Загадка Большого сфинкса

Возражение, которое наиболее часто выдвигается тем, кто видит в Великой пирамиде краткое геометрическое изложение всех наук человечества, сводится к тому, что египтяне не были народом, далеко продвинувшимся в научном отношении.

Действительно, не вызывает сомнений, что народ Египта и его средние классы не знали большей части современных достижений нашей эпохи.

И, тем не менее, очевидно, что знания в Египте сосредотачивались в высшей прослойке жрецов и что даже среди более широкого круга служителей культа были многочисленные отряды посвященных.

Знания египетских жрецов были исключительно обширными, и это доказано тем, что даже более известные ученые и философы античной Греции, в том числе Солон, Платон и Пифагор, руководствовались ими в свое время или черпали из них свои заключения.

Сегодня никто не оспаривает того факта, что духовные и материальные возможности египетских жрецов покоились на длительных традициях посвящения, ревниво распространявшихся среди высшего круга людей. При этом значение и эффективность этих возможностей постепенно ослабевали в той мере, в какой возрастало число посвященных, и жрецы начинали стремиться к материальным благам.

И сегодня все еще существуют религии, в которых форма мало-помалу вытесняла их глубину и которые кончали почитанием простой символики, чтобы не видеть в ней вульгарного искажения слишком ослепительных истин.

Египетские жрецы первых династий, вероятно, были немногочисленны, и все они, подобно библейским патриархам, имели прямой доступ к Божественному. Напротив, последние жрецы Египта, те, которые преклоняли головы перед господством Александра, представляли всего лишь сборище простых людей, как-то связанных с ритуалами и песнопением.

А самое главное, великие жрецы Большого посвящения ранних этапов истории располагали оккультными средствами, которые передаются священными текстами лишь в виде отголосков.

Существует странное сходство между мифологией Библии, длинными рассказами о создании мира, о потопе, о жизни первых людей и их ссорах с богами, и другими священными текстами.

Никто не дерзал подумать, что под различными библейскими и иероглифическими наименованиями скрываются одни и те же персонажи, хотя такая гипотеза эффективно используется многими комментаторами наших дней.

Нимрод Строитель

В первой книге о пирамиде мы писали, что план этого монумента, несомненно, предшествовал его сооружению и что сумма знаний, которая в нем воплотилась, возможно, исходила от одного из великих посвященных библейских времен — Мафусаила или Еноха. Следуя египетской традиции, именно дети, сыновья Еноха, могли принести этот план в Египет. Но другие считают, что сооружение пирамиды осуществлял самый необыкновенный строитель библейских времен — Нимрод или Немрод.

Нимрод был сыном Хуша, а тот был сыном Хама, самым младшим сыном Ноя.

Вот что говорит об этом Моисей в «Книге Бытия»:

Отсюда репутация Нимрода, великого строителя, распространилась по всему востоку. Именно поэтому его отождествляют с Нинусом при постройке Ниневии. Но его более значительное дело, должно быть, заключается в сооружении Вавилона.

Из текста «Книги Бытия» известно, каким образом Нинус-Геркуль-Нимрод-Адонис, который представлен как гигант тела и духа, оказался покинутым людьми и вынужден был после своего архитектурного провала искать убежища в других странах.

Великий зверобой[6] отправился в Египет, где его приход положил начало первой традиции мессианства под образом Осириса.

Можно предполагать, что Нимрод-Осирис стал одним из первых фараонов и, несомненно, первым фараоном Египта.

Три значения надписи

Прошло уже сто лет, как бедный, но прилежный ирландский миссионер, великий дешифровалыцик иероглифов, опубликовал свой труд о «Точном переводе иероглифов луксорского обелиска в Париже», который теперь уже невозможно разыскать.

Итак, что же писал аббат О'Доннели? Он заявлял, что имеет ключ к всеобщему примитивному языку, иначе говоря, может переводить высокий язык посвященных, язык героев и богов.

Применительно к первой главе «Книги Бытия» этот ключ приоткрыл ему три смысла в одном и том же тексте.

Обратимся к словам Фабра д'Оливье, автора книги «Восстановление древнееврейского языка».

