Загадки цинхоны

Зеленый полпред

Ранней осенью 1960 года в небольшом американском городе Сиэтле, неподалеку от столицы США — Вашингтона, заканчивал свою работу пятый Всемирный лесной конгресс.

Представители извечно мирной профессии, съехавшиеся сюда из 96 стран, решили завершить конгресс созданием «Парка дружбы народов». В центральной аллее каждая делегация должна была высадить «национальное дерево» своей страны. Наступила очередь советского представителя. Под звуки Государственного гимна нашей Родины он направился к месту посадки. Справа от него с красным знаменем в руках шагал юный американец, слева шла девушка с лопатой и саженцем «национального дерева».

Какой же породе деревьев выпала честь представлять на американской земле главную лесную державу мира?

Нашу страну населяет свыше 1700 только отечественных пород древесных растений да еще около 2000 пород иноземного происхождения.

Вот и выбери из них наиболее достойную.

Но советские лесоводы пришли к единодушному решению довольно быстро: их избранницей стала лиственница. Справедливое решение. Если сомневаетесь, посмотрите на карту.

Широким поясом протянулись леса с запада на восток через весь Советский Союз. Почти половину этой площади занимают лиственницы. Более чем на четверти миллиарда гектаров шумят они светлой тайгой — от Онежского озера до Охотского моря. Пять таких стран, как Франция, могут свободно разместиться на территории, занятой лиственницей. Столько обширных лесов не образует ни одна другая древесная порода нигде в мире.

Достоинства лиственницы, конечно, не только в численности. Она еще и долговечна.

Правда, живет лиственница в сравнении с другими породами не так уж много: около 400–500 лет. Но зато крепко держится «после смерти». Ее древесина практически не знает пределов службы. Многие сотни и даже тысячи лет способна она великолепно сохраняться, приобретая со временем и большую прочность и оригинальную окраску. Еще и теперь в глухих чащах сибирской тайги нередко можно набрести на остатки старинных крепостей, срубленных воинами хана Кучума. Четыре столетия назад положены в них бревна лиственницы, а никакой порчи не видно.

Немало изделий из лиственницы найдено и при раскопках древних Пазырыкских курганов на Алтае. Больше 25 веков пролежали они, не тронутые временем. Эти уникальные свидетели вечной лиственничной молодости хранятся сейчас в Государственном Эрмитаже в Ленинграде. Там можно увидеть срубы могильных склепов, колоды-саркофаги, боевые колесницы с колесами, сплетенными из корней лиственниц. Все это изготовлено еще в бронзовый век бронзовыми топорами кочевников. За тысячелетия старинные изделия лишь потемнели и приобрели твердость камня.

Разве не чудесные свойства?

Прямые, будто колонны, лиственницы достигают размеров настоящих лесных великанов. 30–40 метров высоты для них не предел. Они бывают и 50-метровыми при толщине стволов до двух метров. Лиственничные леса дают рекордное для всех наших пород количество древесины с гектара: до 1500 и больше кубических метров.

Древесину лиственницы используют в современном судостроении и в производстве самолетов, автомобилей, в машиностроении. Она без специальной пропитки идет на шпалы и телеграфные столбы и особенно хороша для сооружений, воздвигаемых в сырых местах, — причалов, мостов, плотин.

Но людям нужна не только древесина.

А ведь всего один кубический метр ее при помощи чудесницы-химии дает 200 килограммов целлюлозы или столько же виноградного сахара, 2000 пар чулок или 1500 метров шелковой ткани, 6000 квадратных метров целлофана или 700 литров винного спирта. Из продуктов переработки лиственничной древесины изготовляют десятки и сотни других ценных веществ: скипидар и уксусную кислоту, канифоль и сургуч, спички и многое другое.

Из лиственницы добывают дубильные вещества для выделки кож и окраски тканей, а из хвои — эфирное масло. Впрочем, дерево еще при жизни дает высококачественную живицу, или, как ее принято называть на мировом рынке, «венецианский терпентин». Его добывают подсочкой деревьев на корню и широко используют в электротехнической и лакокрасочной промышленности.

Специалисты относят лиственницу к хвойным растениям, но в отличие от ели и сосны она ежегодно сбрасывает на зиму свой зеленый наряд.

Лесоводы по этому поводу любят вспоминать курьезный случай. Как-то в Сибирь поздней осенью приехал малосведущий в лесном деле, но очень самоуверенный столичный ревизор. Увидев голую тайгу, спросил лесничего:

— Это хвойный лес?

— Хвойный, — последовал ответ.

— А где хвоя?

— Опала.

— По чьей вине?

— Природы.

— Вы мне за природу не прячьтесь! За гибель леса отвечать будете вы…

Кстати, из-за способности сбрасывать ежегодно хвою лиственница и получила свое имя.

Впрочем, обновление хвои — привилегия взрослых деревьев. Молодые же всходы сохраняют свою хвою и зимой. Видимо, в глубокой древности лиственница была вечнозеленым деревом и лишь потом приспособилась к суровым условиям Севера. Ведь, сбрасывая хвою, она тем самым сокращает в зимний период испарение воды из кроны. Приходится экономить, так как корни не в состоянии усваивать влагу из мерзлой почвы.

Деревья лиственницы особенно хороши весной и осенью. Длинные, тонкие, желто-соломенного цвета ветви их ранней весной дружно и густо, всего лишь за один-два теплых, погожих дня, расцвечиваются щеточками нежных ярко-зеленых хвоинок. А на их изумрудном фоне, как огоньки новогодней елки, одна за другой вспыхивают красноватые, розовые или зеленые (женские) шишки и желтые (мужские) колосочки.

Празднично-красивы лиственницы в эту пору. Легкий ветерок, будто играя, поднимает над их кронами облака золотистой пыльцы. Идет опыление.

Со временем окраска хвои темнеет, рост хвоинок прекращается, а затем буреют, созревая, многочисленные мелкие шишки.

А в конце лета или ранней осенью лиственница стоит золотисто-оранжевая. Величествен лиственничный лес в эту пору. Необозримые его просторы обласканы последней теплотой осеннего солнца. Кажется, что суровая сибирская тайга из края в край озарена нежным золотистым сиянием.

Незабываемое впечатление остается у путешественника, побывавшего в эти дни на сибирской реке. Плывешь Енисеем или Леной, Алданом или Колымой и испытываешь чувство, будто затерялся в сверкающем лиственничном океане. Только сибирский мороз властен загасить это осеннее сияние. Ударят первые приморозки — и лиственничная хвоя начинает тихо и торжественно осыпаться. Но раздольно и буйно шумит тайга, когда задуют холодные ветры. Всего за несколько дней теряет свой убор царица сибирских лесов, да так и остается раздетой перед лицом жестокой зимы. Правда, дерево это, как говорится, не из трусливого десятка. Как бы бросая вызов суровой стуже, лиственница не только спокойно встречает снежные вьюги, но еще и щедро разбрасывает свои небольшие крылатые семена. Немало припасла она их в мелких, но многочисленных коричневых шишечках!

Впрочем, столь же успешно переносит лиственница и засушливую южную жару. Не случайно ее так охотно используют для полезащитных полос лесоводы Украины и Кубани, Поволжья и Молдавии.

По достоинству оценены и лесоводственные качества лиственницы: быстрота роста, нетребовательность к почвам и способность образовывать как чистые, так и смешанные лесонасаждения. Вблизи Зеленогорска (Ленинградская область) и сейчас можно увидеть уникальную лиственничную рощу, заложенную еще по указу Петра I «лесным знателем» Фокслем, увидеть — и подивиться: это была первая и очень успешная попытка искусственного разведения столь ценной древесной породы. Теперь советские лесоводы культивируют лиственницу повсюду. Из 20 видов лиственничного рода, существующих в мире, специалисты различают у нас 14 видов. Одни обитают на Карпатах, другие — на Сахалине, третьи — на Курильских островах.

Однако обычно отдают предпочтение лиственнице сибирской — той, что растет-зеленеет полпредом нашей Отчизны в «Парке дружбы народов» на американской земле.

Лесные красавицы

Красавицей русских лесов называют ее люди, и кто может усомниться в справедливости этого имени?

Стройная, белокорая, с тонкими поникшими ветвями и говорливой нарядной листвой, она всегда вызывает восхищение, радость и с давних времен служит символом всего самого светлого, олицетворением юности, целомудренности и красоты.

Белая береза!.. Сколько песен о ней сложено, сколько стихов написано, как нежно говорят о ней люди: «березка», «березонька»…

Но не одной красотой своей славна тонкая и стройная наша береза. Многие ли знают, что она еще и чудо-сеялка? А что это значит, сейчас расскажем.

В пределах одной лишь Российской Федерации — более 90 миллионов гектаров березняков. Но березе мало этого: она захватывает, обживает новые места, неизменно выступая пионером при заселении свободных от леса территорий. Особенно охотно и быстро поселяется береза на участках вырубленного ельника, соснового бора, а также на лесных пожарищах. В короткий срок ее мелкие всходы занимают обширные площади, образуя со временем густые, буйно растущие березняки.

Ежегодно береза засевает большие просторы миллионами своих мелких, невзрачных семян — орешков.

Любопытно наблюдать эту чудо-сеялку в работе. Идешь между веселыми, хоть и позолоченными первым дыханием осени березами, чуть-чуть шелестит легонький ветерок, кружатся первые опадающие листья, плавно опускаясь на еще теплую землю. А за листьями уже летят неисчислимые эскадрильи двукрылых семян-самолетиков. Около 5000 таких семян можно насчитать только в одном грамме, а ведь на гектаре березы «высевают» их от 35 до 150 килограммов. Вот и выходит, что до 750 миллионов березовых семян разлетается ежегодно на каждом гектаре плодородной лесной земли.

Не заставят долго ждать себя и березовые всходы. Правда, прорастет довольно незначительное количество березовых семян, но некоторые успевают пробиться из земли еще с осени. Зато лишь сойдет снег, как уже ощетинивается, дружно растет первая березовая «озимь». Мелкие, нежные, всего с двумя-тремя листочками березки напоминают проростки травянистых растений. Даже не верится, что из этих небольших тонких травинок вырастут белокорые стройные деревья.

С наступлением устойчивого тепла растения-карлики начинают усиленно тянуться и сохраняют довольно быстрый темп роста на протяжении 15–25 лет. Это их расцвет. Как ни странно, но именно в зрелом 25-40-летнем возрасте, когда березовые насаждения только обрели полную силу, складываются обстоятельства, которые со временем приводят их к гибели. Именно в это время под пологом березового леса поселяются молодые ели. Небольшие, словно игрушечные, новоселки быстро крепнут, усиленно растут, а пройдут годы, они легко перерастут своих прекрасных покровительниц, и тогда-то ель, все более затеняя избалованные светом березы, начинает сильно угнетать их рост, а со временем и вовсе вытесняет, или, как говорят лесоводы, «выживает», прежнюю хозяйку этих мест. На языке специалистов о называется «сменой пород». Но не лишены «воинственности» и сами березки-сеятели. Оказывается, они не только мирно осваивают плодородные равнинные земли, но часто в полном смысле завоевывают, казалось бы, неприступные для деревьев места. Известно немало случаев, когда они много лет успешна росли на старых кирпичных стенах, на куполах заброшенных церквей, даже в дуплах крупных деревьев!

Шалунью березу, забравшуюся на крышу дома, я видел на улице Дзержинского в далеко не «лесном» городе Харькове. Не менее игривая проказница березка выросла в естественном дубовом горшке-пне в одном из лесов украинского Полесья. А если вам придется когда-нибудь проезжать по шоссе из Каунаса в город Нестеров, вы сможете подивиться еще одной ее причуде: береза там неплохо пристроилась на верхушке старого тополя!

В заповедной роще Главного ботанического сада в Москве есть береза, сросшаяся с дубом, а в Пуще-Водице, на окраине Киева, старая береза стоит, будто обнявшись с тесно прильнувшей к ней сосной. На берегу озера Борового (Казахская ССР) мне довелось наблюдать целую рощу «танцующих» берез, а в дендропарке «Тростянец» на Украине экскурсантам непременно показывают еще и «спящие» березы.

В старину о березе пели в народе, как о дереве «об четыре дела».

Вот береза и выполняла в бедных крестьянских домах роль электричества, освещая убогие избы лучиной, давала деготь, без которого на все лады скрипел и пищал колесный транспорт того времени, лечила больных своими целебными соками, почками, фитонцидами листьев, а банными вениками и метлами обеспечивала крестьянскую санитарию и гигиену.

Но в действительности береза была и остается деревом, используемым гораздо больше, чем «об четыре дела».

Мы уж не говорим о высоких декоративных достоинствах, очень важных в озеленении городов и сел. Но как не отметить большого значения желтоватой березовой древесины, используемой в народном хозяйстве? Береза — это качественная фанера, отличающаяся нежным, оригинальным рисунком мебель, ложи охотничьих ружей, посуда; береза — это метиловый спирт, уксус, ацетон.

Только вот в строительстве береза из-за недостаточно прочной древесины до недавнего времени применялась весьма ограниченно. Зато теперь благодаря чудесам химии она берет реванш. На строительных площадках уже встречаются огромные 12–15-метровые березовые бревна, которые легко поднимает один человек. Даже не верится, что строительные фермы из такой «березово-химической» древесины не уступают по прочности стальным конструкциям и в то же время более чем в десять раз легче. Такая древесина не имеет сучков, косослоя и других пороков; не знает она и гнили, не боится сырости, устойчива против многочисленных вредителей и огня. Не страшится этот материал и резкой смены температур, и, конечно же, он намного дешевле бетона и металла.

Не обходится без так называемой прессованной березовой древесины и современная промышленность. Из-под пресса береза идет на изготовление подшипников, шестерен, прокладок для труб. Эти изделия, как и многие другие, отличаются высокой прочностью и большой продолжительностью службы, успешно соревнуясь в том со своими металлическими собратьями.

Значительно продвинулось и «третье дело» дерева — «больных исцелять». Препараты, изготовленные из черных небольших грибов (ложных трутовиков, растущих на березовых стволах), известных под названием «чаги», недавно вступили в борьбу даже с такой болезнью, как рак. Настои из чаг давно употребляли в народе как заменители чая и как лекарственное средство. А теперь подтверждается и медицинскими исследованиями, что чаги эффективны в лечении начальных фаз развития раковых опухолей. Березовый сок (20 % сахара!) используется для приготовления лечебных сиропов. Кроме древесины, чагов, сока, у березы есть еще листья и кора. Они тоже небесполезны. Листья — в них много танина — отличный корм для коз.

А верхний слой березовой коры — береста — лучшее сырье для изготовления дегтя и различных смазочных масел. Из дегтя же, в свою очередь, получают много ценных промышленных продуктов. Народные умельцы изготовляют из бересты немало красивых и полезных вещей для домашнего хозяйства: легкие ажурные корзинки, солонки, хлебницы, а в древние времена береста на Руси выполняла роль бумаги. Много чуть-чуть поблекших ее рулонов, густо исписанных старинными славянскими письменами, найдено в Новгороде и других очагах древнерусской культуры.

До сих пор шла речь о нашей привычной белой березе, как называют это живописное дерево в народе. Однако у нее немало — целых 120 — родственников. И все они березы, большинство — белокорые. Кстати, береза — единственное среди огромного растительного царства дерево, наделенное природой белоснежной корой. А окрашивает ее в нарядный белый цвет особое красящее вещество — бетулин, названное так в честь самой хозяйки: по-латыни береза — бетула. Но встречаются и березы, лишенные бетулина, с вишневой, желтой, темно-фиолетовой, серой и даже черной корой.

Разноликая и многочисленная березовая родня расселилась почти по всему свету. Только в Советском Союзе дико растет более 40 ее видов, которые занимают по площади первое место среди всех лиственных пород. А по размерам «освоенной» территории ни один вид не может конкурировать с березой бородавчатой, названной так из-за мелких, продолговатых, слегка смолистых бородавочек на молодых ветвях. Она обжилась на равнинах европейской и азиатской части СССР (вплоть до побережья Охотского моря), в высокогорных районах Кавказа, Алтая, образует небольшие рощи — колки в Западной Сибири и Северном Казахстане. Не может за ней угнаться остальная березовая родня!

Однако кое-чем и родня замечательна. В суровых условиях Камчатки, Сахалина, охотской тайги растет, например, каменная береза. Кора у нее — темно-серая, лохматая. Зато древесина — на редкость твердая, прочная. Этим славится и железная береза из дальневосточной тайги. Ее древесина не только исключительно плотная, словно железо, но и очень тяжелая. Мне вспоминается рассказ дальневосточного охотника о том, как два несведущих путешественника несколько дней трудились, сооружая плот из каменной березы. Но стоило столкнуть его в воду, как плот камнем пошел на дно.

Многочисленные опыты показали, что железная береза не уступает по прочности как многим металлам, так и признанному «чемпиону твердости» железному дереву — бокауту. Из железной березы изготовляют такие, например, детали, как ползунки ткацких челноков, ее используют и во многих других случаях, когда необходима высокая прочность.

У железной березы темно-фиолетовая, а в старости почти черная кора. Иногда специалисты даже отказываются считать ее березой: столь необычно она выглядит.

Много можно говорить о сестрах-березах, но нельзя не вспомнить самую младшую из них — «Золушку карельских лесов», как ласково называют знающие толк в древесине люди, карельскую березу. Будто стыдясь своего невзрачного на вид дитяти, природа заботливо упрятала ее подальше от людских глаз, в глухие, непроходимые чащи.

В самых отдаленных лесах Карелии, лишь где-нибудь в Заонежье, можно изредка встретить теперь небольшую рощицу карельской березы.

Издавна охотясь за этой ценной добычей, люди часто хищнически истребляли ее. Сотни километров можно пройти теперь таежными тропами Карелии — и все напрасно. Местные старожилы с горечью говорят, что поиски «нашей Золушки» впору сравнить с добычей редких самоцветов.

Зато когда уж повстречается среди нагромождений серого карельского гранита небольшая рощица, кажется, будто белоснежная тучка спустилась с высоты и прижилась здесь вопреки воле сурово-дремучего хвойного леса.

«Селекция наоборот», постоянное уничтожение лучших экземпляров, чуть не привела к полному вырождению карельской березы, и только благодаря усилиям ленинградских ботаников удалось восстановить ее былую славу. Советские ученые развеяли и миф о невозможности искусственного размножения карельской березы. Теперь, посаженная умелыми и заботливыми руками, она успешно растет в ботанических садах Москвы, Киева, Ташкента и все чаще начинает попадаться среди новых лесных посадок. В самой же Карелии создаются даже специальные заповедники.

О карельской березе немало спорили. Одни склонны были считать ее самостоятельным видом, другие — только формой березы бородавчатой.

«Игра природы!» — твердили третьи.

Но в одном все оказались единодушными: «Драгоценное, удивительное дерево!»

Археологические находки в районе древнего Новгорода свидетельствуют, что еще в глубокой древности карелы платили дань кусками этой березы. Известно также, что с тех времен вплоть до недавнего прошлого в Лапландии, Финляндии и Карелии небольшие кусочки этой древесины служили разменной монетой.

Березы, подобные карельской, были известны когда-то и в некоторых странах Западной Европы. В Германии такую породу называли «царской березой». Швеция поставляла на английские рынки ее древесину под именем «лилейного» или «пламенного» дерева. Чудо делали из нее наши вятские кустари. В изготовлении мебели, уникальных письменных приборов, шкатулок, шахмат, портсигаров, художественной посуды буквально не было предела их мастерству и умению.

В чем же все-таки основная ценность этого полулегендарного дерева?

