Загадочный пациент

Я отрицательно качаю головой, я бы и уши закрыла руками, чтобы не слышать весь этот бред.

- У нас есть видео. – продолжает она. От ее слов мне тяжело, меня будто бетонной плитой придавило. – Он признаётся на ней во всех грехах. А еще есть видео, где он проводит переговоры с террористами.

Хочется, как в детстве – встать и топать ногами, кричать, что это не правда. Верещать.

- Когда ты будешь готова – ты сможешь посмотреть все сама. – она наклоняется через стол, заглядывая мне в глаза и заставляя слушать. – А пока, я прошу тебя, верить голосу разума, а не чувствам. Ты идёшь на поводу у людей, которых не знаешь. Нас ты тоже не знаешь пока, но мы не разу ни причинили тебе физической боли.

- Просто ваш друг держит меня как игрушку, я для него птичка в клетке.

- Он впервые слетел с катушек, нарушая все правила. И вряд ли бы он рисковал всем ради игрушки.

- Для него вся жизнь риск.

Алиса больше ничего не говорит, уходит в себя. Наш разговор лишь разрывает образовавшуюся нить только завязавшихся дружеских отношений. Осадок плещется весь остаток пути до дома, я прокручиваю в голове все события и разговоры, которые приключились со мной за последние дни.

Как детектив, пытаюсь найти ответы, сопоставляя факты.

Я никому не могу верить.

У дома стоит представительный Mercedes чёрного цвета, заблокировав подъезд к дому. Нам приходится выйти, потому что машина не отъезжает.

Когда мы подходим, дверь отрывается и из машины вылазит мужчина в темно-синем костюме и коричневых туфлях.

При виде знакомого лица я испытываю подобие радости.

- папа! – шепчу одними губами, не смея даже двинуться.

Отец выглядит безупречно. Может показаться, что он очень богат и успешен, но это только видимость. Зураб Басиев умеет себя преподнести, пустить пыль в глаза. Он гол, как сокол, обнищавший бизнесмен, а строит из себя нефтемагната.

Испытываю неконтролируемый приступ радости, хочется кинуться ему на шею, зацеловать знакомое лицо. Все таки это мой отец, моя кровь. Человек, который держал меня за руку, когда я училась ходить.

Но при этом внутри меня все болезненно ноет, когда я вспоминаю, что просидела в заперти год, когда он растрачивал деньги, которые ему давал Алиев. Он готов продать меня для собственного благополучия.

- Аня. – он говорит с придыханием и закрывает глаза облегченно. Отец не пытается меня обнять или поцеловать, как делают другие родители. Остается собой. Он очень скуп на отеческие ласки.

Глядя на нас не скажешь, что мы одной крови. У нас нет ни одной схожей черты. Брат был же копией отца.

- Зураб Басиев. – представляется он Алисе, прикладывая одну руку к сердцу и приветливо наклоняя голову.

Алиса не успевает ничего ответить, потому что из дома выходят мужчины и перетягивают всеобщее внимание на себя. Выглядят они устрашающе с воинственными лицами, на них нескрываемое раздражение. Если муж Алисы еще внешне спокоен, то Майлз явно на взводе. Он уничтожает отца. Мне кажется, что когда он подойдёт к нему вплотную – ударит, убьёт старика.

Даже делаю шаг вперёд, чтобы прикрыть отца, не позволить забрать на тот свет последнего мужчину моей семьи.

Отец с явным страхом смотрит на них. Вижу, как он борется с желанием – сесть обратно в машину и скрыться. Его зрачки расширяются по мере того, как к нему приближается Майлз. Михаил Зале.

- Майлз. – он поднимает руки примирительно, поджимая губы, немного пригибаясь, боясь удара. – Я приехал поговорить с тобой.

- Ну так говори. – мужчина цедит слова, словно переступает через себя, когда говорит с ним. На его лице за несколько дней пробилась колючая щетина, которая придаёт ему вид дикаря.

Стыдно осознавать, что глава твоей семьи прогибается перед парнем моложе его, не решаясь открыто заступиться за единственную дочь. В детстве я считала отца эдаким героем, способным защитить меня от всех бед. Как же я ошибалась.

- Это приватный разговор. – он показывает на меня. Понимаю, что он не хочет обсуждать мою судьбу при мне. Чувствую себя бараном, которого хотят продать и теперь торгуются о его цене.

- Нет. Если речь обо мне, я хочу слышать!

Интересно, он приехал сюда ради меня, чтобы спасти остатки моей чести, или же он переживает за деньги, которые ему обещал Алиев.

- Лео, отнеси покупки в дом и проводи Аню. – Майлз говорит не глядя на меня, но его голос режет меня заживо. Он напоминает дикого зверя, который сорвался с цепи после длительного голодания.

Я капризно скрещиваю руки на груди, показывая всем своим видом, что не сдвинусь с места. Моей уверенности хватает только на несколько минут, потому что дикий медведь поворачивается ко мне, глухо рычит. Его ноздри широко раздуваются. Между нами целый метр расстояния, а я чувствую, как он сжимает моё горло невидимой рукой и сдавливает его. Даже касаюсь рукой шеи.

Все, что я испытываю к нему – страх и ненависть.

- Мне повторить? – спрашивает раздраженно он.

- Нет. – выдавливаю я, капитулируя. У меня не хватит сил противостоять и настоять на своём. Остаётся лишь сдаться и покориться. Отступить немного назад. Моя главная цель - расположить к себе мужчину, заставить его доверять мне.

Мне не хочется уходить, я хочу знать о чем они говорят.

- Аня пойдет со мной, мы займёмся ужином. – говорит Алиса, беря меня под руку и уводя за собой в дом.

Девушка спасает меня, протягивает спасательный круг, когда я уже почти захлебнулась. Цепляюсь за нее, оглядываясь на мужчин, провожающих нас взглядом. Лишь на мгновение соприкасаюсь с ледяным взглядом ее мужа, но даже этих секунд хватает для того, чтобы у меня подогнулись ноги. Что за страшный человек.

- Хочешь выпить? – спрашивает она, зайдя в дом. – Алкоголь расслабляет.

- Можно. – неуверенно говорю я, подходя к окну, чтобы посмотреть, что там происходит. – Если честно я никогда не пила ничего крепче вина.

Алиса оттягивает меня от окна и ведёт в просторную и светлую кухню, заполненную ароматным запахом плова.

- А если они убьют моего отца? – говорю вслух о чем думаю. Эта мысль озаряет меня, шокирует. Им же ничего не мешает убить, пустить ему пулю в лоб.

Алиса закатывает глаза, девушка достаёт два стакана и ставит их передо мной.

- Ну, Лука может придушить в порыве злости, но Майлз точно такого не допустит.

- Мне кажется, наоборот. Ваш муж более сдержанный и...ммм… скупой на эмоции…

- Глупости! – она смеётся, разливая джин и разбавляя его тоником. – Ты просто пока не знаешь их.

И вряд ли узнаю – мысленно добавляю я, крутя стакан с алкоголем в руках, не решаясь сделать первый глоток. Нервы и вправду слишком натянуты, уже не выдерживаю.

- Мне должны назначить антибиотики, их нельзя принимать с алкоголем.

- Ну пока же ты не пьёшь их. – подмигивает шаловливо Алиса, забираясь с ногами на стул.

- Я устала быть игрушкой в чужой руках. – зачем-то говорю я ей. – Хочу сама принимать решения и делать то, что мне нравится. Устала быть бараном на заклании.

Я делаю глоток и закрываю глаза. Терпкая, но при этом вкусная жидкость заполняет меня. Холодный джин-тоник в доли секунд нагревается внутри, разжигая огонь и успокаивая мои нервы. Чувствую, как становится легче, сердце замедляется.

Я делаю несколько глубоких вздохов, проваливаясь в спасительную темноту.

Алиса.

Глядя на Аню, стеснительную девушку, вспоминаю себя пять лет назад. Я была такая же потерявшаяся и делала глупости, не видя всю картинку в целом. Жизнь открывалась мне постепенно, так словно я собирала пазл и могла увидеть все целиком, только находя подходящую деталь. И у Ани все тоже самое сейчас.

Она не знает ни куда бежать, ни кому верить.

Ее отец может быть и любит дочь, но своей странной любовью; он слишком эгоистичен, чтобы поступать во вред себе ради нее. Это было видно с первого взгляда на него, при виде своего ребёнка у него даже не один мускул не дрогнул. Мне ли не знать, что это такое? Мой отец точно также предпочитает вторую жену и ее детей вместо меня.

Лука бы руками и зубами разодрал за своё дитя. Никому не позволило тронуть дочь, хотя бы криво посмотреть на нее.

Аня отпивает джин-тоник, жмурясь. Улыбаюсь глядя на нее, совсем не умеет пить, осушает сразу половину. Торопится раствориться на дне стакана. Иногда так и нужно пить.

Дрожь постепенно проходит, она успокаивается, выдыхает и открывает глаза. У нее меняется взгляд, выражение лица. Она слабо мне улыбается.

Аня мне очень нравится, у нее доброе сердце и хорошее воспитание. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, она бы раскрылась по другому, но сейчас мы вынуждены относиться к друг другу настороженно, не доверять…

- У Вас красивый дом. Такой светлый и просторный.

- Спасибо.

- А где Майлз. – она встрепенулась, облизываясь и часто-часто хлопая глазами. – Когда его долго нет я начинаю сильно нервничать… Чувствую себя спокойно только в его присутствии.

Щеки девушки заливает румянец. Она мне напоминает Белоснежку красными щечками из Диснеевского мультика.

- Говорит с твоим отцом.

- Мой папа? – ее глаза расширяются, как и мои от нескрываемого удивления. Алкоголь не слабо вырубил ее, но когда она глухо продолжает, я уже ничего не понимаю. – Но мой отец умер несколько лет назад.

Ее глаза наполняются слезами, а нижняя губа начинает подрагивать. Она готова расплакаться от нахлынувших чувств.

Я же теряю дар речи.

- Аня… - тяну нерешительно я, подбирая слова и принимая решение больше не наливать девушке.

- Яна. – поправляет она, улыбаясь сквозь выступившие слезы.

Что за хрень?

Девушка меняется, пропадает взгляд волчонка, она приобретает ангельское выражение лица. Такая хорошенькая и открытая, маленький цветочек.

Все, на что меня хватает, встать и подойти к окну, чтобы посмотреть, где Лука и Майлз. Мне даже становится страшно. Не зря Лука говорил, что у нее что-то не так с головой. Девушку основательно перемкнуло.

К моему счастью мужчины были практически на пороге. По их лицам можно было понять, что разговор не заладился.

Четыре года назад Майлз совершил ошибку, которая принесла много боли всем нам. Череда его необдуманных поступков, которым он не предавал значения, позволили нашим врагам подобраться очень близко, нанести неожиданные удары и забрать жизни близкий. Мы заплатили дорого за его ошибку.

С тех пор он стал жёстче, и это стало заметнее. Майлз перестал доверять людям.

Когда у нас с Лукой появилась дочь, он забрал у мужа часть обязанностей, отдавая всего себя работе и опасному делу, вызываясь постоянно на рисковые поездки. Думаю так, он хотел искупить свою вину. Хотя он давно был прощен.

Месяц назад он поехал в военный лагерь, чтобы провести учения и отобрать новых бойцов. Обычная поездка, которая должна была больше напоминать отпуск, чем работу, но случилась катастрофа.

Там на Майлза совершили покушение. Ночью на лагерь сбросили токсины, применили химическое оружие широко поражения.

Погибли все, кроме него. Сам он выжил просто по воле Господа, свершилось чудо. Врачи говорили, что он будет дышать только с помощью вентиляционного аппарата, останется инвалидом навсегда. Мы вытаскивали его с того света. Слава Богу, он жив, но вот здоров ли?

Только сегодня утром Алан отчитывал его за то, что он не долечился. Болезнь может к нему вернуться с новой силой.

Ему нужно заняться своим здоровьем, потому что хрипы так и не прошли, а он воюет против опасного противника ради девчонки, которая даже не ценит это, сама хочет сбежать в руки ужасного человека…

Два года назад.

- Твоя дочь становится копией матери. – говоривший мужчина разваливается на стуле, провожая взглядом юную девушку с длинной каштановой косой. Дочь Зураба Басиева, Аня, действительно была копией матери. Единственное, что их различало – характер. Девочка была очень скромная и ранимая в отличие от матери – любительницы

Его собеседник значительно напрягся, сжимая в руках нефритовые чётки. Ему не нравилось такое внимание к его дочери, которая еще училась в университете и была на сорок лет младше говорившего.

Согласно традиций, он собирался подыскать ей достойного жениха из приличной семьи. Мужчина должен быть старше женщины, но не намного.

- Я бы хотел познакомиться с ней поближе. Может быть я даже женился на ней.

- Даже слышать это не хочу. Тебе было мало, что ты забрал у меня жену? – Зураб Басиев с ненавистью сжимает предмет в своей руке. Если бы он мог, если бы не дочь в соседней комнате, то он бы попробовал бы придушить этого наглеца. Сделать это сейчас без свидетелей, пока может, когда нет толпы его охранников.

- Зураб, не говори глупости. Твоя жена сама запрыгивала на мой член, отбиться от нее не было возможности. – мужчина отвратительно смеется, его смех напоминает скулёж гиены. – А теперь мне нужна жена, мать моего будущего наследника.

Басиева даже передернуло от испытываемого отвращения.

Мало кто знал о связи Арсена Алиева и его жены Яны Басиевы, развратной потаскухи, променявшей его и детей на толстый кошелёк. Самый настоящий позор, унижение всей его жизни. Предательство. Она обвела его вокруг пальца.

Юношеская любовь затмила разум мужчины и он не видел очевидного, не замечал связи любимой жены с партнером и другом. Отрицал очевидное, о чем догадывались и на что указывали многие знакомые.

Правда была слишком шокирующая, она разбила сердце мужчины. Выжгла все светлое в его душе.

Так, Зураб Басиев стал пить. Развестись он не мог, и рядом с этой женщиной находиться было невыносимо.

- Я не отдам тебе дочь. – чеканит раздраженно Басиев. – Только через мой труп.

- Зураб. – мужчина поднимает руки, поджимая губы и издевательски улыбаясь. – Разве я спросил тебя разрешения? У тебя красивая дочь, и было бы грустно, если бы ее лицо изуродовали кислотой, а потом перепродали в Марокко, как проститутку. Жаль, что твоего сына больше нет, и защитить ее некому.

- Ты не посмеешь!

