Загадка персидского кота

ГЛАВА 9. Кого Господь разлучил

— Мне может понадобиться ваша помощь, сказала Гильдегарда Уизерс. — Идемте и не удивляйтесь ничему.

Достопочтенная Эмилия и Гильдегарда Уизерс стояли перед конторой Америкен Экспресс Компани.

— Но чем я могу быть полезной? — спросила англичанка.

— Увидите, — сказала мисс Уизерс. — Имейте вид дочери сотни графов и ничего не говорите.

Они вошли.

— Есть письма для мистера и миссис Хаммонд, — решительно спросила Уизерс.

Молодой человек передал ей пачку писем. Они уже повернулись, чтобы уйти.

— Постойте, — сказал вдруг конторщик. — Вы миссис Хаммонд?

— Собственно, нет.

— Простите, тогда я не могу вам оставить письма, адресованные другим лицам! У меня есть подпись мистера Хаммонда, и только по его письменному распоряжению...

— О, пожалуйста, — сказала улыбаясь мисс Уизерс. — Простите, я не знала правил. — И она вернула ему пачку писем.

— Ну, как бы то ни было, вы не добились того, чего хотели, — сухо сказала достопочтенная Эмилия.

— Что же, — сказала мисс Уизерс, — я, по крайней мере, установила, что для Хаммондов не оставлено ни пачки отравленных папирос, ни другого подозрительного пакета. Только письма и открытки. — И она улыбнулась, поглаживая свой рукав, в котором покоился конверт с траурной каймой.

Как только мисс Уизерс добралась до своей комнаты, она принялась за дело. Она вынула из рукава письмо в черной кайме, которое впервые увидела в ящике для писем в «Оксфорд Палас». Она долго разглядывала конверт. Несомненно, на нем были отпечатки пальцев — отпечатки, которые могли выяснить всю эту цепь убийств.

Конечно, там были отпечатки пальцев почтальонов, отельных служителей, но все же полиция могла, наверное, кое-что выяснить.

Письмо было опущено в Лондоне, штемпель гласил: «8 ч., 26. сент. 1933». Адрес был написан обыкновенными чернилами, круглым безличным почерком.

После минутного колебания мисс Уизерс взяла шпильку и вскрыла письмо. Как она чувствовала заранее, оно состояло из нескольких клочков бумаги кремового цвета, наклеенных на черный фон. Почерк был не тот, что на конверте, но довольно похожий. Послание гласило:

«А вы, самодовольные, высокомерные глупцы, в ближайшее время вы узнаете, что люди вокруг вас не куклы, над которыми можно безнаказанно смеяться»...

Мисс Уизерс сидела и смотрела на послание, но никакое вдохновение ее не осенило. Все это дело казалось детским, почти смешным — и, однако, уже три человека на нем погибло весьма неприятной смертью.

«Хотела бы я знать, — спросила себя мисс Уизерс, — что Питер Ноэль выбрасывал в море в то утро? Что значили также загадочные буквы «озме»?»

Ей сильно сдавалось. что это был отрывок из слова «Розмери». Итак, Ноэль накануне своей смерти также получил предостерегающее письмо. Что значило его самоубийство?

Или это не было самоубийство? Но как же заставить человека проглотить дозу яда против его воли, на глазах у полиции?!

Она заказала чай и осталась в своей комнате обдумывать положение. Но ничего нового ей в голову не пришло.

Вечером она отправилась гулять и, выйдя в сад на набережную Темзы, увидела пару, стоявшую у берега и смотревшую на летающих чаек. Это были Лесли Реверсон и мисс Норинг. Они шли рука об руку и смеялись.

«Любовь!» — вздохнула мисс Уизерс. — «Она расцветает и на краю вулкана, и на палубе тонущего парохода, и в тени виселицы».

Вернувшись в отель, мисс Уизерс стала писать письма. Вскоре постучали в дверь. Это был Лесли Реверсон.

— Простите, моей тетки тут нет?

Уизерс покачала головой.

— Зайдите, пожалуйста, — сказала она. — Присядьте.

Реверсон зашел, но не сел.

— Знаете... — начал он и умолк.

— В чем дело?

— Вот что я хотел сказать. Тетя Эмилия очень вам доверяет. Говорит, что вы высокой пробы и так далее. У меня к вам странная просьба. Не могли бы вы замолвить доброе слово за Канди и меня?