Прежде всего, обращает на себя внимание неповторимый по красоте рисунок ее древесины. Такого сочетания линий, расцветок фона не встретишь нигде во всем громадном древесном царстве. Не случайно карельскую березу часто зовут еще «древесным мрамором». Бело-желтая, светло-коричневая, словно повторяющая радужные краски северного сияния, древесина карельской березы поражает и необычной формой своих годичных колец. Многочисленные причудливые завитки, овалы и звезды на золотистом фоне, словно излучающем какой-то удивительный нежный свет, создают впечатление, будто дерево подсвечивается изнутри.

А сейчас речь о наиболее «обиженном» представителе березовой семьи, пожалуй самом младшем ее члене, о котором слишком уж часто забывают.

Крохотная старожилка тундры — полярная березка не может похвастать ни красотой, ни отменной древесиной. Ростом она порою ниже грибов, а ствол ее не толще обыкновенного карандаша.

Однако храбрости и выносливости этой березке не занимать. Ведь это она стойко выносит невзгоды суровой тундры и смело противостоит всем козням жестокой Арктики. Летом зазеленеет, зацветет, рассыплет вокруг семена, а на зиму спрячется в скудный снежный покров тундры, дожидаясь нового тепла.

Завидное упорство! Как непоколебимый страж, она самоотверженно «удерживает» северный рубеж древесного растительного мира от постоянного посягательства агрессора-холода. Не только за Полярным кругом, но и на границе вечных снегов в горах Памира, Кавказа, Тянь-Шаня верно несет береза свою службу.

Видно, в этом красота скромной, неказистой северянки березки.

Обыкновенная…

Нет слов: хороша березовая роща. Но не уступает ей и старый сосновый бор.

Среди удивительно стройных гигантов-сосен, почти в самом поднебесье увенчанных вечнозелеными кронами, и дышится необыкновенно легко и тишина неповторимая и торжественная. Словно отдаленный прибой моря, доносится то мелодичный, ласкающий, то порывистый шум векового бора. Нельзя не залюбоваться то шелковистым, то изумрудно-бархатным его ковром, расцвеченным островками душистого чабреца или кружевного папоротника — орляка.

Разные бывают сосны: декоративная Веймутова сосна из Северной Америки — с мягкой шелковистой светло-зеленой хвоей и черно-серым стволом, красавица пиния на Средиземноморье (ее можно встретить также в Крыму и на Кавказе), сосна черная из Австрии, сосна Банкса… И наша старинная знакомая.

«Сосна обыкновенная», — говорят ботаники.

Да, таково уж ее «ученое имя». И она не чурается никакой работы: пылает в топках, шагает по стране телеграфными столбами, лежит шпалами под сотнями тысяч километров стальных магистралей, стоит миллионами опор в угольных и рудных шахтах.

Сосна обыкновенная. Но вот к ней приближается искусница-химия, и рождаются сокровища: сначала целлюлоза, а из нее — искусственный шелк, пластические массы, искусственная кожа, целлофан, разная бумага, а уж из всего этого — десятки, сотни, а то и тысячи удивительных вещей. Каждый день свежие смолистые бревна поступают, к примеру, на Марийский целлюлозно-бумажный комбинат и уходят оттуда «неузнаваемыми», превратившись в 35 сортов электроизоляционной и технической бумаги, в тысячи других изделий.

Но и сама химия черпает из «обыкновенного дерева» некоторые источники «волшебства». По надрезам, насеченным на живых стволах, ароматная смола (или терпентин) стекает в подвешенную здесь же посудину. С одного дерева за год собирают до 2–4 килограммов смолы. Из нее при перегонке получают скипидар и канифоль, из скипидара — разные лаки, краски и лекарства. А без канифоли и мыло не будет мылиться, и бумага не станет держать чернила, и скрипач не сыграет на скрипке, и садовник не вырастит саженец. «И терпентин на что-нибудь полезен», — изрек когда-то знаменитый Козьма Прутков. «На что-нибудь» — сегодня около 70 отраслей промышленности (резиновая, кабельная, лакокрасочная и другие).

Трудно, пожалуй даже невозможно, найти бесполезную частицу соснового тела. В коре есть дубильные вещества и гумми, в камбии — ванилин, из семян получают ценное иммерсионное масло, а пыльцу используют как заменитель ликоподия. Даже воздух соснового бора — ценность: недаром строят здесь санатории и дома отдыха.

До последнего времени хвою вместе с ветками и корой считали отходами лесной промышленности. Оказывается, эти «отходы»* чуть ли не ценнее самой древесины. Одно сосновое дерево дает около 10 килограммов хвои, из которой можно получить годичную норму каротина и витамина С для одного человека (не говоря уж о «русском сосновом масле», добываемом из семян, и «сосновой шерсти»). Не так давно лесная промышленность за год теряла в этих отходах 4 миллиона килограммов витамина С и около 150 тысяч килограммов каротина. Теперь это богатство будет перерабатываться в хлорофиллокаротиновую, или «лесную», пасту. Паста уже сейчас лечит раны, ожоги, язвы, фурункулезы, занимая почетное место среди разных «сосновых лекарств» — хвойных экстрактов для ванн, сушеных сосновых почек, скипидара и других…

Сосна служит не только человеку. Почти на протяжении всего года сосновой хвоей питается глухарь. Для лося лучшая зимняя пища — молодые сосновые побеги и их кора. Белки, бурундуки, птицы-шишкари лакомятся сосновыми семенами, которые они с удивительным мастерством добывают из шишек. Невероятно, но и рыбы — ценители сосны: мальки охотно и с большой пользой для себя переходят на сосновую диету. Они поедают пыльцу, которая весной, в период цветения, тоненькой пленкой покрывает обширную гладь водоемов (каждое пыльцевое зернышко у сосны имеет по два воздушных мешочка, дающих ему возможность плавать и перелетать на сотни километров). Пыльцы бывает так много, что иногда из нее образуются небольшие желтые тучки, выпадающие «серными» ливнями.

Наш список «сосновых благодеяний» так разросся, что вряд ли стоит подробно говорить о всем хорошо известном: о сосновых корнях, закрепляющих сыпучие пески, оберегающих реки и озера от заиливания, о вечнозеленом наряде городских садов и парков. А вот про «слезы очаровательной Гелены» следует рассказать.

Если вам довелось посетить Оружейную палату в Московском Кремле, вы, наверное, обратили внимание на большое количество изделий из прозрачных золотисто-оранжевых камешков янтаря, или, как его звали в прежние времена, бурштына. Здесь и разнообразные бусы, и покрытые хитроумным кружевом шкатулки, и причудливые брошки, и многие другие очаровательные вещицы. Все они изготовлены из янтаря.

Экскурсоводы Екатерининского дворца-музея в городе Пушкине под Ленинградом рассказывают о знаменитой «янтарной комнате», которую из множества хорошо подобранных сортов этого чудесного материала создали русские умельцы. К сожалению, в годы Великой Отечественной войны она была похищена немецкими фашистами и до сих пор судьба ее остается неизвестной.

Что же представляет собой этот «солнечный камень» (так назван янтарь в «Одиссее»)? Ученые средневековья считали его минералом — и только; спустя несколько сот лет верную мысль высказал Михаил Васильевич Ломоносов, назвав его окаменелой смолой. Теперь наукой вполне определенно доказано, что золотистые кусочки янтаря — это смолистые «слезы» хвойных деревьев, прародителей нашей сосны.

Около 10 миллионов лет назад «плакали» эти деревья, и с тех пор слезы их лежали в морских песчаных наносах, постепенно каменея и превращаясь в драгоценность. В одном из польских сказаний говорится, что кусочки янтаря — это слезы «прекрасной панны Гелены, которая горько оплакивала разлуку с любимым, роняя их в холодные волны Балтики».

Рассказывают и такую легенду.

Морская царевна, оставив свой чудесный дворец, ушла на берег к любимому, бедному рыбаку. Ее отец, бог моря, в гневе послал на дворец бурю и разрушил его до основания. Вот эти-то обложки сказочного дворца — янтарь море и выбрасывает в течение тысячелетий.

Крупнейшие в мире залежи янтаря — около 80 процентов всех его запасов — сосредоточены на побережье Балтийского моря, близ города Калининграда. Его добыча велась еще в древние времена, сюда за ним приезжали финикийские купцы. Куски грубо обработанного янтаря обнаружены и в раскопках могил каменного века на острове Ольхон, что на Байкале. Это свидетельствует о древних связях племен Восточной Сибири и Прибалтики, так как в Сибири природный янтарь пока не обнаружен.

В наши дни янтарные дары далеких предков современной сосны тоже весьма популярны. Существует даже целая отрасль промышленности — янтарная. Сотни тысяч тонн его добывают ежегодно большие, хорошо механизированные предприятия в прибалтийских республиках и особенно на комбинате в Калининграде. Добыча используется для художественных изделий и для переработки на янтарную кислоту и янтарное масло, столь важные для медицины.

Сосна обыкновенная. Именно эту сосну любил Николай Васильевич Гоголь. Она была для него олицетворением родного края, щедрого, богатого, чарующе красивого.

…Загадочно шумит старое, почти трехсотлетнее дерево на Михайловской горе около села Прохоровки на Украине. Оно давало прохладную тень великому писателю, навевало ему много дум, помогало рождаться образам, которым суждено бессмертие.

Народ назвал это дерево «сосною Гоголя».

Новогодняя гостья

На Украине так бы могли сказать о стройном пирамидальном тополе, на Кавказе или в Средней Азии — о вечнозеленом красавце кипарисе, а какое дерево вдохновило поэта-москвича Сергея Смирнова?

Вряд ли можно отыскать взрослого, а тем более малыша, равнодушного к этому чудесному вечнозеленому растению.

Ведь веселый Новый год немыслим без пушистой, сверкающей радостными огнями, нарядной красавицы елки.

Более четверти тысячелетия отмечается у нас этот замечательный праздник. Даже если к новогодним торжествам приходится наряжать сосну или пихту, их все равно называют традиционной елкой.

Нашим морякам, часто встречающим Новый год в далеких тропиках, приходилось украшать то фикус, то пальму, но и тогда перед их глазами стояла елка — частица родной земли — пушистая, заиндевевшая красавица наших лесов.

Не случайно, мне кажется, именно ели стоят на Красной площади вечнозелеными часовыми близ усыпальницы Ильича.

У лесоводов к ели совсем особое чувство. Хоть и разделяют они со всеми людьми радость новогоднего веселья, но по-человечески жалко им своих рано срубленных питомцев. Губится ведь, по существу, могучее еловое дерево, которым могла бы когда-нибудь стать каждая новогодняя елочка. А взрослое дерево — целое богатство. Еловые кряжи идут на лучшие сорта бумаги, искусственный шелк, шерсть, кожу, спирты, глицерин и пластмассы.

Только один кубический метр еловой древесины можно превратить в шестьсот костюмов, или 4000 пар вискозных носков, или в шпалы, ящики… Часто ель зовут еще и музыкальным деревом. Ее белая, слегка блестящая древесина незаменима при изготовлении музыкальных инструментов. Вот отчего лесоводы немного побаиваются новогодних торжеств и ищут поддержки чудесницы-химии. Ей ведь под силу быстро «растить» елочки не менее красивые, чем в природе, да и к тому, же еще и долговечные (искусственные деревца — украшение на несколько лет).

Но лесоводы надеются не только на химиков. Каждый год со специальных плантаций они будут давать на радость людям и без ущерба для леса все больше нарядных пушистых красавиц.

Все больше елей, елок и елочек можно будет встретить на огромной территории от Кольского полуострова до Южного Урала и Карпат. (Кстати, из 45 их видов у нас преобладает ель обыкновенная, или европейская.) К тому же ель искусственно выращивают и в засушливых степях Украины (например, в Аскании-Нова), и на Южном берегу Крыма, и в Средней Азии.

Другие виды ели привольно расселились по территории трех континентов: в Европе, Азии и Северной Америке. Среди них ель финская и сибирская, корейская и тянь-шаньская, японская и индийская, канадская и сербская, черная и красная.

Почти у каждого вида есть декоративные формы, выделенные после очень длительного выращивания.

Кто видел, не забудет прекрасные деревья с плакучей или колонновидной кроной, с голубой, серебристой или золотистой окраской хвои, со стелющимися по земле ветвями или с необычайно окрашенными шишками.

Приходилось ли вам пристально всматриваться в жизнь елового леса? Наша обыкновенная, или европейская, ель растет в лесах иногда в соседстве с березой, осиной, сосной, а в более южных районах — с дубом и липой. Но чаще всего она образует сплошные, как говорят лесоводы, «чистые» ельники, без примеси других пород. Особенно интересны густые сказочно-торжественные ельники-зеленомошники с толстым бархатно-мягким ковром зеленых мхов. Там в любую погоду царят ничем не нарушаемое спокойствие и таинственный полумрак. Идешь таким лесом, ступаешь по пружинистому мощному ковру мхов, а вокруг, как в сказочном царстве, ветви гигантских елей, увешанные лохматыми гирляндами седых лишайников. Тут и там беспорядочно разбросаны могучие стволы елей, будто фантастическим циклопом поверженные наземь бурей: огромные зонты корней выворочены могучей силой из земли, мох и лишайники покрывают и опутывают павших великанов.

В таком лесу не найти подлеска из кустарников, и только в небольших прогалинах — «окнах» — приземистые кустики черники, густо усыпанные синеватыми ягодами, небольшие островки кислицы да вечнозеленой грушанки. Тут и там видны высокие стебли папоротников с тонкими узорчатыми листьями.

Во второй половине лета к этим немногочисленным жителям елового леса присоединяются и яркие на фоне зеленого ковра грибы: красные мухоморы, светло-желтые рыжики, белые плотные грузди.

Здесь же, под пологом вековых елей, можно встретить и хилые карликовые елочки: стволики у них разве чуть потолще карандаша, а ветви образуют небольшую плоскую, величиной с обычный зонтик, крону. Удивительна судьба этих крохотных деревьев. Они десятки лет растут-прозябают в тени могучих сородичей, достигая за долгие годы высоты всего лишь около метра. Так и отмирает большинство из них от крайнего недостатка света после 50, а то и 80–100-летнего существования. Но стоит срубить несколько великанов, пропустить к почве солнечные лучи, как старожилы-карлики пробуждаются. Будто спеша наверстать упущенное за период многолетней «спячки», они усиленно растут, достигая со временем крупных, обычных для ели размеров. Только лесовод, рассматривая поперечный срез уже старой спиленной ели, может понять необычную судьбу, пережитую ею в детстве. Неспециалистам же взрослую ель, выросшую из карлика, трудно отличить от остальных деревьев.

Впрочем, и тут в обычном много необычного. Ель, как известно, считают вечнозеленой породой. Это и так и не так. Хвоя у ели не «вечная», как полагают некоторые, ведь хвоинки через каждые 7–9 лет, отслужив свою службу, опадают — каждую осень ель сбрасывает не меньше седьмой части своей хвои. (Так же постепенно сменяются листья у вечнозеленых деревьев.) Правда, для неопытного глаза это вовсе не заметно. Зато рост молодых хвоинок заметить легко. Его хорошо наблюдать во второй половине мая. В это время на фоне старой темно-зеленой хвои из конечных почек появляются тонкие оранжевые побеги, сплошь одетые молодыми изумрудными колючками. Особенно интенсивно растут побеги верхушечных почек ели. Всего лишь за две недели они способны вытянуться нередко до полуметра.

Однако к середине лета рост побегов вовсе прекращается, о чем свидетельствуют и почки, закладывающиеся на их концах. Такие почки пробуждаются в рост весной следующего года.

Интересно, что ель ежегодно наращивает слои древесины (хорошо заметный на поперечном срезе ствола) и образует новый ярус ветвей-мутовок, горизонтально распростертых во все стороны. По этим ветвям и можно подсчитать возраст ели еще при жизни. Только к количеству лет, определенных таким образом, надо добавить еще три-четыре года. Именно в этом возрасте ель образует первый ярус ветвей.

Спиленное или срубленное еловое дерево имеет еще более точный документ о своем возрасте. Это годичные кольца, отчетливо заметные на поперечном срезе.

Разглядывая их, мы легко узнаем о длительности, а часто и характере прожитой жизни. Выясняется, например: на свободе или в густой чаще леса прожило дерево долгую свою жизнь, в каких климатических условиях довелось ему расти и многое другое.

Интересно наблюдать за заселением еловой лесосеки (участка вырубленного елового леса). Сразу же после рубки она сплошь зарастает буйно развивающимися травами: особенно преуспевает высокорослый вейник с крупными лиловыми метелками цветов и розовоцветный иван-чай. Вслед за травами и деревья — осина, береза, сосна — спешат занять побольше освободившегося места. Ель же будто преднамеренно не принимает участия в этом своеобразном соревновании. Оказывается, она хоть и считается породой, легко переносящей холодные зимы, но всходы ее, как и молодые побеги, сильно страдают от весенних заморозков. Поэтому ель редко поселяется на открытой лесосеке одновременно с другими породами. Чаще всего, «выждав», пока они подрастут и образуют защитный от весенних заморозков полог, ель обживает места уже «под укрытием». Медленно, но неуклонно набирая темпы, она в дальнейшем перерастает, заглушает, а затем и вовсе выживает все другие породы.

Победа ели в такой борьбе всегда безраздельная и окончательная.

А доводилось ли вам видеть цветение ели? В густом лесу оно впервые наблюдается лишь у деревьев в возрасте тридцати, а то и сорока лет. В парке же ели нередко цветут и в 12–15 лет. Обычно в конце мая или чуть раньше многие боковые ветви еловой кроны густо расцвечиваются малиновыми колосками. Это мужские цветки. Верхушки таких деревьев одновременно украшают женские цветки в виде торчащих вверх красно-зеленых шишечек. К ним и устремляются подгоняемые теплыми порывами весеннего ветра тучки золотистой еловой пыльцы. В разгар цветения они образуют в еловом лесу хоть и легкую, но сплошную пелену пыльцевого тумана. Мужские цветки, растеряв всю пыльцу, сразу же блекнут, одновременно теряя и свою привлекательность. А опылившиеся женские шишечки грузнеют, отвисают, постепенно приобретая все более бурый оттенок. Так и висят они на верхушках деревьев все лето, осень и зиму. Только в начале следующей весны — чаще в середине апреля — шишки начинают ронять первое еловое семя. Специалисты говорят, что зрелый еловый лес нередко рассеивает на гектаре до двадцати килограммов (или до пяти миллионов штук, в среднем — по 200 с одной шишечки) семян. Каждое еловое семя снабжено небольшим округлым крылышком. С помощью такого летательного аппарата, подхваченное воздушными потоками или ветром, оно, будто легкий планер, долго парит в воздухе и затем плавно опускается на затвердевший, а иногда и покрывшийся ледяной корочкой снег. Потом, подхваченное поземкой, легко скользит по насту порой десятки километров. Правда, такие «олимпийские состязания» дерево устраивает не ежегодно, а обычно через четыре-пять лет, так как каждой ели свойственно цветение и плодоношение с промежутками примерно в пятилетний период. Кроме основного распространителя еловых семян — ветра, им помогают лесные обитатели — белки и бурундуки, а также клесты-еловники. Все они, лакомясь еловыми семенами, нередко разносят их далеко от материнских деревьев. Особенно интересно следить за работой клеста-еловника, искусно препарирующего шишку своим клещевидным клювом. Кстати, эта удивительная птица, в отличие от всех прочих, несет яйца и выводит птенцов в разгар суровой зимы. Именно ко времени еловых семян и приурочено воспитание ее птенцов — клестят.