Мужчина вскакивает, становясь похожим на бешеного быка. Его глазные яблоки наливаются кровью.

- Я привык получать то, что я хочу. А хочу я именно твою дочь. Мне нравилось обладать ее матерью. Уверен – дочь будет не хуже. Захочешь помешать, я убью ее, отдам на потехе всей своей охране, они выдерут ее в три дырки одновременно. Либо моя, либо в земле.

Аня.

Мне давно так сладко не спалось. Ничего не болит и на душе не было никаких переживаний. Мне было хорошо, как в детстве. Спокойно. Словно ничего и не было.

Даже не хотелось открывать глаза, чтобы случайно не прервать минуту блаженства.

Сделала глубокий вздох, нежась под шелковым покрывалом. На моем животе лежало что-то тёплое и тяжёлое, вжимающее меня властно в матрас.

На моем животе мирно покоилась мужская рука, на которую я смотрела не понимающе и с недоверием. Тёмные волосы покрывали загорелую кожу, рука была словно частью идеальной скульптуры. Даже в спокойном состоянии был виден рельеф мышц.

Приподняв тяжёлое одеяло я судорожно всхлипнула. Дежавю.

Я снова голая в объятиях врага с истомой по всему телу. И ничего не помню.

Что же у меня с головой, господи. Это уже не нормально. Провалы в памяти участились.

Трудно выбраться из этих стальных объятий. Практически невозможно. Я осторожно пытаюсь выскользнуть из-под его рук так, чтобы не разбудить. Проявляю чудеса гибкости.

Мои ноги касаются тёплого пола и я судорожно выдыхаю. Такое чувство, что только что мне удалось выскользнуть из львиной пасти. На носочках, не издавая ни звука, я прокрадываюсь в ванну, чтобы одеться. Я могу испачкать кровью простыни.

Вроде бы мне удается не разбудить хищника.

Трудно скрыть удивление. На моем лице за одну ночь затянулись все синяки, шишка на лбу прошла будто и не было. Мое лицо преобразилось, с него сошла годовая усталость. Я недоверчиво провела рукой по лбу и скулам.

После чего недоверчиво ощупала бёдра и складочки. Они были влажные и припухшие после ночи, на них была смазка, но никаких менструальных выделений.

Не могли же они пройти всего за один день.

Со мной происходит что-то странное.

Паника захлестывает все тело волнами. Мне страшно.

Я ничего не помню после джина. Тогда я провалилась в темноту и пришла в себя только сейчас. Сколько я спала?

- Колибри. – в дверях показывается абсолютно голый Майлз, но он не пугает меня, лишь застаёт врасплох. Никогда не видела его без одежды при днем свете. Его кожа была бронзовая без единого недостатка, только шрамы, грубые рубцы покрывали тело, они только украшали его, демонстрировали его силу. Тело Майлза было словно из камня, кожа обтягивала бугристые мышцы, которые устрашающе играли при каждом его движение. Ни единого грамма жира. Одни мышцы. – Ты опять ходишь босиком?

Мужчина двигается лениво, как кот, ступает мягкой поступью. Он подходит ко мне, мягко притягивает к себе и целует. Меня это завораживает, даже не хочу сопротивляться. Растекаюсь в его руках. Как же хорошо…

Его шероховатый язык проникает мне в рот и я послушно принимаю его. Отдаюсь поцелую, стараюсь ответить взаимностью. Все тело охватывает приятная слабость.

Майлз подхватывает меня, отрывает от пола, чтобы мои ноги не касались пола. Чувствую себя маленькой девочкой, которую убаюкивают.

- Я хочу есть. – неожиданно выдаю я, обхватывая его шею. Делаю инстинктивно, не желая злить его и прерывать эту минуту единения. Когда этот мужчина не злится на меня с ним намного проще договориться. Он мягок и обходителен, очень бережен со мной. Я бы смогла влюбиться в него, втрескаться по уши, если бы не одно огромное, но, которое никогда не исчезнет. Любая влюбится и будет от него без ума.

Мужчина смеется так тихо, его смех исходит из груди. Слышу, как его груди вырываются утробные звуки. Прикладываю ладонь к груди и смеюсь в ответ.

- Я тоже хочу позавтракать. Только тобой… потом все остальное. – почти вскрикиваю при его словах. Майлз возвращает меня в спальню, укладывает на кровать. Трепыхаюсь как бабочка.

Простыни обжигают мою кожу, как тысяча змей. Ноги дрожат с такой силой, словно это мой первый раз. Майлз накрывает колени огромными ладонями и дрожь постепенно отступает.

Облизываю припухшие губы.

Если мой мозг боится и не признаёт этого мужчину, то тело вывесило белый флаг и готово на все, что он прикажет. Слушается его, а не меня. Оно становится в его руках куском глины, он раскатывает и лепит все, что хочется. Захочет и буду вазой или чашкой, все зависит от его рук…

Выставляю ладони. Слабая попытка защититься от дикого зверя. Голодного волка. Ладони только упираются в грудь, похожую на разгоряченный камень. Он наклоняется ко мне, подминает под себя, не оставляя ни единого шанса убежать. Мои колени разведены в разные стороны, позволяя ему плотно прижаться ко мне. Чувствую как матрас прогибается под тяжестью его тела, и как он придавливает меня.

Его твёрдый орган потирается о мои складочки, будоража и пробуждая во мне неизвестную до этого жажду. Я истекаю от голода. Даже страшно от этих неизвестных ощущений. Должна извиваться и сопротивляться, а я жмусь.

Жмурюсь. Вдыхаю спертый воздух, которого так мало. Весь мир сжимается до этой кровати. Запах мужчины пропитывает меня..

Его руки касаются меня сразу повсюду. С каждым новым прикосновением он звереет, становится все возбужденнее и необузданнее. Из его груди доносится дикой рычание. Меня же охватывают голодные спазмы, скручивающие низ животы.

Я хочу этого дикаря…

Майлз проникает в меня рывком, наполняет полностью, растягивая и выталкивая воздух. Чувствую жаркую пульсацию и как его и, без того огромный орган, пульсирует и увеличивается во мне еще больше. Господи, не дай ему разорвать меня.

Жмурюсь от страха, жду боли.

Он двигается медленно, лениво, покусывая моё тело, пробуя на вкус, придерживая мои ноги чуть ниже колен, запрещая отодвинуться даже на миллиметр. Вколачивается с такой силой, что кровать бьется о стену под нами. Слышу как стена стонет от таких ударов.

Что сказать обо мне? Кажется, что не выживу, не выдержу, умру.

Нарастающая пульсация между нами опьяняет меня. Кажется, что я упаду, хотя некуда падать; простыни шевелятся подо мной, словно волны.

- Ох. Ох. – приходится цепляться за его мокрую спину, пальцы скользят и я впиваюсь ногтями, царапая его, стараясь удержаться. – Майлз!

Сама не понимаю, как греховно произношу его имя. Слово из пяти букв срывается с моих губ стоном так пошло, будто я говорю нечто развратное.

Он в ответ лишь смеется и ускоряется, подбрасывает меня.

- Моя милая девочка. Моя Колибри… Моя красивая птичка. – голос мужчины сбивчив до хрипоты. – Он сжимает мою грудь, терзает губы, не забывает ни об одном кусочке тела.

Тело обмякает, становится неподвластно мне; кровь с шумом струится по моим венам, разнося наслаждение. Чувствую кончиками пальцев сладостную истому. Оргазм так силён, что у меня в глазах темнеет и становится трудно дышать.

Мое тело становится лодкой посреди буйного океана, взволнованного волнами оргазма. Не потонуть мне дают только сильные руки Майлза, крепко удерживающие рядом с собой.

Мужчина кончает шумно, наполняя своим семенем, которого так много, что моё тело оказывается не готовым принять все. Белая жидкость стекает по ягодицам. В состоянии дурмана я даже не способна подумать о том, что могу забеременеть.

Мозг атрофировался.

Прижимаюсь к нему, стараясь найти успокоение. Сердце бьется, как ошалелое. Кажется, оно может пробить грудную клетку.

Мы лежим обнявшись минут пять, а может быть больше. В тишине слышно только как стучат наши сердца, как единый часовой механизм: слаженно и сильно.

Я лежу голая и насытившаяся, как кошка, под чужим мужчиной, который не приходится мне мужем. Сорвала голос повторяя его имя, как влюблённая девочка под любимым мужчиной. Мое тело прекрасно втирается ему в доверие, даже не лжёт ему.

А душа? Противна сама себе. За то что так покладисто раздвинула ноги перед ним. Пропавшая женщина.

Тошно с себя.

Я предала брата. Саму себя. Свою семью.

Успокаиваю себя, что это все ради того, чтобы втереться в доверие и сбежать, отомстить за свою семью. Он должен думать, что я приняла его, влюбилась.

Майлз.

Аня ушла. Насовсем ли?

Раньше Яна бодрствовала только ночью, но последние две недели засыпала и просыпала рядом со мной только Яна. Я постоянно со страхом пытался проверить, она это или нет?

У меня развилась фобия.

Мой единственный страх.

Смотрел в ее глаза и искал ответ. Постоянно спрашивал себя – Аня или Яна? Яна или Аня? Кто из них говорит со мной?

Ласковая Колибри въелась под мою кожу, заструилась как наркотик, отравляя кровь. Ее глаза ослепляли меня, выжигая все остальное. Не видел ничего кроме нее. Идеальная и любящая.

Яна смеялась, широко улыбаясь и делая меня счастливым.

Готов был покрывать ее поцелуями с ног до головы, такая медовая она была. Моя девочка. Хорошая и ласковая. Любого бы порвал за нее. Разодрал бы руками на лоскуты.

Моя. Моя.

Никому отдам.

Как ревнивый мальчишка. Из дома не хочу выходить, оставлять ее не на секунду.

Зураб Басиев повёл себя странно. Не логично.

« Вы убили моего сына. Часть моего сердца умерла вместе с ним, теперь во мне гниет плоть и я не могу с этим ничего сделать. Я живой мертвец. Если Вы хотите искупить свою вину перед Аллахом, не загубите жизнь моего второго дитя. Не играйте с ней. Или отдайте мне, или поклянитесь, что лучше умрете, чем отдадите в руки Алиеву.»

Стоило клясться в том, что я никогда не сделаю? Не отдам никому, ни Алиеву ни кому другому. Сводит зубы только одной при одной мысли, что до нее кто-то может коснуться взглядом.

Яна в любом платье – олицетворение женственности и красоты. Даже в самом скромном и закрытом она сексуальна и порочна. При одном взгляде становится плохо, член каменеет до боли в паху.

Мне нравится в ней эта скромность, не желание быть заметной. Она раскрывается только рядом, становится настоящей.

Колибри готовит потрясающие завтраки. Сервирует стол в считанные секунды. Она умеет приготовить что угодно даже если в холодильнике шаром покати.

С ее появлением дом ставится настоящим домом, не просто зданием с дизайнерским ремонтом. Яна очень хозяйственная и домашняя, у нее золотые руки. Не могу поверить, что у нее одна кровь с Рамазаном.

У меня никогда не было семьи. Я никогда не сидел за столом, который накрывали домашней едой и ждали тебя к ужину. Мишка Зале из моего детства не имел даже кровати.

Родители пропили все, что стоило хоть каких-нибудь денег. Мы спали на одном матрасе с мамой и папой пока я не стал совсем большой. Тогда отец Луки Ханзи предложил мне перебраться в комнату сына, там было место для нас двоих.

В двенадцать лет я ушёл из дома родителей и стал жить с ними.

Яна ставит передо мной тарелку с ароматными сырниками, наливает свежесваренный кофе. Все безупречно.

Она садится напротив. То, что для обычно человека обыденность-для меня блажь. Пустота внутри заполняется чем-то прекрасным, сдавливает меня.

Мне нравится даже просто смотреть, не хочется даже прикасаться. Не портить эту картинку.

- Приятного аппетита. – шепчет она тихо.

- Как все потрясающе вкусно. – я беру ее тоненькую руку, поглаживаю пальцем нежнейшую кожу и целую руку. Умалчиваю, что настоящая сладость не на тарелке.

- Спасибо! – она улыбается.

- У меня сегодня будут дела до вечера. Буду очень поздно.

Алан нашёл того самого Яна, психолога Ани, он должен рассказать что с ней, почему в ней живет два человека. У меня встреча с ним через пару часов в офисе. А еще сегодня приезжает Макс, нужно будет встретить его.

Мне стыдно, потому что в глубине души, я хочу чтобы пропала Аня. Осталась только Яна, та которая готовит мне завтраки и улыбается белоснежной улыбкой. Но ведь это неправильно. Яны Басиевой не существует, есть Аня Басиева.

- Я хочу на вечер купить торт. – говорит она, прикусываю губу. – В одной кофейне на Ленинском потрясающие торты, можно я поеду туда и куплю его?

- Конечно. Лео отвезёт тебя. – не могу отказать ей, когда она так просит, смотрит на меня своими глазами оленёнка Бэмби. Какая же она хорошенькая.

Яна краснеет и стискивает вилку, после чего перегибается через стол и целует меня. На мгновение я вновь спрашиваю себя Аня или Яна?

Аня.

Смотрю на себя со стороны, словно я не в своём теле.

Вот я стою в очень дорогом платье синего цвета под цвет глаз, в тон платью на мне босоножки. Я совсем непохожа на ту Анну Басиеву, скромную студентку медицинского факультета, которой была год назад. Внутри меня что-то изменилось.

Такие девушки обычно сопровождают состоятельных мужчин намного старше их. Красивые и уверенные в себе. Мне нравится перемена в одежде и моем мироощущении, но мне не нравится червоточина, которая скрыта глубоко во мне.

Смотрю на Лео краем глаза с опаской, выглядит он устрашающе. Он не такой массивный, как Майлз или Лука, в нем нет хищности, но его постоянное молчание и пристальный взгляд устрашают не меньше. Порой мне кажется, что он не мой.

Видимо подгонять меня не входило в его обязанности и он терпеливо ждал, когда я переступлю порог чертовой кофейни, которую я боялась не меньше его. Парень не двигался и даже казалось, что не моргал. Просто, как статуя, ожидал позади меня.

Сделав глубокий вздох, я направилась к позолоченным дверям с массивной вывеской.

На ноге мелодично позвякивал браслет, не забывая напоминать мне, что за мной следят круглосуточно.

Дотронувшись до холодной, кованой ручки, я замерла, не решаясь толкать дверь.

Мой замешательство Лео расценил, как нехватку сил и тут же пришёл на помощь, запуская меня внутрь.