— Но мне казалось, что ваша тетка одобряет мисс Норинг.

— О да, конечно! Но мне нужно больше, чем одобрение. А Канди так откровенна. За завтраком она сегодня нас дразнила по поводу того, что в Англии не дают салфеток к столу, если их не спросить, насчет горячих коктейлей, и налога на папиросы, и отсутствия центрального отопления.

— У Кандиды Норинг припадок американского патриотизма, — сказала мисс Уизерс. — Самое лучшее — показать ей в Англии что-нибудь, кроме вашего дымного Лондона.

— Деревню? Никогда не любил ее, — начал Лесли и вдруг щелкнул пальцами. — А, у меня идея! Чудная идея! Тетка все стремится уехать в наши старые развалины в Корнуэльсе, так как беспокоится за старика Тобермори. Я предложу ей пригласить Кандиду на несколько недель. Очень вам благодарен за поданную мне идею.

Молодой Реверсон с ликующим видом удалился, а мисс Уизерс погрузилась в чтение журнала. На следующий день она отправилась снова в Америкен Экспресс. В этот день пришла «Европа», и целая толпа ждала писем. У конторки был тот же самый служащий, что и накануне. Он заметил ее и показал на нее молодому человеку в сером пальто. Это был сам Том Хаммонд, который тотчас же направился к ней. Вид у него был сердитый.

— Слушайте, — начал он, — конторщик сказал мне...

— Ах, это вы?

— Не можете ли вы мне объяснить?..

— Пожалуйста, — сказала мисс Уизерс. — Я искала вас уже несколько дней. Вы уехали из своего отеля и не оставили свой адрес.

— Я остановился в англо-американском клубе, — ответил он. — Но почему же вы пытались забрать мои письма?

— Молодой человек, — сказала строго мисс Уизерс, — обождите несколько минут! — Она отвела его в угол и показала ему письмо в черной рамке. После этого она рассказала ему все, что считала нужным сообщить. — Теперь вы понимаете, — закончила она. — Мой долг предостеречь вас и вашу жену. Так как я не могла снестись с вами, я позволила себе заняться разведкой, чтобы узнать, нет ли среди ваших писем чего-нибудь, что может вызвать трагедию.

Том Хаммонд держал письмо в руке.

— Это дикий вздор. Я передам его полиции.

— У полиции уже есть одно такое письмо, и они узнали не больше, чем я, пожалуй даже меньше. Последуйте моему совету, забирайте жену и ребенка и выбирайтесь из Англии как можно скорее.

— Это легче сказать, чем сделать.

— Что именно?

— Забрать жену к ребенка! Я не видел их со дня следствия насчет Ноэля.

— Как?... — воскликнула мисс Уизерс.

— Лулу бросила меня. Одному Богу известно, почему. Когда я вернулся в отель, оказалось, что она забрала все вещи и уехала. Ни Джеральда, ни багажа.

— И она не оставила никакой записки?

— Ничего не оставила! Надо бы обследовать ее умственные способности. Она была такой странной на пароходе и сделалась еще страннее в Лондоне. Если хотите знать мое мнение — она просто сошла с ума.

— Ну, ну, — сказала мисс Уизерс. — Наверное, дело не так плохо. Вы хотите найти ее, не так ли?

— Я дорого дал бы за то, чтобы остаться десять минут наедине с моей женой, — сказал Том Хаммонд. Голос его звучал энергично.

— Так вы хотите найти Лулу и сына вашего, Джеральда? — продолжала мисс Уизерс.

— Бог с ним, с Джеральдом! — сказал Том.

— Вы хотите иметь возможность уладить вашу ссору. Наверное, вы чем-то задели ее чувства, сами того не зная. Вы могли бы ее задобрить, если бы подарили ей часики-браслет или меховое пальто или что-нибудь в этом роде.

— Хорошая идея! — сказал Том. — Я купил ей меховое манто, как только мы сюда въехали. Заплатил шестьдесят гиней за лучшее беличье манто у Ревийона и получил за это только холодную благодарность.

— Боже мой, — сказала мисс Уизерс. — Дело серьезнее, чем я думала. Итак, ваша жена одна в Лондоне, ее подстерегает убийца, а мы даже не в состоянии ее предостеречь.

— Если я ее не могу найти, — заметил Том, — я не знаю, почему бы ее мог найти этот таинственный убийца.

— Все может случиться, — ответила мисс Уизерс. — Есть у вас фотография вашей жены?

