Забытый Полдень

Юрий Астров Умение смотреть вдаль

Эти строчки из шотландской баллады я вспомнил, когда мне в руки дали трёхтомник В. Сапарина. Кто его сейчас из молодых любителей фантастики знает? Кто помнит?

Между тем это был популярнейший писатель своего времени. Мало того, его одним из первых среди советских фантастов, наряду с И. Ефремовым, братьями Стругацкими и В. Савченко, начали переводить на Западе. Айзек Азимов посвятил их творчеству такие вот строки:

Такая оценка дорогого стоит…

Виктор Степанович Сапарин, инженер по образованию, начал свою работу в литературе, если относить к ней журналистику, в 30-е годы прошлого века корреспондентом отдела науки газеты «Правда», а закончил главным редактором популярнейшего в своё время журнала «Вокруг света».

«Нас было четверо друзей на студенческой скамье, жаждавших познать всё… В ту пору мы увлекались теорией относительности Эйнштейна, разбирали схемы электронных ламп, о которых ещё не упоминалось в учебниках, и считали возвышенной наукой астрономию», — писал уже в 1964 году Виктор Степанович. Обратите внимание на эпитет! «Возвышенная наука»! «Нас очень манил космос, тогдашний, необжитый космос…».

Космосом, впрочем, писатель Сапарин занялся уже в конце 50-х, после запуска первого спутника. И это знаменательно для его творчества.

(Об именах двух первых друзей можно только гадать, но в третьем явственно узнаётся Кирилл Андреев, автор «Трёх жизней Жюля Верна» и «Искателей приключений» — тоже почти забытый писатель… Слишком легко мы отбрасываем своё прошлое!

На «Три жизни…», кстати говоря, Сапарин написал объёмную рецензию, за текстом которой видна глубочайшая эрудиция, не уступавшая эрудиции автора книги.)

Но, думается, Виктор Степанович в статье «Почему и для чего», цитаты из которой приведены выше, несколько лукавит либо добросовестно заблуждается. Стать академиком или членкором не получится, если стремишься «познать всё». Ибо, как известно ещё из Козьмы Пруткова, «специалист подобен флюсу: полнота его одностороння». А С. Е. Лец выразил ту же мысль ещё более точно: специалисты скоро будут знать всё ни о чём, а эрудиты — ничего обо всём. Хороший журналист — это именно такой эрудит, пусть это звучит парадоксально.

Научная журналистика в СССР получила развитие, несравнимое с западным. «Догнать и перегнать!» — актуальный лозунг тех времён пронизывал всю общественную жизнь СССР. И это было правильно. Страна победившего пролетариата во враждебном окружении могла выстоять, только имея передовую науку. В науку — и промышленность, основанную на новейших достижениях советской науки — следовало привлекать талантливую молодёжь. Это был социальный заказ.

В. С. Сапарин был сыном своего времени. Времени тяжёлого (но не столь тяжёлого, как нам пытаются внушить), времени страшного (но не столь страшного…), времени прекрасного.

Сапарин был хорошим, чего там — отличным журналистом. Именно при нём журнал, которым он руководил, стал популярнейшим. Именно при нём стал выходить «Искатель», в ту пору — приложение к журналу «Вокруг света», сыгравший огромную роль в популяризации фантастики в СССР.

В 1946 году В. С. Сапарин перешёл в ряды писателей, журналистики при этом не оставляя. Тогда в 1-м номере журнала «Знание — сила» был опубликован рассказ «Ультраглаз». Речь в нём шла о приборе, который при помощи излучения, сравнимого по мощи с космическими лучами, даёт на экране изображение происходящего за любой преградой: скалой, стеной… На одном из первых испытаний при помощи этого прибора была раскрыта кража (в другом варианте рассказа — предотвращён пожар).

(Заметьте: ни писателя, ни редактора совершенно не волновала проблема вторжения в частную жизнь, хотя Сапарин и упоминает в рассказе лесажевского «Хромого беса», который поднимал крыши домов и наблюдал за происходящим. Но упоминает так, мимоходом. О воздействии такого мощного излучения на организм человека автор тоже не задумывался. А о том, что как раз в это время над подобной проблемой работал профессор Ощепков, Сапарин, конечно, не знал. Ибо в шарашки допущен не был.)

А потом… потом пошло, что называется, косяком. Нет, плодовитость писателя не сравнить с нынешними авторами, штампующими по паре-тройке (а то и больше) романов в год. Но по тогдашним временам В. С. Сапарин был одним из плодовитых писателей, а уж среди фантастов, пожалуй, самым плодовитым.

И тогдашнее творчество писателя не выходило из русла советской фантастики «ближнего прицела»; Сапарин находился в одном ряду с Немцовым и Охотниковым.

Осмелюсь предположить, что Сапарину было работать даже легче. По двум причинам.

Во-первых, научная журналистика наложила свой отпечаток на его литературное творчество. Ведь если прочесть рассказы (и пару повестей) писателя в промежутке между 1946-м и 1958-м годами, можно удостовериться: это не рассказы в полном смысле слова. Это художественные, вернее — беллетризированные очерки.

Уж к рассказам 40-х годов такое определение можно применить не сомневаясь. В первых четырёх рассказах нет ни героя, ни сюжета, даже фабула, в общем-то, простовата. Лишь в «Железном сердце» появляется какой-то сюжет. Очерковость довлеет.

А очерки Сапарина, посвящённые развитию Академии наук, её филиалам в разных концах страны и достижениям, телевидению (пока ещё экспериментальному, но регулярно ведущему передачи), автоматическим ГЭС, читаются и сейчас. Главный пафос этих публикаций: мы этого достигли! Мы это умеем! А завтра сумеем больше!

