Загадка персидского кота

ГЛАВА 12. Загадка Розмери

День был серый и облака нависали низко. Мисс Уизерс, немного поспавшая в поезде, стояла одна на старинной каменной набережной.

— Отлив идет быстро, — говорил ей шофер-корнуэлец. Через полчаса вы можете пройти на остров пешком.

Полчаса прошли, но все еще большие тяжелые волны переплескивали через черную дамбу. С того места, где стояла мисс Уизерс, мрачный замок Динсуля казался нереальным, угрожающим. Он напоминал ей «Остров мертвых» Арнольда Беклина. Такие же гранитные утесы отвесно спускались в море на фоне черных облаков, бегущих по небу. Наконец, вода отхлынула от дамбы. Мисс Уизерс осторожно направилась по мокрым камням, неся в руке свой саквояж!.. Путь был недлинный. Через несколько минут она уже поднималась по бесконечным ступеням, высеченным в скале, которые вели к большим воротам Динсуля.

Не было ни звонка, ни колотушки. Она стала стучать в ворота ручкой зонтика. В дверях появился краснолицый лакей.

— Замок можно осматривать только по понедельникам и субботам, — начал он.

— Мне все равно, какой день, — сказала Гильдегарда Уизерс, бесцеремонно входя. — Сообщите вашей хозяйке, что мисс Уизерс тут.

В передней было холодно, как в могиле. Чувствовалось также, что вокруг — седая, забытая, древность. Но горячее приветствие достопочтенной Эмилии изгладило первоначальное впечатление.

— Как мило, что вы приехали, — сказала англичанка. — И как было глупо с моей стороны обращаться к вам. Вообще, я не отличаюсь нервностью, но от этого послания у меня забегали мурашки.

— Да, послание, — сказала мисс Уизерс. — Я хотела бы его видеть.

— Едва ли это возможно. Я отправила его сейчас же в Скотланд-Ярд. Но в нем не было ничего особенного. Просто письмо с черной каймой. Оно пришло вчера с последней почтой. Штемпель — Лондон, содержание жестокое и неприятное. Что-то насчет того, что у меня отвратительный смех и что автор письма надеется, что я буду также хохотать и в аду. Подумайте только!

— Дайте сообразить. Вчера, если я не ошибаюсь, была суббота 7-го октября. Вы не заметили штемпеля на письме?

— Хорошо заметила, — заверила ее Эмилия. Оно было послано через два дня после нашего отъезда из Лондона, а именно 5-го.

—Тогда оно должно было прибыть в то же самое время, как мое письмо?

— Ваше письмо пришло с утренней почтой, а это с вечерней. Но не стоит сейчас об этом говорить. Мы завтракаем через час. Тревес проводит вас в вашу комнату.

— Не беспокойтесь обо мне, — сказала мисс Уизерс. — Пускай служитель отнесет мой саквояж наверх, а я пройдусь и проникнусь атмосферой вашего удивительного старого замка.

— Пожалуйста, — сказала Эмилия, — будьте как дома. Это действительно старое место, и я люблю его. Одному Богу известно, сколько лет моя семья владеет Динсулем.

Мисс Уизерс стала обходить замок комната за комнатой. Со стен на нее глядели фамильные портреты. Она проходила мимо окон — из них всех было видно море. Вытягивая шею, она могла разглядеть отвесную стену утеса и несколько деревьев, причудливо выросших в его расщелинах.

Пройдя через коридор, она вошла в большой зал, очевидно предназначавшийся для пиров. На стенах были нарисованы охотничьи сцены, под ними висел плакат: «Просят не прибавлять свои инициалы к стенным украшениям».

— Недурно, правда? — раздался за нею веселый молодой голос. Это был Лесли Реверсон.

— Чудесное старое место, — сказала мисс Уизерс.

— Вы находите? По моему, немного слишком мрачно. Я содрогаюсь при мысли провести здесь остаток своей жизни. Но достопочтенная Эмилия обожает рвы, поросшие мхом стены и прочее. А я ее наследник.

Они остановились у окна. Он показал вверх:

— Это кресло Святого Августина, — объяснил он. — Существует предание, что из жениха и невесты тот будет командовать в семейной жизни, кто первым сядет в это кресло.