Кофейня была небольшой, всего пара столиков за которыми сидели подростки. Зато здесь были огромные витрины с тортами и пирожными, глаза разбегались в разные стороны от такого разнообразия.

Я так и осталась стоять у входа, не решаясь пройти дальше и ощущая колючее дыхание парня позади меня.

- Добрый день! – ко мне направилась девушка с добродушной улыбкой. Она напоминала мне цаплю, худая и длинная.

У меня сперло дыхание. В кафе было прохладно, но меня бросило в жар. Щеки предательски покраснели.

Не знаю чего я ждала тут и на что надеялась, но приехав совсем потерялась, не понимая, что делать. Позади меня стоял Лео, занимая собой большое пространство маленького помещения.

- Добрый день! Я хотела бы купить торт. – говорю еле слышно, слова застревают в горле и я в страхе оглядываюсь по сторонам.

- Уверена, что у нас есть то, что Вам нужно. – она берет меня под руку словно мы знакомы много лет. Девушка выше, чем я и стройнее, она подводит меня к витрине, показывая богатый ассортимент.

Лео остается стоять у входа, выбор торта его не занимает. Возможно он вообще не ест. Может быть он робот?

- Глаза разбегаются. – все яркие и красивые торты, настоящее произведение искусства мешаются в сплошное цветное пятно перед глазами. Смотрю на них и ничего не вижу. Трудно сосредоточиться и выделить какой-нибудь один.

Тем более в моей голове – не торт! Отнюдь не за сладким я сюда ехала.

- А Вы не торопитесь, Аня. – девушка говорит моё имя так тихо, чтобы только услышала я. Она подаёт мне сигнал и я еле удерживаюсь, чтобы ни обернуться, ни выдать себя с потрохами. – Какой торт любит Ваш мужчина?

Майлз.

Сверлю глазами красную точку на экране телефона. Яна в кафе выбирает торт.

Когда Колибри далеко от меня, я не нахожу себе места. В голове сразу же просыпается ворох нехороших мыслей. А что если на нее нападут люди Алиева, а что если Аня снова займёт место Яны и что-нибудь натворит.

Столько чертовых если…

Лео хорошо проинструктирован, но все же…

Приходится прекратить рассматривать заветную точку, когда в кабинет заходит Алан с невысоким и коренастым мужчиной с колючими глазами. Мне он не нравится с первого взгляда. Слишком хитрый, на лбу написано «пройдоха». При виде меня он немного замедляется и рассматривает с опаской.

- Алан, Вы говорили, что Вам необходима моя профессиональная консультация.

Мужчина делает первую ошибку. Он не здоровается со мной, проявляет свою невоспитанность.

- Так и есть. – говорит друг, улыбаясь. – Ян, знакомьтесь, мой друг Майлз, ему необходима Ваша помощь.

Лысый недоросль оборачивается и смотрит на меня сверху вниз, стоит надо мной, как коршун. Если я встану, мы тут же поменяемся ролями и он окажется снизу.

- Садитесь. – приказываю я. После моих слов дверь кабинета захлопывается и Ян подпрыгивает от страха. Все же садится, смотрит на меня уже по другому. – Алан поделился со мной, что Вы эксперт в области раздвоения личности.

У меня нет времени вести с ним светские беседы, я бы предпочёл сейчас нежиться в кровати с Колибри, чем рассматривать потеющего мужика.

- Есть опыт. – уклончиво говорит он, горделиво поднимая подбородок.

- Расскажите о Вашем последнем опыте. О лечении Анны Басиевой в Швейцарии. О ее раздвоении личности. – говорю с давлением, подаюсь вперёд. – И давайте договоримся, если учую ложь… и убью. Я не Алиев, не люблю театральные жесты. Если мне покажется, что Вы не все рассказали, Вас упакую в чёрный мешок собственными руками.

С каждым моим словом маленькие глазки расширяются, сначала Ян с испугом смотрит на друга и потом переводит взгляд на меня. Его дыхание учащается, и он напоминает загнанного свина.

- Что именно Вы хотите знать? – он достаёт платок из кармана и протирает выступивший пот со лба. Ему не интересно – зачем мне это?

Он даже не вспоминает о врачебной этике. Этому человеку не известно слово чести.

- Все. – довольно говорю я, непроизвольно поглядывая на точку на экране.

- Нестандартный случай. - выдавливает медленно он. – Я не хотел на это соглашаться, но с медицинской точки зрения очень заманчиво было.

Выгибаю бровь, не собираюсь слушать его душевные изливания, меня интересует суть.

- У Анны Басиевой нет раздвоения личности.

- Как нет? – спрашиваю его с нажимом. Если он и дальше будет выбрасывать мне по одному предложению, я буду вынужден его ускорить. Сломать, например, что-нибудь. Пусть только даст мне повод. – А Аня и Яна?

- Искусственно подсаженный пассажир. – говорит он с некоторой толикой гордости. – Я давно работаю с Арсеном, он знает на что я способен как психолог. И он попросил поработать меня со своей невестой. Сначала я не хотел на это соглашаться, но она все равно пропащая. Наркоманка… Было интересно слепить из нее что-нибудь стоящее.

Аня не была наркоманкой. У нее были чистые анализы. Максимум чем она баловалась – курево.

- Говорите понятнее, Ян. Вы меня раздражаете. Поверьте, Вам не понравится моё поведение, когда я раздражён…

- Хорошо… хорошо… Алиев попросил с помощью гипноза поменять личность девчонки. Она доставляла много проблем своей семье. Он хотел чтобы она была покладистая и милая, сходящая по нему с ума, прилежная дочь и жена. Девчонка ненавидела его, готова была расцарапать лицо. Брак по расчету, она молодая, что понимает? Ей подавай гулянки, а не семью. А по их традициям, она должна была ему уже родить наследника.

Ян совершил вторую ошибку, при мне озвучил, что Яна может принадлежать кому-то другому. Алиеву. Если Колибри и родит, то моего ребёнка…

Руки непроизвольно сильнее сдавили подлокотники, чтобы не сорваться на враче.

- Я стал заниматься с ней, пытаться с помощью гипноза поменять ее воспоминания, понять причину такого поведения, расположить к Арсену. Но чем больше я с ней занимался, тем больше она уходила в себя и ненавидела своего жениха! Девчонка оказалась крепким орешком. Пару раз она меня укусила, слышать ничего не хотела. Угрожала мне покойным братом! Когда уже хотел опустить руки на одном из сеансов – появилась она… Другая. – Ян прервал свою речь, облизывая губы. Этот разговор возбуждал его. Глаза горели адским пламенем. – На фоне стресса в больнице ее мозг произвёл пассажира, позволяющего убежать от реальности. Девушка была та же Аня, только до последних событий. Я говорил с ее близкими… Ммм… в университете она действительно была очень скромная, придерживалась традиций, в которых воспитывалась. Ни каких вечеринок, алкоголя, мальчиков, просто девственный цветочек… Потом у нее умерла мама, а потом появился жених, пропал брат… и девчонку понесло… Она делала все назло своему отцу, превратилась одним днем в избалованную бестию. И теперь в ней умещалась та спокойная девочка с которой ничего такого не случилось и Аня, которая хотела отомстить всему миру!

Синдром пассажира! Это такая редкость! Его так интересно наблюдать! Тогда я предложил Алиеву пассажира сделать основным жителем ее сознания, дать ей те воспоминания какие нужно и бинго! Она будет совершенно другим человеком! Он обрадовался, ведь это то, что было нужно. Было принято решение стимулировать появление новой девочки, чтобы со временем она вытеснила Аню. Алиев сказал, что ее нужно назвать Яной, так звали его любовницу … Думаю, ему по этому и приглянулась девчонка. Она очень на нее похожа, почти копия!

По началу она появлялась только на минуты, но позже мне удалось заставить ее проявляться чаще. Я придумывал разные стрессовые ситуации и снабжал девчонку гашишем, который она курила при мне или перед сном, это вводило ее в транс и заставляло пробудиться Яну.

Ублюдок.

Пришлось вцепиться руками в подлокотники кресла, чтобы не сдавить ими шею этого ублюдка, который покалечил девчонку. Зомбировал ее. Играл с ее детской психикой, как хотел. Ему было интересно наблюдать за ней. Мне будет интересно смотреть, как его взгляд покинет жизнь.

Вот почему Басиев не хотел отдавать Алиеву дочь, но почему все-таки пообещал ее в невесты? Нужно найти его и узнать все.

- Продолжай. - чеканю жестко. Алан бросает на меня успокаивающий взгляд, но меня это уже не остановит.

- Яна не подозревает ничего об Ане. Она живет совершенно обособленно, милейшее создание. А вот Аня догадывается о существовании Яны, по началу она не могла понять откуда в ее голове информация, которую она не должна знать. Девушка же не дура, тогда ее мозг придумал медсестру Яну! И тогда я понял, что в глубине сознания девушка все понимает!

- И как теперь все вернуть обратно?

Внутри странное чувство. Одна часть меня понимает, что это не нормально, над девчонкой совершенно надругательство. Нужно все исправить и привести порядок. Другая же хочет оставить Яну, искоренить Аню. Сказать этому ублюдку закрыть ее далеко в сознании и не выпускать на волю.

Завтракать вкуснейшими сырниками, чувствовать себя целым и счастливым. За эти две недели девчонка намертво засела в моей голове.

Но тогда чем я лучше Алиева?

Аня.

- Прекрасный выбор! Торт наивкуснейший! – девушка щебечет таким сказочным голосом. Такая миленькая, никак не привлекает внимание. Я же смотрю на нее во все глаза, не знаю замечает ли Лео моё перекошенное лицо. – Он очень калорийный, у него особенная начинка, в нем есть секретный ингредиент. Вам не рекомендую, но Ваш мужчина обязан попробовать…

- Вы думаете это хороший выбор? – смотрю на нее с опаской пытаясь раскусить девушку.

С виду ничего особенного, ее лицо забудешь сразу же, как выйдешь из магазина. Серые волосы и серые глаза, даже кожа с серым оттенком. Она создана для того, чтобы растворяться в толпе. Не сравнить с Алисой, которая буквально сияет и приковывает взгляды.

- Уверена. Это специальный заказ. Он ждал именно Вас!

Сглатываю. Мне мерещится скрытый подтекст в ее словах. Неужели, я правильно ее понимаю?

Смотрю на Лео, но он никак не реагирует на наш разговор. Для него это бабьи разговоры о сладостях.

- Спасибо! – выдавливаю я, принимаю коробку.

- Будем рады видеть Вас снова. – девушка подмигивает и, как мне кажется, улыбается плотоядной улыбкой. Меня даже начинает тошнить.

Лео забирает из моих рук яркую упаковку с тортом. Коробочка невероятно красивая, произведение искусства. Боюсь, что и начинка не менее фантастическая внутри. Если я все правильно поняла и мозг не солгал мне – внутри яд.

Я должна отравить Майлза.

Майлз.

- Я не могу говорить с уверенностью на сто процентов, но думаю, если Аня обретёт покой, из ее жизни исчезнет стресс, тогда Яна пропадёт.

За время разговора Ян стал увереннее, почувствовав себя в своей тарелке, разговорившись о том, что он хорошо знает – ушёл страх.

Только вот, все же, из него дерьмовый психолог, потому что он не видит – какие эмоции испытываю я. А я хочу убить паскуду.

Нет, я убью паскуду, вопрос времени.

- Совесть не мучает? – спрашиваю его, глядя на Алана, словно одним взглядом спрашиваю его разрешения совершить то, что намереваюсь.

Друг вздыхает и отходит в сторону. За долгие годы он привык, смирился.

Я еще божий одуванчик в сравнении с Лукой. Он бы уже закрасил весь пол кровью этого ублюдка.

- Как же клятва Гиппократу – не навреди? – внутри меня клокочет адская злоба.

В больнице пелена злости и не знания не дала мне увидеть все в нужном свете. Думал, что девчонка меня обманывает, что ее подослали ко мне… Вот только она действительно искала помощи.

Что было бы, если бы я согласился ей помочь еще там, когда встретил впервые… Если бы поверил? Если бы доверился своему инстинкту, а не сухой записке в электронной почте?

Психолог утверждает, что на подсознании Аня знает, что делает Яна, а значит она сама хотела моей помощи и сама хочет сблизиться, найти поддержку и мужское тепло… это успокаивает.

Ее комната в больнице была спартанская, в ней можно было за год сойти с ума и без психолога испытателя. Год одиночества. Год страха.

Бедная моя птичка, Колибри.

Дерево не выдерживает, ломается прямо в моих руках, разрезая один из моих пальцев. Треск сломанной мебели устрашающе заполняет комнату и образуют давящую тишину после.

Встаю, заправляя пиджак и оставляя случайно кровавое пятно на рубашке.

- Родя, зайди ко мне. – говорю в телефон, глядя на Яна с холодной яростью.

К тому моменту, когда в кабинет заходит невысокий Родион, выглядящий невзрачно, я так и не успеваю принять решение, что делать с Яном. Убить сейчас и заставить лечить, а убить потом.

По Роде не скажешь, что он один лучших спецназовцев, настоящий диверсант. Мелковат, но это и вводит в заблуждение. Кажется, маленький и пузатенький, а кому угодно голову открутит.

- Забери его, я решу позже, что с ним делать.

Аня.

Желать отомстить и исполнить своё желание – разные вещи.

Я трусиха. И я не убийца.

Разве я смогу поднять руку?

Злополучный торт в красивой картонной коробке стоит на столе прямо передо мной. Я могу ошибаться и это обычный торт. Но все во мне говорит обратное. Я знаю, какой секретный ингредиент в нем.

Я сидела уже пол часа на кухне и гипнотизировала коробку, размышляя над его содержимым, прокручивая в своей голове раз за разом картину, где я кормлю Майлза тортиком и затем у него изо рта идёт белая пена.

Заслужил ли он смерти? Смогу ли я взять и убить его?

Он убил моего брата и не жалеет об этом, но мне он ни причинил боли. Ни разу.

У меня сразу же перед глазами всплыли пошлые утренние картины от которых я невольно покраснела. Как бы мне не хотелось обмануть саму себя и сказать, что мне не понравилось, не доставило удовольствия или было противно, это все равно будет самообман. Мое тело отзывалось. Скорее всего, это всего лишь секс. Он всегда приносит удовольствие, неважно с каким мужчиной…

Все-таки я не опытная и не могу точно знать каково это, не с чем сравнивать.

Смогу ли я спокойно смотреть, как он будет есть этот торт?

Нервы не выдерживали.