Так или иначе распространившиеся семена, попадая в благоприятные условия, прорастают. Лесоводы успешно используют семена для выращивания молодых елочек-сеянцев в питомниках. Взлелеянная заботливой человеческой рукой, еловая молодь идет в новые леса или парки, выстраивается плотной стеной «живой защиты» у железных и автомобильных дорог.

Патриарх лесов

В сравнении с этим могучим великаном обычные деревья выглядят карликами. Кажется, очень тесно пятнадцати его стволам (каждый из которых сам не меньше большого дерева), расположившимся по кругу на толстенном, приземистом штамбе. Словно ручка невиданно огромного зонтика, поддерживает он этими стволами-деревьями свою густую величавую крону.

Сколько исторических событий отшумело в прошлое, сколько сменилось человеческих поколений на веку этого редкостного долгожителя: свирепые татаро-монгольские орды, подобно смертоносному наводнению, захлестнули Русь и через долгие годы схлынули в пустыни Востока, отгремела громкая казацкая слава Запорожской Сечи, запылали огни днепровских социалистических строек… А он все еще растет-зеленеет в селе Верхняя Хортица, что близ Запорожья, никак не насытится жизнью, хотя возраст у него внушительный — свыше 800 лет.

Наука утверждает, что в давние времена приднепровские просторы были сплошь покрыты вековыми дубравами. Но хортицкий ветеран, выстоявший в жестокой борьбе со стихией, красуется теперь среди раздольных степных просторов Украины.

С волнением, которое всегда вызывают памятники, читаем на мемориальной доске, любовно изготовленной и прикрепленной к дереву:

Предание гласит, что этот великан пользовался особым уважением у запорожских казаков. Не одно поколение их отдыхало в тени его громадной кроны, вынашивая планы своих походов. Легенда утверждает, будто именно здесь собирал Богдан Хмельницкий войско для борьбы с польской шляхтой и здесь же, выступая в поход, принимал присягу своих рыцарей. Напутствуя отважных побратимов, он призывал их быть в бою такими же стойкими и непоколебимыми, как этот степной гигант.

Упорно держится в окрестных селах легенда, будто именно под этим дубом запорожцы, оглашая всю округу богатырским хохотом, сочиняли свое знаменитое письмо турецкому султану…

А вот дубы, которые были свидетелями более близких по времени великих исторических событий.

В годы Отечественной войны не раз, например, помогали нашим партизанам растущие на Кировоградщине, в Хиревском лесничестве, трехсотлетние деревья-великаны. Здесь прятались местные подпольщики во время облав фашистов, отсюда вели наблюдения за врагом партизаны. Сейчас эти памятные деревья называют партизанскими дубами.

Неподалеку от шахтерской здравницы Святогорска (Донецкая область) на опушке молодой государственной полосы Белгород — Дон одиноко возвышается другой великан, на котором укреплены мемориальная доска и портрет совсем еще молодого советского офицера. На доске надпись: «На этом месте в августе 1943 года геройски погиб офицер артиллерии Владимир Максимович Камышов». Во время жестоких боев с гитлеровскими захватчиками при форсировании Северного Донца условия местности не позволяли вести меткий огонь по врагу. Тогда Камышов под ураганным обстрелом фашистов устроил в кроне господствующего над местностью дуба наблюдательный пункт и отсюда корректировал огонь. Вражеский снаряд смертельно ранил храброго офицера. Сильно повреждены были ветви и ствол дуба. Медленно, как настоящий богатырь, боролся он со смертью и только на двадцатый год засох. Но и сухой, стоит дуб-великан, словно величественный монумент, на могиле героя.

«Среди стихий, которым предки поклонялись за силу, добро или красу, были и растительные великаны, подобные дубам, что еще недавно высились на Хортице», — говорит в своей пламенной речи-гимне зеленому другу профессор Вихров из «Русского леса» Леонида Леонова.

И он прав. Немногие деревья издавна пользуются такой любовью и почетом у всех народов, как дуб. Славяне, древние греки, римляне еще на заре своей истории поклонялись этому дереву, нередко переваливавшему за 1000–1500 лет, приписывали ему чудодейственные свойства, сочиняли про него мифы, легенды, песни и былины. В Греции дубовая ветка была эмблемой силы, могущества и знатности рода. Дубовыми венками награждали воинов, совершавших выдающиеся подвиги.

Обожествляя дуб, древние греки посвящали его Аполлону — богу света, покровителю искусств. Могучие вековые деревья часто провозглашались святыми. Под ними совершались жертвоприношения, проводились оракульские «прорицания», якобы исходившие от божества: жрецы на свой лад истолковывали шум ветвей и шелест дубовых листьев, составляя пророчества для многочисленных посетителей.

В древнем Риме дуб посвящался верховному богу — Юпитеру, а желуди назывались юпитеровыми плодами. Знаменитый римский натуралист Плиний Старший в своих сочинениях о растениях того времени писал, что дубы «…не тронутые веками, одного возраста со вселенной, они поражают своей бессмертной судьбою, как величайшее чудо мира».

Подобно грекам и римлянам, и славяне относили дуб к числу святых деревьев. Они посвящали его могущественному богу грома и молнии — Перуну. В старинных летописях можно встретить упоминания о «Перуновом дереве». Здесь, как и в Греции, приносились жертвы богам, созывались военные советы, принимались важные государственные решения.

Не удивительно, что предки так чтили это дерево. Ведь с лесом всегда была очень тесно связана история древних славянских племен. А там, где они обитали, леса были, как правило, дубовые.

Дубравы служили нашим далеким предкам источником питания, защитой от разбушевавшихся стихий и даже своеобразными крепостями во время войн с многочисленными врагами. Как ни странно, но есть научные данные, утверждающие, что и появлением хлеба в умеренных широтах люди обязаны дубу.

Ученые-археологи разных стран мира после изучения многих материалов подтвердили, что действительно первым «хлебным растением» надо считать не современные злаки — рожь или пшеницу, а все тот же дуб. Обильные урожаи его желудей люди использовали для приготовления хлеба еще в очень древние времена. Советскими археологами при раскопках трипольских поселений на территории современной Кировоградской области найдены высушенные и растертые в муку желуди, из которых здесь пекли хлеб более 5000 лет назад.

Проходят века, тысячелетия, а интерес людей к лесному великану не уменьшается, только стал этот интерес другим.

Немало могут поведать об этом дереве лесоводы или ботаники.

Однако под словом «дуб» они подразумевают не один лишь вид, а целый род, объединяющий около 600 видов. Вполне естественно, что столь многочисленная семья занимает и соответствующую «жилплощадь». Она освоила обширные территории не только на европейско-азиатском континенте, но и в Северной Америке и даже в Африке.

Имена всех дубов трудно и перечислить: дуб болотный и дуб черный, дуб красный и горный, дуб каменный и пушистый, есть дубы пробковый и черешчатый, грузинский и виргинский и многие другие. В лесах Советского Союза специалисты насчитывают около 20 видов дуба. Сравнительно большая их коллекция (около 25 видов и форм) собрана на Лесостепной опытной станции (Орловская область), в Никитском ботаническом саду, Сочинском дендрарии.

Дубы, которые мы встречаем в лесах Средней России, Белоруссии, на Украине, в парках и на окраинах Москвы, Орла, Воронежа, Киева и других городов, относятся, как и великий «запорожский дуб», к наиболее ценному виду — дубу черешчатому. Латинское его название «кверкус робур», что в буквальном переводе означает: красивое, крепкое дерево.

Это о нем, о черешчатом дубе, написаны многочисленные специальные исследования лесоводов, дендрологов, ботаников, это его чаще всего рисуют художники и воспевают поэты. Кому не памятны знаменитые пушкинские строки, говорящие об удивительном долголетии этого великана:

Подлинно народной стала и песня, написанная на слова поэта Мерзлякова, современника Пушкина:

Но не одним своим долголетием и величавой красотой завоевал дуб любовь и признательность миллионов людей. Велика польза, приносимая этим исполином человечеству. Широко, например, применяется его кора в кожевенной промышленности. А дубовые листья «знамениты», как хороший корм для одного из поставщиков натурального шелка — дубового шелкопряда. Не пропадают даром и желуди: из «древнейшего хлеба» теперь готовят суррогат кофе, а также дают их в корм свиньям.

Оцененная нашими предками красота дуба совершенствуется и развивается. Не удивляйтесь, если встретите великана с колонновидной, словно у стройного кипариса, кроной. Есть дубы с кронами шаровидными и даже плакучими, как у ивы, а у иных — пурпурная, золотистая или серебристая окраска листвы. Все эти формы отобраны в течение тысячелетий кропотливым трудом многих поколений людей.

Не оставляют «в покое» дуб и советские ученые. Особенно много сделал в деле освоения в СССР ценнейших форм пробковых дубов профессор Л. Ф. Правдин, в деле создания новых форм дубов — член-корреспондент ВАСХНИЛ профессор С. С. Пятницкий. Теперь и на Украине, родине новых дубов, названных их крестным отцом дубами Тимирязева, Мичурина, Комарова, Высоцкого, и в Москве у павильона «Лесное хозяйство» на Выставке достижений народного хозяйства растут стойкие и перспективные гибридные формы дуба.

Каждое дерево имеет свой характер, свои «повадки», «настроения»… Наблюдая за дубом, лесоводы давно узнали, что, например, впервые годы он растет очень медленно, осторожно, как бы чего-то опасаясь. В это время дуб, готовясь к многовековой жизни, строит себе надежный «фундамент», пуская глубоко в землю толстые корни. Только с 8–10летнего возраста начинается у него интенсивное формирование надземной части — ствола и ветвей. С этих пор дуб ежегодно вырастает на полметра, а то и больше, по диаметру же ствол утолщается всего лишь на несколько миллиметров. В отличие от многих других деревьев он может дважды в год давать прирост (трогаться в рост), образуя так называемые «ивановы побеги». При благоприятных условиях у дуба бывает иногда и три прироста.

А вот еще одна черта его характера: дуб любит, как говорят лесники, расти «в шубе, но с открытой головой». Другими словами, он нуждается в боковом затенении и плохо выносит затенение сверху. Зато дубу не страшны ни суровые морозы средней полосы, ни продолжительные засухи юга.

Чтобы вырастить дуб, не всегда достаточно и двух человеческих поколений. Только отдельные деревья на 25–30-м году своей жизни дают первые редкие желуди. А чтобы дождаться их обильных, постоянных урожаев, нужны многие и многие годы. Они далеко не всегда выпадают на долю тех, кто отдает все свои силы на выращивание этого дерева. О таких людях и писал вдохновенно большой любитель природы — поэт Максим Рыльский:

Прогноз Мичурина

Человеческой мысли, науке — до всего дело. Вполне естественно, уделяется внимание и такой «мелочи», как пища.

Как ни странно может сейчас показаться, но еще лет 120 назад основными поставщиками сахара были мед и плоды. Тростниковый сахар был почти недоступным, редкостным лакомством, а малоизвестная в те годы культура сахарной свеклы делала лишь свои первые шаги. Тогда же набирал богатырскую силу и подсолнечник. Около 200 лет назад начало свой победоносный поход по Европе растение из далекого Чили — картофель. А ведь теперь это наш второй хлеб.

Но, оказывается, предстоит еще решить проблему третьего хлеба, «хлеба будущего».

Иван Владимирович Мичурин в одной из бесед с «всесоюзным старостой» Михаилом Ивановичем Калининым предсказал, что этим хлебом станут орехи и продукты их переработки.

Орехи?.. Но о каком виде шла речь в ту памятную встречу? Ведь их десятки: орех водяной и земляной, черный и серый, маньчжурский и калмыкский, кокосовый и миндальный, кедровый и буковый, Чекалкина и Зибольда… Все даже и перечислить трудно.

Однако если вы заговорите об этом с лесоводом из Подолии или Молдавии, он непременно скажет:

— Иван Владимирович Мичурин имел в виду только наш орех: волошский, или грецкий!

И возразить нелегко. Уже при первом знакомстве с орехом волошским, или грецким, можно скоро убедиться, что это растение — настоящее богатство. Оно и живет до тысячи лет, и достигает размеров большущего дерева, и плодоносит обильно, и по древесине не имеет себе равных, и листья у него обладают ценными свойствами. А уж плоды этого дерева — выше всякой похвалы. Недаром их в шутку называют «малым пищекомбинатом». Всем хорошо известен их вкус. А по калорийности же и усвояемости человеческим организмом, свидетельствует медицина, они не уступают любым продуктам животного происхождения. Даже с жирной свининой могут поспорить: ведь они содержат до 75 процентов высококалорийного масла и около 20 процентов белка.

Ореховые деревья, подобно дубам, долговечны: живут не менее 400–500 лет, а иногда встречаются и 1000–2000-летние старцы. Почти ежегодно дают они урожай в 200–300, а то и 500 килограммов орехов с одного дерева. Пять таких деревьев могут дать столько масла, сколько целый гектар подсолнечника. И какого масла!

20–25 орехов достаточно, чтобы удовлетворить дневную потребность человека в жирах и почти шестую часть — в белках. Подсчитано, что одно дерево грецкого ореха может удовлетворить потребность человека в калориях на целый год. Кстати, орехи содержат и необходимые для нормального питания углеводы, дубильные и минеральные вещества, эфирные масла. Наконец, это клад витаминов. Количеством витамина С грецкий орех в 8 раз превосходит широко известную своими витаминами черную смородину и в 50 раз — плоды цитрусовых растений. Одной тонны орехов вполне достаточно для удовлетворения дневной потребности в витамине С 300 тысяч человек, то есть населения большого города. Оболочка одного недозрелого ореха содержит двухдневную норму этого витамина для взрослого человека. Кроме того, в грецком орехе — целый набор витаминов группы В, витамин Р, каротин, а также фитонциды — все они накапливаются как в ореховом ядре, так и в листьях.

Хорошо известно, что витамины группы В уничтожают в организме человека пировиноградную кислоту, которая вызывает усталость. Именно поэтому издавна ценятся на Кавказе грузинские чурчхелы — колбаски (уваренные в виноградном соке ореховые ядра). Этот продукт, хорошо сохраняющийся и негромоздкий, отлично восстанавливает бодрость, умножает силы. Недаром он всегда был непременным атрибутом в снаряжении воинов, а теперь входит в рационы космонавтов и выдающихся спортсменов. «Хлеб будущего» появляется сейчас в лучших тортах, разнообразных конфетах, халве, мороженом, ореховых сливках и множестве других вкусных и очень питательных изделий.

Впрочем, как говорится, «не хлебом единым жив человек»: ореховое масло, приятное на вкус, высоко питательное, позволяет нам до сих пор любоваться бессмертными полотнами Рафаэля, Леонардо да Винчи, Тициана и других великих художников прошлого. Выдающиеся картины веками хорошо сохраняются благодаря ценному свойству масла, которое придает им необычайную прозрачность, ясность и глубину и веками предохраняет краски от разрушения.

Чудесный грецкий, или волошский, орех, как теперь установлено, по существу — и не волошский и не грецкий: его подлинная родина — горы Средней и Малой Азии, откуда он и распространился в другие районы земли. Согласно летописным данным он был завезен на Русь около 100 лет назад из Греции древним торговым путем «из варяг в греки». Отсюда и пошло его название. А на древней родине его, особенно в горах Южной Киргизии, сохранились громадные ореховые лесосады на площади около 50 тысяч гектаров. Там можно встретить деревья, которые дают плоды самой разнообразной формы, наращивают на своих стволах очень ценные и крупные (весом до 5 центнеров) наросты из спящих почек — капы.

Особенным почетом в народе пользуется необычайный трехстворчатый орех (в отличие от обычных двухстворчатых). В древние времена он считался талисманом богатства и плодородия. Но по справедливости на такую почесть вправе претендовать и обычный двухстворчатый: ведь он, как мы убедились, сказочно богат! Вполне возможно, что как раз о нем, как о «хлебе будущего», и говорил выдающийся садовод.

«Сибирский разговор»

Сибирь… Чем только не славен этот обширный и суровый край нашей Родины! А зайдет речь о его неисчислимых богатствах — непременно одним из первых будет помянут добром всеобщий любимец сибиряков — кедр. Не зря же он и имя носит — «сибирский». Обширные кедровые леса шумят в Сибири на площади свыше 30 миллионов гектаров, большей, чем вся территория Югославии, например.

Кедр сибирский… «Будто боярин в дорогой шубе», — говорит о нем писатель Мамин-Сибиряк. Интересно, что ботаники зовут его также сосною сибирской (пинус сибирика). Он действительно внешне мало чем отличается от сосны обыкновенной, хотя его хвоя немного толще и значительно длиннее. К тому же кедровая хвоя чуть интенсивнее окрашена в темно-зеленый цвет, а хвоинки собраны в пучки не по две, как у обыкновенной сосны, а по пять штук.

Шишки кедра сибирского намного крупнее и массивнее, а их семена — кедровые орешки — основная ценность дерева. Кедровые орешки в народе называют еще «сибирским разговором», так как их обыкновенно щелкают во время оживленных дружеских бесед.

Но читатель уже «приучен» к тому, что орех — это масло (очень ценное!), белки, витамин С. Добавим еще, очень сытное (по калорийности превосходящее мясо и яйца) кедровое молоко, а из него хорошие сливки, наконец, ореховый жмых, которым весьма интересуются кондитеры.

Не менее местных жителей в урожаях сибирского кедра заинтересованы и звери. «Где нет кедра — там нет соболя», — говорят сибиряки-охотники. Любят кедровые орешки медведи, бурундуки, белки и другие жители сибирской тайги. Не отстают от зверей и птицы. Особенно это относится к темно-бурым, с белыми крапинками на брюшке кедровкам, или ореховкам, как зовут эту небольшую, чуть крупнее скворца, птицу. Очень охотно лакомясь кедровыми орехами, она в то же время невзначай засевает ими большие площади.

Сеет она, конечно, «своим способом». Срывая шишку с дерева, она улетает в сторону иногда на значительное расстояние и, примостившись где-нибудь на пеньке, добывает из шишки вкусные орешки. Часть орешков теряется и потом прорастает могучими кедрами. Налакомившись, кедровка заготавливает орешки впрок до следующего урожая. Для этого она набивает орешками специальный мешочек под язычком и, найдя укромное место, прячет их, зарывая неглубоко под мох. Интересно, что в мешочек она может сложить около ста орешков. Кроме такого сева, она хорошо защищает своего кормильца и от многочисленных вредителей, уничтожая их на кедровых деревьях почти круглый год.

Сибиряки любовно называют свой орех другом, кормильцем, зеленым врачом. Еще в древние времена, когда жители тайги не имели представления о научной медицине, были известны лечебные свойства настоев кедровой хвои, особенно в борьбе с цингой. Прошли столетия, а кедровая хвоя и сейчас является надежным противоцинготным средством. Используется она и во многих других случаях: из одной тонны кедровой хвои в промышленных условиях получают около 5000 дневных порций витамина С и более 10 килограммов экстракта для лечебных ванн. Эта же тонна может дать еще 5 килограммов эфирного масла и более 200 граммов прекрасной «лесной шерсти».

Целебная кедровая живица… Она самым удивительным образом исцеляет не только поврежденные деревья, но и тяжелые раны у людей и животных. В годы Великой Отечественной войны кедровый бальзам — терпентин был одним из действенных средств при лечении ранений наших воинов. К тому же из кедрового скипидара получают такое важное лекарство, как камфару. Скипидар же, в свою очередь, добывают из кедровой живицы.

Не обойдется без кедровой живицы и ученый, который пользуется микроскопом. Тонкий слой иммерсионного масла (тоже изготовленного из живицы!) обеспечивает прозрачность, а также четкость изображения при большом увеличении.