«Не смущаясь, — говорится там, — различными интерпретациями, плохими или хорошими, которые можно придать слову Beroeshith, я утверждаю, что это слово в том месте, где оно находится, имеет три различных смысла: один обычный, другой фигуральный, третий иерографический. Моисей использовал все три, как это можно доказать даже с помощью его писания. При этом он следовал методу египетских жрецов, поскольку, должен сказать, эти жрецы пользовались тремя способами для выражения своих мыслей. Первый был ясным и простым, второй — символическим и фигуральным, третий святым, или иерографическим. При этом они использовали три категории знаков, но не три диалекта, как можно было бы полагать. Одно и то же слово принимало по их желанию обычный, фигуральный или иерографический смысл. Такова была гениальность их языка. Гераклит прекрасно выразил различие этих трех стилей, присвоив им эпитеты разговорный, значительный и секретный. Два первых стиля, при которых слова принимали обычный или фигуральный смысл, служили ораторам, но третий, принимавший иерографическую форму с помощью знаков, из которых состояли слова, существовал только для глаз и использовался лишь для надписей. Наши современные языки совершенно не приспособлены к тому, чтобы превращать их в ощущения. Моисей, вдохновленный таинствами египетского жречества, пользовался искусством этих трех методик, его фразы почти всегда построены так, чтобы отражать тройной смысл».

Морис Барбье четко, показал это уже полвека тому назад, когда писал в «Иллюстрации»:

«После вавилонского пленения, то есть к 536 г. до Р.Х., еврейская нация полностью утратила первоначальный смысл текстов. Они представляли тогда всего лишь оголенные тела без души, и даже во времена Апокрифа людям приходилось объяснять многое на арамейском языке, который стал разговорным языком, тогда как древнееврейский язык превратился в язык мертвый».

Впоследствии один ученый конца XIX века, Пето-Малебрани, возобновил попытки восстановления древнееврейского говора, но более научным путем, интерпретируя в математическом выражении библейские тексты. Одна из особенностей этого метода заключалась в определении смысла слов по их тональности, что дало возможность перевести главы IX и XII «Книги Иова», причем этот перевод сильно отличался от самой основы данного писания. Но, тем не менее, можно сказать, что перевод этот представляет собой прекрасную находку исключительной динамичности, что было подтверждено без ведома автора в исключительно объективном исследовании М. Нордона, опубликованном в «Revue Generate des Sciences».

К тому же известный специалист в области геодезии и астрономии Вронский говорил, что эти теории имели «пугающую всеобщность», которая помогала создать общую теорию Вселенной после той, которая была представлена в «Книге Бытия».

М. Бародье также вспоминал, что специалист в области геодезии Шобар изучал древнееврейский язык только для того, чтобы подкрепить свою гипотезу образования земного шара с помощью идей, содержащихся в священных книгах.

Такие суждения разделяются многими оккультистами и криптологами. Геодезист Майу, автор любопытной гипотезы, касающейся поворота Нила, говорил о древнееврейском «Пятикнижии», что оно является священным писанием пирамид и сфинкса.

Где начал появляться обелиск Луксора

«Знаки, — пишет Майу, — которые служили Моисею для написания первых трех глав „Книги Бытия“, не могут переводиться ни на какой язык: это своего рода всеобщее писание, для понимания которого не нужно знать языка тех, кто использовал иерографические знаки».

«Таинственные знаки Луксорского обелиска на площади Согласия в Париже того же рода, что и священные надписи египетских жрецов. Кроме того, небольшая пирамидка, которая венчает этот обелиск, когда-то находившаяся в Тибисе, является уменьшенным вариантом Великой пирамиды. По ее конструкции и формулам, которые покрывают лицевую сторону, можно воспроизвести конструкцию пирамиды Хеопса».

Несколько иными путями аббат О'Доннели пришел к сходным выводам:

«Одни только знаки, — писал он, — мало что значат в иерографическом письме. Именно их наклон и расстояние между ними придают смысл такого рода письменам».

Шампольон проделал гениальную работу не только при переводе начертанной тремя различными языками надписи на Розетском камне, но и показав, что каждый иерогра-фический знак может означать букву, символ или целый предмет в зависимости от характера его написания и намерений писавшего. Но его скоропостижная смерть, наступившая в 42 года[7], не позволила ему завершить свое открытие, и продолжатели его дела пользуются незаконченным наследием.

Сегодня бегло и в то же время по репродукциям переводят иерографические тексты, не задумываясь над тем, что такие переводы, имеющие эзотерический смысл, не приобретают никакой эзотерической ценности.