Я встала и прошлась по квартире, не замечания ничего вокруг. Принять такое глобальное решение за такой короткий срок очень сложно. Это не в магазине выбрать вино к ужину: красное или белое, сухое или полусладкое. Тут все серьезно.

На одной стороне чаши весов было убийство брата за которое он должен был заплатить. В моей семье мщение за члена семьи было дело чести. Почти вендетта. Такое нельзя было простить. И я не могу простить того, что он забрал самого близкого человека.

И на другой – он спас меня от Алиева, пусть и в своих интересах, но забрал из этой больницы, Не дал мне там сгнить.

И какое решение я приму? Приму помощь мерзкого человека и стану убийцей или останусь в плену у убийцы брата?

Где-то внутри меня говорил тоненький голосок, который видимо и был в ответе за мой утренний оргазм и влечение к мужчине, который стал нашептывать:

«Это не спустил курок, если и мстить, то мужу Алисы. Почему ты решила, что не сможешь примириться? Утром нам было хорошо!»

Я снова посмотрела на Чертов проклятый и ненавистный торт, который был так прекрасен снаружи и чудовищен внутри.

Майлз.

Целый день слежу за красной точкой. Колибри уже дома. Ее первая самостоятельная поездка в город прошла более чем хорошо. Ни единой попытки сбежать. Яна купила торт.

Разлажу этот торт на ней, съем его с самых сладких ее местечек. Умру от передоза. Это будет того стоить.

Но нехорошее предчувствие гложет, съедает изнутри. Ани слишком долго нет, подозрительно долго и это не может не настораживать.

Я нашёл себе головную боль в Швейцарии. Вылечится мне там так и не удалось, покалечил себя еще больше, только занозу загнал в самое сердце, теперь уже не достать.

Мое слежение прервал звонок. Арина…

Рыжая работала у Алана недавно, он нанял ее только ради Алисы, чтобы был свой проверенный женский врач в Москве. Она была хорошенькая во всех смыслах слова, как в работе так и внешне, но не более того. Меня не привлекали такие женщины. Меня не манит к доступным, не испытываю к таким никакого интереса.

Черт дернул меня переспать с ней. Плохо помню, как это получилось. Какая-то скучная вечеринка, на которую я пошёл только ради Алана, единственным там ярким предметом была рыжая девушка. Она постоянно мне улыбалась, рассказывала смешные истории.

Мне пришлось подвезти ее домой, потому что она не могла вызвать себе такси. Девушка цепкая. Она самая завлекла меня, расставила сети, готовая на все.

Почему я должен был отказываться?

И теперь она постоянно искала повода для встречи.

- Да.

- Привет, МАлйз! – у нее приятный голос, но не такой мягкий как в Колибри. Моя девочка говорит с придыханием. – Я хотела узнать - как Аня? Идёт на поправку?

- Да. – коротко отвечаю я.

- Хотела напомнить, что пока не сданы анализы лучше откататься от секса. Понимаю, что тебе трудно воздерживаться… но сам понимаешь! – она щебечет как птичка, воду в уши мне заливает.

Я лишь хмыкаю. Знала бы она как я воздерживаюсь, то съела бы все ногти. Какую только чушь не придумает баба, чтобы уничтожить соперницу. Слишком открыто и не профессионально, Арина.

- Я помню. – говорю спокойно, стараясь скрыть в разговоре улыбку.- Спасибо тебе, Арина.

Отбиваюсь раньше, чем она начнёт заливать новую чушь. Мне не интересен этот разговор.

Слова Яна не давали мне покоя. Девушка сможет излечиться лишь тогда, когда душевные терзания оставят ее. Значит все это время, когда она была со мной, эти две недели она боролась с большим стрессом. Тогда, когда я был счастлив, она была несчастна.

Серьезный удар по моему самолюбию…

Аня.

У меня было такое чувство, что я пробежала марафон, километров десять не меньше. Дыхание сбилось, сердце разрывалось, как при инфаркте.

Майлз вышел из машины у самого дома и был теперь всего в паре метров от меня.

Мужчина чертовски красив и харизматичен. Весь его образ был невероятно притягателен. Он пах солидностью и тестостероном. На нем был классический костюм, который сидел идеально, в таких костюмах разгуливают олигархи по улицам Уолл Стрит. Но даже эта утонченная одежда не скрывала дикого волчару, живущего внутри него, его дикий взгляд выдавал с потрохами.

Тук. Тук. Тук.

С каждым его шагом к двери сердце стучало все сильнее.

Боже, нужно выбросить этот торт к чертям. Я не стану его травить, не буду, не хочу…

Я резко сорвалась с места, чтобы добежать до кухни и испортить прекрасный торт, выбросить его и найти объяснение своему поступку. Не допустить, чтобы он пострадал.

От дикого волнения ноги меня плохо слушались, а перед глазами потемнело. Казалось, что я вот-вот потеряю сознание.

Майлз.

- Ты в порядке?

Колибри стояла на полу на четвереньках с задранным платьем почти до самой головы. Тонкие трусики обтягивали ее попку, обрисовывая идеальные формы еще чётче.

Я сразу отреагировал на нее. Кровь вспенилась и с шумом устремилась к пазу.

Член набух в доли мгновений.

- Я упала. – промямлила она тихо, смущаясь и краснея. Пришлось поднять ее на ноги и одернуть платье. Ужасно хотелось стиснуть, прижать, поцеловать, разодрать эти пошлые хлопковые трусы.

Боже, как вообще трусы хлопковые могут быть такими откровенными?

Но я не знал, передо мной Аня или Яна, и поэтому не хотелось пугать ее.

- Болит?

- Нет. – она потянулась и нежно, еле уловимо поцеловала меня в краешек губ. Значит Яна.

Я притянул ее, впечатывании в тело, обтирая ее об свой стояк. Пусть всегда меня так встречает, готовая в позе собаки. Ради такого на все согласен.

- Ты хочешь есть?

- Нет, но от торта не откажусь. – усмехаюсь я, глядя на яркую коробку на столе.

Глава 14

Майлз.

Колибри хлопочет на кухне, моя маленькая птичка накрывает на стол: ставит маленькие чашечки и тарелочки, организует домашнее чаепитие. Я как слон в посудной лавке, смотрю на все это и не представляю, как буду пить чай из этих малюсеньких емкостей.

Этот сервиз вообще три года стоял для красоты, в шоке до сих пор, что он тут есть.

Маниакально слежу за каждым ее движением, запоминаю каждую деталь, подмечаю все, заставляю образ отпечататься в коре моего головного мозга. Она двигается очень плавно, но координация у нее не к черту, постоянно ударяется о гарнитур, задевает предметы. В этом есть что-то очаровательное.

Буквально провожаю ее взглядом из своей жизни.

Яны Басиевой не существует. В скором времени она меня покинет, а значит и иллюзия отношений сойдёт на нет. Я не уверен, что меня вообще привлекает Анна Басиева. Она только внешне напоминает ту, которая мне по душе.

Пришлось приложить титанические усилия, чтобы скрыть упадок настроения. Девчонку совсем не хотелось отпускать, а придётся.

Яна своими изящными руками взялась за массивный нож. В ее руках он казался невероятно огромным.

- Давай я порежу. – отбираю нож, усмехаюсь. Еще не хватало, чтобы она порезалась, а она может. – Поухаживаю за тобой.

Яна садится напротив меня, наблюдая за процессом, как маленький ребенок. Она даже ногами не достаёт до пола. Кроха.

- Как прошёл твой день? – спрашивает меня, заглядывая в глаза.

- Продуктивно.

- Мама всегда спрашивала папу, как прошёл его день и он рассказывал ей все в подробностях, а ты всегда уходишь от ответа. – она очаровательно улыбается, маленькая проказница, мечтательно хлопает ресничками.

- У меня не такая интересная работа. – не удерживаюсь и забрасываю в рот сразу же маленький кусочек. Пытаюсь притупить настоящий голод внутри меня… – Как прошёл твой день?

- Скучала по тебе. – пробегаю глазами по маленькому носику, усыпанному веснушками, он слегка подёргивается. Чувствую теснение в штанах.

Что же ты делаешь со мной, Колибри, от одного взмаха ресниц завожусь…

За доли секунд образовывается притяжение.

- Чаепитие придётся отложить… - выдыхаю хрипло.

Я поднимаю ее со стула и усаживаю на столешницу кухонного гарнитура, отодвигая в сторону посуду.

Платье задирается, открывая хлопковые трусики. Те самые.

Колибри трепещет в моих руках, чувствую ее возбуждение кожей. Тонкие пальчики лихорадочно пытаются расстегнуть рубашку, терзая пуговицы, отрывая часть из них. Она буквально забирается мне под кожу.

Ловлю ее губы, сминаю их и терзаю.

Сначала хочу порвать тонкую ткань, но все же передумываю. Медленно стягиваю ткань, плавно скользящую по нежной коже. Завораживает послушность ее тела. Она принадлежит мне. Веснушка.

Яна льнет ко мне всем телом. Ее дыхание дразнит меня еще больше.

Не хватает больше сил сдерживаться.

Перед глазами все расплывается. В ушах стучит кровь.

Что же эта девочка делает со мной.

- Майлз? – зрачки Колибри расширяются. Она испуганно отодвигается и смотрит на меня странно. – Ты…

Из-за нарастающего шума в ушах трудно расслышать, что она говорит. Пытаюсь наклониться, чтобы поцеловать ее, но чувствую что-то странное. Во рту становится солоно.

Провожу рукой по губам.

Кровь.

У меня из носа пошла кровь.

Что за…

- Майлз! – Яна соскакивает со столешницы, хватает меня. Она испугана до чертиков.

Усмехаюсь, зря боится девочка. Кровь из носа меня не отправит на тот свет.

Лишь когда открываю рот, понимаю, что язык во рту распух и мне не удается сказать ни слова.

Мир начинает крутиться перед глазами все быстрее.

Черт.

Я пытаюсь ухватиться за стол, чтобы удержаться на ногах, но он оказывается намного дальше, чем мне казалось.

Сознание не покинуло меня, я вижу, как испуганная Яна пытается мне помочь, склоняется надо мной. Но я ничего не слышу и не могу сказать ни слова.

С грохотом падаю на пол.

Анна.

Нужно выбросить торт. Выбросить его к чертовой матери!

Я бегу на кухню… нужно успеть…

Стоп… я в комнате…

Оглядываюсь и ничего не могу понять. Внутри все холодеет и кожу колит от страха. Я в пижаме в неизвестной комнате стою у кровати.

Ничего не понимаю.

Очередной провал… Это нехорошо, с моей головой происходит что-то не так.

Подхожу к двери и пытаюсь открыть ее, но она не поддаётся. Толкаю еще и еще и никакого результата. Меня заперли?

Стучу настойчивее. Кулаки болят от моих ударов.

- Эй! Что происходит?

Дежавю, все это напоминает мне мою палату в больнице. Обстановка тут побогаче, но не изменено самое главное – я заперта. Моя жизнь ограничивается четырьмя стенами.

И это может означать только одно…

Дверь распахивается неожиданно, я чуть ли не выпадаю в коридор, утыкаюсь носом в мощную грудь, вдыхаю запах чужого мужчины. Приятно, но я никак не реагирую на него, не так остро, как на Майлза. Испытываю только смущение и страх.

Передо мной муж Алисы в белоснежной рубашке с закатанными рукавами по локоть и брюках. Мне открывается его татуировка на руке, состоящая из множества сложных символов, становится даже страшно. До мурашек. Такая сложная и сакральная.

Он не похож даже на человека. В нем все эфемерно. Очень крупный и ледяной, такой не похожий на Алису, прямая ее противоположность. Трудно поверить, что у такого человека такая маленькая и утонченная жена.

Лука смотрит на меня пристально, но трудно угадать о чем он думает. Ледяные глаза только берут, высасывают из меня мысли и эмоции. Подозреваю, что он вызывает остановку сердца взглядом.

- Где Майлз? – спрашиваю я сразу, потому что внутри меня все стянулось в тугой узел. Это единственное о чем я могу думать. Липкий страх сковывает по рукам и ногам.

- Аня? – хрипло спрашивает он меня и я машинально киваю. Он даже не помнит моё имя, такая мелкая рыбка я для него. – Пойдём со мной…

Мне ничего не остается, как последовать за двухметровым мужчиной по коридору и вниз по лестнице. Это не дом Майлза, понимаю это сразу. Я в доме у Луки и Алисы, и совершенно не помню, как тут оказалась.

Судорожно сглатываю. Откуда-то издалека до меня доносится детская возня и радостные возгласы. Жизнь в этом доме пропитана суетой и мелкими радостями, аромат булочек с корицей доносится даже сюда.

Лука приводит меня в свой кабинет, пропускает и заходит сам. Когда он закрывает дверь, у меня начинают дрожать коленки. Я все также стою перед ним в пижаме, еле достаю ему до плеча. Он может свернуть мне шею одним движением.

- Садись. – приказывает он, указывая на стул, и я повинуюсь. Трудно отказать такому человеку, как он.

Сам мужчина занимает своё место в темном кресле, складывает руки треугольником, продолжая прожигать меня глазами. Судя по всему, он обдумывает мою участь.

- Где Майлз? – нерешительно повторяю я. Страшно говорить в его присутствии, но страх, что я стала убийцей больше.

Майлз. Он не заслуживает смерти.

- К твоему сожалению, не на том свете. – холодно чеканит он. – Нам удалось его спасти, он сейчас в очень тяжелом состоянии и находится в коме.

Вскакиваю обратно, судорожно ловя воздух, мне резко становится плохо и мир кружится. Значит он съел торт… Я почти убила его.

Слезы начинают течь по щекам непроизвольно, невидимый ком, застрявший в горле, душит.

- Я не хотела… - это все, что удается мне выдавить из себя.

- Но все же ты принесла этот торт в дом. – говорит он грозным голосом. - Поехала в кондитерскую Алиева и забрала, сделанный с любовью, подарочек для моего друга.

На это мне нечего было ответить. В этом я была виновата и отрицать глупо. Он уже обо всем знает.

- Я могу его увидеть?

- Нет. – отрезает он. – Ты жива и здорова по доброте моего друга, не по моей воле, но больше Вы не увидитесь.

От удивления я растерянно открываю рот. Эта новость меня шокирует. Сердце начинает предательски ныть. Удивительно, что не страх – главное чувство, которое меня охватывает. Меня терзает стыд за поступок и что-то еще… меня задевает, что я больше никогда не увижу этого страшного человека. Голодного волка. Мужчину, укравшего мою невинность.