Хороша и кедровая древесина — желтоватая, ароматная, прочная и красивая: из нее изготовляются прекрасная мебель и рояли, карандаши, аккумуляторные шпоны и много других важных вещей. Даже кедровые опилки не пропадают даром. Из них получают спирты (по 300 литров из каждой тонны опилок), скипидар и немало других побочных продуктов.

Благородная культура кедра издавна прививается лесоводами в нашей стране. Хорошо сохранилась кедровая роща, посаженная возле Ярославля еще в 70-х годах XVI столетия. Задумчиво шумит в селе Прямухино Калининской области памятный парк, взращенный из кедровых орешков, которые прислали из Сибири декабристы.

Любовно охраняются вокруг сибирских сел уже почтенного возраста (250–300 лет) своеобразные кедровые лесосады, где многие деревья достигли 35-метровой высоты. В урожайные годы сибиряки собирают столько орешков, что на каждого гражданина нашей страны приходится в среднем по 15–20 килограммов. Благодатный сад!

Однако сбор кедровых орехов — дело очень трудоемкое и до сих пор ведется, к сожалению, почти первобытным способом. На когтях залезают в кроны высоченных исполинов деревьев и там сбивают кедровые шишки деревянными колотушками или бьют ими по стволу. Сбитые и опавшие шишки собирают и затем вымолачивают из них орешки. Столь примитивный способ, конечно, не дает возможности своевременно и полно собирать богатейшие дары кедра, не говоря уже о вреде, который наносится ветвям деревьев. А иные ретивые сборщики идут и того дальше: валят наиболее урожайные экземпляры и, собрав орехи, спешат загубить новое дерево. И как только рука поднимается?!

Есть у сибирского кедра и собратья. На востоке от Байкала этот коренастый великан сменяется обширными зарослями кедрового стланика. В горах Станового хребта, Камчатки, Сахалина это своеобразное стелющееся деревце тесно прижимается к земле, образуя низкорослые густые «леса», прячущиеся от стужи в мощном снежном покрове. Так кедровый стланик защищает себя не столько от суровых и затяжных сибирских морозов, которых он почти не боится, сколько от сильных холодных ветров. Второй брат сибирского кедра под стать красавцу сибиряку, тоже богатырь, кедр корейский (или маньчжурский) раскинулся широкой тайгой по Уссурийскому краю, чуть южнее владений стланика. От своего сибирского брата он отличается характерной ботанической и немаловажной хозяйственной особенностью — несколько более крупными, чем у сибиряка, орехами. Ценится он так же высоко, но территориальные владения у него скромнее.

Есть родня у этих вечнозеленых «хлебных» деревьев и в Карпатах. Здесь хорошо растет кедр европейский, который, кстати, распространен и в других районах Европы. Однако европейский собрат в сравнении с сибирским великаном во многом проигрывает. Не случайно ведь каждый сибиряк убежденно утверждает, что, говоря о «хлебе будущего», Мичурин имел в виду именно сибирский кедр.

Трехгранный орешек

— Так это же о наших бучинах и говорил Иван Владимирович! — восклицает гуцул-проводник и движением палки-обушка направляет наш взгляд на леса, широко и привольно раскинувшиеся всюду, насколько хватает глаз.

Причудливо извивается хорошо утоптанная тропа в верховьях Черной Тиссы, то углубляясь в темный, суровый лес, то скрещиваясь с бурными, кристально чистыми потоками и толстыми поваленными гигантами деревьями, то пересекая маленькие полутемные полянки. Только после трудной многочасовой ходьбы она вывела нас на широкий ярко-зеленый карпатский простор.

Хороша живописная горная равнина под нежно-голубым небосводом, вся она купается в лучах щедрого и такого, кажется, близкого солнца! Как же здесь не отдохнуть! Как не налюбоваться вдоволь сказочной красотой этих безграничных далей!

Словно угадав наши мысли, проводник предлагает сделать привал. Сразу завязывается разговор о растительных богатствах этого края. Кто-то вспоминает и «хлебный прогноз» Мичурина. И наш проводник, уже немолодой, но крепкий, как карпатский бук, живо реагирует на эти слова…

Более полумиллиона гектаров занимают карпатские буковые леса. Да и какие это леса!

Нельзя оставаться спокойным, когда знакомишься, например, с небольшим заповедным участком — островком в Чинандаевском лесничестве: гиганты двухметровой толщины, с гладкой, светлосерой, будто бронированной, стальной корой закрывают своими могучими кронами солнце и шумят ветвями на высоте десятиэтажного дома. В этом заповедном 300-летнем лесу темно и прохладно даже в самые жаркие солнечные дни. С одного такого дерева можно собрать около 90 тысяч орехов, правда, они не очень велики: не намного больше семян подсолнечника (сотня орешков весит всего 20–22 грамма). Гектар букового леса дает от двух до десяти миллионов орешков. Посчитайте, каков карпатский урожай (а ведь еще есть крымские, кавказские бучины).

И снова большой «список благодеяний» маленького орешка:

Первое — масло: миллионы орешков — и тысячи тонн масла (не хуже прованского!).

Второе — белки, крахмал, сахар, ценные кислоты («карпатский разговор» — ничуть не хуже «сибирского»).

Третье — напиток: вкусный, сытный, он соперничает с какао.

Четвертое — конечно, жмых (белковое лакомство для скота).

Пятое — твердая ореховая оболочка (топливо).

Шестое — древесина (вспомните отделку кают, салонов, кабин, купе на кораблях, самолетах, в поездах).

Седьмое — это цепочка: буковая древесина — деготь — креозот (важное средство борьбы против некоторых кожных заболеваний).

Есть и восьмое, девятое, десятое… Да разве обо всем расскажешь? Еще только одно.

Помните, как негритенок Сэм из «Хижины дяди Тома» незаметно подложил буковый орешек под седло работорговца Галей. Острые ребрышки орешка (их у него три) вонзились в спину лошади, она пришла в ярость и сбросила своего хозяина. Сэм с матерью воспользовались этим и скрылись в лесной чаще.

Но как американской писательнице Бичер Стоу стали известны свойства далекого карпатского орешка? Оказывается, она и не думала наводить о нем справки: за океаном есть родной брат нашего бука — американский. Он близок не только буку лесному из Карпат, но и восточному — с Кавказа, который, как и американский родственник, образует обширные леса бучины. Кроме того, есть еще немало форм бука, созданных человеком с декоративными целями. Таков бук с шаровидной, пирамидальной или плакучей кроной, с бело-пестрыми, темно-пурпурными или рассеченными листьями. Эти формы украшают наши парки и другие декоративные насаждения.

Бук — дерево «спокойное», даже «медлительное». Только достигнув 45–50 лет, он начинает цвести и плодоносить. Впрочем, спешить ему некуда, ведь бук живет до 300–400 лет, а иногда и 500. Шумят на карпатских, кавказских и крымских склонах деревья, впервые зазеленевшие в XVI или XVII столетии… А рядом поднимается молодая поросль, чей «хлеб» достанется людям XXI, XXII, XXIII веков. Так ли высоко оценят его достоинства наши далекие прапраправнуки…

Настоящий орех

И вдруг оказывается: грецкий, кедровый, буковый и многие другие орехи — не орехи вовсе.

Правда, это утверждение довольно условно, но специалисты-ботаники твердо стоят на своем: они определенно считают орехом лишь «плод, который имеет деревянистую оболочку, заключающую в себе семя вместе с зародышем и семядолями». Вот и докажите, что это не так. Согласно строгой ботанической терминологии у волошского ореха плод (то, что обычно мы называем орехом) всего лишь косточка плода, с которого снята мясистая оболочка. Кедровый же орех — только семя, извлеченное из шишки. Наконец ботанически правильное название у плода бука, оказывается, не орех, а орешек…

Какое же растение дает нам настоящий, с точки зрения науки, орех? Оказывается, счастливым его обладателем является неказистый на вид, но хорошо всем известный кустарник: лещина, или орешник обыкновенный. (Обыкновенный… Словно лучшего имени придумать трудно.)

Где-нибудь на Орловщине, в Воронеже или на Украине, когда еще лежит снег и большинство деревьев и кустарников только-только собираются пробуждаться от зимней спячки, лещина обыкновенная уже «объявила весну» и цветет отяжелевшими сережками, рассыпает холодному еще (хотя и весеннему) ветру на утешение тучки золотистой пыльцы. Эта пыльца предназначена для разместившихся здесь же на веточках малоприметных женских цветков лещины. Она-то и опыляет их, лишь только начинает вступать в свои права весна. Недаром ведь у древних германцев лещина была символом весны, жизни и бессмертия. В конце лета можно уже и лакомиться первыми «настоящими», с точки зрения ботаников, орехами.

Куда уж тягаться лещине, невзрачной и малоприметной, со своей блистательной сибирской, карпатской и грецкой родней? Однако дерзает тягаться! Видимо, как говорится, твердый орешек.

Еще на рубеже XVIII–XIX веков один из пионеров отечественной агрономии и лесоводства, А. Т. Болотов, в своей работе «Некоторые замечания об орешнике и о том, чем плодородию орехов поспешествовать можно» рекомендовал создавать и сам создавал ореховые плантации, вырубая в лесу все деревья, кроме лещины.

«Все оставленные орешины цвели и завязались так сильно, — писал о своем опыте А. Т. Болотов, — орехов родилось так много, и они так крупны и так хороши, что с маленького сего места собрано и получено несравненно множайшее количество лучших и крупнейших орехов, нежели с такого же или еще величайшего пространства, но не прорубленного леса».

Этот ценный опыт почти без всякого изменения успешно используется и теперь в наших лесничествах. Ведь на лещиновые орехи спрос очень большой, а занимают у нас они огромную территорию в 1 миллион гектаров.

Оказывается, примененный А. Т. Болотовым способ имеет древнюю историю. В сочинениях Теофраста, Софокла, Вергилия и Колумеллы мы находили упоминание о культуре орешника в Средиземноморье.

Исследования указывают, что исходный материал древние народы Средиземноморья заимствовали из горных районов Кавказа и Крыма.

Считается, что от римлян заимствовано и видовое название лещины — «авеллана», происходящее от города Авеллино, который был у них центром культуры орешника.

Не меньше лещины обыкновенной богаты маслом, белками и другими очень полезными веществами ближайшие ее родственники: лещина маньчжурская (на Дальнем Востоке), лещина разнолистая (в Сибири) и многочисленные культурные сорта лещин-орешников: фундуки. И, наконец, крупное, стройное, красивое дерево, похожее на кипарис или пирамидальный тополь, — орех медвежий.

Можно и дальше вести разговор о различных видах ореховых деревьев, чьи плоды уже теперь широко используются человеком. Можно спорить, какие орехи «настоящие», а каким лишь «ошибочно» присвоено это имя, какие из них больше, а какие меньше отвечают прогнозу Мичурина. Во многом споры эти сугубо «академические». Орехи остаются орехами, все они вкусны и питательны, к какому бы виду ни относились. А что вкус у них разный, так ведь и хлебом настоящего бывают и рожь, и пшеница, и ячмень, и кукуруза, и рис. Кому что нравится. Так и орехи: все верно служат человеку, все приносят ему огромную пользу, и можно смело утверждать, что всем им, вместе взятым, предстоит будущее, которое пророчил Иван Владимирович Мичурин.

Бархат амурский

Вы помните рассказы неутомимого путешественника Владимира Клавдиевича Арсеньева о величавых суровых чащах Уссурийского края. Сказочно богатые, они и теперь поражают исследователей.

Здесь сошлось множество редкостных пород деревьев, кустарников, лиан, которых не увидишь в естественных лесах какого-либо иного географического района мира. Одним из коренных дальневосточников является и бархат амурский — пробковое, или бархатное, дерево.

В солнечный летний день пепельно-серая бархатистая кора его ствола и раскидистые ветви с изумрудно-зеленой кроной хорошо вырисовываются на темно-зеленом фоне строгой дальневосточной тайги. Еще более красив бархат амурский осенью, когда первые заморозки разукрашивают его листья, одевая все дерево в золотистый убор, так гармонирующий с гроздьями мелких матово-черных ягод. Даже зимой, уже потеряв свои листья, бархат амурский обращает внимание оригинальным ветвлением и эластичной светлосерой пробковой корой.

Бархатистую поверхность стволов этого дерева можно безошибочно узнать даже на ощупь. Отсюда и удачное название, которое было дано дереву первыми русскими переселенцами, — бархатное дерево или бархат. Это одно из древнейших растений дальневосточной флоры, которая ведет свою родословную из доледникового третичного периода, своеобразный живой памятник буйных субтропических лесов, покрывавших в те далекие времена всю Европу, Сибирь и Восточную Азию. Не случайно ведь бархат — близкий родственник цитрусовых культур: апельсина, лимона, мандарина — и принадлежит к одному с ними семейству рутовых.

Более 10 других видов бархата растут в Японии, на Сахалине, Тайване и в Центральном Китае. Однако все они уступают своему амурскому собрату качеством пробкового слоя коры. Некоторые виды вовсе не имеют пробковой прослойки, или она у них значительно тоньше и худшего качества.

Бархат амурский расселился в дальневосточных лесах преимущественно по долинам рек и на достаточно освещенных местах. Иногда он достигает высоты 32 метров при диаметре ствола до метра. Живет это дерево обычно 150–200 лет, а иногда и более трехсот.

Весной, когда вся тайга уже зазеленела, бархат «выжидает»: его листья появляются на целый месяц позже, чем у других деревьев. Ботаники считают это своеобразным защитным приспособлением против поздних весенних заморозков. Зато цветение, начинающееся вскоре после появления листьев, продолжается всего лишь 8-10 дней.

Этого только и ждут миллионы пчел: своей медоносностью бархат амурский из дальневосточных пород уступает только липе маньчжурской. А зацветает он на две недели раньше. Во время цветения из-под крон бархата доносится глухое гудение пчел, активно собирающих не только нектар, но и пыльцу. До 8–12 килограммов меда заготавливает на небольших и невзрачных цветках бархата амурского каждая пчелиная семья, а в особенно благоприятные дни их взяток достигает 2 килограммов. Мед, собранный на бархате амурском, имеет характерный зеленоватый оттенок и исключительно тонкий вкус и аромат. Установлено, что даже после 23-летнего хранения этого меда в нем не обнаруживается никаких признаков кристаллизации. Полностью сохраняет он и свой удивительный вкус и лечебные свойства.

В начале осени созревают плоды бархата и висят тяжелыми черными гроздьями до начала зимы.

С древних времен обитатели тайги знали, что в лубе и плодах этого удивительного дерева спрятано лекарство против туберкулеза, болезней желудка и печени, цинги. Позже, да и теперь человек охотится за неповторимым рисунком темно-коричневой древесины — крепкой, легкой, малогигроскопичной. Но главный «налог», который люди взимают с серого великана, — пробка. Недаром его второе имя — «пробковое дерево».

Ствол и крупные ветви бархата обрастают толстым слоем эластичной пробки, не знающей себе равных среди других материалов. Это настоящее чудо природы: пробка не пропускает самые капризные жидкости и газы и не влияет на запах или вкус продуктов, которые соприкасаются с ней. Она обладает высокими тепло-, звуко- и электроизоляционными свойствами, не изменяется под влиянием химических реактивов (кислот, щелочей, спиртов), стойка к лекарственным жидким препаратам.

Из пробки изготовляют около 90 самых разнообразных изделий. Даже крошка и пробковая пыль тщательно собираются и используются в производстве линолеума, линкруста и других строительных и отделочных материалов.

Знаменательно, что эксплуатация этого единственного отечественного пробконоса началась только в годы советской власти. Царское правительство и не подозревало о таком богатстве лесов Дальнего Востока.

Наши ученые много сделали для изучения биологии бархата амурского. Летом 1933 года в дальневосточных лесах была заготовлена первая пробная партия (90 тонн) пробковой коры. С этого времени заготовки из года в год непрерывно росли, а параллельно проводилось широкое испытание и размножение бархата амурского в Европейской части СССР. Сначала это растение размножалось лишь в ботанических садах и дендропарках, затем постепенно перешло в опытные и производственные посадки лесничеств.

Планомерная, широко задуманная его акклиматизация продолжается около 30 лет. Она дала уже свои плоды: пробковое дерево теперь можно встретить на больших площадях новых лесных насаждений Европейской части СССР и Кавказа. Только на Украине бархат амурский растет более чем на 5000 гектаров. На севере же он доходит до широты Москвы и даже Ленинграда. Новые насаждения с каждым годом дают все больше и больше промышленной пробки.

Опыты показали, что пробковый слой можно снимать с 18-летнего дерева, а здоровое 25-летнее дерево дает до килограмма высококачественной пробки. Дереву предоставляется обычно «передышка» на 10–12 лет. За это время снятый слой полностью успевает возобновиться.

Миллионы лет амурский бархат занимал новые места или оставлял прежние, подчиняясь только стихийной игре природы. Ныне его настоящее и будущее во многом определяет мысль и рука советского человека.

«Калинка моя…»

Всякой душистой и вкусной ягодой изобилует осенний лес, пока щедро греет солнце и дни стоят ясные. А повеет первый предвестник зимы — холодный северный ветер, посеребрит поникшие травы утренний заморозок, и не везде встретишь желанное лесное лакомство. Лишь где-нибудь на опушке леса румянится отяжелевшими кистями яркая калина. И что ей до первой непогоды: красуется, влечет к себе нежной чистотой, нетронутой свежестью.

Попробуй пройди равнодушным!

И не проходят мимо ни люди, ни многочисленные лесные жители. Птицы, пролетая, непременно садятся поклевать наконец-то созревшую ягоду.

Правда, калина красива и в пору весеннего цветения, празднично убранная молодыми нежно-зелеными листьями и зелено-кремоватыми зонтиками цветов. Но весной у нее много цветущих растений-соперников, тогда как осенью она вне конкурса.

Издавна народ видит в калине символ девичьей красоты. Именно поэтому так любовно и воспевал ее великий украинский поэт Тарас Григорьевич Шевченко, не забывает ее и песенное народное творчество.

Природа щедро разбросала калиновую родню почти по всему миру. Калина ароматная растет в Японии и на Филиппинах, калина голая — в Южной Америке, калина жесткая — на Канарских островах, калина лавролистная, опушенная и другие — в Северной Америке. Наша калина — калина обыкновенная. А еще в лесах Советского Союза встречается семь видов дикорастущей калины. Искусственно же у нас выращивается около 50 ее видов и форм. Славится очень декоративная калина, с шаровидными, будто снежки, соцветиями, известная садоводам как «буль-де-неж», то есть снежный шар. Своеобразны формы с золотисто-желтой окраской плодов, с белопестрым листом и компактной, густой карликовой кроной.

Совсем недавно в Прибалтике и на Украине начали разводить еще одну далекую гостью — калину Карльса. Это чудесное растение было найдено ботаниками на Корейском полуострове. Оно, как впоследствии выяснилось, больше нигде в диком состоянии не встречается. Калина Карльса имеет на удивление нежные бледнорозоватые цветки, собранные в большие щитовидные соцветия. Каждую весну они на протяжении 20–25 дней радуют как своей привлекательной окраской, так и пьянящим тонким ароматом. Но нарядна калина Карльса и в осеннюю пору, когда листья ее будто загораются оранжево-красным пламенем…

Обыкновенная калина растет большими развесистыми кустами, любит пониженные влажные места. Ее издавна выращивают в садах и на огородах.

Ежегодно калина дает обильные плоды, пахнущие валерьяновой кислотой и эфирным маслом. Люди охотно ели их еще за тысячи лет до того, как узнали, что при этом поглощают таниды, сахар и витамин С. Старинная народная медицина передала по наследству современной фармакопее кору, водный отвар сушеных цветков и листья калины.

С каждым годом все больше и больше в молодых лесах и садах калины, кустарника скромного и прекрасного.