Мисс Уизерс выглянула из окна и увидела небольшую выбоину в отвесной скале в конце узкой крутой тропинки.

— Это, действительно, заслуга, — сказала она.

— Да, тропинка головокружительная, — сказал Лесли, смеясь. — Поэтому туристам мы говорим, что знаменитое кресло — это ямка в камне около мола. Они прямо дерутся, чтобы сесть первыми, и потом уезжают настолько же счастливыми, как если бы они посидели на подлинном кресле.

— Туристы? — спросила мисс Уизерс.

— А разве вы не знали? Только так мы и можем содержать старый замок. Три раза в неделю в него пускают публику, а мы удаляемся в несколько комнат. Берут по полкроны с головы.

— Так, — сказала мисс Уизерс.

Лесли провел ее через небольшой зал к коридору, в который выходят комнаты для гостей.

— Тут же и тетина комната, — сказал он, показывая на дверь. — А эту комнатку обнаружил я. Когда я приезжал из школы, у меня в голове были всякие романтические мысли — о сокровищах и тому подобном. Я шагами вымерял этот зал, и обнаружил, что он футов на десять длиннее, чем соседние комнаты. Мы позвали каменщиков, они разобрали стену и нашли потайную комнату. Об этом писалось в «Таймсе» — единственный случай в моей жизни, когда я попал в газету! Вы знаете, в шестнадцатом веке один владелец замка, как гласит предание — боялся, что его казнят за государственную измену, и покончил с собой, а тело свое велел замуровать в этой комнате. Оказалось, что тетя спала все время рядом со скелетом!

— Легко себе представить ее чувства.

— Конечно! Она была в восторге.

— В восторге?

— Конечно. Так трудно найти место для ванной комнаты в замке со стенами в шесть футов толщиной, а тут было готовое помещение. Он отворил дверь и показал современную ванную комнату с газовой грелкой.

Дверь из спальной отворилась и появилась достопочтенная Эмилия.

— Лесли, — сказала она, — веди нашу гостью завтракать. И так как Тревес занят на кухне, постучи заодно к Кандиде.

Кандида, по-видимому, была одновременно удивлена и обрадована появлением нового человека в замке.

За столом разговор шел о том, как трудно содержать такой старинный замок.

— По крайней мере, — говорила Эмилия, — у меня отложена достаточная сумма для уплаты налога по наследству. Не сегодня-завтра замок достанется Лесли, а я не хочу, чтобы его продавали за уплату налогов, как это случилось со многими старыми замками.

— Ну, тетя! — сказал Лесли.

— Ко всему надо быть готовыми, — сказала Эмилия. — В один прекрасный день мое сумасбродное сердце остановится раз и навсегда. Я это давно знаю. А Пендавид должен жить в Динсуле. Я укажу в своем завещании, что Лесли должен жить в замке не менее девяти месяцев в году.

Разговор заглох и оживился только за десертом. На этот раз заговорила Кандида.

— Вы здесь не для удовольствия, — сказала она. — Будем говорить прямо. Думаете ли вы, что полиции удалось добраться до объяснения событий, случившихся на пароходе и в Лондоне?

— Не думаю, — сказала мисс Уизерс, — они действуют путем исключения.

— А как ваши поиски? — спросил Лесли. — Горячее?

— Знаете, — сказала мисс Уизерс. — Я пришла к одному заключению: круг убийств, видимо, закончился. О тех, кто был убит, особенно жалеть не приходится...

— А Розмери?! — воскликнула Кандида.

— Розмери Фрезер не была убита, — сказала учительница.

Кандида ахнула. Лесли Реверс схватил ее руку под столом. Она была холодна как лед.

— Холодные руки — горячее сердце, — прошептал он.

Она засмеялась.

В эту минуту вошел Тревес и сообщил, что мистер Старлинг просит хозяйку к телефону.

— Этот маленький Хаммонд наверное подожжет Тентон-Холл, — заметила Эмилия, поспешно вставая.

Но дело оказалось не столь серьезным.

— Простите, сударыня, — говорил Стерлинг. — Тут у меня сидит некий мистер Хаммонд. Он очень взволнован и что-то с ним не в порядке. Он заявляет, что он отец мальчика, которого вы привезли в прошлый вторник, и хочет взять его с собой. Не знаю, что мне делать?