Кроме того, глубокая интерпретация иерографических текстов невозможна, если они не изучаются на основе оригинальных надписей, поскольку при такой интерпретации, по существу, пропадает скрытый смысл. Копии не передают ни расстояния между знаками, ни их ориентации, и это проясняет то обстоятельство, что многие ученые-египтологи могли переводить лишь открытые и банальные тексты.

В главе, относящейся к гипотезе Нила, мы уже подчеркивали, не беря на себя ответственность ни за тот, ни за другой перевод, существенную разницу при толковании иероглифов Амени, или Аменемхет, со стороны независимого автора Майу и классика Масперо.

Можно заметить, что разница между переводами иерографической надписи на Луксорском обелиске по методу Шампольона и по методу О'Доннели не меньше, хотя оба они искали там скрытый смысл.

Высокий камень

Мы никого не станем поучать, особенно парижан, что представляет собой обелиск. Этимология корня этого понятия сходна с этимологией понятия «удлиненность», то есть с длинным и остроконечным предметом.

Это каменный монолит из одного куска скалы. Его получение, огранка и транспортировка требовали огромных усилий в эпоху, когда отсутствовали механические средства перевозки.

Многие из обелисков были устремлены в небо, к Ра, богу Солнца. Листки золота (которые, конечно, были оторваны), положенные при входе в храмы, мистические надписи на четырех сторонах делали подобные монументы особо священными.

До того как школа Шампольона не создала поверхностных дешифровщиков нынешнего дня, обращающих внимание только на открытое содержание иероглифов, традиционно считалось, что надписи на обелисках скрывали большие тайны[8]. Современная наука, признавая за этими надписями глубокий смысл, смогла усмотреть за их иерографическими знаками лишь то, что предназначалось для простых людей Пастушеских царств.

На обелиске написано, что Рамзес II был самым великим и самым красивым человеком. Монумент находился в Луксоре вместе с другими, почти идентичными ему. Египтологи признают, что Рамзес II (Сесострис для греков) поставил его на это место, но вмешательство великого Рамзеса оспаривается, и Сесостриса относят к области фантазии.

В этих условиях оккультная гипотеза имеет не меньшее значение, чем историческое повествование, и она находит себе довольно любопытное подтверждение с помощью интерпретации надписи аббатом О'Доннели.

Официальный перевод

Обратимся сначала к классическому переводу, который был предан огласке по случаю столетней годовщины установки обелиска:

«Каждая грань обелиска содержит непосредственно под пирамидкой одну и ту же сцену подношения даров, повторяемую четыре раза, которая сопровождается комментариями, варианты которых не имеют большого значения. Ниже следуют сами надписи, начало которых, так же, как и конец, в сущности, одинаковы на всех четырех сторонах. Мы приводим здесь полную надпись на северной стороне, а в отношении надписей на других сторонах даются лишь те параграфы, которые видоизменены.»

Группы персонажей обелиска, по мнению ирландца, объяснимы одной надписью, открытой в руинах Тибиса, которая толковала фигуры, изображенные на двух обелисках Луксора, как отражение Двух Вечностей: первая именовалась как Древность дней, Вечная Душа, Элеохим, Вечный Принцип Владыки всего сущего, а вторая — как Вечный Умиротворитель, Вторая Слава и Адо-наи. Второй персонаж, будучи прикрытым первым и обернутым Вечной любовью вместе с двумя другими, представлял Основную Троицу: Вечную Душу, Вечного Умиротворителя, Вечную Любовь.

Кроме того, трое персонажей принимали символические псевдонимы: Владыка Огня старейшего (представленного Солнцем), Владыка Умиротворяющей Воды (представленной Луной), Владыка Огня грациозного и чарующего (представленного Венерой).

Перевод О'Доннели

Посмотрим теперь на перевод (третий иерографический смысл), который нам предлагает О'Доннели для надписи, обращенной к Тюильри, отдавая себе отчет в том, что этот перевод относится только к средней борозде.

Как мы видели, и специалист по геометрии и аббат сходятся в том, что видят большое содержание при малом количестве знаков. Мы далеки от желания утверждать, что ирландская интерпретация правильна. Мы только думаем, что на четырех панелях обелиска отражена глубокая тайна и что эта тайна непосредственно связана с тайной пирамиды, особенно в том, что касается событий современности[10]

«Подъем зародыша Бесконечного в царство славы на высоту божественной троицы со стороны вечной красоты, включенного в сообщество Богов в качестве второй Верховной власти над бессмертным отрядом Повелителя Огня перед лицом Вечности. Поверх всех его предшественников — поверх всех этих начал — поверх всех херувимов — поверх всех сил — поверх всех создателей: установлен второй по рангу в четырехзначной группе Владыки Огня, одаренный вечной жизнью».