В послезавтра автор не заглядывал. Он выполнял социальный заказ. В том же очерке «Показывает Москва» телепередатчик (как и приёмники) работает при помощи диска Нипкова. Тогда уже существовал иконоскоп — электроннолучевая трубка, но о ней даже не упоминается. Это будет послезавтра — и будет ли? Нужно добиваться реального!

Таковы и рассказы Сапарина 40-х -50-х годов. Напоминаю: до запуска первого спутника!

Вторая причина — Сапарин искренне верил в силу науки, определяющей мировоззрение советского человека. Наука решает всё! Немцов в меру своих слабых сил боролся с мещанством, Охотников углублялся в технические вопросы (он, известный изобретатель, получил звание инженера, не имея высшего образования — бывали в те времена такие примеры) — и не интересовался психологией, у Сапарина всё выходило автоматически: выше наука — выше и мораль! Ну, а остатки подонков и всякие шпионы, тем более бывшие эсэсовцы, ничего иного не заслуживают, как автоматического расстрела (рассказ «Железное сердце»). Такова была общественная атмосфера.

Вот типичный пример сапаринского рассказа: зарубежной принадлежности быстроходная яхта то и дело заходит в территориальные воды СССР. Пограничники пытаются её поймать, а она легко оставляет их позади. Но тут вмешиваются учёные. Их судно непонятной конструкции обгоняет и останавливает шпионскую яхту. Оказывается, за испытаниями этого судна мерзавцы и следили… Секрет в ракетном двигателе («Испытание»).

Или ещё: только что построенный дом то и дело отплясывает гопака. На верхних этажах бьётся посуда, раскачиваются люстры. Землетрясение, да и только. Дело в маленьком моторчике, откачивающем воду из котлована. Резонанс! На основе этого явления конструируется оружие, сбивающее самолёты противника: те просто разваливаются в воздухе («Чудесный вибратор»).

Рассказы и повести такого плана, познавательные, порой забавные, но всегда передающие дух творчества, Сапарин писал вплоть до 1958 года.

1957-й… Год более чем знаменательный. В журнале «Техника — молодёжи» печатается, а вскоре выходит отдельным изданием «Туманность Андромеды». А осенью — первый искусственный спутник Земли!

Уже на следующий год появляются перевернувшие представление о советской фантастике «Где вы, Ильин?» В. Савченко, «Страна багровых туч» Стругацких и «Небесная кулу» Сапарина. Прицел приблизился! Мы — в космосе! В этом же году — «Последний извозчик».

Действие «Небесной кулу» происходит на Венере, планете болот, странной фауны — палеозой с мезозоем и… мыслящие существа.

«Последний извозчик» — XXI век, лётчик на лайнере находится на всякий случай. Этот случай происходит — и выясняется, что пилот даже здесь, в чрезвычайных обстоятельствах — не нужен. Но именно поэтому люди овладевают другими профессиями — второй, третьей, пятой, — чтобы не быть бездельниками. Скучно же…

В течение примерно восьми лет Сапарин разрабатывал тему будущего, не столь отдалённого, не дальше будущего века. Правда, венерианский цикл, насчитывающий уже несколько рассказов и грозивший продолжиться повестью, пришлось преждевременно завершить: наука выяснила, что Венера, описанная Стругацкими, куда больше походит на настоящую, чем сапаринская. Но писатель продолжал творить. Его рассказы «Суд над танталусом», «Прораб Вселенной», «Чудовище подводного каньона» вошли в золотой фонд советской фантастики.

Завершает трёхтомник статья «Будущее человечества через призму фантастики», посвящённая роману Стругацких «Хищные вещи века». Казалось бы, что о ней говорить? То, что братья предсказали полвека назад, осуществилось. Частично — даже в России, изобилия только не хватает. А так — одно к одному. Но немного поговорить всё же стоит.

Стругацких крыли за эту повесть в хвост и в гриву, это было с ними впервые, но не в последний раз. Статья Сапарина — вовсе не ругательная, а очень показательная для мышления убеждённого коммуниста (это хорошее слово). Он с огромным уважением относится к творчеству братьев, к их таланту. Собственно, все претензии — к отсутствию в повести марксистского классового подхода. Отсюда, по Сапарину, и все просчёты.

Это не догматизм. Это инерция мышления, уж простите за отсутствие пиетета к фантасту Сапарину. Он мог и сам убедиться, на примере собственного творчества, что догматизм — не догма (извините за невольный каламбур).

Вот что я имею в виду.

Изобретения, описанные в ранних рассказах Сапарина, как правило, либо не осуществлены по сию пору, либо просто не нужны. Автоматический снайпер на охране границы будет косить под корень хоть диверсанта (и бог с ним), хоть шпиона (а его бы допросить надо!), хоть любого зверя. Ракетный двигатель на судне сожрёт горючее в считанные минуты. Резонансный уничтожитель вражеской авиации бессмыслен, ибо есть отличные системы ПВО — с локаторами, а не звукоулавливателями. Приливные ГЭС уже есть, но по сию пору не изобретены мощные компактные аккумуляторы, без которых такие ГЭС излишни, ибо работают два раза в сутки. И не вдохновил ли браконьеров на изобретение электроудочки, после которой исчезает вся речная живность, рассказ «Секрет рыболова»?

А вот универсальный блок из поздних рассказов — это же смартфон!

И тюрьмы для болезнетворных микробов существуют — не одна.

И телеконференции стали обыденностью. Ну, пока не голографические. Так это пока!

Умение заглядывать чуть дальше, чем в завтра, более важно даже в обыденном смысле слова. Сапарин им овладел слишком поздно.