- Тобой займется врач, когда он посчитает, что ты поправилась, ты сможешь уйти из моего дома. Майлз оплатит твоё обучение в медицинском университете, чтобы ты смогла получить образование, и позаботится о месте в интернатуре. – мужчина тянется к сигарам на его столе и закуривает одну их них. – проблема с Алиевым будет также решена. Так что, ты будешь свободна.

Такая щедрость со стороны моего благодетеля. Такими подарками обычно одаривают любовниц и шлюх с которыми планируют покончить. Я бы подумала, что Майлз хочет от меня откупиться. Но в моей ситуации его поступок очень щедр. Даже заслушивает уважения.

- Мне не нужно ничего. – шепчу я, теребя рубашку от пижамы. – Не нужно ничего. Скажите, он выживет?

Лука внимательно на меня смотрит. Возникает пауза. Он курит и обдумывает что-то, после чего наконец говорит:

- Шансы есть.

Закрываю глаза, судорожно набирая кислород в легкие.

- Можно я просто попрошу у него прощения? Это все, что мне нужно…

- Если он захочет, то Вы увидитесь. – отрезает он. – Пока ты окончательно не станешь Аней, будешь жить в моем доме. Тебе нельзя общаться с моей дочерью наедине не при каких условиях. Если ты даже просто заговоришь с ней, я придушу тебя собственными руками.

Понимаю, что это не пустые угрозы, он не пугает меня, еще тактично предупреждает. Когда он говорит, даже бровью не ведёт.

- Почему я не могу уйти сейчас?

Лука открывает стол, вытягивает толстую папку и отдаёт ее мне со словами:

- Почитаешь на досуге.

Беру ее дрожащими пальцами, прижимаю к груди и смотрю на громадину испуганными глазами. Хочется сорваться и убежать, никогда не попадаться ему на глаза. Уверена, что он людей заставляет копать себе могилы одним взглядом, что за страшный человек. Сущий дьявол.

- А сейчас иди к себе. Еду будут приносить к тебе в комнату, ванна с туалетом примыкают. Я не буду запирать дверь, но постарайся не выходить из комнаты без повода или разрешения. – по нему видно, что он устал от разговора со мной и никак не дождётся, когда сможет избавиться от меня.

Мне приходиться встать и уйти. Больше он не говорит мне не слова. Перед уходом я вяло бросаю:

- Всего доброго!

Чувство отвратительное, меня словно окатили помоями.

В комнате я залажу на кровать с ногами и открываю папку с моим именем. Ту самую, которую Майлз забрал в больнице. Буквы хаотично пляшут перед глазами и приходится щуриться, чтобы все прочитать. Некоторые предложения я читаю несколько раз, потому что трудно поверить в написанное.

Чувствую себя героиней дешевого сериала.

Информации очень много, она вся хаотичная, но постепенно я улавливаю смысл.

В папке появились свежие записи. Кто-то вёл Заметки уже неделю, а значит инцидент с тортом произошёл неделю назад. Все это время выпало…

Ком в горле пульсирует и от него начинают слезиться глаза. Даже кусаю кисть руки, чтобы не крикнуть от отчаяния.

У меня раздвоение личности. Вот почему меня постоянно называли Яной, почему утром Лука спросил про Аню.

Я больна. Сумасшедшая дурочка.

Это объясняет провалы в моей памяти. Это объясняет, почему я не помню, как лишилась невинности. Технически лишили девственность в ту ночь не меня, а Яну.

Обхватываю руками свои плечи, вспоминая тот день. Он отпечатался в моей памяти на всю жизнь, втерся в моё ДНК, даже в следующей жизни я смогу вспомнить каждую деталь.

Сейчас, понимая все, зная детали, картинки складывается правильно и видится в правильном свете. Вот почему Майлз так на меня злился в тот день, спрашивал про Яну и был таким холодным. Он думал, что я играю с ним, разыгрываю и пытаюсь отомстить за брата. Потом, видимо, познакомившись с Яной, он изменил своё отношения ко мне. Стал терпеливее.

Вот почему недавно он был так ласков. Мое альтер-эго было с ним любезнее, судя по всему, скорее всего даже испытывало какие-то чувства. Это объясняет, почему я тянусь подсознательно к Майлзу, непроизвольно и неконтролируемо хочу, чтобы он хорошо ко мне относился.

Майлз. Не могла даже подумать, что за это время, так привяжусь к нему. Буду переживать за этого человека. Сердце кровью обливается при мысли, что он может умереть.

Не прощу себе этого никогда.

Стоит совершить глупость, и только потом осознаёшь, как ты был не прав.

Что со мной происходит? Что изменилось, что я по нему страдаю больше, чем по брату, родной крови?

Лука.

Мальчик почти выдохся, еле стоял на ногах и его раскачивало, но лицо было серьезным и немного даже расслабленным. Макс не собирался сдаваться, он был готов идти до конца.

- Реванш! – медленно процедил он обиженным голосом. Я лишь усмехнулся, цокая языком.

- Окей. – делаю выдох и наношу удар, тщательно рассчитываю свою силу, стараюсь не перестараться. И хотя он уже выше Алисы, он все еще ребенок. В нем нет той дури и силы, которая смогла бы мне противостоять.

Его хватает всего на пару минут. Макс потеет, изо всех сил старается, вертится как уж, старается нанести хотя бы один удар, но у него ничего не получается. Он ловок и силён, но ему не хватает массы тела, мощности удара; через пару лет он совсем окрепнет.

Мой сын.

- Сдаёшься? – спрашиваю его, зная, что ответа не будет. Настоящий упрямец. За это и горжусь им. – Ладно, на сегодня хватит. Кое-чему ты научился.

- Когда-нибудь я положу тебя на мат!

- Не сомневаюсь…

Смотрю на него, как в зеркало, копия меня в детстве, как так может быть? Просто абсолютная копия, сам смотрю и не могу поверить, что он сын мне не по крови. Он МОЙ СЫН, моё продолжение.

Я люблю его не меньше, чем мою крошечную дочь. Может быть другой любовью, но это различие связано лишь с тем, что он парень – будущий муж, а она девочка.

Непроизвольно стискиваю его плечо от нахлынувших чувств.

- Я хочу сегодня выбраться в центр. – говорит он мягко, но утверждающе. Мой сын не умеет спрашивать или просить, но так он пытается получить моё одобрение, понимая, что я глава семьи и он должен мне подчиняться.

- Зачем? – спрашиваю его, отпивая воды из бутылки.

- Хочу погулять.

Он серьёзен, даже очень. Алиса говорила, что у Макса появилась пассия, какая-то девочка. Нужно будет проверить ее. Конечно, они еще дети, но может быть все что угодно. Лучше всего перестраховаться.

- Ладно. Тебя отвезут.

- Я поеду на такси, не хочу привлекать внимание.

Хочется оспорить его желание, Алену я бы не отпустил не за какие деньги, но Макс – мужчина, к нему нельзя применять такие методы. Он должен уметь за себя постоять в любом возрасте. А этот мальчик повзрослел раньше, чем его сверстники.

Поэтому киваю, решая просто приставить за ним слежку, подстраховаться.

- Но ты же все равно будешь все держать под контролем? – Макс усмехается, приглаживая тёмные волосы и саркастически улыбаясь. Словно читает мои мысли. Даже не удосуживаюсь ответить на его вопрос.

Наглец.

При виде нас глаза дочери расширяются до пяти рублей, она смотрит на брата, как на божество. Эта ее зависимость от брата начинает меня пугать и даже вызывает немного ревности. Она задыхается при виде него от счастья. И так с самого детства.

Лицо сына меняется, он становится мягче и не таким напряженным, притягивает малышку к себе и целует в макушку. Золотистая головка дочери сильно контрастирует с его, как смоль, чёрными волосами.

- Пойдём на балет? – спрашивает она, сжимая его руку своими пальчиками. Моя дочь мечтает стать примой Большого театра.

При мысли, что она будет крутить попой в прозрачных колготках перед сотней зрителей, мне становится нечем дышать. Придётся купить этот цирк с потрохами и выкупать билеты на все ее выступления.

Клянусь, если будет нужно, я так и сделаю. Буду сгонять бабушек из домов престарелых. Пусть любуются. Никаких мужчин в зале.

- Пойдём, когда?

- Сегодня!

- Я не могу сегодня. – говорит он, снова целуя ее. – Давая завтра?

Дочь обижено от него отстраняется, надувает губки и точно, как ее мать, раздувает ноздри. Не успеваю дослушать их разговор, потому что моя любимая женушка заходит в зал.

Запах ее кожи в доли секунд заполняет комнату. Я шумно вдыхаю ее запах. Чувствую ее даже на расстоянии.

- Мониша. – тяну я, осматривая ее в слишком коротких шортах и полупрозрачном топике. Она лишь игриво стреляет в меня глазами, знает, чем все это закончится…

- Лука? – она обнимает, игриво трется щекой о шею, собирая губами капельки пота. – Звонил Алан, Майлза выводят из комы…

Настроение тут же падает, внутри все со скрипом натягивается, хочется что-нибудь сломать. Меня трясёт от злости. Мониша быстро улавливает моё настроение, прижимает еще сильнее и обтирается о меня. Она знает, как успокоит моего внутреннего зверя.

А все это из-за этой больной девчонки, которая вскружила другу голову. Она отправила его, специально или нет, не важно, сделанного не вернёшь. Из-за этой Басиевой он теперь в коме, и никто не знает, сможет ли он полноценно оправиться после комы.

Тяжело вздыхаю, перехватывая маленькие руки жены, притягиваю к губам и целую их. Настоящая сласть для меня. Моя одержимость.

Если с Майлзом будет все хорошо, пусть сам решает ее участь.

С Алиевым я разберусь. Разотру в порошок старого козла. Пока он просто угрожал, я не реагировал, но теперь – это личные счёты.

Его кафе мы сожгли, не оставили и кирпича от здания. Это моё личное ему послание. Дальше я приду за ним, сожгу его тело, скормлю ему килограмм мышьяка, пусть жуёт, не подавится.

- Нужно решить дела. Закончить все, а потом сможем ехать обратно в Монако.

В палате душно и пахнет лекарствами, мне кажется, что тут витает смерть, это угнетает. Майлз неестественно бледный, его кожа синяя, будто сердце не гонит кровь по венам. Зрелище пугающие.

Алан сидит рядом со мной уже час, мы ждём, когда он проснётся.

Не говорим не слова, не делимся переживаниями, просто ждём.

Все должно быть хорошо.

- Ну привет, папочки. – слабо говорит друг, его голос очень слаб, вернулись хрипы, но он в здравом уме. Я с облегчением выдыхаю.

- Привет, сынок. Как спалось?

- Отлично, не было ни Вас ни проблем.

- Ну если вернулось твоё отвратительно чувство юмора, значит все не так плохо! – усмехаюсь, подходя к нему ближе.

Майлз открывает глаза, которые сильно покраснели.

- Как она? – спрашивает он, выдыхая и глядя на меня умоляюще.

Приходится сжать челюсть до хруста. Я знаю этот взгляд. Также смотрю, когда дело касается Мониши. Какой бы не был мужчина, как бы он не был жесток, если дело касается его семьи, женщины и детей, он становится тряпкой, согласным на все что угодно ради их защиты и благополучия. Слабость отрицать это.

- С ней все хорошо. – уклончиво отвечаю я. – С ней занимается доктор. Скоро Яна совсем покинет ее.

При этой новости глаза друга немного заволакивает нескрываемая грусть. Его можно понять.

- Ты сделал, что я просил?

- Да. Хочешь ее увидеть?

Майлз отвечает не сразу. Сначала закрывает глаза, обдумывая моё предложение.

- Нет, не нужно. Не хочу ее видеть.

Анна.

Дни пролетают мимо меня невыносимо быстро. Каждый день ко мне приходит психолог, который занимается со мной, вводит в состояние гипноза и правит то, что со мной сотворил Алиев. Постепенно Яна уходит, оставляя мне только свои воспоминания, с которыми я пока не понимаю, что делать.

Они обрушиваются на меня лавиной, прожигая мою душу, оставляя в ней чёрные дыры. Совершенно не знаю, что мне делать с информацией, которая накрывает меня с головой.

Я вспоминаю абсолютно все. Что хотела бы знать, и что нет…

И мне становится невыносимо стыдно и больно.

На одном из сеансов гипноза, когда балом правила Яна, психолог говорил с Алиевым, обсуждая нового пациента. Тот расспрашивает, правда ли то, что пациент — тот самый Майлз, правая рука Луки Гроссерия, он очень хотел разузнать о его состоянии здоровья.

Судя по их разговору, Алиев знал о смерти брата, и даже знал, кто это совершил, но не собирался ничего предпринимать. Лука Гроссерия и Михаил Зале были ему не по зубам.

Михаил Зале… Майлз… Миша…

Я же сама к нему пришла, услышала разговор отца и решила, что он может меня защитить, сможет противостоять Алиеву. Сама отдалась ему без сопротивления и даже напротив - с диким желанием. Мое альтер-эго было влюблено в этого мужчину, сейчас я чувствую те чувства, которые испытывала «Яна» и помню, как он с ней обходился. Далеко не так, как со мной.

Если меня он терпел, скрепя зубами, то к ней относился с трепетом. Прижимал ночью и шептал ласковые слова, укутывал своей мощью, создавая кокон защиты. Он покровительствовал ей.

Я разделяю нас. Была она и есть я.

Иногда, когда стучали в мою дверь, я подрывалась в надежде, что по ту сторону он, пришел поговорить со мной. Мне жутко хотелось попросить у него прощения, попытаться объясниться. Но дни шли, а Майлз не появлялся…

Ко мне приходила каждый день Алиса, говорила со мной, рассказывала забавные истории. Иногда я принимала участие в их играх с дочерью. Малышка была очаровательна, точная копия ее матери.

Меня поражал ее цепкий ум и хитрющий характер. Девчонка была воспитанной, но при этом постоянно умудрялась хитрить и ловко обводить вокруг пальца взрослых, чтобы добиться своего. Маленькая манипуляторша. Она умела мастерски хлопать длинными ресницами, делая вид, что она при делах.

Если Алена была копией Алисы, то Макс был истинным сыном Луки. Он был совсем мальчик, но от его пристального взгляда, мне все равно становилось дурно. Мальчик иногда напоминал мне Омена, такой же суровый и готовый броситься на тебя. Смотрел на меня с недоверием и не разрешал играть с девочкой, опекал каждый ее шаг.