«Персонаж со скипетром:

— Посмотрим на это прекрасное дитя. Это порождение Тота.

Персонаж в углу:

— Подымем его над всем сущим на высоту Бесконечного.

Персонаж со скипетром:

— Мы поднимаем прекрасный зародыш Владыки Огня на вершину неба поверх всех сил на ту же высоту, где находится его августейший родоначальник рядом с единством Богов таким же очищенным, ни с кем не сравнимым, на возвышенное кольцо Элеохима. Пусть он подымется на уровень высшего Сообщества, чтобы объединиться с четверкой перед лицом вечности вместе с древней троицей в такой же чистоте над всеми силами! Пусть вечное единство раскроется в четырех углах двойных частей над зоной Бесконечности, чтобы дать место Повелителю сил (фараону), бессмертному Богу неба и Владыке Огня над всеми Богами: сходными во всех отношениях с бессмертными персонажами Повелителей Огня; пусть он будет четвертым Богом неба, возвышающимся над ними: равным по старшинству дней уровню возвышенной троице неба: Богом неба, которому также дарована вечная жизнь.

Пусть ступни его ног расположатся во втором ряду над прозрачными подмостками точно на том же уровне, что и вечная красота богов, священнейшая троица божественности; пусть он также расположится перед двумя другими вечными Богами неба, завершая собой четвертую силу вечного Единства: вплетаясь четвертым лицом Повелителя Огня в ослепляющую дарохранительницу Очень Высокого: в качестве святейшего Бога неба на главном кольце, третьим высшим лицом в четверке, став Вершиной Сил (фараоном), чтобы навечно властвовать над всеми созданиями».

Пусть читатель не думает, что мы удаляемся от сфинкса и от основной цели этой книги, сравнение предшествующих и последующих текстов позволит ему самому сделать любопытные сопоставления.

Как следует «читать» обелиск

Даже тот, кто не хочет видеть вещи под необычным углом, окажется пораженным некоторыми совпадениями и некоторыми странностями в приводимых текстах.

Для этого ему придется расстаться с обычными взглядами жителя 2-го, 7-го и 8-го округов французской столицы, для которых обелиск на площади Согласия настолько примелькался, что они его больше не замечают.

Напротив, если вернуться к духовному состоянию граждан Парижа во время установки этого монолита, то их удивляло необычное присутствие этого высокого символического камня, столь отличного, со всех точек зрения, от остальных украшений улиц.

Для того чтобы полнее восстановить это впечатление и лучше понять, что оно означало, позволим себе вкратце напомнить современное и малоизвестное путешествие Луксорского обелиска.

Еще в 1829 г. правительство Реставрации по предложению Шампольона делало первые шаги к заключению сделки с Мехмедом Али, халифом Египта о передаче обелиска. Такая сделка завершилась, не без некоторых затруднений, созданием комиссии из шести археологов, которым было поручено изучить способы транспортировки этого монумента во Францию.

Поспешно построили судно, названное «Луксор», с экипажем в сто двадцать человек, к которому присоединился морской инженер Ипполит Лебас, уполномоченный руководить операциями по погрузке и разгрузке монумента.

Оккультное сопротивление обелиска

Люди, склонные признавать в происходящих событиях вмешательство невидимых сил, не преминут в контексте последующего изложения вспомнить недавние факты, связанные с нарушением покоя гробницы Тутан-хамона. Долина царей всегда была чревата сюрпризами подобного рода, и нужно обладать немалой слепотой разума рационалистов, чтобы видеть в скоплении многих препятствий лишь серию случайностей и совпадений.

Даже в ходе франко-египетских переговоров относительно доставки обелиска, инициатива которых принадлежала правительству Карла X, министру Полиньяку пришлось пережить восстание, последовавшее за опубликованием четырех правительственных постановлений, а затем и сложные июльские дни, в ходе которых, как соломинка, оказалась сломлена династия Бурбонов.