Медовое дерево

Если придется вам осматривать одну из древнейших исторических достопримечательностей старого Киева — остатки Десятинной церкви, обратите внимание на раскидистую липу, скромно приютившуюся здесь же, в сторонке. Ее толстый, весь в старых дуплах ствол, будто древний старец, опирается на крепкий посох — подпору, а над ним разрослись во все стороны могучие вековые ветви. Только концы их густо покрыты короткими молодыми побегами, дружно одевающимися каждой весной в сплошной убор темно-зеленых листьев. В середине лета вся большая крона старого дерева также дружно покрывается золотистыми, медово-ароматными цветами.

Много пришлось этой липе пережить и увидеть на своем долгом веку. Ведь она в Киеве и самый старый древесный житель и к тому же всегда находилась, как говорится, в гуще событий. Лесоводы считают, что ее возраст близок к тысяче лет. Значит, липа осталась единственным живым свидетелем героической обороны последнего киевского бастиона, Десятинной церкви, от татаро-монгольских орд. Значит, видела она и великих киевских князей, и столетия чужеземного гнета, и радостное воссоединение Украины с Россией, и многое-многое другое. Необычайная долговечность даже для такой живучей древесной породы, как липа.

Но долгая жизнь — удел и других деревьев. Исключительная же, «несравненная» привилегия липы — это нектар… Она издавна ценилась как «дерево красивое, душистое» для садов, парков, посадки на улицах, а о ее медоносности даже поется в песнях.

Всего 10–12 дней цветет липа. Но пчелы «ухитряются» собрать за это время (с одного обычного дерева) такое количество меда, какое дает целый гектар гречихи, общепризнанного медоноса. Любопытен тот редкий в биологии пчел факт, что с липы они иногда собирают нектар даже по ночам. Некогда ждать: липа отцветает быстро, утерянного не вернешь! Да и люди в это время запасаются некоторым количеством цветков: высушенный липовый цвет — старинное средство лечения, заварки чая и настойки спиртных изделий: коньяков и ликеров. Заготовив липового цвету, человек не забывал и липовые листья вместе с мелкими побегами — один из лучших видов веточного корма для скота (а ведом ли, кстати, вам вкус салата из молодых листочков липы?).

Получив зеленые, белые, ароматные дары, настойчивый человек брался за топор. В этом «виновата» сама липа: слишком уж хороша ее древесина! Белая, мелкопористая, легкая и, главное, обладающая удивительной способностью не трескаться и не коробиться.

И вот белое липовое тело уж становится чертежной доской, пищевой тарой, материалом для художественной резьбы. Кому приходилось любоваться прекрасным искусством русских крепостных мастеров резьбы по дереву в Останкинском дворце в Москве или в Зимнем и других дворцах Ленинграда, тот должен знать, что все эти причудливые резные карнизы, цветы, плоды, амуры изготовлены именно из древесины нашей русской липы.

Но тот, кто рубил деревья и отвозил липовые бревна и доски для украшения роскошных дворцов — российский крестьянин, крепостной или «вольный», — он тоже не мог обойтись без липы, но только совсем по другой причине, нежели его господин. Не зря говорили в народе: «Сосна кормит, а липа обувает». В одном лишь 1889 году она обула в лыковые лапти более 25 миллионов русских крестьян. Известно, что лапти быстро изнашиваются, и на год их требовалось только одному человеку 40 пар. Не мудрено, что в том же году в России, как свидетельствуют статистические данные, было изготовлено около 500 миллионов пар лаптей, то есть было истреблено почти полтора миллиарда молодых липовых деревьев: для одной пары лаптей нужно содрать (именно содрать) лыко с 2–3 молодых липок!

Нет у нас теперь такой «обувной промышленности», но липовая кора ценится все так же высоко. Она необходима для изготовления лубка, лубяных волокон, которые находят большое хозяйственное применение.

Вот сколько пользы человеку от липы! А ведь мы еще не вышли за пределы сюжетов производственно-экономических, ничего не сказали о красоте, поэзии — неизменных спутниках медового дерева. Ботаники зовут липу за форму листа, напоминающую сердце, сердцелистою. Правда, кроме сердцелистой липы, в наших ботанических садах, а то и в городских насаждениях можно встретить около 15 других ее видов. Есть липа амурская и американская, крупнолистая и серебристая. Почти все они очень декоративны.

Необычайно поэтичны липовые аллеи в старинных подмосковных усадьбах. Подлинно эстетическое наслаждение доставляет старая дорога из Винницы в небольшой украинский городок Немиров, обсаженная липами на всем протяжении. Растут эти почти 200-летние ветераны еще со времен Суворова и, говорят, посажены его чудо-богатырями.

А прославленная Пушкиным липовая аллея Михайловского парка, одного из лучших образцов садово-паркового искусства того времени! Аллея открывается и завершается круглыми зелеными шатрами, образуемыми густыми кронами вековых деревьев. Один из шатров особенно привлекал Пушкина; здесь он любил читать, предаваться раздумьям, отсюда он всегда ходил на озеро и «остров уединения», покрытый и теперь старыми липами, соснами, елями, кленами — современниками поэта.

Славится и старинный парк Ивана Сергеевича Тургенева в Спасском-Лутовинове, на Орловщине. Медовый аромат в период цветения разносится отсюда далеко вокруг. Приятно в знойный июльский день пройтись здесь «аллеей ссыльного», где каждую липку посадил своими руками великий писатель, посидеть под великолепным шатром излюбленной им беседки. В пору цветения может показаться, что сюда собрались пчелы всей земли: их тысячеголосый гул слышен издалека…

«Рос на опушке рощи клен…»

…Сколько их, старых и молодых, раскудрявых и зеленых, можно встретить в наших лесах и парках. Кажется, будто внешне ничем особенным и не выделяется кленовое племя среди лесных собратьев, но в народе оно и любимо и тепло воспето.

Думается, это дань очень его простой, но тем и пленительной красоте…

Помнится, мне не раз приходилось ходить одной и той же старой кленовой аллеей: клены были как клены…

Но однажды ранней весной я будто впервые увидел их. Вокруг лежал еще не тронутым покровом снег, в голых ветвях окружающих деревьев свободно гулял уже теплый по-весеннему ветер, а клены слегка раскачивали свои курчавые головы, увенчанные необыкновенно нежными, обильными цветами. Над тысячами маленьких желтовато-зеленых букетиков витала легкая прозрачно-золотистая пелена дымки. Кажется, невозможно подобрать ни слов, ни красок, чтобы передать редкое очарование этого весеннего цветения.

«Да, прав был старый лесник, — подумал я, — говоривший мне не раз о клене: „Самый красивый“».

Подошел ближе. Могучие силы весны бушевали в кленовых стволах. Как молодое вино, выплескивался из-под коры сладкий прозрачный сок и, растекаясь, темными широкими мазками покрывал его светлосерую одежду. Прислушиваюсь и не понимаю: то ли живительные соки шумят-бродят в его деревянном теле, то ли крылатые труженицы-пчелы гудят, лакомясь целебным нектаром щедрых кленовых цветов?

С тех пор я каждую весну навещаю полюбившиеся мне старые клены. Летом наслаждаюсь прохладной их тенью, а с наступлением осени снова удивляюсь красоте и прелести осеннего цветения. Строго говоря, это, конечно, не цветение. Но как назовешь настоящее буйство кленов в предчувствии зимней стужи? В чистом прозрачном воздухе осени листья то ослепительно сверкают золотом, то покрываются багрянцем, то пламенеют горячим пурпуром. Невообразимым богатством оттенков — от зеленого до золотого, оранжевого и красного — красуется клен до первых осенних заморозков. И только сбросив свой пестрый многоцветный наряд, впадает в непродолжительный, тревожный сон, настороженно ожидая благословенного весеннего часа.

Вот каков он, наш любимец клен, названный ботаниками в отличие от других его «кровных» собратьев — остролистым. В кленовом роду насчитывается около полутораста видов, но клен остролистый отличается ото всех не только строением листвы, цветов и семян, но и обширной территорией своих владений, или, как говорят ботаники, «ареалом естественного распространения». Во «владении» кленов — почти вся Европа: от Пиренеев до Урала и от Карелии почти до Черного моря (исключая степные просторы).

Интересно, что клен остролистый чистых насаждений не образует, а растет в смеси с другими породами деревьев: в дубравах, березняках, осинниках, борах и изредка даже в ельниках. Издавна его считают хорошим медоносом.

С одного гектара леса с преобладанием клена пчелы собирают по 150–200 килограммов меда, а одно зрелое дерево дает до 10 килограммов. Отцветая, клен покрывается множеством двукрылых семян, созревающих к осени. Семена опадают, вращаясь, будто пропеллеры самолетиков, и весной дают дружные всходы. (Правда, очень небольшое количество кленовой молоди выживает и превращается в деревца, остальные гибнут из-за недостатка света и влаги.)

Крупные, с пятью острыми лопастями листья очень красивы и притом полезны: корм либо подстилка для скота, сырье для получения черной и желтой краски; кленовый сок — народный прохладительный напиток.

Кленовую древесину любят строители, мастера, создающие музыкальные (особенно смычковые) инструменты и спортивный инвентарь.

Клен знаменит и как лучшее теневое дерево для парков, посадок на улицах и в скверах. В посадках нередко встречаются и декоративные формы клена с густой шаровидной или пирамидальной кроной, кроваво-красной листвой и цветами, а также разной формы листьями.

Кроме клена остролистого, в нашей стране растет еще около 25 кленовых видов. Это клены полевой и татарский в Европейской части СССР, клен-явор в Карпатах или на Кавказе, клен Семенова в Средней Азии, приречный и мелколистый клены на Дальнем Востоке. Среди иноземных кленов выделяются клены Северной Америки, и прежде всего сахарный и американский.

Сахарный клен стал даже своеобразным национальным деревом Канады, которую часто называют «страной кленов». Сок канадского дерева содержит до 20 процентов сахара. Оберегая его в лесах и широко культивируя, канадцы и до нашего времени считают его лучшим источником промышленного получения кленового сахара. Добывают сахар из сока увариванием, а сам сок собирают в специально подвешенные к стволам металлические ведра или бачки.

Сахарный клен растет стройными 25-метровыми деревьями со стволом до полутора метров в диаметре. Обильное соковыделение у него наблюдается в феврале — марте. Одно дерево дает в это время столько сока, что из него можно изготовить 2–4 килограмма сахара. Ежегодно в Канаде и США добывают из кленового сока около 4000 тонн превосходного кленового сахара.

Теперь кленовый лист красуется и на государственном флаге Канады.

Очень интересен клен американский, способный удивительно быстро завоевывать новые районы. У нас он появился меньше 200 лет назад, а теперь его непременно встретишь в зеленых насаждениях от крайнего юга до Архангельска.

За первые 10–15 лет дерево нередко достигает 20–25 метров высоты при толщине ствола в 1 метр. Его быстро и дружно прорастающие семена буквально засоряют пахотные или бросовые земли, разлетаясь на значительные расстояния. Интересно, что это столь распространенное и неприхотливое растение вовсе не пригодно для лесного хозяйства из-за слишком большой любви к свету и малоценной древесины. Не жалуют его и озеленители, И у нас, и в США, и в Канаде предпочитают нашего красавца клена остролистого, известного там под именем русского. И, кстати, правильно делают: ведь наш раскудрявый клен, кроме прочих своих преимуществ, еще и долговечен, живет до 200–300 лет. Только в молодости ему следует уделить чуть-чуть больше внимания, чем «прыткому американцу», а уж он зато порадует и своим чудесным нарядом и прохладой.

Плод дружбы

В европейских широколиственных и сосновых лесах часто можно встретить невысокое дерево с растопыренными сучьями и коричневыми, нередко колючими ветвями.

Широкая его крона с весны до осени одета желто-зеленым нарядом небольших продолговато-округлых листьев, зимой же деревья стоят голыми. Прежде чем обрядиться в молодую листву, они сплошь покрываются молочно-розоватой пеленой буйного цветения.

Но разве песня посвящена не «царице садов» — культурной яблоне? При чем же тут дикая или лесная яблоня?

Да, яблони — украшение десятков тысяч садов. Каждому садоводу известно, что среди всех плодовых растений умеренных широт яблоне принадлежит по площади и по урожаям первое место. Яблоневые сады во всех странах занимают около 3 миллионов гектаров, а ежегодные урожаи превышают И миллионов тонн сочных красивых плодов. Не менее 80 процентов наших садовых деревьев — яблони (3 миллиона тонн яблок в год).

Но песня — о всяких яблонях: культурные сорта происходят в конечном счете все от тех же диких видов удивительного дерева — яблони, удивительного прежде всего своей судьбой…

Дикая яблоня относится к тем «счастливчикам» растительного мира, на которые человек обратил внимание, делая свои первые шаги по земле. Чего проще было при добыче повседневной пищи «включать в меню» плоды диких яблонь, съедобные уже вскоре после завязывания, легко доступные, долго висящие на дереве, сохраняющиеся зимой в опавшей листве. Вполне естественно, что яблоня была и среди первых растений, возделывавшихся человеком. Изображения яблок найдены и при раскопках свайных построек и на многих памятниках древнего Египта. Они упоминаются во многих древних мифах и легендах.

Принято считать, что колыбелью яблоневой культуры в Европе была древняя Греция. Грек Теофраст написал сочинение по плодоводству, где яблоне отведено почетное место. Писатели древнего Рима — Катон, а затем Варрон, Колумелла и Плиний Старший — описывают 36 сортов яблони, возделывавшихся в то время. От греков и римлян культура яблони распространилась по Западной Европе, а затем и по всему миру.

Примечательно, что у греков и римлян яблоко служило символом любви и было посвящено богине красоты, тогда как древние германцы считали, что яблоня пользуется особым покровительством всех богов, а яблоко их любимое яство. Поэтому злой бог бури Донар и не решался никогда трогать ее, а метал свои грозные копья-молнии в другие деревья. Предприимчивые германцы, защищаясь от грозовых молний, обсаживали свои жилища «спасительными» яблонями.

Интересно, что даже слово «рай» по-кельтски значит «страна яблок» (авалон), а библейский миф говорит о том, что Ева сорвала с древа «познания добра и зла» именно яблоко.

В одном из древнегреческих мифов говорится, что на, свадьбу фессалийского царя Пелея были приглашены все боги, кроме богини раздора Эриды. Обиженная, коварная Эрида в разгар веселья подбросила гостям красивое яблоко с надписью «прекраснейшей». Сразу же возник спор, кому из богинь оно должно принадлежать, так как красотой славились Гера, Афина и Афродита. Все богини были так хороши, что даже призванный их рассудить Зевс не решился отдать какой-либо из них предпочтение. Он поручил Гермесу отвести богинь к пастуху Парису, с тем чтобы тот решил пор. Парис, к неудовольствию Геры и Афины, отдал «золотое яблоко» Афродите, что и послужило причиной взаимной ражды, а затем привело к Троянской войне. Так золотой плод стал «яблоком раздора».

Интересно, что в Европе в начале XVIII века было всего ишь 60 сортов яблони, но среди них значились и до сих пор сохранившиеся чудесные «яблоневые ветераны» сорта Кальвиль белый, Штеттинское красное и другие. У нас культурная яблоня впервые появилась в монастырских садах Киевской Руси в XI–XII веках. Особенно славился в то время яблоневый сад, заложенный при Ярославе Мудром (в 1051 году) и известный позже как сад Киево-Печерской лавры. В письменных документах XIV века упоминаются Московские сады, а в «Домострое» даются первые советы по уходу за садом.

Во второй половине XVIII века известный русский агроном Андрей Тимофеевич Болотов составляет первую восьмитомную помологию (научное описание) русских яблок, в которой уже насчитывалось свыше 600 сортов.

Большой вклад в русское «яблоневое дело» внесли академик В. В. Пашкевич и И. В. Мичурин.

Теперь яблоня обжилась у нас на огромной территории от Онежского озера до южных границ, а на восток — до Байкала, а затем и в Приморском крае. Каких только нет экземпляров среди 10 000 яблоневых сортов! Многолетним трудом селекционеров выведены сорта, у которых яблоки достигают до 600 (сорт Антоновка шестисотграммовая) — 930 граммов (сорт Кныш). Немало сортов дают урожай по тонне и больше плодов с одного дерева. А яблоки ведь эти — ценнейший пищевой продукт. Не говоря об их высоких вкусовых, диетических качествах и питательности, яблоки в больших количествах используют для приготовления соков, повидла, варенья, компотов, вин. Наконец, яблоки сушат и мочат.

Яблоки и блюда, приготовленные из них, — непременные украшения праздничного стола.

Любопытно, что в тропиках яблоня не слишком популярна: в диком виде не встречается, а «культурная» дает не очень вкусные плоды, а то и вовсе не плодоносит. Северные и южные яблоки различаются и в нашей стране. Если в средней полосе они имеют повышенную кислотность (например, сорт Антоновка), то южанам свойственна повышенная сахаристость.

Однако мы снова забыли о скромных диких яблоньках. Получению десятитысячной армады культурных яблоневых сортов способствовало всего лишь около 8-10 «дикарок», и в первую очередь яблоня лесная, яблоня ягодная и некоторые другие. Особенно «пластичной» в волшебных руках И. В. Мичурина оказалась яблоня сливолистая, или китайка. Используя ее как родительскую форму, он получил чудесные сорта: Кандиль-китайку, Бельфлер-китайку, Пепин-шафранный, Шафран-китайку, Бессемянку Мичурина и другие. Отличились также дикие яблони сибирская и Недзвецкого. Первая ежегодно дает обильные урожаи очень мелких (будто горошины) яблок, очень декоративных и приятных на вкус после подмораживания. Яблоня же Недзвецкого из Средней Азии необычна красной окраской кожицы, мякоти плода, семян, а также листвы и цветов. Даже молодая кора и древесина этой оригинальной яблони краснеют. И. В. Мичурин мастерски использовал окраску и вывел ряд сортов с вкусными плодами и необычной красной мякотью: Бельфлер красный, Бельфлер-рекорд, Комсомолец, Красный Штандарт и другие.

«Шайтанова ягода»

Не часто можно встретить человека, равнодушного к цветам. С ранней весны до глубокой осени миллионы людей любуются бесконечным богатством этих удивительных творений природы с их воистину не поддающейся описанию гаммой красок, разнообразных форм и ароматов.

Только суровая зима, надолго усыпляющая растительный мир природы, лишает человека непременных спутников его радостей и печалей, встреч и расставаний.

Вот в эту-то пору разлуки с царством цветов нас особенно может порадовать, встреча с мало чем примечательным на первый взгляд деревцом — кизилом.

Срежьте небольшую, густо покрытую тугими шарообразными почками веточку кизила, поставьте ее в теплую воду за неделю перед новогодним или другим зимним праздником, и на праздничном столе вас будет радовать его чудесное золотистое цветение. Раньше других кизил зацветает и в природных условиях. Только-только начинают распускаться почки у первых деревьев, а густые кизиловые сады уже сплошь покрылись золотистой ризой небольших нежных цветочков. Природные сады кизил образует на Украине (особенно в Крыму, на Подолии, в Карпатах), а на Кавказе почти нет дубового, грабового или соснового леса, где бы не поселился этот небольшой куст. С Кавказа садовые формы кизила перекочевали на Кубань, Украину, в Молдавию. Особенно много этого золотистого раннецвета в садах старых районов Киева: Куреневки, Лукьяновки, Зверинца. Ежегодно здесь расцветают ранней весной среди еще голых растений небольшие, но пышные деревца-букеты, возраст которых часто исчисляется 80–150 годами. Дружно гудят возле них труженицы пчелы: ведь это первый и потому особенно ценный их взяток.