Она играла, а он как коршун смотрел за каждым ее движением, делая вид, что занимается.

Глядя на них, я вспоминала своё детство. Когда-то Рамазан также оберегал меня.

Алиса уговорила мужа, чтобы он разрешил мне ужинать с ними, это должно было пойти мне на пользу.

На семейных ужинах я всегда молчала, ковырялась в тарелке без аппетита, с интересом наблюдая за Лукой и Алисой. Человек с ледяными глазами, который испепелял меня взглядом, за семейным столом был совершенно другим. Он играл с дочерью и рассказывал ей Мифы древней Греции, чтобы она с аппетитом ела брокколи.

Лука был великолепный рассказчик, его можно было слушать часами.

С сыном он был более строг, говорил на равных, так, будто рядом с ним был взрослый мужчина, а не подросток. Часто они обсуждали дела и, как мне показалось, мальчику было очень приятно, что отец считается с его мнением и позволяет высказать своё мнение.

Я постоянно спрашивала Алису о том, как Майлз, потому что очень переживала, не решалась спросить ее при Луке, потому что чувствовала, что мужчина меня терпит только ради жены. Он игнорировал моё существование, старался не говорить и не смотреть на меня.

Алиса повторяла одно и тоже, отводя взгляд: «Майлз идет на поправку, но пока все еще в больнице.»

Лука сказал, что я смогу поговорить с Майлзом только если он захочет… а значит, он больше не хотел меня видеть. Эта мысль сводила меня с ума и вгоняла в депрессию.

- Скажи ему, что мне очень жаль. Я не хотела, чтобы так все получилось! Когда я ехала в эту кондитерскую, даже не подозревала, что мне продадут торт с ядом. Не знала, что с ним делать, а когда решила выбросить… пришла Яна, она не знала, что торт отравлен. Просто по счастливой случайности, она сама его не съела.

Алиса просто кивала и ничего не говорила. Остается только надеться, что она поверила мне и передаст ему мои слова.

Время шло. Майлз не возвращался, а я шла на поправку.

С каждым днем я все больше проникалась к этой семье, в которой кипели бразильские страсти. Во мне даже просыпались тёплые чувства к ужасному главе семейства. Глядя на него я не могла понять – как он мог убить моего брата?

Может быть это ложь? Не похоже на правду.

Во всяком случае я приняла решение… Больше никакой мести!

Наступил тот день, когда Яна полностью покинула меня. Я наконец-то почувствовала себя целой и здоровой и могла покинуть этот дом.

Лео отвёз меня на квартиру в центре, просторную двухкомнатную, уже обставленную мебелью. Квартира была очень уютной, но она была пустой. Прекрасный ремонт и обстановка не могли заменить человеческое тепло. Тут было все и не было главного. Здесь не было людей.

Рассматривая своё новое жилище, я испытала разочарование. Чувствовала, что потеряла нечто важное, о чем не догадывалась раньше.

Алиса подарила мне телефон в котором был уже забит ее номер. Я привязалась к ней, она стала моей единственной подругой.

Уезжать в пустую квартиру было страшно. Мне подарили долгожданную свободу, но при этом я не чувствовала себя счастливой. Было страшно и некомфортно, а еще меня угнетало одиночество, не хватало общения.

Лео помог мне перевезти вещи, а мой первый ужин со мной провели Алиса и Алена, за что я была им очень благодарна. Было весело и хорошо, но стоило им уйти – я поняла, что осталась одна во всем мире.

Год спустя.

- Ты не можешь не пойти на выпускной! Это же выпускной! – Лера закатывает глаза и трясёт мою руку. – Давай, не ломайся, сходим на чуть-чуть! Я одна не пойду.

- Прости, но я не люблю тусовки. Это все не моё. Я пойду домой. – убираю диплом в рюкзак. Сегодня я официально окончила университет. Впереди интернатура. Я врач.

Всегда так сильно этого хотела. Пока лежала в больнице только и думала, как хотела вернуться в университет и продолжить учебу, а сейчас ничего не чувствую.

Моя единственная мечта заключалась в том, чтобы все оставили меня в покое, и я была предоставлена сама себе.

Казалось, что это уже никогда не случится, но все получилось. За это я должна быть благодарна Луке и Майлзу, но я не видела никого из них уже год. С Алисой изредка мы общались по телефону, насколько я знала, они вернулись в свой дом в Монако и теперь жили там.

О Майлзе я не знала ничего, хотя меня терзал стыд и что-то еще… До безумия хотелось увидеть его, убедиться, что с ним все впорядке.

Они исчезли из моей жизни также стремительно, как и появилось в ней.

У меня была своя жизнь, которая не была особо интересной, состояла лишь из учебы и работы. Я не ходила на свидания, не гуляла с одногруппниками, была просто паинькой. И теперь у меня был красный диплом. Желаемая цель достигнута!

Нужно радоваться, а я не рада…

Единственная, с кем я общалась и дружила, если наши отношения можно было так назвать, была Лера. Она была самым настоящим ботаником, который хотел вырваться из своей зоны комфорта и пуститься во все тяжкие. Как бы она не старалась быть более раскрепощенной, у нее плохо это получалось. Лера была не из тех девушек, кто пускается во все тяжкие и танцуют на вечеринках стриптиз. Она была скромная и нежная, и зря пыталась себя переделать. Ее очарование и было в этой скромности.

Она все также продолжала виснуть на моей руке.

- Аня… - тянула она моё имя, как жевательную резинку. – Ты весь год света белого не видела, неужели не хочешь развеяться?

Я вздыхаю. Может стоит попробовать? Хватит бояться Алиева… хватит себя винить во всех смертных грехах.

- Ты единственная, кто никогда не разговаривает, ни с кем не общается и никуда не ходит. Нельзя так жить, умрешь в одиночестве!

- Ладно. – неуверенно говорю я. Майлз оставил мне деньги на содержание, чтобы я могла существовать самостоятельно, Лео выдал мне чёрную карточку с золотыми буквами, но я не прикасалась к ней. Для меня это было унизительно.

Устроилась работать в частную клинику на ресепшен, работа была не пыльная и денег мне хватало, умудрялась даже откладывать.

У меня еще остались вещи, которые мы покупали с Алисой. Надену какое-нибудь из тех платьев.

Решено, сегодня я позволю себе расслабиться и потанцевать.

Я делаю легкий макияж, только чуть-чуть подчеркиваю глаза тушью и губы блеском, завиваю волосы в легкие локоны и надеваю белое изумрудное платье с бежевыми лодочками. Зелёный цвет мне очень идет. Он подчеркивает глубину моих глаз.

Остаюсь довольна своим образом. Не вызывающе, все закрыто. Может быть для выпускного даже слишком скромно, но для меня в самый раз. Не хочу привлекать ненужное внимание.

- Ничего себе, Басиева, да ты настоящая красавица! – восклицает Кирилл, мой однокурсник, когда я подхожу к столику в ресторане. Мне приятен комплимент, но все же я смущаюсь.

Кирилл – один из самых популярных студентов, наша звезда. Не понимаю почему. Парень не красавец, у него очень грубые и неправильные черты лица, он всегда суров и не многословен.

Кирилл подсаживается ко мне, наливая шампанского, которое я не собираюсь пить. От алкоголя мне не хорошо и я не хочу терять контроль над своей головой.

Лера еще не пришла, должна прийти с минуты на минуту. Без нее мне неловко.

- Спасибо, но я не пью алкоголь. Налей мне, пожалуйста, лучше сока. – говорю ему, благодарно улыбаясь. Парень мне не нравится, как мужчина, даже не рассматриваю его. Мне вообще не интересны отношения. Ничего не интересует кроме учебы и работы.

- Не девушка, а мечта. – говорит он. Парень не улыбается, у него очень строгий вид, который не совпадает с обстановкой. – Мне нравятся не пьющие.

Ничего не отвечаю. Поскорее бы пришла Лера, стало бы комфортнее, я и пришла сюда ради нее.

Кирилл в отличие от остальных не в чёрном костюме. На нем стильный клетчатый костюм с укорочёнными брюками, рубашка расстегнута на несколько пуговиц, показывая его мускулистое тело. Постепенно начинаю понимать, почему девушки сходят по нему с ума. Эта загадочная обособленность притягивает.

Постепенно неловкость уходит. Многие выпивают и расслабляются, раскрепощаются.

Свет приглушается.

Я не решаюсь танцевать, так и остаюсь сидеть в компании Кирилла, которого постоянно зовут куда-то. Всем хочется его внимания, а Лера так и не приходит. Я прошу его оставить меня, но он не уходит.

Мы болтаем с ним о мелочах. Мне приятно в его компании. Давно не говорила так долго с кем-то.

- Пойдём подышим воздухом. – говорит он, беря меня за руку и выводя меня на улицу. Кирилл закуривает. Он стоит вальяжно, рассматривая меня украдкой и, чтобы заполнить неловкую паузу, говорит, выпуская струйки дыма: Вон тот пафосный бар, практически закрытый, в нем практически не бывает случайных людей. Все гости этого заведения очень состоятельные люди. Golden Brut. Крутое заведение. Раньше там были самые бомбические дискотеки, но потом владельца убили, и бар закрыли только под частные вечеринки, чтобы зайти в него нужно иметь карту клуба. Таких по пальцам пересчитать.

- Не знала, что такие места еще есть. Напоминает девяностые. – немного ёжусь от холода и Кирилл набрасывает мне на плечи свой пиджак, за что я была ему очень благодарна.

Рубашка обтягивает его тело, подчеркивая мускулатуру парня. Многих бы девушек он впечатлил, а я лишь невольно подмечаю, что он мелковат в сравнении с Майлзом или Лукой.

- Хочешь? – он протягивает мне сигарету и я принимаю ее, мне хочется попробовать закурить. Прошлое гонится за мной по пятам.

Мимо нас проезжает огромный джип, вызывающий во мне неприятные ассоциации. От них меня передергивает и я нервно затягиваюсь. Такие машины были в парке у Майлза, он ездил на таком Гелентвагине. Все ассоциации с этим мужчиной меня пугают, вызывают болезненные воспоминания.

А еще меня пугает невидимая связь, которую я ощущаю. Словно он держит меня. С моей ноги так и не сняли браслет, я все еще птичка в клетке.

Пока Кирилл рассказывает разные легенды о баре, я пытаюсь отогнать образы из прошлого.

Из машины выходит мужчина в идеальном костюме, но я почему-то сразу обращаю внимание на его туфли. Блеск кожи привлекает внимание, рифлёные дерби. На руке даже в темноте блестит циферблат дорогих часов.

Мужчина выпрямляется, разминает шею и оглядывается.

Этот мираж. Глаза меня подводят. Я затягиваюсь почти до фильтра. Красный огонёк на конце сигареты становится ярче. Меня же бросает в холодный пот сразу же.

- Что с тобой?

Сигарета тлеет в моих руках и обжигает пальцы, но я не обращаю внимание на это. На меня смотрит Майлз, взгляда не отводит от меня. Совсем не изменился за это время, даже наоборот, выглядит более отдохнувшим и крупным. Все такой же статный, красавчик с обложки журнала.

У меня пересыхает во рту от страха. Он так смотрит на меня. Даже делаю шаг ему навстречу, это происходит непроизвольно. Мной движет невидимая сила, хочется заглянуть ему в глаза, спросить как его здоровье.

Но мужчина одергивает пиджак и поворачивается ко мне спиной. Он неторопливо направляется в бар. Мне остается лишь провожать его взглядом.

Опомнись, Аня.

- прости, я задумалась. – выдавливаю из себя. – Мне нужно идти домой.

- Пойдём внутрь. – он приобнимает меня и заталкивает меня в ресторан. Мне очень хочется оглянуться и посмотреть на Майлза еще раз. Вдруг он одумался и посмотрел на меня?

Хочется плакать и смеяться. Как комично.

- Давай я тебя провожу? – говорит он. – Заберём сейчас мои вещи и я свободен.

- Не нужно. – качаю я головой, останавливая парня. – спасибо тебе за компанию, но не стоит. Развлекайся, а мне пора.

- Да тут не особо то весело. – отмахивается он и все равно утягивает меня к столику, чтобы забрать свои вещи. У меня не хватает сил, чтобы вырваться из его захвата. Да я и не особо хочу сейчас оставаться одной.

Снимаю его пиджак и протягиваю ему, но парень его не принимает.

У столика я долго смотрю на бокал шампанского, который мне наливал Кирилл. Я к нему так и не притронулась, он продолжал одиноко стоять на столе.

Протягиваю руку и сжимаю горячими пальцами тонкую ножку бокала. Кирилл смотрит на меня с интересом.

Я выпиваю его содержимое одним глотком.

- А налей-ка мне еще! – говорю я, одаривая его улыбкой. Парень усмехается, но все же наливает мне шампанского, не говоря ни слова.

Мои щеки краснеют от выпитого. Хочется расслабиться и изгнать из головы мысли о Майлзе. Я не должна так много думать о нем.

- Не люблю пьющих женщин. – Кирилл не отдаёт мне бокал, выпивает его сам и отставляет в сторону бутылку. – Не стоит тебе пить, милая, ты и без горячего очаровательна.

Зажимаю клатч подмышкой и направляюсь к выходу. Каблуки выбивают такт шагов. Я не очень хорошо хожу на высоких шпильках, но сегодня на «ура» справляюсь с этой задачей. Не падаю, не спотыкаюсь и вообще даже грациозна. Горжусь собой.

Кирилл направляется за мной, в его руках ключи от машины.

- Ты собираешься сесть за руль?

- Да. – спокойно говорит он. – Я подвезу тебя.

Смотрю на него нерешительно. Отказаться с ним ехать – подвергнуть сомнению его авторитет и сноровку, а если я соглашусь — мы можем попасть в аварию. Садиться за руль пьяным безрассудство.

- Но это опасно. – стараюсь отговорить его, не решаясь садиться в его машину.

У Кирилла спортивный bmw белого цвета. Машина притягивает внимание, как и ее хозяин.

- Да ладно тебе. – он открывает дверь машины и делает приглашающий жест. – Сделай хотя бы раз что-нибудь безрассудное.

Внутри меня происходит борьба. Хватит с меня безрассудства, хочу спокойствия.

- Анна. – тихий, но властный голос, заставляет обернуться. Ко мне направляется блондин. Я не сразу в нем узнаю Лео. За год парень стал крупнее и отпустил волосы, поменял стрижку. – добрый вечер.

Его бархатный голос царапает кожу.

- Лео? – я от удивления даже подпрыгиваю, ищу взглядом Майлза, но его нигде нет. - Привет.