— Была, — ответил Том, — я разорвал ее.

— А на вашем паспорте?

— У Лулу был отдельный паспорт. Она раза два ездила в Европу одна.

— Я хотела предложить вам обратиться в полицию и в газеты, чтобы разыскивать ее в качестве личности, страдающей потерей памяти.

— Не очень она вас за это поблагодарит!

— Может быть, ее можно найти иначе? Взяла она с собой деньги?

— У Лулу собственные деньги.

— Тогда ее можно найти через ее банк.

— Кстати, — сказал Хаммонд, — если вы найдете ее, не говорите, что я ищу ее. Не хочу доставлять ей такого удовольствия. Только уведомьте меня, а я уже сделаю все остальное.

Остаток утра мисс Уизерс провела к бесплодных стараниях получить сведения от чиновников банка, в котором Лулу Хаммонд держала деньги. Ей сообщили, что дела клиентов считаются строго-конфиденциальными.

— А если бы справку у вас потребовал Скотланд-Ярд?

— Если бы полиция предъявила надлежащий ордер, возможно, что да, — ответили ей. — И то не наверное.

Незадолго до обеда мисс Уизерс усталыми шагами вошла в отель «Александрия». Достопочтенная Эмилия и Лесли Реверсон сидели за столиком в фойе.

— У вас усталый вид, — сказала Эмилия. — Ходили осматривать город?

— Осматривать город!.. Я все ноги себе отходила в поисках Лулу Хаммонд. Ни ее банк, ни ее лондонские друзья ничего о ней не знают. Придется обратиться в Скотланд-Ярд.

— Это сделать нетрудно, — ответила достопочтенная Эмилия, — молодой полицейский сержант уже два раза спрашивал вас сегодня. У него было что-то на уме, не так ли, Лесли?

— Господи, помилуй, — воскликнула мисс Уизерс. — Не случилось ли чего-нибудь с миссис Хаммонд?

— Если случилось, то очень недавно, — заметила Эмилия. — Она пила со мной здесь чай в субботу, и звонила мне несколько часов тому назад, чтобы поблагодарить за один совет.

— Совет? Она вас спрашивала, не вернуться ли ей к мужу?

— Муж в нашем разговоре не упоминался, — сказала Эмилия, — она заходила ко мне, чтобы навести справки о школе для своего сына. Я указала ей Тентон-Холл. Там главный учитель Старлинг, который был воспитателем Лесли.

— Он говорит тихим голосом и носит с собой большую палку, — припомнил Лесли.

— И она решила последовать моему совету, — закончила Эмилия.

— Ну, — сказала мисс Уизерс, — я проглочу яичницу и пойду поспать.

— Конечно, это самое лучшее, — согласилась Эмилия. — А мы завтра едем в Корнуэльс. Лесли убедил меня пригласить Кандиду Норинг. Бедной девушке нужно немного свежего воздуха после ее ужасных испытаний прошлой ночи. Я думала — не захотели ли бы и вы приехать взглянуть на Динсуль, самый старый обитаемый замок в Англии?

— Очень благодарна, — сказала Гильдегарда. — Но долг прежде удовольствия. Центр этого клубка, который я должна размотать, находится в Лондоне.

Мисс Уизерс не успела кончить свою яичницу, как в дверь постучал сержант Секкер.

— Я имею к вам один очень существенный вопрос, — сказал сержант. — Когда вы сидели в шезлонге на палубе и видели, как Розмери Фрезер наклонялась через перила, — какая была погода: было ли море спокойным или нет?

— Волнение не было настолько сильным, чтобы заглушить всплеск или крик, если вы это имеете в виду. Стоял легкий туман, и дул холодноватый ветер.

— Уверены вы в этом — насчет ветра?

Мисс Уизерс подтвердила свои слова.

— Поймал я старого Каннона! — радостно воскликнул сержант. — Понимаете, если дул ветер, то как мог шарф Розмери свисать прямо вниз так, чтобы человек, стоявший на нижней палубе, мог ухватить его за кончик? Ветер отбрасывал бы его на верхнюю палубу.

— Так и было, я помню.

— Я занимаюсь не столько делом Ноэля или смертью Тодда, — продолжал сержант, — все восходит к Розмери Фрезер. С этого конца и надо рассматривать дело. Я стараюсь найти мотив преступления.

— А что вы узнали про Кандиду Норинг?