Как ни хорош цветущий кизил в своем весеннем наряде, но не менее привлекателен он и в осеннюю пору с ветвями, сплошь увешанными вкусными рубиновыми или темно-красными плодами. Как раз им он и обязан своим названием («кизил» в переводе с тюркского — красный).

Не всегда кизил оправдывает свое «официальное» название: плоды его порой бывают окрашены и в желтый цвет, что, впрочем, не ухудшает их вкуса. Более 35 различных блюд готовят из кизила. Он идет на изготовление джемов, пастил, компотов, маринадов, пюре, спиртных и безалкогольных напитков, эссенций, приправ к разным блюдам.

Особенно любят кизил на Кавказе, где его заготовляют сотнями, а то и тысячами центнеров. Чаще всего его здесь используют для приготовления национального высоковитаминного продукта — кизилового лаваша. В свое время кизиловый лаваш имел даже «военное значение». Так, в годы первой мировой войны при помощи такого лаваша удалось ликвидировать на Кавказском фронте цингу, из-за плохого снабжения свирепствовавшую среди солдат русской армии.

Кизиловые плоды употребляют в пищу с незапамятных времен. Были найдены косточки кизила на палевых строениях Швейцарии, сооружавшихся более 5000 тысяч лет назад, а также при раскопках древнегреческого города Херсонеса в Крыму. Еще Овидий (43 год до нашей эры — 17 год нашей эры) описал в своей поэме «Золотой век» церемонию приготовления кизилового варенья супругами Филимоном и Бавкидой.

В ботанике кизилу, как полагается, присвоено латинское название «корнус», что значит рог, то есть твердый, как рог, И это не преувеличение: древесина кизила действительно одна из самых крепких. Это было известно еще в древней Греции и Риме, где кизил служил первосортным материалом для изготовления оружия. Именно кизиловой стрелой вооружил Гомер своего Одиссея. Согласно легенде мифический основатель Рима — Ромул начертал кизиловым копьем границы будущего «вечного города». Завершив свою работу, Ромул с силой воткнул копье на Палатинской возвышенности, и оно тотчас же превратилось в цветущее кизиловое дерево.

В Грузинском историческом музее хранится меч бронзового века с кизиловой рукояткой. Удивительно, но даже детали первых часов делали в старину из крепкой кизиловой древесины. Такие часы являются одним из экспонатов музея в Нюрнберге (ФРГ). А в наши дни кизиловую древесину охотно используют создатели музыкальных инструментов — кларнетов, флейт, украинских сопилок.

В современную промышленность кизил попал, пожалуй, благодаря древним лекарям. Еще отец медицины Гиппократ (IV век до нашей эры) высоко отзывался о вяжущих свойствах кизиловых листьев, отвар которых рекомендовал применять при болезнях желудка. Издавна использовались лечебные свойства кизиловых плодов, коры. Да и теперь их ценят народной медицине на Кавказе, в Крыму, Молдавии. Современные химики подтвердили: действительно, в кизиле много ценных дубильных и других веществ с целебными и фитонцидными качествами. Больше того: оказалось, что дубильные вещества (таниды), содержащиеся в кизиловой коре и листьях, не имеют себе равных. Кожа, обработанная дубителями из кизила, отличается хорошей текстурой и оригинальной желто-серо-зеленой окраской. Кстати, попутно открылось, что из коры и листьев кизила получается отличная желтая краска, а из косточек — техническое масло. Интерес к кизилу, естественно, возрос. Уже сделаны подсчеты: только насаждения Украины могут дать свыше 10 тысяч тонн листьев кизила для дубильной промышленности. А сколько их можно заготовить в кавказских лесах!

Отличное дерево, замечательное дерево… А между тем его называют также «шайтановым» (чертовым). Крымская легенда раскрывает смысл этого старинного названия. Оказывается, когда аллах стал наделять первых людей растениями, черт выпросил себе кизил: его соблазнили раннее цветение этого дерева и надежда получить плоды раньше всех. Но радость шайтана была преждевременной: давно уже созрели груши, яблоки, вишни, а кизиловые плоды оставались зелеными, кислыми, невкусными. Сколько ни ярился шайтан, ничего не помогало. Плюнул он с досады и отказался от обманувшего его дерева. А осенью люди собрали большой урожай сочных плодов и вдоволь потешились над незадачливым чертом, присвоив в насмешку кизилу его имя…

Поздно созревают «шайтановы ягоды». И в этом их достоинство: пойди сыщи в лесу на пороге зимы такое лакомство!

«Ягода пяти вкусов»

Старинная китайская легенда рассказывает о голодном, обессилевшем юноше Лу Бане, много дней пробиравшемся густыми лесными чащами среди отвесных скал. Он спешил к своей больной невесте с целебным корнем женьшеня. Но, вконец истощенный тяжелым переходом, упал, запутавшись в цепких лианах. В его руке неожиданно оказалось несколько небольших красных ягод. Теряя сознание, Лу Бан последним усилием положил ягоды в рот и…

Так случайно были обнаружены удивительные ягоды «увейцзи», то есть ягоды пяти вкусов. Местные жители утверждают, что оболочка их — сладкая, мякоть — кислая, семена — горькие и терпкие, а приготовленное из них лекарственное снадобье со временем приобретает соленый вкус.

Однако основное достоинство «увейцзи» — их способ-гость придавать бодрость, снимать усталость. Ведь не случайно обессилевшему Лу Бану все же удалось преодолеть остаток тяжелого пути.

А растут эти ягоды на небольшом вьющемся растении, распространенном не только в Китае, Корее и Японии, но еще в большей мере у нас на Дальнем Востоке, Сахалине и на Курильских островах. Имя его — лимонник китайский.

Путешествуя на Дальнем Востоке, в Уссурийской тайге, часто встретишь темно-коричневые, блестящие, словно порытые лаком, кожистые канаты — лианы лимонника. Они охватывают стволы деревьев, свисают с кустов, покрывают голые скалы. Нередко лианы лимонника достигают длины 10 метров, а толщина их обычно не превышает двух сантиметров. Растет она лучше всего в хорошо освещенных метах: на вырубках, полянах, просеках.

Листья лимонника сверху блестящие, темно-зеленые, а снизу густо-пушистые. Цветет он бледно-розовыми, будто восковыми, цветами с характерным лимонным запахом. Этот запах присущ также плодам и листьям растения. Плоды лимонника — мелкие, словно покрытые глазурью горошины ярко-красного цвета — собраны в длинные рыхлые грозди. Так и висят они почти всю зиму, контрастно выделяясь на фоне белого снега.

Обильные урожаи плодов обычно наблюдаются ежегодно и лишь иногда раз в два года.

В России на лимонник обратили внимание только во второй половине XIX века после подробного его описания русским ботаником Н. С. Турчаниновым. Большое значение его акклиматизации в центральной черноземной области придавал Иван Владимирович Мичурин.

Советские ученые в последнее время доказали, что лимонник не уступает, а в некоторых отношениях даже превосходит известные стимуляторы нервной системы: орех кола, фенамин и так далее. Медики подтверждают высокие лекарственные свойства настойки лимонника при лечении общей астении, некоторых сердечных заболеваний, ее применяют при истощении нервной системы и для повышения работоспособности. С лечебными целями и как тонизирующее средство он использовался еще древней китайской медициной и обязательно включался в списки податей, уплачиваемых императору. В сводной китайской фармакопее есть указания на использование плодов лимонника в виде порошков и отваров при лечении кашля и заболеваниях легких. Усилиями советских ботаников и лесоводов чудесный лимонник, «ягода пяти вкусов», теперь успешно размножается и выращивается во многих новых для него районах: Ленинграде, Подмосковье, на Кавказе, Украине, в Белоруссии, Молдавии, Прибалтике.

Вечнозеленые собратья

Давно славится декоративный парк Цинандальского виноградарского совхоза в Кахетии. Много интересного можно увидеть в этом уникальном уголке, созданном еще в конце прошлого столетия выдающимся русским мастером садово-паркового искусства А. Е. Регелем.

Но все растения, собранные из 24 стран мира, изысканная архитектура парка и даже виварий с оленями и косулями, павлинами и бесчисленным количеством иных зверей и пернатых отходят на второй план, когда вы оказываетесь в зеленой лаборатории И. Г. Хмаладзе.

Около четверти века назад пришел сюда молодой агроном, студент Академии художеств Ираклий Хмаладзе, чтобы начать выращивать свой «ботанический зверинец». Долголетний труд талантливого мастера дал чудесные результаты. Хищный великан крокодил лениво разлегся, широко раскрыв зубастую пасть, чуть подальше замер настороженный тигр, рядом — ласковая собачка и игривый медвежонок, словом — настоящий зоологический парк.

Но все дело в том, что звери и птицы, которых видит здесь посетитель, — не настоящие. Умелые руки мастера сформировали их из разнообразных растений. Какой кропотливый труд, какое поистине нечеловеческое терпение необходимы, чтобы ухаживать за всей этой «живностью». У одних нужно затормозить рост, у других — вызвать усиленное кущение, третьи требуют фигурной стрижки или специальной формовки с помощью проволоки. А эффект всегда одинаковый: всюду радуют глаз мастерски взращенные, законченные произведения садового искусства. С каждым годом количество «жителей» лаборатории Хмаладзе увеличивается, а слава их создателя растет и ширится.

Всех, конечно, интересует, из какого материала созданы эти необыкновенные живые скульптуры. Их творец не делает из этого секрета, он щедро делится опытом.

— Я использую в своей работе несколько видов растений: граб, бирючину, калину и другие. Однако наилучшими для этого своеобразного «ваяния» зарекомендовали себя самшит и тисе, — говорит И. Г. Хмаладзе. — Правда, это не мое открытие, — всегда добавляет он и подробно рассказывает, что тисс и самшит широко применялись для формирования «живых» фигур животных еще в древних висячих садах Семирамиды, одном из семи чудес света, и в других садах далеких времен. В наши дни охотно их используют в своей работе, как советские садоводы, так и мастера Индии, Египта и других стран. За границей особенно славится зелеными скульптурами висячий сад Бомбея на полуострове Малабар-Хиллс. Мастерски разбитый на крыше громадного водного резервуара (откуда подают воду на весь полуостров), он буквально кишит «слонами», «жирафами», «верблюдами», «собаками», «лошадьми».

С интересным растительным материалом для зеленых скульптур можно встретиться и в природных лесах. Так, ценный для зеленого зодчества тисе в диком виде встречается на Дальнем Востоке, в Крыму, на Кавказе и в Карпатах. Тисе и самшит выращивают почти всюду на Украине, Кубани, Северном Кавказе.

Во Львове, Ростове, Ужгороде, Одессе, Волгограде, Киеве можно всегда (даже зимой!) увидеть сделанные из тисса и самшита зеленые бордюры и различные геометрические фигуры, а каменец-подольские умельцы изготовляют даже своеобразную живую «мебель». Так и хочется сесть на вечнозеленый самшитовый диван в Каменец-Подольском ботаническом саду. А рядом с диваном растут детские самшитовые столики и стульчики, большие и маленькие шары и кубики.

Хороши эти растения, как материал для живых скульптур, но не лучше ли познакомиться с ними в естественных условиях? Известны 8 видов тисса, из которых только один встречается в диком виде в Европе, три вида растут в Восточной Азии и четыре — в Северной Америке (правда, все они не так уж значительно отличаются один от другого). В Советском Союзе дико растет всего лишь два их вида — тисе ягодный, или европейский, и тисе остроконечный, или дальневосточный. Достаточное представление об этом дереве можно получить, знакомясь с тиссом, произрастающим на Кавказе. Лучше всего с ним встретиться в Хостинекой заповедной роще, близ Сочи. Здесь можно увидеть и самшитовые деревья.

…Только перейдешь ажурный мостик через бурную горную речку Хосту и минуешь арку с надписью «Кавказский государственный заповедник „Тиссо-самшитовая роща“», как в лицо дохнет необычная для этих теплых мест прохлада могучей темнохвойной чащи.

У входа в рощу высится громадный 350-летний бук, вполне годящийся в праправнуки двухтысячелетнему тиссу — небольшому дереву, скромно стоящему в стороне. Правда, этого прапрадеда нельзя еще считать слишком старым: ведь предельный возраст тисса в естественных условиях обычно превышает 4000 лет. Кстати, тисе считается самым древним представителем растительного мира третичной флоры, существовавшей многие миллионы лет назад…

Вообще-то тисс, даже с двухтысячелетним жизненным стажем, — растение невысокое: высота его не больше нескольких метров. Зато обхватить ствол этого древнейшего растительного старожила Кавказа могут лишь 5–6 человек.

Большинство соседей тисса — деревья листопадные, тогда как сам он вечнозеленое хвойное растение. Стволы его узловатые: кажется, будто они составлены из многих толстых побегов, крепко сросшихся между собой. Красноватая окраска ствола и веток тисса, как бы оправдывает название, закрепившееся за ним в народе, — красное дерево. Правда, этим, надо думать, выражается восхищение людей не столько окраской древесины, сколько ее долголетием и редкостной прочностью. Иногда тисе зовут еще негной-деревом, что также подтверждает исключительную стойкость его древесины на этот раз уже против гниения. Удивительно и то, что живая древесина тисса в отличие от срубленной сильно повреждается микроскопическим грибом-паразитом.

Цветет тисс ранней весной, покрывая свои темно-зеленые верхушки венком из нежных мелких цветочков. Здесь можно встретить мужские деревья тисса, что цветут золотистыми сережками, и женские — с маленькими цветочками в виде шишечек. Красные матовые семена тисса поспевают лишь среди осени. Тисе не самшит, он не может сам рассеивать свои семена. Зато ему в этом с удовольствием помогают, хоть и несознательно, конечно, черные дрозды и куницы. Они старательно выискивают яркие, хорошо заметные плоды тисса и охотно лакомятся сладкою их мякотью. Так и проходят семена тисса необычную подготовку к посеву в пищеводах «добровольных сеятелей».

Незабываемое впечатление производят тиссо-самшитовые заросли. Прежде всего поражает их глубокое безмолвие: не слышно нигде ни птичьего пения, ни шороха какого-либо зверька. Даже солнечный луч редко пробивается сквозь плотный, сплошной шатер древесных крон. Мертвый лес. Люди не вмешиваются здесь в жизнь растений, поэтому он и сохраняет свой девственный, первозданный вид. Только гигантскими лохматыми гривами свисают с самшитовых стволов их ровесники — древние мхи и лишайники: несколько десятков видов их насчитывают здесь ботаники. В любую пору года фантастическое убранство тиссо-самшитовой рощи напоминает сказочное подводное царство, покрытое густыми водорослями.

Чаще всего встречаются здесь небольшие, шести-десяти метровой высоты, самшитовые деревца с веточками, сплошь обросшими мелкими, глянцевитыми, овальной формы зелеными листочками. Стволики его в диаметре не больше 15–20 сантиметров, а окружность наиболее толстых деревьев достигает иногда и 1,5 метра. Только на один миллиметр в год утолщаются самшитовые стволы. Значит, возраст обладателя самого могучего ствола в заповеднике около 500 лет.

Природа будто цементирует древесину самшита, которая считается наиболее тяжелой и твердой среди всех других видов наших деревьев. Ее удельный вес 1,06, и, конечно же, она камнем тонет в воде. (Местное население называет ее еще «кавказской пальмой» или «слоновой костью».) Высокие механические качества самшитовой древесины позволяют использовать ее для изготовления подшипников, шрифтов, ткацких челноков.

Древние греки и римляне считали самшит «драгоценным деревом». О нем упоминает Гомер в 24-й песне Илиады, где описывает возложение ярма из «гладкого самшитового дерева» на быков Пирама, а Овидий рассказывает в одном из своих сочинений о том, как Минерва сделала из самшита первую флейту.

Своеобразное зрелище — цветение самшита. С первым дыханием весны, еще в начале марта, из пазух каждого листочка появляются мелкие золотистые цветки, сплошь покрывающие всю крону. Интересно, что цветки самшита, в отличие от других растений, совсем не выделяют нектар, тогда как зеленоватые, уже созревшие плоды полны прозрачного сладкого сока. Занимательно и свойство самшитовых плодов, благодаря которому самшит рассеивает свои семена. Плоды, созревая, с силой гулко растрескиваются и разлетаются на значительное расстояние во все стороны.

Основные богатства самшитовых зарослей сосредоточены у нас на Черноморском побережье Кавказа и на Дальнем Востоке. Но таким уникальным лесом, как тиссо-самшитовый вечнозеленый «музей» близ Хосты, не может похвалиться ни одна страна в мире, хотя и занимает этот заповедник сравнительно небольшую площадь — около 300 гектаров.

Рябинушка

Немало песен сложено о деревьях, цветущих на бескрайних просторах великой нашей Родины. Но вряд ли есть у нас еще такое песенное нежно-лирическое дерево, как русская рябинушка.

Именно так повсюду и называет его народ, невзирая на то, что и это дерево ботаники «не пощадили» — дали ему будничное название «рябина обыкновенная». Впрочем, может быть, так сделано для того, чтобы эту рябину, которая распространена почти по всей лесной зоне Европейской части СССР, легче было отличить от 33 других ее видов, тоже растущих в наших лесах?

В умеренной зоне земного шара специалисты насчитывают 84 вида и множество гибридных форм рябинового рода. И все же рябина обыкновенная занимает в этой большой семье самое почетное место. Ее стройные зелено-золотистые деревца с округлою, компактною кроною и весной белыми цветами, а осенью — оранжево-пламенеющими среди мелкой перистой листвы плодами можно увидеть не только во многих лесах, но и на улицах, в парках и скверах городов.

Среди обычных рябин встречаются в парках и небольшие деревца с поникшими «плакучими» ветвями. Это одна из декоративных ее форм. Кроме плакучей, есть еще шаровидная и пирамидальная формы рябины обыкновенной. Яркие плоды рябины, начинающие созревать в конце лета, часто называют ягодами, хотя по своему строению они соответствуют плодам яблони. Интересно, что каждое «яблочко» рябины по размерам не больше одного сантиметра в диаметре, а собраны они в щитки-гроздья по 25–40, а иногда и по 50 штук. Каждое «яблочко» имеет 4–5 (иногда и 8) мелких семян.

Плоды рябины — вы, конечно, знаете — терпкие, горько-кислые, и только подмороженные они вполне съедобны и даже вкусны. Этот вкус расшифровывается языком химика, как 14 процентов сахара, яблочная кислота, дубильные вещества и обилие антицинготного витамина С, почти как в черной смородине, лимоне или еловой хвое. Плоды рябины издавна идут на варенья, компоты, квас, уксус, кондитерские начинки и водочные настойки. Особенно известна русская рябиновая настойка «Нежинская». Говорят, что этим названием она обязана старому виноторговцу Смирнову. Пытаясь сохранить в тайне место заготовки ценной сладкоплодной рябины, он нарочно называл нежинской рябину из деревни Невежино Владимирской губернии. Поэтому сбитые с толку конкуренты искали рябину в окрестностях Нежина (на Украине). А там ее днем с огнем не сыщешь, так как даже обычная рябина в тех местах не растет. Интересно, что в селе Невежине и сейчас почти в каждой усадьбе культивируют разновидность «дореволюционной» рябины с крупными, на редкость вкусными плодами.

Про рябину-лекарство, рябину-корм для скота и про рябиновую древесину подробно говорить не будем. Но нельзя не сказать, что рябина является еще и ценным объектом селекции новых плодовых растений, хорошим подвоем, важна как сопутствующая порода при лесоразведении. Растет она впервые 15–20 лет быстро, а впоследствии ее рост несколько задерживается. Доживает рябина до 200 лет, а плодоносит ежегодно с 8-10-летнего возраста вплоть до 100–150 лет. Урожай плодов с одного большого дерева порой достигает 10 центнеров.