Утром 29 июля Лувр оказался блокированным. Сторожевые части устранились от несения службы. Швейцарцы, страшась новой резни в Тюилъри, разбежались. Беспорядочное бегство захватило в этот момент и регулярные войска, которые пересекли площадь Согласия и Елисейские поля, остановившись лишь на площади Этуалъ, т. е. на западе Парижа.

Читатель обнаружит из последующих подразделов главы, почему подчеркнуты некоторые названия и направления, и, наверное, сделает из этого свои выводы.

Французская революция 1830 г. сильно затормозила дело с перемещением обелиска, поэтому только в апреле 1831 г. «Луксор» и его экипаж смогли покинуть Тулон. Судно прибыло в Александрию 3 мая, но тем временем возникли другие немалые трудности. Подъем по Нилу оказался изнурительным. Экипаж, изможденный жарой более сорока градусов в тени, использовал в качестве укрытий различные крепления и снасти и в результате потерял большую часть причальных канатов. Перед дворцом «Луксор» смог появиться лишь 16 августа, т. е. с опозданием в три с половиной месяца. В некоторых излучинах реки приходилось трудиться более сорока восьми часов, чтобы продвинуться менее чем на четыре километра.

После некоторого отдыха, необходимого для восстановления сил экипажа, в котором так нуждались эти люди, началась погрузка опор для двух обелисков, возведенных у входа в храм. Поскольку было уже невозможно использовать карьеры Сиена, известные своими гранитами, а монолиты имели несколько разную длину, египетские архитекторы установили меньший из них немного впереди другого, приподняв его цокольную часть, и поэтому издали они казались одной и той же высоты.

Инженер Лебас выбрал менее громоздкий и менее тяжелый. Он весил не менее 220 000 кг и, согласно данным М. Делаборда, имел высоту в 22 метра.

Для того чтобы проложить дорогу для его перемещения, нужно было прорезать два холма щебня, снести половину деревни, использовав для таких работ более 800 человек сроком на два месяца.

В этот момент разразилась эпидемия холеры, которая лишила экспедицию необходимой рабочей силы, а ее руководители уже оказались на грани того, чтобы отказаться от всего этого неблагодарного предприятия в пустынной стране, лишенной необходимых ресурсов и изнуряемой палящим солнцем.

Энергия организатора экспедиции еще больше упала от затянувшихся трудностей при операциях швартовки судна, перевозке монумента и его осторожной погрузке. Такая погрузка не могла быть осуществлена без нудных приготовлений. В конце концов монумент был перенесен внутрь судна, а затем и закреплен там как можно прочнее.

Из Луксора на площадь Согласия

Тогда возникло последнее препятствие. Уровень воды в Ниле опустился, и поток надолго утратил силу, которая была необходима для подъема перегруженного судна. Отчалить удалось только 19 августа 1832 г., то есть почти через год после прибытия в Луксор. Для спуска по Нилу потребовалось более восемнадцати недель. Наконец 1 января 1833 г. «Луксор» выбрался на просторы дельты Нила, где его взял на буксир пароход, называвшийся «Сфинкс».

Но путешествие обелиска на этом не закончилось, и на него ушел еще год. Монумент был провезен по Сене, после того как миновал Тулон и Гибралтар. 23 декабря он был выгружен поблизости от моста Согласия. В этот момент было замечено, что сооружение основания монумента еще не началось и что оставалось найти для него соответствующий пьедестал. Хорошо еще, что обелиску пришлось подождать три года до своего окончательного возведения.

Это событие произошло в присутствии королевской семьи и огромных толп народа 25 октября 1836 г.

Возведение осуществлялось с помощью кабестана и стойки из рижской пихты высотой в 21 метр. В этом мероприятии участвовало четыреста артиллеристов, и говорят, что все проходило нормально. Тем не менее хроника передает, что в наиболее драматический момент операции, когда сопротивление достигло максимума в 105 т, послышался зловещий треск подпорок, началось их раскачивание. Но в этот момент какой-то человек, оставшийся неизвестным, громко прокричал: «Смачивайте веревки!» Совет был принят, и обелиск, развернутый на оснований, наконец был водружен на своем французском пьедестале, который сам представлял собой высеченный из бретонского гранита монолит высотой 4 м и шириной 1 м 70 см.

Почему Согласие?