Мой пламенный мотор приходит в движение, шумно разгоняя кровь. Сердце гудит от волнения. Неужели Майлз послал его за мной, захотел поговорить.

- Я отвезу тебя домой. – говорит он утвердительно. Я перевожу взгляд с него на Кирилла, который точно не понимает, что происходит. Он смотрит на парня спокойно, безразлично. Лео никогда не испытывает эмоции.

- Меня отвезёт Кирилл. – говорю все же я глухим голосом. – Мы уже договорились.

Мои слова не достигают цели, потому что он не двигается с места, даже выражение лица не меняется. Мне лишь остается нервно сглотнуть.

- Мужик, все будет в лучшем виде. Я провожу ее до самого подъезда. – Кирилл примирительно поднимает руки. – Не стоит тебе прожигать дыры в нас.

Лео ослабляет галстук. Его раздражает, что приходится цацкаться с нами.

- Анна, садитесь в машину. У меня приказ. – его голос ровный и безразличный. – Мне бы не хотелось применять силу.

- А давай ты не будешь тут угрожать. У меня батя глава ЦАО милиции и сомневаюсь, что ему понравятся твои выпады тут, - Кирилл резко хлопает дверью машины и встаёт между мной и Лео. Даже этот выпад не тормошит никак охранника.

- Кирилл, Сергей Давыдович не будет против моих выпадов. Думаю, он разделит мнение, что пьяным нельзя садиться за руль. – слова Лео воспроизводят эффект на нас обоих. Кирилл не ожидал такого поворота.

Меня восхищает, что парень остается не только спокойным, но и еще и учтивым.

- Хорошо, я поеду. – поспешно говорю я, не желая разжигать конфликт. Отдаю пиджак Кириллу и следую за Лео, не представляя, что меня ожидает.

- Набери, как доедешь! – говорит требовательно он и я киваю, хотя даже не знаю его номера телефона.

Лера так и не пришла на выпускной, что пугает меня.

Залажу в здоровенный джип, который несколько минут назад привёз Майлза.

Когда Лео молча заводит двигатель, становится понятно, что к нам никто не присоединится. Испытываю даже легкое разочарование.

- Зачем Майлз попросил меня отвезти домой? – не удерживаюсь, меня терзают вопросы, на которые так хочу получить ответы уже год.

- Со мной не обсуждают свои решения. – отрезает Лео. Я вижу, как он пишет Сообщения и подозреваю, что он отчитывается.

- Я могу поговорить с ним?

- Нет. – отрезает Лео.

Больше он со мной не разговаривает и игнорирует мои попытки завязать разговор. Этот человек холоднее льда. Не способен на эмоции. Ему просто все безразлично.

Мне остается только откинуться на сиденье. Браслет звякает в тишине.

Весь этот год я пыталась понять, почему с меня не сняли эту дорогую штуковину. Для меня было важно: про браслет забыли или его оставили специально?

Любитель бесед – Лео, так ничего и не говорит мне, просто исполняет приказ и довозит меня до моего дома, помогает выбраться из машины и доводит до самого подъезда. Когда он убеждается, что я зашла домой, бросает «Всего доброго» и скрывается.

И как это все понимать?

У меня перед глазами жизнь проносится, сердце не на месте, а мне даже слова не говорят. Ни каких нервов не хватит.

Наступает день Х. мой первый день интернатуры.

Волнуюсь до тошноты. Даже не верится, что я врач. Я могу стать хирургом.

Смотрю на себя в зеркало в ординаторской; на мне светло-голубая форма. Выгляжу, как самый настоящий врач. Улыбаюсь сама себе. Робко. Но счастливо.

В комнату входят две девушки, у них тоже первый день интернатуры, на меня они смотрят враждебно. Хотя, я их даже не знаю их.

Обе блондинки с карими глазами. Похожи на друг друга, как две капли воды. У них даже одинаковая походка и манера речи.

- М, вот ты значит какая у нас. – выплёвывает одна из них, подходя ко мне вплотную. От нее пахнет приторно сладко, у меня даже начинает чесаться нос.

- Какая такая? – спрашиваю я, не ожидая такого приема.

- Блатная.

- Не понимаю о чем ты…

- Да ладно тебе. Сюда в интернатуру берут только лучших. Нужно было отучиться на всех курсах в нашем универе, сдать все экзамены на отлично и пройти тест, чтобы сюда попасть. Тебя же зачислили еще год назад без экзаменов и тестов, кто же так похлопотал за тебя?

- Не знаю о чем ты! У меня все дисциплины на отлично. В Швейцарии я была лучшая!

- Это было в Швейцарии! А в России ты никто. Тебя и в университет брать то не хотели, отправляли на второй курс…

Ее слова не ввергают меня в шок, я предполагала, что Майлз задействовал все свои связи, чтобы меня зачислили на последний курс престижного университета. Да и с интернатурой… Наверное, ожидаемо. Было не приятно, что теперь из-за этого меня будут гнобить.

Еще больше стало неприятно при мысли, что это не заслужено мной, а подачка…

- Ты ошибаешься. – это все, что я говорю блондинке и отхожу от нее. Даже не собираюсь перед ней оправдываться. Это моё личное дело.

Девушки шипят мне в спину, а я собираю всю свою волю в кулак, чтобы с гордо поднятой головой сесть у входа и вместе с ними ждать нашего куратора.

Дверь в ординаторскую снова открывается и входит Кирилл. При виде него девчонки расцветают и меняют стервозные выражения лица на кокетливые. Даже смотреть противно на этот театр.

Непроизвольно фыркаю.

Кирилл учтиво здоровается с ними и оборачивается ко мне, строя гримасу.

- Ты мне так и не позвонила.

- У меня нет твоего номера.

- Это нужно исправить.

Парень садится рядом со мной и я понимаю, что с девчонками я точно не подружусь. Теперь они смотрят на меня с откровенной ненавистью. Видимо быть одиночкой – моё призвание.

По Кириллу вижу, что он хочет поговорить о произошедшем, но сказать и слова ему не даёт вошедший в комнату врач.

Высокий брюнет средних лет строго осматривает наш квартет. Восторга в глазах не видно, мы для него обуза, которую будет необходимо учить.

- Меня зовут Анатолий Лебедев, я буду вашим наставником в течении всей Вашей интернатуры. В течении двух лет Вы будете практиковаться под наблюдением лучших врачей и осваивать все известные хирургические приемы. Через год Вы должны будете определить направление… - у него был приятный тембр голоса и цепкий взгляд. – во время обучения я не потерплю халатного отношения к работе. Больше всего я ценю ответственность и исполнительность. Запомните, хороший хирург – внимательный хирург. В нашей профессии нельзя надеяться на авось. Мы должны быть дотошными и скрупулёзными… И только ежедневная работа над собой позволит Вам стать хирургом.

Он продолжал говорить, а я думала – какова была бы моя жизнь, если бы я продолжила обучение в Швейцарии? Там я была одной из лучших, отличницей. Здесь же я постоянно кому-то мешаю.

- Пошли… - Кирилл взял меня под локоть, и я оторвавшись от своих мыслей, последовала за всеми в глубину больницы, испытывая детское предвкушение.

- Хотел Вас познакомить с главой больницы. – Анатолий останавливается у мужчины, который стоит к нам спиной. Он поворачивается и у меня начинается дергаться глаз. – Алан Алексеевич. Прошу любить и жаловать. - Алан коротко улыбается ему в ответ. – Это наши новые интерны…

Девчонки снова загораются при виде невероятно красивого мужчины. Алан обладает правильными чертами лица и изящными изгибами скул, носа и губ. Он сладкий красавчик, не похож на своих друзей, на лбу у которых написано, что они пьют вместо вина человечную кровь.

- Добрый день. – он здоровается со всеми ни на секунду не задерживаясь на мне. Словно никогда не виделись и не знакомы. – Рад Вас видеть в этих стенах.

Закрываю глаза, выдыхая и делая шаг в сторону, понимая главное – легко не будет.

Заставляю себя двигаться на автопилоте, внимательно слушать то, что рассказывает мой наставник Лебедев о больнице. Все мои мысли крутятся вокруг встречи с Аланом. Прокручиваю в голове нашу встречу, деталь за деталью, пытаюсь найти хоть что-нибудь, что мне объяснит происходящее, о его отношении ко мне.

Майлз отпустил меня, выбросил из своей жизни, не простив меня за проступок, даже не дал шанс оправдаться, но при этом оставил меня у себя под боком. Непроизвольно трогаю браслет на ноге, скрытый штанами, чтобы убедиться, что он на своём месте. Я все еще в его власти.

Соединившись с Яной я изменила своё отношение к этому мужчине. Раньше он мне казался жестоким насильником, но заполнив пробелы в памяти, я посмотрела на него с другой стороны. Майлз открылся мне, как очень нежный и заботливый мужчина, при том, что для других он был сущим зверем. Наверняка, при встрече он будет холоден, он уже и забыл девчонке из больницы. Я была, наверное, для него мимолетным развлечением.

Белочки продолжают прыгать и чуть ли не хлопать в ладоши, их все в этой больнице приводит в восторг. Даже раздражает такая позитивность, мне кажется это неестественным и наигранным, но такие девушки нравятся всем. Они просто очаровательны, говорят все комплименты, улыбаются до ушей. Просто куколки барби.

Из нас получается странная четверка: две вечно радостные белочки, замкнутая тихоня и институтская звезда, расхититель женских сердец. Фантастическая четверка.

Анатолий рассказывает, как обустроена больница, знакомит нас постепенно со всеми врачами. Сегодня у нас что-то наподобие ознакомительного дня.

- А это звездочка нашего гинекологического отделения, Арина Симонова. – Анатолий представляет нас рыжей девушке при виде которой мой рот наполняется кислотой, словно я жевала лимон. Внутри разливается желчь.

Арина в отличие от Алана не делает вид, что мы не знакомы. Смотрит на меня с нескрываемым интересом, даже слегка щурится. Ей идёт нежно-розовая форма, подчеркивающая ее фигура. Девушка действительно звезда. Обойдя всю больницу и увидев всех врачей, могу смело заявить – она здесь самая красивая.

- Приятно познакомиться. – наконец-то говорит она. – Не ожидала увидеть тебя тут, Аня.

Белочки сразу же синхронно оборачиваются ко мне, в предвкушении новой сплетни хлопают своими глазами. Кирилл более сдержан в своих эмоциях, старается быть равнодушным и непринуждённым.

- Будем теперь часто видеться, я тут интернатуру буду проходить. – прикладываю все свои усилия, чтобы быть непринуждённой и даже веселой. При нашей прошлой встрече мы невольно соперничали.

Арина тоже выдавливает из себя учтивую улыбку. Вижу по ней, что на самом деле она совсем не рада меня видеть.

- Рада тебя видеть. – она же говорит мне обратное, натягивая маску очаровательности, но ни от кого в этой комнате не укрывается, что мы друг друга терпеть не можем.

Мы выходим из ее кабинета вслед за своим наставником. Мне хочется уже заняться делом. Когда руки заняты, голова становится легкой, а сейчас в ней свалка. Придётся капаться часами, чтобы привести все в порядок.

- Пол часа перерыва. Перекусите и пойдём на дневной обход. – Лебедев стучит по циферблату своих электронных часов с важным видом.

- Кирилл, пойдёшь с нами пить кофе? – белочки тут же окружают парня, курлыча вокруг нее, как две наседки. Не удерживаюсь и закатываю глаза.

Как можно купиться на такое?

Я отхожу, чтобы не мешать им, направляюсь к автомату с шоколадками. Если я сейчас не получу свою дозу глюкозы, то зарежу кого-нибудь скальпелем.

- Спасибо, но я пас. Аня, подожди меня!

Я резко оборачиваюсь и сталкиваюсь взглядом с ним. В глубине души я благодарна ему за то, что он меня не оставил. Если бы я сейчас одна, то впала бы в депрессию.

- Ты не перестаёшь меня удивлять. Сплошная загадка. – тихо говорит он, чтобы нас не услышали Белочки. Становится в плотную ко мне.

- Чем? – также тихо интересуюсь у него, отходя на безопасное от него расстояние.

- Такая тихоня, ни с кем не общаешься, всегда сама по себе… даже не сказала, что ты сестра Рамазана Басиева… Прости, я навёл о тебе справки после выпускного. Не удержался. – он прикладывает телефон к автомату, чтобы оплатить свой капучино.

Пространство заполняется приятным ароматом.

- А ты никогда не спрашивал. – говорю я тихо. Упоминание брата расковыривает старую рану, которая не успела еще зажить. – Это имеет какое-то значение?

- Нет. – пожмите он плечами. – просто я тебе распинался про Golden Brut, а это бар твоего брата… Думаю, ты и сама все об этом знала. Ты была когда-нибудь на его вечеринках? Говорят он такой разврат закатывал…

- Не была. – прикусываю губу. Меня охватывает волнение. Никогда не знала, что у брата был бар, тем более про развратные вечеринки, возможно это ошибка?

Рамазан был глубоко верующим, он очень любил свою жену и ребёнка. Какой разврат? Я бы еще поверила, что Алихан развратен, он мог. Всегда был безбашенным, зачинщиком всех драк, но Рамазан – нет.

- Если можно, я бы не хотела говорить о брате. Он умер и мне больно говорить о нем. – говорю честно, надеясь, что Кирилл меня поймёт. Он кивает, ничего не говоря более.

Я достаю шоколадку из автомата и с нетерпением ее разворачиваю, жадно откусываю кусочек.

- У тебя кто-то есть? – вопрос Кирилла застаёт меня врасплох. Немного теряюсь, даже давлюсь шоколадкой и захожусь в кашле.

- Неожиданный вопрос!

- просто ты мне нравишься, а судя по ситуации у ресторана… ты не одинока. Не буду лгать, у меня зубов не хватит тягаться с дяденьками их Golden Brut, тем более, если у тебя не свободно сердце… – он смотрит мне в глаза, вертя чашку кофе. Понимаю, почему он так нравится всем девушкам. От него исходит сила и надёжность.

- У меня нет никого, но мутить со мной не советую…

- Почему?

- Я проблемная. И есть мужчина… которому может не понравится, что я с кем-то… - опускаю глаза в пол, рассматриваю свои кроссовки.

Я не соврала Кириллу, вот только сама не поняла, кого имела ввиду: Алиева или Зале?

- Аня, зайди ко мне на минутку. – подошедший к нам Алан волнует меня. Воздух застревает в горле, начинаю задыхаться от волнения.