Нельзя не вспомнить и ближайших родственников рябины обыкновенной: рябину домашнюю из Крыма, береку, или рябину лекарственную, из лесов Подолии, рябину шведскую из Скандинавии.

Рябина домашняя дает крупные и вкусные плоды, за что ее и выращивают в садах. Особенно ценится за лечебные свойства плодов берека. Признание ее медицинских заслуг отображено даже в научном видовом имени: торминалис, то значит излечивающая боль в животе. Да и древесина у нее красивая и прочная. Рябина шведская очень декоративна своей оригинальной кроной.

Весьма высокую оценку рябине обыкновенной и другим ее видам дал в свое время Иван Владимирович Мичурин, который вывел прекрасные сорта с крупными, сладкими плодами. Среди них особенно хороши Мичуринская десертная, ликерная, черноплодная, гранатная. Теперь они разводятся о многих колхозных садах. Расширяется рябиновый род трудом селекционеров-плодоводов, но обыкновенная русская рябинушка не теряет своей былой славы. Природа и люди размножают ее в лесах, вдоль стальных и асфальтовых магистралей, в полезащитных полосах — всюду, где ей хорошо и де она приносит радость людям.

Сибирский ананас

Чего не встретишь в вековой сибирской тайге, кстати составляющей более 50 процентов всех лесов нашей Родины, даже свой сибирский ананас здесь растет.

Мало кто остановится ранней весной около высокого двух-пятиметрового куста или небольшого деревца с узловатыми ветвями, густо покрытыми острыми колючками. Да и в начале лета разве только узкими длинными листьями с необычной серебристой окраской обратит на себя внимание это растение. Даже в пору цветения, в конце апреля или в начале мая, невыразительные зеленовато-желтые цветки его малоприметны.

Только с конца лета и до поздней осени ветки нарядно украшены мелкими ярко-оранжевыми плодами. Они сплошь облепляют длинные годичные побеги, оставаясь на них почти всю зиму. Отсюда, очевидно, и название растения — облепиха. В этот период уж вряд ли кто пройдет равнодушным мимо нее. Тогда же около облепихи много любознательных посетителей и на Выставке достижений народного хозяйства СССР в Москве и в Центральном республиканском ботаническом саду Академии наук Украинской ССР. Растет она здесь не хуже, чем в природных условиях, а естественно распространена в Прибалтике, Молдавии, Причерноморье, на Кавказе и в Средней Азии. Однако настоящей ее родиной можно уверенно считать Сибирь. Именно отсюда пошла ее слава по всей стране. Сибиряки очень любят ее необычные плоды и с гордостью называют их сибирскими ананасами.

Правда, размерами своими плоды облепихи вряд ли могут сравниться с настоящими ананасами. Зато они не уступают экзотическому фрукту ни ароматом своим, ни вкусом, ни пищевыми и лечебными достоинствами.

«Плоды нашей облепихи не имеют себе равных», — настаивают сибиряки.

Может быть, и есть в этих словах некоторое преувеличение, но факт тот, что еще в старину гостеприимные жители Сибири удивляли приезжих удивительно вкусными и ароматными облепиховыми киселями, вареньем, повидлом, настойками и наливками. Современные исследователи признали выдающиеся качества облепихи и утвердили за ней репутацию целого закрома жизненно важных целебных веществ. И в самом деле, не говоря уже о значительном содержании витамина С и каротина (провитамин А), нередко встречающихся и у других растений, плоды облепихи содержат еще и витамины В1, В2, а также особенно редкостный витамин Е (усиливающий деятельность желез внутренней секреции и регулирующий обмен веществ в коже). Полезность плодов облепихи повышают еще и имеющиеся в них в значительном количестве глюкоза, фруктоза, пищевые пектины, азотистые и дубильные вещества. Важно также и то, что витамин С в плодах облепихи отличается повышенной стойкостью и хорошо сохраняется даже при варке и сушке.

Наконец, очень ценится и облепиховое масло, которого в плодовой мякоти накапливается до 8 процентов. Именно оно и придает плодам яркую оранжево-красноватую окраску и тонкий ананасный аромат. Установлено и содержание в масле веществ с высокими лечебными свойствами. Ученым медицинским советом Министерства здравоохранения СССР масло облепихи рекомендовано для лечения ряда болезней, незаживающих и послеоперационных ран, ожогов, обмораживаний.

Это решение имеет многовековую предысторию. В народной, в частности древнемонгольской и тибетской, медицине плоды и листья облепихи применялись при лечении заболеваний желудка, кожи и ревматизма.

Использовались лечебные свойства молодых облепиховых веток и листьев и в древней Греции: ими там лечили и людей и боевых лошадей.

Плоды облепихи созревают лишь в сентябре. Они долго не опадают с дерева (вплоть до начала весны) и весьма охотно поедаются зимующими у нас птицами. Семена облепихи очень мелкие (в одном килограмме около 80 000 штук). Высевают их осенью или весной после специальной двух-трехмесячной подготовки при пониженной температуре — стратификации.

Облепиха — одно из распространеннейших у нас растений. Только в Алтайском крае она занимает площадь около 10 тысяч гектаров, а в целом ее «владения» в нашей стране составляют сотни тысяч гектаров. Тысячи тонн полезных плодов дают ананасные леса Сибири. Жаль только, что не всегда еще хорошо организованы сбор и использование облепихи.

Трудно переоценить облепиху, но легко недохвалить: ведь еще «остались» ее медоносные цветы, твердая, мелкослойная, желтоватого цвета древесина, охотно используемая в токарном деле. Само же растение не боится ни суровых сибирских морозов, ни продолжительных засух на юге нашей страны, хорошо чувствует себя на разных почвах и даже на сыпучих песках. Благодаря способности легко разрастаться в стороны своими корневыми отпрысками она великолепно закрепляет крутые склоны, откосы шоссейных и железных дорог, а также уменьшает подвижность сыпучих песков.

Вот как богата сибирская тайга!

Народные деревья

Увлекателен, вдохновенен, но по-своему неблагодарен труд лесовода. Вырастит он, выпестует из крохотного, еле видного семени нежные растеньица, пересадит осторожно в хорошо обработанную почву и ухаживает за ними долгие годы, как за маленькими детьми. А дождется ли времени, когда питомцы превратятся в могучие развесистые дубы, в стройные высокие сосны, величественные пихты или ясени?..

Рядом замлепашец-хлебороб, кажется, только-только засеял свое поле, старательно присмотрел месяц-другой за зеленеющими всходами, и вот еще не утвердилось по-настоящему лето, а он, счастливый, уже идет среди золотых волн пшеницы, взвешивает на ладони полное животворного сока зерно.

Через пять — самое большее десять — лет снимает первые урожаи плодовых деревьев и труженик-садовод.

А вот тех, кто растит леса, судьба никогда не баловала. Только усталой старческой походкой, опираясь на палку, дано им пройтись под кронами взращенных лесов, а уборка лесного урожая — дело сыновей, а то и внуков. Поэтому с давних времен таили лесоводы заветную мечту: вырастить не одно, а много поколений леса за человеческую жизнь, не один, а несколько раз порадоваться результатам своего многолетнего труда.

Казалось, бесплодная мечта. Но вот грянула Октябрьская революция, и то, что считалось несбыточным, стало осуществляться у нас на глазах. Невиданные темпы развития нашей страны неожиданно дали всей армии лесоводов такого могучего и надежного союзника, как народное хозяйство. Союзник оказался требовательным и неумолимым: он отпустил громадные средства, вооружил самой современной и совершенной техникой и предоставил неограниченную площадь, обязав мечтателей приняться за дело и быстрее растить леса, особенно в давно обжитой и изрядно обезлесенной в прошлом Европейской части нашей страны.

Но ведь леса растут, как и столетия назад, а потребление их богатств промышленностью и стройками возросло во сто крат и продолжает стремительно увеличиваться.

Как тут быть?

Долго ломали (да, пожалуй, и теперь еще ломают) лесоводы голову над осуществлением бывшей мечты, вдруг превратившейся в настоятельную необходимость. Иные предлагали «взять курс» на знаменитых рекордсменов быстрого роста — эвкалиптов (о них еще речь впереди), другие искали решение вопроса в агротехнике возделывания лесов, в стимуляторах роста, в удобрениях.

Нащупали же золотоносную лесную жилу те, кто обратил свои надежды к народным деревьям. Как ни странно, но такое имя ботаники присвоили в прошлом малоценным, а с точки зрения лесоводов, просто сорным видам деревьев — тополям.

Оказывается, и у деревьев бывают необычные судьбы, такие, к примеру, породы, как дуб, ясень, ель, клен, с давних ор пользуются всеобщим уважением. К ним почтительно относятся в природных лесах, любовно растят в лесных питомниках или лесных культурах (так лесоводы называют молодые искусственные леса), с восхищением говорят знатоки и об их древесине. А тополя всегда росли «сами по себе», без особого внимания и без каких-либо забот об их судьбе.

Правда, люди давно подметили необычную быстроту их оста, крупные размеры, любовались их красотой, охотно обсаживали ими плотины или берега прудов и водоемов, улицы дороги. В озеленении городов тополя, кстати, использовались не только из-за своего быстрого роста, но и из-за своей неприхотливости, а также способности легко размножаться черенками. Посадил весной небольшой 30-сантиметровый черенок тополя, а к осени без особого ухода это уже двух-, а то и трехметровое деревцо. Как не сажать такое растение? Ведь в последующие годы оно почти не убавит темпов роста. А пройдет несколько лет, и перед вами большое тенистое дерево.

Мало где не встретишь теперь тополя, а вместе с ним и нареканий на его «пух». Нередко в начале лета можно услышать раздраженные возгласы прохожих:

— Опять эти тополя!

Много нелестных эпитетов отпускается по адресу тополя, а ведь ругать следует не деревья, а тех, кто не позаботился посадить тополя вместо тополиц. Ведь это растение двудомное, имеющее мужские экземпляры и женские. Цветут они в одно и то же время, ранней весной, еще до распускания листьев. Красноватые сережки тополей-мужчин, развеяв пыльцу, опадают, не причиняя особых хлопот людям, тогда как желто-зеленые сережки тополиц после опыления их пыльцой тополей образуют завязи, из которых в течение полутора-двух месяцев развиваются зеленые коробочки тополиных плодов. Эти-то плоды раскрываются в начале лета и рассыпают миллиарды мелких семян, снабженных пушинками-парашютиками. Способность тополиц далеко рассеивать свое потомство как раз и является причиной столь многих нареканий. А ведь греки еще в древности знали это свойство тополиц и поэтому обсаживали площади народных собраний и центральные улицы только экземплярами мужского рода.

У древних греков ботаники и позаимствовали научное имя тополей — «популюс» — народные!

Так вот, помянутые здесь и добрым и недобрым словом тополя долгое время занимали только горожан (городские управления зеленого строительства). Но лесоводы относились к ним по меньшей мере безразлично. Какой уважающий себя практик мог в прошлом растить тополевый или, скажем, осиновый лес (осину ботаники также относят к роду тополей)! Ведь они испокон веков считались лесными сорняками. К чему, справедливо рассуждали лесоводы, пригодна рыхлая, низкокачественная древесина этих растений? Кое-что, конечно, из нее можно изготовить, но куда ей до таких, скажем, пород, как дуб, орех, бук?..

Однако изменились времена — изменилось и отношение к тополиному роду. С развитием всемогущей химии обрела богатырскую силу деревообрабатывающая промышленность. Она, говоря без преувеличений, овладела методами удивительных превращений. Наши ученые разработали простые и дешевые способы переделки «плохой» тополевой древесины в крепкую, как дуб или самшит, красивую, как прославленный грецкий орех или берека, к тому же вполне стойкую к извечному врагу — гниению.

Вот и улыбнулась судьба тополю, да и осине тоже: они не только заняли теперь почетное место рядом со своими прежними счастливыми соперниками, но и привлекли к себе бедных лесом районах основное внимание. Не найти теперь лесовода, который бы где-нибудь на Кубани, Украине, а то в средней полосе страны пренебрегал бы тополями, не растил бы их со всей заботливостью.

— Ведь скорость-то какая! И если нет других недостатков, это не сорняк, а чудо…

Большой вклад внесли в науку и практику выращивания того дерева советские лесоводы-селекционеры. Вот многочисленные питомцы творца северных тополей академика Яблокова. Тут и стройные тополя его селекции: Пионер, Мичуринец, Русский, тут и не уступающие им в скорости роста оригинальные своими листьями — Подмосковный, Ивантеевский, Советский пирамидальный, тут и любовно названый именем великого русского писателя тополь Максим горький.

Перспективные гибриды тополей получены и академиком А. В. Альбенским. Особенно большого внимания заслуживает сеянец, отобранный среди наследия английского селекционера профессора О. Генри, завещанного им Советскому Союзу. Этот необыкновенно быстро растущий тополиный гибрид назван у нас краснонервным.

Интересны и гибриды селекции профессора Ф. Л. Щепотьева (например, тополь Веселобоковеньковский, осина Сукачева), профессора П. А. Богданова (Ленинградский тополь другие). Тысячи скрещиваний пришлось провести, десятки тысяч гибридных сеянцев вырастить и выбраковать, прежде чем были отобраны ценные перспективные формы. Долгие годы творческой мысли и труда забрали эти несколько десятков новых сортов у наших ученых. Зато, какое будущее предстоит их детищам! Широким фронтом выходят новые ценные сорта тополя на обширную лесную ниву.

Правда, не остается в долгу перед учеными и природа. Неустанно творит она, пользуясь сравнительно легкой скрещиваемостью тополей, все новые и новые разновидности. До настоящего времени в умеренной зоне земного шара ботаниками изучено более 110 их видов. А разновидности и гибридные формы даже учесть нелегко: немало их встречается почти в каждом лесничестве. Теперь ежегодно отбирают наиболее быстрорастущие и стойкие природные гибриды. Много их уже разведено в разных районах Советского Союза, в частности в малолесных, на юге страны.

Вот, например, канадский тополь. Это потомок переселенного к нам американца, многократно вступавшего в брак с нашими тополями и превратившегося в сложный и многоликий природный гибрид. Как и лучшие гибриды, созданные наукой, он в первый год посадки в лесополосах способен защищать поле от суховеев и засух, в 7–8 лет уже может давать первую поделочную древесину, а к 15–20 годам его лучшие насаждения накапливают столько древесины, сколько дубовый или сосновый лес лишь к столетнему возрасту. Вот где резервы быстрого выращивания древесины! Вот когда представилась возможность удовлетворить ею во стократ возросший спрос на ценную древесину и одновременно осуществить заветную мечту лесоводов. Не несколько урожаев на протяжении жизни, а ежегодно собирает харьковский ученый-лесовод Федор Павленко. Разработанный им способ использования однолетних тополевых хлыстов для производства бумаги — новая страница в творческих поисках лесоводов и в счастливой теперь тополиной судьбе.

— Если шуметь на наших землях эвкалиптовым лесам в будущем, — говорят лесоводы, — то настоящее в малолесных и безлесных районах страны полностью принадлежит тополям. Сотни тысяч гектаров быстрорастущих лесов ежегодно встают на службу великой Родине.

Новый хамелеон

Есть, оказывается, даже растения-хамелеоны. До сих пор под этим именем мы знали необычайную, живущую на деревьях ящерицу, с глазами, вращающимися в разные стороны, обстреливающую свою добычу из своеобразного оружия: языка-катапульты.

Однако наиболее удивительной особенностью настоящего хамелеона считается его способность менять окраску. А это присуще и растительному хамелеону.

Кому приходилось рубить стройную с темно-серой, гладкой корой ольху, тот видел, как под лезвием топора появляется ее красновато-оранжевый луб, который тут же изменяет свою окраску на буро-коричневую, а потом и на темно-фиолетовую. Этим свойством отличается и древесина ольхи. Только что надрубленная, она — белая, через несколько мгновений начинает постепенно краснеть, а когда подсохнет, приобретает нежный розовый цвет. Чем не хамелеон? Но это лишь одна из многих интересных особенностей ольхи, называемой черной (за темную кору у старых деревьев) или клейкой (за липкие, молодые почки, побеги и даже листочки).

Черная ольха обращает на себя внимание уже при первом знакомстве. Ни одна порода не образует таких густых, темных и даже небезопасных для людей насаждений. В любом ольшанике нелегко полюбоваться красотою его хозяйки — ольхи. Сплошь заросший густой высоченной травой, среди которой встречаются и злая крапива и стреляющая семенами недотрога, ольшаник угрожает коварными «окнами» глубокой трясины. Тут только смотри под ноги да еще успевай отбиваться от назойливых комаров, целыми тучами встречающих каждого смельчака. А хозяйка трясины — ольха — высоко, почти на 30-метровую высоту, подняла на удивительно стройных стволах-колоннах небольшие зеленоватые блестящие кроны и едва слышно шумит далекой вершиной. Только глубокой осенью сбросит ольха свой наряд, и, что примечательно, листья всегда опадают совершенно зелеными. Здесь лишь случайной гостьей бывает береза или ель. Душистая же черемуха и пламенеющая красными плодами калина, не осмеливаясь проникнуть вглубь густой суровой чащи, всегда остаются на опушке.

В общем, картина весьма мрачная для человека, не слишком знакомого с лесом. Лесовод настроен более оптимистически. Непроходимая чаща? Зато один гектар ее дает до 500 кубических метров очень ценной древесины. К тому же ольха — редкостный обогатитель почв. Наподобие клевера и других бобовых растений она образует на корнях клубеньки с бактериями, усваивающими азот из воздуха.

Вместе с тем дерево быстро размножается. Пеньки ее дают целые букеты быстрорастущих побегов, способных уже в первый год вырастать на 1,5–2 метра, а со временем и быстро достигать размеров своих предшественников. Однако преобладает у ольхи семенное размножение. Ранней весной буро-коричневые, похожие на березовые сережки удлиняются, набухают и выпускают тучки желтой пыльцы. Это она, легко подхваченная и развеянная ветром, опыляет красненькие мелкие соцветия женских цветков на соседних деревьях. (Используют этот период и пчелы, энергично собирающие ольховую пыльцу для откорма своего молодняка.) Оплодотворенные цветки образуют мелкие, немного больше горошины, шишечки, которые только на следующую весну рассыпаются сотнями тысяч семян-орешков. Это один из самых мелких и самых легких членов орехового семейства. Размер его около 2 миллиметров, а вес и установить трудно: на один грамм — орешков двести! Как не удивляться, что в таких крошках притаилась жизнь 30-метровых гигантов?

Подмечено, что раскрытие шишечек всегда совпадает с весенним паводком, который, в свою очередь, способствует расселению семян ольхи на большие расстояния. Орешки ольхи хорошо держатся на воде и, как игрушечные кораблики-лилипуты, долго плывут, пока «не сядут на мель». Там они и прорастают, давая начало существованию новых растительных хамелеонов.

Около 30 видов насчитывает это растение. Из них 12 встречаются в Советском Союзе. Самым ценным считается все-таки ольха черная, распространенная почти повсюду в Европейской части СССР, а иногда выходящая и за Урал вплоть до Енисея. Ее красивая, розоватая, с шелковистым блеском древесина легко обрабатывается и, отполированная, очень эффектна. Особенно охотно ее используют для изготовления музыкальных инструментов, долбленой посуды и при выжигании древесного угля (употребляемого для рисования и в противохимической защите).

Как черную, так и другие виды и формы ольхи, благодаря их декоративности, охотно высаживают в парках вблизи рек, озер, прудов. Остается еще добавить, что плоды ольхи — любимая пища чижей и чечеток.