Размещение обелиска в свое время подвергалось критике — конечно, по эстетическим причинам. Некоторые предпочитали бы видеть его во дворе Лувра, где он выделялся бы своими размерами и резкими линиями, нарушая однообразие стиля в большей мере, чем на, хорошо освещенном месте, которое сглаживало его пропорции.

Каковы бы ни были основания у светских властей для принятия, такого решения, мы полагаем, что оно происходило не без мотивов, выходящих за пределы разума, и они повлияли на выбор места установки обелиска. Этим мы хотим сказать, что люди являются исполнителями, но движимы они необъяснимым Намерением.

Простое изучение плана Парижа подсказывает, что установленный в самом центре площади Согласия, священный египетский монумент расположен:

1. В центре пересечения четырех дорог, предназначенных для того, чтобы играть значительную роль в парижской истории (Тюильри, Елисейские поля, мост Согласия, улица Рояль).

2. В точке пересечения под прямым углом двух осей, проходящих через четыре здания или сооружения, сыгравших или предназначенных сыграть еще более значительную роль во французской истории (Лувр, Триумфальная арка, церковь Мадлен, Бурбонский дворец).

Площадь Согласия — не что иное, как прежняя площадь Людовика XV, откуда 15 августа 1792 г. была сброшена конная статуя «Bien-Aime» (любимого). Вскоре после этого Учредительное собрание переименовало площадь Людовика XV в площадь Революции, и это в центре большой территории напротив Тюильри, где 21 января 1793 г. был казнен Людовик XVI.

Между тем на месте конной статуи Людовика XV, пьедестал которой находился в самом центре площади, была установлена колоссальная сидячая статуя Свободы. Но это была статуя из камня, облицованного с внешней стороны бронзой. Можно полагать, что она была недостаточно прочной, поскольку она исчезла 20 марта 1780 г. накануне ареста консулов.

25 мессидора VII года министр внутренних дел Люсьен Бонапарт водрузил там первый камень национальной колонны, все еще на том же пьедестале.

Но эта колонна никогда не была возведена, так же, как и статуя Людовика XVI, задуманная в 1826 г. Карлом X. Ее сооружению помешала июльская революция.

Можно подумать, что это особое место было специально сохранено для обелиска на площади, получившей название Согласия, которое она утратила, чтобы снова стать площадью Людовика XV с апреля 1814 г. по август 1830 г., то есть на время Реставрации.

Площадь Согласия — это сравнительно новая площадь, которая начала обстраиваться с 1763 г. по плану архитектора Габриеля, что было завершено в 1772 г. Но при столь коротком ее существовании она, тем не менее, стала одним из наиболее трагических мест Парижа. 176 лет ее существования в нынешнем виде было перегружено тяжелыми событиями.

Известно, что после предварительных работ к ее открытию 30 и 31 мая 1977 г. в честь свадьбы наследника престола и Марии Антуанетты в результате фейерверка в толпе возникла сильная паника, которая привела к ужасным последствиям. Погибли десятки людей, затоптанные или задавленные, а еще большее их количество осталось изувеченными.

Далее, в ночь с 22 на 23 сентября 1977 г., в связи с ярмаркой Сент-Овид и украшением площади произошел серьезный пожар среди многочисленных бараков бродячих акробатов, которые там выступали, и в течение многих часов огромная территория представляла собой пылающий костер.

Политический «пуп» Парижа

Драматическая роль площади Согласия стала проявляться в еще большей мере начиная с 1792 г.

23 октября там были обезглавлены девять офицеров-эмигрантов, затем гильотина была перевезена на площадь Карусель, откуда ее вернули только для казни Людовика XVI.

Наконец 10 мая 1793 г. зловещая машина обрела свое постоянное место в центре площади, за исключением короткого переезда к барьеру на площади Трона, и оставалась на этом месте до 1795 г.

В течение более двух лет там осуществлялись бесчисленные обезглавливания, которые достигли своего максимума (1376 отсеченных голов) в период с 10 июня по 27 июля 1794 г., во время сорока семи дней Большого террора.

Но следует заметить, что казни за нарушение обычных законов продолжали проводиться на Гревской площади, и это подчеркивает исключительно политический характер площади Согласия, расположение которой приобретало огромное значение в свете фактов прошлого, а быть может, и предстоящего.[11]

Разве не странно в таких условиях, что обелиск Нимрода был внезапно снят со своего тысячелетнего местопребывания, чтобы быть воздвигнутым на парижской площади недавнего происхождения?