— Хм, — сказала Эмилия, — я тоже не знаю. А вы бы чего хотели?

— Сбыть его и сказать «слава Богу», — ответил Старлинг. — Но мать его поручила его нашему попечению. Я знаю, что родители разошлись...

— Понимаю ваши колебания, — ответила Эмилия. — Скажите этому человеку, чтобы пришел завтра, и уведомьте мать.

— Благодарю вас, сударыня. Она в Париже. Я ей сейчас же напишу, и он повесил трубку.

— Я полагаю, — сказала мисс Уизерс, — что вам вскоре придется иметь дело с разгневанным отцом.

— От Тентон-Холл сюда несколько миль, — заметил Лесли.

— Так я поеду туда, — сказала мисс Уизерс. — Сию же минуту поеду. Мне кажется, я вижу проблеск света.

— Что же, — сказала Эмилия. — Сейчас отлив, я скажу шоферу, он приведет лимузин.

Эмилия проводила мисс Уизерс в переднюю.

— Эти двое составляют милую парочку, — сказала она, оглядываясь через плечо. — Конечно, она немного старше Лесли, но ему нужен человек энергичный.

— Наполеон был моложе Жозефины, — заметила мисс Уизерс. — Хотя, впрочем, у Наполеона не было недостатка в энергии.

Через час мисс Уизерс уже сидела в кабинете мистера Старлинга.

— Так вы хотите видеть Джеральда Хаммонда? — спрашивал он с удивлением. — Может быть, вы его родственница?

— Может быть, — ответила мисс Уизерс. — Нечто вроде тетки.

— Отлично. — Он позвонил и сказал служителю: — Приведите сюда Хаммонда. Вам, сударыня, я предоставлю на полчаса свой кабинет в полное распоряжение. Если вам понадобится помощь, кликните служителя.

Мистер Старлинг, улыбаясь, удалился. Через несколько мгновений в комнате появился ужасный Джеральд.

— Вы лгунья, — начал он. — Вы совсем не моя тетка, у меня нет теток.

— Что же, я пока сойду за тетку, — сказала мисс Уизерс ровным тоном. Молодой Хаммонд с удивлением увидел, что она подошла к пюпитру учителя и взяла с него легкую тросточку.

— Э-э! — крикнул Джеральд и бросился к двери. Но мисс Уизерс оказалась проворнее. Она повернула ключ в дверях и крепко схватила за шиворот гордость дома Хаммондов. — Сюда, молодой человек, сказала она, толкая его к стулу около окна. — Теперь мы будем иметь с вами приятный разговор. По крайней мере, я надеюсь. что он будет приятный.

— Я не хочу, — рычал Джеральд.

— Тише, — сказала мисс Уизерс. — Джеральд, вы видите эту трость? Знаете вы, для чего она у меня?

Джеральд знал.

— Да, — мрачно ответил он.

— Отлично, — сказала мисс Уизерс. — Тогда мы скоро придем к соглашению. Вы только что сказали, что я лгунья. Не будем на этом настаивать, так как я не ваша тетка. Но речь идет об одной лжи, которая причинила большой вред. — Она взмахнула тросточкой, рассекая со свистом воздух. — Джеральд, будьте со мной откровенны. Какую ложь вы рассказали про вашего отца?

— Я не говорил никакой лжи, а если вы меня ударите я вам отплачу во сто крат!

— От меня доставалось и более крупным мальчикам, чем вы, — сказала мисс Уизерс. Они потом меня сами благодарили. Ну, что же? Ответите вы мне?

— Я не говорил...

Тросточка щелкнула Джеральда Хаммонда по ногам, и он испустил протяжный вопль.

— Если вы будете кричать, — спокойно сказала мисс Уизерс, — то придет мистер Старлинг и я передам ему трость, а он сильнее меня.

Джеральд открыл рот, снова закрыл его и вдруг стал изливать потоки слов. Да, он солгал, но отец его это заслужил. Отец побил его туфлей за то, что он пробуравил дырку в ножке пароходного рояля.

— И я... я сказал маме, что папа был тот мужчина, с которым девица Фрезер миловалась на палубе. Я сказал ей, что вышел из каюты и играл в ловлю голубков с Вирджилем, у которого был карманный фонарь, и что я видел, как папа и девица Фрезер забрались в чулан для белья.