Вот и состоялось наше знакомство с новым, хоть и не совсем настоящим, зато интересным и несравненно более полезным хамелеоном…

«Зеленый уголь»

А не заглянуть ли нам теперь и в леса среднеазиатских пустынь: куда-нибудь в Каракумы или Кызылкум?

Иной скептик сразу же усомнится: стоит ли в этих песчаных морях искать какие-либо деревья, тем более леса. Но не будем спешить с прогнозами. Я тоже не верил своим глазам, когда, путешествуя в юго-восточной части Каракумов (километрах в пятидесяти к северу от Бухары), вдруг остановился перед вывеской «Шафриканское лесничество».

«Откуда здесь лес?» — напрашивается вопрос при виде голой песчаной равнины, всхолмленной тут и там крупными кучугурами — барханами.

Но лесничество с добротными постройками и удивившей меня вывеской оказалось отнюдь не миражем пустыни. Как и подобает такому хозяйству, мне довелось встретить там и зрелые, «пригодные в рубку» леса, и молодые лесонасаждения, или «лесные культуры», как называют их лесоводы, и питомники с густыми щетками молодых древесных всходов.

Не один десяток километров прошли и проехали мы с лесничим Шамсиевым владениями лесничества. И неотступно следовал с нами своеобразный спутник — саксаул. Мы говорили о его необыкновенных свойствах, осматривали подобные густой травяной поросли саксауловые посевы, дивились старым, корявым ветеранам. Да и как не ценить его за то, что он здесь успешно растет и счастливо достигает 150-200-летнего возраста.

В среднеазиатских пустынях можно встретить саксаул черный и саксаул белый. Первый зарекомендовал себя солелюбом и встречается в основном на солончаках, зато белый саксаул не страшится «мертвых» песков. Растут они небольшими деревцами или кустами (черный — более высокорослый).

Конечно, саксауловый лес не сравнить с нашими среднерусскими лесами или сибирской тайгой. Издали это хоть и невысокая, но густая, плотная лесная чаща, а подойдешь ближе — деревья саксаула отстоят друг от друга, будто в саду, на почтительном расстоянии. Между ними свободно можно проехать и верхом и даже в автомобиле. Если от настойчивых пустынных ветров в этом необычном лесу еще можно найти хоть кое-какое убежище, то о защите от палящих лучей пустынного солнца нечего и думать.

Раскидистые, со слегка плакучими ветвями, их кроны даже в самый разгар лета напоминают наши лиственные деревья в зимнем наряде, стоят себе голые, без листьев. У белого саксаула вместо листьев короткие острые чешуйки на тонких побегах, а черный саксаул и таких не имеет. Их заменяют молодые зеленые побеги, опадающие, кстати, ежегодно, как и листья.

Природа обидела саксаул и цветами. Правда, как и большинство древесных растений, он цветет ежегодно, но на мелкие невзрачные его цветки вряд ли кто обратит внимание. Как ни странно, но своим внешним видом и строением они напоминают цветки широко всем известного сорняка лебеды. Оказывается, сходство не случайное. Эти два вроде бы столь различные растения ботаники считают близкими родственниками и относят их к общему семейству — маревых.

Деревца саксаула дают плоды в весьма раннем возрасте: 3–4 года, а с 6-12-летнего деревца можно снять урожай до 5 килограммов. (С гектара саксаулового леса — 150–200 килограммов семян.)

Семена саксаула созревают и опадают в конце осени и уже при первой январской оттепели дружно прорастают. Лесоводы умело руководят воспитанием саксауловой «молодежи». Во второй половине осени организуется сбор урожая (при этом ветви саксаула снизу вверх «ошмыгивают», или «сдаивают»), а в конце декабря или в начале января семена высеваются на песчаных просторах пустыни. Такая поспешность вызвана способностью семян быстро прорастать и, подобно семенам наших тополей или ив, быстро терять всхожесть.

В прошлом саксаул сеяли вручную. Теперь применяется аэросев. Вручную удавалось засеять за рабочий день не больше пяти гектаров, самолет же за этот же срок обрабатывает около 3000 гектаров.

Саксаул — ценный страж пустыни. Но его здесь выращивают не только для закрепления песков или ради древесины. Густые молодые всходы саксаула и мелкие ветки взрослых растений служат отличным кормом для верблюдов и овец.

Занятно наблюдать рост молодых растений саксаула. Едва укрепившиеся всходы своими корнями неотступно следуют за влажным слоем почвы, а он в пустыне очень подвижен и по мере повышения температуры воздуха постепенно перемещается вглубь. Корни догоняют влагу, развивая совсем неплохую скорость: за первый год преодолевают в грунте нередко больше трех метров.

Во много раз быстрее наземных стеблей растут корни и в последующие годы, достигая иногда двадцати-тридцати метров длины, само деревцо черного саксаула за 20–25 лет вырастает до 7 метров высоты при толщине ствола около 30 сантиметров.

Корявые, неприглядные деревца саксаула, но какое это сокровище в пустыне. По своей теплотворности саксауловые дрова почти не уступают каменному углю. Недаром в Средней Азии его с любовью называют «наш зеленый уголь». «Зеленый уголь» отличается еще и высоким удельным весом, быстро тонет в воде, довольно легко ломается и вовсе не колется. Из саксауловой древесины выжигают высокоценный уголь, а из его ветвей — поташ.

Много еще интересного поведал мне о саксауле лесничий Шамсиев. Просматривая свои беглые записи, я вспоминаю его рассказ о том, что саксауловые дрова у них на рынке продают как уголь — на вес, а само название дерева, оказывается, в переводе на русский означает «конский хвост». Видно, развеваясь под сильными ветрами пустыни, оно не раз напоминало древним кочевникам хвосты их быстрых, горячих коней.

Правда, научное название саксаула — галоксилон; так назвали его ботаники за солеустойчивость (от греческих слов «галос» — соль и «ксилон» — дерево). Впрочем, соленым его могли назвать за солоноватые на вкус побеги и плоды, особенно у черного саксаула.

Любуясь далеко раскинувшимися лесами саксаула, выращенными с его участием, Шамсиев заметил:

— А ведь это только частица пустынного зеленого богатства. В нашей стране около 20 миллионов гектаров под саксауловыми лесами…

Велики владения «зеленого угля».

«Манна небесная»

Путешествуя пустынными районами Средней Азии, нельзя не обратить внимания на своеобразные деревца с необыкновенными ветвями. Почти у каждого растения они бывают различных оттенков и составляют целую гамму цветов: от темно-бордового и ярко-красного тонов до матово-серого и светло-охристого. Тамарикс, гребенщик или бисерник — растение удивительно выносливое. Свое наиболее употребляемое и ставшее научным название тамарикс позаимствовал от реки Тамариз, протекающей в далеких от Средней Азии Пиренеях (теперь эта река называется Тимброй). Редкие экземпляры достигают в пустыне восьмиметровой высоты, а диаметр их ствола не больше метра. Чаще же — это развесистый кустарник с тонкими поникшими ветвями и ажурной кроной.

Листья у тамариксов разнообразные по форме, но всегда очень мелкие. Часто их трудно вообще признать за листья, так они мелки, меньше сантиметра. «Разнобой» листьев (по величине и форме) характерен не только для разных видов, но даже для одних и тех же растений. Если в нижней и средней части побега листья крупнее, то к верхушке они все больше мельчают и превращаются в мелкие, густо расположенные зеленоватые бугорки. Окраска листьев у тамариксов то зеленая, то желтовато-зеленая, то сизая, причем у некоторых видов она меняется в течение года: с весны — изумрудно-зеленая, а к лету становится (из-за отлагающихся на листьях мелких кристалликов соли) сизой или даже беловатой.

Необычно и цветение тамарикса. Оно наблюдается один или несколько раз в году: весной, летом или осенью. У одних растений цветы имеют форму простых боковых кистей, у других — это метелки, образующиеся на концах растущих ветвей. Значительно колеблется и величина цветочных кистей (от 2 до 14 см длины), форма и даже окраска. Сильно разнятся у тамариксов и цветочные почки, строение их цветков, а также других органов. Кажется, все возможные «непостоянства», присущие тем или иным древесным породам, собрались вдруг в одном растении…

Конечно же, все это не случайно… Тамарикс отличается редкой легкостью скрещивания отдельных видов, отчего образуется большое количество переходных форм. Не последнюю роль играют тут и суровые условия пустынь, властно требующих от растений высокой приспособляемости. Поэтому, например, в Средней Азии одних только видов тамарикса более 25, а формы его разновидностей и учесть трудно.

Что тамарикс отлично себя чувствует среди песков, легко убедиться, внимательно осмотрев его: мелкие листья, как и тонкие изумрудные побеги, часто выполняющие функции листьев, свидетельствуют об удивительной приспособленности тамарикса к пустыне. Все в нем как бы нацелено на предельно малое испарение влаги и крайне ограниченное усвоение щедро низвергающихся лучей пустынного солнца.

Специалисты, долго изучавшие тамарикс, отмечают, что «подземный фундамент» — корни тамарикса, как правило, очень длинные (будто стебли тропических лиан, известных под именем «обезьяньих лестниц»), сильно разветвленные, образуют обширнейшие корневые сети, одинаково хорошо распространяющиеся на десятки метров вокруг растения — и в сыпучих песках и в плотных приречных галечниках. В поисках влаги корни нередко устремляются на несколько метров в глубину или стелются, подобно густой паутине, у самой поверхности. Но, пожалуй, наиболее замечательным их свойством является необычайная живучесть тамарикса. Иные растения, полностью погребенные под толстым слоем песка или ила, очень быстро гибнут. Тамарикс ведет себя совсем по-другому. Даже похороненные под метровым слоем земли, его ветви легко образуют на своих концах новые мощные корни, быстро восстанавливающие надземную часть растения, а вновь отросший куст или деревцо служат надежной преградой пескам или илу. Пески или река нередко снова «идут на штурм», а тамарикс снова отбивается. Многократное повторение таких операций часто приводит к образованию целых курганов-чекольков высотой до 20–30 метров. Такие «тамариксовые горы» обычно сплошь зарастают тамариксом, в то время как их тело насквозь пронизано корнями. Тамарикс не одолеть и прямо противоположным способом — оголением корней. Мало того: молодые растения или даже крупные деревья тамарикса, подмытые потоком, отлично путешествуют по воде в продолжение многих дней (иногда больше месяца). А зацепившись за берег или сев на мели, как ни в чем не бывало прикрепляются корнями к земле и успешно растут многие годы. Кстати, точными наблюдениями ученых установлено, что эти растения растут даже во время плавания. Интересно, что тамариксы не только сами отправляются в плавание, но и используют водный путь для распространения своих семян. Впрочем, семена неплохо расселяются и по воздуху, поднимаясь на специальных пушинках-парашютиках. Такие парашютики образуются уже на 12-14й день после начала цветения, а через четыре-пять дней семена разлетаются от материнского деревца на многие километры.

Нередко способствуют распространению семян на значительные расстояния птицы и животные, к телу которых они хорошо пристают своими щетинками.

Тамариксы, как и их пустынные собратья саксаулы, часто образуют довольно большие леса-заросли. Особенно буйно они разрастаются в поймах рек. Зимой, без листьев, они выглядят довольно редкими, но летом это довольно густые и тенистые своеобразные леса — тугаи. Зелеными островами они разбросаны и среди обширных просторов песчаных пустынь и неподалеку от рек, выступая в роли своеобразной зеленой охраны. Берега рек тамариксы надежно укрепляют от размывов, а сами реки от заиления, тогда как в пустыне часто преграждают путь подвижным пескам или, скрепляя почву, предохраняют ее от эрозии.

Долгие годы стоят на страже земли нежно-зеленые тамариксы — надежные часовые природы.

В Средней Азии вас не только охотно познакомят с этим чудо растением, но и расскажут о том, сколь полезно оно в жизни и быту людей. Конечно же, тамариксовые дрова уступают по теплотворности «зеленому углю» — саксаулу, но зато они ценны своим редкостным свойством хорошо гореть в свежем виде. Это одно из очень немногих благ, подаренных природой суровому пустынному краю. Его издавна высоко ценили и кочевые племена и торговые караваны. По достоинству это можно оценить лишь у спасительного тамариксового костра. В холода без тамарикса в пустыне, конечно, не обойтись. Из тамариксовых дров выжигают еще и рыхлый древесный уголь, толстые ветви и стволы идут на различные хозяйственные нужды. Тонкие побеги — отличный материал для всякого, иногда очень изящного и крепкого плетения. Из них делают красивые яркие корзинки, легкую дачную мебель и много других хороших вещей. Туркмены, живущие вдоль реки Мургаб, мастерски плетут из побегов даже рыболовные снасти.

Чтят тамарикс и среднеазиатские пчеловоды. Зацветая ранней весной, он поставляет белковый корм — пыльцу — для вскармливания пчелиной детки. Летнее цветение обеспечивает пчелам богатый и продолжительный сбор сладкого нектара. Впрочем, сладостями тамарикс делится не только с пчелами, но и прямо с людьми…

Местные жители издавна использовали сладковатый, вроде сиропа, сок, которым среди лета сплошь покрывается кора ветвей некоторых видов тамарикса. Это выделения одной из щитовок (мелких тлей). Высыхая, он превращается в беловатую крупу, которую ветер переносит на большие расстояния. Один из видов тамарикса так и прозван тамариксом манным.

Кстати, с этой крупой, разносимой ветрами, связывается и происхождение известной библейской легенды о «манне небесной». Оказывается, не божественного, а тамариксового происхождения белая и сладкая «манна»! На Синайском полуострове и теперь практикуется сбор «небесного дара» с дико растущих там манных тамариксов.

В Средней Азии (а в последние годы и на Украине, Кубани) очень любят высаживать тамарикс при озеленении городов и сел. Он привлекает необычным своим видом, красивым оригинальным цветением, неприхотливостью. Садоводы-любители разводят тамарикс даже в комнатах. Вечнозеленые тамариксы особенно радуют своей мелкой нежной листвой и красивыми цветами. Поставщик «манны» полезен, необыкновенен и прекрасен.

Великан и карлик

Чудесная Беловежская пуща и необозримая тайга Сибири, дебри Уссурийского края и дубравы Украины, горные лесосады Киргизии и леса Кавказа, Карпат, Прибалтики… Сколько в них разнообразных, иногда так не похожих друг на друга деревьев!

Познакомьтесь еще с одним: словно подпирая голубое небо Туркмении, стоит могучий платан у поселка Фирюза, что неподалеку от Ашхабада. По убеждению старожилов, дереву не меньше 1000 лет.

Далеко за пределами республики известен этот экземпляр, редкостный не только в платановой семье, но и во всем растительном мире.

Около самой земли толстенный ствол (обнять его могут не менее 10 человек) как бы покоится на широком своеобразном фундаменте, образованном темными бугристыми наплывами древесины. А каждая ветка ствола (их на нем семь) в окружности не меньше крупного дерева. Местные жители непременно расскажут вам переходящую из поколения в поколение легенду.

Это случилось в незапамятные времена, когда туркменская земля была ареной жестоких битв с завоевателями. Во время одного из боев семь братьев туркмен погибли один за другим, героически отстаивая свободу своей родины. Горько оплакивала их сестра Фирюза. Она сама похоронила братьев и на могиле каждого из них посадила по молодому платану. Деревца хорошо прижились и с каждым днем крепли, но, мужая, они не переставали тосковать друг о друге. Тогда старший платан предложил всем братьям встретиться. А когда они сошлись, то крепко-накрепко обнялись, да так и срослись в одно могучее, не стареющее, не знающее страха и перед, какой непогодой дерево. Отсюда и его название, дошедшее до наших дней, — «Платан семи братьев».

— А чем еще примечательна эта порода деревьев? — просит читатель.

Ботаники, услыхав вопрос, в свою очередь, поинтересуются, о каком именно платане идет речь. Ведь, кроме платана восточного (к нему относится и «семь братьев»), есть еще видов, растущих в Северной Америке и странах Средиземноморья.

Интересно, что для них всех характерна редкая среди деревьев биологическая особенность — ежегодно «раздеваться», то есть сбрасывать кору с ветвей и молодых стволов, обнажая еще более нежный, светло-зеленый слой. За это свойство платаны в народе называют «бесстыдниками».

В жарких южных районах платан, или чинара, — излюбленное теневое дерево, часто встречающееся у источников, колодцев, жилищ и вдоль дорог. Широкое распространение, но получило еще в древние времена благодаря грекам, которых пользовалось большим почетом. Во время одного в своих походов (около 390 года до нашей эры) они завезли его к себе, откуда оно и попало в Италию. Римляне, свою очередь, продвинули платан в другие европейские страны.

До сих пор сохранились уникальные платаны — спутники десятков человеческих поколений. Один такой гигант растет около 2300 лет на острове Кос в Эгейском море. Его много страдавший от гроз ствол достигает 18 метров в окружности. Еще старше знаменитый платан, который поднимается более чем на 50 метров в долине Буюкдере у Босфора (его крона в окружности достигает почти ста метров).

Громадные старые платаны иногда встречаются и у нас. В Узбекистане, в кишлаке Сайроб (к северу от Ширабада), старое дупло могучего платана вмещает целый класс учеников местной школы, а в Ташкенте все удивляются оставшемуся от гигантского дерева и оплывшему (будто подошедшее тесто) платановому чудо-пню, который образовал большой живой холм во дворе старой мечети.

Платан — дерево быстрорастущее, легко размножающееся вегетативным путем. По скорости укоренения черенков оно успешно соперничает даже с тополями и ивами. Древесина наших платанов хороша как декоративный мебельный материал. В России она всегда пользовалась большим спросом, особенно у знаменитых вятских мастеров.

Избалованные южным солнцем монументальные платаны как бы противостоят стойким туземцам сурового Севера — крошечным полярным ивам. Часто говорят, что эти ивы образуют леса в полном смысле слова «тише воды, ниже травы». Не только человек, даже всадник с папиросной коробки «Казбек» вряд ли спрячется в таком ивовом лесу. Обычные грибы рядом с этими растительными карликами высятся, как Гулливеры среди лилипутов. Ясное дело, ждать тут знакомого нам задумчивого лесного шума — вещь напрасная.

Зимой полярные ивы прячутся под покровом снега, а летом их несколько более толстые, чем спичка, стволики возвышаются над землей всего на несколько сантиметров. Лишь на несколько миллиметров за год (и в высоту и в толщину) подрастает полярная ива, представляющая собой крошечный кустарничек травянистого облика.

Надземный коротенький (3–5 сантиметров) побег их, слегка показываясь на поверхности, имеет всего лишь несколько мелких листочков. Они долго держатся на стволиках, а иногда даже под снег уходят зелеными. Этими листочками летом и зимой кормятся северные олени. Во многих районах Якутии до революции их использовали еще и как суррогат чая. Мелкие, невзрачные растения, а летом они, как и все обычные деревья, цветут, дают семена, размножаются. Наряду с полярными березками их по праву относят к авангарду древесной растительности на Севере. В длительной борьбе с арктической непогодой они вполне приспособились к суровым условиям этого края. Интересно, что в ледниковый период, как показали исследования, полярные ивы под натиском надвигавшегося оледенения отступили далеко на юг, а со временем стали снова настойчиво продвигаться к северу вслед за отступившим ледником. Сейчас они твердо занимают свои старые рубежи на Новой Земле, Чукотке, Командорских островах.

И поскольку за последние полвека Арктика потеплела, деревца идут на север иногда с громадной для них скоростью: километр в год!

Много растет деревьев в нашей стране, а исполинские платаны и карликовые полярные ивы будто заглавная и заключительная страницы чудесной сказки природы о лесных жителях…