Разве не странно, что дата 15–16 сентября 1936 г., несомненно, самая важная для Большой пирамиды, совпала со столетием установки Луксорского обелиска.[12]

Разве не странно, что более близкие события, волнующее время февраля 1934 г., происходили именно на площади Согласия, на мосту того же названия, на Елисейских полях, в Тюильри и на улице Рояль?[13]

Разве не знаменательно, что современная история обелиска совпадает с пророчествами пирамиды, касающимися нашего времени, первое из которых начиналось с 1836 г., даты установки обелиска, а второе — с 1844 г., основы Большой ступени.

Все это довольно тревожно. И многие из тех, кто проходит, даже не подозревая о необычайном присутствии обелиска, останавливают свой взгляд на его форме восклицательного знака, служащего как бы «пупом» современного Парижа.

Если ты подымешь меня на каменный жертвенник

Выше говорилось, что парижское основание обелиска представляет собой бретонский монолит.

И это вынуждает нас напомнить о существовании многочисленных полей «поднятых каменьев» во всех районах Бретани, самым необычным из которых является Карнак[14].

Карнак всего лишь маленькая деревушка Иорбиана, внутреннего моря с сотней островов, но там находится мистическая столица предыстории, о которой современная наука ничего не знает.

Доисторические памятники в окрестностях Карнака представляют собой обелиски, созданные природой. Они имеют форму «обелус» необработанного вида. Человек здесь вмешивался для того, чтобы собрать эти камни и придать им вертикальное положение.

Мы, со своей стороны, считаем их неизмеримо более древними, чем египетские обелиски и сама пирамида. Не связывая их ни с какой традицией или с подражанием египтянам, мы думаем, что они представляют собой подобие матриц, примитивных обелисков.

Что касается религиозных чувств, с которыми они связаны, то они отражают своего рода первичную одухотворенность. И это утверждение находит свое обоснование в таких словах «Книги Исхода»: «Если ты меня подымешь, сказал Господь, — как удлиненный камень, ему ничего не сделается с помощью граненых камней. Если ты сделаешь там зарубку, она будет пачкаться». Во «Второзаконье» также говорится, даже с еще большей точностью: «Из камней цельных устрой жертвенник Господа, Бога твоего».

Обелиск Локмариакера

Если исследовать огромный древний памятник Локмариакера, коммуны, расположенной по соседству с Карнаком, о котором много говорилось, но без веских на то доказательств, что его свалило молнией, можно убедиться, что этот колоссальный монумент имеет форму обелиска, четыре куска которого разбросаны по земле, но частично сохранили первоначальную форму.

Новое совпадение: «бывший приподнятый камень» из Локмариакера, если его измерить по вертикали, имеет по разным данным высоту от 21 м 76 см (67 футов) до 23 м 25 см, точно такую же, что и Луксорский обелиск. Но какая разница в огранке и в основании! Серая масса бретонского гранита в три раза больше, чем масса розового гранита Египта.

«Гранд менхир», другой большой древний памятник, который имеет четыре метра средней толщины у основания и доминирует своей вершиной над обелисками Локмариакера, Бадена, Руиса и Киберона, а также возвышается над установленными камнями Карнака. Рядом с ним Доль-Мерч, или Табль из Вержа, неправильно называемый «Столом торговцев», кажутся маленькими коническими памятниками древности, покрытыми какими-то иероглифами, которые остаются неразгаданными.

Карнак — Карнак

Откуда происходит французское название бретонского обелиска Карнак[15] и название Карнак, применительно к монументу из египетских каменоломен?

Величайшим храмом необыкновенной религиозной цивилизации Египта является храм Амона в Карнаке. Его знаменитый зал с колоннами, или Колонный зал, производит на посетителя незабываемое впечатление. В нем находится тридцать четыре колонны огромной величины и высоты.

И еще улица, на которой когда-то находилось шесть сотен сфинксов с телами львов и головами баранов. А руины Карнака примыкают к руинам Луксора, основные храмы были окружены другими храмами и обелисками, поскольку Луксор и Карнак являлись частями одного и того же святого города Фив, так же, как Локмариакер и Карнак были частями одного и того же места захоронений в округе Морбиан.

План Гизы покрывает огромный некрополь, в центре которого подымаются гранитные горы пирамид. Таким образом, и Восток и Запад объединены той же самой символикой, отраженной в камне и укрывающей смерть.