию. И точно могу сказать, есть ли у кого-то перспективы. Уверен, Ёко тоже это понимала. Поэтому и взвалила все на себя. Такая уж она у меня – слишком добра к людям.

– Многих женщин содержат мужчины, но бывает и наоборот. Сейчас это не редкость.

– Вам со стороны легко судить. А что бы вы сказали, оказавшись на моем месте? – с силой произнес Нобуо, будто говорил не с Коиси, а с собственной дочерью.

– Да, вы, конечно, правы, но…

– Будь ко всем добра. Так я ее воспитывал – и в этом заключалась моя ошибка. Сколько бы я ни протестовал, Ёко сказала, что останется с ним, – с досадой сказал Нобуо. Договорив, он плотно сжал губы.

– И они в итоге стали жить вместе?

В ответ он лишь молча кивнул.

– Дошло до того, что мы полностью прекратили общаться. А что мне еще оставалось, раз она выбрала его?

– Их свадьба как-то связана с тем, что она убила человека? – Коиси бросила взгляд на собеседника.

– Спустя примерно шесть лет, прошедших после их свадьбы, мне позвонили из полиции и сообщили о случившемся.

– Неужели жертвой был ее… – Глаза Коиси расширились от удивления.

– Нет. Хотя так было бы лучше для всех, – едва заметно усмехнулся Нобуо. – Я точно не знаю, но, кажется, они частенько собирались с его приятелями-графоманами и вели что-то вроде дискуссий, которые иногда переходили в настоящие перебранки. Однажды, когда они в очередной раз напивались в баре, один из приятелей ляпнул что-то оскорбительное в адрес мужа Ёко. Завязалась потасовка, Ёко влезла между ними, пытаясь их растащить. В какой-то момент она толкнула обидчика, и тот упал, сильно ударившись головой об угол. Травма оказалась фатальной. – Нобуо коротко вздохнул.

– Ужасное стечение обстоятельств, – сочувственно заметила Коиси.

– Поскольку все они были пьяны и пострадавший первым применил физическое насилие, к ней проявили некоторое снисхождение. И тем не менее она все же убила человека, и с этим уже ничего не поделаешь.

– А что стало с мужем Ёко?

– После того, как она оказалась в тюрьме, он бросил ребенка и сбежал куда-то на острова, на юг. Вроде на Исигаки. Наплел Ёко, что попытается сделать карьеру там. Нет, я еще могу понять художников, как Гоген, например, которые ищут в таких местах вдохновения. Но писатель-то что там забыл? Нет, он все-таки настоящий подлец! – Меж бровей Нобуо пролегла морщина.

– Выходит, тот рис с карри, который вы ищете, Ёко готовила еще до всех этих событий? Вы сказали, лет восемь назад? – Коиси вернулась к основной теме.

– Верно. Это было примерно за неделю до ее свадьбы. – Глядя в потолок, Нобуо глубоко вздохнул.

Коиси замолчала, пытаясь подобрать слова. Ничего не шло в голову.

– Когда Ёко окончила университет, они перебрались в Токио. Я все еще был против их отношений, так что она почти перестала меня навещать, только иногда звонила.

– Вы, наверное, беспокоились о ней.

– А когда моя дочь наконец пришла, я понял, что теперь она в последний раз попытается меня убедить. Я же твердо стоял на своем. Сказал, что на свадьбе меня пусть не ждут. Тогда она пригласила меня поужинать вместе.

– Понимаю, вы были против, но разве вы могли пропустить церемонию? Неужели вам не было жалко Ёко? – с нажимом спросила Коиси.

– Да у меня язык бы не повернулся на свадьбе произнести, что я с радостью отдаю дочь в жены такому мерзавцу! – вспылил Нобуо. Ноздри его раздулись.

– Но это было важно для Ёко, не для ее мужа.

– Ёко меня хорошо знала, поэтому не докучала с этим вопросом. Сказала лишь, что хочет угостить меня карри.

– Ужасная история. – В глазах Коиси стояли слезы.

– Я большой любитель карри и ел его бесчисленное множество раз. Но такого вкусного мне больше никогда не встречалось.

– Неужели вкус был таким неповторимым? Не потому ли, что его приготовила для вас любимая дочь? Наверное, вся суть в этом. В чем особенность этого карри?

– Главное его отличие в том, что карри был перемешан с рисом, а не подавался отдельно. Я очень удивился, когда Ёко поставила его на стол.

– Рис и карри перемешаны с самого начала, – записала Коиси. – Еще что-нибудь?

– Вкус был очень мягкий, но вместе с тем и достаточно острый. Когда мы закончили есть, у Ёко на лбу выступил пот.

– А что еще было в составе кроме риса?

– Говядина, протушенная до мягкости. Без овощей, ни картошки, ни моркови. Просто карри с говядиной. А, и еще в соусе было что-то вроде фарша.

– Похоже на кима-карри[54]. Помните, какого он был цвета?

– Это тот, что в западном стиле? Он был не желтый, а скорее коричневатый.

– Ваша дочь что-то говорила про это блюдо? Откуда она взяла рецепт – ее кто-то научил? Или она попыталась повторить то, что пробовала в каком-то заведении?

– Ёко в тот момент болтала только о свадьбе, о месте и программе церемонии, а еще о своем женихе. О карри даже не заикалась. Я же помалкивал.

– Почему же вы ничего не сказали ей, раз вам так понравилось? Может, тогда бы она и поделилась какими-нибудь подробностями.

– Все это было не к месту. Она была слишко занята тем, чтобы меня переубедить.

– Как жаль! – расстроенно воскликнула Коиси, быстро постукивая ручкой.

– Вообще-то Ёко не особо хорошо готовила, так что, думаю, она и вправду попыталась повторить блюдо из какого-нибудь заведения.

– Это бы облегчило поиски.

– Наверное, дело было здесь, в Киото. – Нобуо откинулся на спинку дивана.

– Где именно жила ваша дочь?

– Общежитие находилось недалеко от университета, на станции Хигасияма Сандзё.

– Ёко жила в общежитии, пока училась?

– Да. До самого выпуска.

– Вы к ней приезжали?

– Это ведь женское общежитие, – усмехнулся Нобуо, отрицательно помотав головой.

– То есть вы не представляете, как она жила. Она подрабатывала? Или, может, участвовала в университетских клубах?

– Думаю, она с головой ушла в студенческую жизнь. Иногда, словно вспоминая обо мне, она присылала весточки. Вот они поехали в Нару смотреть на храмы, а вот – отдыхают на берегу озера Бива – она присылала мне фотографии.