— Ага, — сказала Гильдегарда Уизерс. — Но это была неправда?

— Нет. Но папе это было поделом, зачем бил меня! Мама чуть с ума не сошла.

— Говорила она об этом вашему отцу

— Ни за что! Она и не заговаривала с ним.

— Джеральд, — сказала мисс Уизерс, сжимая губы. — А кто же был тот человек, который забрался в чулан для белья.

— Я не знаю его имени. Это был тот тип, который продавал напитки и сласти у бара. А другой господин сказал, что он мне даст доллар, если я поймаю девицу Фрезер так, что над ней все будут смеяться. Я видел, как они зашли в чулан, сказал ему, и получил доллар. И я истратил его!

— На самого себя?

— Я отдал Вирджилю четверть, так как пользовался его карманным фонарем.

— Так, — сказала мисс Уизерс, — Ваш отец завтра приезжает. Скажете вы ему всю правду?

— Нет, — сказал Джеральд. — Он мог бы меня побить.

— Без сомнения! — отозвалась мисс Уизерс. — Ну, а на случай, если он этого не сделает...

Затем последовали весьма неприятные десять минут, во время которых подол платья мисс Уизерс оказался оборванным, а ревущий мальчик получил изрядную порцию ударов по части тела, традиционно предназначенной для таких целей. После этого миссис Уизерс отворила учителю дверь.

— Знаете, — сказал он, — Я собственно не думал...

— Вообще, я не одобряю телесных наказаний, — сказала мисс Уизерс, — но бывают исключения.

Когда мисс Уизерс подъезжала на автомобиле к маленькому городку Пензансу, она увидела струйку белого дыма на фоне неба.

— Лондонский экспресс, — сказал шофер. Они остановились у почтовой конторы, где учительница отправила телеграмму. Она торопилась как можно скорее вернуться в Динсуль.

Лимузин с трудом продвигался по узким улицам. Вдруг на крутом повороте они наскочили на велосипедиста. Шофер нажал на тормоза, мисс Уизерс толкнуло вперед, велосипедист невредимым отскочил в сторону, но велосипед был совершенно раздавлен.

— Господи, помилуй! — воскликнула мисс Уизерс и тут же заметила, что велосипедист был не кто иной, как сержант Секкер. Он смотрел на нее, улыбаясь и стирая пот с лица.

— Садитесь, пожалуйста, — предложила она.

Шофер осматривал остатки велосипеда.

— Бросьте, — сказал Секкер. — Я оставил за него залог в два фунта. Большего он не стоит.

— Но как же вы знали, где я?

Он улыбнулся.

— Если вы хотите избежать Скотланд-Ярда, то не окликайте такси на Паддингтонский вокзал. След ваш был настолько же заметен, как след слона.

— Благодарю вас, — холодно заметила мисс Уизерс.

— Я приехал сюда, чтобы расспросить вас и нескольких других, — продолжал сержант. — Есть еще несколько невыясненных пунктов...

— Только несколько пунктов?

— Да, — ответил сержант. — У меня все время было такое подозрение.

— Не хотите же вы сказать... — начала мисс Уизерс, опасаясь, что у нее похитили ее долго лелеянную версию.

— Я хочу сказать, что мы нашли убийцу Розмери Фрезер, Питера Ноэля и Энди Тодда. Угадайте, кто это.

— Кто же?

— Сама Розмери Фрезер.

— Что?.. Вы арестовали Розмери Фрезер? Вы хотите сказать, что ее самоубийство было подделкой?

— Не подделкой, — сказал сержант, — а только предвосхищением. Сегодня около шести часов утра два лодочника увидели, что по Темзе плывет какой-то предмет. Они вызвали речную полицию. Это оказалось тело Розмери Фрезер. Я опознал ее но синему шарфу, остатки которого еще были обмотаны вокруг ее шеи. Сразу мне все стало ясно.

— Что же? — спросила мисс Уизерс.