Поспешно следую за ним, оставляя Кирилла в одиночестве. Парень видимо уже ничему не удивляется.

Кабинет Алана достаточно аскетичен, ничего лишнего и все бело-серое. Мне неуютно с этим мужчиной наедине. Чувствую себя провинившимся ребёнком, которого поставили на ковёр для очитки.

- Присаживайся, хочешь воды или чаю?

Алан придвигает ко мне вазу с конфетами, он достаточно учтив, что меня только пугает.

- Нет, спасибо! – поспешно говорю я. Не смогу в себя затолкать и крошки хлеба в его присутствии. У меня сильно дрожат руки от страха, приходится их сцепить.

- Я хотел поговорить с тобой о твоей интернатуре. – мужчина садится на край стола, глядя мне прямо в глаза. Я будто на допросе.

От Алана веет благонадежностью и безупречными манерами. Его аккуратно уложенные волосы набок и борода скрывают нежные черты, придавая мужчине жесткости и дикости. Без них, уверена, он был бы невероятно миленьким. Модельное лицо. Почему Арина сходит с ума по Майлзу, а не по Алану?

- Для тебя не будет никаких привилегий в этой больнице, ты будешь проходить практику на общих основаниях. Если тебе здесь не нравится, то лучше приди ко мне лично и скажи, что собираешься уйти. Я бы не хотел, чтобы ты… устроила балаган в больнице…

От его слов я словно прыгаю с обрыва. Душа улетает в пятки, так быстро, как будто я в сорвавшемся с петель лифте.

- Вы считаете меня сумасшедшей? – спрашиваю его прямо, чувствую как обида клокочет. – Тогда зачем взяли меня?

- Нет, я не считаю тебя сумасшедшей. Уверен, что ты станешь хорошем врачом, в университете все преподаватели дали тебе блестящие рекомендации. Я боюсь, что на тебя давит прошлое и… то, что случилось с братом. За это ты можешь причинить вред кому-нибудь.

- Я не отравлю никого, обещаю, если Вы намекаете на это. – говорю я, мой голос приобретает истерические нотки. – Если дело обстоит так и ко мне нет доверия, то я постараюсь найти другое место для прохождения практики и уйду в ближайшее время. Вам не нужно было брать меня на работу.

- Я сделал это по просьбе брата. – говорит Алан сухо. – Не нужно ничего искать, Аня. Прошлое осталось в прошлом, раньше мы не были знакомы. Наше знакомство состоялось сегодня. Я главврач, ты мой интерн.

Мужчина наливает в стакан воды и протягивает его мне, слабо улыбаясь. Его улыбка кажется искренней. Я отпиваю воды, удерживая стакан трясущимися руками.

Для них все так просто, перечеркнуть и сделать вид, что ничего не было. Для них – меня как будто и не было.

Интернатура забирает все мои силы, ускоряет время. После разговора с Аланом я стараюсь выкладываться на все сто процентов, хочу доказать ему, что я не доставлю проблем и врач из меня получится отличный. Пожалуй, я даже больше пытаюсь доказать себе, что могу жить полноценной жизнью.

Есть больные, больница, операции, моей личной жизни – нет. В голове больше не ютятся странные мысли, в них есть только:

«Скальпель на пятнадцать. Резекция. Отсос.»

Работа заполняет пустоту.

Интерны - бесплатная рабочая сила, которая должна работать днем и ночью без права жаловаться. Я научилась за это время спать в любых неудобных позах в любимых местах больницы. Порой забывая даже принять душ.

За месяц работы Кирилл стал моим другом и поддержкой. Это первый мужчина с которым я общаюсь так не принуждённо без тени страха.

Мы проводили по двадцать четыре часа в сутки вместе, говоря обо всем и не касаясь личного. Он больше не поднимал тему отношений, за что я была ему очень благодарна. Кирилл отличался чувством такта.

С Белочками, которых звали Нина и Рита, мне так и не удалось найти общий язык, они постоянно шипели на меня, говорили гадости и при любом удобном случае пытались подставить. Зато они очень близко подружились с Ариной, постоянно забегая к ней в кабинет на чашку чая.

Не хотелось даже думать о чем они говорили. Но учитывая косые взгляды Белок нетрудно было догадаться – коалиция вокруг меня зреет и набирает обороты.

__________________________________________

- Займитесь больными в стационаре. – бросил Лебедев, пробегая мимо нас. Для обычно очень спокойно человека, он был слишком взвинченным. Его лицо побелело и зрачки в глазах расширились. Это пугало.

Мы с Кириллом переглянулись и спросили почти хором:

- Что случилось?

- Важного пациента привезли. – бросил он, не оборачиваясь.

В хирургическое действительно ввезли каталку с мужчиной в чёрном костюме. Он был весь в крови. Белоснежная рубашка разодрана в клочья, окрашенная в грязно алый цвет. Капли вязкой крови стекают по его руке на пол. Зрелище угнетающее.

Идеальный чёрный костюм и чёрные туфли.

Время замедляется, а тело начинает покрываться болезненными иголками, по мне начинают кататься ежики. Чувствую, как волосы на голове начинают шевелиться от страха.

Мои ноги сами начинают идти за каталкой. Бросаю Кирилла и спешу за Лебедевой.

Мне нужно увидеть его лицо. Его лицо… Убедиться, что это всего лишь подозрение.

Сердце яростно стучит в груди.

- Басиева, твою мать. Тут не до тебя. Брысь отсюда. – рычит Лебедев, разрезая слипшуюся ткань.

Я не слышу его, различаю только множество пулевых ранений. Надеваю интуитивно перчатки, чтобы можно было осмотреть тело.

Подхожу к мужчине и со страхом в сердце вглядываюсь в его лицо.

- Я помогу. – шепчу одними губами, облегченно вздыхая. Это не правильно, глядя на раненого человека, но я радуюсь…

Это не Майлз. Не он. Это не он… не он…

Но лицо мужчины мне знакомо. Захар, так вроде бы его зовут. Я видела его в доме Луки, он его друг. И сейчас он без сознания лежит передо мной.

- Тогда не стой и помогай.

Лебедев методично пытается остановить кровотечение. Я насчитываю четыре пулевых ранения. Наставник сразу же начинает сразу же переливать кровь, чтобы восполнить потерю.

Надеваю на него кислородную маску, аккуратно сдергивая с него строгий галстук, который сейчас смотрится неуместно.

Господи, его же изрешетили в ситечко.

В операционную влетает взволнованный Алан. Он уже экипирован и готов к операции. Его лицо напряжено и бесстрастно. Вижу, как он абстрагировался и настроен на работу. Зол, как черт.

- Что она тут делает? – грозно спрашивает он. Его голос отталкивает меня от операционного стола.

- Будет ассистировать.

- Нет. – отрезает он. - Вон!

- Ал…

- Выйди отсюда, тебе здесь не место. – впервые слышу грубость от него. Лицо Алана изменилось, теперь я ощущаю его частью Майлза и Луки. Такой же дикий психопат, как и его друзья.

В его глазах столько ярости, что у меня в доли секунд начинаются подгибаться ноги.

Я послушно выхожу со слезами на глазах, сглатывая обиду. Его можно понять… можно.

Подбородок дрожит и из-за пелены слез трудно различить что-либо.

Они никогда не будут доверять мне после того случая; постоянно напоминают о моем проступке. Если я им не приятна, то почему я здесь? Из-за чувства вины за убийство брата?

Выйдя в коридор, я сразу же ощущаю его присутствие: интуитивно кожей, по запаху его парфюма с нотками цедры лиметты, который врезался в мою память. На меня давит его присутствие. Ноги врастают в пол, как корни дерева в недра земли.

Поднимаю голову, облизывая пересохшие губы. Во рту становится сухо, язык прилипает к небу. Энергетика мужчины парализует.

Майлз так близко. Стоит передо мной в рубашке и брюках, смотрит горящими глазами, не говоря ни слова. Внешне он совсем не изменился за этот год, время не трогает этого мужчину. Зверь. Волк. Зале. В моей голове эти слова синонимы.

Божечки мой, что же происходит со мной. Когда это произошло?

Смотрю на него, а меня нутро выворачивается, сердце обливается кровью.

- Привет. – говорю я, не решаясь даже пошевелиться. Мне становится зябко. Душно. Чувствую себя ничтожно маленькой рядом с ним.

- Привет. – коротко. Хлестко. Безразлично. Самое холодное приветствие из всех, что я слышала в своей жизни. Физически ощущаю стену между нами. Таким «привет» можно превратить человека в ледяную статую.

- Все будет хорошо. Кровотечение остановили. Алан уже приступил к извлечению пуль. – зачем-то говорю я ему, пытаясь вызвать его на разговор. Майлз лишь кивает, шумно вбирая в себя воздух, и опуская взгляд. – Я хотела поговорить с тобой…

Только сейчас замечаю, что на его белоснежной рубашке есть кровавые пятна. Его или Захара? Рассматриваю их округлившимися глазами.

- О чем? – разговор вызывает в нем только неприязнь. Мужчина еле сдерживается, так зачем я ищу его внимания?

Весь вид Майлза говорит, что я ему противно или только по неведомым мне причинам он еще продолжает со мной говорить.

Нужно радоваться, что я освобождена от его оков. Я же мечтала об этом!

- Майлз, я слышала. Это так ужасно! Ты сам как? – Арина просто бежит и чуть ли не вешается ему на грудь, ласково разглаживая складочки рубашки. Глядя на ее руки с красным лаком на ногтях на его плечах мне становится больно. Физически. – Ты сам ранен?

- О чем ты хотела поговорить? – Майлз смотрит мне в глаза, словно не замечая Арины, у меня слова застревают в горле. Приходится в карманах брюк сжать руки в кулаки, чтобы не заплакать при них.

Рыжая значит теперь с ним. Они вместе. Приятная пара. Майлз недолго был одинок. Возможно, когда я жила с ним, он уже был с ней. С его властью и возможностями зачем теряться?

Бабник. Такой же, как и все.

Да и вообще, это не моё дело.

- Хотела спросить, как снять браслет. – не решаюсь при Арине озвучить то, что хотела.

В глазах Майлза мелькает опасный огонёк, вот только – что он значит?

- Я пришлю к тебе Лео, он поможет решить этот вопрос.

Все это время Арина держит свои руки на его плече, показывает - кому он принадлежит. Ее грудь слегка касается его руки, ненавязчиво и интимно. Так обтираются о первых встречных.

- спасибо. – выдавливаю из себя и убираюсь прочь.

Когда я уже остаюсь одна, то поддаюсь эмоциям. Горячие слезы катятся по моим щекам, обжигая кожу. Меня накрывает истерика. Неизвестное, необъяснимое чувство душит меня.

Когда я уже остаюсь одна, то поддаюсь эмоциям. Горячие слезы катятся по моим щекам, обжигая кожу. Меня накрывает истерика. Неизвестное, необъяснимое чувство душит меня.

Почему мне так больно и обидно?

Я должна же радоваться?

За этот год я ни разу не написала и не позвонила отцу, очень часто думала о нем, но так и не решилась. Никто не запрещал мне с ним общаться, но я все равно даже весточки ему не отправляла, в глубине души я была на него обижена. За то, что хотел продать меня Алиеву. Для него деньги были важнее счастья дочери. Такое трудно принять и тем более простить.

- Аня, что с тобой? – мягкий голос Кирилла отрывает меня от мыслей. Парень подходит ко мне и обнимает меня со спины. – Ты чего плачешь? Это был твой знакомый?

- Да. – говорю я, вытирая слезы и заставляя себя успокоиться.

- Уверен, что все будет окей. Алан лучший… Это он, тот самый мужчина, да? - Кирилл поворачивает меня к себе лицом и заглядывает в мои красные глаза. – Ты и вправду проблемная.

Его шутка заставляет меня улыбнуться, но отвечать не хочется совсем.

_________________________________________________

Я пытаюсь работать, заставляю передвигать ноги, не думать о Майлзе, который все еще в больнице. Он долго сидит с Ариной у операционной, после чего уходит в кабинет Алана. С ней.

Мне не дают отвлечься Белки, которые постоянно шепчутся о нем.

- А ты видела жениха Арины? Охренительный мужик. Где такого найти? Мечта! Я бы такому сразу дала и потом сделала бы все, чтобы удержать рядом со мной.

- Да, весь в Brioni. Наверное, богатей, а Арина шифруется. Ходит вся такая скромная, ни слова о нем. Как можно молчать о таком красавчике?

- О счастье молчат! Может быть он жадный? Не даёт ей деньги?

- Да нет, от него такой тестостерон исходит!

- Ну да, у него точно в штанах все как надо!

- Вы знаете, что такое обсуждать неприлично? – не выдерживаю я. У меня не получается заполнить медицинские карты, потому что эти курицы щебечут под ухом. Они вообще не заботятся о том, что вносят в карты. Но больше меня выводит из себя их обсуждение Майлза.

- Не завидуй, замухрышка. У тебя просто личной жизни нет. Вон, тебя Кирюха отшил, ходишь – бесишься. Тебе такой мужик, как у Аринки, никогда не светит!

Захлопываю карту, собираю все, что нужно заполнить и молча ухожу, не желая вступать в полемику. Пусть говорят за моей спиной, что хотят, мне безразлично их мнение. Но слушать их бред не могу, не сегодня. Слишком больно.

Нужно скрыться, забиться в какой-нибудь угол, чтобы меня никто не мог там найти. Зализать там равны и выйти с гордо поднятой головой.

И главное, чтобы в этом углу я не могла столкнуться ни с Аланом ни Майлзом. С первым мне не комфортно после ситуации в операционной, а со вторым мне всегда не комфортно.

Сажусь в пустом кабинете для перевязок. Вряд ли сюда кто-нибудь еще придёт. Время позднее, в такое время никто не делает перевязки. Почти ночь. Усаживаюсь за стол и принимаюсь заполнять карты. Погружаюсь в работу с головой, вытесняя переживания, разъедающие меня изнутри.

Моя жизнь напоминает шторм, приходится постоянно балансировать, чтобы выжить и не сойти с ума в этом водовороте эмоций.

- Почему ты работаешь тут?

Я вздрагиваю и ставлю жирное пятно в карточке. Несколько секунд смотрю на него вопрошающе, не понимая, как это получилось.

Меня слегка потряхивает от этого голоса, оборачиваюсь и смотрю в ЕГО глаза. В них я вижу свою сгорбившуюся фигуру.

Майлз стоит в проходе за моей спиной, скрестив руки. По блеску его глаз понимаю, что он выпил, но не так много, чтобы быть пьяным.