— Что? — воскликнул сержант. — Откуда вы знаете?

— Было вполне естественно, что вы ее заподозрили, так как она была единственным другом Розмери на пароходе. Обыкновенные пароходные знакомства но вызывают смертоубийственных осложнений.

Он кивнул.

— Да, я снесся с полицией в Буффало. Хотел узнать, не получает ли Кандида наследства после своей подруги, и не было ли у них какого-нибудь общего предмета страсти. Но Кандида Норинг не только ничего не выигрывает от смерти мисс Фрезер. Наоборот, она много от этого теряет. Она мечтала поехать вокруг света в качестве компаньонки Розмери. Без Розмери нет путешествия. Что касается любовных увлечений, то Розмери в своем городке была известна тем, что слегка влюблялась во всякого красивого молодого человека, но никогда не увлекалась серьезно. Кандида Норинг, наоборот, держалась неприступно и ожидала великой страсти.

— Интересно, если это правда, — признала мисс Уизерс. — Есть у вас какая-нибудь теория?

— Есть, — сказал Секкер. — Кто-то убил Розмери и теперь либо убивает всех возможных свидетелей, посылая им записки из дневника убитой девушки, чтобы набросить на них подозрение, или кто-то, наоборот, хочет отомстить за убийство Розмери и, чтобы не промахнуться, убивает по очереди всех, кто мог бы оказаться виновным. Что вы скажете?

— Изобретательно! — согласилась мисс Уизерс. — А какие же могли быть мотивы для первого убийства?

— У Кандиды — никаких. Разве что у них была ссора, о которой мы не знаем. У достопочтенной Эмилии — тоже никаких, разве что она хотела оберечь своего племянника от предприимчивой женщины, но это сомнительно. Миссис Хаммонд — это возможно, если она подозревала, что у Розмери было свиданье с ее мужем в этом знаменитом чулане. Но от Кандиды мы слышали, что там действующим лицом был Ноэль.

— Вы все выбираете женщин.

— Не забудьте, что таинственная миисис Чарльз, которая рассылала эти послания в черной рамке, также была женщина.

— Не обязательно, — сказала мисс Уизерс. — Разве вам не случалось слышать, что молодые люди иногда играют роль девиц?

— Вы хотите сказать, что под меховым манто...

— Могли скрываться брюки. Ищите лучше, у кого могли быть мотивы для преступления.

— Питер Ноэль мог убить Розмери, раз он запутался с нею, а не хотел терять своего золотого рудника в виде вдовы из Миннеаполиса. Но он, конечно, не мог ни рассылать писем, ни убить Тодда, ни совершить покушение на Кандиду по той простой причине, что он умер.

— Продолжайте, — сказала мисс Уизерс.

— Энди Тодд, он был жестоко обижен на Розмери. Но если он ее убил, при чем же тут Ноэль? И как он мог затем совершать преступления после того, как размозжил себе голову в колодце лифта?

— Правильное соображение!

— Реверсон? Он заинтересовался Розмери. Но ничего большего мы не знаем. Есть еще, конечно, Хаммонд, который разумеется, мог начать роман с Розмери, и потом убить ее по какой-нибудь причине — может быть из-за своей жены. Доктора я оставляю в стороне, так как он один имеет алиби: он все время был в своем кабинете и играл в кости в ту ночь.

— Вы упускаете еще одно лицо, — напомнила мисс Уизерс.

Сержант нахмурился, потом улыбнулся:

— Вас самих? Это смешно. Я установил, кто вы такая.

— В подобном деле ничто не смешно. Но, если вы хотите знать, я имела в виду не себя.

Долго после ухода молодого детектива мисс Уизерс лежала в постели, перебирая список лиц. «Было бы много проще, если бы Розмери была морской звездой, — думала она, — или если бы я понимала значение слов Лулу Хаммонд после следствия».

На последний вопрос она получила ответ на следующее же утро. Около 11 часов ее вызвал к телефону Том Хаммонд.

— Хотел вам сообщить, чтобы вы не трудились искать мою жену, — заявил он. — Конечно, у вас были самые лучшие намерения.

— Вы хотите сказать, что она вернулась?

— Нет, я хочу сказать, что только что получил от нее телеграмму из Парижа. Лулу начинает там дело о разводе.

— Могу я спросить, какие у вас планы?

— Можете, — рявкнул Том Хаммонд в телефон. — Пойти и напиться вдрызг.