— Все ясно! Остались только маленькие пробелы. Девица Фрезер решила умереть в ту ночь. Но она не захотела уходить из жизни, не отплатив людям, которые, как ей представлялось, были с нею такими жестокими. Она записала про них в свой дневник самые неприятные вещи, какие могла только придумать. Но это ее не удовлетворило. Она спряталась в спасательную лодку, обождала, чтобы суматоха улеглась, и затем, переходя из одного убежища в другое, ухитрилась спасаться от поисков. Это уже не раз случалось с пароходными зайцами.

— Хм... — сказала мисс Уизерс. — Продолжайте.

— Пароход вошел в Темзу. Мисс Фрезер узнала, что полиция будет производить расследование. Она ненавидит Питера Ноэля, так как из-за него все началось. Она знает, что его будут допрашивать и пишет ему компрометирующую записку, которую подбрасывает ему так, что он находит ее в последнюю минуту. Эту записку она перед тем пропитала ядом, похищенным ею из шкафа для лекарств пароходного доктора. Когда Ноэля задерживают, ему приходит в голову, что эта записка может его скомпрометировать, он глотает ее и, когда цианистый кали растворяется, Ноэль умирает. Девица затем пробирается на берег, быть может, переодевшись в платье какого-нибудь матроса. Ночью это сделать было нетрудно, а пароход стоял у пристани пять дней. Так как у нее были деньги, то она легко купила себе другую одежду.

— Включая новое беличье манто, — вставила мисс Уизерс.

— Она скрывалась в дешевых отелях и следила за своими спутниками по пароходу. Особенную злобу она имела против Тодда, так как это он изобличил ее. Она пробралась в отель — в таком большом здании легко остаться незамеченной — и нашла его мертвецки пьяным в его комнате. Вы помните, что у дверей в этом отеле не было ключей? Затем она протащила или пронесла его до колодца лифта, отворила дверцу, просунув свою маленькую ручку сквозь решетку, и сбросила его вниз.

— И бутылку отправила вслед за ним, — вставила мисс Уизерс. — Это объясняет обломки стекла.

— Переселяясь из одного отеля в другой, она посылала эти нелепые письма с черной каймой. Их можно объяснить только помешательством. Она хотела вселить ужас во всю компанию, сидевшую за ее столом на пароходе.

— Исключая меня, — сказала мисс Уизерс.

— Да, исключая вас. В особенности же она возненавидела свою подругу, девицу Норинг, что тоже признак помешательства. А может быть Кандида разбранила ее за историю с Ноэлем? Как бы то ни было, она отправила коробку с отравленными папиросами Кандиде Норинг, надеясь, что та выкурит папиросу и умрет, хотя в нашей лаборатории уверяют, что цианистый кали таким способом не убивает. Ее дело было кончено, и она бросилась в Темзу.

— И вы все это выводите из того факта, что на теле, найденном в Темзе, были обрывки синего шарфа, обмотанного вокруг шеи?

— Я не так туп. Я телеграфировал в Соед. Штаты подробное описание зубов умершей, составленное нашим экспертом, и через полчаса мы получили ответ из Буффало. Семейный дантист Фрезер заявляет, что нет сомнений в том, что речь идет о Розмери.

— Какая же причина смерти?

— Утопление, разумеется, — сказал сержант. — Она долго пробыла в воде, и сэр Леонард Тильтон сейчас производит вскрытие. Подобно многим телам, попавшим в реку, она была втянута в пароходное колесо и тело ее сильно изувечено. Одежда совершенно изорвана. Видно только, что это остатки, белого шелкового платья. Что же вы думаете об этом всем?

— Молодой человек, — сказала Гильдегарда Уизерс. — Снимаю перед вами шляпу. Вы разрешили свой казус. Я должна пересмотреть свое мнение о Скотланд-Ярде. А теперь что же вы хотите от меня?

Было уже темно, и воздух был холодный, когда они высадились на пристани.

— Я хочу собрать вас и обитателей замка на совещание, чтобы восполнить пробелы в моей версии, — сказал сержант.

— Кстати, — спросила мисс Уизерс. — Что же вы думаете о той сигаре, которую, по словам отельной горничной, курила в своей комнате таинственная миссис Чарльз?

— Я сначала думал, что это был переодетый мужчина, — сказал Секкер. — Но потом я вспомнил, что Розмери Фрезер курила всегда папиросы в коричневой бумаге.

— У вас на все есть объяснение!

Он улыбнулся.

— Ваше счастье, что это так. Знаете вы, чьи отпечатки пальцев были найдены на том предостерегающем письме, которое получила миссис Пендавид?

— Чьи же?

— Сержант Секкер улыбнулся:

— Ваши собственные!

— Мои? Быть не может! И откуда вы их знаете?

— У нас отпечатки всех причастных к этому делу. Это старый прием. Мы даем людям просматривать их собственный показания, напечатанные на особой бумаге. Это дает нам отличные отпечатки.

Мисс Уизерс теперь знала, что для нее вопрос решен. Последнее звено сомкнулось в цепи ее заключения.

— Конечно, — продолжал сержант, — это фокус со стороны Розмери. Наверное, она достала конверт, который вы держали в руках, и отправила его той женщине, которую хотела напугать.

— Ну, до свиданья, — сказала мисс Уизерс. — Я позвоню вам, когда подготовлю остальных к предстоящей беседе. Условимся лучше на завтра. Я пока подумаю насчет пробелов в вашем деле.

— Но вы со мной согласны?

— Почти во всем, — сказала мисс Уизерс.

Они условились, что он будет ей звонить под именем мистера Гунга Дина.

Обед в Динсуле в этот вечер прошел очень весело, несмотря на озабоченность мисс Уизерс. Она не предупредила о предстоящем визите сержанта, так как ей нужно было время, чтобы подумать. Когда они вставали из-за стола, Треверс объявил, что ее спрашивают к телефону.

— Мистер Гунга Дин, сударыня, — сказал он.

Мисс Уизерс с неудовольствием взялась за трубку.

— Молодой человек, — сказала она неодобрительно. — Я сказала, что я вам позвоню. Вас взяло нетерпение?

— Нетерпение! — отозвался сержант. — Я только что получил вести из Лондона. Вы сказали, что согласны со мною в этом деле. Оказывается, мы оба ошиблись.

— Ошиблись? Оказалось, что это не тело Розмери?

— О нет, это она. И умерла она без сомнения, даже слишком. Сэр Леонард докладывает, что причиной смерти был удар по голове и что это случилось недели две тому назад.

— О! — воскликнула мисс Уизерс.

— Как видите, Розмери Фрезер никого не убила, и я вернулся к исходной точке.

— Позвольте вам дать совет. Телеграфируйте в Лондон, чтобы вам представили полное описание тела, со всеми подробностями. А потом ложитесь спать.

— Благодарю вас, сказал сержант Секкер.

Мисс Уизерс посидела около часу с достопочтенной Эмилей в гостиной, а потом направилась по лестнице в свою комнату. На полпути она выглянула в открытое окно, за которым слышны были голоса.

Лесли и Кандида Норинг, освещенные луной, поднимались по узкой тропинке, высеченной в скале, к креслу св. Августина.

— Идите назад, дурочка, — говорил он. — Это слишком рискованно.

Но Кандида с негромким смехом внезапно проскользнула мимо него, наклонившись на одно ужасное мгновение над краем пропасти и затем снова схватившись за скалу.

— Побила вас! — воскликнула она: — Я буду командовать!

Но Лесли Реверсон, пораженный происшедшим, упал на колени. Мисс Уизерс хотелось закричать, хотелось прыгнуть в окно и схватить его, но она чувствовала себя парализованной, как в кошмаре.

Реверсон цеплялся руками и коленями за гранит, но он уже был не на тропинке. Скала круто спадала вниз...

Кандида, уже почти поднявшаяся на кресло, оглянулась. Она не вскрикнула и не упала в обморок. Несколько мгновений она смотрела, лицо ее было бледным и испуганным при лунном свете, и потом она бросилась ему на помощь. Она легла ничком на скалу, ухватила Лесли за кисть руки и притянула его обратно на тропинку.

Никто из них не сказал ни слова. Но Кандида нежно держала его в своих объятиях. Это была сцена и прекрасная, и страшная, и мисс Уизерс почувствовала, что ей не подобает на нее смотреть. Она тихо отошла от окна и направилась в свою комнату, а перед ее старыми глазами все еще стояла картина обнявшихся юноши и девушки.

Долго мисс Уизерс не могла забыть эту картину.